Безумству верных (гет)

Арис смотрел на нее с жалостью.

Как же все достало! И эта жалость в его глазах тоже. Не надо ее жалеть. Все в своей жизни она делает сознательно.

Тереза натянуто улыбнулась и шагнула, оказавшись ближе. Протянула руку, мимоходом отмечая, что пальцы нервно подрагивают. Арис легонько сжал ее ладонь и решительно кивнул.

— У меня нет выбора, так что – да.

— Выбор всегда есть, – пожала плечами Тереза. – Это может не нравиться лично тебе. Но ведь это вовсе не значит, что выбора вообще нет…

— Да, мне мало понравится, если Томас умрет, ты права. Но то, что мы должны с ним сделать, нравится мне еще меньше.

Арис поспешно выдернул руку из ее враз ослабевшей ладони и встал напротив, сложив руки на груди. После смерти Рейчел он сильно замкнулся в себе, и Тереза не могла этого не замечать. Иногда она читала в его глазах злость и нестерпимую горечь по отношению к себе – ну, Томас-то жив. Пока. А вот Рейчел уже ничего не поможет, и осознание этого пожирало Ариса изнутри. Поэтому уговорить его спасти Томаса было сложно. Нет, конечно, он бы не стал открытым текстом говорить, что хочет его смерти, но боль и обида, затаившиеся в самой глубине черных зрачков, никуда не делись. Лишь притаились, чтобы появиться в самый непредсказуемый момент.

Но не у Ариса на шее будет татуировка «Предатель», нет. Это клеймо носить до конца своих дней Терезе. Она согласилась предать того, кто дорог ей больше всех, в обмен на его жизнь. Еще и Ариса втянула во все это. Терезе внезапно стало противно и тошно, будто кто-то заставил ее съесть испорченный завтрак, и теперь так и не усвоенная еда рвется наружу.

Девушка сделала глубокий вдох и отвернулась. Несмотря ни на что, Арис согласился – это сейчас главное для нее. Их жизни теперь ничего не стоят. Их судьбы – разменная монета в большой игре, снова затеваемой ПОРОКом.

— Арис… – тихо позвала Тереза, даже не глядя в его сторону, – Рейчел не вернуть. А Томаса мы еще можем спасти.

— Я же сказал – да! – раздраженно откликнулся тот, кто был ей когда-то близким другом. – Я же согласился, Ти! И оставь меня, пожалуйста, – попросил он, делая шаг к двери, – постарайся меня не беспокоить, сделай милость.

Тереза пожала плечами и невольно поежилась под его колким взглядом. Неважно, сейчас уже все неважно. У нее забрали все, что только можно было. У нее забрали ее мир, ее друзей, ее любовь. А пустой сосуд, который они получили в итоге, до краев наполнен кислотой. Обожжет любого, кто рискнет подойти слишком близко.

Тереза обхватила себя руками: в кабинете, где они с Арисом общались, работал кондиционер, и было достаточно прохладно. Она торопливо перешла в соседнюю комнату, на ходу доставая маленький коммуникатор.

— Госпожа канцлер, – вежливо сказала она, увидев на экране коммуникатора миловидное женское лицо, – госпожа канцлер, Арис согласился. Мы готовы к операции Б2.

Женщина на экране улыбнулась: она была очень довольна происходящим и даже сочла нужным похвалить Терезу:

— Молодец, милая. Ты все сделала правильно. Не переживай, это всего на месяц. Потом вернем память твоему Томасу, и все будет хорошо.

Тереза кивнула, прикусив губу, и нажала «сброс». Хорошо уже ничего не будет, это точно. Они ошиблись еще несколько лет назад. Том сам решил пойти по этому пути и утянул их всех за собой. Он верил, что в этом — спасение для многих людей. Тереза же видела только гибель. Они катились вниз с головокружительной скоростью, но, казалось, это понимала она одна.

В ее комнате было тихо. Завтра они отправятся на операцию, и это, пожалуй, будет самым сложным их заданием с тех пор, как они шагнули в Лабиринт. Они чем-то похожи с Арисом. У них одна судьба на двоих, одинаковая Варианта. Вот только в Лабиринте А все сыграно как по нотам, а в Лабиринте Б произошел сбой.

Тереза аккуратно расправила постель и легла, не погасив лампу. Она начала бояться темноты.

Внезапно она ощутила контакт. Кто-то пытался достучаться до нее. Томас.

Тереза… Отзовись, пожалуйста… Тереза…

Тереза накрыла голову подушкой и до боли стиснула зубы. Только не сорваться... Только не сейчас, когда все мысли под контролем ПОРОКа. Нет, Том, не сейчас.

Она лежала, глядя в темноту, и слушала его голос. Полный отчаяния и тоски, он взывал к ней, а она не могла ответить.

Наконец, наступила тишина. Тереза стащила с головы подушку и провела по щеке рукой: опять плакала. Плакать нельзя, она же предатель, а таким не положено лить слезы…

Коммуникатор на тумбочке подал сигнал. К черту!

Тереза хотела разбить его о стену, но он мигал синим. Концлер Ава Пейдж на связи. Значит, пора. Еще одно дело перед сном.

— Пора. Милая, пойдем, – приторно ласково возвестила канцлер и отключилась.

Тереза постояла, глядя на себя в зеркало, стараясь запомнить себя такой. Потом повернулась к зеркалу спиной и попыталась разглядеть собственную шею. Шея как шея, ничего особенного. Пока. Очень скоро на ней появится уродливое клеймо. Печать, которая определит ее дальнейшую судьбу. И не только ее, но и Тома, и многих других. И Ариса, – подсказал внутренний голос, и вот тут почему-то сердце сжалось. Арис станет предателем из-за нее. Она променяла их жизни на одну жизнь... Томаса. Имела ли она право так поступать с Арисом? Наверное, да. Они слишком крепко увязли во всем этом вчетвером. Слишком близки были, слишком многое знали. Да, теперь у Ариса нет Рейчел, зато он может спасти Томаса. Хотя бы попытаться.

Тереза провела рукой по оголенной шее – щеки внезапно вспыхнули румянцем. Память о прикосновениях Томаса была настолько свежа, что она чувствовала его пальцы. Не свои. И это, как всегда, приводило ее в смущение.

Теперь Тереза была на себя зла. К чему надо было смущаться? К чему вообще все эти разговоры, взгляды… надо было просто быть вместе, пока была возможность… Люди не понимают, как мало у них времени на самом деле, они тратят его на всякую чушь.

Девушка вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Постояла, оглядывая пустой коридор, выкрашенный в белый цвет. Потом провела магнитной карточкой по замку, запечатывая комнату окончательно. Туда никто не войдет, но почему-то захотелось закрыть на ключ.

Тереза точно знала, куда идти. Она уже была в этом месте. Ава Пейдж показала ей дорогу еще вчера. Еще до того, как Тереза смогла уговорить Ариса.

Канцлер знала, что тот согласится, — внезапно поняла Тереза. Знала… Эта мысль обожгла ее, словно пощечина. Они всегда все знают наперед. Ногти вонзились в нежную кожу ладоней, сильно царапая, раздирая до крови.

Тереза осмотрелась. Она была в большой комнате, освещенной светом нескольких мощных ламп и поделенной на секторы толстыми стенами из пуленепробиваемого и звукоизолирующего пластика. В каждом секторе стояло по одному человеку в белом халате, они занимались людьми, лежащими перед ними.

Тереза присмотрелась внимательно к одному их них и вздрогнула. За стеклом был он. Томас.

Он лежал – бледный и спящий – на столе, лицом вниз, а над ним стоял врач с тонким лазерным карандашом в руке, затянутой в прозрачную хирургическую перчатку. Клеймо. Им всем носить теперь татуировки. Такая Варианта, будь она неладна!

Это было слишком. Как они могли поступить так с ней? Почему именно сейчас – и ни минутой раньше или позже – ее пригласили сюда… Тереза посмотрела в соседний сектор. Минхо. Ньют. Котелок. Они все, все здесь. Голова закружилась, стало нечем дышать.

Им нужны мои эмоции, – поняла Тереза… – Это – моя Варианта. Мой собственный кошмар.

И вдруг пришла пустота. Стало все равно, кому и что нужно. Она смотрела только на Томаса, и сердце захлестнула волна нежности. Он такой беззащитный, худой на этой жесткой кушетке. Его руки, сильные, очень сильные, выглядели истончившимися, на предплечьях четко проступал рисунок вен. Нестерпимо захотелось провести по ним пальцем. Тереза прикусила губу и украдкой дотронулась до стекла. Все ее существо молило, кричало, билось птицей об этот толстый слой пластика, но этого никто не замечал.

Врач закончил выписывать что-то на его шее и подошел к Терезе. Его лицо закрывала хирургическая маска, и Тереза даже не знала, кто он. Беннет? Стивен?.. Спрашивать не было сил.

— Ложись, – ровным голосом сказал он, указывая на кушетку. – Лицом вниз.

Тереза легла так, чтобы видеть все еще лежащего за стеклом Томаса.

Легкий укол анестезии – она его почти не ощутила. Она смотрела за стекло. В какой-то момент ей показалось, что ресницы Томаса дрогнули, и он просыпается. Но только показалось. Он лежал неподвижно, распластанный на этом столе, и совершенно не догадывался о том, какая судьба его ждет, и что с ним собираются сделать. Она собирается сделать.

Из глаз потекли слезы, хлынули неконтролируемым потоком.

— Ну что ты? – спросил ее врач. – Ты чего ревешь? Больно что ли?

— Да. Немного, – ответила Тереза. – Что вы написали Томасу? – спросила она.

— Должен быть убит группой Б. Да не дергайся, я почти закончил.

Ну точно – Стивен. Никто другой не стал бы ей рассказывать, что он там написал на шее другого объекта. Только Стивен обладал хоть каким-то состраданием.

Убит группой Б. Раздавлен, растоптан. Ею. Терезой.

Слез больше не было.

* * *

Эй ты как?

Никак. Отстань.

Перестань, Ти. Прекрати. У тебя самая настоящая истерика.

Пусть.

Тереза! Я серьезно. Прекращай. Хочешь, я приду к тебе?

Хочу.

Сейчас буду.

Его голос звучал в ее голове ровно и спокойно. Она действительно хотела, чтобы он пришел.

Арис зашел, не постучав, и бесцеремонно сел на ее кровать. Тереза подтянула колени к груди и немного отодвинулась, зябко поведя плечами.

— Залезь под одеяло, дуреха, – мрачно сказал Арис, – и выруби кондиционер. Ты вся мурашками покрылась.

— Я… хочу чувствовать… – прошептала она. – Холод…

Арис посмотрел на нее, усмехнулся.

— Тогда ты простынешь. И спасать Тома будет некому.

Услышав его имя, Тереза разрыдалась. Выпустила на волю эмоции, словно весь тот лед, что скопился внутри нее, растаял и выплеснулся наружу.

— Покажи, – прошептала она, пристально глядя Арису в глаза, протягивая к нему руку.

— Да пожалуйста, – тихо ответил он, поворачиваясь спиной.

Тереза аккуратно, словно сомневаясь, дотронулась до его рубашки. Арис вздрогнул, ощущая прикосновение ее холодных пальцев. Тереза положила руку на его затылок и мягко развернула к себе лицом. Не разрывая зрительного контакта, она протянула вторую руку, коснувшись пуговицы, и стала расстегивать наглухо затянутый ворот.

Это было странное ощущение. Она расстегивала рубашку парню, но вовсе не затем, чтобы поцеловать его или заняться сексом. Однако в этом было что-то донельзя интимное, и Арис почему-то молчал, ничем ей не помогая.

Справившись с одной пуговицей, Тереза потянулась к другой – сейчас на ее лице блуждала странная полубезумная улыбка.

Потом она мягко коснулась его плеч и заставила повернуться к себе спиной. Теперь воротник легко можно было оттянуть, чтобы увидеть надпись.

— Собственность ПОРОКа. Объект Б1. Партнер, – громко и с чувством прочитала она. Что-то кольнуло в груди. Он – партнер для Томаса, а она – предатель.

— Теперь ты, – вдруг холодно произнес Арис, крепко хватая ее за запястья. Мягкий свет от лампы на стене высветил его лицо, и Терезе внезапно почудился демонический блеск в его глазах. На мгновение.

Арис крепче стиснул ее руки и заставил повернуться. Тереза впервые подумала о том, что и он стал совсем другим. Прежний Арис никогда бы не смотрел на нее так. Никогда не причинил бы ей боль. Что творилось внутри у этого юноши с холодным, отчужденным взглядом? Какая буря свирепствовала в его душе?

Тереза закрыла глаза и молча повернулась к нему спиной.

Арис грубо дернул ее футболку, которая тут же треснула по шву с противным звуком. Арис, казалось, этого не заметил. Он осторожно провел пальцем по еще воспаленной от лазерного карандаша коже.

— Объект А1. Предатель, – прочел он хриплым шепотом и резко оттолкнул Терезу.

— И это то, чего ты так хотела? – горько спросил он. Тереза почувствовала эту горечь на своих губах – она осела на ней невидимым слоем, чтобы впитаться вместе со слезами и потом.

— Я просто хочу, чтобы он жил, – сказала Тереза, внезапно успокоившись, – я хочу, чтобы его сердце билось. Вот и все, Арис. Это так много?

— Неправильная постановка вопроса, – усмехнулся Арис, вставая с постели и подходя к большому, во всю стену, окну.

За окном шел ливень. Корпус ПОРОКа расположен глубоко в северной части Канады, тут идут дождь и снег и можно жить… а вот им придется отправиться в Топку. К хряскам. И это сильно пугало. Но они к этому готовы: тренированные, сильные агенты ПОРОКа, которым все по плечу. Даже предательство близкого друга.

— Это слишком много, Ти, – сказал Арис, проводя пальцем по стеклу, – я бы сказал – непростительно много. Но ты спи. Завтра утром нам в Топку. И помни – я на связи. У ПОРОКа в пустыне есть дом, там ты и будешь дожидаться первой части операции.

Тереза только кивнула. Она и не сомневалась – у ПОРОКа есть все: если нужно, найдется и дом, и дворик, и семья с детишками. Ее снова затошнило.

На пороге Арис оглянулся:

— Передавай привет Гарриет, – усмехнулся он.

* * *

В этом домике на краю пустыни было даже уютно. На первый взгляд. Потом обнаружилось, что пыль забивается даже в самые герметичные щели, покрывает все вокруг, и никакого спасения от нее нет.

Тереза легла на старую, проржавевшую кровать, накрытую каким-то засаленным тряпьем. Но чувство брезгливости интересовало ее сейчас меньше всего. Ей нужно было сосредоточиться. Держать свои мысли под контролем. И черт его знает, скольких усилий ей это будет стоить.

Она вытянулась как струнка, с силой вцепившись в железную спинку кровати. Зажмурила глаза. Позвоночник словно обдало ледяным ветром. Сейчас… Да… сейчас… Она всегда излишне остро воспринимала телепатические контакты. Особенности нервной системы.

Тереза!

Молчать. Не двигаться.

Молчать!!!

Тереза!

Молчать… Спокойно… сейчас она ответит... еще немного, Том… немного…

Тереза!

Она и на расстоянии чувствовала его напряжение. Голос Томаса был потерянным. Уставшим. Тереза представила его с посеревшим лицом, обмотанным истрепавшимися тряпками от солнца Топки… и сердце вновь защемило.

Время пришло. Сейчас.

Тереза! Где ты? Пожалуйста, ответь! Почему ты не пытаешься поговорить со мной? Тере…

Убирайся из моей головы!

Тереза! Тереза!

Кто бы ты ни был, убирайся на хрен из моей головы!

Тереза, что ты такое говоришь? Это я, Томас. Где ты?

Заткнись!

Она попыталась вложить в этот возглас страх и ярость. Так было нужно. И, кажется, у нее получилось. Потому что Томас явно растерялся.

Заткнись! Я не знаю тебя! Оставь меня в покое!

Но... Тереза, да что с тобой?

Теперь самое главное. Тереза до боли прикусила губу. По щекам струились слезы. Она остервенело замотала головой. Надо идти до конца. Она спасет его.

Оставь меня в покое, или, клянусь, я тебя выслежу и перережу глотку!

Вот теперь – все.

Девушка открыла глаза и рывком поднялась с кровати. Все эти фразы были хорошо продуманы Трентом, психологом, и продуманы до мелочей. Теперь она понимала, как именно это работает. Сейчас все ее действия направлены на то, чтобы Томас почувствовал себя преданным.

Тереза осталась одна. С Томасом Арис – и это придало уверенности. Арису она верила больше всех. Больше, чем самой себе. Больше, чем... Томасу.

Арис! Ответь... Ты с ним?

Ты могла бы поинтересоваться как у меня дела. Для приличия. Да, Ти. Он уже в комнате. Ждет, когда ты выйдешь из туалета. И... мне сложно представить его реакцию на меня…

Том не агрессивный, успокойся.

Тереза даже позволила себе улыбнуться. Уж Арис-то точно знал характер своего близкого друга. Может, потому и боялся. Она очень четко ощущала его страх, к которому примешивались досада и злость.

Не разрывай контакт... Не разрывай.

Прости, но нет. Мне надо сосредоточиться. Я свяжусь с тобой, когда мы подойдем ближе. Подам сигнал. Девчонки не появлялись? Они идут быстрее.

Нет пока. Я жду.

Тереза поднялась с постели, подошла к окну. На стекле лежал толстый слой пыли: сквозь замутненное окошко было практически не видно пейзажа за окном. Хотя смотреть там все равно не на что. Песок. Одно слово – Топка.

Почему же так холодно? Ей должно быть жарко, а она содрогается от холода…

Тереза вернулась к своим вещам. Достала из рюкзака пластиковую бутылку с водой. Скоро она присоединится к девочкам из Лабиринта Б. Она там никогда не была и их не знает… девочки ищут своего. Ариса. И уж точно не ждут встречи с ней, абсолютно им незнакомой.

А что – забавная Варианта получилась… Томас и приютели ищут Терезу, находят Ариса... Гарриет и девочки ищут Ариса, находят Терезу. Смена ролей. Замена шахматных фигур на доске. Но разве можно менять белые пешки на черные? Хотя у них давно уже нет цвета. Все выцвело, посерело от этой пыли.

Вот только до того, как на нее выйдет Гарриет и ее группа, должно произойти кое-что еще. В случае, если Арис все сделает правильно и выведет приютелей А к домику раньше группы Б.

Арис все сделал правильно. Он вообще всегда был самым умным из экспериментальной группы. Самым человечным. Он не погрузился в эксперимент с головой, потеряв себя, как Томас, он не сомневался и не терзал себя, как Тереза, не был излишне мягким и податливым, как Рейчел… Он всегда был лучшим из них.

Пора.

Она не могла слышать интонаций, но ощутила, что Арис волнуется за нее. Не мог не волноваться. Ведь правда, Арис?..

Тереза обхватила себя руками и замерла в дверном проеме. Наверное, сейчас она выглядит странно: развевающиеся от пыльного ветра черные волосы и горящие безумием глаза. Неважно. Важно, что ее ни с кем не спутать. Но Терезе невыносимо хотелось, чтобы Том все-таки спутал и не подошел.

Он уже не пытался звать ее телепатически, он просто шел. Такой, каким она его и представляла – исхудавший, руки покрыты страшными ожогами, на голове – тряпка, служащая защитой от солнца, лицо тоже чем-то обмотано. Все, что у Терезы было – это его взгляд. Он не изменился. Томас смотрел все также уверенно, все также смело, никак не подавая виду, что ему страшно. В этом он весь. Ее Томас.

Он приближался, и Тереза невольно отступила вглубь домика.

— Тереза! Я нашел тебя! – выдохнул он, срывая тряпку с лица, кидаясь к ней.

— Не подходи ко мне, — деревянным голосом прошептала она. Должна была сказать уверенно и жестоко, а получился этот сип пересохшего горла.

— Я не понимаю… Ты не узнала меня? Это я... Том... слышишь… Это я…

Не смей!

Холодный голос Ариса в ее голове отрезвил Терезу, но она все-таки не сдержалась. Да, это — он. Том.

Пошел к черту!

Дура! Мы провалим задание!

Тереза умело поставила мысленный блок: этому она научилась очень хорошо.

Секунда – и горячие, такие горячие, сухие губы на ее губах. Песок... все, что Тереза ощущала – песок. Он скрипел у них на губах.

Томас был явно удивлен, растерян, но держал ее очень крепко.

Ти! Прекрати! Думай о нем! Он умрет! Ти!

Арис все-таки умудрился сорвать ее блок.

Тереза с силой отстранилась, не разрывая зрительного контакта. Можно счесть это частью плана. Так даже лучше.

— Уходи, – произнесла она тихим, безжизненным голосом, – уходи, Том. Я не хочу тебя видеть.

Она говорила и говорила. Обидные злые слова, не имеющие никакого отношения к ней и к ее чувствам, слетали с ее губ, а Томас слушал. Он внимательно слушал, и его взгляд менялся. Наконец, Томас резко развернулся и быстрым шагом ушел к приютелям, которые ждали его поодаль. И которые были ближе к нему, чем она. Гораздо ближе.

Молодец…

Убирайся из моей головы!

Да у тебя опять истерика!

Пошел к черту!

Истеричка.

Уходите, Арис! Я прошу тебя... уходите…

Возьми себя в руки. Мы уходим.

Да, надо. Тереза заставила себя встать с пола и отлепиться от стены, у которой она сидела.

Вторая часть операции. Да, она помнит. Самое ужасное – еще впереди . Ей нужны силы. Много сил.

* * *

Группа Б оказалось очень дружелюбной. На первый взгляд.

Сначала, когда в условленном месте вместо Ариса они нашли Терезу, их лидер, мрачная и здоровая девушка по имени Гарриет, заявила, что она перережет Терезе глотку, если она не расскажет, куда делся Арис.

Тереза должна была отыграть сцену: я-не знаю-сама-из лабиринта. Но у нее уже не было на это сил, и она лишь устало сказала, что не знает никакого Ариса.

Потом, конечно пришлось и про Лабиринт рассказывать, и про Томаса. И про Чака.

— Получается, ваш Чак спас Томаса, так? — тихо спросила ее Соня, молчаливая тень Гарриет.

— Да, – кивнула Тереза.

— Я не верю тебе, — сказала Гарриет. – Ты пойдешь к Гавани с нами, но знай, что я тебе не верю.

Арис так и говорил – она тебе не поверит. Серьезная девушка.

А что теперь делать с этим «не поверит» Тереза не знала.

Пришлось убеждать.

— Если группа А первой доберется до Гавани, вам не останется лекарства, — врала Тереза так убежденно, что даже начинала верить сама себе. Вранье заключалось в том, что им не надо никакого лекарства от Вспышки. Они все – и группа А, и группа Б – уверены, что у них Вспышка, но это не так. Многие из них имеют стойкий иммунитет, и ПОРОК отправил их в Мирную Гавань через Топку вовсе не для поиска пресловутого лекарства, которого даже еще нет. Но они об этом знать не должны.

Тереза врала и мысленно просила у Томаса прощения за все, что произойдет. И даже вышла один раз с ним на связь. Предупредить. Не смогла иначе. Ведь то, что должно было произойти, было слишком жестоким.

Я не могу, Арис!

Кричала она единственному, кому можно было не врать.

Я умираю, Арис…

Шептала она ночью, когда сон так и не шел.

Арис молчал. Тереза точно знала, что он ее слышит. Она чувствовала контакт и не могла ошибиться. Но он молчал.

Группа Б нагнала приютелей А быстро. Слишком быстро. Тереза не была к этому готова.

Они стояли, зверьем глядя друг на друга: мальчишки группы А и девчонки группы Б. Одинаковые — такие одинаковые в этой первобытной злобе и желании выжить — и такие разные. Между ними пропасть в целый Лабиринт. Это слишком много. Недопустимо много.

Тереза смотрела на приютелей, на то, какими они стали – истерзанные тени самих себя, с налетом пыли и песка – и думала, что лучше бы им было не выходить из Лабиринта. Лучше ей было бы не появляться там…

Тереза не могла заставить себя смотреть на Томаса. Почему-то она смотрела на Ариса. Она искала в его глазах поддержки, понимания. Его глаза – единственное, что удерживало ее от безумия. Ведь только он знал, зачем все это. Только он мог понять, что творится сейчас в ее голове.

Ты молодец, Ти. Все правильно.

Он будет ненавидеть меня! Он уже меня ненавидит…

Он будет ненавидеть нас... А потом он вспомнит. И поймет.

Но Тереза чувствовала в голосе Ариса лишь неуверенность. Никто не мог обещать, что Томас их поймет. Она сама бы не поняла…

В ее руках было острое копье.

— Если ты не связана с этими из группы А, – сказала ей Гарриет, как только они увидели группу приютелей, – тогда докажи нам это.

— Да, – легко согласилась она. – Да. Конечно.

— Тереза? – удивился Ньют. Остальные загалдели, протягивая к ней руки.

— Заткнитесь! – ее голос прозвучал надтреснуто – будто перетянутая струна.

— Твое имя Томас? – спросила она, упирая копье ему прямо в щеку.

— Черт возьми, ты знаешь, кто я, Тереза! – вскрикнул Томас, складываясь пополам, когда она с силой ударила его по голове тупой стороной копья.

— Он пойдет с нами, – сухо сказала Тереза.

— Мы вам его не отдадим, – задиристо откликнулся Минхо, поигрывая ножом.

На затылок Томаса обрушился еще один сокрушительный удар.

Он крепкий. Спокойно, Тереза. Он выдержит.

Помоги мне, Арис.... Помоги!

Просто делай, что должна. Смотри мне в глаза! Смотри! А теперь повторяй за мной! Тереза! Повторяй за мной! Он уйдет с нами, или вы все сдохните здесь.

— Он уйдет с нами. Или вы умрете.

— Что-то тебя Вспышка больно быстро сожрала. Мозги у тебя точно как у тех психов, что уже давно за Чертой! – вскрикнул Минхо, прицеливаясь ножом ей в голову.

— Нет, Минхо, – тихо сказал Томас, – я пойду с ними.

Минхо умолк.

Принесите мне мешок. Давай же, Ти! Давай. Смотри мне в глаза… Повторяй... Принесите мне мешок…

— Принесите мне мешок…

Вот и умница. А теперь сделай все как надо. Скоро увидимся. И да. Если тебе интересно. Я тоже его люблю. Он – мой единственный друг, человек, за которого я могу отдать жизнь. Что бы ты там ни думала. И я бы пошел в любом случае. А теперь забирай его отсюда и сделай все правильно. Мы с тобой отыграли свое. А Том будет жить. Иди.

Они отыграли, Арис прав. Как закончатся их жизни – уже неважно. Возможно, она спасет кого-то, может быть, это будет Томас. Или Арис. Или любой другой. Возможно, у нее просто остановится сердце. Это неважно. Конец очень близок. На кону – жизнь Создателя Лабиринта. А они – его верные последователи. И они будут бороться до конца.

Все пошло не так со смертью Рейчел. Их великолепная четверка распалась. Их осталось трое. А потом и вовсе – только они с Арисом. Вдвоем.

Она долго врала себе. Томаса у нее давно нет. Есть только Арис и его глаза. И голос в голове.

Я тоже его люблю.

Да. Томаса было невозможно не любить, не привязываться. Они шли за ним упрямо и до конца.

Они умрут за него.

Мешок на голову – как символ любви.

Пинок под ребра – как доказательство преданности.

— Я ненавижу тебя, тварь… – как самые нежные слова на Земле.

Поцелуй с близким другом на его глазах – в знак верности и дружбы.

Ты все еще любишь меня, Том?...

Ты все еще веришь нам?...