Солнце и луна (джен)

Перо оставляло за собой четкие, уверенные буквы, постепенно покрывая страницу летящим почерком. Ни единой кляксы, ни единой капли и брызг — лишь пергамент и записи на нём. Время от времени он присыпал написанное песком и спустя несколько секунд стряхивал его, убирая лишние чернила.

Пальцы и кисть руки размеренно двигались, пока он по давней привычке изливал дневные раздумья на пергамент. В ящике стола находилась аккуратная стопка подобных листков. Не каждый день, но периодически он прибегал к этому способу, когда мысли переполняли голову и он хотел избавиться от них, но не забыть окончательно.

«…Я, наверное, никогда не привыкну к тому, как ты заполняешь собой всю мою жизнь.

Помнишь нашу первую встречу? Ты сидел тогда один в купе, уткнувшись в учебник и словно отгородившись им от мира. Поношенная одежда, старая, явно не твоя сумка, ссутуленные плечи — ты будто ощущал, что тебе здесь не место.

Я остался в купе, даже не спрашивая разрешения. С этого момента, кажется, и началось что-то, что любой другой человек назвал бы дружбой, а ты называешь «сотрудничеством».

Много лет я наблюдал за тем, как распрямляются твои плечи, как во взгляде зажигается подавляемая до того гордость, как ты начинаешь показывать другим, а не только мне, что знаешь себе цену. Наблюдал из первых рядов, оставаясь чуть позади и сбоку — всегда готовый подставить плечо, если ты вдруг пошатнешься, хоть и знающий, что ты ни за что за него не ухватишься. Никто больше не сумел подобраться к тебе так близко. Может, потому, что я был первым, кто уловил блеск в твоих глазах и понял, что ты не просто очередной ребенок. Может, потому, что я — единственный, кто не склонился перед тобой и ни на миг даже не задумался об этом, хотя было множество моментов, когда поводов поразмыслить над этим было предостаточно.

Я не знаю, честное слово. Поэты сравнивают такие дуэты с солнцем и луной — но я тешу себя надеждой, что не просто отражаю твой ослепительный свет, но и сам излучаю собственный. Впрочем, за твоим его всё равно никто не видит.

Глупо, быть может. Зачем мы поддались намекам? Ведь ясно было, что это лишь домыслы, что не было никаких «взглядов», «нежных прикосновений» и подобного, что это лишь попытки свести двух своих лидеров и кумиров, объединить их в одного, чтобы самим стало легче. Но мы почему-то засомневались и решили попробовать… И что из этого вышло?..

Иногда я просыпаюсь с мыслью, что отчаянно желал бы вернуть всё назад — когда мы спокойно общались, не дергаясь, когда наши руки задевали друг друга, когда не было выжидающих взглядов, будто все считают, что нам нужна лишь подходящая минута, чтобы кинуться друг другу на шею. Когда за плечами не было неудачных «отношений», которые и отношениями-то назвать сложно. Это только всё испортило.

Да, ты мне дороже всех в этом мире. Да, я пройду вслед за тобой все круги ада и одолею своих и чужих демонов, чтобы не отстать от тебя, пока ты будешь прорываться вперед. Я никогда не отступлюсь, не предам тебя, и ты это знаешь, иначе не доверял бы так слепо, так, как никому больше. Но мне большего и не нужно, большего я уже не выдержу — не выдержал. Тобой и так заполнен весь мой мир, в нем не осталось свободного места для «отношений». Ты — мои отношения, моя личная жизнь. И мне этого достаточно.

Зря. Зря мы это сделали. Будь у меня возможность стереть себе и тебе память и вернуть всё на круги своя — я бы так и сделал, не колеблясь ни секунды. Я хочу, чтобы всё стало по-прежнему, но это, конечно, невозможно. На словах мы отказались от этой идеи, но последствия всё равно слишком утомительны.

Почему нельзя было сразу понять, что нам хватает друг друга и в «связях» мы не нуждаемся — как между собой, так и с другими? Всегда ведь знали, что необычны, так ведь поддались чужому мнению… Два глупца. Да-да, и ты тоже, каким бы гением ты ни был. Жаль только, что промахи гениев бьют куда больнее.

Нет, я не оставлю тебя. Да и как? С одиннадцати лет ты — всё, что у меня есть. Я сознательно отказался от всего остального, а ты принял это как должное и оценил. Но всё-таки я хотел бы избавиться от этих мыслей и образов — мои пальцы у тебя в волосах, гладкость твоей кожи, мягкость губ. Это лишнее. Это отвлекает. Зачем люди вообще беспокоятся об этой стороне отношений? Она ведь только добавляет бесполезных размышлений.

Мне кажется — нет, я знаю, что ты считаешь точно так же. Как всегда, мы заканчиваем фразы друг за другом и сходимся во мнениях. Мы без слов договорились не вспоминать об этой неудачной попытке, но я вижу, что ты тоже думаешь о ней. Нам обоим было неуютно, так почему же мы никак не можем выбросить всё это из головы?

Может быть, стоит просто признать: что-то в этом есть — точнее, было, — но не для нас. Мы попробовали, узнали, каково это, и поняли, что не нуждаемся в этом. Принять это как жизненный опыт.

Да, так будет лучше всего».

Открыв ящик стола, он положил новый пергамент поверх уже имевшихся, а потом задвинул ящик обратно и постучал по нему палочкой.

— Гарри? — позвали где-то в глубине дома.

— Иду! — крикнул он в ответ и поднялся со стула.

Дверь мягко закрылась, и пергаменты остались надежно укрытыми в комнате, храня на себе секреты и тайные мысли одного из самых могущественных людей магической Британии, правой руки Лорда Волдеморта и его же единственного друга — Гарри Поттера.

Название: Дурочка

Автор: Niel Ellington

Размер: драббл, 858 слов

Пейринг: Гарри Поттер/ОЖП, Том Риддл

Категория: гет

Жанр: general, AU

Рейтинг: PG-13

Краткое содержание: До чего же просто получить желаемое, если ты молод, красив и любишь игры…

Примечание: подразумевается путешествие во времени. В тот момент, когда Гарри коснулось смертельное проклятие, его каким-то образом перекинуло в прошлое — в 1927 год. Он вырос в лондонском приюте и в Хогвартс-экспрессе познакомился с Томом Риддлом. На момент действия фика они с Волдемортом неофициально управляют маг-Британией. Около 60-х годов. Соответственно, Первой магической еще не было и не будет.

Осторожно: этот Гарри может кого-то сквикнуть.

Размещение: только шапку и ссылку на текст

— Вы считаете, моя леди? — Гарри обольстительно улыбнулся и мысленно зевнул, заметив, как вспыхнули щеки его жертвы.

— Да-да, мистер Поттер, — защебетала девушка, — я абсолютно уверена! Ведь посудите сами — это...

Гарри кивал, внешне полностью соглашаясь с мнением Селины Розье — дочери одного из самых влиятельных политиков магической Британии, а также владельца обширной подпольной сети, которая снабжала зельеваров и торговцев черного рынка запрещенными ингредиентами. Девчонке было всего семнадцать — лишь на два года меньше, чем самому Гарри, — но она оказалась беспредельно наивной и достаточно невинной, чтобы поддаться на самые простые уловки.

Гарри чуть передвинул руку так, чтобы это движение выглядело случайным, и коснулся ладони Селины. Ее речь на мгновение прервалась, и пусть она тут же опомнилась и вновь заговорила, этой секунды хватило, чтобы Гарри понял: она почти готова — и удовлетворенно улыбнулся, превратив эту улыбку в нежную и адресованную его добыче.

— Мистер Поттер… — пробормотала оглушённая девчонка.

— Просто Гарри, — мурлыкнул он, завладев ее рукой, и, поднеся ее к лицу, коснулся губами костяшек пальцев. — Ну же, скажите мое имя, Селина.

— Гарри, — выдохнула маленькая дурочка, заливаясь краской.

— Видите? — Гарри приглашающе улыбнулся и, перевернув чужую ладонь, поцеловал ее в самый центр; девчонка тихо ахнула. — Совсем несложно, моя леди. Ах, Селина… Я знаю, что перехожу все границы, но не могу не надеяться…

— Гарри… — страстно прошептала она и сомкнула пальцы, обхватив его собственные. В своих мыслях Гарри довольно ухмыльнулся, а снаружи адресовал девчонке полный желания взгляд.

— Вы так прекрасны, — он прижал их сплетенные руки к сердцу. — Селина… Могу ли я просить…

— Да, Гарри, да! — она невольно наклонилась к нему, и Гарри, пользуясь выпавшим шансом, быстро коснулся её губ — и тут же, отстранившись, смущенно опустил глаза.

— Я не имел права, моя леди, прошу, простите меня. Но вы так ослепительны…

— Если вы не имеете права, Гарри, — вновь заалевшая девчонка сжала его руку, — то я даю его вам.

Час спустя Гарри лежал, раскинувшись, на смятой постели. Ему хотелось встать и уйти, вернуться домой, но надоедливая девчонка, устроившая голову у него на груди, мешала это сделать.

— Гарри, — мечтательно выдохнула она, — это было потрясающе.

— Благодаря вам, моя леди, — Гарри погладил ее по голове и вплел пальцы в ее волосы. Дурочка не могла видеть его лица, поэтому он позволил себе расслабиться и не заталкивать подальше брезгливость, которая заставляла кривить губы и морщить нос. Он терпеть не мог настолько наивных людей — может быть, потому, что в нем самом эту наивность убили еще в детстве, а может, потому, что ими было слишком легко манипулировать.

С отцом Селины было куда интереснее играть. Но его взял на себя Том, а Гарри досталась дочь, куда более глупая и совершенно не умеющая вести игру. Том всегда забирал себе лучшее… Гарри пару секунд покрутил эту мысль, а потом довольно усмехнулся. Лучшее — в том числе и самого Гарри. Скромностью он не страдал и с легкостью мог признать, что среди всех из знакомых был самым умным и безжалостным — а еще любил игры с такой же страстью, как Том. Многим нравились развлечения, вот только они с Томом предпочитали фигуркам и пешкам живых людей. С ними было куда веселее.

— Гарри, — девчонка, о которой он уже успел позабыть, приподнялась на локте и с грустью заглянула ему в лицо, — боюсь, вам нужно уйти. Если папа найдет вас здесь…

— Я понял, моя леди, — Гарри осторожно столкнул ее с себя и сел на краю постели. — Но мы ведь еще увидимся?

— Непременно, Гарри, — она обняла его со спины, и он накрыл ладонью ее руку, оказавшуюся у него на животе.

— Тогда я счастлив, Селина, — Гарри повернул голову и нежно поцеловал ее, прежде чем подняться и начать одеваться. — Это был лучший вечер в моей жизни.

— И в моей, Гарри…

«Дурочка, — мысленно усмехнулся Гарри, — молись, чтобы он не стал последним». Такие девушки имели печальную склонность доводить себя до самоубийства, когда уверялись, что их сердце «разбито». И Гарри не сомневался, что для Селины Розье всё кончится так же.

…Уже дома Гарри поужинал — или, вернее, позавтракал — на кухне и дождался пробуждения Тома. Спать не хотелось, несмотря на ночь на ногах, и он решил рассказать о достигнутом, а потом заняться ежедневными делами.

Когда проснувшийся Том появился на кухне, Гарри налил ему кофе и присел на край стола.

— Ну что? — Том отхлебнул кофе и блаженно прикрыл глаза.

— Она готова, — ухмыльнулся Гарри. — Усилий почти не потребовалось. Лучше бы ты отдал мне ее отца, а то я, пока обхаживал ее, чуть не умер со скуки.

— Ну уж нет, — ухмылка Тома была точным подобием его собственной, — в этот раз была моя очередь. Тот француз был твоим, так что всё справедливо.

— Та гадость? — сморщился Гарри. — Да ему только и нужно было, что затащить меня в постель. Эта девчонка, по крайней мере, влюбилась, и в спальню всё это перенес уже я.

— Кто же тебе виноват, что ты выбираешь таких, — Том пожал плечами. — Твое тело, твои решения.

— Нет уж, с меня хватит. — Гарри соскочил со стола и хлопнул по нему ладонями. — Надоело. Конечно, смешно смотреть на их ужимки и попытки соблазнить меня, но это уже приелось. Предлагаю пари.

— М-м-м? — Том заинтересованно приподнял бровь.

— Со следующей жертвой я разберусь, используя только слова. А ты, наоборот, обольстишь свою.

Том нахмурился, но кивнул. Гарри знал, что тот всего раз занимался сексом и ему это не понравилось, потому и выбрал такие условия — в качестве маленькой мести.

Они пожали руки, скрепляя спор, и Гарри хлопнул в ладоши:

— Да начнется игра!