Я подумаю об этом позже (гет)

Окна библиотеки открыты настежь, и одуряющие весенние запахи врываются в помещение, выгоняя оттуда всех, кто засиделся за книгами допоздна. Даже дежурным библиотекарям хочется на волю, и они то и дело поглядывают на часы.

Но Гермионе Грейнджер нет дела до весны, которая будоражит кровь и рождает смутные надежды. У Гермионы на носу — экзамены, и она должна сдать их на отлично, как всегда. Все остальное может подождать. У нее еще будет время для надежд и бурления в крови — когда закончится семестр, к примеру. Или когда диплом бакалавра окажется у нее в кармане. Нет, лучше потом — когда за плечами будет магистратура, а «Слотер и Мэй» позовут ее на стажировку. Или после первого удачно выигранного дела. А еще лучше...

— Будет лучше, Грейнджер, если ты захлопнешь наконец идиотский справочник по теории права и посмотришь на меня! — раздраженно шепчет Драко Малфой из-за соседнего стола. — Кроме нас, здесь больше никого не осталось. Я не хочу умереть среди книг, я хочу на волю, дышать свежим воздухом и... И я хочу есть, в конце концов!

Гермиона поднимает голову от книг и поворачивается к Малфою. Просто удивительно, как он одной фразой может сбить ее с мысли! И какое право Драко имеет на этот тон, на все эти претензии?

— Я тебя не держу, Малфой, — спокойно отвечает она. — Хочешь есть — так иди, а я посижу еще немного.

— Твое «немного» продолжается уже пять часов, — заявляет Драко и решительно поднимается из-за стола.

Он с шумом отодвигает стул, роняет тетради, шипит над разрядившимся лэптопом — но Гермиона не обращает на это внимания. Она занимается. Учится. Впитывает знания, накручивая непослушную прядь на указательный палец. Ей ни к чему смотреть на Малфоя, который всеми силами пытается ее отвлечь. Ни к чему. Пусть он уже идет куда хочет!

— Я иду ужинать. Ты со мной? Спрашиваю последний раз, — говорит Малфой, сложив наконец книги в высокую стопку и разобравшись с прочими своими вещами. Он возвышается над ней, раздраженный, долговязый, отвратительно элегантный в факультетском галстуке и белой сорочке с закатанными по локоть рукавами. Свет от настольной лампы бросает причудливую тень на его левое предплечье — Гермиона смаргивает, и тень исчезает. На коже Малфоя нет никаких татуировок. По крайней мере, на той части кожи, которую ей удалось увидеть за год совместного обучения.

Опять эти неуместные мысли, отвлекающие от занятий! Порой ей кажется, что Драко Малфой специально появился на свет, чтобы отвлекать ее от главной цели в жизни — отличной учебы. И хотя Гермионе отчаянно хочется есть и хочется уйти отсюда вместе с Малфоем, она отрицательно качает головой и закусывает нижнюю губу.

— Я еще почитаю. Ужин подождет.

Все подождет, пока она не закончит главу. Ей нужно сдать экзамены на «отлично». В ее жизни существует только одна оценка — «отлично». Жаль, что в английских вузах нет ничего вроде «Превосходно» или «Выше всяческих похвал». Гермиона была бы рада получать такие оценки. Превосходно...

— Превосходно! — раздраженно фыркает Малфой, резким движением забрасывая свою сумку на плечо. — Умирай здесь от голода и не думай, что твоя смерть меня огорчит. Я ухожу!

Он действительно уходит, а Гермиона еще несколько минут читает, пока строчки перед глазами не начинают предательски расплываться. Драко часто злится на нее, но и сам помешан на учебе не меньше! Просто ему не надо переживать о будущем, место в «Малфой, Лоурэнс и Грэхем» обеспечено ему по праву рождения, если только он сам не захочет начать с какой-то другой юридической фирмы. Или вообще отправиться в кругосветное турне после окончания Кембриджа и перед тем, как приступить к работе.

У Гермионы нет такой возможности, как нет и права на ошибку. За ее спиной не стоит древний род с прадедом-адмиралом, дедом-министром в правительстве Черчилля, и отцом-главой комитета в Палате Лордов. Дочери дантистов — пусть даже очень хороших дантистов — в жизни приходится работать локтями куда активнее сына лордов. Впрочем, Гермиона предпочитает мозги, а не локти. Честная игра достойнее интриг, а выигрыш в ней — слаще.

Но глаза и вправду уже болят, и желудок ноет, напоминая о пропущенном ланче. Гермиона собирается, сдает книги и выходит наконец из библиотеки. Весенний вечер обрушивается на нее со всей своей неумолимостью. Заходящее солнце щедро красит небо черничным и малиновым, в воздухе разлит аромат цветущих вишен, и что-то нежное и сладкое томится у Гермионы в груди, словно раздумывая, не выйти ли ему на поверхность.

Гермиона решительно говорит этой томительной нежности: «Не сейчас!» — и сбегает с крыльца. Разумеется, не сейчас. Сейчас надо поужинать в университетской столовой, потом пойти в кампус, принять душ и засесть за учебники часов до двух ночи. Или до трех. А лучше...

— Будет лучше, если ты перестанешь делать это! — недовольно восклицает Малфой, внезапно появляясь на парковой дорожке справа от Гермионы. — Заставлять меня томиться в ожидании до бесконечности. Я много раз тебе говорил, Грейнджер, Малфои никого не ждут слишком долго, если только этот «кто-то» не член королевской семьи. То, что я до сих пор делаю для тебя исключение — самый нелогичный поступок изо всех, на которые я вообще способен. Каждый раз ощущаю себя женихом, который торчит у алтаря в одиночестве, потому что его невеста еще не дочитала сборник поправок к Гражданскому кодексу. Даже не воображай, что я позволю тебе так со мной поступить на самом деле!

У Гермионы сбивается дыхание, но она тут же берет себя в руки. Малфой просто шутит. Он все время шутит, особенно, когда злится на нее, а злится на нее он практически непрерывно, так что ничего особенного не произошло. Или произошло? В любом случае, она подумает об этом позже. После удачной сдачи экзаменов. На летних каникулах. В перерывах между составлением резюме и рассылкой их в топовые юридические конторы Лондона. И на всякий случай — Эдинбурга.

— Я не просила меня ждать, — пожимает она плечами в ответ на возмущенную тираду Малфоя. — Шел бы ужинать один.

— Я не хочу ужинать один, — капризно говорит Малфой. — Я хочу с тобой.

С минуту они идут рядом молча. Малфой хмурится и поддевает камешки носком щегольского ботинка от Джона Лобба. Гермиона переводит взгляд на собственные ноги в любимых разношенных кроссовках и раздражается. Его эгоцентризм невыносим. И ведь она не давала ему ни малейшего повода!

— Я не прошу меня ждать, — говорит она. — И ходить за мной. И сидеть рядом. И читать нотации. И делать что-то мне назло. И соперничать со мной в учебе! И...

— Забудь об учебе хоть на пять минут! — сердито прерывает ее Малфой и останавливается. — Есть вещи поважнее отличной оценки на экзамене, честное слово, Грейнджер. Не будь такой заучкой.

Он смотрит на нее очень странным взглядом и растягивает слоги как обычно. По своей пижонской привычке Малфой не надел на себя джемпер, а лишь набросил его на плечи — и Гермиона ловит себя на диком желании прикоснуться к Драко, чтобы проверить, не холодно ли ему. Но, конечно, не делает этого.

— Не смей называть меня заучкой, я же просила!

— Мало ли о чем ты меня просила, — ухмыляется Малфой. — Мне вдруг стало все равно.

Он делает шаг вперед и касается пальцами ее щеки. Гермиона начинает дрожать от этого прикосновения. Никогда в жизни ей еще не было так страшно. Хотя с чего бы ей бояться Малфоя, даже если он так бесцеремонно вторгается в ее личное пространство?

Драко наклоняется к ее лицу:

— Просто я ненавижу ждать и, кажется, люблю тебя. Вместе это сводит меня с ума.

И не давая ей времени прийти в себя, он целует ее. Просто берет и целует. Так, словно имеет на это право. Словно давно уже должен был это сделать. Как будто нет ничего более естественного, чем Драко Малфой, целующий Гермиону Грейнджер за месяц до семестровых экзаменов.

— Надеюсь, хотя бы сейчас ты не думаешь об экзаменах? — спрашивает он, оторвавшись на секунду от ее губ, и Гермиона внезапно понимает, что ни в одной из библиотек мира с их прохладными сводами и тихими залами ей не спрятаться от жизни.

— Я подумаю об этом чуть позже, — тихо отвечает она Малфою и сама тянется за новым поцелуем.

В конце концов, мир не рухнет, если сегодня она сядет за учебники на час позже, чем обычно. Или на два...