Невербальный Патронус (гет)

— Он вернется, он вернется, он вернется... — голос за каменной стеной звучал глухо и безжизненно, но мужчина знал, что это только начало — пройдет лишь несколько часов, и Беллатриса заголосит во все горло. Она будет кричать горько, срывая горло, царапая лицо и сдирая кожу ладоней об каменный пол.

Сириус знал, что так будет, потому что каждый день, проведенный им в стенах Азкабана, был похож на предыдущий, и на тот, что был до него, и до этого, и до этого...

— Он вернется... — с каждым мгновением громкость голоса Беллы повышалась.

Сириус поморщился — даже без влияния дементоров, пока они находились на других этажах тюрьмы, даже когда в их коридоре стояла тишина, Белла выделялась своим безумием.

"Врожденный дефект", — любил пошутить Джеймс Поттер над истеричной семикурсницей во времена их учебы в Хогвартсе.

"Просто дорогую кузину в детстве не раз роняли вниз головой", — меланхолично пожимал плечами в таких ситуациях Сириус.

Через несколько секунд два друга покатывались со смеху под испепеляющим взглядом Беллатрисы.

Лицо Блека, сидевшего, прислонившись спиной к холодной стене под маленьким стрельчатым окном, исказилось гримасой боли — за одиннадцать лет своего заточения в магической тюрьме он так и не свыкся со смертью лучшего друга.

Грудную клетку сдавило болезненным спазмом — как всегда при воспоминании о Джеймсе.

Медленно, но верно мысли с улыбчивого жизнерадостного Сохатого перетекли на Лили — добрейшей души человека...

Сухие, серые, словно принадлежащие старику, руки сами по себе сжались в кулаки.

"Петтигрю! Ненавижу!" — набатом прогрохотало в голове. Жгучая ненависть охватила исхудавшее тело, с кровью разгоняя по телу желание убивать.

"Ты уже это сделал", — грустным разочарованным голосом, очень похожим на голос Лунатика, протянуло подсознание.

Из горла сам по себе вырвался довольный смешок, резко перешедший в кашель — сухой, надрывный, до боли сжимающий легкие — словно предсмертный.

Здоровье Сириуса Блека очень подкосили каменные стены магической тюрьмы, с её северными ветрами и полным отсутствием хоть какого-то способа согреться.

Но все так называемые "условия" в виде нар, подвешенных на цепях, тарелки баланды в день и небольшой ямы в углу, заменяющей туалет, меркли на фоне существования бок о бок с дементорами.

По телу пробежала неконтролируемая крупная дрожь — каждая непредвиденная встреча с этими существами высасывала из души Сириуса последние крохи тепла и счастья, оставляя на своем месте липкий страх и животный ужас.

Не имеющим при себе волшебной палочки заключенным Азкабана приходилось испытывать на себе всю мощь дементорского "голода"... и так изо дня в день, из года в год...

Сириус не раз слышал крики тех, кто медленно, но верно сходил с ума — их стоны, безумный рев и леденящие душу мольбы на всю жизнь запомнятся ему, как та грань, которую боишься неожиданно для себя переступить.

Он поскреб серыми отросшими ногтями впалую щеку и едва заметно усмехнулся — конечно, его анимагические способности помогали противостоять дементорам, хоть животные и не настолько сильны, чтобы не испытывать чувств, подобных человеческим... но у Сириуса был еще один секрет...

* * *

Никого и никогда он не приводил сюда...

Для долгих свиданий, наполненных пустой болтовней, он использовал Астрономическую башню — девушки считали открытую площадку под звездным небом самым романтическим местом в Хогвартсе.

Для более быстрого и, что уж греха таить, приятного для мужской самооценки времяпрепровождения, идеально подходила темная ниша на пятом этаже — вероятность быть замеченным кем-то возбуждала сильнее, чем любой самый откровенный комплект белья на очередной беспринципной дурочке.

И только сюда, в это место, обнаруженное Мародерами на третьем курсе, Сириус привел ее...

Только ради Марлин он был готов раскрыть тайну Выручай-Комнаты...

Удивленный вздох сорвался с губ МакКиннон при виде открывшейся картины — огромный луг, не имеющий ни конца, ни края предстал перед ней. Высокая, чуть влажная от утренней росы, трава доходила до середины бедра, колыхаясь от легкого, едва заметного ветерка. Утреннее, еще не жаркое солнце поднималось на горизонте, знаменуя начало летнего дня...

— Кусочек лета в декабре, — восхищенно прошептала Марлин, повернувшись к Сириусу — он стоял рядом, спрятав руки в карманах джинсов, и, не сводя с нее внимательного взгляда, самодовольно ухмылялся. — Это просто сказка какая-то!

Сириус широко улыбнулся — его выбор места попал точно в яблочко — Марлин выглядела довольной и счастливой.

Он склонился к Марлин, чтобы наконец-то получить свою заслуженную награду.

Мягкие влажные губы коснулись сухих и тонких — Блек подался вперед, чтобы углубить поцелуй, но девичья ладонь, слегка толкнувшая его в грудь, заставила его остановиться. Он открыл глаза и непонимающе нахмурился.

— Ты получишь свою награду, — Марлин хитро улыбнулась, сбрасывая с плеч теплую черную мантию и не сводя взгляда с ярко-синих глаз, в которых плясали огоньки предвкушения.

На её губах появилась легкая усмешка, когда вслед за мантией МакКиннон сбросила черные форменные туфли.

Пробежавшись тонкими маленькими пальчиками вверх по рубашке и открытой шее, она мягко коснулась щеки Сириуса и с придыханием прошептала:

— Только сначала... догони меня!

Напрягшийся от такого вызывающего поведения, Сириус резко дернулся вперед... но не успел...

Марлин быстро бежала по высокой траве, а её звонкий смех заполнял всю округу, подстегивая присоединиться к веселью.

Быстро сбросив с плеч мешающую мантию, Блек сорвался с места — он пытался не упустить из вида вихрь золотистых волос и озорную улыбку то и дело оборачивающейся назад Марлин.

Но, стоило ему споткнуться о какой-то неприметный камушек и отвлечься лишь на миг, как он потерял её среди высокой травы...

— Вот лиса! — выдохнул он, чувствуя что-то сродни восторгу — она обыграла его! Но и Бродяга был не лыком шит...

Сириусу очень нравилась его анимагическая форма — отличный нюх мог помочь не только в поиске заначек с шоколадными лягушками Лунатика, с его помощью можно было отыскать в огромном поле маленькую, красивую, хитрую и, что уж там скрывать, сексуальную девушку... ведь проигран только бой, а не война!

Хмыкнув своим мыслям, Бродяга принюхался и понял, что это будет гораздо сложнее, чем он ожидал... потому что трудно среди запаха свежей травы найти ту, которая для Сириуса пахла так же...

"Вот и не верь после этого Слизнорту, утверждающему, что Амортенция способна рассказать очень многое о человеке..."

Бродяга постарался сосредоточиться и двинулся вперед, старательно цепляясь за легкие, почти незаметные сладкие нотки — Марлин очень любила Сахарные перья из "Сладкого королевства" и не упускала случая полакомиться ими...

Сириус тоже полюбил это лакомство — поцелуи МакКинон были до безумия сладкими.

Он нашел её через несколько мучительно долгих минут — сладкий запах сводил с ума, он возбуждал тайное желание, навязывая порочные мысли...

Осторожно выглянув из зарослей высокой травы, Бродяга понял, что чувство обоняния, конечно, имеет свои плюсы, но полное восприятие картины — более захватывающее зрелище!

Марлин лежала на примятой траве, закинув ногу на ногу, и мечтательным, слегка затуманенным взглядом смотрела в светлеющее небо — утро медленно, но верно сменялось днем.

Её не волновали ни растрепанные волосы, ни помятая форменная блузка с влажными зеленоватыми пятнами от травы, она не обращала внимание на промокшие от росы чулки, наслаждаясь единением с уголком природы в стенах старинного огромного замка.

Сириус почувствовал, что теряет концентрацию над анимагической формой — он вздрогнул, когда его привычное тело во всех красках в один миг ощутило все аспекты возбуждения.

Марлин поменяла положение — опустив ноги на траву, она потянулась, слегка размяв затекшие мышцы — Сириус сглотнул при взгляде на кусочек молочно-белой кожи бедра, когда теплая юбка слегка задралась на стройных ножках МакКиннон.

"Это уже ни в какие рамки!" — выдохнул голос в голове.

Блек где-то на задворках затуманенного желанием подсознания отметил, что еще ни одна девушка не доводила его до такого состояния лишь одним своим присутствием.

— Вот ты и попалась! — торжествующе рассмеялся Сириус, выпрыгивая из зарослей травы и вмиг оказываясь рядом с Марлин.

Та вздрогнула от неожиданности, но, посмотрев на взлохмаченного и тяжело дышашего Блека, лишь громко и звонко рассмеялась.

— Долго же ты меня догонял, — Марлин приподнялась на локтях, с закушенной губой наблюдая за Сириусом, который приблизившись вплотную, навис над ней, — неужели тебе не нужна награда?

— Нужна, но немного другая, — хрипло прошептал он, и, склонившись, окунулся в невозможную сладость девичьих губ.

МакКиннон шумно выдохнула, бедром почувствовав его возбуждение. Быстрые тонкие пальчики проникли под рубашку с неожиданной силой притягивая Сириуса за талию ближе к себе.

Губы Сириуса переместились на тонкую девичью шею, покрывали поцелуями каждый миллиметр открытой кожи, а руки слегка приподняли Марлин над землей, стремясь поскорее стянуть до безумия мешающую юбку.

Марлин вздрогнула, ощутив бедрами влажную траву, и, слегка поддавшись вперед, вовлекла Сириуса в очередной поцелуй — быстрый язычок очертил контур тонких губ, и Блек непроизвольно напрягся от подобной ласки.

— Я не железный, маленькая моя, — низко протянул он, оторвавшись от губ МакКиннон и переключая свое внимание на легкую, влажную от росы блузку, — че-е-ерт!

Из груди вырвался стон — сквозь ткань просвечивал тонкий черный лифчик, который в данный момент не оставлял простора для фантазии, выставляя на обозрение возбужденные острые соски тяжело дышашей Марлин.

Маленькие ладошки с нажимом провели по его груди, слегка царапая кожу ровно подстриженными ноготочками — Сириус вздрогнул от неожиданности — эта лиса успела незаметно расстегнуть его рубашку и теперь с хитрой улыбкой медленно стягивала её с напряженных плеч.

Шумно выдохнув, Блек склонился над небольшой, но упругой грудью Марлин, попутно стягивая с девичьего тела блузку и лифчик — она не представляла, сколько ему приходится прикладывать сил, чтобы сдерживать себя...

Пальчики Марлин коснулись пряжки ремня, слегка задев возбужденную плоть через джинсы — Блек выругался сквозь плотно сжатые зубы и закрыл глаза. Досчитав до пяти и глубоко вдохнув, он открыл их вновь и наткнулся взглядом на виноватую улыбку.

— Лучше я сам, — прошептал он, поцеловав впадинку между грудей Марлин, и довольно улыбнулся, расслышав тихий стон удовольствия.

Быстрым движением он сбросил с себя обувь и джинсы, стараясь не касаться до боли возбужденной плоти.

Следом полетели красные трусы с изображенными на них оленями — Сохатый всегда отличался странным чувством юмора при выборе подарков...

Напряженные руки мягко легли на девичьи бедра, медленно продвигаясь вверх, длинные пальцы коснулись края черных трусиков, и Сириус почувствовал, как вздрогнула Марлин.

Он поднял на нее взгляд и сглотнул комок в горле — разомлевшая от ласки, с потемневшими от желания глазами и копной золотистых волос, в беспорядке раскинувшихся вокруг головы, она была похожа на ангела, спустившегося с небес и готового вкусить плоды страсти и порока.

Глядя ему прямо в глаза, Марлин неосознанно провела кончиком языка по опухшим от поцелуев губам, тем самым разрушая последний барьер в самообладании Сириуса.

Из горла вырвался приглушенный животный рык, напряженными пальцами он порвал тонкую ткань девичьих трусиков и, слегка разведя её ноги в стороны, резко вошел во влажную от возбуждения Марлин...

... и дрогнул всем телом, когда из горла Марлин вырвался громкий стон...

...стон боли...

Не доверяя себе и своим смазанным от сильного возбуждения ощущениям, Блек поднял взгляд на Марлин, и его словно током ударило от осознания...

Она плакала от боли...

Она была...

— Нет, — покачала головой МакКиннон, улыбаясь сквозь слезы и прижимая Сириуса бедрами к себе, не давая тому отстраниться, — не уходи, пожалуйста...

Она притянула его за подбородок и поцеловала — медленно, чувственно, размеренно, словно заново узнавая и пробуя на вкус своего любимого...

Сириус прикрыл глаза от подобной ласки и начал осторожно двигаться в такой узкой, но влажной Марлин.

Он задыхался от нежности к этой малышке — не смотря на боль, она отзывалась на мельчайшие изменения ритма, дрожала в его руках, испытывая всем телом мастерство пальцев Блека и оставляя до невозможности жаркие поцелуй на разгоряченном под дневным солнцем теле Сириуса...

— Почему ты мне не сказала? — прошептал Сириус куда-то в ее макушку, прижимая ближе к себе и не сводя взгляда с вечереющего неба.

Марлин зябко закуталась в его рубашку и, прижавшись ближе к горячему телу, подняла взгляд на парня:

— Не видела смысла... что бы это изменило?

— Я бы не сделал этого, если бы ты мне сказала... — Сириус нахмурился, — у каждого должна быть свобода выбора.

— И мой выбор — это ты, — Марлин слегка потянулась и оставила легкий поцелуй на тонких губах, — я люблю тебя...

— Я тоже тебя люблю, маленькая моя, — прошептал Сириус, склоняясь к припухшим от поцелуев губам — их сладость он не забудет никогда...

* * *

...яркие картинки медленно таяли перед внутренним взором, сладость на губах сменялась сухой горечью, а тепло от согревающих объятий ушло, оставив после себя лишь пустоту и холод...

— Он вернется! — оглушающий, пропитанный безумием крик Беллы разнесся по коридору, проник во все камеры, врываясь в сознание каждому заключенному и извещая о прибытии на этаж дементоров.

Сириус почувствовал их присутствие на несколько мгновений раньше — обычно воспоминание ограждало его от реальности на более долгий срок...

Приблизив ладони к лицу, Сириус слегка подул на замерзшие пальцы: "Они уже близко... пора!"

Перекинувшись в Бродягу, Блек медленно перебрался в дальний угол камеры и замер, неосознанно прислушиваясь — сквозь тихие стоны заключенных и безумный крик кузины он расслышал звук лязгнувшего замка и скрип открываемой двери.

"Они здесь!" — крупная дрожь сотрясла тело.

Бродяга закрыл глаза и окунулся в ощущения от воспоминания — по телу разлилось приятное согревающее тепло, а сердце ускорило привычный ритм...

Находясь на грани между яркими воспоминаниями и суровой реальностью, Блек ждал проверки его камеры...

Он не позволял себе вновь полностью погрузиться в волны памяти, боясь того, что, почувствовав переполняющие его счастье и любовь, дементоры заберут у него остатки тепла...

А этого он допустить не мог...

Хотя бы в воспоминаниях он мог быть рядом с любимой Марлин...

Марлин, которая вот уже одиннадцать лет спасала его от безумия...

Его маленькая Марлин...

Его Невербальный Патронус...