Paradise (гет)

Рara— para— paradise

— Зачем ты это сделал?

— Ты хотела есть — я уталил твой голод. — Деймон пожал плечами и снова приложился к стакану с виски.

— Ты ведь понимал, что это значит!

— А что это значит, Елена? — Он покатал это имя на языке, пробуя на вкус, словно и оно что-то значило — интимное и сокровенное.

— Это... Это было слишком личное!

— Давай вспомним: ты пришла ко мне, я мог дать тебе то, что нужно. Разве я тебя не предупреждал, что это достаточно интимно? Я даже попросил тебя не говорить Стефану. Разве это не должно было тебя остановить, маленькая мисс Это-Всегда-Будет-Стефан? Не надо сейчас изображать жертву. — Он наклонился достаточно близко, и она не смогла сдержать порыв взглянуть на его губы. — Не нужно отпираться, Елена, тебе понравилось.

Это был не вопрос. И даже не констатация факта. Это была полная и безоговорочная победа над всеми её доводами. А ещё это было словно заклинание. Кровь прильнула к щекам, и понадобилось несколько секунд, чтобы собраться и посмотреть ему в глаза.

— Ты не должен был так поступать.

— Как? Поить тебя своей кровью или говорить об этом Стефану?

Да он издевался! Только в глазах его совсем не смех, а ожидание.

— Зачем ты манипулируешь мной?

Он недоверчиво щурился, словно пытался разобраться, правильно ли он её услышал. И от следующих его слов стало так холодно, что захотелось сжаться в маленький комочек и дышать на замёрзшие ладошки.

— Зачем ты бежишь каждый раз ко мне, если всё равно выбираешь Стефана? Кто из нас кем манипулирует, а?

Он встал и ушёл. Он не будет снова поднимать эту тему и ставить её перед выбором. Вот только она сама всё чаще забывала, что выбор сделан. Но Деймон... Он теперь не только под кожей, он в каждой клеточке. Она снова задыхалась, погружаясь в это чувство. Закрыть глаза — и всё вернулось. Тяжёлое дыхание, мурашки по коже — вверх-вниз, вверх-вниз. Лично? Интимно? О, да! Но горячая волна желания захватывала, обжигала, погружала в какую-то другую реальность. И не было ничего более логичного и правильного, чем сделать это с ним — с Деймоном. Она жадно впилась в его запястье, и ток прошел вниз по позвоночнику, находя отклик во всем теле. Невозможно не закрыть глаза — чтобы полностью раствориться, умереть в этом моменте и воскреснуть. Это не просто еда, это что-то большее, много большее. Слишком много пространства между ними, поэтому она ёрзала, словно хотела срастись, протиснуться внутрь, соединиться окончательно. Его рука на спине, дыхание в волосах — это эмоциональнее секса, лучше секса, чище. Это доверие высшей пробы, это полное отсутствие контроля над эмоциями, отдача. Вот оно настоящее: её сущность, её чувства — одним большим жалящим клубком, который обматывал их двоих, словно вены под кожей. Нужно было остановиться, открыть глаза, выпустить его руку и отойти хоть на пару дюймов. Но как пойти против самого естественного поступка?

Стакан, оставленный Деймоном, лопнул в её руке, словно мыльный пузырь. Кровь — снова кровь! — алыми лентами обвивала её руку. И снова ток бежал по нервным окончаниям — она практически слышала потрескивание искр. Секундная вспышка, необдуманный порыв, что-то глубоко личное и недозволенное — но именно его губы она представила. Не в поцелуе, не говорящие очередное признание — а собирающие этот раздражающий красный цвет с её кожи. Доверие без границ и запретов. Естественность. Дело не голоде, дело в эмоциях. Да, это очень интимно. Но именно с ним хотелось разделить эту интимность, закончить кровообмен. Связать себя чем-то более крепким, чем слова и клятвы. Назвать то, что говорили взгляды, шептали прикосновения, кричали межстрочья.

Чьё-то дыхание вывело её из ступора. Он стоял в дверном проёме, глядя, как алые ленты опускались на стол, складывая узор. Он перевёл взгляд, и её, наконец, отпустило. Дыхание выравнялось, плечи распрямились. Ресницы тихонько опустились — знак согласия. Или первый шаг к погружению в свою новую сущность? Принятие себя — со всеми потребностями, ощущениями и чувствами.

Когда он коснулся её руки губами, мурашки снова устроили гонки на её коже.

Вверх-вниз, вверх-вниз...

In the night, the stormy night, she'd close her eyes

and dreams of para— para— paradise...©

-Елена?

Звук его голоса разбил прежнее спокойствие — оно покрылось трещинами, гудело, разваливалось на сотни маленьких осколков. Они впивались в кожу, в лёгкие, заставляя хватать воздух, но они не наполнялись — вдохи растворялись в жаре её тела. Это лихорадка, бред, безумие — и она упивалась этим.

-Елена...

Она мотнула головой, словно ей больно. Нет, никаких сомнений. Всё было решено давно — тогда, когда они встретились на дороге. Осталось только закрепить.

— Я. Хочу. Этого. Деймон.

Решимость переплелась с почти мольбой, боль — с наслаждением, ожидание — с желанием. Она открыла глаза и снова весь мир стопорнулся на одном — его губы. Эти губы, которые она успела изучить — хоть и не имела права — до миллиметра, до каждой трещинки. Она знала их вкус — и это останется с ней где-то внутри: вкус его губ, жадность поцелуя, правильность и запретность в одном. Сейчас они были невозможно красные — её кровь на его губах. Этого мало — ей нужно было больше. Она хотела почувствовать то, что чувствовал он, она хотела замкнуть этот круг.

Она чуть подняла руку и он решился: впился клыками в её запястье. Она слышала — не чувствовала — треск кожи и это — боже мой! — заводило! В этом не было боли и страха — в этом лишь желание и доверие. Она чувствовала, как кровь покидала её тело, слышала его глотки — стоило закрыть глаза и увидела бы, как ходил кадык. Сзади словно что-то тянуло — она выгнулась и поддалась вперёд, сползая на пол к стоящему на коленях Деймону. Перехватив его затуманенный взгляд, снова закрыла глаза и обвила свободной рукой шею. Ногти впились в кожу, как нож в масло, и не хватало воздуха. Мысли путались, реальность плыла, растворяясь в новом неведом ранее чувстве. Вот значит как это — отдаваться тому, кого любишь. Любишь? Нет, она же... Чёрт, да разве можно было врать или сомневаться в такой момент! Правда оголилась под напором чувств, вырвалась сдавленным стоном и шумным выдохом. Она чувствовала его улыбку, чувствовала его желание и упоение ею. Это не способ питания — это способ выразить чувства, эта самая мощная клятва и самый последний предел.

Мир разлетелся вместе с мыслью "Его". Она теперь была его, как и он — её. Круг замкнулся, вместе с этим наслаждением. Неведомое ранее захватывало с головой, накрывало, растворяло, доводило до безумия и возвращало в реальность. Ничто не могло сравниться с этими эмоциями, чувствами, красками. Это словно тысячи физических оргазмов. Нет, это ещё и высшая точка чувственности, совершенство доверия и понимания, это синхронность мыслей и желаний.

В его глазах не счастье — упоение. Какая-то безграничная тайна и неверие. Обожание и смирение. Преданность и любовь. А ещё понимание. Их общее понимание того, что было. И того, что будет. Это так просто — отпустить себя, поступать так, как велит природа, чувства, разум. Позволить себе любить и быть любимой на полную мощь. Быть понятой, принятой и счастливой.

Его губы непростительно красные, по подбородку бежали, скользили алые ленты. Этот вкус — вкус её крови на его губах — отправится куда-то ещё глубже, останется на стенках души, на коже, в мыслях на грани безумия...

Ради этой истины стоило стать вампиром.

И стоило только закрыть глаза, чтобы представить это снова.

Стоило только протянуть руку — и можно было снова испытать это.

Она улыбалась ему в губы, вторя его улыбке.

Они не делали выбор — выбор давно сделан. Ещё тогда, когда они встретились на дороге. Они только завершили его...

This could be para— para— paradise©