Падение (гет)

Она склоняет голову на бок, задумчиво глядя на пылающий в камине огонь. Языки пламени бросают рыжие и золотистые блики на стены комнаты, погруженной во тьму. Она кутается в теплый плед, грея руки о чашку с горячим чаем, терпеливо дожидаясь, когда станет тепло.

Старый кошмар опять разворотил только-только зажившие раны на сердце, перевернув все с ног на голову. Она проснулась в поту, задыхаясь, как после долгого бега. Боясь разбудить Пита, она спустилась вниз, собравшись провести остаток ночи перед камином с чашкой чая в руке.

Китнисс тоскует по нежным объятьям Пита — таким, как прежде, а не связанным узами брака.

Зимой ночи были особенно холодными, Китнисс часто просыпалась из-за холода и уходила спать в зал. Пит уже давно привык к этому, но иногда все равно шутливо бурчал «Ты говорила «в горе и в радости», а сбегаешь из-за какого-то там холода». Китнисс в свою очередь отшучивалась тем, что не пристало делать из своей жены замороженный продукт.

Да-да, именно «жены» — они ведь женаты уже как месяц.

Китнисс была против свадьбы в ноябре, из-за чего пару раз крупно ссорилась с Питом, но Капитолий пресек все их сомнения, заявив, что раз уж игры отменили — то они обязаны развлечь публику.

Их свадьбу сделали донельзя помпезной и торжественной, а еды, приготовленной для банкета хватило бы всему Дистрикту Двенадцать на пять лет вперёд. Когда Китнисс вышла «припудрить носик» в туалетную комнату — на деле же она сбежала от виноватого взгляда Пита — она увидела расфуфыренную Капитолийскую женщину, склонившуюся над раковиной, держа в руках бокал с рвотным. Китнисс тогда почувствовала, что её готово вывернуть наизнанку и безо всяких стимулирующих напитков.

Вернувшись к Питу, она взяла его за руку и поцеловала, заметив вдалеке камеру. Пит сначала удивленно приподнял брови, а, проследив за её взглядом и увидев объектив, натянуто улыбнулся, прикрыв глаза в попытке скрыть плещущуюся там боль.

Но Китнисс все равно успела её заметить и ощутила щемящее чувство где-то в области затянутой тугим корсетом груди, еле сдержав слезы отчаянья.

Китнисс тоскует по их ночным разговорам в поезде, по их живым спорам.

Когда же торжество в честь «слияния двух сердец» кончилось, их привезли в роскошные апартаменты, в которых было всего три комнаты — по одной для Хеймитча и Эффи и одна для Китнисс и Пита.

Отчаянно краснея, она начала было говорить о том, что она не готова, что им всего по семнадцать лет, на что Пит решительно заткнул ей рот поцелуем и, оторвавшись, твердо сказал ей:

— Этого не будет. Я не заставлю тебя, Китнисс. Только если ты сама захочешь.

И стремительно покинул комнату, мягко прикрыв за собой дверь, оставляя Китнисс в одиночестве давиться его «если».

Первую брачную ночь Китнисс провела в слезах, терзая нижнюю губу, чтобы никто не слышал её падения. Ей было горько, обидно и тоскливо, а в голове звучал усталый голос Пита, которым он раздавил её, сказав «если».

Китнисс тоскует по Питу. Капитолий забрал у неё вовсе не свободу, нет. Капитолий отнял у неё мужа.

Через неделю, когда они вернулись в Двенадцатый, и Китнисс переехала к Питу, они впервые после свадьбы легли в одну постель. За всю ночь Китнисс не приснилось ни одного кошмара, о чем она сообщила Питу, едва только разомкнув глаза. А Пит поглядел на неё — отстранено и пусто, и задумчиво сказал: «Ты стонала во сне».

Китнисс слышит приглушенный скрип половиц на лестнице и выныривает из пучины воспоминаний. В дверном проеме появляется Пит — сонный, взъерошенный, и Китнисс приглашающе похлопывает по дивану рядом с собой:

— Посидишь со мной?

Пит медленно подходит к дивану и садится рядом с ней, упершись локтями в колени. Он тяжело вздыхает и откидывается на спинку дивана.

— Я могу закрывать окна на ночь, если тебе хочется. Только не уходи от меня, прошу.

Китнисс кивает, задумчиво поглаживая стенки чашки, чувствуя, что чай уже почти остыл. Она ставит его на журнальный столик и переводит взгляд на Пита. Он едва заметно улыбается ей в ответ, запуская руку в волосы. Китнисс снова замечает в его глазах ту затаенную боль и порывисто обнимает, прижимаясь к нему всем телом.

— Китнисс... — удивленно шепчет Пит, но Китнисс перебивает его:

— Прекрати это. Прекрати притворяться, будто все хорошо, я же вижу её, я вижу боль в твоих глазах, Пит, не смей отрицать. Тебе больно, и ты даже не хочешь думать, будто я смогу помочь тебе...

— Но Китнисс, ты...

Китнисс затыкает его рот поцелуем, пытаясь доказать ему, что он нужен ей, и что он не прав, говоря «если». Китнисс целует его яростно, до боли сминая губы. Сначала Пит не отвечает, но потом сердце берет верх в схватке с его разумом, и он поддается Китнисс, возвращает ей её напор.

Китнисс обвивает его шею руками и плотнее прижимается к мужу. Она чувствует, как напрягается его тело, но не обращает на это внимания. Плед, в который она прежде куталась оказывается отброшен в сторону — Китнисс вдруг становится нестерпимо жарко.

Их с Питом поцелуй заставляет её желать большего, поэтому, едва только отдышавшись, она снова кошкой тянется к нему, но Пит отстраняется, внимательно заглядывая ей в глаза.

— Китнисс, не делай того, о чем пожалеешь. Останови меня, пока я не зашел слишком далеко.

Китнисс лишь качает головой и роняет тихое «Когда» и снова накрывает его рот поцелуем, запуская руки в его волосы. Их языки переплетаются и снова расходятся, двигаясь с невероятной скоростью.

Пит отстраняется, чтобы глотнуть воздуха и хрипло шепчет:

— Останови меня...

Но Китнисс снова целует его, не давая ему больше сказать ни слова. Её руки залезают под тонкую ткань футболки, и Китнисс чувствует стальные мыщцы его пресса, восхищаясь его силой, его красотой. Она тянет его футболку вверх, но он останавливает её руки, вновь встревоженно глядя ей в глаза.

Китнисс разочарованно вздыхает, с её губ срывается стон.

— Ты сказала «Когда». Почему, Китнисс?

Она снова вздыхает, прежде чем с её губ слетают тихое «Не задавай вопросов».

На этот раз Пит сам целует Китнисс, переплетая их руки. Он целует её трепетно и нежно, так, что Китнисс чуть ли не задыхается. Она чувствует приятную тяжесть внизу живота и жар в груди, она неловко ерзает, вызывая у Пита гортанный стон, и тут же краснеет, прерывая поцелуй.

— Не бойся, — шепчет он, вставая, и берет её за руку. Он ведет её за собой наверх, а Китнисс чувствует себя маленьким ребёнком, заблудившимся во тьме, в её душе бушует ураган эмоций, чувств и мыслей.

Они заходят в комнату, и Пит садится на край кровати. Китнисс смущенно топчется на пороге комнаты, не зная, куда деть её вдруг налившееся свинцом тело. Пит на неё внимательно смотрит, вызывая в теле нервную дрожь.

— Достаточно просто сказать мне остановиться, — в который раз говорит он. Китнисс вздыхает, как перед прыжком, и тремя стремительными шагами пересекает комнату, прижимая к себе его голову.

— Пит... — шепчет она, слегка отстранившись, на что он лишь кивает и тянет её вниз, усаживая к себе на колени.

Их лбы соприкасаются, и Пит кладет правую руку ей на шею, притягивая ближе. Он почти счастливо улыбается, но между его бровей залегает морщинка. Китнисс порывисто целует его, слегка прикусывая губы. Пит приподнимает края её ночной рубашки и поглаживает её ногу, пока Китнисс снимает с него футболку, отбрасывая её куда-то влево. С её губ слетает восхищенный вздох, когда она проводит пальцами по крепким мышцами. Пит слегка поглаживает её спину сквозь тонкую ткань. Китнисс протягивает руку, чтобы снять с него штаны, но Пит перехватывает её руку, прожигая её горящим взглядом из-под ресниц.

— Китнисс, — шепчет он, — я хочу, чтобы ты ещё раз обдумала всё. Не делай того, о чем потом будешь жалеть. Не стоит жертвовать своим будущим из-за моей идиотской выходки с...

— Я уверена, — дрожащим голосом говорит она, чувствуя, как после этих слов с плеч упал тяжкий груз.— Я уверена, Пит.

Он отпускает её руку и позволяет продолжить начатое. Руки Китнисс дрожат, и она никак не может справиться с завязкой, и тогда к ней на помощь приходят руки Пита — обжигающе теплые.

Китнисс становится жарко, когда он стягивает с неё ночнушку через голову и восторженно выдыхает. Китнисс теряет голову, когда он, шепча ей на ухо всякие бессмысленно важные нежности, проводит руками по её податливому телу. У Китнисс спирает дыхание, когда Пит делает первый толчок и останавливается, давая ей время привыкнуть.

Китнисс чувствует себя альпинистом, медленно взбирающимся на вершину горы. Пит двигается размеренно, и Китнисс задыхается этой щемящей нежностью. Китнисс перестает понимать, где кончается она, а где начинается Пит. Ей кажется, будто они единый организм, что они неразличимы.

С её губ срываются глупые звуки, сливаясь в слова и фразы. Они все идут и идут — вместе — к вершине горы, и, когда Пит замирает, Китнисс протяжно стонет, выдыхая его имя.

Когда после они лежат переплетением рук и ног, и Пит тихо спрашивает её, почему она это сделала, Киитнисс, приподнявшись на локте и заглянув ему в глаза, говорит:

— Потому что я не знаю, как мне жить без тебя.