Доброй ночи, уходи (гет)

Честно говоря, она была идиоткой. Абсолютной, законченной, полнейшей идиоткой. Только безмозглый позволил бы Киллиану — да кому угодно, без разницы — выпить столько, сколько он выпил той ночью. В такие моменты Эмме всегда хотелось ударить себя по лицу. Или Киллиана. Серьезно, она не знала, что было бы лучше.

Разочарованно вздохнув и перекинув его здоровую руку через свое плечо, Эмма потащила пьяного пирата из кафе "У Бабушки". К счастью, на улице никого не было, и она была благодарна, что ей не придется вести неловкие светские беседы, пока она добирается в свою квартиру. Эмма была абсолютно уверена, что не смогла бы объяснить ситуацию, которую и сама толком не понимала, и, учитывая особое состояние Киллиана, было невозможно предугадать, какой трюк он бы выкинул в этом случае. Ведь он был совершенно непредсказуем даже в трезвом виде.

Дойдя до дома без инцидентов, она переступила порог квартиры и скинула с себя Киллиана. Тот со стоном упал на диван.

— Эй! Зачем же так грубо, лапочка? — еле выговаривая слова, пробормотал он.

Эмма закатила глаза.

— О, замолчи! Или будет еще хуже! Ты должен благодарить меня за то, что я не оставила твою жалкую задницу в баре или где-нибудь на улице.

— Да, я навеки в долгу перед вами! Чем я могу отплатить вам, о моя доблестная Спасительница?

Ему удалось встать и криво поклониться. При этом, теряя равновесие, он начал падать, увлекая Эмму за собой. Чтобы не упасть самой, Эмме пришлось опереться одной рукой о стойку, а другую прижать к груди Киллиана, удерживая их обоих в вертикальном положении.

— Ты выводишь меня из себя! — сказала она с отвращением, наклоняясь вперед и отталкивая его, но Киллиан поймал ее ладонь в свою и переплел их пальцы.

— Что ты делаешь, черт возьми? — она попыталась вырваться, но Киллиан был непоколебим. — Отпусти меня, Крюк. Сейчас же.

— Видишь ли, я бы мог рассмотреть этот вариант, — сказал он с ехидной усмешкой, медленно появляющейся на его лице, — если бы знал, что это то, чего ты действительно хочешь.

— Если бы ты не был столь безумен, то понял бы, что это так!

— Знаешь, Свон, для того, кто может безошибочно распознать ложь, сама ты врешь чертовски ужасно.

— Отойди!

Выдернув руку из хватки Киллиана, Эмма толкнула его назад. Однако это не подействовало, и он тут же прижал Эмму своим телом к стойке, опершись на руки — или руку и крюк, что там у него — по обе стороны от нее. Эмма стала колотить его ладонями по груди и лицу, отчаянно пытаясь сбежать, но Киллиан не сдвинулся с места.

Получив через пару секунд весьма сильный удар по ребрам, Киллиан схватил ее за запястье и пристально посмотрел в глаза. Ее горящие зеленые глаза. Он видел похожий проникновенный взгляд только раз в своей жизни, и вот он снова попадает в тот же плен. Киллиан не думал, что найдет кого-то похожего на нее, но тем более он не ожидал, что кто-то сможет украсть его сердце так быстро, как это удалось сделать Эмме. И он ничего не мог с этим поделать. Она просто… опьяняла. Очаровывала, словно волшебница с черной магией, настолько мощной, что даже крокодил Румпельштильцхен не смог бы с ней сравниться.

— Эмма, — шепнул он, едва касаясь губами ее уха.

Эмма закрыла глаза, пытаясь — что очень плохо получалось — не замечать бабочек, порхающих внизу живота от звука его голоса. Она никак не могла этого понять. Люди звали ее по имени целых двадцать восемь лет, но она никогда не чувствовала при этом подобных эмоций. Никогда. Чем его голос отличался от других?

Внезапно Эмма поняла, насколько близко находилось его лицо, опаляя своим пьяным дыханием. Было ли это влиянием алкогольных паров, или же всему виной его близость, но она вдруг стала мыслить ясно. Отодвинув его руки в сторону и избегая взгляда, Эмма прошла на кухню, чтобы включить кофеварку, и повернулась к Киллиану.

— Надеюсь, это отрезвит тебя, а после я хотела бы, чтобы ты ушел. Понял?

Киллиан, уязвленный ее отказом, хмуро посмотрел на Эмму. До нее ему мало кто отказывал. Он всегда получал желаемое практически без препятствий. Но, так или иначе, Эмма была другой. Когда они впервые встретились на бобовом стебле, дрались из-за компаса у портала перед ее возвращением в Сторибрук — каждый раз его планы рушились. Киллиан был словно обречен всегда проигрывать ей, и он ничего не мог с этим поделать.

— Отлично, — выплюнул он, отвернувшись и скрестив на груди руки.

Оба так и стояли в неуютной тишине, пока не сварился кофе. Эмма взяла кувшин, и, наполнив чашку, поставила ее на стол позади Киллиана. Тот без слов схватил чашку, и, быстро выпив содержимое, вскрикнул, когда горячая жидкость обожгла ему горло. Эмма беспомощно улыбнулась.

— Это тебе не пиво, Крюк. Ты не можешь так же опрокидывать кофе кружками.

Не слушая, он повернулся к ней с ухмылкой на лице.

— Знаешь, что? Как ты смотришь на то, чтобы сыграть в маленькую игру, лапочка?

— А как ты смотришь на то, что мы не будем ни во что играть? У меня нет на это времени.

— О, перестань! Всего лишь немного развлечемся. Я абсолютно уверен, здесь ты сможешь выиграть, если, конечно, ты и правда так талантлива, как говоришь, — он сделал шаг ей навстречу, а затем еще один, и еще, пока не навис над Эммой. — Я кое-что скажу тебе, а ты решишь, лгу ли я. Все просто, правда?

Эмма с подозрением взглянула на него, понемногу начиная опять раздражаться. Почему так трудно избавиться от этого глупого пирата?

— Если я сыграю с тобой, ты, наконец, замолчишь?

Киллиан слегка усмехнулся и затем кивнул. После ее сердитого вздоха, который принял в качестве согласия, он наклонился к ней и глубоко вдохнул. Спустя мгновение, не отрывая от нее взгляда, он сделал ход в их игре.

— Я влюблен в тебя, Эмма Свон.

Эмма почувствовала, что ее сердце внезапно остановилось. Она пыталась сказать хоть что-нибудь, но не могла вымолвить ни слова. Ведь как бы сильно она ни старалась, какие бы слова она ни использовала, убеждая себя в обратном, не было никаких оснований полагать, что Киллиан ей лжет. Невероятно, но она была полностью уверена. Он любил ее.

И это было бессмысленно. После всего, что она сделала ему... Нет, что они сделали друг другу, последнее, что он должен был чувствовать, — это любовь. Ненависть — может быть. Или гнев. Даже предательство. Серьезно, все это имело куда больше смысла, чем любовь.

— Крюк... — начала она, но он перебил ее.

— Нет, я хочу, чтобы ты смотрела на меня, — он приподнял ее лицо, мягко взяв за подбородок, и их глаза встретились. — Ответь, я только что солгал тебе?

Она покачала головой, уже пристально глядя в пол. Это было нечестно. Он не должен был заставлять ее чувствовать все это, не должен был заставлять ее сердце биться быстрее, не должен был давать надежду, которую она не чувствовала уже одиннадцать лет, с тех пор, как Нил бросил ее. Она не должна была чувствовать столько желания, только слыша звук его голоса.

Это было просто нечестно.

— Крюк, я не могу. Не снова. Я была... никому не нужной, брошенной и покинутой столько раз в жизни! Я не могу допустить ни малейшего риска, чтобы подобное снова произошло...

Он горько усмехнулся, убирая прядь светлых волос ей за ухо.

— Значит, спустя столько времени ты все равно не доверяешь мне? И в этом мое проклятие — снова терять женщину, которую люблю?

Она прерывисто вздохнула, положив свою руку ему на грудь.

— Я хочу довериться тебе.

Киллиан искренне улыбнулся, и эта улыбка была куда красивее тех, что Эмме раньше удавалось видеть. Он нежно коснулся ее талии своей рукой и притянул Эмму к себе. Наконец, у Киллиана мог появиться шанс, о котором он давно мечтал. Шанс — показать Эмме, что значит быть любимой, показать, что именно она заставляла его чувствовать, только находясь рядом с ним.

— Так дай мне шанс, любовь моя... — прошептал он.

Его губы прижались к ее губам прежде, чем Эмма успела что-либо возразить. Электрический разряд пробежал по ее позвоночнику, распространяясь по всему телу, и она словно потерялась, ощущая жар Киллиана, его потрясающий запах и вкус. Ее руки медленно прошлись вверх по его спине и сомкнулись на затылке, зарываясь пальцами в темные волосы.

Когда Киллиан подхватил ее за бедра и понес к дивану, Эмма в изумлении поняла, как сильно она хотела этого. Как сильно она хотела его. Безусловно, она чувствовала острые муки желания всякий раз, когда они находились рядом, но она никогда не признавалась себе, что ее чувства к нему настолько окрепли. С каждой секундой она хотела его еще больше. Он был нужен ей. И это казалось таким правильным.

Киллиан отстранился, тяжело дыша.

— Скажи мое имя.

— Крюк, — начала она, но он покачал головой, нежно целуя шею Эммы. Она выгнула спину, сильнее прижимаясь к нему.

— Киллиан... — выдохнула она, кончиками пальцев пройдясь по его плечам.

Он улыбнулся, и, оторвавшись от ее ключицы, снова прильнул к губам. Поцелуй был коротким, но столь же сладким и страстным, как и предыдущий. Теперь Киллиан знал. Возможно, он знал это с того самого дня, как решил оставить Кору, чтобы помочь Эмме, но сейчас был полностью уверен: он не сможет прожить без нее ни дня. Не осознавая этого, Эмма стала для него всем, вытеснив даже месть Румпельштильцхену. Киллиан был моряком, а Эмма — будто его море, и не существовало такого места, — в этом мире или любом другом — куда он не отправился бы за ней.

Теперь первой отстранилась Эмма, тихо посмеиваясь.

— И что же нам делать дальше?

Киллиан усмехнулся.

— Не имею ни малейшего понятия, любовь моя.

Впрочем, как и она. Эмма не предполагала, к чему могла привести их любовь, в каких неизведанных водах эти двое могли побывать. Но, честно говоря, это было неважно. Ведь Киллиан был ее, а она, наконец, принадлежала ему, и это все, что имело значение.