Драбблы (гордое название) (джен)

Семья. Долг. Честь.

Первым, что должен был выучить Петир, являясь воспитанником лорда Хостера, был девиз дома Талли, позволяющий понять, чего от него ждут и как он должен себя проявить. Юный Бейлиш справился с этой задачей просто отлично, великолепно, можно сказать.

Семья.

Долг.

Честь.

— А как же любовь? Любовь же нам тоже нужна? — Лиза смотрит на старшую сестру, и весь её вид говорит: «Пожалуйста, пожалуйста, ну хоть в этот раз не будь серьёзной Кейтилин, может, мы поговорим с отцом и он согласится изменить девиз, он же к тебе часто прислушивается… Ну, пожалуйста!»

Лизе шесть, и она думает, что можно изменить мир. Нужно только захотеть, верно?

Кейтилин уже целых восемь, и она знает, что взрослые никогда не ошибаются, ведь их решения продиктованы опытом, а слова звучат настолько уверенно, что невольно замираешь, желая то ли запомнить всё до последнего звука, то ли остановить новый поток витиеватых фраз и выражений, тебе не понятных, но появляющихся следом за любым твоим движением.

— Конечно, ты будешь любить того мужа, за которого выйдешь, повинуясь долгу и желанию нашего отца, — Кейтилин хочет как можно мягче сказать младшей сестрёнке, что её жизнь ей не принадлежит, но девочке всего лишь восемь, и нужные слова как-то совсем не находятся. — И девиз наш нельзя менять, ведь предки были мудрее нас, они совершенно точно знали, что он означает!

Лиза хмурится, ей не нравится позиция сестры. Она-то думала, что Кейтилин всегда будет на её стороне! Ну, ничего, Петир-то точно её поддержит! Он думает так же, Лиза спрашивала недавно. Нужно только посмотреть на него и незаметно подмигнуть. Он всё поймёт.

— Предки были мудрыми для своего времени, а у нас — всё по-другому! — упрямо говорит Лиза. Кейтилин недовольно замечает, что сестра усиленно моргает, глядя на Петира. Если они будут вдвоём на одну, наверное, придётся хотя бы поговорить с отцом об отсутствии дурацкой любви в их девизе. Нет, ну сдалась им эта чёртова любовь! Какой же идиоткой будет выглядеть Кейтилин, если заговорит об этом с отцом!

Семилетний Петир, может быть, и согласился бы с младшей девочкой, но он умён и понимает, что изменить привычку очень сложно, даже если она по-настоящему глупая, как их собственный герб, к примеру (Голова титана?! Серьёзно?! Да у отца даже хилого рыцаря в подчинении нет!), потому он задумчиво молчит, заставляя обеих сестёр напряжённо следить за каждым его движением, и только несколько мгновений спустя говорит то, что должен сказать.

— Кейтилин права. Не нужно изменять что-то лишь по собственной прихоти, Лиза, ваш девиз очень хороший, правда. — Петир приседает на корточки рядом с девочкой, чтобы смотреть ей в глаза. Тогда, он знает, слова звучат куда убедительней. Лиза радостно улыбается, когда кажущийся ей таким высоким мальчик специально садится, чтобы быть с ней наравне. — И у тебя, и у Кейтилин обязательно будет много любви, — предсказывает Петир. В его словах уже можно услышать безумно искренние оттенки заботы и нежности, появляющиеся из-за одной из сестёр Талли.

— И у тебя тоже! — щедро добавляет к пророчеству свои пожелания Лиза, радостно обнимая мальчика. Кейтилин молчит, удивляясь способности Петира справляться с её своенравной сестрой.

1

Старший из сыновей лорда Старка сохраняет безжизненную неподвижность лишь несколько секунд, начиная нервно мерить шагами за девятнадцать лет исхоженную вдоль и поперёк комнату родового замка. Необходимость ждать раздражает. Кровь вскипает в жилах, компенсируя бешеным биением сердца отвратительное бездействие. Пусть он и уверен в том, что промедление Кейтилин не превысит позволенных истинной леди нескольких минут, Брандон невыносит пустые недоговоренности и преувеличенную жеманность южных женщин, а потому в эти короткие мгновенья почти ненавидит невесту. В самом деле, ожидание, что стоит ему открыть дверь, как она тут же выразит свою готовность к конной прогулке, было самую малость осквернено ореолом сказочности, и винить в своём нечаянном разочаровании стоило только себя. Сейчас он вполне мог бы отменить всё, наплевав на приличия, потому что никогда не умел сдерживать свои часто неразумные и опрометчивые порывы, но стоит ему об этом подумать, как внутренняя сторона глаз отражает видимую так много раз ехидную улыбку младшей сестры и в голове всплывают условия спора. Брандон понимает, что не может отказаться от редкой возможности поуправлять неуправляемой Лианной, и потому в ожидании развлекается как может, воображая нелепицу за нелепицей: вот он вскакивает на верного скакуна, несётся на огромной скорости к Стене, как к наиболее очевидному ориентиру, нагоняет Лианну, которая оказалась там каким-то непонятным образом, они устраивают соревнование, побеждает, безусловно, Брандон, но сестра не слишком огорчается, поддразнивает его и бросается зимними розами…

2

«У меня есть брат, он наследник Винтерфелла. Он выше, сильнее и красивее меня. Ты принадлежишь ему», — хочет сказать Нед.

Отца и Брандона похоронили месяц назад.

В синих, как море, глазах Кейтилин нет ничего, кроме плохо скрываемого разочарования.

«Ты ошиблась Старком, гордая южанка», — хочет сказать Нед, но молчит.

— Мелли… Мелли… Мелли! Ты только не бойся, милая, не бойся… Хорошо?..

Мамины руки никогда не были тёплыми, но в этот раз её прикосновения обжигали холодом. Мелли поёжилась, но не стала жаловаться. Пока мама была рядом, она готова была терпеть.

Сухие пальцы боязливо коснулись чёрной семёрки, углём начерченной на лбу девочки.

— Семеро… защитят тебя, Мелони, — голос матери казался девочке немного надрывным, а сами слова для четырёхлетнего ребёнка значили не так много.

— Я не хочу, мамочка, я не хочу! — вдруг завопила Мелли, бросаясь к решётке. Стражники тут же оттащили её, но девочка успела увидеть отчаянную боль в глазах матери.

«Никто не сумеет меня спасти, — поняла Мелли, — даже боги».

* * *

Кто-то ещё надеялся сбежать. Четырнадцатилетний мальчишка — Мелони не знала его имени — укусил руку надзирателя и ринулся вперёд. Он успел добежать до жертвенника.

— Рглор ниспослал нам добровольца. Жертва будет принесена, — жрец благодарно взглянул на уродливую статую Красного Бога.

Можно было мысленно молиться, ведь жрецы не могли читать мысли, но иные попытки освободиться немедленно преобразовывались в незапланированные приёмы пищи прожорливого бога.

Облачённые в золотое и красное, жрецы поочерёдно подходили к товару, присматривались, примеривались — оценивали качество. Дети стояли неподвижно.

Мелли никак не могла вспомнить последних четырёх богов.

— Лот семь! — пронзительно закричал какой-то мужчина, и девочку тут же подхватили на руки, унося с помоста.

«Меня купили, — не до конца ещё понимая смысл этих слов, думала она. — Теперь я стану служительницей Рглора».

В девизе дома Талли не было слова любовь.

Была семья. Был долг. Была честь. А любви-то не было.

Помнится, маленькой Лизе это всё казалось несправедливым, она считала, что девиз определяет жизнь или что-то в этом роде, и всё рвалась изменить его, наплевав на традиции. Но Петир всегда знал, что нет ничего случайного, что всё вокруг — часть чьего-то плана, и хорошо, если твои планы ему соответствуют. Если кто-то когда-то решил, что у дома Талли любовь уступает долгу и чести, значит так и будет. Независимо от Лизиного желания. Наперекор всем чувствам Петира.

Кейтилин никогда не была глупой как маленькая Лиза. Кейтилин никогда не верила в сказки, в которых отважный неизвестный герой побеждает великое зло. Кейтилин оказалась умнее их всех.

* * *

Им казалось, что любовь нельзя ничем заменить.

Петир совершенно точно знал, что Лиза с её волосами, что чуть светлее волос Кэт, с глазами, что чуть прозрачнее глаз Кэт, с её любовью, что в безумстве могла сравниться только с его любовью к Кэт, не сумеет стать и подобием той, кем Кейтилин была для него.

Лиза думала, что через года пронесёт самую искреннюю любовь к Петиру и тогда-то он наконец поймёт, кто был ему нужен на самом деле. Она устала быть тенью сестры, но надеялась научиться быть самой любящей и самой любимой в жизни маленького воспитанника отца.

Кейтилин жила во имя семьи, долга и чести. Кейтилин не искала любви. Кейтилин пришлось повзрослеть так рано, что она быстро забыла о детстве, о возможности делать то, что хочешь.

Кейтилин получила всё.

* * *

Благородная незаменимость превратилась в проклятую.

Мастер над монетой с поистине фееричным талантом находить золото в пустоте королевской казны заведовал борделями и звался Мизинцем. Он не любил Кейтилин Старк, нет. Петир Бейлиш любил Кэт.

Добродушная малышка Талли исчезла, оставив на своём месте Лизу Аррен. Ненавидящую, покинутую, преданную. У этой Лизы мёртвый муж и умирающий сын. Эта Лиза видит сестру в её дочери и боится одного лишь подобия.

Кейтилин мертва. Кейтилин рвёт души на клочки даже после смерти.

В девизе дома Талли не было слова «любовь».