Дракон и кот (джен)

Не верьте феям, даже самым добрым, и они могут преподнести подарок, от которого избавиться захочешь, но не сможешь…

У короля и королевы родился мальчик, наследный принц, которого все очень ждали. Ведь до этого у венценосной пары рождались только девочки. Король уже подумывал, как переписать Закон, чтобы старшая из его дочерей смогла занять трон — именно она стала бы королевой и правительницей, а не ее супруг.

Мальчика нарекли Адал-Хард, Благородная сила — у принца, будущего короля, должно быть прекрасное имя. На праздник имярека съехались гости со всей округи: и подданные королевства, и соседи-короли со своими чадами и домочадцами, и волшебницы-феи, способные одарить малыша своими изумительными подарками, которые ни за какие деньги не купишь.

Самая младшая из фей пожелала, чтобы принц стал прекраснее всех на свете, когда подрастет. Другая фея наградила его нежным отзывчивым сердцем. Третья сказала, что каждое его движение будет вызывать восторг. Четвертая обещала, что принц будет превосходно танцевать, пятая — что он будет петь как соловей, а шестая — что он будет играть на всех музыкальных инструментах одинаково искусно.

Король слушал и удивлялся, почему ни одна из фей не пытается наградить малыша крепким здоровьем, а главное, умом и рассудительностью. Красота, отзывчивое сердце и игра на музыкальных инструментах — это, конечно, неплохо, но будущему правителю требовалось совсем другое.

И когда к кроватке младенца подошла очередная фея, милейшая добрая старушка, король, не выдержав, потребовал, чтобы она дала ребенку то, что будущему правителю больше требуется.

— Будь по-вашему, ваше величество, — согласилась та. Она подняла руки вверх, ее балахон стал развевать непонятно откуда появившийся ветер, он взметнулся, словно крылья летучей мыши. А из доброй старушки фея на глазах у всех превратилась в злую фурию. И слова, слетавшие с ее уст, приобретали иной смысл, совсем не тот, что вкладывал в него король.

— Когда принц достигнет совершеннолетия, он познает мудрость тысячелетий, обретет силу великую, противостоять которой никто не сможет, и здоровье, которое позволит прожить ему не одну сотню лет, — кричала фея, а волосы ее, поднявшись дыбом, развевались огненным шлейфом. — И станет он драконом. И проживет он в этом обличье до самой своей смерти. А у драконов длинная жизнь, — закончила она одаривать ребенка. И в зале после ее слов стало неимоверно тихо.

— Но я просил совсем не этого, — возмущенно ахнул король, когда фея произнесла свои последние слова. А королева заплакала, склонившись к перепуганному сынишке.

Но тут откуда-то появилась совсем юная фея, только она не наградила мальчика своим подарком, и в полной тишине громко сказала: — Утешьтесь, король и королева! Я не так сильна, чтобы снять заклятье. Но я могу наложить на него дополнительное смягчающее условие. Принц будет пребывать в облике дракона лишь до тех пор, пока прекрасная принцесса не полюбит его за отзывчивое сердце.

И все с облегчением вздохнули — ведь одним из подарков, полученных мальчиком ранее, как раз и было нежное отзывчивое сердце. Обязательно среди принцесс отыщется та, которая всей душой полюбит сердце принца, несмотря на то, что то будет биться в груди чудовища.

— Мурчалло, ну и где принцесса?! — проревел дракон, нервно помахивая своим длинным шипастым хвостом и ударяя им по каменным сводам пещеры.

Пред грозные очи чудовища явился полосатый рыжий кот в изрядно поношенных сапогах и потрепанной шляпе со сломанным страусиным пером. Он выгнул спину, мяукнул и только потом открыл пасть, чтобы ответить на гневный вопрос дракона: — Ваше высочество, где я вам добуду принцессу? Сами знаете, какой на дворе век. Вот раньше…

Кот закатил круглые ореховые глаза…

Дракон прекрасно помнил, что было раньше, потерей памяти не страдал, он не знал только, откуда взялось это Мурчалло, но оно было с ним всегда, сколько он находился в облике чудовища.

А кот был хорош, ничего не скажешь. Только поэтому и терпел возле себя и не сожрал его раньше или не спалил огненным вихрем, вырывающимся из его пасти. Каждое движение рыжего чуда вызывало восторг у всякого, кто его видел, в том числе и у самого дракона. А пел он как соловей, исполняя при этом танец с самыми замысловатыми па. В умении же играть на музыкальных инструментах, которое они использовали исключительно в своих корыстных целях, не было ему равных. Рыжий плут прятался где-нибудь в кустах в королевском парке и играл, например на гитаре, балалайке, домбре, гуслях, ситаре, банджо, укулеле или арфе, короче, на всем, что удавалось стащить из музыкальной комнаты дворца. Однажды дракон приволок ему в кусты рояль. Извлекаемая его лапками музыка так завлекала девушек, что они, теряя голову, поначалу шли на звуки, а потом танцевали на лужайке, позабыв обо всем на свете. Вот в эту-то минуту на них с неба и пикировал дракон, хватал первую попавшуюся и никогда не ошибался — унесенная девушка всегда оказывалась принцессой.

Но последнее время кот пристрастился играть на флейте, извлекая из нее просто божественные звуки. В его лапах флейта пела так нежно, так тихо и так печально, что, роняя зачарованные слезы, дракон порой забывал, зачем и почему кот играет. И только грозный мявк заставлял его очнуться и впопыхах схватить в когтистые лапы какую-нибудь из зазевавшихся девушек.

— Перевелись принцессы, — ворчал кот. — Вы же не хотите обратить свое высочайшее внимание на африканский континент, только там остались настоящие принцессы.

— Нет, — мотнул головой дракон.

— А зря, — цыкнул кот. — Между прочим, Клеопатра была из тех краев.

Но дракон снова отрицательно помотал головой.

— Думаете, мне не надоело жить в этой сырой пещере? — продолжил разглагольствовать кот. — У меня скоро ревматизм начнется.

И он, демонстративно скрючившись, схватился лапой за поясницу.

— А питание? Разве можно мышей и крыс, которых я, кстати, уже всех извел в округе, назвать полноценным питанием?

Кот снова закатил глаза, теперь вспоминая, как несколько столетий назад они жили в замке в горах, специально отстроенном для принца, обратившегося в день своего совершеннолетия драконом. Спали на мягких перинах, ели на серебре золотыми столовыми приборами. Им прислуживали толпы слуг, которые хоть и шарахались от чудовища, но дело свое знали твердо. Придраться было не к чему. Но время шло…

Ни одна из похищенных принцесс так и не полюбила принца в облике дракона. Их больше интересовало, каким королевством они будут править и насколько богат их потенциальный жених. Никого из них не интересовало его нежное отзывчивое сердце.

Со временем замок в горах пришел в упадок, дракон с котом, может быть, и жили бы в нем до скончания века, но уж слишком близко от них стали селиться любопытные люди, от которых ни днем, ни ночью не было покоя, а потом их и вовсе выгнали из замка. Пришлось покинуть привычные обжитые места и перебраться в пещеру в неприступных скалах у моря.

Людей становилось все больше, а принцесс с каждым веком все меньше, и с ними исчезала надежда обрести когда-нибудь человеческий облик. И если поначалу принца сильно удручал тот факт, что он должен оставаться в облике чудища почти все время, и лишь раз в месяц, когда луна оказывалась полнотелой, становился прежним принцем всего на несколько часов от появления ночного светила над горизонтом и до восхода солнца. Поначалу он не знал, что с этим даром делать, так как его верный наперсник, кот, куда-то все время исчезал в самый ответственный момент, оставалось просто бродить по окрестностям. Но потом приспособился — улетал куда-нибудь и терпеливо ждал появления луны над горизонтом, чтобы немного побыть человеком среди людей, главное, успеть до восхода солнца оказаться в безлюдном месте, чтобы не испугать никого происходящей с ним метаморфозой или не развалить случайно помещение, в котором проводил ночные часы в человечьем обличие.

Принц порой задумывался: тринадцать ночей в году оставаться человеком — это много или мало?

В баре на окраине города, где обычно собирались байкеры и их подружки, было шумно, душно и накурено, хоть топор вешай — старенькие кондиционеры «с выхлопами» не справлялись. А на затянутых в кожу крепких мужчин с банданами на головах закон о не курении в общественных местах словно не действовал. Впрочем, так оно и было. В бар редко наведывались полицейские, и там царили свои неписаные законы.

Но Адал-Харду нравилось это местечко, особенно его столик в самом темном углу заведения. Он приходил сюда ночами, когда был человеком. И в баре к одетому во все темное странному человеку, появляющемуся только в полнолуние, тоже привыкли, хоть поначалу и относились довольно настороженно. Мало ли что? Место довольно уединенное, а вдруг оборотень к ним повадился захаживать? Правда, хозяин заведения, стоявший за стойкой, состарился, погрузнел, поседел, а молчаливый посетитель, неизменно заказывающий и выпивающий кружку пива, по-прежнему оставался молодым, словно годы обходили его стороной.

«Пора подыскивать другой бар», — вздыхал снопом огненных искр дракон, но всякий раз, обернувшись принцем, приходил именно сюда. Место было уж очень удобное — от пустыря, где он хранил под камнем свою не имеющую сноса из «чертовой кожи» одежду, ногами идти было всего полчаса и по отличной дороге. Иногда могло повезти — те же байкеры предлагали подкинуть до города. А он и не отказывался — приятно прокатиться с ветерком на грозно ревущем байке, когда можно улыбнуться по-человечески от избытка чувств, а не ощериться драконьей мордой, глотая лишь ветер и пыль.

Иногда в баре он играл в бильярд или слушал кривляющуюся на сценке певичку — девушки менялись, но все они были, как на подбор, тощенькими и визгливыми.

Кот ворчал на него после возвращения: от шкуры табачищем прет, а от морды разит перегаром, в пещере с ним невозможно находиться после его ночных бдений, и он только зря время теряет, мол, такие заведения принцессы не посещают. Но дракон отмахивался от него чешуйчатой когтистой лапой, предаваясь воспоминаниям и терпеливо ожидая своего следующего визита к людям, — и бар не казался таким уж шумным, душным и прокуренным, а девушка на сцене так вообще была подобна богине…

Чужие в баре появлялись крайне редко, поэтому на них сразу обращали внимание.

— Виски с содовой.

Девица, не сказать чтобы красавица, но и не совсем уж страшненькая, уселась слева от Адал-Харда на высокий стул перед барной стойкой. До этого она ему на глаза как-то не попадалась.

Этой ночью ему не повезло — все столики в баре были на удивление заняты, даже его, который раньше всегда оставался свободным. Пришлось довольствоваться местом возле бара, где все толкались и лезли то за выпивкой, то за сигаретами. За другим не подходили — если перекусить, а не выпить, то это к официанту, шнырявшему между столиками и исполняющему, разумеется за деньги, любую прихоть гостей заведения.

— Чего пялишься? — недовольно фыркнула на принца девица.

Он отвернулся от нее — уж и посмотреть нельзя на длинный нос, большой, казавшийся бесформенным рот, на выбеленные солнцем и растрепанные ветром волосы, скорее всего, на байке приехала без шлема. Но фигура у девушки была вполне даже себе неплохая — успел и это заметить, ни бесформенная кофта, ни широкие по моде штаны не скрывали приятные формы. Но не принцесса, нет. Можно расслабиться и продолжить спокойно попивать пиво, дожидаясь, когда народ рассосется, чтобы перебраться на свое место в самом темном углу.

Сзади на принца кто-то упал, обняв за талию, и звонкий девичий голосок игриво со смехом произнес: — Мужчина, угостите даму папироской.

— Гризельда, — поморщилась девица, сидевшая рядом с Адал-Хардом, — не приставай к людям. Иди, потанцуй еще.

Руки, обнимавшие принца, раздались, но лицо веселой хохотушки появилось между ним и девицей, что сидела слева.

— А почему вы такой серьезный, — продолжила допытываться девушка.

— Гризельда, — девица повысила тон.

— Я отойду, ваше высочество, но вы не злоупотребляйте выпивкой, — прошептала Гризельда, склонившись к самому уху своей подружки, но принц расслышал даже сквозь шум и визгливые завывания певички на сцене, как она почтительно обратилась к девице.

«Принцесса?» — Адал-Хард почувствовал, как в груди бешено заколотилось человеческое сердце. Надо решаться, знакомиться, или сейчас или никогда.

— Как зовут вас, ваше высочество? — обратился он к некрасивой девице сразу же, как только Гризельда отошла.

— Отвали, слышь, ты, — это она ответила принцу, ее передернуло, как от хины, и тут же, стукнув стаканом по столу, громко крикнула бармену: — Еще виски с содовой.

Нет, его без хрена и горчицы не съешь, за свою долгую жизнь он и не таких повидал. А вдруг здесь свезет? А вдруг эта девица и есть самая настоящая принцесса? Ему с лица не воду пить. В заклятье ничего не говорится о его чувствах к девушке, надо лишь, чтобы она его полюбила.

— Как скажешь, — пожал плечами Адал-Хард, — просто интересно, что в такой дыре делает принцесса?

Девица склонилась к нему, практически положив голову на плечо, и пьяно прошептала: — Слух прошел, что в этот бар дракон стал захаживать, вот ищу встречи с ним.

Сейчас он решит, что она сумасшедшая, и отвалит, как она и просила.

— А зачем тебе дракон? — изумился принц. Честно сказать, такого ответа он совершенно не ожидал.

— Надо, чтобы он меня похитил, — совершенно серьезно ответила девица и, отняв голову от плеча, отхлебнула солидный глоток из стакана.

— Зачем? — вырвалось у Адал-Харда. Ему стало поистине интересно.

— Обычай, — девица пожала плечами. — Вон, видишь, — она обернулась в сторону зала и кивнула на Гризельду, танцующую под завывания певички с каким-то худосочным белобрысым парнем, — это мой жених, принц Максимилиан. Но он не сможет на мне жениться до тех пор, пока меня не похитит дракон, — девица шумно вздохнула, — а он не освободит меня из его цепких лап. Так и помру старой девой, а он состарится и иссохнет.

— А зачем ему освобождать тебя из цепких лап дракона? — снова не удержался от вопроса Адал-Хард. Раньше они с котом девиц подманивали всякими ухищрениями, а тут жертва сама в пасть лезет. Вот оно везенье-то! А если с девицей договориться, то, может, все и образуется? По всему видно, что не спешит она замуж за худосочного белобрысого Максимилиана.

— Традиция, — девушка снова пожала плечами.

Теперь к ней склонился принц.

— А если я найду тебе дракона, что мне за это будет? — спросил он, хитро прищурившись.

— Отвали, — ответила ему девица, вставая со своего места, и, отчаянно пытаясь сохранять равновесие, двинулась к танцующим.

«Надо проследить за ними», — билась в мозгу принца одна отчаянная мысль.

— Ну почему, ну почему, — прошипел он сквозь зубы, — когда нужен кот, его никогда нет рядом?

По возвращении дракон взахлеб рассказывал своему рыжему коту, как встретился в баре с принцессой, от избытка чувств выдыхая одну огненную струю за другой. Кот, недовольно мявкая, отодвигался от него в сторону, опасаясь, что ему ненароком опалят шкуру, но слушал весьма внимательно.

— Да-да, — вещал дракон хриплым низким рыком, который слабо походил на человеческую речь. Он всегда удивлялся, как понимал его кот? — Она самая настоящая королевская дочка. Я просидел в баре до самого восхода солнца, а потом, обратившись драконом и взлетев под облака, продолжал следить за баром и его посетителями. Мне повезло — я недолго кружил там — они вскоре вышли, сели на байки, представляешь, мощные, Мурчалло, и погнали загород. Еле успевал за ними…

— Ты куда? — выдохнув целый огненный шквал, заорал дракон, увидев, как кот куда-то собрался, натянул свои поношенные сапоги и шляпу с помятым пером.

— Убедиться в правоте слов вашего высочества, — мяукнул он, исчезая в узком проходе пещеры. — В замок назад хочу, сладко есть, мягко спать. Надоела мне такая жизнь. Вот и сбегаю до дворца, узнаю… — донесся его голос уже с улицы.

— Вот так всегда, — вздохнул дракон, роняя клыкастую уродливую морду на когтистые лапы, — а потом всю славу на свой счет запишет…

Довольный кот, словно нажравшийся без меры сливок, вернулся уже глубокой ночью.

— Р-р-р-мяу, — радостно кинулся он на дремавшего дракона. — Кажется, есть шанс! — завопил он буквально с порога. — А принцесска просто восторг. Я с ней сторговался незадорого, обо всем договорился. Она согласилась на похищение. Так что в это раз обойдемся без морока, завлечения и игры на флейте. Твоя задача к определенному часу прилететь в назначенное место и забрать принцессу с ее барахлишком.

— С каким таким барахлишком? — не понял кота дракон.

— Ну, понимаешь, — замялся рыжий плут и виновато скосил глаза в сторону, — принцесса выдвинула определенные условия — без платьев, шляпок, косметики и еще кое-чего похищаться отказывалась категорически.

— Каких еще платьев? — возмутился дракон. — Я видел ее в баре в штанах и кофте.

— Ну-у-у, — протянул кот, — она не всегда так ходит. У нее и туфли на шпильке имеются. Пар тридцать, сам видел…

Дракон от ужаса закатил глаза, представив все это «богатство», расставленное вдоль каменных стен их крошечной пещеры.

— А без туфель на шпильке никак нельзя? — поинтересовался он осторожно.

— Никак, — отчаянно замотал головой кот. — Иначе она не соглашалась.

— Да, кстати, — кот приблизился вплотную к самой морде дракона, — нам разрешено унести принцессу в летнюю королевскую резиденцию.

— Куда-куда? — опешил дракон.

— В летнюю резиденцию королей, — как ни в чем не бывало, отозвался кот и покрутил лапой в сапоге по земляному полу пещеры. — Ну, сам подумай, не сюда же ее тащить. А там слуги… Удобства…

Его голос становился все более тихим, все более заискивающим.

Дракон обреченно вздохнул. Но мысленно с котом был согласен, как никогда, — сюда принцессу тащить нельзя однозначно. Здесь тесно, сыро, да и развлечений никаких. Может, это и выход — королевская резиденция — ведь своего замка у него все равно давно уже нет…

Итак, кот подробно и со знанием дела в деталях изложил план похищения принцессы.

Дракон, кивая головой, внимательно его выслушал. У них было еще время, а вот у короля его не было совсем — надо было подготовить к приему драгоценных гостей резиденцию, расположенную далеко в море на острове.

— Думаешь, она в меня влюбится? — выдохнул дракон.

— Очень бы хотелось, — вздохнул кот и, выпустив когти, поскреб по замшелым стенам.

— Сколько у нас с тобой времени? — поинтересовался дракон осторожно.

— До следующего полнолуния. Успеешь напоследок побывать в своем баре, попрощаться со всеми.

Кот словно читал мысли дракона.

Тот согласно кивнул — не хотелось бы просто так взять и исчезнуть, ничего не сказав напоследок бармену, постоянным посетителям, к которым привык и которых нежно любил.

Неправильно это…

Кот выказал явное неудовольствие, когда дракон отправился в привычный полет в лунную ночь. Но последний был неумолим, мол, когда еще получится выпить пива и послушать певичку в баре. Все его внимание в будущем будет посвящено только принцессе — надо, очень надо, чтобы она его полюбила, так как размягченное мудростью его пожилое сердце другой принцессы уже не выдержит…

— Что за непруха, — проворчал принц, которому снова пришлось разместиться не на своем привычном месте в темном углу, а за барной стойкой рядом с каким-то парнем. Он никак не мог припомнить, где его видел или при каких обстоятельствах с ним встречался. Впрочем, это уже совершенно неважно, уже буквально завтра-послезавтра, он похитит принцессу, которая его полюбит. И тогда…

Адал-Хард не мог понять что конкретно, но чувствовал, что в самом ближайшем будущем должно произойти что-то весьма необычное.

— Уезжаете? — поинтересовался бармен, ставя перед принцем привычную кружку с пивом.

— Почему вы так решили? — спросил тот изумленно.

— Глаза, — ответил бармен. — Глаза вас выдали. Вы смотрите грустно так, будто пытаетесь запомнить, унести все с собой в памяти.

— Уезжаю, — неожиданно согласился принц.

— Тогда мне только остается пожелать вам счастливого пути, — доброжелательно улыбнулся бармен и тут же отошел, чтобы обслужить другого посетителя.

В бар, и так уже набитый под завязку, ввалилась еще одна шумная компания.

— А ну, брысь все отсюда, — скомандовали они, подойдя к барной стойке.

Все без слов покинули свои места, а бармен испуганно втянул голову в плечи.

— Сиди, — принц схватил за руку парня, попытавшегося быстро и незаметно слинять в сторону вместе со всеми.

Тот испуганно смотрел то на принца, то на подошедших парней, которые всем своим видом показывали, что они шутить не любят и если сказали «брысь», то надо быстро исчезнуть.

— Кто-то тут у нас очень крутой? — проговорил один, видимо, вожак этой «дикой стаи». — Выйдем, поговорим?

— Выйдем, — согласился принц и, нисколько не опасаясь, пошел вслед за этой странной гоп-компанией, которая, только придя, попыталась навести свои порядки. Раньше здесь он их ни разу не встречал.

Они свернули для разговора в грязный темный двор, расположенный за баром.

— Ты крутой у нас, да? Крутой?

Вожак, вынув откуда-то нож, вращал им перед лицом принца, остальные же, обступив его полукругом, были готовы напасть по первой же команде. Адал-Хард с тоской посмотрел на ночное небо — до восхода солнца было еще достаточно далеко, и только полнотелая луна ему подмигивала. С двумя-тремя в человеческом облике он справился бы довольно легко, но с десятком озверевших мордоворотов… Сомнительно. Вот драконом...

И вдруг неизвестно откуда перед принцем, защищая его, возник рыжий кот, только не маленький, как обычно, а с него ростом. На нем были его потрепанная шляпа со сломанным пером, залихватски сдвинутая на одно ухо, и стоптанные сапоги.

Он тряхнул лапами перед лицом вожака, являя на свет десять ножей, которые зловеще блеснули в свете луны. Ножик же вожака выглядел по сравнению с ними просто перочинным ножичком, предназначенным разве что для заточки карандашей.

Адал-Хард всегда знал и никогда не сомневался, что сильнее кошки зверя нет, коль до когтей у них дойдет, то, верно, и льву не быть живому, а тут львом и не пахло, так, шакалы.

— Тут кто-то хочет еще попробовать комиссарского тела? — отчаянно мявкнул он, страшно скаля морду и потрясая ножами, готовый отразить любую атаку на принца и убить любого, кто только подумает двинуться в его сторону.

Желающих драться с таким грозным соперником не оказалось.

— Что за странная фраза? — спросил принц у кота, когда компания разбежалась.

— Не помню, — ответил тот. — Долго живу, много помню. Иногда всплывает. Ну, как можно так рисковать своим здоровьем и жизнью, которая уже вам и не принадлежит? — поинтересовался он миролюбиво.

— Не знаю, — пожал принц плечами и вздохнул, — само собой получилось. Не могу оставаться равнодушным, когда кого-то несправедливо обижают, ты же знаешь.

Похищение прошло как по маслу. К назначенному часу дракон прилетел в королевский парк, подхватил в лапы багаж принцессы и саму ее и отбыл в «неизвестном» направлении. Чемоданы он тут же закинул себе на спину, где кот крепко привязал их веревкой к шипам костяного гребня, чтобы они не свалились во время полета, — не хватало только истерики принцессы, когда, прибыв на место, она не досчиталась бы одного из мест своего багажа.

— Эге-гей! — завопил рыжий плут и присвистнул, давая команду к отлету. Он выпрямился в полный кошачий рост, широко расставив обутые в сапоги нижние лапы на спине дракона, как матрос на палубе клипера, подхватил одной верхней лапой веревки, которыми был на всякий случай привязан к шипастому гребню, второй же придерживал шляпу со сломанным пером.

Если бы ее снесло ветром, он бы этого не пережил.

Одно смутило дракона — это обмякшее тело принцессы в его лапах. Он не мог понять, чего та испугалась, ведь обо всем было договорено заранее. Конечно, полет в когтях дракона — это не путешествие на современном авиалайнере в бизнес-классе, но безопасность Адал-Хард гарантировал.

— Эге-гей! — снова заорал кот и покрутил в лапе конец веревки. — Освободить полосу для взлета!

Дракон разбежался по дорожке, оставляя на мелком речном песке, которым та была посыпана, глубокие трехпалые следы.

— Какая грация, какое изящество! — услышал он восторженный возглас Гризельды, служанки принцессы.

«Значит, все в порядке», — обрадованно вздохнул дракон, взлетая высоко в небо и ложась на заданный курс к острову.

Они летели уже довольно долго и все время без остановок. Пришлось спуститься из поднебесья и лететь практически над самой землей, распугивая мрачной тенью, скользившей по земле, и тяжелым дыханием мирно пасущиеся стада и любопытных людишек. Кот откровенно начал стучать зубами от холода, а принцесса то приходила в себя, то тут же снова впадала в небытие, но теперь, пожалуй, от вида земли где-то далеко внизу под собой. День клонился к вечеру, солнце — к закату, а вожделенный остров все не появлялся на горизонте.

— Где обещанная земля? — дракон выдохнул струю пламени. Если в самое ближайшее время они не найдут остров или просто куда-то не приземлятся, то он рискует выронить принцессу из онемевших лап. Да и лететь в темноте над морем — весьма опасное дело.

— Умоляю, не дыши! — заверещал кот. — Веревки перегорят от жара. Они уже тлеть начали. И я вместе с чемоданами рухну с твоей спины в море.

— Мы скоро все со мной вместе рухнем в море, если не найдем остров, — проворчал дракон.

И тут, о чудо, его острый глаз уловил белые барашки волн. Такие бывают только на мелководье, перед тем, как накатиться на берег.

Он сильнее попытался замахать уставшими крыльями. Но те совершенно не желали его слушаться. Еще взмах с большим трудом, еще. Впереди по курсу возник край песчаного пляжика, а за ним — черная громада почти отвесных скал. Дракон устало опустился у самой кромки воды — не будь у него в когтях принцессы, а на спине кота, он бы просто позволил себе рухнуть в воду, чтобы хоть чуточку охладиться. Нет, это не дело — всего полдня помахал крыльями и совершенно выбился из сил. Пока принц спешит на выручку принцессе, у него есть время, чтобы заняться своим здоровьем — каждое утро перед рассветом и каждый вечер на закате он станет вылетать из летней резиденции…

Дракон отчаянно помотал мордой, стараясь прогнать мысли, — не о том он думает. Не о принце следует размышлять, а о принцессе, которая должна влюбиться в него до прибытия на остров принца. Тот появится, а сражаться-то будет не с кем: грозный дракон исчезнет, а появится обаятельный соперник — принц Адал-Хард, которому отдаст свое сердце принцесса.

— Осталось разыскать резиденцию, — с трудом разлепив окоченевшие губы, пролепетал кот, пытаясь устоять на лапах, сойдя со спины дракона, но те категорически его не слушались. И он свалился кулем на песок. — Что-то принцесса мне совсем не нравится, — проговорил он уже гораздо лучше, согревшись под последними заходящими лучами солнца. — Не придушил ли ты ее ненароком?

— Не должен, — выдохнул сноп искр дракон. — Я старался быть аккуратным.

— Но она не шевелится и не подает признаков жизни, — забеспокоился кот и пополз по песку к лежащему неподвижно телу.

Дракон настолько он устал, что даже не пошевелился и продолжил лежать на песке, уронив морду на когтистые лапы, — кот посмотрит и всё ему доложит. Что без дела суетиться?

— Кто это? — раздался отчаянный мявк, заставивший дракона вскочить на лапы и кинуться на крик.

С испуганным видом кот стоял над телом принцессы и вопил, вопил.

«Что его могло так напугать? — недоумевал дракон, осторожно приближаясь к нему. — Видел же ее до этого? Знал же, что не красавица?»

— Кто это? — тоже спросил дракон, — остановившись в шаге от тела на песке.

— Вот и я тебя спрашиваю, кто это? — замяукал жалобно кот, казалось, что он плачет. — Такое тщательно спланированное дело провалили…

Распластавшись на песке, лежал совершенно незнакомый ни коту, ни дракону молодой человек. Одет он был в широкие штаны и безразмерную кофту…

— Кто ты? — кот без сожаления пнул сапогом в бок незнакомца.

Тот открыл глаза, ошалело повращал зрачками и прохрипел: — Принц.

— Вижу, что не принцесса, — кот снова довольно сильно пнул парня в бок. — Где девчонка?

— А я откуда знаю? — он испуганно переводил взгляд с кота, говорящего по-человечьи, на страшилище, принесшее его на остров.

— Где принцесса? — завопил кот, потеряв всякое терпение.

— Откуда я знаю? — парень даже не пытался встать на ноги или, в крайнем случае, сесть на песок, настолько он был напуган.

— Я не так спрошу, — кот сделал несколько глубоких вдохов, выдохов. — Почему ты сидел на чемоданах принцессы?

Дракон же молчал, опасаясь, если он начнет спрашивать, то парень снова потеряет сознание.

— Сестра сказала, что уезжает далеко и надолго, пришел ее проводить, — втянув голову в плечи, принялся тот объяснять свое появление возле багажа принцессы. — А тут вы налетели…

Все ясно — они с принцессой примерно одного сложения, у них один цвет волос, даже одет он был так, как она когда-то в баре, вот и перепутали. А тот, завидев дракона, сразу брык в обморок, вместо того, чтобы объяснить, что они не того схватили.

— Резиденция далеко отсюда? — осторожно поинтересовался дракон.

Парень, подняв голову, огляделся по сторонам, пытаясь понять, в какой части острова они очутились.

— Сразу за скалами, — ответил он. — Но отсюда туда нет прохода, а обходить очень далеко. Только к утру дойдем, не раньше.

— Ничего страшного, — попытался успокоить его кот. — Наш друг, — он кивнул головой в сторону дракона, — сначала отнесет ваш багаж, точнее вашей сестрицы, а потом и нас с вами, ваше высочество, доставит в резиденцию.

— Нет, — завопил принц и замахал руками, представив себя опять в когтях свирепого чудовища. — Я лучше пешком.

— Ну и вались, — фыркнул кот. — А я лично жрать хочу и отдыхать…

Дракон посчитал несколько неудобным садиться без хозяина за стол, он так и объяснил недовольно распушившему усы коту, и пешком отправился навстречу принцу по единственной дорожке, ведущей к морю. Дракон спешил, еще бы, — совсем немного и солнце «утонет» в море, тогда только кот с его зрением в кромешной тьме смог бы увидеть среди деревьев одинокого путника и помог бы ему добраться до резиденции. Удачное место было выбрано для нее в расщелине между скал, которые защищали от ветров, дующих с моря. Но в темноте ее огней совершенно не было видно ни с какой точки острова.

— Почему, стараясь сохранить дикую первозданную природу, король не соизволил поставить хотя бы фонари вдоль дорожки, — проворчал дракон, осторожно ступая, чтобы не раздавить своими огромными лапами ни зверушку, ни редкий цветок.

И вдруг он заметил устраивающуюся на ночлег крошечную фею. Она легла на один лист лопуха, а вторым бархатистым листом пыталась накрыться. Дракон опешил — он всегда искренне считал, что последними были те феи, которые наградили его подарками. А тут совершенно живая, настоящая, с маленькими, почти прозрачными фиолетовыми крылышками. Он присел к ней, как можно ближе, и залюбовался. И пропустил момент, когда ядовитая гадюка бросилась на фею. Только длинная огненная струя дракона, изжарившая ее в одно мгновение, остановила это нападение.

— У вас есть мечта, принц? — спросила фея, махая своими крылышками прямо у морды дракона. Было видно, что она его нисколько не опасалась.

— Есть, — честно признался тот, стараясь почти не дышать, чтобы ненароком не опалить полупрозрачные крылья. — Хочу завалиться в какой-нибудь кабак, с криком: «А ну, скрипач-халера, давай играй, я буду петь!» И спел был? А почему нет? Но я в основном бываю в таком ужасном виде, и кроме хрипов из моего горла не вырывается ничего.

— А почему? — спросила фея удивленно.

— Что почему? — теперь не понял ее дракон.

— Почему вы все время находитесь в облике дракона? — более внятно повторила свой вопрос фея.

— Это заклятие, — вздохнул он грустно.

— Это не заклятие, — фея уселась на кончик носа дракона. — Это такой же дар, как и все прочие. Этот дар был самым богатым и самым ценным. Старая фея постаралась на славу.

— Как же так, — растерялся дракон, ничего не понимая.

— Чтобы стать человеком, надо только захотеть, — произнесла фея. — Как, впрочем, и драконом.

И Адал-Харду вдруг безумно захотелось обратиться человеком.

И, о чудо, он почувствовал, как уменьшился в росте, его конечности удлинились, длинный гибкий хвост пропал…

И на дорожке возник обнаженный молодой человек. Сидевшая на его носу фея смущенно прикрыла глаза своими крошечными ручками. Он поднял голову к небу, усыпанному звездами.

На небе была далеко не полная луна, а зарождающийся месяц.

В это же самое время (и несколько ранее) во дворце

— Какая грация, какое изящество! — восторженно крича, служанка принцессы Гризельда побежала по песчаной дорожке вслед за взлетающим драконом.

Будучи романтичной и влюбчивой натурой, она готова была освободить в своем сердце место для этого чудища, которое считала вовсе не драконом, а заколдованным принцем. И освободить его от чар в мечтах могла теперь только ее любовь. Гризельда была близка к истине, но вот беда — ее любовь зачарованному принцу была не нужна.

— Что вопишь, как оглашенная?! — грозный окрик хозяйки вернул ее с небес, где она парила среди облаков в когтях дракона, на грешную землю.

— Ва-ше вы-со-чест-во, — заикаясь и хватая ртом воздух, с трудом произнесла изумленная служанка. Она, ничего не понимая, переводила испуганный взгляд с принцессы на дракона, превратившегося уже в едва заметную точку.

Принцесса нахмурилась и тоже устремила взор на небо, пытаясь понять, куда смотрит Гризельда. А потом посмотрела на лужайку, где совсем недавно стояли ее чемоданы.

— Где мои вещи? — строго спросила принцесса, и глубокая складка пролегла у нее между бровями.

Служанка была близка к обмороку, она ничего не понимала. Ведь она своими глазами видела, как приземлился дракон с этим ужасным рыжим котом на спине, как они погрузили чемоданы, подхватили принцессу и, фьють, улетели.

— Почему они забрали мои вещи, но не взяли меня?! — завопила принцесса и затопала от гнева ногами. — Это же обычные воры. Почему ты их не задержала?! Ты перепугалась?

— Нет, нисколько, — отчаянно замотала головой Гризельда и устало опустилась на дорожку, сил стоять у нее не было. — Они унесли принцессу. То есть вас. Я даже в этом не сомневалась.

Принцесса взглянула на служанку, как на умалишенную.

— Такое тщательно спланированное похищение сорвалась, — произнесла она упавшим голосом и опустилась рядом с Гризелой на дорожку. — Где я найду другого дракона?

Пропавших вещей ей нисколько не было жалко, даже если ее обманули и просто обокрали. Только совершенно непонятно, зачем ворам слегка поношенные женские вещи. Оставался также еще один невыясненный вопрос — если служанка утверждает, что дракон с котом улетели с ее чемоданами и «принцессой», то кто это был?

Ни одной светлой мысли не приходило в умную головку принцессы, то ли от растерянности, то ли от того, что Гризельда рыдала рядом.

— Не реви! — рявкнула принцесса на свою служанку.

Она поднялась, отряхнула песок со своих штанов — долго бездеятельной активная принцесса оставаться не могла. Королю, конечно, придется все рассказать, делать нечего. Тот поругает ее за авантюру, но не более. В данной ситуации только король сможет помочь ей выяснить, кто исчез из дворца — все списки у него и у «майора от ворот», без их разрешений и пропусков никто не смог бы войти во дворец и выйти из него.

Принцессу король пообещал высечь, как только ситуация разъяснится. Но в душе порадовался за дочь — умная, предприимчивая, находчивая, даже обычай попыталась соблюсти. Чем не будущий правитель? Глянешь на ее жениха, Максимилиана, и сразу становится понятным, что и голова, и шея в этой паре — его дочь.

До позднего вечера искали, тщательно сверяясь со списками, кого утащил дракон. Повезло еще, что никаких праздников не было, а так понадобилось бы гораздо больше времени. Но все оставались на своих местах — и гости, и их слуги, и все слуги королевской семьи, и поварята, и адъютанты.

— Убью, — вдруг вскинулась принцесса и стремглав кинулась в апартаменты принца.

Все побежали за ней. Но уже и так стало понятно, что мог пропасть только принц. И если сейчас его не окажется на месте, то…

Король даже не попытался остановить принцессу, когда она начала крушить все, что ей попадалось под руку в комнате принца — уж больно тяжелая у нее была рука, не то что у ее братца.

«Непутевый», — говорили все о принце во дворце, и не только во дворце. Непутевый и есть.

Непутевым принц стал буквально с рождения. Они, принц и принцесса, были двойняшками. Но принцесса родилась первой, а принц только вторым. Активная девочка была заводилой, ведущей во всех играх, а он только ведомым. Но за все шалости и проказы принцессы доставалось ему, так как он не успевал вовремя смыться «с места преступления». В университете он тоже был только вторым после своей не в меру умной и сообразительной сестры. Кстати, он так и не доучился, его поперли оттуда за слишком аморальное поведение. Во дворце шептались об этом на каждом углу, но под страхом смерти не смели произносить вслух причину, по которой принца отчислили.

А теперь он умудрился быть похищенным драконом. Непутевый. Но о похищении знали только принцесса, Гризельда и король. Даже королеве решено было ничего не сообщать. При объяснении суеты, беготни по этажам и бесцеремонного заглядывания во все комнаты и апартаменты ей было сказано, как, впрочем, и всем любопытным, что во дворец проник шпион. Его и разыскивали.

На «военный» совет собрались в кабинете короля, и без того толстые стены в котором были отделаны звукоизолирующими материалами.

«Хорошо, что сейчас лето», — в душе порадовалась принцесса.

Зимой в этой комнате было очень холодно, так как даже камин там отсутствовал, чтобы никто не смог подслушать ни слова, произнесенного в этом помещении, — на то он и кабинет для секретный совещаний. Ждали только принца Максимилиана, который должен был прибыть с минуту на минуту.

— Я не хочу упускать возможность быть похищенной драконом, — начала свою речь принцесса. — Поэтому предлагаю отправиться немедленно на розыски чудовища и принца, чтобы занять законное место. Обычай есть обычай. Каждая порядочная принцесса обязана быть похищенной драконом.

— А может, ну его, этот обычай, Амелинда? — лениво поинтересовался принц Максимилиан. У него совершенно не было желания тащиться, куда бы то ни было на ночь глядя, а уж тем более сражаться с драконом. Он не опасался чудища и из «Беретты», ведя огонь из двух рук «по-македонски», уложил бы его в два счета — стрелком все же он был неплохим. Но, следуя традиции, должен был сойтись с ним врукопашную. А вот этого ему совершенно не хотелось делать. Что сравнивать дракона и его? Совершенно разные весовые категории.

Но принцесса была неумолима, а король предпочитал с ней не спорить.

Максимилиану, проявившему упорство и настойчивость, все же удалось уговорить принцессу отправиться в опасное путешествие не сию же секунду, как та хотела, а с раннего утра.

Остаток ночи снова собирали чемоданы и укладывали в багажник автомобиля принца. Гризельде было велено собрать в сумку свое барахлишко, к несказанной ее радости — дракон улетел, а принц-то остался. Ее как-то мало волновало, что она тоже отравляется на розыски принца и чудища вместе со всеми, главное, что принц, для которого снова забилось ее сердце, был рядом.

Опять не обошлось без казуса — принц Максимилиан с Гризельдой отбыли, а принцесса Амелинда все бегала по дворцу, прощаясь со всеми.

Адал-Хард смахнул набежавшую слезу, стараясь, чтобы фея не заметила ее в лунном свете. Иначе что он за дракон, а уж тем более человек, принц? Почему ему никто раньше не сказал, что это дар, а не заклятье? Наверное, чтобы он научился ценить человека в себе.

— А мой кот кто? — спросил он у феи чуть дрогнувшим голосом, который все же выдал его чувства и переживания.

— Он был Мышиным принцем, — ответила та, ни на секунду не задумавшись, словно о нем и его спутнике знала все и даже немного больше.

Мышиный принц? Изумлению принца не было предела. Ну конечно, кот — это своего рода дракон для мышей. А еще и такой кот!

— Старая Мышиная королева, услыхав, что тебя одаривают подарками, запихнула малыша тебе в колыбельку, чтобы и ему перепало кое-чего. Ну вот ему и досталось…

Принц расхохотался: — Ты хочешь сказать, что в полнолуние, когда я оборачивался человеком, мой кот становился мышью?

— Не простой мышью, а королевской мышью, — вместе с ним рассмеялась фея. — С маленькой золотой коронкой на голове. Он ее шляпой прикрывает.

— А мыши и крысы, которых он якобы сожрал в пещере, где мы до этого жили? — продолжил допытываться принц. — Не мог же он их съесть по-настоящему, даже будучи котом.

— Он шутил. У вашего спутника весьма тонкое чувство юмора, и он бесконечно предан вам, ваше высочество, — фея склонила прелестную головку и прикоснулась губами к кончику носа принца.

— И он никогда не станет человеком? — спросил тот грустно.

— Никогда. Но это ему и не нужно, — ответило эфемерное создание, — ему хорошо быть и котом.

— А вы колдовать умеете? — вдруг заволновался принц, вспомнив, что он стоит на тропинке, освещаемой луной и звездами, абсолютно обнаженный, а скоро должен появиться принц, имени которого он до сих пор не знает. И будет совершенно неприлично, если тот застанет его в таком виде. А обращаться драконом, чудовищем, чтобы напугать его в темноте очередной раз, Адал-Харду не хотелось.

— Немного могу, — рассмеялась фея. Конечно, она маленькая, можно сказать даже крошечная, не мудрено, что принц засомневался в ее способностях. Но она может тоже наградить его подарком, не менее ценным, чем те, что он получил когда-то на празднике.

— Мне нужна одежда, — смущенно произнес принц.

Фея отлетела чуть в сторону, чтобы взглянуть на принца со стороны, тот стыдливо отвернулся, позволив ей смотреть лишь на его широкую спину, узкую талию, упругие ягодицы и длинные стройные ноги.

— Я подарю тебе одежду, — сказала она, закончив осмотр принца. — Но не простую, а волшебную. Все же ты мне жизнь спас, и я просто обязана ответить тебе благодарностью — одарить тебя подарком. Иначе что я за фея? Эта одежда будет оказываться на тебе всякий раз, когда ты станешь обращаться человеком. Ты можешь ее не снимать, выбрасывать, терять, забывать, но никогда больше ни перед кем ты не предстанешь обнаженным. Тебе стоит только захотеть оказаться одетым.

И фея исчезла, рассыпавшись на сотни светлячков, осветивших тропинку не хуже фонарей, о которых мечтал дракон, отправляясь навстречу принцу. Теперь от точно не заблудится в темноте. Осталось только захотеть одежду.

Адал-Хард попытался вспомнить, как был одет принц. И, о чудо, на нем появились такие же широкие штаны и безразмерный свитер. И произошло это почти вовремя — насвистывая веселую мелодию, в гору быстро поднимался принц, он был уже виден с того места, где Адал-Хард только что расстался с феей.

Завидев человека на освещенной тропинке, он остановился, чтобы отдышаться, и, схватившись рукой за грудь, прокричал: — Это все городская жизнь виновата. Прошелся немного пешком, да еще и в горку, дыхание и перехватило, а сердце так вообще готово выскочить из груди.

«Не лгал бы, — усмехнулся Адал-Хард, — бежал не останавливаясь, поэтому и запыхался. А бежал оттого, что встречи с драконом опасался, поэтому и сердце колотится от страха».

Принц приблизился к нему и негромко спросил: — Вы пришли из резиденции?

— Да, — кивнул тот в ответ.

— Страшный дракон и его не менее страшный кот там? — продолжил настороженно выяснять принц.

— Кота видел, — снова кивнул Адал-Хард. — А дракон? Не помню, не заметил, не заметил.

Он решил побыть пока в облике человека, раз теперь это возможно. Незачем пугать окружающих людей, а принца в особенности.

— Адал-Хард, — представился он и протянул руку, ожидая, что тот назовет свое имя, и не ошибся.

— Красиво и очень необычно вас назвали, — ответил принц, осторожно пожимая протянутую руку. — А мои родители не стали мудрствовать лукаво и назвали меня Фридрихом.

— Вы ошибаетесь, — улыбнулся Адал-Хард, — ваше имя не менее красиво, но главное, оно достаточно точно отражает то, кем вы должны стать, — мирный правитель. Ваш отец искренне надеется, что и при вашем правлении в стране будет спокойно и мирно, войны обойдут вас стороной. Имя для будущего короля много значит.

Он ожидал, что принц начнет оправдываться и говорить что-то в ответ, но тот громко рассмеялся:

— Да меня близко к трону не подпустят. Все меня непутевым считают. А его величество даже во сне придумывает, как так исхитриться и посадить на трон мою сестру Амелинду вместо меня. Из нее неплохой бы король получился — активна, умна, решительна. Я порой ей искренне завидую.

«Непутевый, — хмыкнул Адал-Хард и покачал головой. — Что-то в этом есть, раз я его унес вместо принцессы. Непутевый — способный оказываться не в том месте и не в то время. Но я-то как умудрился перепутать парня с девушкой?»

Принц снова остановился отдышаться, хотя они шли довольно неспешно.

Может, и не солгал, решил бывший дракон, ему тоже тяжело было без остановки махать крыльями. Вот и займутся они с принцем по утрам зарядкой и бегом для поправления здоровья…

В естественных воротах — тропинка проходила между двух островерхих скал — сгорая от нетерпения и голода, нервно прохаживался кот.

— А нельзя двигаться немного побыстрее! — закричал он мягко мурлыкающе. Начнешь сильно наезжать, могут и без ужина оставить. — Стол накрыт, все остывает.

Кот добавил в голос жалостливые нотки.

— Ну-ну, Мурчалло, — попытался успокоить его Адал-Хард. — Мы уже почти пришли. Только для тебя не станем переодеваться, а только сполоснем руки перед едой.

И только сейчас удивленный кот понял: нет больше грозного дракона, а есть прекрасный принц. Он задрал голову к небу и непонимающе взглянул на зарождающийся месяц.

— Хочешь стать Мышиным королем? — поинтересовался Адал-Хард шепотом.

Мурчалло испугано посмотрел на него. Нет, именно в данную минуту становиться мышью, пусть и королевской у него не было никакого желания. И причин на то было несколько, но главная заключалась в том, что на ужин приготовили седло барашка. Котом он бы с удовольствием его сожрал, а вот мышью — никогда.

— Славный прикид, — обиженно мяукнул рыжий хитрец, окинув Адал-Харда взглядом с ног до головы. Он даже искренне позавидовал его новым ботинкам. — А у моих сапог подошва напрочь оторвалась, — пожаловался он. — Пришлось веревкой обмотать.

— Не проблема, — усмехнулся бывший дракон и пожелал, чтобы у его кота на лапах появились новые, самые шикарные сапоги с вышивкой и загнутыми носками, а еще со шпорами, а на ушах — новехонькая бейсболка, он такую видел в клубе.

— Ты колдовать умеешь? — ахнул Мурчалло и тут же сурово потребовал: — Верни мою шляпу назад, мне это головной убор по стилю не подходит.

Пришлось удовлетворить «приказ» кота — бейсболка, действительно смешно смотрелась на его ушах, а козырек непрерывно сваливался на нос и закрывал весь обзор…

Ужин прошел в молчании — день выдался тяжелым, все устали и стремились только быстрее поесть и разойтись на отдых по своим комнатам.

Только единожды их молчание нарушил телефонный звонок. Принц извинился и покинул столовую.

— Папа звонил, — сообщил он, вернувшись.

Никто не стал уточнять, о каком папе идет речь.

— Амелинда с Максимилианом отправились на розыски меня и дракона, — продолжил он. — А где, кстати, чудовище? — вдруг вспомнил о нем принц.

— Я за него, — как ни в чем не бывало отозвался Адал-Хард.

— Это хорошо, — кивнул Фридрих. Ему нравился этот приятный мужчина, непонятно откуда появившийся. А вот с драконом встречаться совершенно не хотелось, особенно перед сном — натерпелся за день, с него хватит.

— Сколько времени потребуется принцу и принцессе, чтобы добраться до острова? — на всякий случай поинтересовался бывший дракон. Подготовиться к встрече никогда не бывает лишним.

— Папа сказал, что они отправились в поездку на автомобиле. Значит, несколько дней будут добираться до побережья, где пересядут в быстроходный катер, — принялся высчитывать принц. — Неделя — не больше.

Адал-Хард и Мурчалло переглянулись — у них есть примерно неделя отдыха, в течение которой их будут вкусно кормить, как на курорте, и никто не станет их беспокоить. А Фридрих — вполне приятная компания, когда не вопит и не падает в обморок.

— Подъем!

Адал-Хард, откинув в сторону одеяло, отчаянно тряс свернувшегося клубком кота, спавшего с ним в одной постели. Что поделать, была у того дурацкая привычка — находиться рядом с принцем даже ночью?

— У меня отпуск, — промяукал Мурчалло, перевернувшись на другой бок и снова свернувшись клубком. — И до завтрака попрошу не беспокоить. А лучше до обеда.

— У меня тоже отпуск, — ответил принц, опуская в кои веки босые ноги на пушистый ковер. — Но я не намерен провести его в постели.

— А где?

Кот соизволил вытянуться во весь рост, демонстрируя приятную округлость в районе живота — он накануне вечером нажрался от пуза, еле доплелся до кровати и, похоже, еще не все переварилось.

— На природе, — по слогам сказал Адал-Хард. — Это замечательный остров, и я желаю исследовать каждый его уголок. Ты со мной?

Мурчалло хотел возразить, что топтать новые сапоги он не намерен, но благоразумно смолчал. Знал, что независимо от его слов, принц поступит по-своему. Королевского упрямства им обоим было не занимать. Но… кот всегда уступал. Не подчинялся, а соглашался, что решение Адал-Харда было верным, а его ошибочным…

Адал-Хард был приятно удивлен, встретив в столовой принца Фридриха. Тот еще не приступил к завтраку, терпеливо дожидаясь своих гостей.

— А ваш друг, — он сделал ударение на слове «друг», — еще не проснулся?

— Проснулся, — кивнул Адал-Хард, — но так плотно поужинал, что на завтрак сил у него не осталось.

Принц отметил, что Фридрих выглядел превосходно, несмотря на то, что злоупотребил спиртным накануне, опасаясь, что в резиденцию заявится дракон. Как не пытались его успокоить, ничего не возымело действия, кроме коньяка.

— Я хотел прогуляться по острову. Не составите ли мне компанию? — спросил Адал-Хард.

— Я хотел вам предложить то же самое, — сразу же ответил Фридрих. Он безумно опасался, что его новый знакомый уйдет, а его место займет дракон. Ведь кот же был здесь и, судя по всему, был очень дружен и с первым, и со вторым. — Уже распорядился, чтобы нам собрали корзинку с провизией для пикника.

— Было бы неплохо, — радостно кивнул Адал-Хард. Он тоже подумывал взять с собой что-нибудь для перекуса, так как к обеду опасался не вернуться.

— Ваш кот с нами пойдет? — поинтересовался Фридрих осторожно.

— Куда я без него? — искренне улыбнулся в ответ Адал-Хард. Своего Мурчалло в неизвестном месте он не оставит. Да и тот не отпустит своего принца одного в неизвестное путешествие, точнее, на прогулку…

Кот лениво плелся за двумя принцами по тропинке. Он даже немного ревновал Адал-Харда к Фридриху, который что-то без умолку рассказывал о красотах здешних мест. Ему тоже было интересно послушать, но втроем на узкой тропинке они не помещались, приходилось идти друг за дружкой — Фридрих впереди, следом за ним Адал-Хард, а последним плелся Мурчалло, до которого долетали лишь обрывки фраз.

Но он уже составил свое собственное представление и об острове, и о резиденции.

Остров был небольшой, с одной единственной удобной бухточкой, которую в стародавние времена охранял хорошо укрепленный форт. Атаковать с моря резиденцию, в который короли скрывались во время народных бунтов или войн, было практически невозможно, так как она скрывалась среди неприступных скал, окружавших остров. Запасов пресной воды и еды в виде диких животных и кроликов, на острове было превеликое множество. Возьми только лук в старые времена или сейчас ружье и пойди, постреляй что-нибудь на обед…

— Мне никогда не удавалось стать первым, отсюда и прозвище «Непутевый», — долетели до Мурчалло слова Фридриха.

— А зачем нужно быть непременно первым? — спросил Алал-Хард.

— Король должен быть лучшим во всем, — снова услышал кот. Он мысленно с ним согласился. Его принц лучший среди лучших.

Адал-Хард ничего не ответил, с этим тяжело было поспорить, оставалось только любоваться местными красотами.

— Сейчас поднимемся немного в горы, — сказал Фридрих, — а там…

Коту почудилось, что он зажмурил глаза от восторга.

— Самшитовая реликтовая роща, водопады, озеро…

Мог бы и не рассказывать. Мурчалло, забыв, что у него между ушей золотая коронка, стащил свою шляпу с головы, любуясь окружающим пейзажем. Знали короли, где резиденцию строить.

Елки сменились дубами, а потом они вступили под своды старинных самшитов.

— Скоро до озера дойдем, — сказал Фридрих. — На его берегу отдохнем. Покупаемся. Вода в нем всегда теплая от бьющих подземных горячих ключей. Но это озеро непростое — на его дне лежит сундук. Если мне удастся его когда-нибудь достать, то я смогу стать сильным, красивым, умным.

Адал-Хард смотрел на его тренированное тело, красивое лицо, когда он оборачивался, на добрую улыбку. Ну, об уме он не стал бы судить, основываясь только по энциклопедическим знаниям принца, но и это тоже кое-что значит.

— Это, случаем, не ящик Пандоры? — спросил он, усмехнувшись. — Вы верите в сказки?

— Пришлось поверить. Ведь дракона я видел не во сне, а наяву. А говорящий кот в сапогах и шляпе разве не идет за нами? — ответил Фридрих.

«Придется ему помочь в поисках сундука на дне озера, — решил Адал-Хард. — Несчастный случай — я сам заставил его поверить в сказку».

Озеро возникло перед взорами гуляющих совершенно неожиданно, сразу же, как только они вышли из самшитовой рощи.

— Красотища какая! — ахнул Мурчалло, скидывая новехонькие сапоги и осторожно ступая босыми лапами по мелкому песку на берегу озера.

Адал-Хард все понял и, усмехнувшись, пожелал, чтобы, когда они пойдут назад, у кота на ногах оказались его старые поношенные сапоги.

— Предлагаю сегодня больше никуда не ходить, — сказал Фридрих, скидывая рюкзак и извлекая из него плед. — Отдохнем, позагораем, покупаемся, а вечером вернемся в резиденцию.

— Согласен, — ответил кот и буквально рухнул на песок рядом с пледом. Он больше не ходок.

Адал-Хард тоже скинул свой рюкзак и аккуратно поставил его рядом с лежащим без признаков жизни котом — в его рюкзаке находились столовые приборы пакеты с провизией. Немного постояв и посмотрев по сторонам, он принялся неспешно раздеваться, аккуратно сворачивая одежду и складывая ее на краю пледа. Погода была отличная, светило солнце, на голубом небе не было ни облачка. Почему бы не позагорать и не искупаться?

Фридрих тоже скинул с себя одежду, оставшись в одних купальных трусах. Адал-Хард с удовольствием отметил его широкие плечи, мускулистый торс, узкую талию и стройные ноги.

— Ну, я пошел искать сундук, — сказал принц и, подбежав к краю воды, сразу же нырнул с берега.

— Мурчалло, опусти лапы в воду, — предложил Адал-Хард коту, — полегчает.

— Ни за что, — ответил тот, переворачиваясь на спину и щурясь от яркого солнца. — Терпеть воду не могу. Умываюсь исключительно языком. В озеро, реку или море не полезу даже под угрозой смерти. Так что не приставай с глупыми предложениями.

Он, как фокусник, извлек откуда-то свою флейту и, вытянув губы, заиграл нежную и печальную мелодию.

Адал-Хард, улыбнувшись, ласково потрепал его по бархатистому уху и тоже пошел к озеру.

Вода и впрямь была, как парное молоко, совершенно не хотелось вылезать на берег. Адал-Хард саженками доплыл почти до середины озера, повернул обратно, а голова Фридриха все не появлялась над гладью озера. Он помнил место, откуда тот занырнул, и все время следил взглядом, но принц так и не появился на поверхности. Адал-Харду совершенно не хотелось думать, что он утонул, но нормальный человек не мог так долго находиться под водой. Заволновавшись, он заработал руками и ногами сильнее, плывя к тому месту, — нырять придется, но он совершенно не умеет это делать.

И вдруг принц вынырнул и даже не стал сразу же хватать ртом воздух.

— Как ты так можешь? — спросил Адал-Хард, подгребая к нему.

— Легко! — смеясь, ответил Фридрих. — Я занимался подводным плаванием без акваланга. Под водой могу находиться довольно долго. Не бойся, я не утону. Хотя твоя забота мне приятна.

Они и не заметили, как перешли на «ты» — просто общаются двое знакомых, которые давно знают друг друга.

Два принца вышли на берег, подождали, пока с их тел стечет вода, и лишь потом прилегли на плед, наслаждаясь вдохновенной чарующей игрой кота.

День уже клонился к вечеру, когда два принца свернули плед и вернули лужайке первозданную чистоту, убрав за собой все, что могло остаться после того, как они уйдут.

Адал-Хард с грустью и заботой посмотрел на кота, натягивающего сапоги на стертые лапы. Он легко подхватил его на руки, собираясь так нести до дома, но потом передумал — путь все-таки не близкий, а кот не такой уж и легкий, откормил он его на свою голову. Можно было обернуться драконом и за два взмаха крыльев долететь до резиденции, но не хотелось пугать Фридриха. Так по-доброму он уже к нему относиться не будет. А им на острове вместе провести придется не один день.

Недолго думая, Адал-Хард вытряхнул из своего рюкзака все, что совсем недавно туда сложил, — столовые приборы он сможет с легкостью донести до места в руках, невелика тяжесть — и затолкал на освободившееся место кота.

— Давай мне пакеты, — промяукал тот благодарно.

— Ага, — усмехнулся принц, — чтобы ты при ходьбе меня ими по голове настучал в отместку, что я напялил на тебя новые сапоги. Не выйдет. Сам донесу. Ты нам что-нибудь сыграй нежное, а лучше бодрое, чтобы идти было веселее.

Кот не стал спорить и из недр рюкзака извлек свою волшебную флейту — попросили, он исполнит, ему не тяжело…

В резиденции их снова ждал невероятно вкусный ужин — и Мурчалло, намаявшись за день, опять нажрался от пуза и отполз, идти сил не было, в прямом смысле в спальню, залечивать стертые лапы. Он хоть и кот, и заживет на нем все, как на собаке, но немного лекарств и магии все же не помешает.

Два принца уединились в библиотеке, чтобы почитать что-нибудь на сон грядущий. Фридрих выбрал нейтральную сказку о средневековых рыцарях. А вот Адал-Хард принялся искать что-нибудь о королевской фамилии. Его особенно интересовало предание, связанное с сундуком на дне озера. Расспрашивать Фридриха об этом не особенно хотелось — не рассказал сразу, уйдет от расспросов и теперь.

Не скоро, но все же ему удалось отыскать старинный фолиант с преданиями, написанный на древнем языке. Судя по всему, его не часто брали в руки в последнее время — манускрипт покрылся слоем пыли.

Но Адал-Харда это нисколько не смутило — он смахнул тряпочкой пыль, открыл фолиант и буквально с первой страницы углубился в чтение, настолько рассказы были интересными.

— И ты понимаешь, что там написано? — услышал он изумленный голос Фридриха над ухом.

— Да, — не стал лукавить Адал-Хард. Языки рождались и умирали, а он все жил, как и предрекла фея.

— Ты можешь прочесть мне, что там написано? — поинтересовался Фридрих. — Любопытно, что такого интересного написано о моих предках, что ты так увлекся чтением?

— Могу, — кивнул Адал-Хард, предлагая, присесть с ним рядом. И он хорошо поставленным голосом принялся читать вслух старинные легенды о справедливых королях, прекрасных принцессах, которых похищали жуткие драконы, а потом их избавляли из плена благородные рыцари.

— Вот откуда у сестрицы эта дурь в голове, что она просто обязана быть похищенной драконом, — протянул Фридрих. — А там про сундук на дне озера ничего не говорится?

— Мы же только начали читать книгу, — улыбнулся в ответ Адал-Хард. С каждой минутой принц ему нравился все больше и больше. И никакой он не непутевый, по крайней мере, ничего такого он не заметил, проведя с ним почти целый день. Образованный молодой человек с грамотной речью, целью в жизни. А то, что дракона испугался, так это вполне естественно. Добрый, внимательный, ведь неспроста его дракон унес — он пришел принцессу проводить в дальний путь на остров и терпеливо дожидался ее на чемоданах, пока та где-то бегала. Скорее она непутевая, а не он.

— А почему тебя из университета отчислили? — поинтересовался Адал-Хард.

— Полная глупость, — рассмеялся Фридрих. — В моем душе сломался кран с горячей водой, его перекрыли. А сантехник все не приходил и не приходил. Ну, я напросился к соседям помыться у них. Выхожу из душа в голом виде, а тут комиссия с проверкой без стука вошла. Короче, два парня лежат в своих постелях, а я посторонний в их комнате и голый. Вопли, крики, отчислили всех троих за аморальное поведение. Потом разобрались, что к чему, мои соседи сразу восстановились, а его величество мне не поверил и не пустил назад в университет, сказал, остальное образование я стану получать дома. Мне пишут письма, спрашивают, когда ждать меня назад. А мне даже ответить им нечего. Не могу же я сказать, что его величество запретил мне. Засмеют. Выдумываю разные похожие на правду причины. Я же в университетской команде по водному поло был одним из основных игроков.

«Вот еще аргументы в пользу принца — послушный сын, отличный спортсмен», — подумал о Фридрихе Адал-Хард.

Разошлись они далеко заполночь, наговорившись обо всем и условившись после завтрака снова пойти на озеро, если с утра не будет дождя. Если же погода будет пасмурной, то полезут в карстовые пещеры…

Мурчалло спал на постели принца, вытянувшись в полный рост. Он лежал на спине, животом кверху.

Адал-Хард не стал беспокоить кота, пристроившись сбоку от него, среди ночи все равно свернется в клубок, вот тогда можно будет устроиться вольготнее.

Сон не шел, хотя и находился ногами, и накупался, казалось, как только голова коснется подушки, он сразу уснет. Ан, нет. Одна мысль не давала ему покоя — зачем он сидит на острове? Чтобы прибыл благородный рыцарь, и освободил из лап дракона прекрасную принцессу, которую он не крал и которая прибудет на остров вместе с благородным рыцарем. Полная чушь. По-хорошему ему надо хватать Мурчалло и лететь, куда глаза глядят, — королевства его все равно давно уже нет. Колдовать он немного умеет, да и руками кое-что сможет сделать, прожили бы как-нибудь. Денег на домик и харчи заработал бы. Что ему даст это сражение с благородным рыцарем? Абсолютно ничего. И судя по легендам, которые он успел прочесть в манускрипте, не каждую принцессу похищал дракон. Но все они счастливо выходили замуж, рожали детей и правили государством рядом со своими венценосными супругами.

И принцесса Амелинда без него выйдет замуж за своего Максимилиана. Зачем ей это похищение?

— Я слово дал, — мяукнул Мурчалло и перевернулся на другой бок.

— Что? — не понял его принц.

— Я слово дал принцессе, что ее похитит дракон, — проворчал кот, не поворачиваясь.

— Как ты узнал, о чем я думаю? — изумился Адал-Хард.

— Я с тобой слишком долго живу, — ответил Мурчалло, вздохнув. — По твоему дыханию могу сказать, о чем ты думаешь. И я тоже немного колдовать умею. Отдыхаем и ждем принцессу.

— Она случайно не сказала тебе, зачем ей это надо? — поинтересовался принц, устраиваясь на своей кровати поудобнее.

— Сказала, очень даже сказала. Но об этом завтра, — промяукал кот. — Я спать хочу, а ты своими неправильными мыслями мне не даешь уснуть.

Адал-Хард рассмеялся, притянул к себе кота и уткнулся носом в его шерсть — ему всегда нравилось его обнимать, такого теплого и пушистого. Хорошо, когда есть такой верный и надежный друг.

— А сегодня никак нельзя? — спросил он. — Я бы сразу заснул, а так буду думать, придумывать и мешать тебе спать.

— Двух словах звучит это так — судьба, от которой не уйдешь, — отозвался Мурчалло. — Мол, если ее не похитит дракон, то принцу никогда не стать королем. Я сначала грешным делом решил, что речь идет о тебе, но сейчас мне кажется, что она говорила о Фридрихе.

— Конечно, о брате, — с готовностью отозвался Адал-Хард, — они же близнецы, родственные души. И, похоже, они отчаянно любят друг друга, — проговорил он, зевая.

Все сразу встало на свои места, и они будут сидеть на этом острове, пока не прибудет принцесса. А уж потом, когда со всем разберутся, улетят, куда глаза глядят.

Кот замурчал довольно, соглашаясь абсолютно со всем, и даже лапы у него перестали болеть.

Принцы Адал-Хард и Фридрих стали много времени проводить вместе. Они лазили по горам, еще несколько раз сходили на озеро. А когда на небе над островом повисли тучи, и мелко накрапывающий дождик зарядил с утра и, судя по всему, не собирался заканчиваться до позднего вечера, они, наконец, отправились в пещеры. Кот, неизменно следовавший за ними, закатил глаза и не смог удержаться от восторженного возгласа, когда увидел сталактиты и сталагмиты, подсвеченные разноцветными огнями, что придавало им сказочный вид.

— Эту пещеру я сам разыскал в горах, — гордо сказал Фридрих, — и сам ее расцветил, тщательно подбирая не только лампочки, но и места, где их установить, чтобы показать в наиболее выгодном свете пещеру.

— Тебе это удалось, — согласились кот с Адал-Хардом.

Только поздно вечером в тот день они выбрались на поверхность, пока все не облазили вдоль и поперек. И выход у пещеры оказался совсем не там, откуда начали свое путешествие, а на другой стороне гор.

Во время всей прогулки Фридрих весьма интересно рассказывал о происхождении карстовых пещер, наглядно подтверждая каждое сказанное им слово.

После ужина принцы снова уединились в библиотеке, а Мурчалло по обыкновению отполз в спальню.

Поначалу кот сильно ревновал Адал-Харда, но потом пришел к мысли, что его «дракон» просто наслаждался человеческим общением, которого ему достаточно долгое время не хватало. Одно дело понимать умом, а другое сердцем. И продолжал сердиться. Но когда принц заваливался среди ночи на постель, прижимая кота к себе и зарываясь носом в его шерсть, Мурчалло прощал ему все на свете.

Он и прозвище это получил за то, что сразу начинал громко мурчать и тарахтеть, когда дракон утыкался в него своим огнедышащим носом, а потом кот выпускал когти от переполнявших его чувств, за что получал несильно по лапам. Но сейчас по ночам Адал-Хард даже не просил, как обычно, только без когтей, а сильнее прижимал к себе кота. А тот жалел, что никогда не стать ему человеком, в лучшем случае, мышью…

Но и на следующий день тучи не собирались расходиться, наоборот стали более мрачными, тяжелыми, свинцовыми. Дождь усилился, появился неприятный ветер, который вздымал на море нешуточные волны. Прогулку пришлось отменить вовсе.

— Быть буре, — сказал Фридрих во время завтрака и задумчиво посмотрел в окно.

И без объяснений Адал-Харду было понятно, что тот переживал за сестру, которая уже сегодня к вечеру должна была прибыть на остров в сопровождении принца и служанки, если только не отменила свою поездку.

— Может, обойдется? — с надеждой жалобно мявкнул кот, который не переносил сырость в любом ее проявлении, будь то вода в озере или дождь.

— Не обойдется, — покачал головой Фридрих. — Западный ветер усиливается, а это всегда к буре. Помяните мое слово, будет буря с громом и молниями.

— Против стихии не попрешь, — философски отозвался кот, искренне надеясь, что уж сегодня принцы никуда не пойдут. В такую погоду его из дома не выманить ни за какие коврижки, но и оставаться одному в пустой резиденции, где вышколенные слуги гостям на глаза не попадаются без особой надобности, и переживать, как бы чего с Адал-Хардом не случилось, тоже не выход из положения. Если пойдут принцы гулять, придется шлепать по лужам за ними.

Но Алад-Хард и Фридрих благоразумно решили все же остаться дома и дожидаться вестей от принцессы. Все трое, включая на этот раз и Мурчалло, уютно расположились в зале перед весело потрескивающими дровами в камине каждый со своей книжкой — семейные легенды, написанные на старинном языке, хорошо читались на сон грядущий в полумраке библиотеке, но никак не при свете дня.

Фридрих не ошибся — во второй половине дня разразилась сильнейшая гроза. Сполохи разрывали небо и тучи, затем тонули далеко в море, следом раскаты грома сотрясали остров, а огромные волны, казалось, хотели смыть его с лица земли. Принц то и дело покидал каминный зал, чтобы поговорить по сотовому телефону. После последнего звонка он вернулся бледный и дрожащим голосом произнес:

— Их яхта терпит бедствие в нескольких милях от острова. Они послали сигнал «sos», но помощь может и не успеть.

Принц с трудом сдерживал рвущиеся наружу рыдания — он мужчина и не должен показывать свою слабость, даже если это касалось его любимой сестры.

Адал-Хард вздохнул, поднялся со своего кресла и вышел из зала, ничего не сказав.

— Куда он? — недоуменно спросил Фридрих.

— Сейчас выйдет из дома, обернется драконом и полетит спасать принцессу и всех, кто терпит бедствие вместе с ней, — невозмутимо равнодушным тоном, как само собой разумеющееся, произнес Мурчалло, мол, ему это не впервой.

— Кем? Д-драконом? — заикаясь, переспросил принц.

— Конечно, драконом, — отозвался кот. — Кем же еще?

Фридрих ему не поверил — чтобы этот вполне симпатичный, невероятно обаятельный, добрый, воспитанный парень мог быть злобным чудовищем? Никогда…

Телефонный звонок вывел его из размышлений об одном из своих гостей.

— Сейчас вас спасут, — ответил он на взволнованный голос сестры, стараясь быть спокойным. Он верил и не верил, что Адал-Хард самый настоящий дракон и действительно сможет оказать помощь терпящим бедствие…

Буря тем временем разыгралась не на шутку — она смешала небо, тучи и море в одно ревущее, грохочущее месиво.

— И как он найдет дорогу назад? — взволнованно спросил вдруг Мурчалло, прильнув к окну.

— По навигатору, — ответил принц.

— Какой у дракона навигатор? — простонал кот. Он разволновался за своего друга не на шутку. — Маяк на острове имеется?

— Маяк был, — кивнул Фридрих, нисколько не заботясь, что в данную минуту на него никто не смотрит. — Только им лет сто никто не пользовался.

— Показывай.

Кот натянул шляпу и сапоги. Он был полон решимости выйти из тепла помещения в ревущий ад за окном. Он даже прихватил зонтик. Но как только он шагнул за дверь, то мгновенно вымок до шерстинки: вода была везде — сверху, снизу, слева, справа. А ветер вывернул его зонт наизнанку, переломав мгновенно все спицы и превратив ткань в тряпочку, только чудом он не вырвал из лап кота ставшую ненужной тросточку. Мурчалло хотел откинуть в сторону то, что осталось от зонтика, но воспитание не позволяло мусорить там, где живешь.

Фридрих предусмотрительно накинул на плечи дождевик, но и его это мало спасало от всепроникающего дождя, а ветер не давал удерживать полы и заливал его снизу водой из луж…

Старинной постройки каменный маяк возвышался на отвесной скале недалеко от того пляжика, куда они приземлились в своей прилет на остров. Тяжелая кованая дверь поддалась с огромным трудом. За ней начиналась бесконечно длинная винтовая лестница с деревянными насквозь прогнившими ступенями.

— Не ходи, — закричал истерично кот, когда одна из них проломилась под Фридрихом. — Не хватало, чтобы ты свалился и свернул себе шею.

— Ничего со мной не случится, — фыркнул принц, но постарался ступать осторожнее. — Тебе без меня не справиться. Не известно, работает наверху электрический фонарь, или придется разжигать по старинке огонь. А я, между прочим, зажигалку прихватил.

Мурчалло обиженно согласился, о том, как зажигать фонарь на маяке, он не подумал, с его драконом таких проблем никогда не существовало — какими бы мокрыми не были дрова, стоило тому пыхнуть на них, костер и готов.

Понятное дело, электричества на старом маяке не было, а дрова, предназначенные для разведения огня, сгнили и превратились в труху.

Недолго думая и совершенно не заботясь, как они будут спускаться вниз, Фридрих принялся выламывать ступени те, что поцелее, чтобы из них развести костер — ведь дракон улетел, чтобы спасти его сестру. И теперь во время жестокого шторма свет маяка на скале будет знаком провидения, благоволением судьбы и спасением.

И только когда огромная темная тень мелькнула перед маяком, принц с котом, подкинув еще немного дров в огонь, поспешили на берег, где вполне возможно тоже потребуется их помощь.

Накренившуюся на левый борт яхту, смахивающую на небольшой корабль, среди бушующих волн дракон рассмотрел не сразу. Он бы пролетел мимо, если бы не очередная вспышка молнии, заставившая его метнуться в сторону. Он слегка изменил курс и сразу заметил неуправляемую яхту, которую словно игрушку швыряло то влево, то вправо, то кружило на месте.

Спикировав вниз, дракон, не разбираясь, схватил первого попавшегося человека, метавшегося по борту. А потом его обуял ужас — вокруг только бушующее море — куда лететь, непонятно. Адал-Хард поднялся выше, почти к самым тучам, но острова не увидел.

И вдруг… Он полетел на едва заметный огонек, сделал вираж над ним, убедившись, что тот ни миф и не мираж, а старый маяк на острове. Лишь тогда он снизился, как можно дальше от линии прибоя, и бережно опустил человека на песок. Это оказался принц Максимилиан.

— Где девушки? — прорычал дракон.

Принц нисколько не испугался грозного рыка.

— Они на нижней палубе, — прокричал он в ответ сквозь воющий ветер и раскаты грома. — Двери туда заклинило. Я не смог им помочь выбраться наружу. Может, вам удастся.

Дракон выпустил струю огня и снова взмыл к свинцовым тучам.

Яхта накренилась еще сильнее, и теперь стало видно в огненных сполохах, что ее словно тисками сжимают щупальца огромного спрута.

Страха не было. Дракон взревел и кинулся на чудовище в атаку, выпуская длинные огненные струи и пытаясь заставить отступить того. На какое-то мгновение гигантский спрут ослабил смертельную хватку и исчез под водой, но Адал-Хард из книжек знал, что это ненадолго, только, чтобы собраться с силами.

И снова спикировав к яхте, дракон, как лазером, огненной струей разрезал перекошенную дверь, за которой остались отрезанные от спасения принцесса и ее служанка. Он быстро обернулся человеком, мысленно поблагодарив фею за щедрый подарок. Первой ему попалась Гризельда. Принц схватил ее за руку и потащил наверх, на палубе он снова обернулся драконом и взмыл к грохочущим небесам, ища глазами спасительный огонек. Когда все закончится, он обязательно выскажет свою признательность тем, кто его зажег.

Дракон спешил, на яхте оставалась еще принцесса. У принца Максимилиана он позже поинтересуется, куда делась команда. Или на таких современных кораблях можно обходиться и без нее?

Адал-Хард опасался, что пока он спасал Гризельду, гигантский спрут снова напал на яхту и утянул ее под воду вместе со своей добычей, прекрасной принцессой Амелиндой. Но девушка оказалась не так проста, как ему показалось на первый взгляд, и без хрена и горчицы ее даже морскому дьяволу не сожрать — она вполне самостоятельно выбралась на палубу и, схватив невероятного размера пожарный топор, пыталась перерубить толстые щупальца, которые никак не хотели оставить яхту в покое.

Не снижая скорости, на бреющем полете Дракон подхватил принцессу, как была, прямо вместе с топором и рванул было наверх, но сил почти не осталось — кожистые крылья едва смогли поднять его над волнами.

— Меня несет дракон! — услышал он почти боевой клич.

«Как хотела», — попытался улыбнуться Адал-Хард своей звериной мордой.

Еще взмах уставшими крыльями, еще…

«Дотянуть бы до пляжа», — подумал он.

Но не дотянул, рухнув на мелководье, толкнув принцессу когтистыми лапами, чтобы на берег ее вынесла волна. Он так и не понял, исчезнув в пучине, что за его тонкий кончик длинного и гибкого хвоста зацепилось щупальцем чудовище.

— Нет! — завопил Мурчалло, увидев, как море поглотило дракона. Он скинул насквозь промокшие сапоги и шляпу, поля которой обвисли и потеряли былой залихватский вид, а перо вообще пропало, и кинулся в море. Но высокая волна безжалостно отшвырнула его на берег. Кот снова кинулся в воду, и опять волна не дала ему пойти на помощь своему другу. Он продолжил кидаться в море с упорством обреченного на смерть, но оно никак не желало принимать его жертву.

Обессиливший от борьбы с волнами кот упал на песок и тихо завыл, совершенно не стесняясь людей и не беспокоясь, как он выглядит в их глазах. Ему казалось, что в своем горе он одинок, и никому нет дела до исчезнувшего в волнах его друга.

— Сделай хоть что-нибудь! — прокричала принцесса, обращаясь к своему жениху.

Тот тоже попытался кинуться в воду на помощь дракону, но и его жертву море не приняло. Максимилиан опустился на песок рядом с котом, чтобы хоть как-то утешить того.

И когда мимо них в черном гидрокостюме с аквалангом за плечами и с топором в руках ластами прошлепал Фридрих, Мурчалло рассеянно подумал, что принц тоже приколдовывает.

— Не плачь, — попросила Гризельда, присаживаясь рядом с принцем и котом. Она сама ревела чуть ли не в голос, настолько ей было жалко дракона, — мы справим тебе новые сапоги и шляпу с пером.

Мурчалло кивнул несколько раз, а потом извлек флейту и заиграл самую прекрасную и грустную мелодию на свете, только в это раз он не желал никого очаровывать.

Минуты тянулись бесконечно долго, но ни принца, ни дракона море назад не отдавало. А потом вдруг все стихло, и только флейта по-прежнему грустно пела.

— Смотрите, — тихо сказала принцесса и показала рукой в освещенное восходящим солнцем в алый цвет море, где появился бурун, а потом еще и еще, словно в том месте происходила нешуточная борьба не на жизнь, а на смерть.

И опять все стихло…

Казалось, что море уже никогда не вернет обоих принцев.

Но вдруг над морской поверхностью появилась голова Фридриха, он брел, покачиваясь, и тащил за собой что-то тяжелое.

Максимилиан, подскочив, кинулся ему на помощь, а за ним и Амелинда, Гризельда и Мурчалло. Только кот больше мешал, чем помогал. С большим трудом им удалось вытащить на берег бездыханное тело дракона, кожистые крылья которого были переломаны и изодраны.

Максимилиан сразу же принялся оказывать первую помощь утопающему, а Фридрих попытался сделать дыхание изо рта в рот без всякого отвращения и страха, только у него ничего не получилось — драконья пасть была несколько великовата. Принцесса со служанкой тоже прыгали на груди у дракона, пытаясь заставить биться его сердце.

И только кот негромко выл, бегая и суетясь возле людей.

— Цыц! — рявкнула на него Амелинда совсем не по-королевски. — Пой или играй, — приказала она, только что-нибудь заводное.

И кот заиграл — он смешно подпрыгивал на задних лапах и извлекал из своей волшебной флейты невероятно веселую мелодию, которую обожал Адал-Хард.

И дракон его услышал… Он, закашлялся, выплюнул фонтаном всю воду, которой наглотался, борясь под водой со спрутом, а потом его тело как-то съежилось, уменьшилось, и он превратился в израненного, но живого человека.

— С моей груди слезьте, — попросил он девушек. А потом сел и грустно улыбнулся, — Доставил я вам хлопот. Если бы не Фридрих… Его удар топором в голову спрута, последнее что я помню, был, похоже, решающим…

— Жив! — промяукал радостно Мурчалло, кидаясь к Адал-Харду и тыкаясь ему в губы своим мокрым кошачьим носом, не давая договорить. В эту минуту он особенно жалел, что не может стать человеком.

— Тише ты, неугомонный, — потупился принц от такой кошачьей нежности. Он и сам бы прижал его к себе, если бы смог, но переломанные руки не давали.

Адал-Харду помогли подняться на ноги и, поддерживая с двух сторон, с предосторожностями повели в резиденцию по тропинке.

— Сбылось пророчество, — негромко сказала принцесса, обнимая Фридриха за талию.

— О чем ты? — не сразу понял тот ее.

— Чтобы стать королем, тебе надо было совершить подвиг — победить чудовище. И ты его совершил. Он войдет в анналы нашей семьи, — с пафосом произнесла девушка.

— Но я не убил его, — попытался возразить ей принц. — Он жив, правда, не совсем здоров, но он поправится. Мурчалло придется некоторое время покормить его из ложечки. Но я, думаю, он будет не против.

— Кто из них? — лукаво улыбнулась принцесса.

— Оба, — отозвались Адал-Хард с котом в унисон.

— Не о драконе речь, — серьезно сказала Амелинда. — О морском чудовище, которого ты победил.

— Я еще раз перечитаю легенду, — согласился Фридрих. А ведь и вправду, все сходится — они с котом зажгли спасительный огонь на маяке, а потом он кинулся спасать уже спасителя своей любимой сестры. Больше было некому. Повезло, что в маленьком гроте он хранил гидрокостюм и акваланг — все разыскивал волшебный ящик по ночам, чтобы не засмеяли. А оно вон как обернулось, и стал он вмиг и сильным, и красивым, и умным. Надо уговорить его величество, чтобы разрешил в университет вернуться. Сейчас у него получится, во всяком случае, Амелинда заступится, а к ее слову король прислушивается.

Принц вдруг неожиданно рассмеялся. Нет, теперь он сам за себя постоит, и слова нужные подберет, чтобы объяснить, что будущему правителю университетское образование весьма необходимо. А Амелинда будет счастлива с Максимианом, он хоть и не спас ее из лап дракона, но честно пытался, без обмана. Не каждый бы решился плыть по морю в такую бурю, для этого тоже определенное мужество надо. К тому же он любит принцессу, готов потакать любым ее капризам, но в разумных пределах.

— Кому пришла в голову идея зажечь огонь на старом маяке? — поинтересовался как-то за ужином Адал-Хард. — Без этой путеводной звезды мне не удалось бы спасти с яхты терпящих бедствие.

— Ему, — Фридрих указал на Мурчалло, который даже за столом теперь не снимал новую-старую шляпу с великолепным белым страусиным пером, которую удалось разыскать среди бабушкиных вещей в старинном сундуке. Ему еще предлагали боа, но он отказался, но на всякий случай припрятал красивую вещицу среди своего барахлишка.

— Но зажег он, — кот ткнул лапой в сторону Фридриха. — Мне и в голову не пришло захватить бензиновую зажигалку, а потом выламывать ступени, чтобы запалить костер.

— Постойте, — удивился Адал-Хард, — а как вы потом спустились вниз?

— Это отдельная история, — усмехнулся Фридрих, — и рассказывать ее надо не за ужином между делом, а, уютно расположившись в креслах в каминном зале с бокалом шерри в руках. Причем рассказчиком в данном случае должен выступать именно Мурчалло, так как я просидел большей частью, отвернувшись от него и с закрытыми глазами. И что конкретно происходило за моей спиной, то мне не ведомо.

Компания в полном составе продолжала проводить дни на острове. Ну, во-первых, выбраться с него было не на чем, пока его величество не пришлет другую яхту или вертолет, а во-вторых ни у кого даже не возникло мысли бросить их спасителя «зализывать» раны и ждать выздоровления в одиночестве. Кот был не в счет. А слуги и подавно.

Днем старались гулять, но недолго и недалеко. А по вечерам после ужина собирались в библиотеке, где Адал-Хард переводил с забытого языка древние манускрипты. Мурчалло же, каким бы сытым он не был, не уходил теперь в спальню. Он неизменно устраивался на коленях у принца и переворачивал страницы книги — приятно чувствовать себя нужным…

— Просим, просим, — захлопали все в ладоши, обращаясь к коту.

Тот смутился, наверное, покраснел, вот только его румянец на мохнатых щеках заметен не был, и неожиданно согласился рассказать, что произошло на самом деле, и как они довольно быстро с Фридрихом оказались на берегу.

— Вообще-то я не кот, — промяукал Мурчалло.

— Если не кот, то кто? — совершенно искренне удивилась Гризельда. Она сколько помнила его, тот всегда был котом.

— Мышь, — пожал плечами Мурчалло. — Маленькая королевская мышь.

— Не верю, — покачала головой Амелинда. — Чтобы ты и мышь? Не верю, — повторила она снова.

— Чтобы не быть голословным, — кот скинул сапоги, на стол перед собой положил свою шляпу и тут же обратился маленькой мышкой, с крошечной коронкой на голове.

Немедленно поднялся сумасшедший переполох — девушки истерично завизжали и с ногами забрались на обеденный стол, невесть откуда возникшая охрана с ружьями наперевес направила их на источник переполоха.

— Ну вот, я же говорил, — на стуле снова возник невозмутимый Мурчалло. — Правильно, я должен был стать львом, как только достиг бы совершеннолетия. Лев и дракон славно бы смотрелись в паре.

— Не надо, — твердо сказал Адал-Хард. — Эту тему мы обсуждать не будем. Мне достаточно того, что кот занимает почти всю мою постель.

— Да ладно, только половину, — попытался возмутиться несправедливо обвиненный Мурчалло. — Так вот. Из меня получился почему-то драконий кот. Ну, кот, так кот, я и не возмущался. Мне даже нравилось — кота и приласкают, и за ушком почешут, и сливок в миску нальют. А льва бы боялись, как мышку…

— Хорошо, про кота мы все знаем, — согласилась принцесса, ей не терпелось услышать, как все же они спустились с башни на берег, после того, как спалили почти все ступени. — А что же все же произошло на маяке?

— Ничего особенного, — продолжил кот, уютно расположившись в кресле перед ярко горящим камином со стаканом молока в лапе. Что ни говори, а тепло он любил. — Я попросил Фридриха отвернуться, закрыть глаза и заткнуть уши. А потом заиграл на своей флейте. Прибежали и прилетели мыши со всей округи…

— Прилетели? — не поверила своим ушам Гризельда.

— Конечно, — кивнул кот. — Летучие мыши прилетели, им так проще. Я им приказал быстро найти веревку и сплести лестницу, да покрепче.

— Приказал? — теперь удивилась Амелинда.

— Он может, — невозмутимо изрек Адал-Хард. — Иногда за его приказы хочется настучать ему по ушам, но не могу, он мой друг.

— Буквально спустя полчаса мы уже сползли на берег, — продолжил Фридрих. — Ну и страху я натерпелся, спускаясь по этой веревочной лестнице…

— Зря боялся, — мявкнул Мурчалло, — та лестница льва или слона могла выдержать, да и к скале она была прочно прикреплена. Я в своих подданных уверен.

— Подданных?!

Теперь рассмеялись все. А кот расплылся в улыбке, довольный произведенным эффектом. И, пожалуй, впервые ему не было стыдно, что он не кот, а мышь. Мышь…

Спустя некоторое время.

— Вот скажи, пожалуйста, — возмущался огромный рыжий кот, расхаживая из угла в угол в небольшой комнате студенческого общежития, — зачем тебе надо было поступать в этот университет? Разве о такой жизни я мечтал?

Он мог бы и не спрашивать. И так все знал. Его величество разрешил вернуться Фридриху к занятиям, если за ним будет приглядывать Адал-Хард. Только так и не иначе. И бывшему дракону пришлось экстерном сдавать экзамены, чтобы его тоже зачислили на четвертый курс туда, где учился Фридрих. В сущности, ему это было несложно — он долго жил, много знал, посидел пару вечеров в библиотеке и все — студенческая жизнь, как у многих юношей его возраста. Только коту вот делать в общежитии было совершенно нечего, в сапогах и тех не походишь, а о шляпе так вообще говорить не приходилось.

— Потерпи, — Адал-Хард обнял Мурчалло. — Потерпи всего-то пару годков, — попросил он его. — Мы дольше терпели. Я получу диплом и заживем.

— Обещаешь? — кот заглянул в глаза принца.

Тот кивнул — своему коту он мог пообещать все, что угодно, и обязательно выполнить.

— Как скажешь, так и будет, — сказал Адал-Хард.

— Ой, врешь, — покачал головой Мурчалло. Он тоже долго жил рядом с принцем и прекрасно изучил все его повадки. Нет, конечно, он выполнит все, что пообещал, но вопрос «как» всегда оставался открытым.

— Захочешь странствовать, пойдем странствовать, — продолжил Адал-Хард. — Захочешь осесть, осядем. Захочешь жить во дворце, найдем подходящий дворец. Для тебя я все сделаю.

— Только после того, как все сделаешь для Фридриха, — вдруг вырвалось у кота.

Принц рассмеялся и крепко прижал к себе Мурчалло.

— Ревнуешь?

Тот отрицательно замотал головой.

— Ревнуешь, — вздохнул Адал-Хард. — Я вижу. Я бы тоже ревновал. Но поверь, я тебя давно знаю и ни на кого не променяю. А Фридрих — это совсем другое. Я даже не могу объяснить, что. Он словно третья часть моей души. И поверь, это совсем другая история.

Кот тоже вздохнул. Он слушал и не слушал своего дракона. Пока его не гонят из постели, он верит принцу, но лишь попросят освободить ее, сразу станет бороться всеми когтями за нагретое место. Он единожды захотел и попробовал стать человеком, и у него почти получилось. Попробует еще. Человеком он будет только рядом с Адал-Хардом, как бы сложно ему не пришлось…

А пока принцы были на занятиях, кот играл на флейте. Та пела грустно и печально о любви, и, её заслышав, все общежитские мыши сбегались к нему под двери и всхлипывали от нахлынувших чувств. В этот момент для своего кота они были готовы на все, даже порвать в клочья других общежитских котов…

Адал-Хард прос­нулся от до­воль­но ощу­тимо­го тыч­ка в бок под са­мые реб­ра. По­нача­лу он ни­чего не по­нял — за­сыпал в сво­ей пос­те­ли один, это он хо­рошо пом­нил, а те­перь что-то ле­вое пых­тит в пос­те­ли спра­ва. Принц да­же не по­пытал­ся от­крыть гла­за, что­бы рас­смот­реть, кто так наг­ло за­нял часть его кро­вати, все рав­но не по­лучи­лось бы — он са­мым чес­тным об­ра­зом без вся­кого об­ма­на вче­ра нап­раз­дно­вал­ся на свадь­бе прин­ца Фрид­ри­ха.

А еще он пом­нил, что на­кану­не у не­го сос­то­ял­ся до­воль­но не­лицеп­ри­ят­ный раз­го­вор с Мур­чалло. Принц пы­тал­ся объ­яс­нить ко­ту дос­тупны­ми сло­вами, что приш­ло вре­мя, ког­да сле­ду­ет по­кинуть гос­тепри­им­ный дво­рец. Не мо­жет он боль­ше ос­та­вать­ся при­живаль­щи­ком, да и вско­ре за­мет­но ста­нет, что внеш­не Адал-Хард не ме­ня­ет­ся. Вре­мя идет, а он по-преж­не­му все та­кой же строй­ный, как ки­парис, и мо­лодой.

Па­рой дней ра­нее он слу­чай­но под­слу­шал в биб­ли­оте­ке раз­го­вор од­ной из фрей­лин прин­цессы с из­вес­тной ба­лери­ной ко­ролев­ско­го те­ат­ра, час­то кру­тив­шей­ся во двор­це. Что они де­лали в по­меще­нии, где кро­ме книг ни­чего боль­ше не бы­ло, и где он пря­тал­ся за тя­желой бар­хатной порть­ерой от на­до­ед­ли­вых воп­ро­сов, ос­та­валось за­гад­кой?

— У Адал-Хар­да пот­ря­са­юще кра­сивые но­ги, — ска­зала фрей­ли­на.

«И все?» — хо­тел спро­сить принц и, вый­дя из сво­его ук­ры­тия, по­ин­те­ресо­вать­ся, как ей уда­лось рас­смот­реть его но­ги, ес­ли он все вре­мя был в брю­ках, но не ус­пел, его про­дол­жи­ли об­суждать даль­ше.

— У не­го не толь­ко пот­ря­са­юще кра­сивые ко­неч­ности, — вто­рила ей ба­лери­на, том­но вздох­нув, — но и торс, ан­фас и про­филь. Ожив­шая гре­чес­кая ста­туя. Та­кой та­лант нель­зя за­рывать в зем­лю. Его на­до лю­дям по­казы­вать.

Фрей­ли­на гром­ко стук­ну­ла ве­ером, зак­ры­вая его.

— Не сов­сем вер­ное срав­не­ние с гре­чес­кой ста­ту­ей, — ус­мехну­лась она. — Они ста­тич­ны, а Адал-Хард жи­вой. Каж­дый его жест нас­толь­ко плас­ти­чен и вы­рази­телен — это не сло­во, ска­зан­ное в прос­то­те. А дви­га­ет­ся он так, буд­то а­эд гек­за­мет­ром эпос вы­водит. При­рож­денное ак­терс­тво. Вот что на­до лю­дям по­казы­вать. Он мог стать весь­ма по­пуляр­ным ар­тистом с его внеш­ни­ми дан­ны­ми.

«А еще я умею петь, тан­це­вать, сти­хи дек­ла­миро­вать и на му­зыкаль­ных инс­тру­мен­тах иг­рать», — до­бавил про се­бя принц. Он вдруг по­нял, осоз­нал, что хо­чет иг­рать в эту иг­ру. Его Джо­кер, си­дев­ший до это­го ти­хо внут­ри, не­ожи­дан­но ткнул в реб­ра и ско­ман­до­вал: — Раз не стал ко­ролем, стань ли­цеде­ем. Сце­на прос­то соз­да­на для те­бя.

Адал-Хард сло­во в сло­во пе­рес­ка­зал ус­лы­шан­ное ко­ту в на­деж­де, что тот под­держит его не­ожи­дан­но воз­никшее же­лание от­пра­вить­ся в слав­ный го­род Бре­мен, а по до­роге да­вать спек­такли и кон­церты.

Мур­чалло оки­нул его кри­тичес­ким взгля­дом с ног до го­ловы, пы­та­ясь по­нять, нас­коль­ко пра­вы бы­ли жен­щи­ны.

— Гре­чес­кие ста­туи соз­да­вались не для мир­ской су­еты, — мно­гоз­на­читель­но из­рек он, по­цокав язы­ком, да­вая по­нять, что с фрей­ли­ной и ба­лери­ной он сог­ла­сен, но ни­куда с на­сижен­но­го мес­та ухо­дить не со­бира­ет­ся.

Они пов­здо­рили, кот оби­дел­ся и де­монс­тра­тив­но пе­рес­тал с прин­цем раз­го­вари­вать, при этом ис­крен­не на­де­ясь, что тот пер­вый про­тянет ру­ку в знак при­мире­ния, а он вло­жит в нее свою ла­пу. Так бы­ло всег­да. Они дав­но жи­ли бок о бок, и де­лить им бы­ло не­чего.

Но толь­ко не в этот раз. Да­же за сва­деб­ным сто­лом они си­дели в раз­ных мес­тах. Адал-Хард был грус­тным, мол­ча­ливым, мно­го пил. А ког­да на­чались тан­цы, он хва­танул пол­ный бо­кал ви­на и ушел к се­бе, не до­жида­ясь фей­ер­верков…

— Я го­тов от­пра­вить­ся с то­бой в слав­ный воль­ный го­род Бре­мен, — раз­дался над ухом прин­ца зна­комый го­лос с мя­ука­ющи­ми нот­ка­ми.

Адал-Хард, улыб­нувшись, при­от­крыл один глаз и… от­пря­нул в ужа­се от ры­жево­лосо­го пар­ня, раз­го­вари­ва­юще­го го­лосом его ко­та.

— Ты кто? — спро­сил он изум­ленно. Хмель и сон, как ру­кой, сня­ло.

— Вче­ра был Мур­чалло, — от­ве­тил тот с наг­лой улыб­кой. — А что не по­хож?

— Не очень, — по­качал го­ловой принц.

— А мне ка­залось, что впол­не да­же по­хож.

Па­рень гра­ци­оз­ным ко­шачь­им дви­жени­ем спрыг­нул с кро­вати и по­дошел к шка­фу с ог­ромным зер­ка­лом. Он нак­ло­нил го­лову сна­чала вле­во, за­тем впра­во, рас­смат­ри­вая се­бя. За­тем по­вер­нулся к Адал-Хар­ду, так ни­чего и не уви­дев по­доз­ри­тель­но­го.

— Рот нем­но­го боль­ше­ват, — из­рек он, — а так впол­не да­же слав­но по­лучил­ся.

— Мур­чалло, это, прав­да, ты? — ос­то­рож­но по­ин­те­ресо­вал­ся принц.

— Я. Я, боль­ше не­кому, — от­ве­тил па­рень, сно­ва по-ко­шачьи ны­ряя Алад-Хар­ду под бок. — Я тут, по­ка дул­ся на те­бя, меж­ду де­лом по­думал, что те­бе на­пар­ник по­надо­бит­ся в тво­их те­ат­раль­ных пос­та­нов­ках. А я, как и ты, то­же и на инс­тру­мен­тах раз­ных иг­рать мо­гу, и петь, и тан­це­вать. Кста­ти и ко­том­ку уже соб­рал. И пред­ла­гаю, по­ка нас не хва­тились, сва­лить ти­хо по-ан­глий­ски. А то уго­вари­вать нач­нут ос­тать­ся. А мы от­ка­зать не смо­жем.

Принц не стал спо­рить и воз­ра­жать, сам ведь пер­вый пред­ло­жил, и по­ка Мур­чалло не пе­реду­мал, нас­ко­ро умыл­ся и при­гото­вил­ся к бегс­тву из двор­ца — не вы­пус­тят че­рез во­рота, тог­да они по ста­рин­ке дра­коном по воз­ду­ху…

Адал-Хард прос­нулся от до­воль­но ощу­тимо­го тыч­ка в бок под са­мые реб­ра. По­нача­лу он ни­чего не по­нял — за­сыпал в сво­ей пос­те­ли один, это он хо­рошо пом­нил, а те­перь что-то ле­вое пых­тит в пос­те­ли спра­ва. Принц да­же не по­пытал­ся от­крыть гла­за, что­бы рас­смот­реть, кто так наг­ло за­нял часть его кро­вати, все рав­но не по­лучи­лось бы — он са­мым чес­тным об­ра­зом без вся­кого об­ма­на вче­ра нап­раз­дно­вал­ся на свадь­бе прин­ца Фрид­ри­ха.

А еще он пом­нил, что на­кану­не у не­го сос­то­ял­ся до­воль­но не­лицеп­ри­ят­ный раз­го­вор с Мур­чалло. Принц пы­тал­ся объ­яс­нить ко­ту дос­тупны­ми сло­вами, что приш­ло вре­мя, ког­да сле­ду­ет по­кинуть гос­тепри­им­ный дво­рец. Не мо­жет он боль­ше ос­та­вать­ся при­живаль­щи­ком, да и вско­ре за­мет­но ста­нет, что внеш­не Адал-Хард не ме­ня­ет­ся. Вре­мя идет, а он по-преж­не­му все та­кой же строй­ный, как ки­парис, и мо­лодой.

Па­рой дней ра­нее он слу­чай­но под­слу­шал в биб­ли­оте­ке раз­го­вор од­ной из фрей­лин прин­цессы с из­вес­тной ба­лери­ной ко­ролев­ско­го те­ат­ра, час­то кру­тив­шей­ся во двор­це. Что они де­лали в по­меще­нии, где кро­ме книг ни­чего боль­ше не бы­ло, и где он пря­тал­ся за тя­желой бар­хатной порть­ерой от на­до­ед­ли­вых воп­ро­сов, ос­та­валось за­гад­кой?

— У Адал-Хар­да пот­ря­са­юще кра­сивые но­ги, — ска­зала фрей­ли­на.

«И все?» — хо­тел спро­сить принц и, вый­дя из сво­его ук­ры­тия, по­ин­те­ресо­вать­ся, как ей уда­лось рас­смот­реть его но­ги, ес­ли он все вре­мя был в брю­ках, но не ус­пел, его про­дол­жи­ли об­суждать даль­ше.

— У не­го не толь­ко пот­ря­са­юще кра­сивые ко­неч­ности, — вто­рила ей ба­лери­на, том­но вздох­нув, — но и торс, ан­фас и про­филь. Ожив­шая гре­чес­кая ста­туя. Та­кой та­лант нель­зя за­рывать в зем­лю. Его на­до лю­дям по­казы­вать.

Фрей­ли­на гром­ко стук­ну­ла ве­ером, зак­ры­вая его.

— Не сов­сем вер­ное срав­не­ние с гре­чес­кой ста­ту­ей, — ус­мехну­лась она. — Они ста­тич­ны, а Адал-Хард жи­вой. Каж­дый его жест нас­толь­ко плас­ти­чен и вы­рази­телен — это не сло­во, ска­зан­ное в прос­то­те. А дви­га­ет­ся он так, буд­то а­эд гек­за­мет­ром эпос вы­водит. При­рож­денное ак­терс­тво. Вот что на­до лю­дям по­казы­вать. Он мог стать весь­ма по­пуляр­ным ар­тистом с его внеш­ни­ми дан­ны­ми.

«А еще я умею петь, тан­це­вать, сти­хи дек­ла­миро­вать и на му­зыкаль­ных инс­тру­мен­тах иг­рать», — до­бавил про се­бя принц. Он вдруг по­нял, осоз­нал, что хо­чет иг­рать в эту иг­ру. Его Джо­кер, си­дев­ший до это­го ти­хо внут­ри, не­ожи­дан­но ткнул в реб­ра и ско­ман­до­вал: — Раз не стал ко­ролем, стань ли­цеде­ем. Сце­на прос­то соз­да­на для те­бя.

Адал-Хард сло­во в сло­во пе­рес­ка­зал ус­лы­шан­ное ко­ту в на­деж­де, что тот под­держит его не­ожи­дан­но воз­никшее же­лание от­пра­вить­ся в слав­ный го­род Бре­мен, а по до­роге да­вать спек­такли и кон­церты.

Мур­чалло оки­нул его кри­тичес­ким взгля­дом с ног до го­ловы, пы­та­ясь по­нять, нас­коль­ко пра­вы бы­ли жен­щи­ны.

— Гре­чес­кие ста­туи соз­да­вались не для мир­ской су­еты, — мно­гоз­на­читель­но из­рек он, по­цокав язы­ком, да­вая по­нять, что с фрей­ли­ной и ба­лери­ной он сог­ла­сен, но ни­куда с на­сижен­но­го мес­та ухо­дить не со­бира­ет­ся.

Они пов­здо­рили, кот оби­дел­ся и де­монс­тра­тив­но пе­рес­тал с прин­цем раз­го­вари­вать, при этом ис­крен­не на­де­ясь, что тот пер­вый про­тянет ру­ку в знак при­мире­ния, а он вло­жит в нее свою ла­пу. Так бы­ло всег­да. Они дав­но жи­ли бок о бок, и де­лить им бы­ло не­чего.

Но толь­ко не в этот раз. Да­же за сва­деб­ным сто­лом они си­дели в раз­ных мес­тах. Адал-Хард был грус­тным, мол­ча­ливым, мно­го пил. А ког­да на­чались тан­цы, он хва­танул пол­ный бо­кал ви­на и ушел к се­бе, не до­жида­ясь фей­ер­верков…

— Я го­тов от­пра­вить­ся с то­бой в слав­ный воль­ный го­род Бре­мен, — раз­дался над ухом прин­ца зна­комый го­лос с мя­ука­ющи­ми нот­ка­ми.

Адал-Хард, улыб­нувшись, при­от­крыл один глаз и… от­пря­нул в ужа­се от ры­жево­лосо­го пар­ня, раз­го­вари­ва­юще­го го­лосом его ко­та.

— Ты кто? — спро­сил он изум­ленно. Хмель и сон, как ру­кой, сня­ло.

— Вче­ра был Мур­чалло, — от­ве­тил тот с наг­лой улыб­кой. — А что не по­хож?

— Не очень, — по­качал го­ловой принц.

— А мне ка­залось, что впол­не да­же по­хож.

Па­рень гра­ци­оз­ным ко­шачь­им дви­жени­ем спрыг­нул с кро­вати и по­дошел к шка­фу с ог­ромным зер­ка­лом. Он нак­ло­нил го­лову сна­чала вле­во, за­тем впра­во, рас­смат­ри­вая се­бя. За­тем по­вер­нулся к Адал-Хар­ду, так ни­чего и не уви­дев по­доз­ри­тель­но­го.

— Рот нем­но­го боль­ше­ват, — из­рек он, — а так впол­не да­же слав­но по­лучил­ся.

— Мур­чалло, это, прав­да, ты? — ос­то­рож­но по­ин­те­ресо­вал­ся принц.

— Я. Я, боль­ше не­кому, — от­ве­тил па­рень, сно­ва по-ко­шачьи ны­ряя Алад-Хар­ду под бок. — Я тут, по­ка дул­ся на те­бя, меж­ду де­лом по­думал, что те­бе на­пар­ник по­надо­бит­ся в тво­их те­ат­раль­ных пос­та­нов­ках. А я, как и ты, то­же и на инс­тру­мен­тах раз­ных иг­рать мо­гу, и петь, и тан­це­вать. Кста­ти и ко­том­ку уже соб­рал. И пред­ла­гаю, по­ка нас не хва­тились, сва­лить ти­хо по-ан­глий­ски. А то уго­вари­вать нач­нут ос­тать­ся. А мы от­ка­зать не смо­жем.

Принц не стал спо­рить и воз­ра­жать, сам ведь пер­вый пред­ло­жил, и по­ка Мур­чалло не пе­реду­мал, нас­ко­ро умыл­ся и при­гото­вил­ся к бегс­тву из двор­ца — не вы­пус­тят че­рез во­рота, тог­да они по ста­рин­ке дра­коном по воз­ду­ху…

Их пер­вым спек­таклем на пу­ти к сла­ве, ко­торый они да­ли в не­боль­шом го­родиш­ке, стал «Ро­мео и Джуль­ет­та».

Мур­чалло иг­рал Джуль­ет­ту. Он был в уда­ре — од­на сплош­ная эмо­ция. Адал-Хард со сво­им Ро­мео нес­коль­ко блед­но­вато смот­релся ря­дом с ним. Пуб­ли­ка в не­боль­шом за­ле ре­вела нав­зрыд на пос­ледней сце­не, зри­тели ис­крен­не по­вери­ли, что ры­жень­кий не­веро­ят­но гиб­кий кра­сав­чик умер по-нас­то­яще­му. А по­том дол­го не от­пуска­ли их со сце­ны.

На пер­вый же по­лучен­ный го­норар, Мур­чалло нас­то­ял, был куп­лен не­боль­шой пе­ренос­ной маг­ни­тофон­чик, за­писа­ны ве­селые ме­лодии. И лю­бая тра­гедия ста­ла за­кан­чи­вать­ся умо­пом­ра­читель­но за­бой­ным тан­цем, что­бы вы­вес­ти пуб­ли­ку из шо­ково­го сос­то­яния — до­мой зри­тели дол­жны от­пра­вить­ся ос­час­тлив­ленны­ми. И чем боль­ше страс­тей бы­ло на сце­не пред­став­ле­но, тем доль­ше дли­лись тан­цы.

Адал-Хард ни­ког­да не мог да­же в страш­ном сне пред­ста­вить, что ста­нет рев­но­вать сво­его ко­та к си­дящим в зри­тель­ном за­ле лю­дям, ко­торые бук­валь­но по­жира­ли его гла­зами.

— А го­ворил, что не хо­чешь выс­ту­пать на сце­не? — как-то по­пытал­ся оби­деть­ся на сво­его быв­ше­го ко­та принц, ко­торый по обык­но­вению ле­жал не в сво­ей от­дель­ной пос­те­ли, а ря­дом с прин­цем.

Тот слад­ко по­тянул­ся и фи­лософ­ски из­рек: — Ар­тист — это сос­то­яние ду­ши. Мне да­ли вре­мя и прос­транс­тво по­нять это и най­ти то, что я ис­кал.

А по­том до­бавил как бы меж­ду про­чим: — С зав­траш­не­го дня во всех на­ших спек­таклях фо­ном бу­дет зву­чать му­зыка. А мы с то­бой об­на­жим тор­сы, пра­ва бы­ла фрей­ли­на — та­кую кра­соту не­зачем скры­вать. Я хо­чу, что­бы каж­дый ви­дел, ка­кой ты кра­сивый.

Принц от ужа­са, чуть чувств не ли­шил­ся — но ко­ту, по­нят­ное де­ло, при­выч­но быть об­на­жен­ным, на нем и рань­ше, кро­ме са­пог и шля­пы, ни­чего не бы­ло. Но он-то принц и не при­вык об­на­жать­ся пе­ред пос­то­рон­ни­ми.

— На­до, — твер­до ска­зал Мур­чалло, слов­но про­читал его мыс­ли. — Это но­вая кон­цепция на­шего твор­чес­тва, а ли­ца зак­ра­сим, заг­ри­миру­ем и ста­нем гос­по­дами Ник­то. Ты же не воз­ра­жа­ешь, что я иг­раю Джуль­ет­ту. Но я мо­гу прев­ра­тить­ся в ко­го угод­но. Ме­ня же прак­ти­чес­ки нет. Лю­ди ви­дят то­го, ко­го я им по­кажу. Да­же род муж­ской на жен­ский уже ме­няю, не за­мечая то­го, — и он вы­рази­тель­но с па­узой про­из­нес: — Я ска­зала. Я бес­по­лое су­щес­тво на сце­не, — и ве­село до­бавил, по­меняв тон с серь­ез­но­го на озор­ной, — и ты та­ким же ста­нешь. Ли­цедей­ство­вать, так по-нас­то­яще­му.

Воз­ра­зить бы­ло прос­то не­чего…

Об­на­жен­ные тор­сы, но­ги и заг­ри­миро­ван­ные ли­ца ак­те­ров сде­лали их прак­ти­чес­ки бес­по­лыми су­щес­тва­ми. Они ра­зыг­ры­вали не­веро­ят­ные страс­ти на сце­не.

Мур­чалло в зак­лю­читель­ных тан­цах обыч­но им­про­визи­ровал, да­вая во­лю чувс­твам, что­бы снять нап­ря­жение. Ког­да Адал-Хард пы­тал­ся сдер­жи­вать его по­рывы, он от­ма­хивал­ся от не­го и тво­рил то, что хо­тел. Вот на­мед­ни, нап­ри­мер, его нед­вусмыс­ленное дви­жение ниж­ней частью те­ла, мно­гок­ратно пов­то­рен­ное, — ту­да-сю­да — у дру­гого выг­ля­дел бы пош­ло, вуль­гар­но, но не у ры­жего ак­те­ра. Принц по­пытал­ся пох­ло­пать его по пле­чу, но мах­нул на не­го ру­кой — зри­тели виз­жа­ли от вос­торга.

За­тем он пред­при­нял по­пыт­ку от­чи­тать его в гри­мер­ке, но им по­мешал фа­нат, прор­вавший­ся сквозь те­ат­раль­ную ох­ра­ну. Он бро­сил к но­гам Мур­чалло охап­ку роз и пред­ло­жил уз­нать друг дру­га по­луч­ше. Тот улыб­нулся улыб­кой че­шир­ско­го ко­та и не­оп­ре­делен­но от­ве­тил, что он по­дума­ет.

Принц рас­те­рян­но мол­чал, гля­дя на все это. Кот толь­ко его, и боль­ше ни­чей. Он его не от­даст, бу­дет за не­го бо­роть­ся. Но как бо­роть­ся за лю­бовь?

— Что-то де­лать, мож­но дос­та­точ­но лег­ко на­учить­ся, а вот чувс­твам не­воз­можно, — из за­дум­чи­вос­ти Адал-Хар­да вы­вел нег­ромкий го­лос Мур­чалло. — Я не иг­раю на сце­не, я люб­лю, стра­даю, жи­ву. Лю­бовь во мне мо­жет про­будить толь­ко рав­ный мне. И не по­ложе­ни­ем в об­щес­тве, бо­гатс­твом или чем-то еще та­ким же ма­тери­аль­ным. Нет. Ду­шой. Это прав­да. Прав­да. Лю­бовь дол­жна быть сво­бод­ной, ибо сво­боден я. Я тво­рю, пи­шу сти­хи, пес­ни не по­тому, что пы­та­юсь ов­ла­деть пред­ме­том сво­ей люб­ви, а по­тому, что я уже и так с этим че­лове­ком. Я ему каж­дую ми­нуту, каж­дую се­кун­ду приз­на­юсь в сво­их чувс­твах. Не по­лучит­ся уз­нать по­луч­ше. Это толь­ко сло­ва. Не су­щес­тву­ет це­пей, что­бы удер­жать ме­ня ря­дом с кем-то, ес­ли я сам то­го не за­хочу. Лю­бовь она с пер­во­го взгля­да, с пер­во­го ощу­щения. И ли­бо есть, ли­бо ее нет.

Принц улыб­нулся.

— И не­важ­но, упал ли он с не­ба, или из оке­ана вып­лыл, или про­шел по вре­мен­ным пор­та­лам, с гла­зами в ко­торых звез­дные ми­ры, — те­перь Адал-Хард объ­яс­нялся в люб­ви сво­ему Мур­чалло. — С улыб­кой ры­жего ко­та.

Он прив­лек к се­бе пар­ня и неж­но по­цело­вал его.

— И ос­трым вку­сом люб­ви на гу­бах, — до­бавил, улыб­нувшись.

— А я ду­мал… — рас­те­рян­но про­из­нес Мур­чалло. — Ду­мал, я те­бе…

— Очень слад­кий по­целуй, — пе­ребил его принц. — Но я хо­чу нес­коль­ко дру­гого. Я дол­го ждал это­го, но боль­ше ждать не на­мерен. Я каж­дый раз ви­дел ис­то­рию, ра­зыг­ранную то­бой на сце­не, и от­но­шения чувс­тво­вал, и воз­дух внут­ри ме­ня дро­жал, но не мог по­нять, за­чем столь­ко чувс­твен­ной ин­форма­ции. Не мог по­нять, что это все мне, что для ме­ня ра­зыг­ры­ва­ешь тай­ну люб­ви. О чем го­рит огонь? Но отор­вать взгляд не­воз­можно…

И он сно­ва прив­лек к се­бе Мур­чалло, ос­то­рож­но пы­та­ясь снять с не­го ши­рокие ша­рова­ры из тон­кой тка­ни, в ко­торых тот ли­цедей­ство­вал толь­ко что на сце­не…

За­навес, гос­по­да!

Лю­бовь — это те­атр двух ак­те­ров.

Ос­та­лось толь­ко вклю­чить му­зыку.