Тропой пегасов (гет)

Советские леса впечатляли. От избушки лешего они вставали плотной, непроходимой стеной, так что когда из ниоткуда появилась тропинка, Ремус ахнул — такой нереальной она казалась. Даже когда он пошел по ней вслед за Русланом, в сопровождении белоснежного красавца-пегаса Голубя, ему всё казалось, что она ненастоящая. Тропа была широкая, прямая, светлая, лишь изредка огибала самые крупные дубы и ели, а по сторонам от нее начиналась тьма, буреломы, тревожные звуки... Оттуда веяло холодом и опасностью. Ремусу казалось, что он увидел справа кого-то шестиногого, размером с теленка, с красным телом и большими прозрачными перепончатыми крыльями — и только сделал шаг, чтобы посмотреть поближе, как его придержал за руку спутник.

— Смотри, не сходи с тропинки, — предупредил Руслан. — Она, видишь в чем дело, не совсем в лесу.

— Как это?

— Ну, у леших свои секреты... Он может и тропку закрутить, даже если ты все время идешь на север, и наоборот, вывести тебя куда надо. Мне такая магия недоступна, но с таким братом справляться с лесом куда удобнее, — усмехнулся Руслан. — Так что если ты сойдешь с тропы, ты выйдешь из-под его защиты. Тебя тут и сожрать могут, и блуждать будешь, пока еще брат тебя найдет... Сам не выйдешь, это точно. Ну а так, по прямой, в скором темпе, мы бы шли дня три, не меньше, а по этой тропке — к вечеру выйдем.

Пегас спокойно шагал за ними. Люпин несколько раз оглядывался: его поражало спокойное величие и загадочная одухотворенность животного. Когда он в очередной раз оглянулся, Голубь взмахнул крыльями. Завороженный, Люпин остановился. Пегас резко ударил копытом о тропу — и на месте удара из земли заструился ключ. Звонкое журчание хрустальной воды, стекающей куда-то за границу тропы, привлекло внимание Лапина.

— О, спасибо, Голубь. Значит, пора устраивать привал, мы где-то на середине пути. Ремус, да ты попробуй водичку, не бойся, такой ты еще не пробовал.

Люпин зачерпнул пригоршней воду и шумно втянул в себя. В тот же момент он почувствовал себя по-другому. Ему захотелось петь, танцевать. В чувствах он нежно обнял Пегаса за шею и стал шептать пришедшие на ум строки:

— Среди лесной загадочной тропы

не знал я, что открою вдохновенье,

лишь выпив из источника творенья

божественной, нежданной красоты.

Твое крыло — как неба облака,

Твои глаза — оплот небесной неги,

Прими ж меня как друга, седока,

Мой друг, мой брат, мой фамильяр... навеки!

Пегас в ответ весело заржал. Руслан покачал головой.

— Ничего себе, ты ему понравился. Он вообще-то только что проинформировал, что согласен быть твоим фамильяром. А насчет стихов не переживай — Пушкин после одного глотка «Руслана и Людмилу» выдал.

Люпин медленно приходил в себя.

— Вот шельмец, — с восхищением он глядел на Голубя, гладя его по переливающейся шерсти.

— Да, думаю, он это специально подстроил. Чем-то ты ему приглянулся. Иметь фамильяра — это очень престижно и ответственно. Жаль, я на это не имею права.

— Почему? — удивленно оторвался Люпин от общения с пегасом.

— Я же Мастер леса... Я должен был беспристрастен ко всем животным, — вздохнул Руслан.

* * *

После обеда они пошли дальше. Мастер леса шел впереди, а Люпин шагал рядом с Голубем, зарываясь рукой в его гриву.

— Расскажи мне, всё-таки. Зачем кому-то понадобилось их убивать?

— Пегасы — источники магии для маглов. Все великие произведения были написаны после посещения источника вдохновения, открытого одним из пегасов. Они умеют становиться невидимыми для маглов, у них есть способности к ментальной магии: они могут являться во снах и там открывать свои источники. Считается, что кровь Пегаса может подарить магические способности неволшебнику — но ненадолго. Возможно, на несколько месяцев. Поэтому, скорее всего, кто-то из оборотней хочет получить возможность обладать магией. Мы и должны выяснить, кто это, и, собрав доказательства, предоставить их и пойманного человека советской милиции, — у меня есть такие полномочия. Но сейчас данных для ее вмешательства недостаточно: нужно доказать, что это именно оборотни, а не звери. Зверей, нарушающих Законы леса, я просто отстреливаю.

— Погоди-ка... Советская милиция — это же маглы?

— У них есть специальный отдел, который занимается магическими проявлениями преступности, там работают сквибы и волшебники наравне. Это удобно, — пожал Руслан плечами. — Только представь, магла убили вашей Авадой. Ни следов, ничего. А убил-то тоже человек. Милиция зайдет в тупик. А так — все сведения магловской части милиции доступны магической части, и они примут к сведению загадочное убийство. И наоборот, мага могут попросту пырнуть ножом в обыкновенном пивном баре во время пьяной драки. При чем здесь волшебство? Кроме этого, это создает некую «подушку безопасности» от нарушения Статута: все контролируется волшебниками, и в случае чего источник утечки будет ликвидирован информационно и физически. Да и очень удобно обмениваться информацией, техникой и артефактами. На бронежилеты, которые носят все на операциях, навешивается магическая защита; пистолеты есть у всех, антиаппарационные капсулы — при странных событиях, потенциально имеющих отношение к волшебству, их надо раздавить. Они создают антиаппарационный барьер в радиусе ста метров для всех, кроме сотрудников милиции, и одновременно вызывают магическое подкрепление. В общем, культурный обмен и всё такое, — ухмыльнулся Руслан. — Да я и по-магловски лесничий, между прочим. Браконьеров отлавливаю, волков отстреливаю, как расплодятся...

Внезапно тропа исчезла, а перед ними открылось горное пастбище. Облака были совсем недалеко, но здесь, среди альпийских лугов*, были свои белоснежные создания.

Величественные кони, широко раскинув крылья, парили в небе, среди облаков, и тут же паслись. Повсюду журчали ручьи и слышалось ржание, цвели травы, погружая своим ароматом в сказочную дремоту, пронзительно синее небо ярко контрастировало с белизной облаков и пегасов и зеленью лугов.

Внезапно все стихло, и лавина крылатых коней обрушилась на них. Ремус отшатнулся, но Голубь легко приобнял его крылом, словно взяв того под свою защиту. Руслан же вскинул руки, и пегасы терлись о них, подводили к нему жеребцов, радостно ржали.

— Здравствуйте, мои хорошие, мои любимые, — приговаривал он, гладя их по шее и расправляя перья на крыльях. — Я тоже соскучился, милые вы мои. Как бы я хотел никогда от вас не уходить!

* * *

Жена Руслана Ариэль грустила. Без мужа, без любимой дочурки Элен, с которой ранее не расставалась, она чувствовала себя так одиноко, как никогда прежде. В её груди цвела тоска — и, честно говоря, она бы не выдержала подобного одиночества... если бы не Сириус.

Он приходил к ней каждый день, и они пили чай в молчании и блеске темных глаз. Это молчание не напрягало, оно сближало и затягивало. Ариэль делилась своими целительскими идеями, Сириус рассчитывал новую формулу для анимагических превращений. Иногда они гадали, что там делают дети,

Пару раз к ним зашла профессор МакГонагалл. Увидев работу Сириуса, она немедленно затребовала ее себе и официально приняла его в ученики, пообещав при успешном завершении звание Мастера по трансфигурации. Сириус светился от гордости, а МакГонагалл подключила к вычислениям и профессора Вектор: вместе они должны были закончить новую формулу за пару месяцев.

Снейп тоже заходил: он пришел к Блэку на следующий день после отъезда Люпина, узнать подробности о его отлучке, и, не найдя Сириуса дома, решил заглянуть к Лапиным, и, хоть и был изрядно смущен компанией женщины, тут же нашел с ней общий язык на почве зельеварения, но быстро умолк, ощутив предупреждающий взгляд темных глаз бывшего врага.

На прощанье Сириус всегда тихонько обнимал ее, а перед уходом держал за руку, словно желая что-то сказать. Но не говорил, и Ариэль была за это ему благодарна.

А когда он уходил, она зарывалась лицом в подушки и плакала. Плакала о муже, который между женой и работой никогда не выбирал жену, плакала о дочке, которую теперь видела только по воскресеньям, плакала о своей ушедшей молодости, и, возможно, опрометчиво сделанном выборе...

Но она старалась отгонять от себя эти мысли: если бы не Руслан, она бы не приехала сюда, и не встретила бы Блэка, а главное — у нее не было бы Леночки, ее маленькой милой девочки.

Она любила Руслана, и не собиралась уходить от него... С ним было спокойно, он уважал ее чувства, в конце концов, он родной папа Элен!

Но Сириус... Когда он держал ее за руку, она чувствовала себя счастливой. Хотя, с чего она взяла, что она ему может нравиться? Он просто-напросто коротает с ней одинокие вечера. Его кажущаяся симпатия — дружеское расположение, не больше. И от этого почему-то было особенно печально.

* — альпийские луга — луга на высоте более 2800 метров

Гарри Поттер был в восторге. Он так боялся, что не подойдет ни под одно из направлений — а оказалось, что будет учиться сразу на двух! Проблемы с третьим его сейчас не волновали — он чувствовал себя очень сильным и могучим. В конце концов, как говорил Сириус, до Хогвартса других детей не учат, и вне зависимости, как он будет учиться здесь, на уроках там это не скажется. Разве что научит его дисцип.. цип... дисциплинности, вот! Так что после разговора с учителями Гарри воодушевленный вернулся в комнату, заполненную новыми знакомыми — и, возможно, будущими друзьями.

— Я буду учиться на двух направлениях — и жизни, и смерти!

— Тебе разрешили? То есть, так можно! — впился в него глазами Костя. — Почему мне тогда предложили только одно направление? Я тоже так хочу!

Юный некромант вскочил с кровати и помчался в неизвестном направлении. Гарри встал следом за ним, но Катя, взгромоздив себе на плечи маленькую обезьянку, деловито копошившуюся в её косичках, его остановила.

— Эй, Костя-то сам разберётся, ты только помешаешь. А тебе не интересно, куда нас распределили?

— Ой... конечно, интересно, куда? — Гарри запереживал, не обиделся ли на него сосед, но не хотел быть невежливым. И конечно, ему интересно, кто с ним будет учиться.

— Меня — на магию жизни, вместе с Костей.

— А меня и Тиму — на магию изменений, — продолжила Лена.

Гарри чувствовал себя неловко. С ним общаются, и уже не только Лена — они-то с ней друзья навек, это понятно, — а другие ребята! Он ужасно боялся сделать что-то не то. И вот, что он такого сказал, что Костя убежал?

Он вздохнул, не слушая Лену, которая снова делилась впечатлениями про местную флору. Лена пришла, может, и к нему, а может, и к другим мальчикам. И Катя тоже явно не к нему. Вон, к Тиме наверное. Обезьянку решила показать. Или с Леной за компанию.

Ну, разве он сам кому-нибудь может быть интересен? Разве что Лене... И Сириусу... И Ремусу... и Северусу.

— Нет, вы только представьте, — перебил девочку Тима, явно продолжая когда-то прерванный разговор. — Робот ударяет в дверь кулаком с командой "Алохомора". И дверь открывается!

— Так может, он её просто разбил, — скептически пробормотала Катя, скармливая малютке-обезьянке огурцы. Та громко похрустывала, меланхолично рассматривая компьютерную мышку, которой Тима размахивал, не успев подключить к компьютеру.

— В то-то и дело, он вскрыл замок с помощью силы удара. Сила удара, образованная магически, переходит в силу магии, которой робот может открыть дверь!

— Даже господин Нильсон утверждает, что это — ерунда, — возмутилась Катя, скормив обезьянке еще один огурец. — Да, господин Нильсон? Так не бывает!

— Ну это сейчас не бывает, — самоуверенно заявил мальчик. — Это потому, что я еще маленький. А как вырасту — буду создавать магически программируемых роботов! Вот, я даже на подходящем направлении оказался.

— Кощей свою смерть превратил в иглу, — поделился Гарри полученной недавно информацией.

— Вот видишь? Знаешь, я вот пойду и попрошусь к нему в ученики!

— А вот и не попросишься! — стояла на своем Катя.

— А вот и попрошусь!

— А тогда я знаешь что сделаю?

— Что? — воскликнул мальчик. Глаза Кати и Тимы фанатично горели, а на лицах расцветали безумные улыбки.

— Тоже попрошусь к бабе Яге учеником. И создам живой корабль, наделённый разумом и волшебством, способный договориться со стихиями.

— А вот и нет.

— А вот и да.

— А вот и нет!

— На что спорим?

— На щелбан. Проигрывает тот, кто не попросится.

— Ладно! — Катя с обезьянкой на плече и Тима, по рассеянности запихнув мышку в карман, встали и, не сводя друг с друга глаз, вышли из комнаты. Теперь там оставались только Лена и Гарри.

— Гарри! — неуверенно позвала она.

— Да? — Гарри заметно расслабился, хоть и переживал из-за того, что все их покинули.

— А помнишь, что мы хотели помочь папе?

— Конечно, Элен! Но как?..

— Я получила письмо от папы. Они пришли в стойбище пегасов вместе с Голубем. Голубя в последнее полнолуние ранили, но не сильно, только повредили ногу — он уже может ходить, и даже сделал Ремуса своим хозяином.

— Хозяином?

— Подстроил так, чтобы Ремус предложил ему быть фамильяром, и согласился. Он очень добрый и хитрый, — девочка улыбнулась. — Он как-то был у нас в гостях, и даже катал меня на спине.

Гарри задумался. Как они могли помочь? Они могли прочитать что-то в книге, или спросить у взрослых.

— Давай спросим у дриад, — предложил он. — Они же говорили, что мы можем обращаться, если нам нужна их помощь. Дриады наверняка что-то знают о пегасах и кто на них может нападать.

Дриады нашлись тут же, в конце коридора, в широкой комнатке, которая тут называлась "дриадской". Одна зачитывала статьи из русского Ведьмополитена, остальные смеялись.

— Извините, Мила?

— Да, дети, — улыбнулась Мила. — Элен и Гарри, верно? Вы хотите поговорить наедине или здесь?

— В общем-то, ничего серьёзного, — спокойно сказала Лена. — Мой папа сейчас пытается выяснить, кто нападает на стаю пегасов, может, вы нам подскажете, как мы можем ему помочь?

— Ты же Лапина, да? — тепло посмотрела на неё незнакомая дриада, довольно сухая и суровая на вид. — Я Рая. Лапины — очень древний род леших, ваша семья заботилась о лесе еще когда моё дерево было в строю.

— То есть в строю? — нахмурился, пытаясь понять, Гарри.

— Весь этот дворец построен из наших деревьев. У каждой из нас есть своё дерево, но, если дерево срубить неправильно, дриада, охраняющее дерево, погибает. Бывает, если дерево пускают на корабль, производят целый ритуал, чтобы души дриад остались защищать свои деревья — может, вы видели деревянные статуи на носу корабля? А если дерево вдруг идёт на бумагу, — дриада задохнулась от возмущения. Остальные дриады тоже помрачнели.

— Правильно пускать на бумагу только бересту, а деревья тратить на что-то целиком. Каждый стул здесь сделан из своего дерева, и дриада этого дерева вместе с нами охраняет замок и детей. Наша магия, направленная на защиту деревьев, поддерживается творимым здесь волшебством, и мы не можем причинить замку и вам зла, ухаживаем за вами, при необходимости можем успокоить одним своим присутствием. Ольга очень продумала этот замок. Она очень поменялась после той истории с...

— Рая, — негромко позвал дриад, вошедший с другого конца коридора. — Ты так и не ответила детям.

— Ах да, извините, — смутилась Рая. — Вы садитесь, будете чаю или квасу? Так вот, в те времена, когда моё дерево еще только набирало свою силу, некоторые люди хотели получить магию Пегасов, тот же Ярополк, чтобы победить своего брата, Олега. Но как был убит Ярополк, вы помните? Раздавлен лошадьми. Вот и ответ, что происходит с теми, кто пытается забрать кровь у пегасов. Они живут недолго, и редко успевают воспользоваться даром. Если только...

— Если что? — чуть слышно прошептал взволнованный Гарри.

— Если только пегасы сами этого не хотят.

* * *

— Ну и дети нынче пошли, — улыбалась Яга на педсовете. Мало нам одного вундеркинда, ко мне подошла девочка с просьбой стать ученицей! Хочет создать корабль, наделённый жизнью и магией!

— А ко мне подошёл паренёк, заявил, что хочет заняться трансфигурацией физической энергию в магическую. Еще твердил что-то про программирование... У вас есть знакомые маги-программисты? Кажется, мне пора пройти курсы повышения квалификации, а то как помогать ученику, который лучше меня разбирается в связной с моей области магии? — восхищенно возмущался Кощей.

— А меня сегодня поймал парнишка-некромант, — тепло усмехнулся в бороду Мороз. — Уж не знаю, Ольга, почему он к тебе не подошел, но он настойчиво просил меня взять к себе, как Гарри. Оленька, извини, но я ему пообещал. Он очень просился, правда.

— Шут с вами, — засмеялась Ольга. — Уж не знаю, что за год такой, обычно вундеркиндов-мечтателей не больше одного-двух, а тут — сразу четыре. Вот что значит патриотическое воспитание и героический настрой! Итак, тогда по расписанию возражений нет. Тогда... поздравляю вас с началом учебного года!

Светало. Ремус, Руслан и Голубь шли по улице, явно далекой от идеалов цивилизации. Справа и слева стояли где-то слегка покосившиеся, а где-то и рухнувшие дома и сараи. Дом в конце улицы отличался прямо стоявшими стенами, новой крышей и покрашенными окнами. Когда мужчины приблизились к нему, Голубь заржал, расправил крылья и улетел.

— Значит, где-то здесь, — задумчиво пробормотал Руслан. — Так, надо еще оглядеться.

Из покосившегося дома справа вышла полноватая женщина в сарафане до пят и с платком на голове, и, увидев гостей, перекрестилась двумя пальцами, внимательно, оценивающе разглядывая прибывших.

— Кого это к нам занесло...

— Здравствуйте, — поклонился Руслан. Люпин неловко повторил поклон за ним. — А вы не скажете, кто живёт в этом доме?

— Да наставник наш с семьей. Ой, добродетельный человек, все споры решает, все обряды лучше него никто не знает, — певуче затараторила женщина. — Правда, жену взял из неверующих, ну да молодой был, глупый, с кем не бывает? Троих детей теперь вот родила, да заартачилась. Одного Бог взял, а она на своём. Но да наша деревня — что? Три дома, все друг с другом в родстве. Он дядька мой троюродный, добрейшей души человек. Ой, да что это я, может вы голодные, пойдемте, накормлю я вас. Я Астафья, кстати. Можете просто по имени, или тетушка Астафья, как вам удобнее.

— Да нет, спасибо, мы хотим с вашим наставником поговорить, — вежливо покачал головой Руслан. — Приятно познакомиться, тётушка, я — Руслан, это — Ремус. Ну что же, спасибо за гостеприимство, нам пора, пойдем мы.

— Спаси вас Христос. — Женщина, поклонившись и резко развернувшись, ушла в сарай.

— Ну что ж, пойдем знакомиться с наставником?

Высокий широкоплечий бородатый человек с цепкими глазами внушал уважение. Ремус подумал, что тот был чем-то похож на Руслана — могучей фигурой или суровым, но открытым лицом. Немного портили впечатление огромные, нависающие мохнатые брови и немного покрасневший нос. Он стоял во дворе и курил явно дорогую, хоть и немного потрепанную трубку.

— Ну, жена, накрывай на стол, — протрубил мужчина, пропуская гостей в дом.

Дом поражал уютом, красками, обилием вещей ручной работы и количеством икон в красном углу, в центре стояла нарядно выбеленная печь. Контрастная обстановке изможденная, бледная, но с прямой осанкой и непроницаемым выражением лица женщина с убранными в косу длинными волосами достала посуду с полки и аккуратно расставила. Рядом с ней крутилась девочка пяти лет, стараясь помочь матери.

— Я — Авдей, это жена моя, Людка, не обращайте на неё внимания. Кушайте, не стесняйтесь, гости дорогие. С чем пожаловали?

Говорить стал Руслан. Он рассказал, что они изучают местных животных, что у них сломалась машина, вот, вышли наконец-то к деревне, надеются, что у них можно будет переночевать, и что им смогут помочь добраться до города. Готовы заплатить деньгами или продуктами, какими нужно.

— Мда, — задумчиво произнес мужчина. — Вы очень неудачно время выбрали, чтобы поломаться, да... Сейчас дороги завязли, как подсохнет — так и можно будет ехать, а сейчас — не проехать.

— А сколько ждать? — забеспокоился Ремус. Он внезапно обнаружил, что совсем не имел представления о той легенде, которую подготовил для них Руслан.

— Да может дня три, неделю, а может, и месяц. Посмотрим, может, быстро распогодится. Дожди тут шли. Жена! Ты хоть уважь гостей, что они пресняком едят. И меня не обноси, не обноси...

На столе появилось три стакана с дурно пахнущей жидкостью.

— Я сам делал! — с явной гордостью произнес хозяин. — Да вы пейте, не бойтесь, от этого хуже не станет.

Ремус робко попытался отказаться, но встретился с тяжелым взглядом мужчины и подвинул стакан поближе. Украдкой взглянул на Руслана: тот пригубил и с наслаждением вздохнул.

Авдей же опрокинул в себя сразу треть стакана. Его щеки раскраснелись, а глаза довольно заблестели.

— Авдей, может, сделаешь перерыв? Ты собирался телегу починить...

— Что ты сказала? — вскинулся мужчина. — А на что нам твои ублю... отпрыски? Вон, Кирил весь день прохлаждался, как придёт — отправишь! А у нас тут разговоры важные, совсем ослепла?

Людмила кинула злой взгляд на мужчин.

— Но ты же...

Хозяин резко, с грохотом поставил стакан на стол.

— Извини, — торопливо пробормотала женщина. — Вот, кушай пирожки, я к ужину пекла, но сейчас еще сделаю.

— Вот то-то же, — довольно усмехнулся мужчина и легонько шлепнул жену ниже пояса.

— Спать вы будете на сеновале, — посетовал Авдей. — Ну, если хотите, можете в своей машине ночевать, — он громко расхохотался. — Мы вас накормим, не беспокойтесь, еды у нас что ли мало? Ну а денег не надо, Бог вас послал нам как проверку, какие тут деньги?

— Может помочь чем-то? — вступился Люпин.

— Ой, да будто мы без вас бы не справились. Ну третьего дня на охоту пойдем, хотите — идите с нами. Нас всего пять человек обычно охотится, так что вы не помешаете.

В дом ввалился лохматый мальчик лет девяти с синяком под глазом. Увидев отца, присмурнел и испуганно, но внимательно на него посмотрел. Авдей обернулся и заметил его.

— Что разинул рот? — расхохотался мужчина. — Ладно, пирожок можешь и съесть, а потом — дуй чинить телегу.

— Отец, ты хотел показать мне...

— Не маленький, сам разберешься! Возьми мать с собою, она умеет, всё равно прохлаждается.

Женщина с детьми выскользнула за дверь, захватив несколько пирожков с собою.

— Видите, какой стала, а? — подмигнул Авдей гостям. — Это я её в люди вывел! Была без приданного, с голоду уже помирать начала, сирота, а красавица! Вы местных девок не видели? Это сейчас она подурнела, а раньше была самой ловкой и весёлой. Ну что, семейная жизнь, она это, расхолаживает! — поднял он палец вверх. — Как баба замуж выскочит, так сразу и всё, перестает за собой следить. Не женщина, а предмет обихода. Вы-то сами женаты?

Мужчины переглянулись.

— Вы из этих, что ли? — вскочил хозяин. — Да как вы... Богомерзость-то какая!

— Из каких? — удивился Руслан. — У меня есть жена. И дочка, в этом году в школу пошла.

— Школа? А баба твоя что делает тогда? — Авдей снова сел, плеснув себе еще мутной жидкости.

— Она людей лечит, без дела не сидит, уж не волнуйся, — недовольно сказал Руслан.

— Знахарка, значит, — с уважением произнес Авдей. — Ну это я да, понимаю. Не как моя, даже пироги и то — пережарила.

Люпин посмотрел на пирожки. Идеальными они не были, но выглядели вполне аппетитно.

— А ты-то, зверёк, — снова захохотал Авдей. — Чего не женишься-то?

— Да болею я, зачем кому-то жизнь портить.

— Чем болеешь? — мужчина опять засмеялся. — Кусаться не начнешь, а то еще заразный?

— Не волнуйтесь, опасности я не представляю, — твёрдо произнес Люпин, внутренне напрягаясь. Почему-то шутки Авдея были очень близки к правде, и вне контекста никакого смысла не имели. В чем же дело?

Уроки шли своим чередом. Были и общеобразовательные предметы — кажется, их вели маглы, но никого это не смущало.

Почти на всех основных уроках ребята играли. На магии жизни — в военные баталии, дочки-матери, а на углубленных занятиях гоняли паровозики по железной дороге. Конечно, это всё нужно было стараться делать с помощью магии жизни, но можно было и просто руками. Руками тянуться и перебегать с места на место было неудобно, и дети сами собой привлекали свои магические силы.

Гарри выделялся. Его офицер всё еще был живой, и уже в первом бою Гарри оживил двух человек в его отряд. Конечно, они переставали быть живыми уже через несколько минут, превращались в обычные игрушки, а заставить двигаться паровозики у него вообще не получилось. Но и это было лучше среднего результата — чаще всего в первое занятие ребята заставляли двигаться зачарованный объект только несколько секунд.

На уроках по магии перемен детям выдавали модели гоночных машин и предлагали проехать им через трек. Проблема была в том, что туннели были слишком низкие, а мосты — слишком узкие, так что машины приходилось изменять, чтобы доехать до конца трека.

А на специализированных занятиях по магии перемен дети дрались подушками. Они старались направить подушки, не пробуждая в подушках жизнь — и, надо заметить, распределение действительно прошло удачно, так как накладок не было ни у кого.

Но под самым большим впечатлением ребята были после первого занятия по магии смерти. Эти занятия ставились всегда на послеобеденное время, и дед Мороз (а он просил обращаться к нему именно так) учил детей засыпать. Спокойная музыка, присутствие дриад с успокоительными чарами и послеобеденная дрёма были союзниками для ребят в этом нелёгком деле.

Для тех, кто изучал магию смерти углубленно, дед Мороз тоже устраивал баталии, уже после сонного часа. Но вместо задачи победить соперников нужно было остановить ледяные фигурки, только что наколдованные Морозом. Гарри и Костя обнаружили, что если держаться за руки и вместе сосредоточить усилия на одном ледяном солдате, то его можно будет остановить намного быстрее и переключиться на следующего. Задачей было не дать фигуркам забраться на вершину горы, и ребята очень часто побеждали. Конечно, Мороз поддавался, но даже это было неплохим результатом такой усердной и сложной учебы.

Лене приходили письма от папы. Она их тщательно читала и пересказывала друзьям. Не так давно компания увлеклась детективами Конан Дойля и Агаты Кристи и теперь вовсю изображала из себя великолепных сыщиков.

— Значит так, — лидером бесед всегда обычно была Катя. — у нас есть информация о жителях деревни. Наставник Авдей, его жена Людмила, сын Кирил и дочка Вера. Его младший брат с женой и пятеро детей. Родители наставника вроде бы погибли на охоте. Их тётка Астафья с четырьмя детьми. Семья Гужбеевых аж из десятка человек в три поколения, их дочка замужем за братом наставника. Семья Ивановых, семья Берестовых и семья Железняк-старшие и Железняк-младшие. Вроде бы они все родственники в какой-то степени. Всего подозреваемых — шесть семей. Около тридцати взрослых людей.

— На самом деле около полусотни, — поправил её Тима. Он всегда её поправлял, и иногда они из-за этого смешно ссорились. Часто так же смешно мирились и даже держались за руки. Другие ребята никак это не комментировали, разве что Дима, тот парень, который обзывал Лену ведьмой, пару раз за обедом пропел «тили-тили-тесто».

— Откуда ты взял еще 20 человек?

— Это дети старше 6 лет. Не надо недооценивать малышей! — гордо вздёрнул он нос. Все засмеялись.

— Хорошо, но нужно искать мотив! — продолжила Катя. — Кому это выгодно? Зачем малышам, — все еще раз засмеялись. Забавно называть таких же, как ты, малышами, и при этом осознавать себя взрослыми и очень разумными. — Так вот, зачем малышам нападать на пегасов?

Гарри встал и прошелся по комнате.

— Это бы объяснило, почему все они живы. Помните, что нам говорили дриады? Если все живы, то только потому, что пегасы сами этого хотят.

— А с чего мы вообще решили, что они живы? Может, их уже затоптали, или они сами собой... умерли? — неловко вклинился Костя. Он чуть-чуть завидовал, что рядом с Катей сидел Тима, и что шутили про замужество именно над ним, но сдерживал свои чувства, никак их не выдавая.

— Лена, папа тебе писал, умирал ли у них кто за последние несколько месяцев?

— Нет, Кость, не писал, — покачала головой Лена. — Я спрошу у него, хорошая идея. Как вы думаете, мы сможем ему помочь? — Гарри взял её за одну руку, а Катя — за другую. — Конечно сможем! — уверенно заявила она. — Мы же самые умные малыши за последние сто лет!

— И самые лучшие детективы, — закончил Тима.

* * *

Они ночевали на сеновале, днём гуляли по деревне, общались с жителями и помогали по мере сил. Все были дружелюбными и предупредительными, но особенно радушно их встречали в доме наставника. И сам наставник, и его жена очень радовались приходу гостей, но наставник больше наслаждался присутствием Ремуса, а его жена — Руслана. Мастер леса списывал это на недостаток общества и новых лиц, но Ремус долго размышлял и пришел к выводу, что для обоих предпочтений должны быть какие-то причины. И если в случае Руслана он видел причину: тот был предупредителен и заботлив, легко играл как с Верой, так и с Кирилом, помогал им с работой и всегда как-то преувеличенно внимательно слушал Людмилу, то в чем был интерес Авдея, он понять так и не смог.

Наступил день охоты. На охоту пошли только наставник, его брат и их уже замужние сёстры. Люпин удивился такому странному набору людей, но ничего не сказал.

Вообще, Ремуса постоянно преследовало какое-то нехорошее предчувствие, но Руслан его не слушал. Больше, чем непонятные предчувствия, того волновал сам факт охоты. Охотиться Руслан просто так не любил, местная фауна была в порядке, и любое её нарушение казалось ему кощунственным. Ремус успокаивал его, убеждая, что он ничего лишнего не сделает, а от одного зайца или куропатки баланс не нарушится.

Людмила собрала всем еды в дорогу. Ремус отметил, что хозяевам еды почти не досталось, а вот ему и особенно Руслану жена наставника прямо-таки от души набила полный рюкзак самой разнообразной снеди.

Они долго шли и петляли, пока не вышли к густым зарослям. Авдей замер на месте.

— Так, стойте здесь. Можете перекусить и поохотиться. Мы пойдем зверя загонять.

— Без собак? — удивился Руслан.

— А зачем нам собаки? — хищно ухмыльнулся наставник и скрылся в кустах вместе с сестрами и братом подозрительно быстро. Но Руслан, кажется, ничего не замечал.

За недолгое путешествие по пересечённой местности они всё-таки успели проголодаться, так что после часового ожидания приключений решили присесть и перекусить прихваченной снедью. Вдруг Люпин, не дожевав пирожок, прислушался и резко отпустил предохранитель и нажал на спусковой крючок. Гулкое и необычное эхо раздалось вокруг.

— Куропатка, — ответил оборотень на немой вопрос спутника.

Не успело эхо отзвучать, как Авдей вышел к ним, облизываясь. Рядом с ними стояли его сестры и брат. В их глазах плясало торжество и эйфория.

— Загнали-то зверя? — будто между прочим, произнес Руслан.

— Загнали, не боись, — с насмешливым превосходством ответил Авдей. — Это у вас успешная охота только с ружьями. А нам для этого нужно только хорошее настроение, — он подмигнул почему-то Рему и кинул ему птицу, которую, судя по всему, тот подстрелил.

— Куропатка — это тоже еда. Дашь сегодня моей, она приготовит, она это умеет.

Вечером был вкусный ужин из свежеиспеченной куропатки. Авдей почему-то не ел, а только пил. А вечером, когда мужчины уже обустраивались на своем привычном месте на сеновале, из дома донеслись крики. Ремус с Русланом кинулись туда, но увидели только испуганную Людмилу в углу, закрывающую собой Веру, Кирила в защитной позе и храпящего прямо на полу Авдея.

— Вы можете его переложить? — смущенно попросил Кирил. — Вы извините, он иногда бывает такой... особенно после охоты. Если нет, ничего страшного, я сам справлюсь, спасибо.

— Ох, малец, да как ты справишься, — потрепал его по волосам Руслан. — Сейчас перетащим.

Руслан с Ремусом перенесли грузное тело на постель. Руслан после настойчивого приглашения остался выпить чаю, а Ремус еще долго не мог заснуть. Что-то в увиденной сцене не давало ему покоя, но он так и не понимал что.

Через несколько дней он предложил Руслану проверить состояние дорог. Тот, услышав про беспокойство и про недоверие, сначала отмахнулся и сходил к наставнику. Тот подробно расписал их ужасное состояние и даже предложил отвезти, чтобы посмотреть самим. Руслан согласился под настойчивыми уговорами Ремуса, но они действительно увидели размокшую грязь и непроходимую топь вместо трассы.

Выхода отсюда действительно не было.

— Итак, встреча клуба юных детективов объявляется открытой! — торжественно произнесла Катя. — Расскажи, пожалуйста, Лена, что мы узнали.

Лена развернула берестовый свиток.

— Вроде был за последний год погибло четверо детей.

— Так много? А почему? — задумчиво произнёс Костя.

— Тут написано «по естественным причинам». Вроде бы, это у них нормально. Только вот Людмила с этим не согласна. У нее и Авдея погибла двухлетняя девочка полгода назад.

— А нападения когда начались? — уточнил Гарри.

— Пять месяцев.

— Погоди... То есть в полнолуние погибла девочка двух лет, а в следующее был убит пегас? — продолжал Гарри.

— Я не знаю точно, когда умерла девочка, но вполне возможно...

Катя решительно замахала руками:

— Нужно выяснить точно. Возможно, это был один и тот же оборотень. Значит, нужно смотреть, кто ближе всего был к ребёнку.

— Ну, конечно же, в первую очередь это сами Авдей и Людмила, — уверенно произнёс Тима.

— Ну и их дети.

— А еще родственники. Тётя наставника, его брат и сёстры, или их семьи.

— Папа писал, что когда они пошли на охоту, наставник и его родственники не брали с собой оружия, хотя дядю Рема и его самого им обеспечили, — добавила Лена.

— Ты хочешь сказать, что как раз таки они четверо и есть оборотни? — задумчиво протянул Гарри.

— Да, это бы всё объяснило! — захлопала в ладоши Катя.

— Полнолуние уже скоро... Надо написать папе, — задумчиво закончила Лена. — Я пойду, ладно?

Гарри заметил, что Лена очень волновалась. Как-никак, оборотни — это действительно опасно. Но он чувствовал, что дело не только в боязни за отца. Он незаметно выскользнул вслед за девочкой.

— Лена, подожди! Элен!

Лена остановилась, и ленточки на её косичках взметнулись ввысь.

— Что такое, Гарри? Вы еще что-то придумали?

В её голосе проскользнула обида.

— Лена, что случилось?

Лена закусила губу и отвернулась.

— Мне надо написать письмо, я не хочу сейчас разговаривать. Иди к своим друзьям.

Гарри подошел и взял её за ладошку. Она была тёплой и влажной.

— Лена, ты — мой единственный друг.

— А... как же ребята?

— Они тоже друзья... Наверное. Но ты — больше друг, чем они. Самый главный. Понимаешь? Хочешь, я не буду с ними общаться? Да и вообще, наверняка они общаются со мной только из-за тебя.

— Скажешь тоже, — покраснела девочка. Было видно, что эти слова ей приятны.

— Так в чем дело? Ты расскажешь?

Лена помолчала. Гарри решительно взял её за руку и повёл на улицу, на качели.

— Понимаешь, — начала она, усаживаясь на деревянное сиденье. — Вы с таким энтузиазмом всё это обсуждаете... Как будто вам это нравится!

— Но нам правда нравится, что мы можем хоть как-то помочь твоему папе.

— Да нет, как будто вам нравится сама ситуация! Словно вы забыли, что от того, поможем ли мы папе или нет, зависит жизнь моих родителей!

— Родителей? Там же только...

И Гарри вспомнил, что говорила Лена о болезни своей мамы. Только дядя Руслан может дать ей лекарство, чтобы тетя Ариэль осталась человеком.

— Лена, извини, пожалуйста, — он обнял девочку за плечи. — Возможно, мы и вправду немного заигрались в детективов. Но и у меня там Рем, и он мне тоже как.. как папа? — предположил мальчик, отойдя к опорам качели. Рем и Сириус — вот и все, с кем я общался до того, как познакомился с тобой.

— Да, Гарри, прости, я не подумала, — смущенно пробормотала Лена, легко отталкиваясь от земли одной ногой. — Просто я очень волнуюсь. А вдруг с ними что-нибудь случится?

— Как с ними может что-то случится? — удивился Гарри. — Они же волшебники! Хочешь, я напишу Сириусу, чтобы он их подстраховал?

— Хочу, — смущенно потупилась девочка. — Я знаю, что туда трудно попасть, и еще труднее оттуда выбраться... но ему же не придётся там останавливаться, так ведь? Он подстрахует их в полнолуние и уйдет.

— Я напишу, а он сам посмотрит, — твёрдо сказал Гарри. — Я не могу за него обещать, сами мы там тоже помочь не сможем.

— Ничего. Я уже больше не волнуюсь, — улыбнулась Лена. — Пойдем?

— Пойдем, — ласковой улыбкой ответил ей Гарри, бережно взяв за руку.

* * *

Ольга со вздохом отошла от окна. Уникальный ребёнок! Применил магию смерти, уничтожив беспокойство подруги полностью, и даже этого не заметил!

Пора написать своему старому ученику про распределение. Всё-таки он неплохой парень, еще бы больше доверял окружающим, поменьше играл в свои игры и не верил бы в пророчества...

Пророчества... надо будет самой слетать, отнести письмо. Гарри теперь её ученик, и в её обязанности входит его защита. А для этого ей надо знать, что это за пророчество так состарило Альбуса и так повлияло на Гарри.

* * *

Ремус чувствовал ломоту во всём теле. Она, да еще и убывающий диск луны вгоняли его в панику.

— Что мы будем делать во время полнолуния? — спрашивал он у Руслана. — У меня нет запасов аконитного зелья. И я не смогу уйти и вернуться после него — здесь слишком нестабильный магический фон для аппарации, слишком размытые координаты. Может быть, помог бы портал, но как ты объяснишь моё отсутствие, или как я вернусь обратно? А если я нападу на тебя?

Руслан пожимал плечами. Наконец, когда до полнолуния остались сутки, Ремус не выдержал. Он почти зарычал на Руслана, стоило только им оказаться без надзора.

— У тебя есть план? Если да, то самое время его рассказать! И вообще, мне кажется, что нас никто не думает отпускать! Мне кажется, — он понизил голос, хотя рядом не было никого, кто мог бы подслушать, — следующей ночью они собираются охотиться на нас.

— Но у нас же есть ты, — спокойно произнёс Руслан. — Ты крупнее, чем стандартный волк. Ты сильнее. Ты в лучшей форме. И, наконец, ты маг, а, значит, сможешь справиться с любым из них, даже без помощи палочки. Не хотелось бы раньше времени показывать нашу связь с волшебством, но, если понадобится, я буду колдовать. Мы справимся, Рем. Не паникуй раньше времени. Дороги действительно размыло, и они тут не причем. Так что даже если они на нас нападут — в чем я сильно сомневаюсь, — то с нами ничего не случится. Зато это возможность увидеть всё собственными глазами. Я уверен, что во время полнолуния мы поймём, в чем тут дело.

— А ты хоть помнишь, что я всего лишь волк, а тут поработал медведь? И они — ты имеешь в виду Авдея и его родственников, не так ли?

— В полнолуние мы всё узнаем, — твёрдо закончил Мастер Леса.

Ночью Ремусу не спалось. Ему казалось, что в глубине сеновала есть что-то жесткое, что мешает ему спать. Он усмехнулся, вспомнив сказку про принцессу на горошине, но всё же решил проверить — просто чтобы убедиться, что это не так, и наконец заснуть.

Люмос осветил спящего друга и усилил мрачную темноту уголков сеновала. Обоняние оборотня, усиленное перед полнолунием, учуяло какой-то запах; он понял, что свет только отвлекает его. Убрав палочку, он принялся руками разрывать стог, и после недолгой работы замер.

Выхода нет. Пегасы в опасности. Но только ли пегасы?

В глубине сеновала оборотень нашел человеческие кости.

Альбус погладил голубя и задумчиво развернул письмо. Взгляд бегал по строчкам. — Магия смерти, и он в ней так хорош! — прошептал он. — Возможно, это и есть та сила, о которой не знает Тёмный лорд?

Голубь на окне прислушался, но Дамблдор был увлечен искрящейся мыслью и не заметил подозрительного поведения голубя.

— А ведь действительно, — продолжил вслух рассуждать директор. — Если шрам Гарри — не просто шрам, может ли магия смерти убрать его? Если так, то какое чудо, что Гарри попал в эту школу! И подумать только, что могло случиться, если бы я всё-таки отдал ребёнка родственникам?

— А насчет того, чтобы отвратить его от темной магии и сохранить душу цельной... Я подумаю об этом, когда он будет в Хогвартсе. Тем более что Ремуса или Сириуса можно позвать преподавать защиту. Северус тоже вряд ли уйдет, а он вроде сдружился с мальчиком и тоже сможет помочь мне проконтролировать его...

Альбус обмакнул золочёное перо в изумрудную чернильницу и принялся писать ответ. Ольга, хоть и зря считает себя мудрейшей, может иногда быть сносной. Да и дедушка Мороз — настоящий специалист, и даже нескольких коротких разговоров во время его ученичества дали это понять. Нужно написать им, чтобы они проверили шрам... и узнали, можно ли убрать его магией смерти. Убирать пока еще рано: пока ребёнок юн, шрам может быть дополнительной защитой. Но лучше о способах спасения подумать заранее.

Следующее письмо отправилось небезызвестной Рите. По волшебной Британии ползли нездоровые слухи об очередных планируемых притеснениях волшебных существ, что было опасно для его плана. Если он хочет, чтобы через четыре года Ремус смог законно преподавать, кампанию надо начинать прямо сейчас.

* * *

В это время Ремус даже не подозревал о далеко идущих планах директора. Невыспавшийся, он бродил по деревне в поиске источника вдохновения и новых мыслей. Но стоило ему самому себе сказать, в поисках чего он шагает по грязи, как его осенило — пегасы! Голубь — его фамилиар, общение с ним может успокоить и придать сил, не говоря уже о том волшебном источнике, который Голубь открыл во время их путешествия по тропе лешего. Как же давно это было!

Шагая к пастбищу пегасов, Ремус размышлял над сложившейся ситуацией. Руслан всё время крутится в доме у наставника, что было непонятно для Рема — они же здесь, чтобы искать убийцу! Неужели он уверен, что убийца и есть наставник? Или более вероятно, что ему приглянулась молодая жена наставника? Но нет, с красавицей-женой и умницей-дочкой — Руслан не такой. Или?

Ремус откинул глупые мысли, снова мешающие ему сосредоточиться, и задумался о прошедшей охоте. Если они ищут оборотней, то вот же они — все четверо! Их странная охота прямым текстом заявляла о звериной сущности братьев и сестёр.

Дойти до луга пегасов он не успел: Голубь сел рядом с ним всего лишь в часе ходьбы от деревни. Пегас приобнял человека крылом, и они простояли так минут пятнадцать. Потом Голубь распахнул белоснежные листья и унесся в даль. Кажется, Ремусу удалось прочувствовать часть чувств, охвативших пегаса — это была и радость от встречи с другом, и волнение, и забота, но направлена она была на кого-то другого... вполне возможно, на других пегасов? Он вспомнил письмо Гарри, который вложил записочку для него в Ленин свиток и трижды подчеркнул фразу «если человек, погубивший пегаса, живёт, то, скорее всего, пегасы сами этого хотят». Может ли быть, что Голубь беспокоится о ком-то другом? О человеке? Или даже... об... оборотне?

Внезапно он вспомнил, что изначально должно было идти пять человек из деревни, но почему-то пошли только Руслан с братом да две их сестры. Почему? Кто-то не смог или Руслан в последний момент передумал? Кто должен был быть пятым?

* * *

Рита хищно втянула носом воздух, становясь похожей на ищейку, взявшую след. Ей предстояло хорошенько разворошить этот загнивший муравейник, и начать предстояло с этой розовой сучки.

Рита была умным человеком... Любящим раскапывать всякие древние истории и скандальные хроники. Поэтому она знала, что чистокровных людей в мире довольно мало. Каждый магл — это мешанина волшебной, неволшебной... и еще кое-какой крови. Как и почти каждый волшебник. Самой ей несказанно повезло: её отец был полукровкой, и его магловская часть полностью вытеснила последние остатки от волшебных существ. Доказательство — такое малое количество волшебников, владеющих анимагией, недоступной для потомков волшебных существ. Так что Рита довольно щеголяла в анимагической форме, не позаботившись о регистрации. Теперь же её защищает сам Верховный Волшебник, а, значит, даже если она попадется, её вытащат — просто чтобы не светить участие Светлого Лидера в подобных интригах.

И теперь ей предстояло лишить эту розовую жабу репутации и места в министерстве. Конечно, Верховный Волшебник не сказал этого прямо... в конце концов, Министерство могло перехватывать почту, да и попытка защитить письмо от чужих глаз — не паранойя, а вполне допустимые предосторожности. Так что ей нужно было всего лишь «рассмотреть недостатки аквариумной жабы, дать ей лекарство, чтобы исправить проблемы с кваканьем, а по возможности, пересадить в банку».

Чтобы дискредитировать направление, взятое Амбридж, нужно было направить его против неё самой. Хорошо, что Альбус дал ей контакты Флетчера. Этот пройдоха за небольшую плату готов сделать всё, что угодно — в том числе, найти один особенный артефакт, нерекомендумый к использованию никем, кроме Министерства. Именно этот артефакт должен был показать наличие крови волшебных существ у главного расиста Волшебной Британии.

Ну, а если не покажет, всегда можно вспомнить про её мать-маглу, брата-сквиба и отца-уборщика.

* * *

Медленно наступал вечер, и тени становились длиннее и мягче. Сириус заклинанием включил свет и снова обернулся к Ариэль.

— Еще чая? — заботливо поинтересовался он.

Женщина неуверенно кивнула.

— Я, кстати, получил письмо от Гарри. Тот просит, чтобы я подстраховал Ремуса. Только... как я не настраивался, перстень не мог «схватить» координаты. Он мог сломаться?

— Давай я посмотрю?

Перстень соскользнул с пальца Сириуса в ладонь Ариэль, и их руки на короткое мгновение соприкоснулись. Они оба вздрогнули и прерывисто вздохнули. Ариэль поспешила спрятать свое замешательство за рассматриванием перстня.

— Нет, с ним всё в порядке. Но ты же знаешь, когда направленные порталы не действуют?

— Если изменилась магия объекта, на который направлен портал... Черт, завтра же полнолуние! Как я сразу не подумал?

— И я сразу не догадалась...

Ариэль заметно расстроилась, но продолжила мысль Сириуса:

— Пока он не принял свою волчью ипостась, каждое полнолуние происходит перестройка организма, и магии в том числе. Человеческая магия уходит глубже, частично засыпая.

— И значит, я не могу им помочь?

Ариэль покачала головой.

И внезапно разрыдалась.

Сквозь слёзы она бормотала про плохое предчувствие, про одиночество, на которое обречена. Она говорила, что не хочет жить, что не хочет жить так... Сириус, не выдержав, бухнулся на пол перед нею, успокаивая, гладя её по белым коленкам, частично прикрытым юбкой, промокающей от слёз; убеждая, что Руслан вернётся, что скоро выходные и она увидит Элен, что, наконец, он всегда будет рядом и готов поддержать её, что не случится.

И внезапно почувствовал, что порезался.

Он опустил глаза — от мокрого пятна на юбке по коленке расползались маленькие зелёные чешуйки.

— Ты... ты уходишь? — прошептал он.

Ариэль кивнула, пряча лицо руками.

— Нет! Нет, пожалуйста, не оставляй нас, не оставляй меня, любимая....

Он схватил её за руки, оторвав их от лица.

— Я думал, что уже никогда никого не полюблю, я думал, что моя жизнь — это только Гарри, но ты всё изменила. Пожалуйста, не уходи. Просто... просто останься.

Он неловко коснулся губами её губ, запустил руки в её длинные, роскошные волосы.

— Просто останься, — повторил он, целуя её мокрые щеки.

Он прижался лбом к её лбу и замер.

Элфиас Дож, поглаживая своего книзла Барсика, пересчитывал количество галлеонов, оставшихся ему на неделю. На этой неделе ему придется готовить самому — хватит разве что на пару вылазок в Дырявый котёл.

Как получилось, что он стал бедным? Война, война, и уже семь лет Элфиас пытался восстановить растраченные на драконьи мантии и специалистов по защите средства.

Он был аналитиком, а не воином. До войны его имя было на слуху, к тому же у него оставалось наследство от родителей. Теперь ничего этого нет. Он писал письма в Пророк и в различные Министерские отделы, предлагая свои услуги по самой низкой цене, но никто не хотел его нанимать. Со смертью эльфа ему пришлось самому научиться готовить и управлять финансами, так что он назначил себе недельное содержание, с помощью которого ему удастся продержаться лет пять, не меньше. Там он еще что-нибудь придумает... если доживет.

Резкая вспышка ослепила его и Барсика, который мяукул и спрятался под стол. Пока старик тёр глаза, на столе уже остались только свиток и перо феникса. Пожалуй, за вырученные деньги с пера он сможет не только всю неделю питаться в Котле, но и обследоваться в Мунго, о чем уже давно мечтала его с трудом разгибающаяся спина.

Он перевёл взгляд на свиток. Конечно, с такой помпезностью передавать письма мог только Ал, хоть перо и личная инициатива Фоукса.

Когда он развернул свиток, оттуда неожиданно выпал небольшой мешочек с золотом. Элфиас удивился, но не поддался эйфории насчет внезапно свалившего богатства. Если это подачка Ала, то он её, конечно, вернёт — денег на еду ему хватает, а Ал уже не в первый раз пытается подсунуть ему деньжат, которыми он, без сомнения, может распорядиться и получше.

Но дочитав письмо, Элфиас вскочил и затанцевал, словно молодой. Теперь он был счастлив. У него был заказ, и какой!

Наконец-то его друг поручил ему действительно достойное, сложное и интересное задание, за которое было не стыдно взять деньги. Нужно было понять, существует ли корреляция между активностью существ, близких по интеллекту к человеческим, и законами против них. Его чутьё исследователя доказывало, что есть, но нужно было не только убедиться в этом, но и предоставить данные в формате, удобном для магического мира!

Элфиас улыбнулся и еще раз пробежал письмо глазами. В конце были намеки, что при значимом объеме полученных результатов можно будет открыть свою небольшую газету. И что редактором там станет Элфиас!

Ну, о большем мечтать было просто невозможно.

Наконец-то Ал начал действовать!

* * *

В деревне Ремус внезапно столкнулся с тётушкой Астафьей, той женщиной, которую они первую увидели в селе. Она заулыбалась и разрумянилась:

— Ой, давно ты к нам не заходил! А Настёнка-то наша уже соскучилась, может заглянешь на часок?

Ремус заулыбался в ответ, глядя на такой ласковый прием и, слабо попытавшись отказаться, заглянул в дом. Всё равно делать было нечего.

Там его встретила улыбчивая семнадцатилетняя девчушка, вышивающая какую-то рубаху, и глядя на неё, Ремус невольно заулыбался в ответ... и вдруг почувствовал необычный запах. Насторожившись, но решив ничего не предпринимать, он присел на краюшек скамьи, наблюдая за смущением девушки.

Астафья быстро накрыла на стол — скромная снедь, преимущественно разносолы и и картошка.

— Ладно, дети, я побегу, вы же сами разберётесь, да? Настасья, поухаживай за гостем, ну что ты в свои тряпки уткнулась.

Полноватая женщина словно выпорхнула из дома, оставив какое-то неопределенное, гнетущее ощущение сочетания массивности и легкости. Ремус взял ложку, но не решился приступать к еде, пока девушка не села напротив.

— Приятного аппетита, — пожелал Ремус девушке и начал трапезу. Девушка кивнула, и тоже приступила к обеду, но больше посматривала на мужчину, словно не решаясь что-то сказать.

— Что? — не выдержал Ремус. — Что-то не так? Я что-то сделал неправильно?

Девушка замахала руками.

— Нет, нет, что ты. Наоборот, — голос опустился до шепота.

Ремус шумно вздохнул и вновь почувствовал этот необычный запах. Сильнее, ярче...

— Ты чувствуешь это, не так ли?

— Ты о чем?

— Запах.

Ремус наклонил голову и внимательно посмотрел на Настю. Все недомолвки наставника вдруг приобрели смысл.

— Ты тоже... такой же, как я. Но другой. Не бойся, я знаю правду. Авдей сразу почувствовал твой запах и сказал мне.

— Зачем?

— Ты одинок и в самом расцвете сил. — Ремус поперхнулся, но продолжил внимательно слушать девушку.

— А мне давно пора замуж. Не смейся, мы с тобой взрослые люди..

— Тебе же только семнадцать! А мне...

— А тебе еще нет тридцати. Мы оба с тобой в расцвете сил, а такие, как мы, должны держаться вместе.

— А как же... любовь?

— Какая такая любовь? — посмотрела на него девушка с недоумением. — Любовь — это точно не то, чем нужно руководствоваться при выборе супруга. Вот посмотри на Людку, — Настя презрительно поджала губы, и её лицо на миг приобрело хищное, некрасивое выражение.

— Авдей на ней по любви женился. И чем все это закончилось?

— Чем? — с интересом посмотрел на неё Ремус. До этого в деревне с ним никогда настолько не откровенничали. Людмила отмалчивалась, Авдей непонятно шутил, а Руслан замкнулся в себе и отмахивался от любых попыток что-то выяснить. Конечно, её матримониальные планы его настораживали, но насильно же его никто жениться не заставит, ведь так?

— Она так и не смогла сделать его счастливой. Она его не понимает, она же человек. И детей не дает нормально воспитывать. Старший-то, Кирил, весь в неё, вот Авдей и бесится. И ладно бы послушная была — нет, всё по её должно быть. И детей больше не хочет. В общем, разные они, а она мало того, что человек, так еще из деревни крупной, почти что город...

— А как они вообще... поженились?

— Авдей был там по делам, закупал лошадей. Она сирота, ей еще шестнадцати не было, чуть ли не с голоду умирала. Вот он и пожалел её, тем более что самому жениться была пора, а здесь у нас почти все родственники, опасно...

— Поэтому и ты не хочешь выходить за местных?

— А за кого? Те, кто не женился еще — слишком близкая родня. Уходить на сторону мне тоже не хочется, да и я сильная, уже могу много мяса добывать, не хочет меня Авдей на сторону отпускать. А тебя нам словно Бог послал. Тебе не хватает семьи, и ты скучаешь по стае, это же видно. У нас ты найдешь и спокойную, семейную жизнь, и стаю. Соглашайся. Всё равно у тебя нет выбора.

Последние слова прозвучали как приговор, и Ремус внезапно испугался эту юную, хрупкую девушку. Она стала медленно распускать волосы, и его словно приклеили к стулу, он сидел и не мог пошевелиться, его обволакивал зовущий, терпкий аромат...

Дверь распахнулась. На пороге стоял Авдей.

— Поздравляю молодых! — весело прогремел он.

— С чем? — очнулся от дурмана Ремус. Напротив него стояла краснеющая девушка с распущенными волосами и рубашкой с несколькими расстегнутыми верхними пуговицами.

— Авдей, не надо. Рано, — попросила девушка, но тот только отмахнулся от неё.

— Как с чем? Со свадьбой! Обряд проведём сегодня. Кстати, после обряда ты перестанешь быть зависимым от полнолуния.

Ремус встал, и его тихий, рокочущий голос звучал более грозно, чем громовые раскаты Авдея.

— Никакой свадьбы не будет. Я ни на что согласия не давал. Хочешь меня заставить?

— Авдей, не надо, — предупреждающе зазвенел голосок девушки, аккуратно берущей Авдея за руку. — Он еще ничего не сделал.

— Здесь я решаю, что надо и что не надо! — он отмахнулся, и Настя упала, ударившись головой о скамью. По скамье потекла кровь. — Шлюха!

— Сегодня ночью мы проведём обряд, и это не обсуждается!

Ремус медленно подошел к нему, сопротивляясь с желанием вонзить свои зубы в его незащищенную шею. Внутри него рычал его волк, подкреплённый магическим возбуждением, и, видимо, ярость, плескающая во взгляде, так поразила Авдея, что тот невольно отступил.

— Учти: в том, что сегодня случится, виноват ты, и только ты. Ты не сможешь защитить и себя, и друга.

Он повернулся и ушел.

Ремус обернулся к девушке: её глаза были закрыты. Пуль прощупывался хорошо, дыхание было ровным, но сознание, судя по всему, она потеряла. Он переложил девушку на лавку, прикрыл её одеялом, стараясь не смотреть на обнажившуюся грудь; аккуратно обработал рану на голове настойкой бадьяна, которую всегда носил с собой, и незаметно использовал палочку, чтобы привести девушку в сознание.

Она открыла глаза и заморгала. Обнаружив себя на скамье, лекарство в его руках и неподдельную участь в его взгляде, Настя расплакалась.

— Ну-ну-ну. Все будет хорошо, — Ремус с отеческой заботой погладил её по тёмным волосам. — Со мной ничего не будет. А ты обязательно найдешь того, кто станет настоящей парой для тебя.

Он шептал успокаивающие слова, и посматривал на окно. Солнце близилось к закату, а на душе перемешивались горечь от закулисной интриги, в которой он только что поучаствовал. Отдельную боль причиняли мечты, которые были так близки от осуществления — и семья, и стая, и полная независимость от волка внутри... О чем он еще мог мечтать?

Но в памяти стояли лица Сириуса, Гарри, Северуса... И еще была магия, которая помогала ему справиться с его проклятием, и которая была его частью намного больше, чем непутевый волк. Еще была месть за родителей, погубленных этим выродком Фенриром. Был ничтожный человек, достигший могущества за счет пыток и убийств, и собирающийся вернуться, как только выдастся шанс. Наконец, была искренняя вера в свободу для каждого, в то, что никто не имеет право решать за другого, как ему жить. Мог ли он это всё предать ради эгоистичного желания стаи, семьи и примирения с волчьей сущностью?

* * *

— Гриндилоу? Серьёзно? Гриндилоу?

Сегодня Рита Скитер брала интервью у Долорес Амбредж, ведьмы, чей стремительный карьерный рост вызывал большое недовольство почти всех, кроме действующей власти. Рита рассказала ей, что хочет написать статью о героях нашего времени, и Долорес — идеальный кандидат, ведь она — честный, принципиальный человек, который пожертвовал личной жизнью ради привнесения в наш несовершенный мир великих идеалов.

От Долорес несло тошнотворно-сладковатым амбре, которое Рита, с присущим ей вкусом, еле-еле могла выдержать. Не считая запаха, вида и противного голоса, интервью было вполне успешным — Долорес охотно рассказывала об ужасе, который вызывают у неё создания даже с каплей неволшебной крови, о том, что было сделано, чтобы лишить их возможности подлых диверсий, о планируемых шагах. Особые духи с феромонами, которые использовались Ритой для самых редких случаев, так как их стоимость равнялась её месячному заработку, позволили сделать Амбридж чуть разговорчивее, подарив и пару намёков на отношения с действующим министром, и информацию о готовящихся законах, скрытых даже от близких сотрудников. Улов был неплохим. Но главное было впереди.

Было совсем несложно случайно уколоть жертву острым ноготком во время прощального рукопожатия, а нанесённым с другой стороны ногтя зельем аккуратно залечить ранку, не оставив следов. Рита, после многочисленных изъявлений благодарностей за столь подробное, красочное интервью, улизнула в туалет и плотно заперла дверь. Капля крови плавно стекла в отверстие ворованного артефакта, и из него показался серый дымок, который спустя мгновение принял форму чего-то знакомого...

— Гриндилоу? Серьёзно? Гриндилоу?

До этого Рите казалось, что её уже нельзя ничем удивить.

В этой главе — только экшн.

Надеюсь, вам понравится)

Сумерки надвигались на деревню, и гнетущее чувство неизвестности всё больше овладевало Ремусом.

Он сидел в их местном пристанище — сеновале, раскачиваясь из стороны в сторону. Всё тело ломило, и он всё еще жалел о своем выборе, несмотря на то, что он был очевиден с самого начала.

Настасья... Настасья была хороша. Высокая, стройная, складная, с живыми тёмными глазами... Но из другого вида.

Она была оборотнем — но, без сомнения, чистым и честным оборотнем; хоть она и подчинялась альфе, но смогла с ним поспорить. Смогла бы она возглавить деревню, если бы я убил Авдея? — внезапно подумал Люпин, и тут же ответил — нет, не смогла бы. Она станет послушной женой и верной подругой, но не сможет командовать людьми. Другое дело Людмила — она, показавшаяся такой изможденной месяц назад, заметно изменилась, приосанилась, тени отступили от глаз, а на их глубине появилось спокойствие. Она понимала Руслана без слов, а тот, в свою очередь, достаточно свободно с ней общался, так что, если бы это увидел Авдей, это ему явно бы не понравилось. В мозгу пронеслась серия картинок Руслана с Людмилом, а Авдея с Настасьей, но Ремус отогнал их усилием воли: в полнолуние его всегда посещали видения и желания подобного рода. Он как-то обсуждал подобное с Северусом, тот кивнул и выдал длинную тираду, содержащие слова "гормоны", "тестостерон", и что-то там "предстательное" и "эндокринное". "Видимо, на этом эффекте и пыталась поймать меня Настасья, поэтому я и впал в тот транс," — запоздало осознал он.

Дверь отворилась. Лапин проник в помещение, устало прислонившись к грязной стене и вздохнул. Его лицо блестело от пота, но глаза смотрели внимательно и настороженно. Он оглядел сеновал и столкнулся взглядом с Ремусом, беспокойно шагавшим из угла в угол.

— Что сегодня? — нервно произнес тот.

— Сборка урожая.

— Что меня не позвал? Помог бы.

Руслан пожал плечами.

— У тебя и так сегодня весёлая ночь будет. Тебе отдохнуть надо было.

— А я и отдохнул, — усмехнулся Люпин. — Чуть не женили меня тут.

— Серьезно? — возбуждённо произнёс Лапин. — Но.. что значит "чуть не"? Ты отказался? Почему?

Люпин удивлённо посмотрел на мужчину.

— С тобой всё в порядке? Я, вообще-то, не собираюсь жениться на первой встречной. Знаешь, может, я испорчен свободной Англией, а для тебя в порядке вещей диктатура...

Руслан зло на него посмотрел.

— Давай без политики, а? И без тебя тошно. Если бы ты согласился, это могло сильно помочь нам с расследованием. Я и рассчитывал на то, что тебе сделают такое предложение, посчитают своим, а значит, ничего не придется выпытывать и распутывать... Давно уже я понял все намёки Авдея, и слышал его разговор с Настасьей... Ты должен был согласиться! Тем более перед полнолунием. Как говорил Авдей, мало у какого оборотня хватает сил сдержаться, когда луна близко.

Авдей всё знал! — вспыхнуло в мозгу у Ремуса. Он рывком развернулся к Руслану и схватил того за плечи. Руслан был намного крупнее его, но ярость приближающейся луны затмевала сознание оборотня, делая его слишком непредсказуемым, слишком опасным.

— Я. Ничего. Никому. Не должен, — прорычал он, сдерживая себя. В его сознании вспыхивали волны ярости, и, кажется, окружающее пространство начало менять свою форму.

— На что ты рассчитывал? — продолжал Ремус. — Как ты мог скрывать от меня такое? И не приложил ли ты к этому сам свою руку? Я никогда — слышишь? — никогда не женюсь на ком-то из-за недостатка женского внимания или же только потому, что кто-то считает нашу парой удачной! Понятно?

— Но тебе же действительно не хватает стаи! И ты хочешь завести семью! Так для тебя было бы лучше. В конце концов, Пегасы...

— Как ты смеешь ставить животных выше людей? В этом ты весь, «Мастер Леса». Ты не думаешь о своей жене и дочери, которым тебя не хватает. Ты не думаешь о Сириусе и Гарри, которым будет не хватать меня. Скажи, — выплюнул в звенящую ночную тишину, уже теряя возможность осознавать себя, — ты уже трахнул Людмилу?

— Что? Да как ты смеешь?!

Сквозь приоткрытую дверь на Люпина упал свет восходящей луны. Лучи озарили небольшой сеновал и застывших, сцепившихся людей. Появившиеся когти проткнули кожу Руслана. Тот истошно заорал, и сногсшибателем откинул от себя превращающегося оборотня.

Издалека послышался медвежий рёв.

Оборотень прислушался. Этот раздражающий человек в глубине сарая был всё равно... своим? Он пах знакомо. На него хотелось накинуться, но у него в руках была это сверкающая штука... и запах, опять же, запах говорил, что лучше его не трогать. А вот другой запах, чужой, доносился из приоткрытой двери, и всё приближался и приближался... Еще один рёв, совсем рядом, мгновенно расставил по местам всё полусознание человека-волка. Тот, в углу сеновала, принадлежит его стае, хоть и забыл свое место, и его надо будет наказать. Но сейчас приближаются настоящие враги; они принадлежат чужому виду, они пахнут, двигаются, думают по-другому; они посягают на его территорию, на его стаю. Было еще что-то, смутное, какой-то запах человека, смешанный с медвежьим, и сегодня именно эта смесь так выводила из себя полузверя.

Это были враги.

Оборотень приготовился к бою. Корпусом оттолкнул дверь, мягко, экономя силы, переступая с лапы на лапу, вышел под лунный свет — самый честный, самый прекрасный свет в мире! — и увидел перед собой четырёх бурых медведей.

Они шли клином: впереди — самый крупный, с яростно сверкающими глазами. Слюна капала с его приоткрытого рта, холка на голове топорщилась. Это был альфа, главный противник, которого надо победить, чтобы сохранить жизнь себе и тому человеку сзади. В человеческой, малодоступной части сознание проступило узнавание, но это только усилило неприятие и жажду крови.

Второй медведь был справа, сразу сзади первого; довольно крупный, но без признаков ярости. Он был намного слабее, но и опаснее, потому что не терял рассудка.

И еще два — слева, поменьше, с черными пятнами в шерсти. Они были только поддержкой, самостоятельной силы не представляли, но при слаженной работе могли причинить немало проблем.

На оценку обстановки ушли доли секунд; луна звала своих адептов, звала проливать кровь и защищать свою сущность.

Негромкий рык — и передний медведь, альфа, бросился на волка. Они сцепились, морду покрыли удары тяжелой лапы, а зубы медведя опасно щелкнули над шеей волка, и тому стало горько — как давно он не выходил на волю! Он совсем растерял свои способности. Но волк чувствовал внутри себя что-то особенное, что-то поддерживающее его и зовущее вперёд. И он сделал рывок, и стал трепать и царапать нападающего, и у него получилось! Зубы скользили по тупой морде, а лапы наполнились силой луны и чем-то, идущим из глубин его сущности; он повалил медведя на землю, с трудом, но удержавшись сверху, и он был готов уже вонзить свои зубы в нетолстую шкуру, слабо прикрывающую шею зверя, как на него посыпался град ударов от слаженно работающей группы поддержки, а заднюю ногу пронзила острая боль.

Любой другой волк был бы уже мёртв; любой другой оборотень постарался бы убежать, спрятаться и попытаться зализать раны.

Но это был оборотень-волшебник, который чувствовал ответственность перед человеком в углу сеновала; он помнил смутные образы других людей, которых он считал своей стаей, и они поддерживали его, они верили в него, и это было самой сильной магией, поддерживающей его в этой неравной борьбе.

Послышался хлопок, дерущихся осенила вспышка света, и двух медведей поменьше (всё-таки медведиц? — подумал волк) откинуло от дерущихся. Их сильно приложило о соседнее дерево, на голове у одной была видна кровь, и они убежали, поджав хвосты, как нашкодившие щенки-волчата. Всё правильно: этот волк не представлял опасности лично им, а погибать зазря, бросая на произвол судьбы своих медвежат ни одна мать не будет.

Волк оглянулся: в процессе драки они уже давно откатились от двери сеновала, а там, на пороге стоял человек из его стаи.

Осталось два медведя против волка и человека.

Медведь, который до сих пор лежал на земле, взревел, увидев того человека, и словно собрал новые силы. Второй, тот, который зубами трепал волка за ногу, кинулся к волшебнику; альфа с утроенной яростью напал на волка.

Волк же вложил всю свою силу в удар по морде медведя, пропуская неведомую энергию из своего сердца через мохнатую лапу. Один из когтей соскользнул и проткнул медведю глаз. Тот заревел и подмял волка под себя, из глаза сочилась неприятная жидкость, а зубы оказались совсем близко. Перед неминуемой смертью, в последний момент своего существования волк увидел, как на волшебника, уклоняясь от атак, накидывается второй медведь, минуя лучи, вылетающие из палки с невероятной скоростью, и осознал, что уже ничто не спасёт их обоих.

В тот же миг что-то пошло не так, словно вся ткань мироздания содрогнулась от такой кощунственной мысли, и вдруг сияние озарило весь окружающий мир, и все сотряслось: и земля, и деревни, и само небо, и луна, казалось, закачалась, словно раздумывая, падать ей сейчас или немного подождать. — Чего подождать? — думал оборотень, глядя на свою небесную богиню.

Альфу-медведя откинуло за мгновенье до соприкосновения с горлом волка, а второй промахнулся от сотрясения; кажется, это всё; оборотень защитил свою стаю, хоть и с помощью кого-то незнакомого. Оборотень чувствовал на язык вкус чего-то сладкого: это было отражение магии неизвестного, спасшего их от неминуемой смерти. Или тот всё-таки опоздал?

По этой магии он узнает спасшего его, кто бы то ни был, и воздаст за спасение, как и полагает истинному Альфе, благославлённому самой луной.

Тело болело, от многочисленных ударов и царапин, но что-то было не так, совсем не так. Что-то проникало в его мысли и делало их более человеческими, и из последних сил волк отправил человеку внутри себя крик о помощи, отчаянный вой в попытке сохранить самого себя.

По ноге поднимался боль, знакомая человеку, а не оборотню: это была боль заражения.

Луна еще плясала на небе, когда оборотень вновь принял человеческую форму и потерял сознание от боли, поднимающейся по ноге вверх и разрывающей все внутренности.

Ремус очнулся. Сознание плыло. Где он, что с ним?

Вокруг было светло, но зрение не фокусировалось. Размытые области... Наверное, он в чьем-то доме.

Издалека доносился то усиливающийся, то утихающий шум. Мужской и женский голос.

На чем он лежит? Постель. Надо же, постель, нормальная постель. Весь последний месяц он провалялся на сеновале, а тут ему нашли...

Кто нашел? Что было ночью? Драка... Медведи. Четыре медведя-оборотня. Взрослые. Настасья, была ли она среди них? Похоже, что всё-таки не было — она бы выглядела моложе. Кто были эти медведи? Главный — логично, что наставник. Точно сказать нельзя....

Хотя сейчас уже можно. Ремус помнил, как под ударом его волка у медведя вытек глаз. Значит, тот, кто на него напал, стал одноглазым. Четыре медведя-оборотня — и именно четыре человека отправлялось с ними на охоту.

Настасьи не было среди нападающих. Это радовало: хоть он и не испытывал особых чувств к девушке, у него осталось ощущение какой-то ответственности и благодарности. Всё-таки тогда она была против идеи наставника женить его принудительно... Хотя здесь, похоже, был вопрос выбора средств, а не цели.

Вспышка? Взрыв? Что это было? Кто это был? Неужели Настасья? А кто еще? Кто-то хотел их спасти?

Похоже, что вспышка была магического происхождения. Но магов среди этой деревни не было зафиксировано. Или у какого-то маглорождённого внезапно за этот месяц проявились способности, или...

Их спас тот, кто убил пегаса.

Он закрыл глаза. Звук стал ровнее. С удивлением Ремус узнал голоса Людмилы и Руслана.

— Тебе не страшно с ним жить?

— Страшно. Но у меня всё-таки дети... Куда я пойду? Были бы живы родители, так да. А здесь все на его стороне. В незнакомую деревню — тоже страшно. Вдруг не примут? И где я там буду жить? Одна бы давно ушла. Даже в лес. А так — приходится терпеть, и делать вид, что всё хорошо.

— Долго у него заживают раны?

— Глаз-то не заживёт. Всё, нету, было бы чему регенерировать.... Неделя у вас есть, думаю. Сможете успеть уйти, пока он без сознания, вас никто не тронет. Скоро твой дружок очнется, день оклемаетесь и уйдете. Еды я вам дам, дорогу покажу...

— Мы никуда не уйдем.

— Почему?

— Я вызову милицию.

— Зачем?

— Он тебя бьет. Он — незарегистрированный оборотень. И еще четыре человека. И еще... скажи, от чего умерла твоя дочка?

Беседа прервалась. Послышались шаги. Резкость ответа удивила Ремуса: всегда речь Людмилы отличалось спокойствием и плавностью.

— Это тебя не касается.

— Почему? Почему ты покрываешь преступника? Люда! Да посмотри же ты на меня!

— Что я могу сказать? А ты подумал обо мне? Все решат, что это я сдала их, я ж «чужая». И куда мне? У тебя жена и ребёнок, а мне куда?

— Ты попадаешь под программу защиты свидетелей. Я договорюсь, — твёрдо произнёс Руслан. — Оборотень, который не встал на учет, подверг опасности других людей, и, следовательно, должен быть отправлен в резервацию. Люда, я не могу нарушить свой долг.

— Какой долг? Ты всего лишь лесник, который пытается пресечь браконьерство.

— Я не просто лесник. Как бы обычный человек смог справиться с оборотнем? Я волшебник.

— Что? Что за бред?

Её голос задрожал, но в нём было не недоверие, а страх. Люпин задумался, чего она может бояться. Может, она боится волшебства вообще? Или самих волшебников?

— Ты сам рассказал, что вас спас непонятный взрыв.

«Могла ли она его вызвать?» — думал Ремус. Но уже было понятно, что взрыв вызвал тот, кто покусал Голубя, его фамилиара. — «Тогда понятно, почему пегасы её не тронули: у неё двое маленьких детей. Но... тогда получается, что она сама — оборотень. И если придёт полиция, то достанется не только Авдею, но и Люде...»

Ремус вздохнул. Всё вроде сходилось, но что-то внутри него говорило, что где-то ошибка. Или это просто усталость?

Думать об оборотнях было проще, чем думать о себе. Кажется, его укусил оборотень-медведь во время превращения. Станет ли он тоже оборотнем-медведем? Или у него иммунитет?

Руслан подошел к нему.

— Как ты? — грубовато спросил он. Ремус пожал плечами.

— Я в милицию. Вернусь через неделю, когда Авдей очнется, я буду здесь с подкреплением. Без него тебя не тронут. Если будет кто спрашивать, официальная версия: вы охотились все вместе, и на вас напал медведь. На нас. На всех четверых. Девушек не трогай, они слушались брата, они не при чем. Я официально при смерти, и никого ко мне пускать нельзя. Всё понял?

Ремус снова пожал плечами.

— Я вызову их из дома, здесь фон нестабилен, да и на выходные попадаю, так что Ленку увижу. Что-то надо передать Сириусу или Гарри?

— Дай мне бумагу и ручку, — попросил Ремус.

Если кто и мог его поддержать, то его семья — Гарри и Сириус.

* * *

Руслан прошел через пастбище пегасов: тропку леший не сворачивал, да и хотелось попрощаться с любимыми крылатыми лошадьми. Но, вопреки ожиданию, к нему не стали слетаться его друзья, как в прошлый раз. Они терпели его ласку, его прикосновения, но отказывались от угощения и не выражали радости от встречи.

С тяжелым сердцем он нашел Голубя. Тот не обращал на него внимания. Пегас лежал на животе, положив голову на передние копыта и печально смотрел в облака. Его прекрасные крылья были сложены, но левое под чуть-чуть неправильным углом.

— Голубь, хороший мой, что случилось? — прошептал Руслан, бережно гладя его по морде.

— Ты переживаешь из-за того, как я повёл себя с Ремусом? Но ему нужна же и стая, и семья!

Пегас мотнул головой.

— Ну да, вы свободолюбивые животные.... Ну да, я признаю, что был неправ! Доволен?

Руслан горько вздохнул и вдруг затаил дыхание. Слёзы? Голубь плакал?

Его озарила страшная догадка.

Неправильно сложенное крыло. Так вообще не бывает!

Если только....

Руслан расправил левое крыло. Оно висело мертвым грузом. Под крылом была рваная рана, чуть более аккуратная, чем в прошлый раз, с ногой, но намного более страшная: в чьем-то злом порыве была порвана главная мышца, маховая, и выворочен сустав.

Дрожащими руками мужчина достал палочку. Он пытался залечить, но у него ничего не получалось: рана была нанесена оборотнем, и мышцы отказывались срастаться. Ему удалось поставить сустав на место, и обезболить крыло, но...

Голубь больше никогда не сможет летать.

— Может, Ариэль удастся тебе помочь... Или брат наговоры знает? Ты сможешь идти?

Голубь на него равнодушно посмотрел и отвернулся.

Огромный, грузный мужчина разрыдался на земле, как ребёнок. Кажется, он потерял доверие самых волшебных, самых прекрасных и самых ценных для него существ во всём мире.

* * *

Зазвенела защитная линия: кто-то её пересёк. Ариэль сидела на веранде с вышивкой в руках, и не особо удивилось, увидев, кто это.

— Сириус.

— Я пришел извиниться.

— За то, что удержал?

Сириус недоумённо на неё посмотрел.

— За то, что поцеловал тебя. Что позволил своим чувствам взять верх.

Он опустился на колени перед ней, отложил вышивку и взял её руки в свои.

— Я сказал тогда правду: я люблю тебя, и не хочу, чтобы ты уходила. Но я не имел права так себя вести. Этого больше не повторится. И я клянусь тебе, клянусь всей своей магией — слышишь? — что я буду рядом, пока я нужен тебе, буду рядом столько, сколько ты позволишь, буду рядом, пока не вернётся твой муж.

Лёгкое ощущение проскользнувших нитей дало понять им, что клятва принята.

— А если я хочу, чтобы это повторилось? — тихо прошептала Ариэль.

Сириус аккуратно поцеловал ей тыльную сторону ладони и встал.

— Не делай глупостей. Пожалуйста. Вернётся твой муж, и всё это покажется лишь дурным сном. Через четыре месяца твое снадобье будет готово, и ты навсегда останешься с мужем, любимой дочкой и со всеми нами — глупыми двуногими, — он шутливо понизил голос на последних словах, так что они оба улыбнулись.

— Если будет кому дать мне это снадобье, — промелькнула у женщины печальная мысль. И тут же развеялась вместе со звоном, сигнализирующем о том, что кто-то пришел. И спали нити, свидетельствовавшие магическую клятву.

— Твоя клятва исполнена, — сказала Ариэль Сириусу. — Руслан вернулся.

Оборотень или анимаг?

Сегодня с вами вновь обожаемая Рита Скитер, и я хочу поговорить о теме, которая в последние годы, благодаря вмешательству одной известной и плодотворной особы стала очень популярна. Оборотни.

Напоминаем, что два года назад именно Долорес Амбридж предложила проект, согласно которому оборотень, не сообщивший работодателю о своей болезни, должен быть отправлен в Азкабан на пять лет. Также уточню, что к работодателям данным законом были отнесены и скупщики ингредиентов, поставляемых оборотнями, в том числе те, с которыми оборотни общались только по переписке. Только за последний год в Азкабан было отправлено четыре человека, и так страдающие от своей мучительной болезни. В двух из этих случаев средства дознания, такие как легилименция, сыворотка правды и даже просто допрос подозреваемых не использовались вообще, и решение было вынесено только на основе заявлений скупщиков, которым, вероятнее всего, просто не понравилась цена. Данные случаи наверняка требуют более детального рассмотрения, но согласно распоряжению той же Долорес, без сомнения, очень талантливой, но неосмотрительной и, возможно, немного безответственной женщины, этих заявлений было достаточно для обвинительных приговоров.

Недальновидной мисс Амбридж оказалась еще и в том, что именно она запретила без специального разрешения министра принимать в Министерство людей, в чьих жилах течет любая примесь крови магических существ. Насчет неё же подобного разрешения не оказалась.

— Долорес? О, это человек, в чьей крови мы можем не сомневаться, — рассмеялся министр, когда мы его об этом спросили. — Она рьяно следит за соблюдением подобного закона, так что я в ней полностью уверен. Разрешение? Конечно нет, зачем, ведь она человек?

Возможно, мисс Амбридж и удалось убедить министра в своей чистой крови, но нашей редакции удалось проследить её родословную, куда пару веков назад затесался... гриндилоу. Забавно, что законы о чистоте крови принимают люди, которые сами этим законам не соответствуют. Её же происхождение ставит под сомнение действительную опасность оборотней. Являются ли оборотни «существами, чей интеллект приближен к человеческому», болезнь это или что-то иное?

Согласно исследованиям знаменитого ученого Элфиаса Дожа, непревзойденного мастера трансфигурации Минервы МакГонагалл и её подающего надежды ученика Сириуса Блека оборотничество — всего лишь вид насильственно приобретенной анимагии. Анимагия — это вычленение сущности зверя из своей. Она доступна всем людям, в чьих жилах нет крови магических существ (мисс Амбридж никогда не сможет овладеть ею). При укусе происходит насильственное подселение сущности зверя. Если сущность зверя близка к сущности человека, то он способен превращаться по своему желанию, подобно обычному анимагу, но во время полнолуния превращение происходит проще, и сама оборотная форма сильнее. Если же человек не может принять навязанную сущность, происходит борьба, в результате которой человек одерживает верх почти всегда, кроме полнолуния, когда сущность зверя, подпитываемая магией луны, на короткое время берет реванш.

Данные исследованы отправлены во всемирную Конфедерацию магов-ученых, и это самое крупное исследование за последние несколько лет, удостоенное подобного внимания.

С вами была Рита Скитер, подписывайтесь на еженедельник «Хогвартский вестник», узнавайте о новостях в мире детства, образования, науки и политики из первых рук! До пятницы!

* * *

Ремус резко открыл глаза. Что-то его разбудило. Он прислушался к себе — кажется, он чувствовал себя почти хорошо. Огляделся и наткнулся на внимательный взгляд Людмилы.

— Он еще не пришел? — сиплым голоса прорычал он, имея в виду Руслана. Оборотень отметил, как изменился его голос. Возможно, он просто давно не говорил?

Женщина тут же поняла, о ком он.

— Нет. Но в любом случае, его приход будет бесполезен. Я буду всё отрицать.

Женщина сидела у окна и чинила одежду. Ремус поразился тому спокойствию, с которым она говорила.

— Почему ты мне это рассказываешь?

Она недоумённо на него посмотрела.

— Ты его друг, и, судя по всему, вы явно не хотели ничего плохого. По крайней мере, Авдей еще какое-то время будет приходить в себя. Без него, знаешь, как-то... спокойнее.

Женщина потерла рукой плечо, и острая мысль вонзилась в сердце и разум оборотня.

— Он тебя бил? — снова прорычал Люпин, на этот раз уверенно отмечая изменившийся голос и покалывание в пальцах. Он взглянул на руку, и на миг показалось, что ногти были чуть длиннее, но он тут же убедился, что всё как обычно.

— С чего ты взял? Нет! То есть... Это нормально. Обычные супружеские отношения. У всех так, верно же?

Ремус покачал головой.

— Нет, Люда, это не нормально. И уйти ты от него не можешь, так?

Женщина кивнула.

— Скажи, — и его голос понизился до вкрадчивого шепота, — а ты бы расстроилась, если бы я его убил?

Людмила растерялась.

— Ну, наверное. В конце концов, детям нужен отец.

— То есть нет.

— Нет, — прошептала женщина, словно сама теряясь от своей смелости. — Да дело даже не во мне. Я боюсь, что он убьёт Кирила. Он словно с цепи сорвался. После того, что он сделал с.., — она прервалась на полуслове, судорожно выдыхая воздух.

— Это он убил твою младшую дочь?

Женщина кивнула и разрыдалась. В груди Ремуса разрасталось пламя, новое для него. Воплощенная честь, которая не находила себе место в сущности волка и нашла сейчас.

Ремус вновь почувствовал странное покалывание и легкую боль в пальцах. Послышался звон — это сломалось и упало кольцо, в которое он, Сириус и Гарри поместили направленные порталы друг к другу.

Он взглянул на свою руку, уже догадываясь, что он там увидит. Лапа — медвежья лапа — медленно уменьшалась вместе с затуханием огня в сердце и превращалась в человеческую ладонь.

— Я отомщу за твою дочь, — сказал оборотень перед тем, как провалиться во внезапно подкравшееся небытие.

* * *

После краткого отчета Руслана о прошедшем месяце Ариэль хлопотала на кухне, а мужчины терпеливо дожидались её во дворе. Сириус порывался пойти и помочь, как он делал всегда до этого, но присутствие Руслана путало и смущало его. Кроме того, было еще нечто действительно важное, намного важнее, чем помощь с готовкой.

— Мне нужно с тобой поговорить, — начал он, и сам же остановил себя, обругав за недипломатичное начало.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, — ну да, конечно. Сириус осознавал, что вряд ли Руслан мог не заметить их симпатии и потеплевших отношений. И, конечно, он сам был тому виною. Но всё же...

— Есть. Это касается твоей жены.

Руслан шагнул к Сириусу, горой нависнув над ним, и прорычал:

— Если ты хоть пальцем....

— Я не про это, — отмахнулся Сириус. — Я про её болезнь. Пока тебя не было, она чуть не ушла. Понимаешь? Тебя заботят какие-то звери, пока твоя жена в опасности. Она не выдержит! Она уже чуть не выдержала...

Руслан отшатнулся и устало опустился на ступеньки, спрятав лицо в руках.

— Ты её удержал?

— Да. Но у нас ничего не было, — поспешил сообщить Сириус. — Я просто был рядом. Она очень переживала за тебя, и боялась, что ты не вернешься.

— А я мог... знаешь, я был неправ с Ремусом. Если бы не он, я мог бы и не вернуться. А Ремус... Я... не знаю, что на меня нашло, но, когда я услышал, что его хотят женить, у меня будто какое-то помутнение случилось. Мне почему-то очень дороги стали те люди, там, понимаешь? Да, часть их них — оборотни, они оторваны от реальности несколько сотен лет, и только за счет окрестных деревень они не вырождаются. Но в последние годы все разваливается, понимаешь? Я не знаю почему, но я чувствую, что всё меняется. Колхозы рушатся, люди уезжают в города. Эта деревня без твёрдой руки обречена. А их наставник, — он махнул рукой, оборвав предложение на полуслове.

— Продолжай.

— Их наставник — убийца. Оборотень. Пьяница. Он бьет жену и детей, и вообще часто решает споры в деревне кулаками. Им нужен кто-то другой, это ясно. Но обычного человека они бы слушать не стали. А Ремус — оборотень, вот я и подумал...

— Ясно. Спасибо за откровенность. Но насчет Ариэль я не всё рассказал, что хотел.

Руслан поднял голову, на глубине его глаз плескался страх.

— Она уходит, Руслан. Уходит. Он на сможет продержаться четыре месяца, понимаешь? В лучшем случае — недели три... или две. Если ты ничего не сделаешь, ты останешься без жены, а твоя дочь — без матери.

Руслан вздрогнул.

— Я... слушай, есть еще кое-что. Есть... но для меня это не так просто. Я же Мастер Леса, я должен защищать, а не убивать! Чтобы ускорить действие зелья, надо... Дай мне время. Прошу. Спасибо, что сообщил. Я... поговорим завтра, хорошо?

— Хорошо, — Сириус кивнул. — Тогда я пойду. Передавай жене мои извинения, что я не смог присутствовать на ужине.

Он развернулся и торопливо зашагал прочь, словно опасаясь, что его присутствие может помешать Мастеру Леса принять, возможно, сложное, но единственно правильное решение.

— Ура! Пикник!

— Мы идём на пикник!

— С ночевкой!

Гарри и Лена весело запрыгали, держав в руках письма.

И вдруг услышали всхлип.

Они обернулись и увидели изо всех сил улыбающуюся Катю. Косички висели как-то понуро, да и господин Нильсон на её плече свернулся клубочком, отвернувшись ото всех.

— Катя, что случилось? — заботливо спросила Лена.

— Что случилось? Где случилось? А вы знаете, что если попрыгать сто раз на одной ноге, и сто раз на другой, то вы сможете ходить сколько угодно, не уставая?

— Катя...

— Раз, два, три, четыре, — запрыгала рыжая девочка.

Гарри молча подошел и обнял её. Она перестала прыгать и вдруг еще раз всхлипнула.

— Ты скучаешь по папе?

Катя кивнула.

— Просто... он обычно писал мне, даже когда уезжал надолго, но с тех пор как я в этой школе, он даже весточки не прислал. Я за него боюсь. И я чуть-чуть вам завидую.

В голове Гарри крутилась мысль, что сам он своего папу вообще не помнит, но он понимал, что Кате от этого лучше не станет, даже наоборот. Стыд — не то чувство, которым стоит заменить зависть, тем более «чуть-чуточную».

— Если хочешь, я спрошу у Сириуса, можно ли тебе пойти с нами.

— Правда? — Косички девочки вновь воспряли, и она поспешила убедить Гарри в его решении.

— Я умею вязать морские узлы! А господин Нильсон легко отличит съедобные ягоды от несъедобных.

Лена подошла и тоже обняла их — и Гарри, и Катю.

— Даже если бы ты совсем ничего не умела , — улыбнулась девочка, — мы всё равно были рады, если бы ты пошла с нами. И господина Нильсона это тоже касается.

Обезьянка сняла шляпу и галантно поклонилась.

* * *

— Кельпи... Что вы знаете о кельпи? — басом пробубнил Руслан.

— Это водяной демон! — Тут же отозвалась Лена.

— Это лошадка, и на ней очень весло кататься! — захлопала в ладоши Катя. — Только нужна специальная уздечка.

— А еще они убивают людей, — тихо закончил Гарри.

— Конечно, вы все правы, — кивнул Руслан, почесав бороду. — Это водный демон, который часто принимает форму лошади. Демоны, как и люди, обладают разным характером, но, в целом, они намного опаснее людей. Им нравится играть с людьми, и нравится побеждать — а для них это означает утащить человека на дно. Человек, естественно, задыхается и умирает. Чтобы не попасться в ловушку, нужно не подходить самому к кельпи и уж тем более не садиться сверху, как бы вам этого не хотелось, — а хотеться будет, и это тоже часть специфической магии этой нечисти. Если вы не сможете совладать с нею, у вас у всех есть уздечки со специальными чарами подчинения. Нужно накинуть их на шею лошади, прежде чем сесть, и тогда вам ничего не грозит. Всё понятно?

Все, включая Сириуса и Ариэль, кивнули.

— Вот и отлично. Но, скорее всего, кельпи вы вовсе не увидите, — уж слишком они боятся крупных компаний. Так что мы дойдём до места, поужинаем, покупаемся и вы ляжете спать. А мы с Сириусом пойдем ловить демона. Ариэль побудет с вами, и если что, сможет нас вызвать или перенести вас домой с помощью портала.

Теперь кивнула только Ариэль. Ей было неловко, так как она знала, зачем они идут на этот пикник. Но приятно, ведь ради неё Руслан в какой-то степени поступился своими принципами и собирается убить того, кто не причиняет непосредственного вреда. А еще её действительно радовала собравшаяся компания — любимая дочка, умные, весёлые, живые детки, внимательный и серьёзный Сириус — хотя ей он нравился и шутником-балагуром, каким он был, когда они познакомились. И конечно же, любимый муж, с которым, казалась, совсем потеряна связь и который сам понял тяжесть её состояния и предложил эту вылазку. Возможно, жизнь всё-таки налаживается?

Куда они шли, известно было только Руслану. Он знал в одном безлюдном районе опасного и одинокого кельпи, который, случалось, утаскивал неаккуратных путников. Хоть его и было жалко, но тот кельпи не раз проходил по самому краю разрешенного колдовства, завлекая людей. Так что если кого и убивать, то только его.

Возможно, брать детей с собой было не самой лучшей идеей, но, во-первых, им ничего не грозило, во-вторых, им действительно было весело и, наконец, у Руслана было не так много времени: уже послезавтра он должен был встретиться со стражами правопорядка и отправиться в деревню. Так что либо они пойдут сегодня, либо... не пойдут никогда?

Дорога была довольно трудной: никаких троп здесь не было, к тому же приходилось постоянно то подниматься вверх, то спускаться вниз. Кустарники цеплялись за одежду, попадались свалившиеся деревья, которые надо было обходить или через которые нужно было перелазить.

Наконец, они дошли до речки; горная, неглубокая, но со стремительным течением она завораживала и обжигала ледяной водой.

— Ну что, герои, будете купаться? — весело подколола детей Ариэль.

— Да! — ответили герои, и, быстро переодевшись за деревьями, стали плескать в воде.

— Не замёрзнут? — обеспокоенно спросил Сириус, наблюдая за ребятами. — Всё-таки почти октябрь уже...

— Нет, — улыбнулась женщина. — У меня с собой особенный чай. Да и костёр разведём.

Взрослые быстро развернули лагерь в некотором отдалении от реки, но оставив её в прямой видимости. Ариэль кинула какие-то травы в костёр, и Сириус, вдохнув поры, почувствовал необъяснимое тепло внутри и легкость в сердце.

Прибежали дети, взахлеб рассказывая о потрясающей речке и об их водной баталии. Только мокрый господин Нильсон покинул плечо Кати и взобрался на грудь Руслану, весь дрожа; Руслан, посмеиваясь, погладил обезьянку и та успокоилась, то ли от этих поглаживаний, то ли от аромата костра.

Ели шумно, причмокивая и и чуть-чуть чавкая, но даже Ариэль ничего не сказала против: слишком вкусным был суп, мгновенно приготовленный на костре; слишком обжигающе-потрясающими были пожаренные на открытом огне сосиски, слишком ароматным и расслабляющим оказался чай.

Когда уже стемнело, дети заметили метрах в двух от пляшущих языков огня маленького ребёнка лет четырёх в лохмотьях.

— Малыш, иди к нам, — позвала Лена.

Ариэль усмехнулась, но ничего не сказала.

Ребенок подошел к костру и сел. Гарри дал ему чашку с супом, Катя протянула поджаренную сосиску...

— Ты как здесь оказался?

Малыш хихикнул, выпил суп, проглотил сосиску... И вдруг превратился в старушку, фигуркой напоминающую четырехлетнюю девочку. Спутанные волосы, острый нос.

Старушка перекувырнулась назад и пропала.

Руслан и Ариэль весело, беззаботно рассмеялись.

— Что... Кто это был? — удивлённо спросил Гарри.

— Кикимора болотная, — тут же отозвался Руслан. — Они часто бывают женами домовых, леших, водяных... Те, кто живут в домах — носа из них не кажут; боятся, что ветром унесет. А эта наверняка живёт недалеко, вот и пришла посмотреть, кто к ней в гости пожаловал. Не боитесь, вы ей понравились, вас не тронут. Всё-таки угостили, проявили заботу. Но выходит она только ночью, так что вам, дети, пора спать. А нам — искать кельпи.

— А можно мы посмотрим? — заверещали ребята. Им ответил уже Сириус:

— Вы же слышали, что кельпи прячутся от больших компаний. Да и опасно это, и жестоко. Давайте лучше мы возьмем вас как-нибудь на рыбалку?

Спокойно, с шутками разобрали костёр; дети и Ариэль ушли в палатку, а мужчины отправились на охоту.

— Как будем действовать? — спросил Сириус. Сначала рядом была Ариэль, потом дети; мужчины так и не успели наедине обсудить план охоты.

— Единственное, что нам нужно от кельпи — его сердце. Оно является одним из самых популярных катализаторов для зелий, связанных с водными народами.

— И с русалками?

— И с русалками. Пока Ариэль, — он нахмурился, — и Ленка остаются в форме человека, им это не обязательно. Но у Ариэль проходит перестройка организма, и само зелье действует на нейронные связи и молекулярные образования, ответственные за превращение в русалку. Сильные эмоциональные потрясения их разрушают, перестают вырабатываться определенные нейромедиаторы, и...

— Какие связи? Какие образования? Какие ...аторы? — удивился Сириус.

— Ах, ты же не знаешь... — протянул Руслан. — В общем, если очень упрощенно, зелье должно влиять на те части тела и мозга, которые отвечают за превращения в русалку. И поэтому нам нужен водный зверь, обладающий магией, относительно разумный и способный к превращениям. Кельпи — лучший вариант.

— Откуда ты всё это знаешь? — удивился Сириус. — И почему я не могу этого знать?

— Ты — волшебник, к тому же британец, — в голосе лесничего сквозило легкое презрение, но Сириус предпочел его не заметить. — А у нас, в Советском Союзе, принято получать фундаментальное образование. Так что я, как Мастер Леса, проходил курсы биологии и медицины, в том числе нейрофизиологии, и, кстати, про русалок и их превращения там было расписано достаточно подробно. Но я не думал, что это коснется нас, Ариэль же была счастлива, а значит, ничего не должно было случиться...

— Она оторвана от семьи, друзей. Лишь изредка вы ходите на приемы, да иногда заглядывают жители окрестных деревень за помощью лекаря. Тебя вечно нет дома. Как она может быть счастливой? — Горько сказал Сириус. — А тут еще школа, и Элен она, вроде бы, уже не так сильно нужна.

— Откуда ты это знаешь?

— Я вижу.

Руслан помолчал и вдруг резко переменил тему:

— Ко мне кельпи не подойдет, он чует, что я лесничий. А вот к тебе — вполне возможно. Только уздечку спрячь получше.

— Твоя задача — приманить его. Делай вид, что он тебе понравился, веди себя безмятежно. Но ни в коем случае не залезай на него верхом! Там и мне тебя спасти будет сложно.

— Дальше. Я нападу из засады. Цель — вскрыть грудину. Если тебе подвернется его грудь — не мешкай. Заклятьем стазиса владеешь?

— Да, мы все...

— Накладывай мгновенно. Готов?

Сириус кивнул.

— Вперёд. И помни: ты просто гуляешь и слегка заблудился.

* * *

Луна вышла из облаков, и окрестности наполнились мягким, ровным светом. Сириус подошел к речке, опустился на корточки и умылся. В доступности одного движения руки были и палочки, и ритуальный нож, которым перед походом снабдил его Кричер, и уздечка с чарами подчинения — на всякий случай.

Безмятежность. И непринужденность. Так надо себя вести.

Он прошел по берегу речки, следуя за течением. Непринужденность, — напомнил он себе и принялся насвистывать песенку про желтую подводную лодку, услышанную им пару лет назад.

— Хотя, должно быть, забавно выглядит: идёт человек по берегу реки ночью и насвистывает песню, — отметил он.

Сириус путешествовал вдоль реки со всем присущим ему артистизмом. Ему казалось, что из пенящихся, бурлящих волн на него кто-то посматривает.

— Перископ желтой подводной лодки, — подумал он и тихонько засмеялся.

И вот, наконец, он заметил впереди какое-то несвойственное реке движение.

Он остановился.

Черное грациозное животное стояло всего метрах в двадцати от него. Умные, Сириус даже назвал бы их разумными, глаза. Пенящаяся грива. Мускулистые ноги.

Конь медленно сделав несколько шагов, снова остановился.

Сириус, почти забыв, зачем он здесь, шагнул к кельпи.

— Такой красивый, — прошептал он.

Наконец, демон подошел к самому Сириусу. С языка мужчины чуть не сорвалась просьба прокатить, но он вовремя вспомнил, что эта удивительная нечисть с легкостью бы съела его самого, стоило ему только потерять контроль.

Он погладил животное по гриве и сделал шаг назад.

Любопытный демон снова шагнул к нему, словно приглашая покататься. И Сириус снова с трудом вспомнил, что нельзя.

И тут — почти одновременно — раздался выстрел, конь взбрыкнул и попал копытом по голове Сириуса, и тут же откуда-то сверху на кельпи упал Руслан, прижимая его к земле. Вдвоем они еле-еле повалили животное на землю, и, пока Руслан удерживал брыкающегося коня своими могучими руками, Сириус ритуальным ножом взрезал грудину и вытащил бьющееся сердце, легким взмахом палочки наложив на него заклятие стазиса.

Мужчины переглянулись с облегчением.

Конь медленно таял, и, наконец, от него осталась только пена на речном берегу.

А на глазах Руслана таяли горькие слёзы.

* * *

— Сириус, ты ранен? — Гарри не спал, явно ожидая его. От возгласа проснулась Ариэль и испуганно охнула, глядя на него; но тут же взяла себя в руки.

— Поверхностная царапина и небольшой ушиб, только крови много, — сразу сообщила она, лихо помахав палочкой.

— Руслан, тебя не задело?

— Нет, это не я же был приманкой, — он нежно обнял свою жену. — А Сириус молодец. Сумел сдержать магию коня, пока я не подошел поближе. Я даже не ожидал, — слегка удивленно добавил он.

Наутро, выспавшиеся, сытые и накупавшиеся, дети и взрослые покинули место пикника.

— Папа, — застенчиво произнесла Лена, — а когда ты уйдешь?

— Завтра, малышка, — он погладил её по голове.

— Соскучилась?

— Да, — кивнула девочка. — А можно... на следующие выходные я к тебе поеду?

Руслан задумался. Наверняка к тому времени всё разрешится, так что почему бы и нет? С пегасами пообщается, в конце концов.

— Гарри. Катя, вы тоже хотите?

Катя подумала и отказалась.

— Понимаете, — уверенно отказалась она, — это будет несправедливо к Тиме и Косте. Всё-таки мы все вместе сидели и думали над загадкой, и правильно будет если пойти, то всем вместе. Так что если мальчишки не пойдут, то и я не пойду. А Лена, Гарри, — вы идите, в конце концов там у тебя, Гарри, твой Ремус.

Руслан добродушно засмеялся.

— Я подумаю, что можно сделать.

* * *

На следующий день, когда дети снова отправились в школу, Руслан отправился в деревню в сопровождении целых трёх милицейских, один из которых принадлежал к магическому отделению.

А Сириус в своем домике принимал свою любимую учительницу. Они сидели на мягких, расслабляющих креслах и пили заботливо сваренный Кричером чай. Беседа была плавной и неторопливой, но внутри мужчины была целая буря чувств, связанная с состоянием любимого друга.

— Минерва, — начал Сириус, прерывая спокойное течение беседы. — Ты же читала статью Элфиаса Дожа?

— Из Хогвартского вестника? Да, мой подающий надежды ученик, — усмехнулась женщина.

— Тогда у меня к вас вопрос, как к непревзойденному мастеру трансфигурации, — слегка поклонился Блек. — Я пытался высчитывать сам, но у меня ничего не получается, да и данных маловато... Что будет, если оборотня укусит оборотень... другого вида?

Минерва резко выпрямилась.

— Ты говорил, что Ремус помогает вашему другу решить проблему с оборотнями-медведями?

Сириус кивнул, и ответил этим кивком и на невысказанный вопрос.

— Дай мне свои записи. Если я правильно понимаю, Ремус никогда не мог смириться с сущностью волка. Если сущность медведя ему ближе...

— То что?

— Предполагаю, что в самом лучшем случае ему даже повезёт, он станет анимагом, способным превращаться и в волка, и в медведя. В худшем же рискует потерять человеческую личность. Однако здесь может помочь специализированное лечение...

— А если нет? Если сущность медведя ему не подходит?

— Если в человеке столкнутся две не подходящие ему сущности... как ты думаешь, он сможет выжить? — горько взглянула Минерва на своего ученика. Скопировала его заметки.

— Я постараюсь рассчитать, чего нам можно ждать.

— А если... оба ему не подойдут, можно ли... укусить его еще каким-то оборотнем?

— Сириус, ты такой фантазёр! Ты же считал, что будет при попытке освоить третью анимагическую форму? Деперсонализация, расщепление личности и много других весёлых побочных эффектов Здесь то же самое, даже хуже. Ладно, мне нужно идти. Пора на уроки, а то действие хроноворота подходит к концу... То есть скоро начнется. Не переживай, вполне возможно, что всё обойдется. Шансов достаточно много. Тем более, сразу же он не умер....

— Слабое утешение, — подумал Сириус, но ничего не сказал. Дико волнуясь за друга, он признавал, что возможность Ремуса освоить медвежью аниформу — намного выше, чем форму волка. Так что шанс есть. Проводив своего учителя, он обратил внимание на еле заметную белёсую тень — почти несформированный патронус-ласточка пролетел в окно и прошелестел слабым голосом.

— Сириус... мне плохо.

Не тратя время на пустые раздумья, он аппарировал к воротам дома любимой.

— Ариэль! — закричал Сириус, второпях открывая ворота. — Ариэль, ты где? Ты как?

Вбежал в дом, и снова закричал:

— Ариэль!

— Я здесь! — донесся слабый возглас из кухни. Мужчина кинулся туда и увидел женщину, лежащую на полу в неестественной позе.

— Что с тобой, солнышко? — бережно спросил он, подхватывая Ариэль на руки.

Он отнес её в гостиную, уложил на диван и сел рядом.

— Посмотри на мои ноги.

Сириус взглянул на колени, не скрытые платьем, и вздохнул с ужасом: между коленями таяла, медленно истончаясь, перемычка.

— Что произошло?

— Я просто решила помыть посуду, — вздохнула женщина. — Ну и нечаянно пролила на себя довольно много воды. И вот...

— Это... обратимо?

— Как видишь, да. Только ходить я сейчас не могу. И, боюсь, мыть полы мне теперь тоже нельзя, — пошутила Ариэль.

— Ну, в таком случае, перед тобой — генеральный мойщик полов, приятно познакомиться, — он изящно поклонился. — А также посудомойщик, повар и вообще — ваш покорный слуга.

Ариэль изящно наклонила голову в ответном поклоне и нахмурилась.

— Прости, что я вызвала тебя... Я просто испугалась и не знала, что мне делать. Упала, не могла пошевелить ногой... Уже потом разобралась и увидела, что хвост исчезает.

— Ты молодец, что меня вызвала, — он погладил кончиками пальцев тыльную сторону её ладони. — Я всегда мечтал побыть чьим-то рабом.

Ариэль засмеялась.

— Ну что, кажется, посуда недомыта, — бодро произнес Сириус, закатывая рукава. — Ваш раб готов приступить к своим обязанностям, миледи!

* * *

Четверо человек вот уже три часа ходили по деревне и опрашивали всех жителей. Вопреки надеждам Руслана, ни один не сказал ничего путного, все всё отрицали.

Те, кого сам Руслан считал оборотнями, конечно же, не дали повода усомниться в своей честности — искренне удивлялись, что такое существует, поверхностных мыслей, свидетельствующих об обратном, у них не было. Более того, казалось, что они искренне переживали за Руслана, спрашивая, куда он пропал.

Вот и эта старушка тоже ничем особенным не отличилась.

— Здравствуйте, Агафья Фёдоровна. Майор милиции Степаненко Михаил Фёдорович, это мои коллеги.

— Ой, здравствуй, милок. Да и вам, господа, тоже здравствуйте. Чегой-то вас сюда занесло?

— К нам поступила информация, что в этой деревне постоянно проживают оборотни. Что вы можете сказать по этому вопросу?

— Ох, да мы люди верующие, мы в такие наветы не верим. Волки, медведи тут есть, да. А уж оборотни... дак разве они существуют-то?

— Существуют, бабушка. Но вы про них не слышали? И убийств никаких в деревне тоже не было?

— И не слыхала ничего подобного, и не видала... Чур меня! Страсти рассказываете. У нас тут мирное местечко, все друг друга знаем. Какие оборотни, какие убийства?

— Вы признаете, что сказали всю правду? Готовы подписаться под своими показаниями? Знаете, что может быть за дачу заведомо ложных показаний?

— Печатными только, так пойдет? Дак зачем мне врать, я и так скоро на тот свет пойду, ответ держать буду. Ну всё, милок, мне работать пора, молодых отвлекай, тем-то это в радость.

Майор помрачнел и почесал затылок. Все жители деревни отрицали существование оборотней. Остался последний дом, дом главного подозреваемого — в убийстве и ранении пегасов, в смерти собственной двухлетней дочери полгода назад и в незарегистрированном оборотничестве.

Но, как говорил ему опыт, семьи обычно покрывают даже самых страшных преступников. Так что он уже не надеялся на успех.

Оставалась надежда на Ремуса Люпина, зарегистрированного оборотня-верфольфа, который был нанят месяц назад лесничим в качестве телохранителя. И, судя по мнению лесничего, совершенно не зря.

* * *

При приближении к дому наставника послышался стук. Молодой человек двадцати пяти лет лихо работал топором, под его кожей перекатывались мускулы, а сам он напевал рождественскую песенку, явно довольный собой.

— Привет, Ремус, — протянул Руслан руку для приветствия.

Ремус перестал петь, и, пожав руку, продолжил колоть дрова.

— Товарищ Люпин, расскажите, пожалуйста, что произошло в полнолуние, — снова продолжил свой опрос майор Степаненко.

— Ты им рассказал, да? — вдохнул Ремус, осуждающе поглядывая на Руслана. — А я предупреждал, между прочим.

— О чем?

— О том, что я — оборотень. Нет, дверь нараспашку, сам в одном помещении со мной... чудом выжил ты, Руслан. С огнём играешь.

— Что? — не понял второй милицейский, молоденький паренек с огромными, лохматыми бровями.

— Ну представьте, господа, — обратился Ремус к стражам правопорядка, — вас нанимают в телохранители, говорят, что вернут вас домой до полнолуния, но ни возвращения домой, ни аконитового зелья вам не предлагают. Более того, на просьбу запереть, чтобы вы ненароком кого-либо не ранили, отвечают отказом, а во время самого полнолуния оказываются рядом, никак даже не предупредив жителей деревни. Нехорошо, Руслан, нехорошо.

— Да, товарищ Руслан, что же это вы, — согласился паренек с бровями, с опаской поглядывая на лесничего.

— Хорошо, что я себя еле сдержал, да Руслан меня неплохо магией приложил. Вот и лечился, три дня отходил. А ты теперь, получается, арестовывать меня явился? Даже троих человек с собой взял. Еще все маги, наверняка...

— Я не маг, — поправил Ремуса Степаненко. — И всё-таки, товарищ Люпин, мы пришли сюда не за этим.

— А за чем? — удивился Ремус. — Пегаса медведь загрыз, с тех пор нападений не было.

— Товарищ, прекратите, пожалуйста, стучать! Голова уже разболелось, — возмутился третий милицейский, чуть полноватый мужчина с роскошными усами.

— Я вам мешаю? Простите, меня попросили дрова нарубить, а я всё равно ничего не делаю. Сказали бы сразу, что же вы.

Ремус отставил топор в сторону, и, сложив руки на груди, внимательно посмотрел на гостей.

— Я вас слушаю.

— Товарищ Люпин, — хмуро произнес майор. — Поступило заявление, что в этой деревне проживают незарегистрированные оборотни.

— Я зарегистрирован, — прервал майора Ремус.

— Мы знаем! Не перебивайте, пожалуйста. Также было заявление, что в полнолуние они на вас напали. По законам Союза Советских Социалистических Республик, незарегистрированные оборотни должны отправиться в колонию на поселение. При сопротивлении разрешены любые действия, как огнестрельным оружием, так и магией, вплоть до уничтожения. Незарегистрированные оборотни опасны для общества! Поэтому, если у вас есть сведения о каких-либо незарегистрированных оборотнях, вы обязаны нам их сообщить. Напоминаю, что за дачу ложных показаний в нашей стране — уголовное наказание. Неужели вы согласны на подобное?

— Хотите честно, да? — разозлился Ремус. — Из-за того, что мой так называемый работодатель не предоставил мне аконитовое зелье, ночью в полнолуние я не имел возможности полностью сохранить разум, и, следовательно, не могу судить с точностью, что там было. В другое время, когда я был полностью в сознании и адекватен, я не видел оборотней. Также я готов подтвердить под веритасерумом и другими специфическими зельями, что я ни разу не видел процесса превращения медведей в людей и наоборот. Еще что-нибудь рассказать?

— Спасибо, не надо. Товарищи, пройдемте в дом. Там находится главный подозреваемый и его семья. А вам, товарищ Люпин, спасибо за сотрудничество, — последние слова, сказанные майором, были наполнены сарказмом.

Перед тем, как зайти в дом, они увидели мальчика, выскочившего из сеней, прошмыгнувшего мимо них вплотную и рванувшего куда-то в сторону леса.

— Кто это? — спросил майор у Руслана. — Кажется, он нас подслушивал.

Тот хмуро ответил:

— Кирил, старший сын наставника. Парень неплохой, взаимопонимания с отцом нет. Постоянно помогает матери по хозяйству. Вот и сейчас, наверное, по каким-то делам побежал.

В комнате, как обычно, хлопотала Людмила; но, увидев гостей, одновременно расцвела и нахмурилась.

— Чем обязана? — спокойно спросила она, справившись с волнением.

Её дочка, смутившись, спряталась за платьем.

— Я майор милиции Степаненко Михаил Федорович, это мои коллеги.

Остальные два милицейских коротко кивнули, и вдруг, заинтересовавшись, подошли к полатям.

— Там лежит мой муж, — уточнила Людмила.

— Что с ним? — спросил паренек с бровями.

— Ничего страшного, просто упал с лошади.

— С лошади? Да у него глаза нет! — воскликнул Руслан.

— И тебе здравствуй, — хмуро произнесла женщина. — Он упал с лошади на ограду, очень неудачно.

— Почему ты его покрываешь?

— Кого? — удивилась женщина.

— Своего мужа! И Ремус туда же.

— А от чего я должна его покрывать?

— Простите, Михаил Федорович, — вдруг подал голос парень с бровями. — На нём остатки каких-то чар.

— Каких? Антон, проверь, пожалуйста.

Человек с усами кивнул, махнул палочкой.

— Всего лишь сонные, — разочарованно произнес он.

— Это, видимо, Ремус наложил, — добавил Руслан, и Людмила, после момента краткого замешательства, кивнула.

— Вы готовы ответить на несколько вопросов? — устало сказал майор.

— Да, конечно. А разве я отказывалась?

— Вам известен человек, лежащий на полатях?

— Да, это мой муж.

— Вам известно, что он оборотень?

— Он? Оборотень? Да вы что? — удивилась она. — Почему вы так решили?

— У нас есть сведения двух, — майор запнулся, вспомнив, что Ремус так им ничего и не сказал, — одного свидетеля.

— Руслана-то? Простите, господа, но почему вы ему доверяете? Они с Ремусом пришли к нам месяц назад, заявив, что у них сломалась машина. Мой муж приютил их, предоставил им кров и еду, развлекал. Руслан, тем временем, стал подкатывать ко мне, но после моего закономерного отказа — всё-таки у меня есть муж и дети! — ушел, перед этим натравив Ремуса на нашу семью. Надо отдать должное Рему — он искренне старался сдерживаться. Но всё же когда мой муж пытался загнать оборотня в закрытое помещение, защищая нас, то упал с лошади и повредил себе глаз. После этого Руслан пропадает, не спросив ни про самочувствие Ремуса, ни про самочувствие Авдея. А еще через несколько дней возвращается — и с кем! — с отрядом милиции. Что, Руслан, раз я тебе отказала из-за мужа, убить мужа своими руками у тебя не получилось, ты решил отправить Авдея на поселение? Чтобы я наконец-то осталась одинокой и беззащитной?

— Люда... да что ты говоришь?

— Здесь есть только один оборотень, и это — Ремус. И только один монстр — ты.

— Люда...

— Достаточно, — прервал перепалку майор. — Не переживайте, мы обязательно во всё разберёмся. А сейчас нам всё-таки нужно опросить подозреваемого. Антон, выведи его из сна.

Авдей медленно открыл глаза, полежал с секунду и резко сел.

— Кто вы? — прорычал он.

— Успокойтесь пожалуйста, — нахмурился майор. — Я майор милиции Степаненко Михаил Фёдорович, а это мои коллеги, и нам нужно задать вам несколько вопросов.

— То есть ты, Руслан, воспользовавшись моей доверчивостью, сначала напускаешь на меня оборотня, потом приводишь милицию?

— Не перебивайте, пожалуйста. Вы сможете ответить на наши вопросы?

— Задавайте.

— Вы являетесь оборотнем?

— Нет.

— Вы знаете кого-нибудь, кто является оборотнем?

— Нет. Точнее, одного знаю — Ремус Люпин.

— Вы хотите стать оборотнем?

— Что за идиотские вопросы?

— Простите, товарищ Авдей. Но нам нужно задать еще несколько.

— Как погибла ваша дочь Мира?

Женщина потрясенно охнула, а мужчина переменился в лице.

— Убирайтесь из моего дома! То, что для нас — горе, для вас — повод посудачить? Если бы вы потеряли ребёнка, посмотрел бы я на вас, как вы отвечали «на несколько вопросов». Вон!

Он зашвырнул в посетителей тяжелой чугунной сковоодой, от которой они с трудом уклонились, после чего гости поспешили ретироваться.

— Ну что, товарищ Руслан. Дело-то, которое, как вы обещали, на раз-два, оказалось глухим. Более того, на вас поступило обвинение, и, если женщина его поддержит, то нам придется провести проверку.

Он сидел, потерянный, согнувшийся, смотрящий в никуда.

— Давайте опросим мальчика, — попросил он. — Если и он ничего не скажет, я... смирюсь. Пожалуйста.

— Товарищи, ваше мнение?

— А здесь рыбалка есть? — подал голос мужчина с усами.

— Да можно и мальчика опросить. Как его, Кирил? Он вроде был недалеко. Быстро опросим и поедем домой.

— Ну хорошо, — вздохнул майор. — Давайте опросим мальчика.

Но их надеждам не суждено было сбыться.

Мальчик пропал.

Они искали его в сарае, в окрестных домах, на речке — но его нигде не было.

Когда уже спустился вечер, и они устроились на сеновале — уже впятером, — Руслан внезапно засунул руку в карман.

Там, детской рукой большими печатными буквами было написано одно слово:

«Уходите».

* * *

— А не пора ли нам собирать поисковые отряды? И почему семья мальчика его не ищет, хотя тоже выглядит обеспокоенно? — удивлялся милицейский с бровями.

Милицейский с усами решил передохнуть и отправиться на рыбалку.

А майор всё думал, прослушав полную версию событий с точки зрения Руслана, и никак не мог понять.

Что-то не сходилось: ни в его рассказах, ни в рассказе жены наставника. Но он не мог понять, что.

Наверняка пролить свет на это дело мог Ремус Люпин, но он упрямо отмалчивался, и не свидетельствовал ни против наставника, ни Руслана.

Сам Руслан ходил потерянный. Сегодня он прогулялся по окрестностям, сходил на речку к милицейскому с усами, посмотрел на его довольное лицо и уже стал возвращаться, когда услышал знакомый голос:

— Привет, папа!

Руслан застонал.

Он совсем забыл про портал, который передал для Лены и её друзей.

Все пятеро друзей были искренне восхищены и природой, и «антуражем», как выразился Костя. Он выпросил разрешение у Руслана сходить на кладбище, и теперь «подпитывался магией смерти», как он сам выразился. Хотя Катя была уверена, что ничего подобного не бывает, и он просто «выделывается». Они с Тимой отправились на рыбалку, присоединившись к усатому милиционеру.

А вот Лена с Гарри сначала забросали Руслана вопросами, и, услышав все последние сведения, нахмурились.

— Всё ясно. У нас были подозрения, но теперь они стали очевидны. Мы оказались правы, — серьёзно сказал Гарри, поправив очки на переносице.

— В чем? — удивился Руслан.

— Мы пока не можем сказать. Папа, ты не говори пока Ремусу, что мы пришли, ладно?

Руслан кивнул.

Что же задумали эти дети?

— Но может, вы всё-таки поделитесь информацией с милицией?

— Нет, — замотала головой Лена. — Вы только всё испортите.

— Где находится Ремус? — уточнил Гарри.

— Он... он собирался сходить к пегасам, но еще, наверное, не вышел.

Гарри и Лена аккуратно прокрались в деревню, нашли Ремуса и стали за ним следить. Он сидел, зашивая свою одежду и чему-то улыбался.

Казалось, он специально тянет время. Дети, прячущиеся за неудобными кустами, тихонько потирали затекшие ноги, но терпеливо ждали.

Наконец, он встал и отправился в лес.

— Мы не сможем так быстро идти, как Ремус, — прошептал Гарри.

— Есть выход! — прошептала Лена, схватила комок земли и что-то прошептала. Гарри, поняв её идею, накрыл её руки своими и зажмурился.

Наконец, он открыл глаза.

На ладони у Лены оказалась маленькая, серенькая мышка.

— Слушай задание, рядовой, — сказал Гарри.

— Видишь того дядю? Это — Ремус. Нужно проследить за ним, и потом провести нас туда, куда он придет. Мы будем идти следом.

Мышка кивнула и шмыгнула в траву. Дети, так же прячась за деревьями, отправились за нею.

* * *

Через пару часов, запыхавшиеся и уже не скрывающие себя дети дошли до стойбища пегасов.

Ремус был на дальнем конце, ухаживал за жеребятами. Но не он привлек внимание детей.

Они увидели ребёнка чуть постарше их и подошли к нему.

Ребёнок сидел и торопливо ел хлеб, видимо, принесённый Ремусом, а белоснежный пегас заботливо обнимал его своими белоснежными крыльями. На одном крыле находилась свежая повязка, поменянная явно не так давно.

— Кирил, — позвал его Гарри.

Тот дёрнулся.

— Откуда вы меня знаете?

— Догадались. Тебя ищут, о тебе волнуются.

— Я не вернусь! По крайней мере, пока там милиционеры. Я могу держать папу сонного, и он не тронет маму!

— Но твоя магия скоро уйдет, и что ты будешь делать тогда?

Кирилл нахмурился.

— Что вы можете знать?

— Ты спас моего папу.

— И мы знаем, что если тот, кто убил пегаса, жив, значит, пегасы сами этого хотят.

Мальчик кивнул и разрыдался.

— Они думают, что это отец! А это... это не отец убил пегаса, — он плакал и всхлипывал, размазывая сопли и слёзы по лицу. — Это я! И второго пегаса, Голубя ранил тоже я... но не для себя! В конце концов, я тогда спас дядю Руслана и дядю Ремуса!

Гарри тронул его за руку и мысленно попытался остановить его истерику. Мальчик стал успокаиваться, и продолжил рассказ:

— Отец был недоволен мамой. И начал её бить. А Мира... наша, младшенькая... она сказала, что если он не перестанет, он ей больше не отец. И тогда он... он совсем взбесился, никогда раньше такого не было. Он начал её душить. Превратился в медведя и начал рвать её на части. Я кинулся на защиту... но было уже поздно. Я и её не спас, и сам стал... Таким же.

* * *

Авдей, будучи пьяным, становился всё агрессивнее. После смерти дочки, которую он любил больше жизни, его почти ничего не сдерживало. Удары перепадали и жене, и сыну, и оставшейся пятилетней малютке. Мальчик старался защищать их, как мог, и сначала его заступничество действительно спасало близких, но потом только еще больше разъярило отца. Он стал называть его ублюдком, ограничивал в еде и регулярно поколачивал. Перед полнолунием он предложил мир, если Кирил присоединится к нему. Но Кирил отказался. То, что случилось потом, было предсказуемо; но болезненно было даже вспоминать о таком жестоком избиении. Кирил понимал, что с переломанными ребрами и бедром, истекающий кровью, он бы не выжил, если бы не принудительная трансформация и природная регенерация оборотней.

Именно полнолуние спасло его в тот день. Мальчик в аниформе медведя-пестуна выбил дверь и кинулся прочь. Он бежал быстро и не разбирая дороги, и, когда увидел перед собой белоснежные крылья, преградившие путь, накинулся от ярости и бессилия. Встреченный зверь не сопротивлялся, и это лишь еще больше разъярило оборотня.

Очнулся он уже человеком и полностью здоровым. Но он лежал в луже крови, среди кусков разорванного тела, и тогда с ужасом вспомнил, что было вчера. Как он мог поддаться ярости и боли, после того, от чего он сам защищал своих же близких?

Медленно перебирая копытами, к нему подошла белоснежная лошадь с огромными крыльями. Мальчик приготовился к смерти и зажмурился, но вместо этого почувствовал шершавый язык на своем лице.

Он открыл глаза. Лошадь схватила зубами за его одежду и потянула к лесу. Мальчик заметил цепочку своих ночных следов, ведущих оттуда.

— Простите, — прошептал ребёнок. — Я не хотел, честно.

Вдруг сухое дерево начало падать рядом с ними. Ребёнок испугался, вскинул руку, и оно остановилось прямо в воздухе.

— Что это? — спросил он у лошади. Лошадь кивнула на разорванные куски мяса. Из её глаз потекли слёзы.

— Я убил подобного тебе и теперь могу двигать предметы руками? — в шоке переспросил мальчик, водя рукой. Дерево на расстоянии нескольких метров от него двигалось послушно его движениям.

— Я такой буду всегда? — он аккуратно опустил дерево, чтобы оно никого не задело. Лошадь качнула головой.

— Ой... не думаешь же ты? Ох... Я разговариваю с лошадью. С крылатой лошадью. Я двигаю предметы руками. Я убил самое прекрасное создание, которое когда-либо видел.

Лошадь головой подтолкнула его в правильном направлении и, развернувшись, ушла прочь.

Мальчик шёл домой медленно — вряд ли его кто-то ждал. Он пытался разобраться в том, что произошло, но ничего не получалось. Мама... Мама не должна знать. Ей не надо волноваться. Она и так совсем недавно потеряла Миру. А с такой силой я смогу защитить её, хоть на время. Отец всё равно будет пьян и не поверит в происходящее. Мне жалко то создание, что я... убил, но если это может спасти мою семью... Его смерть не должна быть напрасной, — твёрдо решил для себя мальчик.

* * *

— В общем, мама всё равно как-то узнала, что я оборотень. И так как я незарегистрированный, и убил магическое существо, то меня тоже должны отправить в колонию, как отца, — продолжил рассказ мальчик после недолгого молчания.

— А так сильно я ранил Голубя... не специально, правда. Я знал, что папа хочет убить дядю Ремуса и дядю Руслана, и пришел к пегасам накануне, прося о помощи. Голубь подставил мне бок, и я... как-то неаккуратно укусил. Я не специально. А когда возвращался... услышал шум борьбы, и тогда я просто постарался сделать какой-нибудь взрыв. Сотрясение. Просто, чтобы это прекратилось. У меня получилось.

— Так что если отца признают как оборотня, то он обязательно расскажет про меня. А я не хочу в поселение! Мне надо заботиться о маме и сестрёнке.

— Я... я думаю, что нужно рассказать всё милиции, — сказал Гарри. — Я обещаю тебе, что буду твоим свидетелем. И вот Голубь будет, правда? — пегас кивнул.

— И я буду, — подтвердил Ремус, подходя сзади.

— Я не хотел говорить про мальчика, потому что я — оборотень, — горько вздохнул Ремус. — К тому же, мне иногда становится... — он явно с трудом подбирал слово, — не совсем хорошо. С какой-то стороны, меня теперь тоже можно назвать незарегистрированным оборотнем-медведем.

— Ух ты! — воскликнул Гарри. — И ты теперь сможешь превращаться по своему желанию?

— Надеюсь, что да. По крайней мере, я не умер, а значит, худшее позади.

— А Руслан... Он очень упрямый. И принципиальный. И узнав, что вы тоже приедете в выходные — хорошо, что Сириус успел предупредить меня письмом, — я решил молчать. Чтобы ты, Лена, смогла поговорить с Русланом сама. Если он не настоит на отправке мальчика в поселение, то я готов дать показания. И Кирил тоже готов. Так, ребёнок?

Малыш кивнул.

После краткого разговора с Русланом и его внезапно легким согласием дети и Голубь были отправлены домой. Милицейские опрашивали свидетелей, оформляли последние документы. Внезапно оказалось, что и остальные оборотни скрывались только из-за желания Авдея, а так они признают свою вину и хотят зарегистрироваться; так что работы было много. Кирил был там же: он внезапно очень понравился тройке стражей правопорядка, так что его привлекли к написанию протоколов. Да и то, что он на стороне милиции, обезоруживало остальных жителей и делало их разговорчивее. Прозвучало предложение о создании здесь поселения, целенаправленно направленного на адаптацию оборотней; оно внезапно очень понравилось семнадцатилетней Настасье, так что та с жаром убеждала остальных, и те, хмурясь, соглашались.

На Авдея нацепили наручники, и сейчас он сидел в углу рядом с окном, равнодушно взирая в окно. Его временно должен был сторожить Руслан, но он стоял, глядя в никуда, не обращая внимания ни на Авдея, ни на Ремуса, собирающегося на улицу, чтобы пообщаться с милицией.

— Я оставляю их без наставника. Без главного кормильца. Как я их брошу? — вдруг произнес лесничий.

Ремус зло посмотрел на него:

— У тебя там жена умирает! Неужели ты её совсем не любишь? Что ты за мужчина, если бросаешь свою семью, свою стаю?

Руслан помолчал, и чуть слышно, куда-то себе в бороду, произнес:

— Это должна быть моя стая.

Ремус, вне себя от злости, уже направился к выходу, когда внезапно услышал какой-то шум. Он развернулся и увидел, как на пол упали сломанные наручники, как оборотень рванул к Руслану.

Видя происходящее словно со стороны, он в прыжке обернулся в медведя, кидаясь наперерез другому могучему зверю. Вдох, рывок — и вот уже челюсти смыкаются на буром загривке, и лапы наносят чудовищной силы удары...

Поздно.

Когда чудовище превратилось в кровавое месиво костей и мышц без малейших признаков жизни, Люпин обратился в человека и кинулся к Руслану. Мужчина лежал в куче крови,

голова была неестественно повернута, а дыхание — чуть слышно. Не нужно было иметь какой-то особенный опыт, чтобы понять, что Руслан не выживет. Но вдруг?

Заклятие стазиса. Магия смерти чистого действия. Мародеры выучили это заклятие тогда же, когда готовились стать анимагами: слишком велик был риск, а подобное заклятие давало возможность замедлить обмен вещей, погрузить тело в недолгий сон, подпитываемый силами заклинателя. Даже третьекурсникам хватило бы сил, чтобы доставить человека в стазисе в больничное крыло. Тогда оно им не понадобилось. А вот теперь...

В дом вбежали представители закона, услышавшие шум. Взглянув на открывшуюся сцену, моментально оценили обстановку, осознали произошедшее и слегка растерялись.

— Я его забираю, — крикнул им Ремус, поворачивая камень на своем сломанном перстне. — К жене, домой. Она целитель. Если что, мы — там.

* * *

Удивительны умения Истинных лекарей — но не меньше плата за их таланты. Видеть магию, сковывающую и окрыляющую человека, видеть, как заклинания опутывают тело и душу, но не иметь возможности остановить это. Всё, что сложнее перемещения предметов, было недоступно для Ариэль. Она могла остановить кровотечение или срастить сломанную кость, но даже простой вывод тела из стазиса оставил бы ее без магии на пару дней, а в текущем состоянии — мог её убить.

— Он не выживет, — прошептала Ариэль, глядя на тело в стазисе. — Я... я даже не знаю, что делать: я просто вижу, как из него уходит жизнь. Сейчас, в стазисе, он можем пролежать, может, пару месяцев, но всё же не вечно...

— Элен, прости, — продолжила она, сглотнув. — Мы тебя подвели. Сириус... Ты сможешь позаботиться о ней?

Когда дети оказались дома у Лены, им открылась страшная картина: осунувшаяся, похудевшая Ариэль с тёмно-синими венами, проступающими через прозрачную кожу. Сириус отправил их на улицу, но сейчас, когда здесь оказался Ремус и Руслан, они снова просочились в гостиную, тихие, как мышки.

Костя что-то прошептал Гарри, тот кивнул и они оба зажмурились, сжав пальцы в кулаки.

— Нет, — сказал Гарри. — Не получается. Катя, а ты что скажешь?

Катя сжала руку Тимофея и сосредоточенно смотрела на Руслана.

— Никак. Это... тут сложно, тут много всего. Тут и изменениями не взять. Да, Лена?

Лена кивнула. Она тоже уже попробовала изменить хоть что-то... но...

Иногда даже сильного желания и искренней любви недостаточно для изменения ткани реальности.

В конце концов Лена не выдержала и кинулась к папе, обнимая его и всхлипывая. Состояния мамы она словно не замечала.

— Я... — тихим голосом произнес побледневший Сириус, наконец отвечая на вопрос Ариэль. — Если придётся — позабочусь. Но, надеюсь, это и вовсе не понадобится. У нас есть мастер зелий...

— Северус? — удивился Ремус.

— Да, Северус. Он был у вас, помните? Думаю, он сможет что-то сделать.

Ремус тут же отправил Северусу письмо с Кричером, которого мгновенно позвал Сириус. Так же быстро, во всеобщем молчании раздался стук входной двери.

— По счастливому совпадению я был в Хогсмиде и абсолютно свободен, и ваш эльф, — посетитель прервал себя на полуслове. — Что здесь происходит, Мерлин?

С помощью Ариэль зельевар смог продиагностировать Руслана.

— Знаете, — он на секунду задумался. — Если видоизменить напиток живой смерти, настаивая его несколько месяцев, добавить туда десяток слез единорога и одну — феникса, то может получиться оздоравливающий сон, который постепенно восстановит артерии. Позвоночником заниматься будем уже позже, сейчас главное — ослабление от потери крови. С кровью исчезает и магия, так что восстанавливающий сон — в общем-то, единственный из имеющихся шансов.

— А нельзя сейчас что-то сделать? — хриплым голосом сказал Сириус.

— Любые направленные действия могут вывести его из стазиса, и после этого у нас будет максимум пара минут — этого недостаточно даже для квалифицированной команды колдомедиков. Но зелье само погружает в своего рода стазис. Больше я ничего не могу сделать. И, Ариэль, с тобой-то что случилось?

Выслушав краткую историю, зельевар задумался.

— Я могу помочь доварить зелье. Там, вроде бы, оставалась неделя или две? Я посмотрю, что можно сделать, чтобы ускорить его приготовление. Но кто его тебе даст? Если твоего мужа разбудить, он умрёт.

Сириус упал на колени.

— Ариэль, пожалуйста, прими мою помощь.

Ариэль молчала, потупив глаза. И вдруг резко подняла взгляд и кинула его на свою дочь.

— Любовь моя, — позвал женщину Сириус

Элен, увидев взгляд матери, вскочила и закричала, обернувшись к Ремусу и Сириусу.

— Вы... Вы специально это подстроили! Специально подставили папу, чтобы его убить, и чтобы мама досталась тебе, так, Сириус? Не могу больше никого видеть!

Девочка всхлипнула, разревелась и убежала на улицу. Гарри, недолго думая, кинулся за ней.

* * *

Он нашел её на том самом месте, где они познакомились, и где Лена когда-то нашла Жар-цвет.

— Привет, — он подошел и тихонько обнял её.

— Я не могу, Гарри, не могу!

— Я понимаю, — девочка уткнулась ему в плечо.

— Знаешь, я когда познакомилась с вами, — продолжила Лена, — я даже захотела, чтобы Сириус и мама поженились. Папы вечно нет дома, он приходит на день-два, и снова его нет — иногда месяц, а иногда и полгода, как в тот раз. А с Сириусом мама такая счастливая. И он с такой любовью занимается с тобой... Я боюсь, что это я своим желанием всё это сотворила.

Гарри молчал.

— И, на самом деле, я не виню Ремуса... Я знаю, что он папе жизнь спас. Дважды. Он... хороший. А Сириус — вообще. Но я не могу так, понимаешь?

На плечо девочке внезапно забралась обезьянка. Лена всхлипнула и истерически рассмеялась.

— Выходите уже.

Они вышли, все втроем: Катя, Тима и Костя. Вышли и просто тихонько сели рядом, обняв подругу.

— Лена, — вдруг внезапно подал голос Костя. — Мама примет любое твое решение. Она не согласилась только потому, что не хочет тебя предавать. Ради этого она готова даже … на всё.

Слова «на смерть» не прозвучали, но Лена поняла, что именно это хотел сказать Костя.

— Скажи, каково это — жить без папы?

Костя задумался.

— Понимаешь, это как у тебя в сердце дыра. Просто какая-то дырка. Я постоянно воображаю отца, представляя его в иных мирах, что он мне советует и подсказывает. Но этого всё равно мало. Как будто тебе отрезали руку, но не руку, а сердце. Понимаешь?

Катя внезапно добавила:

— Я никогда не знала мамы. Я очень завидовала всем детям, у которых было оба родителя. Но папа... он постарался сделать всё, чтобы я не пострадала от этого. Он возил меня на все свои приключения, мы сражались с пиратами, мы боролись с ветром, исследовали новые страны. Он подарил мне обезьяну и обещал подарить лошадь, как только я научусь на ней кататься. Но этого всё равно... недостаточно. Правильно ты, Костя, сказал, — как будто половины сердца не хватает. Я поэтому и стараюсь быть бойкой, активной, чтобы не чувствовать себя обделённой. А сейчас папа тоже пропал, и я , хоть и уверена, что он просто не может умереть — он мне обещал! — очень за него волнуюсь.

Они помолчали, и, наконец, заговорил Гарри.

— Знаете, иногда мне снятся сны. Сон, как я катаюсь на игрушечной метле. Сон, как мы с родителями в зоопарке. Сон, как я просто сижу на коленях у мамы — или у папы. Я даже благодарен, что Сириус не стал заменять мне отца — он был мне лучшим крёстным в мире, почти отец, но, скорее, как старший брат. Просто у меня уже были и мама, и папа, и я никогда не смогу их предать. Я очень часто их вспоминаю, но никто не сможет мне их заменить. И... — он замялся, выбирая слова, — я всё еще люблю их. Вы говорите, дыра.... а у меня нет. У меня просто они есть, в сердце, их образы, их голоса. Наверное, дело в том, что я их по-настоящему не помню, и мне их, конечно же, не хватает... но я уже привык. Хотя иногда так хочется почувствовать мамины объятия!

Элен всхлипнула.

— Друзья, я была неправа. Простите меня.

Они обнялись еще крепче, и, просидев так несколько минут, медленно пошли в дом.

* * *

Когда они зашли в дом, взрослые недоумённо молчали. На столе сидела сипуха, и рядом с ней лежал пакет с надписью «документы на развод». Но дети этого не заметили.

Элен подошла к матери и обняла её.

— Мама, прости меня. Для меня главное, чтобы ты была жива, и мне очень хочется, чтобы ты была рядом. Даже если ты будешь с Сирусом... или кем-то другим.

— Спасибо, доченька. Видимо, папа этого тоже хотел.

«Любимая, огонь моего сердца, свет моей души.

Руслан»

Ариэль беззвучно плакала. Сглатывая слёзы, она отдала письмо дочке, и, когда ты прочитала и села рядом с мамой, обняв её и рыдая с ней в обнимку, передала Сириусу.

Остальные дети смотрели, не понимая, что происходит.

Сириус, дочитал письмо, связался со школой и отправил туда детей — всех, кроме Гарри и Лены.

Ремус, осознав, что никто пока не собирается умирать, а он вообще-то свидетель, отправился в деревню.

А четыре человека, почти семья, сидели тихонько рядом. Сидели и боялись вздохнуть.

Наконец, Северус вышел из лаборатории.

— Оно готово.

Запела скрипка — это Гарри закрыл глаза. Посыпались лепестки роз прямо с потолка — это зажмурилась Лена.

Они встали и отошли по разные стороны от влюбленных.

Ариэль села на диване — её платье внезапно сменилась на прекрасный белоснежный наряд, а магловская одежда Сириуса, вставшего на колени, стала свадебным костюмом.

— Ариэль, — он бережно взял лекарство из рук Северуса.

— Я хочу быть вместе с тобой, в этом мире и ином. Что бы не случилось, ты всегда будешь для меня самым важным человеком. Клянусь тебе, что буду рядом в горе и в радости, в болезни и здравии, в жизни и после нее. Прими от меня этот напиток, и пусть он соединит нас так, как соединяет нас наша любовь.

Ариэль взяла напиток.

— Для меня ты оказался незаменимым другом. Ты всегда был готов мне помочь и поддержать меня. И я готова сделать то же для тебя. Я хочу быть тебе поддержкой и опорой, и я хочу быть с тобой рядом в горе и в радости, в болезни и в зравии, в жизни и после нее. Я принимаю от тебя этот напиток, и пусть он соединит нас так, как соединяет нас наша любовь.

Она единым подходом выпила чашу до дна, и прозвучало три голоса, голоса одного взрослого и двух детей, внезапно даже для них самих:

— Свидетельствуем!

Ариэль встала с дивана, а Сириус с колен; они взяли друг друга за руки, и из этих легких касаний внезапно выросла белоснежная нить; она много-много раз обвила Ариэль и Сириуса, так что они оказались в сияющем коконе, влюбленные коснулись друг друга губами и кокон стал непрозрачным.

Но где-то через минуту кокон опал, а на их пальцах поблескивали кольца из белого золота. Новобрачные выглядели смущенными, но счастливыми.

Внезапно с легким хлопком появился Кричер

— Хозяин выбрал себе достойную жену, — поклонился он. — Дом Блэк поздравляет вас с бракосочетанием и дарит вам скромный подарок, принадлежащий вам по праву.

С этими словами он вручил удивлённой Ариэль шкатулку.

В шкатулке был защитный комплект из белого золота с изумрудами, похожими на чешуйки русалки и бирюзой, похожей на сам океан.

Но удивителен был не сам комплект, а письмо.

«Ариэль! Когда-то у меня была надежда на счастье, но я не смог на это пойти: судьбы тысяч, миллионов людей зависели от меня. Невеста, подобранная из политических соображений, оказалась достойной девушкой, но с тобой сравниться не могла. И однажды, подарив мне третьего наследника, она скончалась.

Р.»

* * *

Ремус рассказал милицейским, что Руслан в руках колдомедиков.

Они почти завершили всё необходимое, когда Ремуса вдруг отозвала Настасья.

— Я хотела извиниться, — тихо сказала она.

— Я влюбилась в тебя, как только увидела. Но я не должна была тобой манипулировать и пытаться соблазнить.

Ремус молчал.

— В общем, я просто хотела спросить: есть ли шанс?

— Нет, — ответил Ремус. — Я не могу остаться здесь, а в моем мире ты будешь чужая. Я помогу вам наладить быт, тем более что я — маг. Но именно потому, что я маг, тебе будет тяжело в Великобритании. Ты не знаешь языка, ты ничего не умеешь, а пара маг-оборотень и магла-оборотень, даже если они контролируют себя, всегда будут на самом последнем месте.

— Хорошо, — девушка поникла. — Я больше не буду ни на что рассчитывать. Спасибо за откровенность.

Майор милиции Степаненко Михаил Федорович нервничал. О чем могли разговаривать такая юная прекрасная девушка и матерый оборотень?

Наконец, он не выдержал и подошел.

— Все в порядке?

— Да, — ответил Ремус, даже не заметив, что спрашивают не у него. — Я пойду.

Майор милиции посмотрел на девушку, покраснел и вдруг выпалил:

— Настенька, а скажите свой телефон! Вдруг еще понадобятся показания. Так, на всякий случай.

— У нас нет телефона, — удивляясь, ответила девушка. — Но вы всегда можете прийти просто к нам в гости, даже предупреждать не надо. Я буду рада вашему визиту.

— Хорошо, — смутился майор. — А если без показаний, тоже будете рады?

Девушка посмотрела на майора как-то по-особенному и вдруг улыбнулась:

— Тоже.

Дамблдор задумчиво перебирал головоломку, подаренную на выпуск курсом Гриффиндора.

— Значит, теперь у Гарри есть полная семья?

— Да, — кивнул Северус. — И уже давно, прошло уже полгода. У Сириуса и Ариэль всё хорошо, собираются переехать во Францию на следующие три года. У неё теперь фамилия Блек.

— И как они с Леной общаются?

— Как брат и сестра. Подбивают своих друзей ехать в Хогвартс, но они не хотят: здесь нет ни некромантии, ни магического программирования, да и с магий жизни не очень. Гарри думает, что делать после того, как закончит школу, хоть Сириус и убеждает его, что осталось два года.

— Так, вернёмся к Лапиным... С Русланом что?

— Он выздоровел, ушел в ту деревню. Деревня, кстати, расцвела, они теперь принимают к себе законопослушных оборотней. Они там организовали ферму и туристический центр для магов — показывают пегасов. А пегасы совсем не против — даже покатать могут деток, кто им понравится. Лапин женился на Людмиле, усыновил её детей. У старшего мальчика, кстати, магия внезапно осталась — наверное, он изначально был сквибом, только очень слабеньким. Вскоре пойдет в местную среднюю магическую школу, Лапин хорошо его подтянул. Лапин надеется, что вырастит хорошего лесничего.

— Как Ремус? Согласен стать учителем?

— После всех нововведений — конечно. Он зарегистрировался в Министерстве как двойной анимаг и снялся с регистрации как оборотень. Готовится к занятиям — ну, ему еще три года осталось. Перевез сюда своего фамилиара, Голубя. Они с Хагридом пытаются его лечить, может, что-то и получится.

— А что с Гарри? Есть подвижки с магией изменения?

— Увы, но нет. Она оказалась полностью заблокирована и перешла во владение крестража у него в голове.

— Крестража?

— Да. Ольга предлагала мальчику его удалить, но он отказался. Крестраж ему не мешает, а мальчик знает, что это — часть души другого человека, и не хочет пока её убивать. А без магии изменения, как считает мальчик, он как-нибудь проживет.

— И ты считаешь, что магия изменения недоступна мальчику?

— Да, директор. А вы разве считаете по-другому? Что должно случиться, чтобы Гарри отобрал эту магию у крестража?

Очки директора загадочна заблестели, и он произнес всего одно слово.

— Любовь.