А герои? Герои уходят искать своих драконов... (гет)

Рыцарь спешил. Он погонял коня, не жалея его сбитых копыт, он мало спал и ел в седле. Он спешил. Прекрасная леди Ингердис, подарившая ему легчайший, словно касание крыльев бабочки, поцелуй на Летнем балу, надеялась на него.

В первые дни он частенько доставал из кармана белый платок с вышитой на нем литерой «I» — тончайший шелк долго хранил едва ощутимый запах ее духов. Потом рыцарь увидел темные пятна на платке от своих рук, а после и вовсе уронил его в грязь. В общем, символа у него не было.

Не было у него и денег — он давно потратил жалкие гроши, бывшие у него в начале пути — так что приходилось полагаться на бескорыстную помощь крестьян.

Рыцарь знал, чувствовал, что он уже близко. И сердце сладко замирало в груди, когда он представлял, как прекраснейшая леди Ингердис подбежит к нему, победившему в жесточайшем бою, и предложит перевязать его раны.

Когда на дороге показался всадник в дорогих одеждах и на прекрасном, сказочном скакуне, рыцарь едва не застонал от ярости. Когда он едет спасать прекраснейшую леди Ингердис, какой-то хлыщ даже не знает о ее бедственном положении.

Поравнявшись со всадником, рыцарь спросил, заглянув в его глаза, полные жаркой, бархатной тьмы:

— Подскажите мне, добрый сэр, эта ли дорога ведет к логову дракона?

Сэр всадник улыбнулся так, что по спине рыцаря пробежали странные мурашки предвкушения. Словно ангел подул на макушку.

— Это так, сэр рыцарь, — голос его был глубокий, низкий, словно басовитое мурлыканье большой кошки. — Вы стремитесь туда?

— Это так, добрый сэр! — воскликнул рыцарь и пришпорил лошадь. Она пошла тяжелым, усталым галопом.

Дорога долго шла лесом — лошадка успела совсем выбиться из сил, и рыцарь пустил ее пастись на каком-то лугу. Сам он уселся в закатной тени деревьев, закутавшись в плащ. Он задремал, когда тонкий, далекий смех пробудил его. Рыцарь встал, смутно припоминая сон, где грозный дракон смотрел на него темными бархатными газами, а крылья превращались в завесу волос на тонкой фигурке леди Ингердис, и пошел на звук.

Когда он раздвинул ветви кустов, то замер, не зная, как поступить.

Дракон мощной фигурой лежал на траве поляны, раскинув крылья и положив голову к ногам расслабленно сидящей леди Ингедис. Дракон был могуч и статен, темная его чешуя цветом совсем не походила на ту, что привиделась рыцарю во сне.

Пока рыцарь жадно изучал доброе, ласково лицо леди Ингердис, дракон поднял веко на ярко-рыжем глазу и что-то тихо рыкнул.

Леди Ингердис тихо рассмеялась, погладила бронированные ноздри дракона, из которых то и дело вырывались струйки пара и, наклонившись вперед, поцеловала морду этого чудовища.

— Тихо, мой дракон, — разнесся над поляной ее голос, — мы лишь переждем нашествие рыцаря на нашу пещеру и вернемся.

Рыцарь был хорошим воином. Он ушел так тихо, что не двинулась ни одна веточка.

А потом он просто брел обратно, а верный конь сам шел сзади, трогая бархатными губами потертую кожу куртки. Рыцарю было все равно.

Когда ночь сменил рассвет, рыцарь очнулся от того, что его путь преградил сказочный конь. Сэр всадник спросил его, поднявшего голову, с сочувствием:

— Что-то случилось, сэр рыцарь?

Рыцарь лишь прикрыл глаза, стараясь не показать всаднику в богатых одеждах ни задрожавшую нижнюю губу, ни так и не пролившихся слез, ни бледности лица.

— Ну-ну, сэр рыцарь, — вдруг обнял его сэр всадник. От него пахло ветром, морем, лесом и… свободой. — Женщины, они жестокие.

Солнечный луч упал на лицо рыцаря, и сквозь усталую бледность и жесткость бывалого воина проступил его истинный возраст. Рыцарь оказался очень юн.

— Идемте со мной, сэр рыцарь, — предложил тихо сэр всадник.

Рыцарь поднял взгляд и понял, что именно эти глаза, с бархатной, манящей тьмой, снились ему на морде дракона.

— Вы… тоже дракон? — с ужасом, восхищением и обреченностью выдохнул сэр рыцарь.

— Да, сэр рыцарь, — наклонил с улыбкой голову дракон.

— Я… — рыцарь отстранился, отошел на шаг, но даже не подумал браться за оружие, — я пойду.