Дождь, приносящий надежду (джен)

Она не сразу поняла, что случилось. Волна паники накатила на неё, вырывая из дрёмы. А затем Тирсан накрыли настоящие волны февральской речной воды. Первая разметала укрытие из веток и листьев, оголила кокон и стронула его с места. Вторая приподняла, пронесла его через всю поляну, сталкивая с другими коконами, и швырнула о ствол могучего дерева; третья протащила по подлеску и снова ударила — о следующий ствол.

Тирсан казалось, что безумная тряска никогда не кончится. Её било и швыряло, она потеряла счёт ударам — их было столь же бесконечно много, как и деревьев в этом лесу. Наконец кокон застрял между двумя стволами. Благословенная передышка дала возможность разобраться в том хаосе, что творился вокруг неё — и в её голове.

Вокруг кричали драконы и люди — от ужаса (а последние ещё и от боли), и этот ужас передавался закуклившимся змеям. И оттого, что в спутанном клубке эмоций нельзя было ничего разобрать, становилось ещё хуже.

Вот всё перекрыл душераздирающий вопль змея — и Тирсан поняла, что один из коконов раскололся и несозревшее драконье тело остывало в смертельно холодной воде. В это же время землю встряхнуло, и её кокон выскользнул из древесного плена и тут же упёрся концом, вероятно, в древесный корень. Паническая суета вокруг возобновилась с новой силой. Тирсан по крупицам восстанавливала картину происходящего: Змеиная река внезапно вспухла и разлилась, затопив поля закукливания и часть Фрингонга — города Элдерлингов. В воде, выжигая растительность и мелкую живность, смывая чешую с людских тел и разъедая плоть, плескалось Серебро.

Тирсан вдруг с ужасом осознала, что если её кокон останется лежать на подтопленной земле, её ждёт медленная и мучительная смерть от перемерзания. Её вопль присоединился к сотням других голосов.

* * *

Она смутно поняла, что Элдерлинги пытаются вытащить её на ровное и относительное сухое место. Состояние у неё было уже критическое, Тирсан даже не нашла сил напустить чары, чтобы подбодрить своих спасителей. Драконы ничем не могли им помочь в этой чаще, лишь кружили в небесах, издавая жалобные крики. Наконец через несколько часов кокон оказался на тесной поляне. Вокруг горели костры, даря спасительное тепло нескольким десяткам спасённых коконов. От этого тепла и от пережитого страха Тирсан разморило, и она погрузилась в сон без сновидений.

Разбудило её копошение Элдерлингов вокруг кокона. Они делали под ним подкопы, чтобы подвести свитые из лиан тросы. Затем, раскачивая, как на огромных качелях, и постоянно цепляя за ветки, её переместили через лес к городу.

Она смотрела на происходящее глазами одного из Элдерлингов. Перенеся сквозь чащу, коконы вкатывали в город и укрывали в одном из зданий, имевшем огромный зал под прозрачным куполом. Перемещение заняло много часов, Элдерлинги валились с ног от усталости, но продолжали сносить коконы в укрытие. Тирсан сковал ужас от того, как мало осталось коконов с живыми змеями внутри. Часть коконов раскололась в момент наводнения, но больше половины погибло от перемерзания. Тирсан даже не могла радоваться своему собственному спасению: горе от потери сородичей захватило её, не оставив места другим мыслям.

В зале было тепло, и собственная судьба перестала тревожить Тинталью. Вскоре змеи пришли в себя достаточно, чтобы, переговариваясь, подсчитать потери. Результат повергал в шок: из нескольких сотен закуклившихся змей выжило лишь несколько десятков! Они оплакивали алого, словно рассвет, Орблака и бирюзового, как вода в верхних слоях Доброловища, Вельсана; прекрасную сверкающую серебром Альдорию и чёрного, как ночь, Хромпа. И ещё многих и многих других. С небес им вторили драконы, всё ещё кружащие над городом. Некоторые из них улетели вверх и вниз по реке, чтобы оценить изменения и разрушения, которые принесло наводнение.

* * *

Он как раз был в зале — юный песнопевец-Элдерлинг по имени Рейн, пришедший хоть немного утешить змеев своим искусством, — когда пол сначала подпрыгнул вверх, а затем стремительно осел на пару десятков метров. Здание скрипело и стонало, купол покрылся сеткой трещин, но, к счастью, не обрушился. Выходы заклинило: и широкие врата, через которые вносили коконы, и простую дверь, ведущую во внутренние помещения. А затем снаружи снова пришла вода. Она ударялась о купол, швыряла в него песок и мелкие камни, просачивалась сквозь трещины и капала то тут, то там на коконы. Дело усугублял начавшийся ливень, дробно барабанящий по вершине купола. Дождь, приносящий отчаяние.

Поняв, что помощи ждать неоткуда, песнопевец сновал между коконами, стараясь прикрыть их от леденящих капель. Сначала он приспособил несколько лавок, стоявших вдоль стен, для отведения особо явных потоков, затем начал рвать собственную одежду и подкладывать, укрывая коконы, туда, куда попадало больше капель. Наполненная магией Серебра ткань отталкивала воду, но сам Элдерлинг вскоре остался совершенно голым. В конце концов он лёг на один из коконов, закрывая его от самой крупной струйки. Растворённое в воде Серебро проникало под его чешуйки, жгло кожу, но Элдерлинг стоически переносил мучения. Так, лёжа, он возобновил свои песнопения, пытаясь успокоить змеев, хотя Тирсан отчётливо чувствовала его отчаяние.

От Серебра чешуйки на теле песнопевца стали отслаиваться. Вскоре спина превратилась в сплошное месиво обожжённой плоти и запекающейся под потоком ядовитой воды сукровицы. Теперь уже не Рейн подбадривал змеев, а они, проникнув в его разум, туманили ему сознание, чтобы отвлечь от невообразимой боли. Плоть обугливалась на костях, а вскоре и кости почернели, когда вода проточила к ним путь. Рейн продолжал петь: о будущих весенних днях, переходящих в жгучее лето, о жарких южных пляжах с мелким песком, о надежде на то, что река скоро вернётся в своё русло и под яркими лучами величественные драконы выйдут из коконов и украсят собою мир…

Вскоре вода с Серебром добралась до внутренних органов. Стало ясно, что песнопевца не спасти, даже если бы было кому его спасать. Змеи захватили почти полный контроль над его разумом, стараясь облегчить последние минуты. А Рейн до последнего твердил о том, что всегда есть надежда, что однажды вода перестанет быть ядовитой и прольётся чистый дождь, который принесёт им спасение…

* * *

Речная вода поднялась и полностью покрыла купол, заметала его песком и придонным илом. Трещины вскоре забились и перестали пропускать воду. Постепенно слой ила и песка нарастал, отсекая остатки света. Зал погрузился в полную темноту и тишину. Тирсан едва дотягивалась до разумов последних оставшихся в живых Элдерлингов, но в конце концов они уходили, в поисках возможности выжить в изменившемся до неузнаваемости мире. Они больше ничего не могли сделать для коконов, скрытых, как и весь прочий город, толщей воды. Элдерлинги пропадали по одному — кто-то уходил слишком далеко от города, кто-то погибал… Драконы пролетали над местом затопления всё реже и реже.

Вскоре лужи на полу высохли, останки песнопевца, соскользнувшие с кокона на пол, истлели, не съеденные ни одним драконом. Потекли века, разбавляемые лишь мысленными разговорами оставшихся в живых змей. Единственной целью было не сойти с ума, дожить до того, как их найдут и спасут. Тирсан не сомневалась, что когда-нибудь это случится.

Некоторые змеи внутри коконов погибли, так и не оправившись от жестоких ударов во время потопа. Некоторые — те, что послабее, — не выдерживали течения времени. Сначала их охватывало безумие, затем они погибали, оставляя после себя пустые, высыхающие оболочки и совершенное отчаяние. Но Тирсан дала себе слово, что будет надеяться до последнего. А когда вылупится, её будут звать Тинталья — что значит «пронёсшая надежду сквозь время».

Тирсан верила, что когда-нибудь в этих краях появятся люди, до которых она сможет дотянуться своим влиянием. Когда-нибудь у этих людей родится ребёнок, способный воспринимать её мысли. Она назовёт его Рейном в честь погибшего песнопевца и сделает Элдерлингом. Рейн значит «дождь». Дождь, приносящий надежду.