Мой брат умер, а мне повезло (джен)

— Мой брат умер. А мне не повезло… Я не хочу об этом говорить.

— Простите, Рон. Я не хотела задеть ваши чувства.

— Меня зовут Рональд. Роном меня называют только близкие.

— Да, конечно. Итак, Рональд. Великая Битва… Прошло уже пять лет. Волшебное сообщество вправе узнать эту историю под другим углом. Каково это — будучи подростком, сражаться с сильными, взрослыми магами? Вам не было страшно?

— Я уже сказал — я не хочу об этом говорить. Сожалею, но я зря согласился на это интервью. Простите…

— Всего доброго, Рональд.

* * *

— Вам знакомо моё имя? Я бы хотела объяснить, с какой именно целью попросила вас о встрече.

— Мне без разницы, как вас зовут. То, что вы не Рита Скитер, я поняла. Но мне всё равно. Зачем вам всё это нужно?

— Джинни, поймите, я не хочу обидеть вас или кого-то из вашей семьи. Я считаю, что волшебное сообщество обязано знать имена героев. Вторая магическая война вошла в историю, как самая жестокая и беспринципная. И она запомнится следующим поколениям волшебников тем, что победу в ней одержали совсем юные мальчики и девочки.

— Вы считаете — это так круто? Что шестнадцати-, семнадцатилетние подростки узнали все прелести войны? Вам рассказать о ночных кошмарах? Или, может, вы возьмёте интервью у Гермионы, и она поделится, как Беллатриса до сих пор преследует её? На войне не бывает победителей! Нас никто не спрашивал.

— Я сожалею о том, что вам довелось пережить. Пожалуйста, миссис Поттер, не сердитесь! Я всего лишь хочу рассказать эту историю по-новому. Пять лет назад меня не было в Британии. Но я считаю, что такие, как я, обязаны знать о тех событиях. Помнить.

— Вот как? Считайте, что вам повезло! Я пять лет помню, как Гарри выносил на руках Хагрид из Запретного леса. Пять лет я помню, как плакала Вивиен — малышка-когтевранка, — когда на её глазах убивали людей. Она два года провела в Мунго! Я больше не хочу этого помнить! Я хочу просто жить!

— Джинни. Я понимаю ваши чувства. Я хотела рассказать в своей книге о героях войны. О тех, кто погиб. Ваш брат…

— Мой брат умер! А мне повезло сидеть тут перед вами и наматывать сопли на кулак! Извините, у меня много дел. Всего доброго!

— Простите, миссис Поттер…

* * *

— Здравствуйте.

— Добрый день.

— Спасибо, что согласились встретиться со мной.

— Не стоит. Я вас внимательно слушаю.

— Как к вам можно обращаться?

— Зовите меня Перси.

— Хорошо. Перси, моё имя вряд ли вам о чём-то говорит. Меня зовут Хезер Бедфорд.

— Я читал ваши статьи. И книгу об истории родового герба Бедфордов. Вы хорошо пишете.

— Спасибо. Так вот, я хочу написать книгу о Второй магической войне. Понять, что довелось пережить победителям в той страшной Битве в стенах Хогвартса. Вы ответите на мои вопросы?

— Не обещаю. Вы спрашивайте.

— Ваши близкие не очень охотно идут на контакт. Вы первый из Уизли, кто согласился рассказать хотя бы что-то.

— Они имеют на это право. Не отвечать. В первый год после победы невозможно было пройти и шагу без интервью или вопросов. Я не хочу вас обидеть, но многим журналистам плевать, что ты чувствуешь. Всем нужен горячий репортаж, желательно с морем крови, парой душещипательных сцен и слезами. Фальшивый кнат — цена всем этим писакам.

— Мне стыдно за многих моих коллег. Рита Скитер…

— О! «Гарри Поттер — мальчик-который-выжил-из-ума», «Одним меньше или сколько осталось детей у Молли Уизли?» Продолжать?

— Эта макулатура не имеет никакого отношения к журналистике! Мне горько, что среди людей моей профессии есть такие, как Рита Скитер.

— Не извиняйтесь… Простите… Так что вы хотели узнать?

— Ваш брат. Фред. Он погиб на ваших глазах?

— Мой брат умер. Я виноват в его смерти. Мне трудно об этом говорить.

— Перси, но на войне потери неизбежны. Вы не виноваты.

— Не надо мне читать лекцию по душевной психологии. Я наслушался их достаточно. Да, я занимаю высокий пост в Министерстве, я живу дальше, но Фреда уже не вернуть. Может, не стоит всё это ворошить?

— Я не хотела причинить вам боль.

— С вашего позволения я пойду. Простите, что не сумел вам помочь.

* * *

— Добрый день, Уильям.

— Зовите меня Билл. Мне так привычнее.

— Спасибо. Билл, я бы хотела задать вам пару вопросов.

— Я вас внимательно слушаю.

— Скажите, как сложилась жизнь всей вашей семьи после той победы?

— Вы хотите узнать, существует ли жизнь после смерти? Это тяжело. Трудно жить дальше, когда многое осталось там.

— Ваша семья почти в полном составе принимала участие в Великой Битве. Это так?

— Да, это так.

— Можно узнать, как сложилась судьба ваших близких?

— Узнать можно. Понять труднее, если вы не были там. Со стороны кажется, что всё в порядке. Мы победили, волшебное сообщество избавилось от Волан-де-Морта и его режима, казалось бы — все должны быть счастливы. На самом деле это далеко не так. Я не могу сказать, что происходит в других семьях, но уверен, что этот поствоенный синдром избежать удалось немногим. Всем досталось...

Перси работает в Министерстве, он быстро продвигается по служебной лестнице, но каждый год второго мая я вижу, как он плачет на могиле Фреда. Он винит себя в его смерти…

Рон живёт с Гермионой, и они, как и все молодые семьи, периодически ссорятся и мирятся. Но Гермиону до сих пор мучают кошмары, а Рон частенько впадает в такое мрачное состояние, что его лучше не трогать. Они не могут пока иметь детей из-за психологических проблем.

Джордж умер вместе с Фредом. Они с Роном пытаются заниматься делами «Всевозможных Волшебных Вредилок», но я вижу, что Джорджу совершенно наплевать на магазин. Мы всерьёз опасались, что ему придётся лечь в Мунго, но, слава Мерлину, до этого не дошло. Хотя разницы никакой. Я не знаю, лечит ли время.

Мой брат умер, а мне повезло остаться в живых. Флер, моя жена, тоже участвовала в той битве. Я благодарен судьбе, что Флер не пострадала. Иначе… А, впрочем, я не хочу даже думать про это.

— Мне показалось, что вы единственный из Уизли, кто смог пережить эту войну.

— Я верю, что и мои братья справятся. Мы — семья. Надеюсь, всё, что я рассказал вам, не выйдет за стены этого кабинета. Я просто хотел дать понять, что на войне нет победителей. Война всегда отвратительна. Это грязь и боль. И поломанные судьбы.

— Я ценю вашу откровенность. Спасибо вам, Билл.

— Да, ещё. Не советую вам брать интервью у мамы. Не надо…

— Хорошо. Я учту вашу просьбу. До свидания.

— Всего доброго, миссис Бедфорд.

* * *

— Джордж, спасибо, что согласились встретиться. Я не задержу вас надолго.

— Да.

— Вы — владелец «Всевозможных Волшебных Вредилок».

— Нет.

— Простите?

— Нет. Я не владелец. Этот магазин открывали мы вдвоём с Фредом.

— Но ваш брат умер.

— А мне не повезло… Повезло Гидеону и Фабиану.

— Кто это?

— Это братья моей матери. Близнецы. Они погибли в один день во время Первой магической войны. Им повезло. Мне нет. Фред ушёл, а я остался.

— Но вы должны жить дальше!

— Я никому ничего не должен. Я должен был быть рядом с ним в тот момент, когда он погиб.

— Джордж…

— Извините, я пойду.

— Да, конечно…

* * *

— Молодые люди, я вам не помешаю?

— Нет.

— Я часто вижу вас здесь. Вы живёте недалеко от Ричмонд-парка?

— Нет. Мы работаем недалеко. Здесь тихо, и можно спокойно посидеть.

— Хорошая, наверное, работа, если вы в рабочее время сидите тут.

— Это вас не касается.

— Разумеется. Знаете, я бы не решился заговорить с вами, но мне кажется неправильным, когда два молодых парня сидят чуть не каждый день с траурными лицами на скамейке, тогда как вокруг такая потрясающая весна. Разве вы не замечаете?

— Хотим и сидим.

— Вы ведь братья?

— Да.

— Я так и подумал. Вы похожи. Все трое.

— В смысле? Нас тут двое.

— Я вижу больше вашего. Позвольте вам дать совет. Отпустите третьего. Я не знаю, что с ним случилось, но он умер не для того, чтобы вы не замечали жизни вокруг.

— Вы — маг?

— Я не представился. Джим Брэбем.

— Я Рон, а это мой брат Джордж.

— Знаете, я расскажу вам свою историю. Конечно, вы можете просто встать и уйти, и я вряд ли догоню вас в своей инвалидной коляске, но всё же надеюсь, что вы дослушаете до конца.

Вы слишком молоды. Вы слышали про Волан-де-Морта?

— …

— Вижу, что это имя вам знакомо. Моя семья жила в Лутоне на правом берегу Ли. Родители выступали против режима Пожирателей, поэтому однажды тёмной ночью на наш дом напали. Защитные заклинания были сняты ими шутя, и мы были застигнуты врасплох. До сих пор помню крик отца. Он просил маму забирать нас и бежать. Только бежать было некуда. Да и мама ни за что бы не оставила отца одного. Они были убиты почти сразу. Две зелёные вспышки Авады — и всё. Говард и я толком не успели ничего понять.

А потом один из людей в маске направил палочку на меня. Я зажмурился, приготовившись к смерти. Но что-то спугнуло Пожирателей, и они стали выскакивать из дома, посылая заклятья во все стороны. Напоследок кто-то из них послал мощное разрушающее, и дом не выдержал. Пожиратели трансгрессировали в тот момент, когда стал рушиться потолок. Я не видел, что над моей головой обрушилась балка. Зато я видел глаза Говарда, когда он успел меня откинуть в сторону, принимая весь удар на себя.

Мы были близнецами. Это как родиться сразу с другом. На всю жизнь. Мы всегда говорили одновременно, думали одинаково и проказничали тоже вместе. Осенью мы должны были пойти учиться в Хогвартс.

Но всё поделилось на до и после. Я тряс за плечи Говарда и не понимал, почему он улыбается и не отвечает. Потом я попал на длительное лечение в одну из клиник. Физические увечья, которые так и остались, — ничто по сравнению с ранами душевными. Я не хотел жить. Потому что мой брат умер. А мне не повезло.

Наверное, молодость не может долго находиться в печали. Пришло время, когда я впервые улыбнулся. Пришли ночи без кошмаров. Пришло желание жить дальше. Потому что Говард спас меня не для того, чтобы я умер вместе с ним.

Я не поступил в Хогвартс, хотя мы с Говардом так мечтали об этом. Я закончил школу на два года позже остальных. Хогвартс не приспособлен для инвалидов, перемещающихся на коляске.

Когда мне было четырнадцать лет, я увлёкся рисованием. Я вижу вещи, которые не замечают обычные люди. Здесь, в парке, всегда много желающих нарисовать свой портрет — этим я зарабатываю на жизнь. Маглы, благослови господи их души, считают мои картины волшебными.

Говард погиб больше тридцати лет назад. Я не буду спрашивать у вас, что случилось с вашим братом. Я хочу, чтобы вы не ждали тридцать лет. Нужно жить сейчас. Всё обязательно будет хорошо. Отпустите вашего брата и живите дальше.

О! Я вижу, мои клиенты меня заждались. Эта парочка приходит сюда уже в третий раз. И всегда удивляются, когда я из кармана достаю мольберт, краски и бумагу. Необязательно им знать, что я владею в совершенстве заклинанием незримого расширения — так удобно носить в кармане всё необходимое. Удачи тебе, Рон. И тебе, Джордж. Рад был познакомиться.

* * *

— Почему вы передумали? Прошло больше месяца. Что изменилось?

— Вы не рады?

— Что вы, я очень рада! Просто удивлена. Как хорошо, что вы меня пригласили, Рональд.

— Зовите меня Рон.

— Так называют вас ваши близкие.

— Я хочу, чтобы вы узнали о моём брате. А о нём я рассказываю только близким.

— Спасибо… И всё же, что случилось?

— Ничего.

— Я слышала, что «Всевозможные Волшебные Вредилки» переживают второе рождение. «Ежедневный пророк» взахлёб обсуждает сумасшедшую популярность вашего магазина.

— Ну, иногда и «Пророк» говорит правду.

— Вы с Джорджем решили возродить былую славу «Вредилок?»

— Мы с Джорджем решили жить. Так хотел Фред. Я готов ответить на все ваши вопросы.

* * *

— Здравствуйте, Рон!

— Добрый день, мистер Брэбем.

— Кто эта очаровательная леди рядом с вами?

— Это моя жена. Гермиона.

— Вы очень красивая, Гермиона.

— Спасибо. Я хотела вас поблагодарить.

— За что?

— За всё. Рон рассказывал мне о вас. И показывал портрет Фреда, который вы нарисовали.

— Я обязательно нарисую и ваш портрет. Семейный. Но через несколько лет.

— Почему?

— Потому что ваши будущие дети обязательно должны присутствовать на моей картине.

— Но…

— Послушайте, Гермиона. Я вижу возле вас тёмное облако кошмаров. Мне оно знакомо. Я знаю, что это такое. Оно уходит. У вас всё будет обязательно хорошо. Просто поверьте мне.

* * *

«Мой брат умер, а мне повезло. Любая война — это зло. На войне не бывает победителей. Я до сих пор прячу свой Орден Мерлина Первой степени. Я не хочу, чтобы мои дети (а мы с Гермионой планируем, как минимум, двоих) знали, что такое война. Я не пошёл в Аврорат не потому, что я трус или боюсь смерти. Я больше не хочу воевать. Я хочу видеть радостные лица детей без войны, которые приходят каждый день в наш с Джорджем магазин. Магазин, который открыли мои братья. Джордж и Фред. Фред умер, но мы будем жить…»

(Из книги Хезер Бедфорд «Помнить и забыть, чтобы жить»)