След на воде (гет)

Хижина Рубеуса Хагрида дышала зимним воздухом. Из лёгких-трубы, смешиваясь с закатом и уплывая в морозную даль, выходил серый дымок. Запотевшие изнутри и покрывшиеся снаружи ледяны­ми узорами окна будто горели от потрескивающего в камине огня. Дом, казалось, уже играл рождественскими красками, хотя до Рож­дества оставалась ещё неделя.

Тепло и уют хижины всегда ценили друзья Хагрида. Гарри, Рон и Гермиона гостили у лесничего каждый день, нисколько не обре­меняя его. Они приходили после того, как Хагрид, минуя высокие ледяные сосны и утопая в сугробах, возвращался из Запретного ле­са. Дома он разводил огонь, готовил в котелках, кое-как наводил по­рядок и угощал мясом Клыка.

Полувеликан с большим человеческим сердцем всегда был рад гостям: снежинки на его густой бороде таяли, и сквозь бороду вид­нелась улыбка; лицо розовело, казалось, не только от тепла в доме, но и от его доброты и гостеприимности; взгляд становился лучис­тым.

Хагрид, признаться, не сильно умел готовить, но старался ради гостей. По крайней мере, последняя партия кексов вышла похожей на чёрствый хлеб, но уже не на камень, так что зубы не сломаешь. Сегодня же стол был необыкновенный, и друзья, вошедшие в дом, сразу это заметили. Нет, конечно, первым делом они заметили са­мого великана, поздоровавшись с ним, но почти сразу удивились роскошному застолью. Надо же! Хагрид заварил ароматный чай, су­мел приготовить курицу, поджарив её до золотистой корочки, поста­вил на стол овощной пудинг и разложил разные пряности.

— Вы… это… — протянул великан. – Садитесь. Гарри. Рон. Герми­она, — великан делал паузы, с толикой восхищения глядя на каждого из друзей и, что скрывать, желая произвести приятное впечатление. Ему это удалось.

— Спасибо, Хагрид, — сказал за всех Гарри.

— Да не за что, — замялся он. – Не меня надо благодарить. Я… э-э… не сильно-то в кухне силён, — он с неловкостью улыбнулся, по­ложив ладонь величиной с большое блюдце на грудь. – Это всё ма­дам Максим. Помогла мне. Замечательная она женщина. Да… Замеча­тельная.

Хагрид явно хотел сказать что-то ещё. Что-то личное, что нель­зя говорить даже друзьям. Поэтому он заменил несказанные слова на то, чтобы отодвинуть большой стул и сесть напротив друзей. Да­же сидя за столом, он втрое возвышался над макушками каждого из подростков.

— Пудинг берите, не стесняйтесь, — говорил Хагрид, неумело дер­жа в руках нож и вилку. Он боялся отломать от курицы слишком большой кусок и в конце концов взял себе меньше, лишь бы доста­лось троице.

Рон безучастно смотрел то на пустые котелки и потрескивающий в камине огонь, то на Клыка. Неаполитанский мастиф поскуливал, глядя на еду, но больше его интересовало мясо. Как только ребята принялись за сладости, Клык уже не скулил так часто.

Вчера друзья играли с Хагридом в плюй-камни и говорили о квиддиче. Сегодня Гермиона рассказала интересные истории, связан­ные с Рождеством в разных странах. Любой англичанин мог вы­читать об этом в книгах, но никто из магглов не знал о рождес­твенских традициях в волшебном мире. Да и некоторые маги знали не всё, не читая столько, сколько читает Гермиона. Хагрид вспомнил своё Рождество, детство, а потом начал рассказывать совсем другое: что он слышал о реке Тензе, о Биг-Бене.

Последний, затянувшийся рассказ Хагрида о юном волшебнике, который нарушил школьные правила и намеренно колдовал просто в центре Лондона, только сначала показался интересным. Потом Гар­ри и Гермиона слушали друга просто из уважения, тем более, до это­го он при помощи лишь слов и жестов знакомил их с действительно удивительными событиями, а Рон не скрывал скукоты и даже один раз зевнул. Лесничий это заметил.

— Друзья, я… э-э… — Хагрид посмотрел в окно. Закат ушёл, насту­пил вечер. По снегу поползли холодные тени. – Утомил я вас немно­го, простите.

— Нет, нет, Хагрид! – воскликнула Гермиона и призналась: — Пос­ледняя история несколько… эм-м… длинновата, но она мне понра­вилась. Тебе бы книгу написать.

— Хе-хе, шутишь? Кто мой почерк разберёт, какой маг за мою пи­санину возьмётся?

— Но ведь ты знаешь такие потрясающие вещи, которые могут быть интересны ученикам «Хогвартса» и вообще магам! – не уни­малась Гермиона. – Гарри, скажи? – она тихонько толкнула его в плечо.

— Да. Гермиона права, — подтвердил Гарри. – Я бы с удоволь­ствием прочёл твою книгу.

— Правда? – улыбнулся полувеликан.

— Да, — теперь Гарри ответил уверенней. Его зелёные глаза, так похожие на глаза матери, засияли. Тёплый взгляд, тот, что был у Ли­ли, не мог не растрогать лесничего.

От того Хагрид и вспомнил одну давнюю и печальную историю.

— У нас тут поблизости тоже ведь чудеса происходят. Да. И не только в Хогвартсе. Даже идти далеко не надо. Здесь происходят, прямо перед носом. Иногда я выхожу поздними вечерами и вижу: стоит, смотрит куда-то на башни. Не то просто моряк, не то капитан какой. Да, скорее всего, капитан.

— Какой капитан? – оживился Рон и сложил руки на столе. До этого он сидел искривлено, поддерживая щеку рукой, как на уроках Сивилы Трелони.

— Я не знаю. Ей-богу, не знаю.

— Капитан – и здесь? – удивился Гарри.

— А чего удивляться? – не без труда понял его эмоцию Хагрид и переставил чашку. – Это призрак. В Хогвартсе их полно, так от чего они не могут обитать в окрестностях? Слышал я что-то, уже не пом­ню от кого о капитане, который вроде как возлюбленную потерял. Я приближался к нему – он исчезал. Ну, я и махнул рукой. А он снова появляться стал. Странный призрак, скажите вы… А нет! Бывают и более странные.

Гарри, Рон и Гермиона переглянулись.

— О нет, — заволновался Хагрид. – Зря я вам сказал. Зря сказал. Теперь вы начнёте искать его. Захотите узнать, что с ним случилось. А я ведь изъяснил уже, что он возлюбленную потерял.

— А где он? – спросил Гарри.

— Ну, он… — Хагрид замялся, не зная, говорить или не говорить. – А, ладно, сказал о Запретном лесе – говори и о чудищах. Там… На берегу Чёрного озера. Э-э! Только я вам этого не говорил, вот.

Троица поблагодарила Хагрида за гостеприимство, а тот, ужас­но волнуясь за друзей, решил их проводить.

— Темно уже, до Хогвартса, что ли, вас доведу.

— Спасибо, Хагрид, не нужно, — сказала Гермиона.

— Ну… э-э… ну ладно. Да. И… Счастливого Рождества вам, ребят­ки!

Хагрид стал в проёме, заслоняя всё тесное помещение хижины, и помахал друзьям рукой.

— Спасибо. И тебе, Хагрид, — сказала троица почти одновремен­но.

* * *

Прав был Альбус Дамблдор: удивительная вещь – время. Од­нажды оно может спасти две жизни: невиновного волшебника, ко­торого считали преступником, и гиппогрифа. Есть у времени и свой­ства, проявляющие себя как в магическом, так и в маггловском ми­ре. Воистину волшебные свойства!

Неизменным остаётся то, что в сутках двадцать четыре часа. Но надо же: для каждого часы проходят по-разному. Для кого-то от ску­коты и безделья время тянется, как липкая жвачка, а от пустых, не столь важных занятий, летит быстрее совы, парящей над замком. Для кого-то время приобретает большую ценность, и идёт медленно, когда человек занят интересным и серьёзным делом, либо пролета­ет, оставляя приятный след в душе. Так было с Гарри, Роном и Гер­мионой, возвращающимися в Хогвартс.

Над ними возвышались высокие и чёрные хогвартские башни, пылающие изнутри рыжими огоньками. Уже виднелись теплицы и ви­адук, за ними следовали соединённые корпуса башен факультетов, а друзья одновременно хотели и поскорее оказаться в тепле, развалив­шись в креслах гостиной комнаты, и увидеть призрака.

— Гарри, Рон, — спросила Гермиона, — вы думаете о том же, о чём и я?

— Нет, — пошутил Рон, хотя шутка не очень удалась. – Брать че­тыре тома ради лёгкого чтения мне совсем не хочется.

Гарри по-доброму усмехнулся.

— Если честно, — сказал он, — меня интересует призрак капитана. Быть может, он отдалялся только от Хагрида, а от нас не будет?

— Может быть, — откликнулась Гермиона. – Проверим?

— Нет, что-то не хочется, — сказал Рон.

К тому моменту друзья уже шли по коридору Хогвартса, когда Гермиона резко остановилась. Гарри и Рон остановились вместе с ней. Впереди в свете факелов, освещающих путь, сидела кошка, и не какая-нибудь обычная, а миссис Норрис. Её круглые глаза уста­вились на школьников.

— Кошка Аргуса Филча, — с досадой озвучил Рон небезызвестный факт.

— Не унывай, Рон, — подбодрил его Гарри. – Ещё не настолько поздно, чтобы нельзя было выходить за пределы Хогвартса.

— Угу, — Рон посмотрел на часы, — нельзя возвращаться после шести. А уже полседьмого.

В этот момент кошка пару раз мяукнула. Тихий кошачий голосок отчётливо слышался в пустом коридоре с хорошим эхом. Рон задро­жал от страха и холода.

— Будет лучше, Гарри, если мы спрячемся под мантию-невидим­ку. Филч сегодня не в духе!

Стоило Рону вспомнить о Филче, как друзья услышали его шарка­ющие шаги. Ещё немного – и троица увидит его полулысую голову и грязные нити спутанных волос, впалые щёки и сердитые брови, из-под которых вечно с подозрением смотрят два маленьких юрких гла­за. Из-за угла раздался неприятный, скрипучий голос старика:

— Что такое, кошечка? Кто-то нарушает школьные правила?

Гермиона поспешно дёрнула Гарри, и тот так же поспешно взял мантию. Филч подошёл в тот момент, когда воздух едва видимо ко­лыхался под действием трёх фигур, спрятавшихся под мантию. Он прищурено, сосредоточенно и долго смотрел чётко в то место, где стояли и боялись дышать Гарри, Рон и Гермиона, а потом махнул ру­кой: мол, показалось. Так просто школьный завхоз не отступал, и ес­ли уж ему что-то показалось, то не случайно. Видимо, он решил, что сейчас нарушителей ему всё равно не поймать, а в следующий раз он непременно схватит их и придумает им жёсткое наказание вплоть до похода в глубину Запретного леса.

— Ты не станешь мяукать просто так. Правда, кошечка? – спро­сил завхоз и кинул ей мясо. Рон чуть не выдал друзей испугом: он представил, что это мясо не со стола, а какого-нибудь непослушно­го ученика. – Кто-то успел убежать. Ничего, мы их найдём. За мной, Норрис.

Аргус Филч пошёл обратно, а миссис Норрис подняла хвост вверх, замурлыкала и побежала за хозяином.

Друзья сняли мантию-невидимку и спокойно выдохнули.

— И охота ему ходить туда-сюда, искать провинившихся? – разоз­лился Рон и топнул ногой так сильно, что даже отшатнулся. Волны рыжих волос осветились мерцанием ближайшего факела.

— Он выполняет свои обязанности, — сказала Гермиона и под сер­дитым взглядом Рона призналась: — Правда, перегибает палку.

Ненадолго воцарилась тишина, пока Рон снова не сказал:

— Ну что, пойдём?

— Подождите! – воскликнула Гермиона. – Вам разве не интерес­но, что за призрак у Чёрного озера? Я бы пошла, проверила.

— Тебе надо – ты и иди, — буркнул Рон. – Я не узнаю тебя. Ког­да-то ты твердила, чтобы Гарри не искал приключений. А сама!

Возмущение Рона можно было понять. Больше всего на свете он боялся пауков, особенно некромантулов, и Аргуса Филча. Второй его страх только что был здесь. К тому же, Рону хотелось поскорее согреться, а не тыняться на морозе вечером. А ужин? Хагрид, конеч­но, сегодня постарался, но пропустить ужин в Большом зале – этого Уизли допустить не мог.

— Значит, мальчики, вы не пойдёте?.. Я просто уверена, что мы должны пойти, — добавила Гермиона, видя, что одним вопросом она не убедила друзей в своей правоте.

— Гермиона, — сказал Гарри, — я думаю, что Рон прав. Сейчас нам нужно идти в гостиную, а потом в Большой зал. Завтра чуть раньше выйдём и найдём призрака.

Гермиона надула губы и нехотя согласилась.

* * *

Засветло Гермиона уже была в библиотеке. На её счастье, в зап­ретную секцию идти не пришлось. Гриффиндорка сидела в окру­жении бумажных подруг-книг и Виктора Крама. Тот поинтересовал­ся, чем она занята.

— Читаю, — на миг появилась улыбка, тут же приобрётшая серьёз­ность.

В тот день Гермиона была не разговорчива, а у болгарина появи­лись неотложные дела. Он покинул Гермиону, когда она как раз наш­ла нужную информацию в книге Амелии Гринт «Призраки Хогвартса и его окрестностей». До этого девочка бегло просмотрела без того известные ей сведения о сэре Николасе, о Пивзе, о Кровавом Бароне и других привидениях, что частенько появлялись в Большом зале.

Среди прочего Амелия Гринт писала:

«Зимой, в предрождественские дни, можно увидеть призрака Чарльза Галбрейта. Обычно его встречают поздним вечером.

Известно, что мистер Галбрейт когда-то был учеником Гриф­финдора. Неудивительно, ведь он славился благородностью и храб­ростью. Кроме того, обладал невероятной красотой. Чарльза опи­сывают как юношу с серо-голубыми глазами и шелковистыми корич­невыми волосами.

Галбрейт принадлежал к чистокровному роду, но его сердце бы­ло отдано магглорождённой волшебнице, имя которой утеряно. Из­вестно только, что она училась на факультете Когтевран. Ради неё Чарльз, вдохновлённый маггловским «Великим Гарри», крупнейшим карраком, появившимся при Генрихе VIII, построил судно-бриг и назвал его именем возлюбленной. Удивительно, что корпус, рангоут и такелаж Галбрейт соорудил в одиночку без помощи магии, на что ушло два года. Устанавливая паруса, Чарльз таки использовал вол­шебство.

Очевидно, после ручной работы Галбрейт прибег к помощи мно­гих заклинаний, и самым главным из них оказалось их первоначаль­ное отсутствие. Вместе с работой руками Галбрейт вложил в судно своё сердце, как драконью жилу вкладывают в волшебные палоч­ки.

На судне-бриге Чарльз плавал вместе с пленительницей своего сердца. Они пересекали Ла-Манш, выплывали в Кельтское и Север­ное моря, долгое время будучи счастливыми.

Однажды, желая показать возлюбленной новые земли вол­шебного мира, Чарльз Галбрейт взял её в очередное путешествие. Предстоял животрепещущий круиз, насыщенный морскими приклю­чениями. Приключения действительно произошли… Возлюбленную Чарльза схватили и затем убили пираты какого-то мистического суд­на.

Кто они были, остаётся загадкой. Волшебники высказывают разные догадки, одной из которых является то, что пираты – якобы выпусники Слизерина. Другие склонны считать, что это одичавшие колдуны, главная цель которых – нажива.

Так или иначе, теперь уже в живых нет ни пиратов, ни воз­любленной Чарльза Галбрейта, ни его самого. Только его призрак, не способный найти душу девушки, приходит к Хогвартсу и смотрит на башню Когтеврана».

— Бедняга, — печально сказала Гермиона, не решаясь захлопнуть книгу, и тут почувствовала, что кто-то трогает её за плечо.

Гермиона подумала было, что вернулся Виктор Крам, но это ока­зался Рон. Рядом с ним стоял Гарри. Не было ничего удивительного, в том, что они догадались найти Гермиону в библиотеке, зная её лю­бовь к чтению и то, как вчера её интересовала история призрака.

— Кто бедняга? – спросил Рон.

— Доброе утро, Рон!

— А… Я забыл. Доброе утро, Гермиона!

Гарри тоже поздоровался. Он бы первым это сделал, не буркни Рон вопрос раньше приветствия.

Мисс Грейнджер показала друзьям книгу Амелии Гринт. Рон про­бубнел, как материал по зельеваренью, историю, которая Гермионе показалась романтичной и грустной, требующей не спешки, а ос­мысления. Наткнувшись на информацию о «Великом Гарри», Рон не­замедлительно пошутил о друге, а потом стал думать о пиратах и о Чарльзе Галбрейте.

— Зачем помогать этому призраку? – спросил Рон. – Все Чарльзы живучие. Взять хотя бы нашего Чарли. Сколько раз он попадал под извергаемое драконом пламя! А ничего – цел и невредим, продолжа­ет работать в Румынии.

— Разве тебе не жаль Чарльза? – чуть ли не со слезами на глазах спросила Гермиона. – Ему придётся смотреть на башни Хогвартса вечно!

— Мне тоже, если Снейп оставит меня после уроков.

Гарри не хотелось, чтобы друзья поссорились, и он решил прий­ти к компромиссу.

— Давайте пойдём к Чёрному озеру сегодня вечером и понаблюда­ем за призраком. Если он не отдалится от нас, а захочет, чтобы мы помогли, мы поможем. Отдалится – забудем об этой истории. Мне ка­жется, это лучший вариант.

Рон и Гермиона согласились, укоризненно глядя друг на друга.

* * *

Вечером, как и порешили, Гарри, Рон и Гермиона вышли из хи­жины Хагрида. Гермиона первой побежала к озеру, Гарри после­довал за ней, а Рон сначала ударился об охотничий лук, висящий над дверью лесничего, а затем чуть не влип в пару галош, висящих рядом. Уизли ругнулся, что попал в такую курьёзную, самое обид­ное, мелкую ситуацию. Впрочем, с Невиллом Долгопупсом подобное случалось сплошь и рядом, а Рону просто один раз за последнюю па­ру дней не повезло.

Украшенные снегом башни виднелись уже поодаль. Замок, ве­личественный, холодный, вечный, возвышался над гладью замёрзше­го Чёрного озера. Фиолетовые небесные оттенки сменялись тёмно-синими и чёрными. Когда друзья дошли до того места, о котором го­ворил Хагрид, они никого не увидели. На миг им показалось, что к берегу вышел призрак, но оказалось, что просто часть туч в небе расступилась, и там, высоко-высоко, над волшебным миром во­царился лунный свет. Яркие лунные кратеры светили на замёрзшую воду. А Чарльза всё не было.

— Что-то не так, — сказал Гарри, нарушив тишину. Гермиона даже вздрогнула, потому что вместо голоса ей показался хрусть ветви бли­жайшего дерева.

Друзья Гарри недоумённо посмотрели сначала на него, а потом на озеро, когда наконец поняли, что же происходит. Гарри первым заметил, как озеро начинает таять – будто весной, но очень быстро: сначала растаял и утонул в тёмной воде лёд у края, вскоре лёд пов­сюду стал тоньше, разъединился, и мелкие, уменьшающиеся льдинки поплыли по озеру, пока то не ожило, как в середине апреля.

Стало теплее. Рон скривился от неприятного ощущения свитера и шарфа на потном теле. Друзья скинули верхнюю одежду.

— Что происходит? – спросил Рон. – Гермиона, ты не знаешь?

— Резкие температурные изменения – признак сильной магии.

— Надеюсь, не тёмной.

— Нет, Рон. Вспомни, что чувствовал Гарри при приближении де­менторов: будто всю душу высосали, изгнали из сердца радость, а ещё – холод. Сейчас же теплее.

— Думаешь, это призрак? – спросил Гарри. – Но ведь они холод­ные!

Гермиона хотела ответить, что не до конца уверена, но тут тро­ица заметила, как впереди замаячила фигура. Когда они посмотрели ещё дальше, то увидели корабль, стоящий посреди Чёрного озера. Не принадлежащий Дурмстрангу, а совсем другой. Судно-бриг с нес­колькими фиолетово-розовыми парусами. На нём виднелась золотис­тая, потёртая от времени надпись: «Террая». Никто и никогда не ви­дел раньше «Терраи» у Хогвартса. Интересно, почему?

Волны Чёрного озера плескались, будто море. Вдоль берега, мелькая шпорами на сапогах, блуждал полупрозрачный силуэт. Са­поги не оставляли следов, будто фигура плыла над песочной на­сыпью, но не касалась её. Сквозь подобие волос и одежды, как сквозь мыльный пузырь, просвечивались башни школы. С виду ни­какой опасности призрак не представлял.

Гарри, Рон и Гермиона подошли к нему. Тот был точно таким же, как любой из школьных призраков, только другой внешности. Волосы, описываемые в книге, как коричневые, лежали королевски­ми волнами, будто волшебник при жизни расхаживал по дворцу.

— Вы Чарльз Галбрейт? – спросила Гермиона.

Ответа не последовало. Привидение даже не вздрогнуло, словно вопрос не был услышан. Призрак сделал несколько широких шагов и пошёл прочь, пока не скрылся полупрозрачной линией вдали. Юные волшебники хотели проследовать за ним, но дух сам раз­вернулся и зашагал обратно. Когда он пришёл, Гермиона отметила, что у него добрый взгляд, а Рон сказал, что ей показалось из-за то­го, что глаза прозрачные.

Призрак сложил руку лодочкой и устремил взор на высокую баш­ню Когтеврана.

— Террая… — промолвил он с тоской и нежностью. Голос призра­ка звучал необычно по сравнению с голосом человека: будто из-под земли, отдалённый, идущий не от голосовых связок, а от неупокоен­ной души. – Она училась на Когтевране, а я – на Гриффиндоре. Её имя утеряно для истории, но только не для меня. Мы плыли по Ла-Маншу, когда открылся долгожданный портал. Маггловские корабли, если бы были рядом, не смогли бы заметить ни наш бриг, ни пор­тал. Мы успешно свернули в портал и начали плыть по волшебному морю.

Призрак взглотнул, всё так же глядя на башню Когтеврана. Гер­миона чувствовала, как ему тяжело.

— Террая первой заметила приближение пиратского судна. Неис­тово закричала она, увидев чёрный флаг с черепом. Я стоял у штур­вала, — призрак кивнул на бриг, — и изо всех сил старался вырулить. Пиратский корабль плыл слишком быстро, настигнув нас через нес­колько минут. Дюжина пиратов перебрались со своего корабля на наш борт. Я пытался использовать магию, швырял заклинаниями, но ничего не вышло. Терраю забрали, а меня чуть не убили. Никогда се­бе не прощу, что не смог защитить её…

Призрак стал на колени и сомкнул глаза. Казалось, он простоит так вечность. Но тут он, осенённый какой-то идеей, поднялся и пос­мотрел на троицу.

— У меня осталось незавершённое дело: найти пиратов и отом­стить им, но самое главное – найти душу Терраи. Когда она будет свободна, тогда настанет и моя свобода. Вы гриффиндорцы, а зна­чит, храбрецы! Вы можете помочь мне. Если, конечно, захотите.

— Мы готовы помочь вам, — выпалила Гермиона.

Рон, судя по выражению его лица, возражал, но согласный взгляд Гарри убедил его, что помочь надо.

— Да, мы согласны, — сказал Рон и расхрабрился, приправив речь иронией: – Подумаешь, пираты! На первом курсе я упал с коня, играя в огромные волшебные шахматы ни на жизнь, а на смерть. На втором курсе в меня чуть не попал «Обливиэйтом» Златопуст Ло­конс, а мою сестру едва не убил молодой Сами-Знаете-Кто. На тре­тий год обучения я вдруг узнал, что моя любимая крыса Короста – предатель Питер Петтигрю! А пираты что? А, ерунда… — Рон махнул рукой.

— Я вижу, — сказал призрак, — некую робость. Мой друг, это все­го лишь маска, под которой спрятана настоящая гриффиндорская храбрость!

Рон не сильно верил в слова призрака Чарльза, как его там… Од­нако отступать было некуда.

— Как нам тебя спасти? – спросил Гарри.

— Видите моё судно? – призрак показал на тёмные паруса и кор­пус, что отражался чёрным прямоугольником на озёрной глади. – Вам нужно взойти на него.

— Как это сделать?

— Взяться за мою руку всем вместе. Я перемещу вас. Способ­ность трансгрессировать осталась со мной после смерти. Далее вам непременно самим, без моих подсказок, нужно найти предмет, ко­торый перенесёт вас к пиратскому берегу. У пиратов там свой форт. Если Террая так и осталась пленницей, её дух где-то рядом. Будьте осторожны!

Преодолев некоторую нерешительность, Рон вместе с друзьями коснулся ледяной руки Чарльза Галбрейта. Тотчас все трое почувс­твовали, как холодок пронизывает вены, взбирается по рукам к пле­чам, к сердцу. К горлу подступила тошнота, голова закружилась, а тело будто подцепили на крюк и поволокли куда-то. Туман, воз­никший перед глазами, вскоре развеялся, но взору друзей предстала совсем иная картина: они стояли уже не на песке, а на чём-то твёр­дом, деревянном; вокруг них виднелась озёрная гладь.

— Призрак Чарльза силён, — спокойно сказала Гермиона. По­хоже, она была удивлена меньше остальных. – Перенёс нас сюда благополучно, никого не расщепило.

— А должно было? – испугался Рон.

— Разные случаи бывают. Кажется, нам повезло.

Фиолетово-розовые паруса «Терраи» бесшумно вздымались, как простыни, колыхаемые в ночи ветром. Деревянная палуба, хранящая волшебные секреты, по бокам была заложена пыльными и дырявы­ми мешками с рисом и травами для зельеваренья. В одном углу ско­пилось несколько бочек, пахнущих призрачных запахом былых вин, магических снадобей и морской воды.

Посередине же, не видимый с берега, стоял старинный авто­мобиль. Троица только рты раскрыла от удивления. Надо же, сколь­ко простоял здесь этот фантомный «Гарднер-Серполле» — англий­ский автомобиль 1903 года. Так сказала Гермиона, которая читала историю первых транспортных средств маггловской Великобри­тании. Само название, звучавшее величественно, отображало лишь сотую долю красоты самой машины. Даже «Форд», навсегда скрыв­шийся в Запретном лесу, не выглядел столь царственно – обычный «Форд», если не считать его летучести и того, что именно он спас жизнь Гарри и Рону. Но «Гарднер-Серполле», словно сошедший с жёлтой открытки, стоял подобно музейному экспонату, чаруя оваль­ными стеклянными фарами, напоминавшими пенсне на носу старика, сероватыми колёсами с дугами, немногим прочнее и толще велоси­педных спиц, вертикальным стеклом и коричневыми, должно быть, весьма удобными креслами. Машина была с откидным верхом, без той железной крыши, которая есть у большинства современных авто­мобилей. Всё очарование — не только внешнее, но и внутреннее — виднелось сразу.

— Ух ты! – в один голос сказали друзья.

— Призрак ничего не сообщил об автомобиле. Может быть, это и есть телепорт.

Гарри осторожно приблизился к «Гарднер-Серполлу», прикос­нулся к стеклу, провёл рукой по железной крышке капота. Ничего не происходило.

— Может, автомобиль – не телепорт? – спросил Рон. – Иначе бы нас уже перенесло к пиратскому острову.

— Не знаю… — задумался Гарри. В этот момент его глаза засверка­ли зелёным светом. – Давайте искать то, что нас перенесёт.

Друзья разбрелись в разные стороны. Гермиона сразу же по­бежала к мачтам, прикасаясь к ним и их парусам. Рон перебирал мешки. Он даже трогал вывалившееся зерно риса, но зёрна, видимо, совсем не были настроены кого-то куда-то переносить. Гарри про­верял бочки, морща нос от некоторых магических снадобей, утратив­ших годность. Каждая бочка-толстуха уныло стояла на палубе, и ей было всё равно, берёт её кто-то или нет, трогает ли, открывает ли. Хоть бы что произошло! Тишина. Озеро вновь покрылось льдом. Ста­ло холодней. Призрачная «Террая» вмёрзла в застывшую гладь.

Друзья так бы и молчали в ступоре, если бы Рон не закричал:

— Этот рис бесполезней Коросты! Что предатель Питер спал весь день, что рис валяется и будет валяться вечность. Наверно, его даже сварить уже нельзя.

— Дёргать паруса и трогать мачты – тоже не дело.

— Нас же не мог обмануть призрак. Если это обман, в него надо бы швырнуть одну из бочек. Как думаешь, Гермиона, мог ли Чарльз обмануть нас?

— Конечно, нет, Гарри! – выпалила девочка. – Он ведь гриф­финдорец.

Тут лицо Гарри засияло.

— А что, если?.. – он не закончил речь, вместо этого подойдя к «Гарднеру-Серполле» и открыв фантомную, чуть заскрипевшую двер­цу. Гарри положил сухие и розовые от холода руки на руль. – Дер­житесь за меня.

Рон и Гермиона стали по разные стороны от автомобиля, а Гар­ри резко повернул руль. В тот самый миг все трое почувствовали го­ловокружение, а вокруг замелькал меняющийся ландшафт. Башни фа­культетов растворялись подобно отражениям в воде, а на смену им вырисовывалось небо насыщенного синего цвета с плывущим в вы­шине белым облаком. Чёрное озеро превращалось в могущественные морские волны. Над «Терраей» закричали откуда ни возьмись при­летевшие чайки, а до нюха друзей донеслась свежесть солёной воды и тёплого ветра. Теперь ветер гнал раскрывшиеся паруса, и «Тер­рая», много лет простояв призраком, ожила, будто затонувшее суд­но, поднятое из-под толщи воды водолазами и восстановленное сильнейшей магией.

Гарри вылез из автомобиля, захлопнув дверцу. Он смотрел по сторонам, поднимал голову вверх и щурился от солнца, обменивал­ся вопросительными взглядами с друзьями. Минуту назад слыла ночь, приветствуемая Чёрным озером, а теперь далеко раскинувша­яся морская гладь сопровождала быстрое судно-бриг, штурвал ко­торого самостоятельно держал курс, как любой предмет магическо­го мира. Никто не знал, как скоро «Террая» приплывёт к острову пи­ратов, но каждый из друзей понимал, что им предстоит проявить на­ходчивость и смекалку в борьбе с жуткими призраками пиратов.

Чайки куда-то пропали, небо заволокли свинцовые и огромные грозовые тучи. Небо взорвалось гигантской бомбой, наклонив «Тер­раю» так, что Рон шмякнулся о палубу, и на смену внезапно появив­шимся тучам пришли серебристые, похожие на патронуса, облака. На их фоне вместо солнца появилась блёклая, но с отчётливо видны­ми кратерами луна. Подозрительная тишь среди волшебной погоды вскоре привела «Терраю» к охровой полосе на горизонте.

Полоса расширялась и возвышалась, на ней появлялись всё но­вые деревья и горы с хвойными лесами. Впереди маячили руины ста­рого форта и валялись неприкаянные бочки с мусором. Штурвал вновь сам повернулся, и «Террая» встала боком к берегу, выставив деревянную лесенку, по которой друзья сошли на берег.

Тёмный и мокрый песок прилипал к ногам, как тесто, а дальше, у бочек, лежала сухая и светлая песчаная насыпь. Шум прибоя ис­полнял золотистой луне спокойную песнь ангелов. Рябящее отра­жение «Терраи» в воде скрылось от взора путников. Друзья не наш­ли входа в старый форт, возвышающийся над ними охровой горой, поэтому пошли в обход. Быть может там, подумал Гарри, посчастли­вится зайти внутрь. Он не ошибся. Вот только увиденное и услышан­ное друзьями привело их в ужас.

Редко растущая трава, скрытая в тени стен форта, приняла и ле­жащие раздробленные бочки, и рыбьи кости, и разлитые зелья, от которых выросли мухоморы и странные каменные фигуры, очертани­ями напоминавшие мелкую живность. Рыжеволосая мальчишеская го­лова в страхе спряталась за камнем, когда две другие головы осто­рожно смотрели на пиратов. Форты – места загадочные, недобрые, зато гарантировано с приключениями. В фортах нет людей, а если встречаются, то очень скоро становятся мёртвыми, потому что не­живые не любят гостей, которые хоть чем-то отличаются. Впрочем, подобным поведением славятся и некоторые вполне живые магглы.

Едва улавливаемый трупный запах шёл от дюжины пиратов, си­дящих в центре круга, образованного стенами форта. Не ясно было, кто капитан пиратов: трое скелетов, скрипящих белыми костями, выглядели представительно в длинных зелёных камзолах, похожих на мантии. Быть может, они и вправду бывшие слизеринцы, но у тех зелёный цвет сочетается с серебристым, а у пиратов ничего серебря­ного не было, даже посуды – та была оловянной. Большинство ске­летов нацепило на торчащие рёбра короткие куртки из тёмно-синего сукна, у кого-то, кто сидел чуть дальше, куртки были совершенно не броскими, серыми. Один из пиратов расхаживал в плаще из паруси­ны. Он и заговорил. Гермиона в страхе спряталась и прижалась к Ро­ну, а Гарри, убеждённый, что его не видно, слышал говор пирата.

— Когда мы поймали Терраю, — тут сердце Гарри сжалось, и он не мог понять, от имени возлюбленной Галбрейта так произошло или о жуткого скрежета золотых зубов в черепе без мышц и кожи, — эту хогвартскую девчонку, мы думали, что пойдёт дождь, а после выгля­нет солнце и снимет проклятие!

Тут Рон и Гермиона тоже высунулись, уже не так боясь, и тоже стали слушать речь пирата.

— Потому-то я и надел этот чёртов плащ из парусины! – руг­нулся пират. – Но дождь не пошёл. Проклятие не было снято. Где, где, скажите мне, искать эту умную душу?

— Раньше надо было думать! – вскочив, взревел один из пиратов в зелёной мантии и с треуголкой на голове. Он так зашатался от гне­ва, что треуголка слетела, а мантия распахнулась. Под ней видне­лась грязная льняная рубаха. – Ты предложил убить Терраю, а нам нужно было оставить её в живых. Кому, как ни тебе, знать, что на Когтевране учатся умные. Мы бы заставили её прочитать древнее зак­линание – она бы освободила нас. А теперь ты спрашиваешь, где ис­кать умную душу? Я понятия не имею.

Тут отозвался пират-скелет в куртке из серого сукна – тот, что сидел дальше всех, низенький и даже с одними костями да одеждой не столь страшный.

— И дождь бы пошёл, и солнце бы выглянуло, а не вечная луна перед ненаступающим рассветом, если бы мы взяли того Чарльза Галбрейта вместе с Терраей живыми. Проклятие только усилилось, теперь пав и на них. Влюблённых нельзя разлучать.

— А ты почём знаешь? – пират в распахнутом зелёном камзоле злился. Теперь его злость принадлежала вечности. – Разве ты любил когда-нибудь, чернокнижник?

— Не называй меня чернокнижником! – пират выставил кости ку­лаков вперёд. – Мои занятия тёмным искусством ещё ни о чём не го­ворят. Даже тёмный маг может любить. Я знаю, о чём говорю, да только уже поздно, — он опустил кулаки. – Терраю нельзя было раз­лучать с Чарльзом. Чёрт побери, сокрушаться уж не время, только я повторюсь: у нас была душа умная и душа храбрая.

Пират в камзоле перестал злиться. Он сел, опёршись о бочку так, как романтик сидит на окне, всматриваясь в дальний пейзаж и возводя голову к луне.

— А что насчёт души робкой? – спросил он.

— Эй, собратья, — противным голосом заговорил пират, который до этого жевал кость собственной руки, — а ведь и вправду. Где ис­кать душу робкую?

— Ты ещё не сжевал свою руку, Вонючий Рот? Помнится, ты орал, когда в Азкабане твою руку пытали.

— Она до сих пор болит. Адски, — голос Вонючего Рта сейчас был похож на фальшь и насмешку из уст Аргуса Филча. – Успокой­тесь и хватит винить себя. Мы пираты или жалкие сквибы, что пря­чутся от всякой беды? Террая и Чарльз всё равно не принесли бы нам третьей жертвы. Нам ведь нужна…

— Робкая душа, — закончил за него пират в камзоле. – Та, за чьей робостью и нерешительностью прячутся отвага и ум первых двух душ. Ты думаешь, такие выходят в плавание?

— Выходят. Ещё как выходят… — заскрипел Вонючий Рот.

Друзья спрятались за камни. И вовремя. Несколько пиратов пос­мотрело на проём, в котором секунду назад, нагнувшись, сидела тро­ица. Неслышно друзья перебрались на другую сторону и спрятались за камнем. Пират словно учуял их и побрёл к проходу. За ним, скре­пя костями, направились остальные пираты. Они оставляли вмятины от костей на месте бывалых ступень и кроваво-гнилые следы ахил­ловых сухожилий ног. Поблёскивающие в ножнах некоторых из пи­ратов мечи серебром своим, казалось, боролись с небесным светом.

— Йо-хо-хо! – воскликнул Вонючий Рот так громко и жутко, что на миг друзьям показалось, что он их обнаружил. – А чей это ко­рабль, так легко миновав рифы, прибыл к нашему острову? «Тер­рая»? – изумился он, и в его голосе послышался нарастающий ис­пуг. – «Террая»!!! – его крик прокатился вдоль разбушевавшихся сапфировых волн. – Обыскать! Обыскать корабль. Если это Чарльз, мы должны притащить его сюда. Он снимет заклятие.

Скелеты направились к судну-бригу, а друзья быстро забежали в проём и спрыгнули к центру форта, окружённому холодными сте­нами. Бочки пахли тухлятиной, а на камнях зацвёл мох. Над чёрны­ми остатками костра, как бабочки, летали маленькие ярко-розовые огни. Гермиона взглянула на небо и увидела, что гало вокруг луны не просто светлое, как в простом мире, а состоит из таких же огней. Они сверкали подобно звёздам, и Гарри предположил, что, должно быть, это и есть звёзды.

— Если это так, то ничего красочней я не видела, — мечтательно протянула девочка.

— Э-э… Гермиона, а ты не хочешь найти вход в порт, пока пи­раты не вернулись? – спросил Рон.

— Да, конечно, — Гермиона оглянулась по сторонам и увидела ма­ленькую тёмную дверь с дверным молотком в форме кольца вроде того, что в носу у льва, быка или подобного им мифического сущес­тва. Похоже, что дверь раньше была золотой, только позолота с неё слетела.

— Ничего нет! – громко рявкнул Вонючий Рот. Он возвращался к форту.

— Не может этого быть, — говорил в зелёном камзоле. – Кто-то же прибыл на «Терраи». У них что, была мантия-невидимка?

Гарри почувствовал, как заледенело его тело. В самом деле, мантия-невидимка у него была. Самое время ею воспользоваться, ес­ли пираты вздумали возвращаться. Но Гермиона настоятельно про­сила друзей спрятаться за дверью. Она начала стучаться и дёргать дверь, но только подняла лишний шум.

— Что это там? – спросил «камзол» противным, с подозрениями голосом – таким же, как у Филча, не добавив при этом лишь «Пош­ли, кошечка». – Должно быть, кто-то отвлёк наше внимание.

— Быстрее! – сказал Рон. – Надо открыть эту дверь, — он не всег­да проявлял инициативу, но только не в этот раз. – Алохомора!

Раздался скрежет старой и несмазанной двери, открывающейся будто в насмешку неторопливо и нешироко. Друзья по очереди прос­кользнули в фортовую темноту, прижавшись к сырой стене и спрятав живот, чтобы пролезть. Очки Гарри слетели с носа и точно бы упа­ли, если бы Гермиона не прошептала, направив на них палочку:

— Лемгардиум Левиоса!

Очки запарили в воздухе, и Гарри успел их забрать и надеть, прежде чем дверь захлопнулась, и за ней раздались недовольные возгласы пиратов. Приглушённые голоса доносили за дверь злос­тные и даже угрожающие фразы: «Но ведь точно же кто-то прип­лыл», «Клянусь, я перережу глотку тому, кто нарушил наш покой!», «Надо, чтобы проклятие пало на кого-нибудь другого», «Мы хотим свободы».

Гарри абсолютно не хотелось стоять за дверью в нескольких метрах от умерших пиратов, представляющих уже не людей, а не­жить, хоть и с человеческими душами – только душами очень чёрс­твыми, полными боли и мести. Он предложил друзьям пройтись вниз, в неизвестность, и почувствовал, как Рон сглотнул, глядя на невысокие потолки. Форт напоминал пещеру сыростью и мрач­ностью, а его старые каменные блоки, наложенные друг на друга, быть может, ещё в прошлом веке, кое-где разрушились, стали неров­ными, с тёмными пятнами. Подозрительная тишина, тянущаяся, как и волшебная ночь, скрывающая в тени опасные приключения, давила на друзей.

Гарри, Рон и Гермиона, светя волшебными палочками, шли ку­да-то вниз по старым двигающимся, как в Хогвартсе, ступеням, вдоль луж воды, которые вполне могли быть началом подземного озера, капель, равномерно падающих сверху, сворачивали то на­лево, то направо. Гермиона останавливалась и садилась на колени, чтобы делать пометки.

— Что ты рисуешь? – спросил Рон.

— Не видишь? Карту. Она нам понадобится.

Рон не мог не согласиться.

Гарри обратил внимание, что кое-где на стенах есть рисунки. Он посветил палочкой на одну из стен и увидел изображение змеи. Она выглядела как живая. Гарри предположил, что пираты были сли­зеринцами.

— Конечно, слизеринцами, — уверенно сказал Рон. – Кто ещё спо­собен на такую подлость – людей похищать? Мы много уже ходим. Где же Террая?

— Скоро мы её найдём, — успокоил друга Гарри.

Если честно, он и сам не знал, где искать Терраю. Опустевший форт петлял и открывал всё новые коридоры и тесные комнаты, и единственный плюс Гарри находил в том, что в форте нет никакой нежити и животных вроде тех, что в Запретном лесу. Сдавалось ему и то, что есть места настолько опасные и заброшенные, что ни одна дикая тварь, ни одно чудовище не забредёт сюда. О форте попросту никто не знал. Если они, трое друзей, здесь пропадут, никто не ста­нет их искать. Никто даже не поймёт, в каком они измерении – мало ли, сколько волшебников за всё время создали собственные миры. От этих мыслей мурашки на спине Гарри затанцевали сальсу.

Когда же друзья оказались в маленькой комнатке, где им при­ходилось наклоняться, чтобы пройти далее, дверь в комнату неожи­данно закрылась.

— Эй! – закричал Рон и попробовал открыть дверь.

— Алохомора!

Ничего.

— Бомбардо!

— Ах, всё бесполезно, — Гермиона хотела прислониться к стене, но не смогла. Стена стала ехать на друзей, а потолок начал по­нижаться. Теперь друзьям приходилось ползти на четвереньках.

— Что делать? – перепугано спросил Рон. – Смотрите, на нас едут другие стены.

Отовсюду на друзей ползли стены. Вчетвером те сжимали прос­транство, а потолок готов был сравняться с полом. Троица стояла на четвереньках близко друг к другу. У Рона было такое бледное ли­цо, точно он собирался прощаться с жизнью – впрочем, это правда. Гарри начал лихорадочно светить палочкой на стены, на пол, на приближающиеся к земле и готовые сравнять друзей с лепёшкой по­толки. И вдруг…

— Змея!

— Какая змея?

Гарри увидел наскальный рисунок змеи. Не ответив, потому что времени было мало, вспомнив о подвиге в туалете Плаксы Миртл, о том, как он открывал вход в Тайную комнату, Гарри сосредоточился и зашептал на парселтанге непонятную речь.

— Ш-ш-ш… Саннэ… Хассэш-ш-ш. Шэщщщ… — сквозь кашель, за­дыхаясь, услышали друзья Гарри.

В этот момент случилось непредвиденное. Стены больше не дви­гались, потолок остановился, как пресс на внезапно переставшем ра­ботать заводе, а стена со змеёй отодвинулась с глухим звуком. В глаза брызнул светло-голубой пещерный свет.

— Скорее, лезьте туда! – сказал Гарри.

Он первым вылез, прищурив глаза от яркого света, а за ним пос­ледовали Рон и Гермиона.

— Не знаю, где мы, — задумался Рон, — но здесь мне нравится больше, чем в той комнате.

Он обернулся, чтобы посмотреть на кирпичи, которые он и сам чуть не сотворил, находясь в замкнутом пространстве, однако стена попросту исчезла!

— Смотрите! – воскликнул Рон.

Все трое обернулись. Они как-то выбрались из форта, ока­зались по другую сторону. Где-то невдалеке слышались волны, бь­ющиеся о береге и судно-бриг. В рассветном небе по-прежнему гу­ляла золотистая луна. Так много пройти по форту, чуть не погиб­нуть. И всё ради того, чтобы из него выйти и оказаться всего лишь на другой стороне!

— А где же Террая? – спросил Рон.

— Я здесь, — они услышали звонкий женский голос, будто сот­канный из тонких нитей.

Когтевранка умерла совсем молодой. Её еле виднеющаяся молоч­ная кожа, больше прозрачная, чем белая, вместе с призрачной одеж­дой парила в воздухе. Уголки печальных губ навсегда опустились вниз. Глаза – какие-то светлые, быть может, голубые – с тоской смотрели на друзей.

— Террая, — сказала Гермиона, не могши скрыть удивления её по­явлением и вообще всем происходящим, — мы пришли, чтобы заб­рать вас. Вам нужно встретиться с Чарльзом.

— Чарльз… Я грущу о нём, кажется, уже вечность. Лет через трис­та мне станет легче. Через пятьсот, может быть, я наконец-то обрету покой.

— Вы обретёте покой сейчас, если пойдёте с нами, — объяснил Гарри. Рон кивнул.

— Я не могу. Меня держит пиратское проклятие, — ещё более пе­чально протянула Террая, и вместе с нотами её голоса опустились волнистые волосы.

Рассказала Террая о том, что её гложет уже полвека.

— Когда пираты похитили меня, они думали, что смогут снять проклятие злого колдуна. Тот давно умер и не превратился в духа, поэтому единственное несчастье от него сейчас – это проклятие, ле­жащее на пиратов. Перепала его часть и на меня.

— Что за проклятие? – спросил Гарри.

— В своё время пираты хотели завладеть землёй злого колдуна, посчитав себе умнее и сильнее. Они действительно завладели этой землёй – его фортом. Мы находимся здесь. Колдун проклял их, под­ложив им отравленный ром. После рома пираты заснули вечным сном и после смерти стали нежитью – ходячими скелетами. Пираты долго выискивали жертв, и думали, что я стану душой умной, пос­кольку я когтевранка, и хотя бы частично разрушу заклинание. Я, может, и умна, но нужны три души.

— Я вспомнил, — сказал Рон. – Пираты говорили о душе умной, душе храброй и душе робкой… Как там дальше.

— И душе робкой, за робостью которой прячется ум и храбрость первых двух душ, — закончила Террая. – Если трое волшебников, об­ладающих такими душами, одновременно скажет заклинание «Пиратс либерти!», заклинание снимется. Пираты, как и их пленники, будут свободны.

Рон глубоко вздохнул.

— Сомневаюсь, что найдутся эти волшебники. Ну где их искать? – он оглянулся. – Здесь ни души, кроме нас. Вообще я даже немно­го зол на Чарльза Глаборта («Галбрейта» — поправила Гермиона) за то, что он отправил нас сюда. Теперь выясняется, что на пиратах ка­кое-то заклинание. Как нам выбираться? Гермиона, — обратился он к девушке, — может, ты что-то придумаешь. Ты ведь у нас самая умная.

Гермиона, казалось, взорвалась.

— Что ты предлагаешь, Рон? Заклинания? Мы имеем дело с че­ловеческими чувствами… Хорошо, — поправила она себя под укориз­ненным взглядом Рона, — с чувствами привидений, которые раньше были людьми. А уже потом с волшебством. Конечно, вы всегда зна­ете, что я помогу вам. Самая умная ведь. Вот только сейчас я в расте­рянности.

— Погоди, — прервал эмоциональные рассуждения подруги Гар­ри. – Ты сказала «самая умная».

— Да. Это была ирония, если ты не понял, — невольная злость на Рона перепала и на Гарри.

Тут светлые огоньки в глазах Гермионы блеснули, взгляд обрёл серьёзность.

— Дай сообразить. Ты хочешь сказать, что у нас есть те самые ду­ши?

Теперь сообразил и Рон, до этого стоявший как вкопанный, бо­ясь сделать лишнее движение. Сердящаяся девушка – это не шутка, спор с сердящейся девушкой, владеющей всеми мыслимыми и немыс­лимыми заклинаниями, — игра с Адским огнём.

— Я понял, — сказал Рон и зачем-то посмотрел в серебристое не­бо, вероятно, чтобы успокоить мысли, клокочущие изнутри. – Герми­она, ты из нас троих самая умная. Никто не знает так много, как ты. Гарри, — Рон посмотрел на друга, который кивнул, и очки тоже кивну­ли в такт голове, — самый храбрый. Неслучайно он попал на Гриф­финдор, ни на одном факультете больше не учится так много храбре­цов. Не будь Гарри самым храбрым, он бы не вытащил меч Годрика Гриффиндора из-под распределительной шляпы. А я, — Рон почесал затылок, — не самый смелый, не сильно умён. Всё правильно: душа робкая.

— Нет, — возразила Гермиона, — за твоей робостью прячется ум. Ты сообразителен. Не ты ли предложил Гарри угнать автомобиль, когда вы не смогли пройти через барьер на платформе?

— Не самый удачный пример. Моя мама явно не посчитала угон «Форда» смекалкой, а если бы она была в Хогвартсе вместе с отцов­ским ремнём, я бы точно не ходил три дня.

— Тогда вспомни, как на первом курсе ты играл в шахматы! В са­мый ответственный момент ты никогда нас не подводил. Наши три души нужны, чтобы снять заклинание.

Все трое одновременно посмотрели на привидение.

— Снять его и с пиратов, и с Терраи, — сказал Гарри.

Не успели друзья как следует сообразить, что же делать, как из-за угла форта раздались пиратские голоса. «Они здесь, я чую запах живых» — ехидно говорил один голос. «Никто не уйдёт отсюда жи­вым!» — перебивал его другой. Вскоре скелеты в старой пиратской одежде, пропахшей ромом, табаком и едва что свежей травой, расту­щей здесь повсюду. Они окружили трёх волшебников и призрак Тер­раи.

В ночи убийственным голубым оттенком сверкали черепа, чу­довищным светом отливали глазницы. Носовые отверстия, казалось, извергают пламя, будто ноздри дракона. Челюсти хищно клацали, словно принадлежали диким зверям, а не людям. Под ногами мёр­твых хрустела сухая трава, зелёная же и сочная, казалось, сейчас росла далеко. Дюжина личей смотрели на добычу, пока «зелёный камзол» не скомандовал:

— Связать их! Оставлять живыми.

— Подождите, — начала было Гермиона, но костлявые пальцы уже заломили ей руки и связали. То же самое пираты сделали с Гар­ри и Роном, чудом не догадавшись отобрать у них палочки.

Капитан пиратского судна, тот самый в камзоле, подошёл к Гер­мионе.

— О чём ты хотела с нами поговорить? – он обратил внимание на Терраю, с грустным видом сидевшую на выступающем камне. Камень просвечивался сквозь неё. – И с ней тоже, — капитан недобро ус­мехнулся. – Нам спешить некуда, — он обвёл рукой ночь. – Впереди вечность.

Гермиона совладела со страхом. Она начала говорить.

— Мы знаем, почему с вами случилось то, что случилось. Это проклятие.

— Она подслушивала! – заорал Вонючий Рот. – Они все подслу­шивали. Теперь должны умереть за это, — он достал из ножен ору­жие. Гермиона почувствовала, как Рон в страхе прижался к ней.

— Погоди, Вонючий Рот, — скомандовал капитан и зияющими ды­рами посмотрел на каждого из команды. – Вы все погодите. Мне ин­тересно услышать речь этой волшебницы. А кто из вас подойдёт или хоть пискнет – клянусь, будет валяться на земле и чувствовать боль, как при жизни.

Авторитет капитана был огромен. Команда стояла боясь пошеве­литься, их злобные челюсти сомкнулись. Ни словечка, ни звука не вылетело из уст. Все внимательно слушали.

— Нам известно, что для прекращения проклятия три души дол­жны одновременно сказать «Пиратс либерти!» Это должна быть ду­ша умная, душа храбрая и душа робкая.

Гермиона замолчала.

— Вы из таких? – беспристрастно спросил капитан, глядя Герми­оне в глаза.

— Да. Мы можем доказать вам это.

— Не нужно, — сказал капитан. – Я человек опытный, мне доста­точно одного взгляда на людей, чтобы понять, что они из себя пред­ставляют. У тебя, — он осторожно, на удивление бережно, поправил волосы Гермионы, — большой лоб. Свидетельство огромного склада ума. В зелёных глазах мальчика с тёмными волосами видна храб­рость. На его долю выпало немало тяжёлых испытаний. Шрам на его лбу остаётся только после сильного заклинания «Авада Кедавра». Он чудом выжил после того, как его хотели убить. А ты, — капитан посмотрел на Рона, — да, — он несколько раз очень уверенно кивнул, — ты робок. Но у тебя есть ум и храбрость, которые не раз спасали твоих друзей. Кстати, я не сказал самого главного.

Гарри, Рон и Гермиона непонимающе переглянулись, хотя со свя­занными руками, стоя спинами друг к другу, это было нелегко.

— Найти Чарльза, открыть портал, пробраться в форт, найти Тер­раю и заговорить со мной – это уже и ум, и смелость. И даже бе­зумство! Я велю отпустить вас, но ТОЛЬКО чтобы вы сняли закли­нание! О побеге и речи быть не может. Куда вам бежать?

Пираты по команде развязали руки волшебникам, и те достали волшебные палочки, нацелили их на пиратов.

— Раз, два, три…

— Пиратс либерти!!!

Вспыхнул тёмно-розовый свет, превратившийся в летающие вол­ны. Луна скрылась за серебряным небом. Вместо её гала появился луч рассвета. Серебро сменилось голубизной ясного неба. Вверху поплыли кучевые облака. Свет волшебства касался пиратов, наращи­вая пропавшую когда-то кожу поверх скелетов. Появились руки и но­ги, туловища, головы, а на головах – причёски: длинные чёрные и желтоватые волосы, собранные в хвост.

— Хо-хо! Я снова жив! – воскликнул Вонючий Рот.

— И я.

— И я!

— И я… — с совсем другой интонацией раздался голос капитана.

Никто не обратил внимания на Терраю, пока не раздался её жа­лобный плач. Привидение встало с камня. Прозрачные кожа и одеж­да проплыли мимо пиратов и хотели было скрыться, как тут раз­дался плеск волн.

— Скорее к судну! – прокричал Гарри.

Сам капитан послушался его, не говоря уже о его друзьях и пи­ратской команде.

«Террая» качалась на волнах, а по ней сходил на землю приз­рак Чарльза Галбрейта.

— Сейчас начнут целоваться, вот увидишь, — восторженно про­шептал Рон Гермионе. Та несильно толкнула мальчика в бок.

В солнечном свету Террая перестала быть прозрачной. Её во­лосы посветлели, глаза стали голубыми, а улыбка – розоватой. Бо­сые ноги ступали по тёмному холодному песку, оставляя следы. Чарльз с его волнистыми коричневыми волосами выглядел ещё кра­ше, чем в виде прозрачного призрака; Гермиона даже ахнула. Когда Террая и Чарльз обнялись, поприветствовали друг друга с радостны­ми улыбками и прорвавшейся ностальгией, они поцеловались.

— Я же говорил, — улыбнулся Рон.

Гермиона вздохнула. Конечно же, этот рыжий робкий и неряш­ливый мальчик рядом с ней, эмоциональный диапазон которого не более, чем у зубной щётки, не догадается, что ей хотелось бы того же самого. Для начала хотя бы пойти с ним на бал. Не догадается.

— Почему ты вздыхаешь? – поинтересовался Рон.

— Такая трогательная история…

Гермиона хотела сказать что-то ещё, но Чарльз созвал всех на борт.

— Нет, нет, капитан, вы с командой доставили нам немало хло­пот. Вы остаётесь здесь! Отплываем мы с Терраей и моими верными друзьями.

— Простите нас, если сможете, — сказал капитан и снял шляпу, глядя вслед уплывающей «Террае».

* * *

На следующий день Гарри, Рон и Гермиона долго отсыпались. Они даже чуть не проспали завтрак. Рон особенно не мог этого до­пустить.

После завтрака профессор МакГонагалл подошла к Гарри и ска­зала, что его ждёт Альбус Дамблдор в своём кабинете.

— Профессор, это касается участия в Турнире Трёх Волшебни­ков?

— Вот пойдёте со мной – узнаете, — уклончиво ответила Минерва.

Альбус Дамблдор сидел в окружении двигающихся портретов, книг, лимонных долек и Феникса. Тот вновь сгорел и недавно возро­дился, о чём Гарри догадался по тому, как из горстки пепла выгля­дывала маленькая красная голова птицы.

— Здравствуй, Гарри, — директор по-доброму посмотрел на уче­ника сквозь очки-половинки. – Знаешь, зачем я позвал тебя?

— Нет, сэр. Это насчёт Турнира Трёх Волшебников?

— Турнир? Ах да, конечно. Я зачитался и, по праву, сам забыл, зачем тебя вызвал, — улыбнулся Дамблдор.

Он заговорил совсем на постороннюю тему, но с каждым словом Гарри всё больше догадывался, что это и есть нить разговора. Гарри вдруг заметил: директор читает Амелию Гринт – ту самую книгу о привидениях, которую брала Гермиона.

— Люблю читать о привидениях, особенно о тех, кто обитает в Хогвартсе и его окрестностях. Я видел призрака Чарльза Галбрейта, как и его судно-бриг. Кажется, «Террая», — по голосу Дамблдора Гарри почему-то подумал, что всё-то директору хорошо известно. И название он видел чётко, как возрождение феникса и как взятую им с тарелки лимонную дольку. – Недавно Чарльз Галбрейт пропал.

— Правда? – Гарри изобразил искреннее удивление.

— Да. Должно быть, кто-то сумел снять наложенное на него прок­лятие. Так вот… — Дамблдор отложил книгу. – Я позвал тебя для то­го, чтобы пожелать тебе удачи на Турнире, только и всего.

— Сэр, это правда всё, что вы хотели сказать?

— Ты плохо изображаешь удивление, мой мальчик. Зато у тебя не отнимать храбрости. Я уверен, что и храбрость и смелость твоих друзей помогут тебе в трудную минуту. А пока тебе нужно готовить­ся к балу. Признаюсь, иногда это сложней, чем победить дракона.

Дамблдор будто читал мысли Гарри.

Затем он сообщил ещё кое-что: Хагрид пишет книгу о приклю­чениях разных реально существующих волшебниках и о магглах, ко­торых он встречал. Его творчество опубликуют. Гарри был несказан­но рад этому. Так, что, вылетая из кабинета директора, чуть не стол­кнулся с Аргусом Филчем.

— Простите, мистер Филч, я не специально.

— Глаза б мои тебя не видели, — злостно пробурчал Филч. Он был в такой ярости, что даже забыл наказать Гарри, чем тот и вос­пользовался, быстро миновав завхоза. Гарри завернул за угол и ос­тановился, не в силах сдержать смешок. Мистер Филч, должно быть, сильно зол от того, что вчера не поймал нарушителей. Что ж, пока есть мантия-невидимка, школьный завхоз будет злиться часто.

Теперь нужно пойти к Хагриду вместе с Роном и Гермионой. Хаг­риду предстоит многое рассказать! И о многом спросить его.