My lie is sweet (гет)

Усыпанное звёздами небо, приятно щекочущий кожу ветер, ласковая тёплая погода — на необъятном и, что радует, неизвестном Доктору уголке Земли выдалась прекрасная ночь. Такие ночи непременно нужно разделять с кем-то, иначе всё наслаждение от даров природы затеряется под тяжёлым бременем, с которым заблудший и неоднократно раненный в оба сердца Тайм Лорд никогда не научится справляться в одиночестве. Доктор не задумывается о местонахождении и дате — хочется отправить к чёрту точные координаты хотя бы на пару часов, раз уж он всё равно пользуется удачным моментом. Главное — человек, который стоит рядом и тянется к нему своим горячим сердцем, безумной душой и податливым телом. Ривер Сонг — необыкновенная дама с красивым именем и очаровательной улыбкой. Одна из женщин-загадок, с которыми Доктору в бабочке счастливится приятно проводить время. Таинственные незнакомки так его к себе и притягивают — в последнее время Доктору почему-то нравится справляться с секретами: то ли в попытке чем-то заполнить очищенную от старых привычек жизнь, цепляясь за всё интересное и многогранное, то ли по каким-то личным причинам, запрятанным глубоко в сердцах и оттого временно недоступных пониманию самого Тайм Лорда. Мисс Сонг до недавнего времени оставалась для него наречённой, которая, для создания трагического эффекта, многое скрывала и только раздражала этим. Теперь же Доктор значительно продвинулся вперёд и стал регулярно наведываться к мнимой супружнице, дабы выполнять некоторые из обязанностей, — навязанные и зафиксированные ею во времени. А напряжение всё не уходит. Казалось бы, всё давно стало понятно, а потому можно расслабиться, но Доктор всё чего-то боится, нервничает, выжидает, когда же уже настанет долгожданный второй конец-начало.

Сегодняшнее свидание он решил провести в незнакомом месте, желая создать атмосферу любимой Ривер интриги. Женщина улыбается, старательно кокетничает, через каждые десять секунд оправляет платье — видимо, чтобы привлечь внимание любимого мужа к своим выразительным формам, а может, оттого, что платье ей жмёт. Доктору заранее становится скучно, но всё-таки он немного боится обожаемой мисс Сонг игры в прошло-будущее и намёков на то, что ждёт его впереди. В голову и вовсе лезут мысли, что Ривер постоянно будет преподносить Доктору сюрпризы и никуда от него не денется. В последнее время Доктору дела нет ни до Ривер, ни до её секретов. Непонятно, зачем вообще нужны все эти одинаково бессмысленные, затёртые пафосом и однообразием дни. Раньше он был увлечён, но сейчас его сложно чем-то удивить. Лучше бы спокойно сидел в ТАРДИС, копаясь в своих многочисленных приборах, и дожидался, пока проснутся родители этого кудрявого и до невозможности вульгарного чуда. И всё же каждый уикенд Доктор летит в одно и то же место, не обращая внимания на протесты старушки, и строит из себя озабоченного и довольного жизнью психа, вызывая в жене восторг и взрыв гормонов. Ривер оглядывается по сторонам, находит удачное место для пикника и тянет Доктора за собой. Они заходят в какой-то заброшенный сарай, но Ривер, кажется, не беспокоит перспектива провести несколько часов в этом отвратительно грязном и мрачном месте. Доктор натягивает на лицо маску потерявшего рассудок идиота и довольно улыбается, старательно не обращая внимания на отвращение к самому себе. Он готов к тому, что придётся снова плюнуть себе в душу, через явное неудовольствие сблизиться с Ривер и, возможно, узнать что-то новое — запретное, до боли желанное и ненавистное одновременно.

У Ривер всегда есть наготове спойлеры, с которыми она любит играть. Доктор до банальных нервного тика и головных болей не любит секреты, связанные с его будущим, и предопределённость их с мисс Сонг отношений. Всё, чего ему хочется, — сразу узнать обо всём, что готовит Доктору жизнь, но Ривер молчит и улыбается, и он её за это ненавидит. Ещё больше Доктор терпеть не может, когда ему навязывают что-то, не давая убежать от собственной судьбы. Судьба — это ведь не что иное, как глупое слово, придуманное людьми, не желающими брать на себя ответственности за собственную жизнь. Столь логичное объяснение прокатывает в случае примитивного человеческого существования, а у Доктора и Ривер всё совсем не просто — сказываются его врождённая тяга к неприятностям и способность втягивать в них всех окружающих. Иногда, на дежурном свидании, он начинает забываться, лишь молчит и слушает Ривер, которая смотрит на него влюблённым взглядом и шепчет что-то ненужное, приторное, глупое, заставляя его мириться с проигрышем и верить в то, что рано или поздно Доктор откроет ей свою душу, несмотря на собственное нежелание идти у неё на поводу. Подчинение чувствам — проигрыш, а Доктор не желает подчиняться кому-либо, и тем более — ей. Вынужденно выслушивая многообещающие монологи Ривер об их совместном будущем в дни их первых встреч, он думал о том, как однажды перестанет сражаться с чувствами, и боялся этого мгновения, но особенно его ужасал тот день, когда они наконец-то обручатся. Сопротивляться страхам удавалось с трудом, даже если в борьбу с ними вступала такая банальная, простейшая мысль: любовь не может прийти к нему вдруг. Сейчас же и вовсе прошло слишком много времени, чтобы успеть почувствовать хотя бы привязанность и симпатию к Ривер, на которых в глубине его души не было ни намёка.

А что если Ривер всё это время обманывала его, надеясь выдать желаемое за реальность? Что если она заставляла его сомневаться в себе лишь для того, чтобы вынудить смириться с неотвратимым роком? Одному дьяволу известно, зачем эта женщина навязывает те чувства, что не должны и не могут существовать. Хотя, чёрт её знает, может, Ривер и в этот самый момент всерьёз полагает, что Доктор находится здесь по своей воле. Потому она и треплет ему нервы после каждой личной встречи, наивно полагая, что имеет на то полное право. Было бы жаль разочаровать Ривер, но сколько бы лет ни прошло, он не почувствует к ней ни-че-го. Ривер Сонг потеряла рассудок от своих эмоций и неправильно всё понимает. А Доктор только усмехается. Ривер-Мелоди-Мэлс смотрит на него с прищуром, нагловато и пошло, и Доктор не может уйти от порока — против воли ему немного хочется поддаться ему. Когда Ривер ждёт от него инициативы, а это происходит каждую их совместную ночь, он по привычке удивляется, ведь привык к тому, что Ривер ведёт их отношения, берёт верх и заставляет его играть в супругов, неистово флиртуя. У Доктора было много жён — некоторые браки довольно сомнительны и случайны, но они были, а потому он отчаянно не понимает, почему Ривер так любит хвалиться собственным положением, думая, что для него самого этот их брак что-то значит. Всё неискреннее фальшиво. Иногда становится жаль Ривер и появляется небольшое желание дать ей то, чего она ждёт, но Доктор не может этого сделать. Он не хочет иметь с этой женщиной ничего общего и даёт ей пользоваться собой в благодарность за всё, что она ради него делает, и позволяет жёнушке думать, что это не игра и всё серьёзно.

Ривер привлекательна, умна, хитра, интересна — да всё в этой боевой и горячей женщине прекрасно. Проводя с ней очередную ночь и продолжая играть в супружеские отношения, Доктор поначалу зачем-то признаётся себе в том, что Ривер его цепляет, но уже через жалкие наносекунды понимает, что лжёт себе самому. Он привык к отношениям возлюбленных и не пытается противиться этому, но ничего глубокого в этом не усмотришь, как ни старайся. Если бы эта женщина вызывала в его душе нечто большее, чем просто интерес и, совсем немножко, похоть, Доктор понял бы это сам и не пытался задаваться ненужными вопросами и ковыряться в собственных чувствах в поисках ответа. Даже жаль зря потраченных времени и нервов в прошлом, когда он ещё во что-то верил. Стоит на смену дежурным поцелуям — эта женщина совсем не нуждается в лишних прелюдиях — прийти грешной похоти, и Доктору становится немного стыдно. Хочется, чтобы эмоции пробудились и в нём, а не спали где-то в глубине души, но он знает, что только в конце этих нелепых отношений наверняка начнёт ощущать душевную тяжесть от чувства вины к Ривер — этой совершенно не виноватой в том, что любит его, Доктора, женщины. Как же он ошибался в день её (недо)смерти, наивно думая, что Ривер станет для него кем-то важным и сможет затмить те боль и чувства, что всегда были слишком очевидны. Впрочем, вспоминать о том, что осталось далеко в прошлом глупо — то было другое тело и излишне сентиментальная личность. О будущем Доктор тоже не задумывается, не видя в этом прока. Пожалеть о сделанном он успеет всегда, а зачем ему жалеть Ривер сейчас, когда она ждёт от него уж точно не извинений? Доктор притягивает Ривер ближе и целует, позволяя себе забыть обо всём, но это не помогает, и он с отвращением думает о том, что в очередной раз они будут заниматься взаимным обладанием друг друга, словно похотливые звери.

Для Ривер их забавы — очередной способ получить от него любовь, которой ей не хватает, в чём Мелоди никогда ему не признается. В Докторе горячая и страстная супруга не вызывает ни малейшей симпатии даже в такие моменты. Ничего, кроме возбуждения, а чтобы оно просыпалось в нём при виде обнажённого женского тела, наличие тёплых чувств совсем не обязательно. Мужское возбуждение — проклятие для женщины, не дающее знаний о том, искренны и серьёзны ли намерения мужчины, но позволяющие порадоваться по крайней мере тому, что тело её пока кому-то нужно. Вот и Ривер радуется, пусть и совершенно зря, а Доктор не понимает, как она может обманываться и замечать в его глазах то, чего он никогда не хотел и не пытался ей показать. Доктор наблюдает за Ривер и понимает: она действительно видит за каждым его порывом что-то большее, чем животную страсть. И он чувствует, как его душу пронзает разочарование. В последние несколько столетий Доктор часто врёт, но он не любит, когда такие умные люди, как Ривер, не замечают его лжи. Не хотят замечать. В последние годы жизни Доктору приходилось сталкиваться с женщинами не единожды. Иногда он наблюдал за всем происходящим со стороны, не совершая при этом никаких действий, порой вступал в игру и притворялся, мастерски исполняя свою роль, дурача новой жертве голову и убегая от любых обязательств. Некоторых, особенно милых девушек, Доктору было жаль, если они успевали ему понравиться. Но стыдно Доктору не было никогда, особенно если женщины сами прекрасно понимали, на что шли. Ривер одна из таких дам, но долгое время она знала о многих вещах больше самого Доктора, и это не могло не напрягать: непривычна ситуация, когда контроль не в его руках.

В конечном итоге это не меняет того, что Доктор играл, играет и будет продолжать игру. Скучно находиться во власти времени, собственного происхождения и накопленных за сотни лет долгов. Надоедают ограничения, создаваемые им в попытке вести себя как подобает высокоморальному доброму спасителю Вселенной. Всё, что у него всегда было, — это одиночество, края которому, казалось, не найти, сколько ни беги. Бежать — его инстинкт. Доктор постоянно бежит: от убивающих душу эмоций, считая их непозволительной слабостью, от собственной сущности, ставшей его бременем, от людей, проникающих в самое нутро и никак не желающих отпустить искалеченные временем сердца. Ему пришлось бы сначала убить себя, потому что память о некоторых людях и мгновениях, проведённых с ними, невозможно даже выжечь. Бежать — эта привычка въелась в него с детства, которого, как порой любил замечать Мастер, и не было. Слишком много навешано ярлыков, слишком много дано обязательств с самого рождения. Долгие годы жизни давно стали совсем не благодатью, а проклятием, избавиться от которого с каждым новым днём хочется всё больше. Многие бы пожелали оказаться на месте Доктора, не понимая, что за всё приходится платить. Дороже цены Повелителей Времени нет ни у кого. Иногда он позволяет себе расслабиться, зная, что долго это длиться не будет. Любая женщина бессильна подарить Доктору свою вечность, за что он ненавидит их всех, и Ривер ничем не отличается от остальных, а потому зря считает себя особенной. Доктор и мог бы на что-то надеяться, учитывая особенности её природы, да только он видел смерть Ривер и знает, что её очередной уход неумолимо придёт, — неизвестно, правда, когда именно. А если бы мисс Сонг могла остаться с ним навсегда, Доктор сам бы этого не захотел и оставил её. Он уже не раз оставлял позади тех, кто был ему предан, и уж тем более ему не нужна вечность с ней.

Приходя к Ривер каждую их проклятую ночь, счёт которым жёнушка старательно ведёт в своём драгоценном дневнике, он пытается объяснить своё поведение, оправдаться перед самим собой, понять, зачем ему нужно играть по чужим правилам, когда так сладко желание их нарушить, но нагло пользуется ею снова и снова, отправляя к чертям преследующую мысль о том, что в этом случае уж скорее пользуются им, и не обращая внимания на то, что упрямые сердца бьются быстрее лишь от физических реакций. Ривер сказала, что он должен выполнять свою роль, и делать, что ему велят, так зачем же бежать от своих обязанностей, когда на кону стоит существование целой Вселенной? Доктор не нуждается в эмоциях — ему хватает того, что тело может предавать душу. Когда Ривер извивается под ним, сладостно стонет и отдаёт всю свою страсть, Доктор не чувствует ничего, кроме горечи подступающего к горлу отвращения, и почти ненавидит себя за это. О том, сколько дней и ночей остаётся в распоряжении Ривер, остаётся догадываться, но Доктор не собирается забивать себе этим голову, когда есть множество наиболее важных проблем. Куда серьёзнее, чем все заморочки его души вместе взятые. Он всегда придавал всему лишний смысл, но к ней продолжает идти по инерции, без собственного на то желания. Так проще жить: Доктор всегда знал, что привязанность и, что похуже будет, любовь требуют больших жертв, а он уже попадался в эту паутину и так и не смог до конца вырваться из неё. Доктор не может разрубить свою длинную жизнь на куски и избавиться от ненужных воспоминаний и чувств, живущих глубоко в его сердцах. На любовь у него давно выработался иммунитет, и он помнит, по какой причине, хоть и пытается говорить себе, что забыл об этом.

Ривер смеётся, и её раздражающий слух, душу и сердца смех ранит его своей неприкрытой самоуверенностью. Мисс Сонг всерьёз полагает, что Доктор что-то чувствует, занимаясь с ней любовью, а он больше не боится, что одной ночью ощутит то, что и она, и смеётся в ответ, зная, что всё вытворяемое ими сейчас, — фарс. Нет, на этот раз Доктору проиграть не суждено. Эта женщина с ума его свела, заставляя поверить в то, что предопределено, но она всё это время ошибалась. Жаль, раньше он не понимал, что столкнулся совсем не с судьбой. Вся их совместная супружеская недожизнь пронизана страхом и ложью. Ривер позволяет Доктору брать контроль и отдаётся ему, словно это единственное, для чего мисс Сонг, возомнившая себя миссис Доктор, живёт, а он улыбается ей, подпитывая глупые надежды и создавая неправильную иллюзию того, чего нет. Но чем больше он лжёт, тем становится хуже. Он чувствует пробуждение монстра в собственной душе, который царапается, кричит о чём-то своём и, кажется, пытается достучаться до разума. Доктор морщится от странных и неприятных чувств, пытается избавиться от монстра, закрывая своё сознание, — кричащей совести в его душе совсем не место, и уж тем более сейчас. Ривер лежит рядом — тёплая, живая, послушная, и она понятия не имеет обо всех тех мыслях, что успели пробежать в его голове. Неужели глаза скрывают чувства, или нежеланная подруга, именующая себя любовью его жизней, делает вид, что ничего не замечает? Доктору не нравится всё происходящее, но он молчит, прижимаясь к телу Ривер. Ему не нужно проникать в её мозг — в такие моменты Ривер перед ним как на ладони, и Доктор понимает: нет, она действительно снова ничего не заметила. И сразу пропадает вся её загадочность, съёживается в пустое ничто всё то, что Ривер постоянно пытается навязать ему. Если Доктору так противно сейчас, с чего ему захочется оставаться с ней рядом по собственному желанию когда-либо в будущем?

Он бы и рад бросить Ривер прямо в этот момент, убежать, совершенно не задумываясь о её чувствах, но продолжает неподвижно лежать, механически поглаживая её волосы, лицо, тело. Ривер — она ведь такая предсказуемая. Предсказуемая до тошноты, до скрежета острых когтей вновь вступившей в борьбу совести. Доктор не может избавиться от неё, ощущая, как неумолимо в нём просыпается то, что хочется отогнать от себя как можно дальше. Откуда-то из глубины его души выходит что-то чистое, сокровенное, платоническое, далёкое, принадлежащее другому человеку, уж точно не ему — монстру, прячущемуся за именем героя, но до сих пор близкое, родное и желанное. Недосягаемое, непозволительное, старательно выкидываемое из головы, но на веки поселившееся в сердцах. Всё это, называющееся у людей любовью, так важно, значимо и ценно, и он позволяет себе порочить, омрачать, обесценивать чувства, смешивая их с грязью. Ему хочется попытаться спасти то, что не должно подвергаться пытке. Злость, зависть, ревность, горькая непробудная ярость — пусть всё это вмешивается в отношения с любой женщиной, но оно не должно смешиваться с его чувствами к Роуз. Время на миг замирает... Роуз — и зачем он вспоминает о ней именно в этот момент? С её именем разрывается на кровавые ошмётки то красивое нечто, что они оба берегли и хранили, разбивается на острые осколки душа, неумолимо возвращая всё то, что Доктор чувствовал когда-то, чего отчаянно желал, от чего не может избавиться до сих пор, хоть и убеждает себя в том, что это не так. Он видит перед собой её лицо, думая о том, что Роуз могла бы находиться с ним рядом, дарить ему все те чувства, которые Доктор порой пытался найти вновь, пытаясь залечить давние раны. И ему совсем бы не пришлось её обманывать, потому что Доктор мог разделять чужие чувства и в кои-то веки любить взаимно.

Мог, однако не стал делать ничего. Это проще, чем идти на жертвы и каждый миг бояться потери. Проще забыть человека, отпустить от себя, чем превращать его в собственную болевую точку, хотя она и так стала ей практически с отправного «Беги», никуда не исчезая из памяти и преследуя его. Он не захотел искать способа оставить Роуз рядом и отдать всё ради любви к той, что пробудила в его душе светлые чувства. Побоялся стать тем, кто не отпустит на свободу уже и так потерянную когда-то любовь, привязываясь к ней вновь. Пробуждать в нём чувства — это было неподвластно никому ни до Роуз, ни после. Это заставляло Доктора морщиться от боли очень долгое время. Он чувствует себя преданным и предающим единовременно и ничего не может поделать с собой — эти чувства куда сильнее всех остальных и слишком ранят. Доктор смотрит в никуда, не замечая невольных слёз, удивления на лице Ривер и движения собственных губ, что, как молитву, произносят её цветочное имя. «Что случилось, сладкий?» — шепчет Ривер, но Доктор резко отстраняется. «Уходи», — может, это и прозвучало грубо, но Доктору плевать. Каждая мысль, что связана с Сонг, становится абсолютно не важной, когда наружу выходит всё бережно спрятанное, истинное и настоящее. Воспоминания накатывают, и Доктор не может бороться с ними. Он и не хочет этого. Зачем Доктору влюбляться в Ривер, если он уже безнадёжно влюблён? Зачем искать в себе хотя бы проблеск чувств, когда сердца его украдены другой? Той, которую он так не хотел потерять, но терял раз за разом. Той единственной, кого он желал и любил, — не только телом, но и душой. Той, которой он не смог позволить остаться, предпочтя отпустить, как тогда казалось, ей же во благо.

Каждый миг, что он провёл с Роуз, упоительно нежен и значим. Её ласковые прикосновения, тёплая улыбка, задорный смех — Доктор всё готов отдать, чтобы вернуть это. Роуз была способна на что угодно, когда шла к нему, а ведь она была всего лишь человеком. Не имея возможности уйти от смерти, Роуз рисковала всем ради него одного. Рисковала, видя в этом смысл. Но он бежал от неё. Бежал, постоянно спотыкаясь. Роуз никогда не отступала, не оставалась позади, продолжая бежать за ним следом. Он же решил всё за неё: оставил в ненавистной параллельной Вселенной с самим почти собой, обрывая любые пути к себе настоящему. Нет, больше ничего нельзя исправить. Роуз осталась далеко в прошлом вместе с тем, кто сможет подарить ей любовь и всего себя. Если Доктор не смог сделать Роуз счастливой, пусть эту роль исполняет его двойник. Он благороден — Доктор же по сравнению с ним проигрывает от собственной трусости. У него не было ни шанса как-то исправить всё то, что он натворил. Доктор проиграл в схватке с собственными чувствами. Хотелось миновать все препятствия, разорвать к чертям ткани пространства, чтобы вновь почувствовать тепло её объятий, но, чёрт возьми, почему эти желания пришли к нему так поздно, с новой инкарнацией, и жизнью, когда поздно пытаться что-то сделать? Роуз всегда находила Доктора и спасала его, потому что верила. В него, в их любовь, в то прекрасное будущее, которого она им желала. Доктор больше не верил в неё — Богиню с золотыми глазами, свою совершенную Роуз. Перестал верить ровно с того момента, как она поцеловала его клона. Тогда он знал, что это конец, и не мог отделаться от болезненного чувства, что Роуз предаёт его, хоть и знал, что сам подтолкнул её к этому. Невозможно было как-то схитрить, попытаться всё изменить, повернуть время вспять. Роуз выбрала того, кто был человечен, кому нечего было терять и не нужно было ничего, кроме неё. Доктор понимал её, но ненавидел судьбу, не дающую покоя ни на мгновение.

Это было больно — отдавать Роуз в руки другого мужчины, пусть он и был им самим. Было больно видеть её слёзы и бороться с желанием наплевать на всё вокруг, бросившись к её ногам и отдавшись чувствам. Ещё больнее было видеть, как Роуз целует его внешне полную копию, отдавая ему своё тело, душу и сердце. Целует отчаянно и страстно. Целует, не обращая внимания на него. Доктор умел бороться с самим собой — чему он научился за всю свою жизнь, так это бегу. И он убежал от неё, как всегда делал это во всех остальных случаях. А Роуз перестала догонять его, смирившись с тем, что её жизнь будет разделена с другим. Роуз перестала искать своего Доктора, потому что его заменил другой, и её это, кажется, вполне устроило. Роуз Тайлер, его розово-жёлтое чудо, не стала исключением из правил. Разделить с кем-то чувства, любить и быть любимым — непозволительная роскошь для Повелителя Времени. И хоть эта прекрасная девушка и хотела остаться с ним навечно когда-то, ей нечего было предложить ему, кроме нескольких ничтожных лет, а Доктор слишком боялся дожить до мгновения, когда она будет умирать на его руках, беспомощная и жалкая, и он не будет в силах как-то это предотвратить. Он слаб перед чувствами. Доктор однажды проиграл и потерял ту, что была важнее жизни. Он мог многое, но подарить вечность единственной, нужной ему больше целого мироздания, ему было неподвластно. Долгое время Доктор точно был уверен в том, что прошёл через злость на Роуз и зависть к собственному клону, перестал думать о том, что готов вновь ворваться в её жизнь, найти лазейку и отдать всё ради любви: ТАРДИС, способности Тайм Лорда, долгие годы путешествий. Он весь был её, и изменить этого не могла даже вечность — оба сердца несчастного Повелителя Времени юная земная девушка забрала с собой.

А Роуз ведь живёт себе счастливо, притворяется, что тот, кто остался рядом, и есть её любимый Доктор. Он никогда по-настоящему не заменит его, но какая ей разница, если достаточно той красивой внешности и идентичного поведения, не считая, разве что, его самого в её постели. Она такая же, как все остальные, и Роуз плевать, кто именно будет держать её за руку и одаривать нежными поцелуями. Вместе с новым взрывом ярости на душу накатывает ещё большая боль — это неправильно. Какого чёрта эти чувства властны над его сердцами? Почему Доктор оскверняет память о Роуз, когда не имеет права говорить о ней ни единого плохого слова?.. Как это жалко, отвратительно и глупо — рыдать от жалости к самому себе. Как хочется сгореть в агонии, лишь бы не чувствовать потока эмоций, который на него порой накатывает. Как раздражает всё то, что было, есть и будет в его жизни. Как ненавистна женщина, находящаяся рядом с ним. Как он сам себе ненавистен. Жизнь Тайм Лорда — проклятие. Любовь Тайм Лорда — тяжёлое бремя. Вселенной плевать на его чувства и желания. Его не ждёт счастливый конец, потому что он может быть только рядом с той, что навсегда для него потеряна. Но Доктор вдруг замечает, что Ривер никуда не уходит, и тянется к ней, заранее зная, что дыру на месте его сердец Ривер не сможет заполнить ничем. «Моя ложь сладка, Ривер», — шепчет Доктор и начинает смеяться, наплевав на собственные слёзы. Его поведение сродни истерике, и Ривер страшно видеть Доктора в таком состоянии, не имея возможности ничего сделать. «Что ты имеешь в виду?» — глупый вопрос, но что ещё она может спросить у него. «Моя ложь сладка», — как помешанный повторяет Доктор и вновь тянется к ней, целуя. Ривер — его единственное спасение и лекарство, готовая пожертвовать ради своего Доктора всем.

Это ведь не важно, что его лекарство — яд.