Вниз... (джен)

Этот город в сумерках напоминает Мордор с высоты крыши какой-нибудь высотки. С высоты человеческого роста это были лишь грязные улочки, тупики и обшарпанные, полуразрушенные жилые дома.

Над этим городом не горят звёзды: их поглотил ненасытный, жадный свет ночных огней. Здесь не поют птицы по утрам. Здесь редко можно увидеть чистое голубое небо.

Город... Огромная язва на теле земли. Все люди, живущие здесь, несчастны. Но каждый несчастен по-своему. Многие даже не подозревают о том, как они несчастны. У всех них вместо души большая язва. Она настолько противна на восприятие, однако очень болит временами.

Меня занимают мысли о падших ангелах, очутившихся в городе среди этой грязи, серости, жадности и эгоизма. Это очень интересно – наблюдать за красотой горения и разложения светлой души. Что-то есть завораживающее в этой страшной красоте. Хотя мало кто назовёт это красотой. У черствеющей души есть много общего с героиновым шиком. Грязная красота. Отвратительная красота. Её поймёт только тот, чья душа превратилась в язву.

Как это прозаично… Все мои развлечения весьма сомнительны. Пессимизм, выпивка, море выпивки, забытье, депрессивные песни с мрачной красотой текста и музыки, тёмные мысли, страшные размышления. Я и мой образ жизни противны этим лицемерным людям, считающим себя порядочными гражданами и достойными членами общества. Но они ведь такие же, как я. У них лишь хватает сил и наглости строить из себя приличных людей, несмотря на гниющую душу…

* * *

Болезненного вида девушка в шерстяном чёрном пальто и грубых полусапожках того же цвета с заклёпками курила, прислонившись к грязной кирпичной стене в переулке богом забытого района большого города. Казалось, это занятие отвлекало её от проблем насущных. Хотя какие проблемы могли быть у этой девушки? Так подумал бы любой уставший от тяжёлого рабочего дня прохожий с поникшим взглядом и в стоптанных туфлях. Одета вроде прилично, значит, не бедствует. Да и вообще, что за молодёжь пошла, никакой в них радости, только и могут что ныть.

Однако, если присмотреться, можно увидеть застиранную донельзя джинсу, да и пальтишко-то на ней уже давным-давно не новое. Но это поникшим прохожим уже не интересно. Своих проблем хватает.

Докурив, девушка хотела достать следующую сигарету, но со вздохом обнаружила, что пачка уже пуста. Той жалкой мелочи, что лежит у неё в кармане, с трудом хватит даже на зажигалку. Оглядев тяжёлым, словно налитым свинцом, взглядом переулок, она тихо сползла вниз по кирпичной стене и села на корточки. Все они уже давно сползли вниз...

Свинец... Как много его здесь. Он везде: в пистолетах уличных шаек, в цвете нависших над городом облаков, во взглядах вечно уставших горожан. Он словно отравляет душу своим едким ядом, пропитывает каждую клеточку тела.

Над городом сгущался мрак. Дурно пахнущий выхлопными газами воздух, от которого начинала болеть голова и хотелось глотнуть свежего кислорода, начинал заметно холодеть. Девушка медленно поднялась со своего места. Наверное, уже пора...

Над чёрной и грязной рекой раскинулся широкий мост. Стоя в самой середине, девушка с тоской и тяжестью в сердце смотрела на тёмные воды, лениво уходящие вдаль. Скоро эта тьма сомкнётся у неё над головой, и всё закончится. Ведь это так просто: уйти вниз...

Тихий всплеск привлёк внимание ещё одного прохожего. Высокий и худощавый молодой человек, одетый с иголочки, повернул голову в сторону шума и устремил свой холодный взгляд, пробиравший до дрожи, на круги, расходившиеся по чёрной речной воде. Как же велика глупость этих наивных мидгардцев... Наивно думать, что так можно решить все проблемы...

Только пронизывающий холод и темнота. Как же здесь не хватает воздуха... Это так страшно...

Девушке хотелось вдохнуть полной грудью, но она лишь хватала ртом холодную и грязную речную воду. Перед глазами плыли яркие круги, где-то в животе становилось невыносимо неудобно и страшно от нехватки воздуха. Голова словно разрывалась.Ну уж нет, так не пойдёт...

Она вынырнула из тёмных речных глубин, шумно и с присвистом вдыхая отравленный воздух. У меня не получилось... Я такая жалкая, что у меня ничего не получилось...

Ей ничего не оставалось, как сесть на закованный в камень берег набережной. Мокрая одежда давила на неё тяжестью и холодом, так что хотелось сжаться до размеров спичечного коробка.

— Неудачный суицид? — услышала она насмешливый голос.

— Отвали от меня, мажорчик, — сипло ответила она незнакомцу с холодным взглядом. — Иди своей дорогой в ночной клуб с аморальными посетителями, потребляй свою дорогую выпивку или что подороже и похуже, угощай своих очередных шлюх.

— Интересное впечатление у тебя обо мне сложилось, — незнакомец оскалился. — А ты не пробовала свои проблемы решать, а не предавать себя в руки Хель при первой неудаче?

— Это невозможно, когда у тебя никого нет.

— Почему же? Одиночество даёт тебе безграничную свободу. Ты сам себе хозяин...

— ...И сам себе раб, — тихо сказала девушка.

— Что-что?

— Ты становишься рабом сам себе. Когда ты один, ты потакаешь своим сумасшедшим желаниям, лелеешь странные мечты. Ты выпускаешь наружу монстра по имени подсознание. Всё то, что прячется в тебе, находит выход, когда ты один. И безмерно завладевает тобой. Становишься даже хуже животного. Просто потому, что животные не способны на низость.

— Как это грустно... — с притворной тяжестью и сочувствием в голосе сказал незнакомец.

— А ты, как я вижу, любишь одиночество... Что ж, дело твоё. Но скорее всего, ты не знаешь ничего о настоящем одиночестве. Когда тебя любят — ты не одинок. Когда тебя ненавидят — ты не одинок. Когда вокруг безразличие — это зовётся одиночеством.

— И как ты докатилась до такой жизни? — усмехнулся незнакомец.

— Просто. Те, кого я считала семьёй, погибли. Те же, кого я считала врагами, ко мне безразличны.

— И как же это произошло?

— В своей семье я была приёмным ребёнком. Я узнала это недавно. Жутко взбесилась, скандалила, сбежала из дома. А полгода назад мои приёмные родители погибли. И тут я поняла, что осталась одна. Друзей у меня не было, неприятели остались далеко в прошлом, выросли и забыли о моём существовании. Я не могу так больше существовать. Всюду закрытые двери. Ты бежишь к казалось бы открытой, но она захлопывается, стоит лишь подбежать.

Незнакомец только фыркнул. Какие же они все странные...

* * *

Девушку нашли утром дворники. Она была холодна, как лёд. Вскрытие не показало ничего, но по влажной одежде предположили, что она она могла погибнуть от переохлаждения. На улицах было ещё не так уж и холодно для этого, но по ней видно, что здоровье у неё было слабое. К тому же, нет никого, кому нужно было сообщить о смерти девушки, у неё не было родственников, и только по документам во внутреннем кармашке её личность была установлена.

Локи, ухмыляясь, шёл вдоль рядов могил на городским кладбище. Как же она была глупа — предпочесть смерть одиночеству и мести. Как же слабы мидгардцы... Они не знают ничего о том, что такое настоящая свобода. Они могут только существовать в стаде, без него они никто. Что они вообще могут знать о свободе?

Почти неприметный серый могильный камень с выгравированным именем и временем жизни. Ни цветов, ни венков. И только одетый с иголочки незнакомец с холодным взглядом положил две розы — чёрную и белую — и уже удалялся быстрым шагом...