Los Fallen Angeles (гет)

Нора.

Лос-Анджелес — город Ангелов. Так говорят. На самом деле — это самый обычный город. Да, конечно, у него есть свои особенности. Но живут здесь самые обычные три миллиона человек. Люди со своими пороками, желаниями, тараканами в голове, со своей обычной, земной жизнью. Никак не Ангелы, уж точно.

Я люблю гулять вот так по ночным улицам этого города. В это время суток он поистине прекрасен. Сейчас он горит всеми своими огнями, показывая свою настоящую сущность, что скрывал в лучах дневного солнца. Ночь накладывает на скучные пейзажи мегаполиса некие магические чары, отчего город становится словно волшебным.

Мне нравится наблюдать за его движением, за его кипящей жизнью. Каждую секунду что-то происходит. Меняются лица, звуки, цвета, запахи. Так много людей. Все куда-то спешат. У каждого своя цель. Каждую секунду здесь начинается чья-то новая история или ставится точка в очередной главе жизни.

Вот молодая пара направляется в дорогой ресторан, возможно, отмечают какую-нибудь годовщину. Она ждет, что он, наконец, сделает ей предложение, скорее всего так и будет и они начнут свою новую главу уже в соавторстве. А у этих двоих, похоже, сегодня закончится целый том. Да уж, букетом роз по лицу — не самый оригинальный эпилог. Группа подростков, идущая с концерта. Подружки, болтающие о какой-то ерунде.

Бизнесмен, кричащий в телефон на своих подчинённых, возвращается в свою пустую квартиру. Когда-нибудь он поймет, сколько всего упустил из-за работы, но тогда уже будет поздно. Останется лишь рыдать в одиночестве об упущенных моментах жизни.

А вот куда-то спешит другой мужчина. Повысили и отпустили с работы пораньше, радостный торопится домой, чтобы обрадовать жену. Нехорошо получится, когда он застанет ее с любовником.

Но тут уж ничего не поделаешь, люди — грешные создания. У каждого за плечами свои пороки. Просто люди. Не Ангелы.

Я одна из них. Я — Нора Джонс, девушка, которой сегодня исполнилось восемнадцать. Это значит, что с этого дня я официально не числюсь как ребенок. А еще это значит, что теперь я могу гулять хоть всю ночь, не опасаясь при этом полиции. Но важнее всего то, что теперь я свободна. Свободна от всего того, что держало меня раньше. Свободна от всяких фостерных семей, временных приютов и школ. Никто больше не будет доставать со всяческими курсами психологический адаптации и нравоучениями. Все! Вот она — свобода. Невероятное чувство окрыленности. Даже воздух сейчас словно другой, и дышится по-особенному.

Я всегда хотела быть кошкой, что бродит сама по себе. Гулять там, где захочу и делать то, что захочу. Захотела — пришла, захотела — ушла. И никому ничего не должна. Бродить по городу и наблюдать за тем, как протекает жизнь вокруг. Не путешественница, не бездомная, просто — бродяга. Я — бродяга. Бродяга по жизни. Из приюта в приют, из семьи в семью. Но теперь это все позади. С этого дня начинается моя новая жизнь.

Погуляв по улицам еще около часа, я решила залезть куда-нибудь повыше, точнее — на крышу одной многоэтажной гостиницы. Проехав этажей тридцать, если не больше, я наконец вышла на свежий воздух.

Ух, как же здесь красиво! Когда я подошла к самому краю, мне открылся просто потрясающий вид на ночной город. Вроде бы ничего не изменилось: тот же город, те же улицы, люди, движение, огни мегаполиса и зазывающие вывески. Но отсюда все это казалось другим, выглядело совершенно иначе. И почему я раньше до этого не додумалась. Стоя здесь и наблюдая за жизнью внизу, я словно открывала совершенно новый, неизведанный мир и, кажется, еще больше почувствовала себя безучастным наблюдателем со стороны.

Залезла на широкий и достаточно высокий парапет и уселась на нем, свесив ноги. И плевать мне, что здесь, мягко говоря, высоковато. Не боюсь высоты. И надеюсь, что я все же не такая невезучая, чтобы свалиться навстречу асфальту.

Нацепив старые наушники, отрабатывающие, наверное, свои последние часы, я просто провалилась во времени. Остались только я, ночной город и музыка. И черт возьми, как же это потрясающе. Отключиться ненадолго от мира сего и просто наблюдать со стороны, вслушиваясь в мотивы любимых песен. Так незаметно уже начало светлеть, и я поняла, что дело идет к рассвету. Надо же — почти всю ночь здесь просидела.

Когда я уже начала думать о том, как прекрасна жизнь, наушники решили со мной в этом поспорить. На середине неизвестно какой по счету песни они сначала закряхтели, ломая идеальный голос вокалиста, а после и вовсе вырубились, возвращая мне звуки окружающего мира, в основном проезжающих мимо машин, вместе с тем напоминая мне о такой чудной вещи, как закон подлости. Проклиная в мыслях всех производителей китайской, недолговечной техники, я выдернула шнур из плеера и со злости швырнула незадачливые наушники в недолгое путешествие по этажам.

— Мило.

Услышав незнакомый голос, явно принадлежащий парню, я, подпрыгнув на месте, резко развернулась, желая разглядеть наглого нарушителя моего одиночества. При этом я, похоже, забыла, что сижу на краю крыши, на совсем небезопасной высоте. Но мой скорейший поцелуй с асфальтом был предотвращен руками того самого незнакомца. Увидев, что я теряю равновесие, парень быстро среагировал (даже слишком быстро): сначала схватил меня за запястье и притянул обратно, а потом и вовсе перехватил за талию и снял с злополучного парапета.

А было страшно. Даже очень. На секунду мне показалось, что я действительно упаду, и все, конец… А еще храбрилась, что не боюсь упасть. Сердце-то вон как стучит — отдышаться сложно. Похоже, страх смерти — естественный инстинкт. От него никуда не денешься. И вообще, я сама себе противоречу: собираюсь начать новую жизнь и тут же рискую ей вовсе.

— Ты в порядке? — спросил виновник сего происшествия, придерживая меня за плечи.

Я лишь кивнула, наконец отдышавшись, и он отпустил меня, вернулся к парапету и, положив на него руки, слегка свесился вперед, словно это балконное ограждение. Возле него мною обнаружился картонный стаканчик с кофе. И долго он тут попивает кофеек и нарушает мое личное пространство?

— Прости, не хотел напугать, — обернувшись, он обворожительно улыбнулся.

— Я и не испугалась, — немного соврала и последовала его примеру, встав рядом, почти повторяя его позу, я вновь устремила взгляд на встречающий рассвет город. — Просто… не ожидала, что здесь будет кто-то еще.

Теперь, уже отойдя от шока, я начала рассматривать незнакомого парня, чей приход совсем не заметила.

Если описывать его, как описывают героев книги, то надо бы говорить о его одежде и внешности, но более интересной мне кажется его улыбка. Это даже не совсем улыбка, скорее ухмылка, но и ухмыляющимся его выражение лица сложно назвать. Что-то среднее между дружелюбной улыбкой и самоуверенной ухмылкой. Если такой синтез вообще возможен. Никогда не думала, что эти понятия могут быть совместимы. До сегодняшнего дня. Сам термин «ухмылка» ассоциируется у меня с выражением лица самодовольного «Мачо» с большой М, клеящего какую-нибудь девицу. Такое представление разбрасывающегося во все стороны пафосом придурка вызывает у меня рвотный рефлекс и напоминает одного знакомого, о котором я мечтаю забыть больше, чем о самом страшном кошмаре, хотя он присутствует во многих из них.

Все эти негативные эмоции и не менее негативные воспоминания вызывало это слово. Я и подумать не могла, что оно может нести в себе что-то хорошее. Но теперь знаю, что может. Ведь «улыбка-ухмылка» этого парня и близко не могла вызвать каких-то противных ассоциаций и мыслей. Все, что она вызывала — так это невероятное желание улыбнуться в ответ. Никогда еще не встречала людей, которые могут так гармонично сочетать в себе такие разные (по крайней мере, для меня) вещи, людей, которые бы могли так улыбаться. К этой харизматичной улыбке подавай дорогой костюм какого-нибудь известного бренда, золотые часы и лаковые туфли — и все, идеально. Но на парне одеты обычные джинсы, кеды и зеленая ветровка. Хотя это мне определенно больше по душе.

По выбивающимся из-под зеленой шапки прядям я определила, что он шатен. А необычного, бледно-голубого, практически серого цвета глаза искрятся весельем.

Мысли о том, кто он такой, и что его сюда привело как-то быстро ушли от маньяков и прочей чуши до вполне логичного вывода, что это просто парень, решивший, как и я, насладиться прекрасным видом на не менее прекрасный город. Это подпитывалось еще и тем, что он фактически спас мне жизнь. И даже то, что без него такой необходимости бы не возникло, сути не меняет.

— Ага, сделаю вид, что поверил, — прищурился он, прекрасно раскусив мою деланную невозмутимость.

Естественно, я испугалась, но он не заставит меня сказать. Не-а, я буду не я, если признаю это. Это как игра. Это все больше напоминает ее. А значит, держаться до победного и не сдавать обороты.

— И как давно моя вечеринка перестала быть частной? — попыталась скопировать я его улыбку, что у меня, естественно, не получилось.

Очень странно. Что-то не так. Нет никакого напряжения, неловкости или скованности, ничего, что присутствует при нахождении с незнакомым человеком. Кажется, будто я встретила хорошего знакомого, но я вижу его впервые. Чувство легкости и непринуждённости, но есть и что-то еще.

Преследует какое-то ощущение дежавю. Это даже несколько другое, что-то большее, чем обычное дежавю. Словно не только этого парня я уже видела, но и это место, сама ситуация, время и все, что вокруг, будто со мной уже такое случалось, но я не могу вспомнить этого. Не просто странно, это даже немного жутко.

— Кажется, когда я пришел, была Deathbeds (песня группы Bring Me The Horizon), — дал он понять, что прекрасно слышал музыку в наушниках, не удивительно, китайское барахло, но продержавшееся аж целых три года.

— Слушаешь брингов? — как настоящий фанат, я не удержалась от вопроса.

Он от чего-то усмехнулся и, поймав мой непонимающий взгляд, сказал:

— Я ожидал что-то вроде: Ты кто такой? Какого черта ты здесь делаешь?

Точно. Ну это вполне в моем духе, расспрашивать человека, даже не удосужившись спросить его имя.

— Нора, — подала я ему руку.

Общение с парнями для меня никогда не было проблемой. Все мои друзья, коих не мало, — парни. С ними мне намного проще, чем с представительницами своего пола. И это все было понятно еще с самого детства, когда все девочки в садике играли в дочки-матери, а я лазала с мальчишками по деревьям и играла в войнушку. Правда, есть одно исключение. И зовут это исключение Айлин. Наимилейшие создание, полная моя противоположность, с которой нас судьба повенчала как лучших подруг.

— Алекс, — пожал он мою руку.

— И что же ты здесь делаешь, Алекс? — той явной наигранности, с которой я это сказала, позавидовала бы самая «лучшая» из худших актрис.

— Стою, — хм, значит, продолжаем играть.

— И что же привело тебя сюда, о мастер логично-саркастических ответов, подразумевающих прямо смысловое понимание заданного вопроса? Что же заставило принять это положение пафосного, беззаботного юноши, попивающего кофеек в четыре часа утра на крыше многоэтажного здания, находящегося в центре города? — эту тираду я выдала монотонно и спокойно, как нечто совершено обычное, при этом еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Но, при всех стараниях, растянувшуюся улыбку сдержать не удалось.

— А по каким же причинам здесь находитесь вы, о великая составительница архисложных, саркастических вывертов на ответы, подразумевающие прямо смысловое понимание заданного вопроса? Что побудило вас на это состояние некого транса, во время которого вы, возможно, в мыслях рассуждали о смысле бытия, но физически все-таки находились на неблагоприятной для вашей жизни высоте, слушая творения современных, и не только, музыкантов, при помощи техники, с которой так жестоко после обошлись, при всем этом находясь здесь всю эту ночь?

Пару секунду мы прожигали друг друга взглядами. Но потом, не выдержав, рассмеялись. Надо признать, что он первый, кто выдержал мою литературную пикировку. Да еще и ответил.

Моя речь должная была стать завершающим ударом, сделав меня победителем в этой странной, негласной игре, но он сокрушил всю мою стратегию и смог контратаковать. В итоге, ничья была ознаменована нашим смехом. Игра окончена. Причина: отступление обоих игроков.

Отсмеявшись, мы устремили взгляды на город.

— Что ты видишь?

Я было подумала, что он прикалывается, но его голос и выражение лица были абсолютно серьезными, от недавнего веселья не осталось и следа.

— Город, — не задумываясь, высказала я. — А ты что, видишь что-то другое?

— Все мы видим мир по-разному. Каждый по-своему, даже если смотрим на одно и тоже.

Он сделал пару глотков кофе, все так же смотря вперед задумчивым взглядом. У обладателя этого взгляда в голове сейчас роятся самые что ни на есть философские мысли. И я весьма удивлена такой быстрой сменой настроения.

Немного подумав над этим вопросом уже под другим углом, я ответила:

— Я вижу город. Живой город. Люди — его кровь. Они снуют по его дорогам, как по венам. Поддерживают его жизнь, проживая свою. Слоняются по зданиям, как по органам. Уходят одни, приходят новые. Так этот город дышит собственным кислородом, что состоит из энергии его обитателей. Я вижу множество жизней, связанных между собой. Множество историй. Кто-то сейчас мирно спит, кто-то спешит на работу, а у кого-то в это время только заканчивается ночная смена. В одной из проезжающих машин дружная семья едет на пикник за город, а в другой может сидеть какая-нибудь знаменитость, пытающаяся не попасться под камеры назойливых папарацци. Подростки собираются в школу, проклиная необходимость вылезти из-под теплого одеяла, а некоторые студенты отсыпаются после веселой вечеринки. Кто-то несется по шоссе на байке, забыв о скоростных ограничениях, другие гоняют с друзьями на скейтбордах. Политики обсуждают важные дела страны, а кто-то сейчас стоит у магазинной полки и выбирает, какие лучше купить хлопья. Одни рождаются на свет, другие его покидают. Дети, подростки, взрослые и пожилые. Мужчины и женщины. У всех свои чувства. Любовь, боль, горе, разочарование, надежда, радость, злость, спокойствие, счастье. И своя жизнь. Разнообразная и уникальная. Я вижу ее. Эту кипящую жизнь. Множество судеб, сходящихся и расстающихся каждую минуту, нет — секунду. Неимоверное количество жизней, соединённых тонкими нитями, переплетающимися между собой и образующими одно целое…

— Ого, вот это речь! — он усмехнулся, и мне сделалось неловко от того, что я, возможно, неправильно его поняла и выдала такую философскую тираду.

— Ах так, значит! И что же видится тебе?! — саркастично выдала я.

— Рассвет. Просто красивый, утренний рассвет.

Солнце уже почти взяло бразды правления небом в свои руки, сменяя звездную ночь с ее волшебной луной. Красный и синий смешались, придавая небу фиолетовые и сиреневые оттенки. Облака перестали быть белыми, перенимая на себя все цвета, что могло создать восходящее солнце. Первые яркие лучики поползли по окнам высокоэтажных сооружений, создавая еще более необычную игру света, и оповещая город о наступлении утра. Свет слепил глаза, но я не смогла оторвать взгляда от прекрасной картины утреннего рассвета.

Он был прав. Мы смотрели на одно и тоже, но я даже не обратила внимание на это восхитительное небо.

— Так красиво, — созерцание такого вида не могло не вызвать улыбки, и я даже на какое-то время забыла, что нахожусь здесь не одна.

— Ты улыбнулась, — вернул меня в реальность голос Алекса.

— Ну и что? Я и до этого улыбалась…

— Нет. Сейчас это было искренне.

Я не знала, что на это ответить. Все мои речевые выверты, приправленные толикой сарказма, куда-то испарились. И я подозревала, что это связано с внезапно появившейся усталостью и желанием уснуть на месте.

Пока я пыталась бороться с дремотой, Алекс снова сделал глоток из стакана. Мой взгляд тут же застыл на картонном стаканчике. Кофе. Кажется, я полмира сейчас готова отдать за глоток этого терпкого напитка.

— Хватит жечь взглядом картон, — Алекс демонстративно снял пластмассовую крышку и перевернул стаканчик, с которого впоследствии упали лишь жалкие несколько капель.

— Ну и ладно, не очень-то и хотелось, — вру, до ужаса хотелось и до сих пор хочется этого бодрящего напитка. Хоть я и не фанат кофе, но случаются такие нападки, особенно когда до жути слипаются глаза.

— Кажется, у меня есть безумно заманчивое предложение для вас, мисс врушка, — загадочно протянул парень.

— И какое же, мистер интриган? — в тон ему сказала я.

— Как насчет того, чтобы прогуляться до ближайшего кафе, дабы предотвратить потоп из твоих слюней, вызванный мечтаниями о дозе кофеина?

— У меня нет с собой денег, — да и не с собой тоже нет. Все кое-как накопившиеся сбережения ушли на снятие квартиры и ее обустройство. Деньги на еду, конечно, имеются, но лишь на самое необходимое, и в этот список точно не входит мизерная порция кофе в каком-нибудь кафе, где цены на него завышают в несколько раз. Серьезно, в некоторых заведениях малюсенькая чашечка кофе стоит чуть ли не как бутылка шампанского. Единственный вариант — дешевый растворимый три в одном, но лучше уж никакого кофе, чем эта дрянь. Безвкусная, химическая отрава. Нет уж, извините, воздержусь.

— Не проблема, я угощаю.

— Нет, — с большей резкостью, чем полагалось, ответила я. — Я не позволю кому-то платить за себя. Тем более малознакомому парню.

— Даже за кружку кофе?

— Даже за кружку кофе.

— Высокомерие или …

— Принципы, — закончила я за него, одновременно отвечая на вопрос. Это действительно они — принципы. Такие «угощаю» я воспринимаю как подачки, вызванные у людей жалостью ко мне — «бедной сиротке». Ненавижу эту принижающую жалость. Словно акт доброй воли короля к жалкому рабу. В большинстве своем, люди идут на такую благотворительность дабы потешить свое эго, исходя из такой логики: «Я подал этому грязному бродяге мелочь, сделал такой достойный поступок, я такой хороший и добрый!». Есть также индивидуумы и похуже, так называемые «публичные благодетели» — это те, кто совершают пожертвования, помогают нуждающимся, ради общественного мнения. В этом случае человеком движет лишь намерение создать себе репутацию доброго самаритянина, своего рода самореклама, игра на публику и не более.

А где же бескорыстное желание помочь, где добрые и сочувствующие сердца? Они есть, но таких ничтожно мало. В основном это дети. И, в действительности, дети — самые искренние существа.

Конечно, предложение Алекса не относилось ни к одному из пунктов. Никакая жалость здесь не замешана, он не знает обо мне ничего, следовательно, и жалости никакой быть не может. Это лишь привычный для него жест дружелюбия, ничего не значащий и не несущий в себе никакой корысти и скрытого подтекста. Тем не менее, по устоявшимся с детства моралям, что и составляют мои принципы, — ничего задаром не бывает, все нужно заслужить. Никто не одарит тебя счастьем за просто так.

— Хм-м, — протянул он, ненадолго задумавшись, — тогда у меня есть другое, не менее заманчивое предложение.

— Я вся во внимании.

— Предлагаю обмен: с меня поход в кафе в обмен на один твой день разговоров со мной.

— Что, прости?

— Все просто: я тебя угощаю, а ты, взамен, побудешь на сегодня моим собеседником. Ну что, согласна?

— Разговор, взамен на кофе?

— Именно.

— А ты тот еще хитрец.

— Не отрицаю, но еще я до жути упертый, так что так просто ты от меня не отделаешься.

— Неужели сейчас так сложно найти хорошего собеседника?

— Слишком редкое везение. Ну, так каков твой ответ?

А почему бы и нет? Я, конечно, понимаю, что его так называемая «цена» — лишь ухищрение, но с другой стороны, то мой день — мое время, а как говорится: «Время — деньги». Ха, вот так вот! Конечно, это лишь шуточная формальность, но я ведь не принципиальна до маразма.

К тому же такой решительности и заражающему позитиву сложно уступить. Ну и если совсем честно, то все внутри меня просто вопит: «Соглашайся!». Может, всему виной это странное чувство дежавю.

— Да, я согласна.

— Вот и отлично, пошли.

О том, куда именно мы идем, он решил умолчать, бросив лишь, что это его любимое заведение, где подают отличный кофе.

Оказалось, что насчет разговора в качестве цены он не совсем схитрил. Всю дорогу Алекс просто заваливал меня вопросами. Вопросы эти никак не касались моей жизни, моих интересов и вообще меня самой. Лишь мое мнение касательно чего-то. Такие же, как и тот, что он спросил на крыше. Они вроде были и совсем простые, ответы на которые, казалось, были очевидны, и в то же время, если копнуть в саму их суть (что он и заставлял делать, так как простые ответы не засчитывались) они заставляли задуматься совсем не об обыденном и повседневном. Ответ не лежал на поверхности и был вовсе не очевиден, как казалось сначала, все куда более возвышено, и в тоже время очень жизненно. Как бы парадоксально это не было.

Вообще все наши диалоги — сплошной парадокс. Я говорю что-то, в чем абсолютно уверена, те истины, что естественны так же, как и потребность дышать. В них я абсолютно уверена, и даже мысли о том, что все может быть иначе — невозможны. И все же Алексу каким-то неведомым для меня образом удается взглянуть на все под совершено иным углом, о существовании которого я не могла и подумать. Он говорил то, что переворачивало мое понимание, заставляя совсем по-иному взглянуть на обычные явления. При этом светя своей «улыбкой — ухмылкой», что шло в полный разрез с тем, что он говорил. Парадокс. Наши реплики вместе составляли один сплошной парадокс.

Так прошла вся дорога до так называемого «кафе». Перед нами предстало трехэтажное, невероятно красиво оформленное здание, которое я считала кощунством называть простым кафе. Да это больше похоже на французский ресторан, чем на какое-то простое заведение.

Я даже не успела ничего сказать, как Алекс, воспользовавшись моей временной растерянностью, затащил меня внутрь, быстро поздоровавшись с охранником на входе.

Внутри все было еще шикарней. Кожаные красные диванчики, столы, застеленные белыми и красными скатертями, картины и разного рода украшения, дополняющие интерьер. Народу почти не было, но из тех нескольких человек, что смерили нас странными взглядами, я поняла, что это заведение далеко не для обычных подростков, скорее для «золотой молодежи» и солидных бизнесменов. Сейчас здесь завтракали мужчины в дорогих костюмах, и женщины, в не менее дорогих платьях и деловых нарядах. У меня тут же появилось безумное желание выбежать вон. Мой внешний вид совсем не соответствовал здешним стандартам. Одежда, состоящая из рваных джинсов и мешковатой белой майки, в придачу к растрепанным, распущенным волосам, без намека на хоть какое-то подобие прически, уж совсем не вписывались в здешнюю атмосферу. Я попыталась шагнуть назад, но рука Алекса еще сильнее сжала мое запястье.

— Куда это ты меня притащил! — тихонько зашипела я.

— Как куда? В кафе, как и договаривались, — невозмутимо отозвался он, направляясь к барной стойке.

— Кафе!? Да это самый настоящий ресторан.

— Ресторан?! — в тон мне, негромко воскликнул он. — Какой же это ресторан, так, обычное кафе.

Я была, мягко говоря, в шоке. И вместе с тем, до моего сонного сознания достучалась одна мысль. Если этот парень серьезно привел меня в это роскошное заведение, чтобы просто угостить чашкой кофе, при том еще и так говоря о нем, будто об обычной забегаловке, не значит ли это, что у Алекса никаких проблем с деньгами нет. На вид он ненамного старше меня, возможно, ему где-то около двадцати двух, плюс-минус год. И откуда же у него могут быть такие финансы, что он в состоянии угостить первого встречного в таком заведении, будто это — обычное дело. Богатые родители или хорошая работа? Я больше склоняюсь к первому, так как в этом возрасте карьера только начинается и зарабатывать реально хорошие деньги, да такие, чтоб разбрасываться ими направо и налево — маловероятно, и скорее даже практически невозможно. Хотя все может быть.

Пока я размышляла, Алекс уже поговорил с барменом, и они явно были хорошо знакомы, значит, он здесь действительно частенько бывает, что еще раз подтверждает мои догадки.

В сам разговор я особо не вслушивалась, слишком увлеченная взглядом одной дамочки. Взглядом, пробивающим меня своим презрением. Очнулась я от того, что Алекс потянул меня к лестнице, ведущей на верхние этажи, кинув через плечо короткое: «Идем».

Мы поднялись на застекленную крышу. Оказывается, она была обустроена как четвертый этаж, но не так шикарно, как остальные. Здесь не чувствовалась изысканная роскошь, скорее теплый уют. Все было оформлено в приятных пастельных тонах, что очень резонировало с яркими красками первого этажа.

Всего было четыре столика, рассчитанных на двоих человек, небольшая барная стойка и много разных цветов для украшения, что напомнило мне оранжерею. А самое главное — ни души вокруг, кроме барменши и Алекса. Накатившее напряжение вмиг развеялось, уступая место спокойствию. Что ж, мне здесь определенно нравится больше, чем внизу. Да чего уж душой кривить, мне здесь очень нравится.

— Здорово, да? — отвлек меня от созерцания здешней атмосферы Алекс. — Именно поэтому это мое любимое заведение в городе.

— Намного лучше, чем внизу.

— Правда? Значит, тебе не нравятся такие места.

— Чувствую себя не в своей тарелке.

— Ты про тех, что сверлили нас оценивающими взглядами? Да ладно, не стоит обращать на них внимание.

— Мнение других людей тебя не особо заботит?

— Если бы это было так, я бы не расспрашивал тебя всю дорогу.

— Мое мнение было тебе интересно, это другое.

— И то верно, но мнение человека и мнение общества — разные понятия. Общественное мнение не стоит внимания.

— Почему же?

— Гений может быть среди стада, но стадо не может быть гениальным.

Мы прошли за самый дальний столик, что стоял ближе всего к окнам, чтобы была возможность любоваться пейзажем. Пока я размышляла о смысле сказанного Алексом утверждения, к нам подошла барменша, видимо по совместительству и официантка. Небольшого роста девушка, с ничем непримечательной внешность, но очень милой и дружелюбной улыбкой, вежливо поприветствовала нас и подала каждому меню в красном бархатном переплете.

Я уж хотела сказать, что буду лишь чашку кофе, но любопытство пересилило, и я, только ради интереса, открыла предложенное меню.

Кажется, мои глаза сейчас вывалятся, просто не помню, чтобы когда-нибудь так сильно их выпучивала. И не только от разнообразия и вида здешних блюд, но и от их цены.

Махом перелистнув добрую половину меню, я нашла целый раздел, посвященный кофе. И какого только кофе там не было, причем с самыми навороченными и неизвестными мне доселе названиями. А сумма рядом с каждым из них была чуть ли не как моя квартплата, а то и больше нее. А когда я наткнулась на страницу с десертами, то разве что рот не раскрыла.

Я не могу ничего из этого заказать. Моя совесть не позволит. Это слишком дорого, и никакой шуточный уговор силы не играет. Это слишком большие деньги.

Алекс же в это время спокойно делал свой заказ и, закончив, наконец заметил, как я таращилась в меню.

— А что желаете вы, мисс? — обратилась ко мне девушка, записав его заказ.

— А!? Я… — собралась я уже сказать, что ничего не буду.

Но увы, Алекс сразу все просек по моему взгляду и, быстро забрав мое меню, сам сделал за меня заказ, состоящий из кофе Фраппе и какого-то десерта с французским названием. Я не успела и возразить.

Скорость его реакции все же поражает. Записав все, официантка удалилась, и я тут же уперлась недовольным взглядом в Алекса.

— И что это такое сейчас было? Почему ты решаешь за меня?

— Потому что ты собиралась отказаться от заказа, увидев его стоимость. Я ведь прав?

— Да. Я не могу, это слишком дорого и…

— Так! — снова перебил меня он. — Я знаю, что ты сейчас скажешь: «Мы с тобой почти незнакомы», «Это слишком», «Я не могу позволить, чтобы ты заплатит за меня столько» и так далее и тому подобное. Давай опустим эти скучные препирания и вспомним про наш договор: я угощаю, ты отвечаешь. А если откажешься, значит, не сдержишь свое слово.

— Ладно, допустим, что все так просто и моя совесть должна быть чиста, но мы вроде как договаривались только на кофе? — хитрить тут может не только он.

— А-а, я сказал, цитирую: «я тебя угощаю, а ты, взамен, побудешь на сегодня моим собеседником». Угощаю — не ограничивается только кофе.

— Сколько бы я не приводила аргументов, ты всегда найдешь, что ответить?

— Вот именно.

Тем временем наши заказы были уже готовы. Оказалось, он заказал себе почти тоже самое, что и мне, наши десерты лишь немного отличались друг от друга.

— Ты думаешь, что я все это съем? — мне было весьма интересно, почему мне он сладостей заказал намного больше, чем себе. Неужели думает, что я так много ем?

— Я не определился, что из этого вкуснее. Можешь не есть все полностью, но попробовать каждое из них — просто обязана. Это настоящие объедение.

И он был прав. Такой вкуснятины я еще никогда не пробовала. Словно ешь счастье чайными ложками. И я действительно почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Даже не знала, что еда может вызывать такие эмоции. Может, от того, что никогда не ела ничего подобного.

Как только мы расправились каждый со своей порцией, Алекс вернулся к своим многосмысловым вопросам.

Я сложила руки на столе и положила на них голову, смотря в окно на медленно плывущие облака. Как ни странно, чувство сонливости после выпитого кофе никуда не делось. А может, кофеин еще не успел подействовать.

Алекс же откинулся на спинку кресла, также смотря в окно, только вот за чем он наблюдал сейчас — я не знала. Зато точно знала, что мы с ним станем друзьями.

Начиная общаться с человеком, я всегда наперед знаю, станем ли мы друзьями или останемся просто знакомыми. Чутье или интуиция, называй как хочешь, но они подсказывали мне, что этот человек будет частью моей жизни.

Так мы и сидели, переходя из темы в тему, пока он не дошел до такой заезженной, как "любовь":

— Как думаешь, почему говорят, что первая любовь не забывается?

— Потому что первую боль сложно забыть, — сухо ответила я, совсем не желая говорить об этом. Веки слипались, и в сон клонило все больше.

— Из-за того ли, что чаще всего трагедия первой любви — ее безответность? — продолжал он.

— Нет, из-за того, что сама любовь есть синоним боли.

Он что-то сказал, но слова слышались словно сквозь толщу воды. Не в силах больше бороться с чувством дремы, я отключилась.

Тогда я еще не знала, что наша встреча действительно станет началом новой жизни, но совсем не такой, какой я ее себе представляла.

Нора

Проснувшись, я довольно потянулась, чувствуя, что организм полностью восстановил свои запасы энергии. Словом, хорошо выспалась. Открыв глаза, я тут же наткнулась на красный натяжной потолок. Так-с, это явно не деталь скромного интерьера нашей съемной квартирки.

Несколько раз моргнув и глупо уставившись в одну точку, я небезуспешно попыталась отогнать остатки сна и вспомнить, где нахожусь и как сюда попала. Медленной загрузкой в голове всплыли все события этого дня, начиная от ночной прогулки и заканчивая сладким завтраком в компании нового знакомого. Все, до того момента, как я заснула на столике кафе.

Сев на кровати, которая, по-моему мнению, была слишком большой даже для двоих, не то что для одного человека, я обвела взглядом комнату. Здесь было достаточно светло. Самым интересным здесь мне показалась противоположная, вся исписанная граффити стена, на которой висели с десяток скейтбордов. На полу стояли подставки под гитары, одна из которых пустовала. Оная была замечена на небольшом диванчике, также рядом нашлись и листки с нотами. По видимому игравший не привык убирать вещи на свои места.

С первого взгляда казалось, что в комнате царит полный порядок. Здесь не было грязно или замусорено, наоборот, все было чисто и прибрано, может, от этого и создавалась некая иллюзия порядка. Но если смотреть дольше, то можно заметить, что в каждой так называемой «зоне» комнаты властвовал маленький хаос.

Например, подставки с гитарами стоят не в ряд и на произвольном расстоянии друг от друга. Те же скейтборды развешаны вразброс. В рабочей зоне, то есть на столе — то же самое. Ручки в органайзерах вперемешку с карандашами и фломастерами. Немногочисленные книги (в основном современное фентези) абсолютно бессистемно расставлены на полке. Над столом прилеплено множество разноцветных стикеров, по-видимому, с какими-то заметками. Чуть выше хаотично развешаны плакаты с разными группами, рисунки и наброски, в основном с супергероями комиксов.

Выбравшись из кровати, я вышла в коридор, желая найти хозяина комнаты (а я не сомневалась, что это был Алекс) и спросить, какого черта я здесь делаю. Вдруг раздался характерный для дверей хлопок. Пройдя по коридору на звук, я наткнулась на только что зашедшего, разувающегося блондина.

Я удивленно уставилась на незнакомца, краем глаза уловив справа от себя лестницу. Заметив меня, он тоже слегка удивился, но по его лицу это было едва ли заметно. По возникшей неловкой атмосфере я догадалась, что, как и я, он видит меня впервые.

— Привет, — тихо отозвался парень, и могу поклясться, такого бархатного и красивого голоса я еще не слышала. — Извини, я не знал, что брат приведет девушку.

— Так ты брат Алекса?

— Да, старший, — все так же невозмутимо спокойно сказал он, представившись: — Леон Найт.

— Нора Джонс. И да, ты неправильно понял, я не девушка Алекса. Мы познакомились только сегодня утром и я понятия не имею, как здесь оказалась.

Внезапным звоном по квартире пронесся звук разбивающегося стекла. Мы одновременно с Леоном повернули головы в направлении услышанного.

— Сейчас и узнаем. Пойдем, — не меняясь в голосе кинул он, проходя мимо меня в арку рядом с лестницей.

Я последовала за ним. Мы прошли через гостиную (которая, к слову, была чуть ли не больше моей собственной квартиры и просто шикарно обставлена) и зашли на кухню, заставая Алекса, собирающего с полу осколки тарелки.

Услышав тяжелый вздох Леона и невнятно-тихое «опять», я сделала вывод, что это для них уже стало обыденностью.

— Ой, да ладно. Подумаешь, всего лишь вторая за неделю, — как ни в чем не бывало произнес Алекс, выкидывая осколки в урну. — Вижу, вы уже познакомились, — посмотрел он на нас, и до того, как я успела задать интересующий меня вопрос, обратился к брату: — Я думал, что ты вернешься только послезавтра.

— Работа оказалась проще, чем я думал, и к тому же, что бы ты ни говорил, я тоже обязан быть там завтра.

Где это там, для меня осталось неизвестным. А Алекс отчего-то сразу вспылил:

— Но я сам могу…

— Нет, — холодно отрезал Леон, ничуть при этом не повысив голоса и не изменившись в лице. — Мы ведь уже обсуждали это.

— Скорее, ты решил все за меня.

— Давай ты не будешь устраивать сцен перед гостьей. Поговорим об этом позже, — бескомпромиссно произнес Леон. — Извини за это, — обратился он уже ко мне.

— Все в порядке, — глупо улыбнувшись, ответила я, чувствуя себя очень неудобно в сложившейся ситуации.

— Хорошо. У меня еще есть кое-какие дела, так что я вас оставлю, — развернувшись, он направился к выходу, напоследок кинув через плечо: — Было приятно познакомиться, Нора.

— Взаимно, — тихо ответила я.

Присутствуя при ссоре малознакомых людей, всегда ощущаешь себя лишним. По большей части из-за того, что не имеешь негласного права вступать в дискуссию или попытаться остановить ссору, потому что это тебе не дозволено как постороннему. В особенности, если ссорящиеся близки друг другу. Самый худший вариант — семейные узы. Вот тут и ощущаешь себя по-настоящему чужим.

Послышались удаляющиеся шаги по лестнице и хлопок двери со второго этажа. Я выжидающе посмотрела на Алекса, который в это время достал другую тарелку и начал сооружать на ней бутерброды. В этом доме что, никто не готовит?

Смиренно подождав, пока он закончит свою «готовку», я, наконец, не выдержав столь долгого игнорирования своей персоны, сказала:

— Ну и? — в голосе моем не осталось и тени вежливости. С того момента, как ушел Леон, я больше не испытываю неудобства и, оставшись с Алексом, чувствую, что могу говорить открыто и не любезничать.

— Что ну? — искренне недоумевая, спросил он, наконец-таки обратив на меня внимание. — Хочешь? — взглядом указал он на свою тарелку, полную бутербродов.

— Да нет же, — начала уже злиться я. — Какого черта я здесь делаю? Зачем ты притащил меня к себе домой?

— А-а-а, так ты об этом, — произнес он, облокачиваясь на столешницу. — Ну, ты спала как убитая, не мог же я тебя там оставить.

— Ты что, действительно думаешь, что я поведусь на это? Ты прекрасно мог просто разбудить меня.

— Извини, как-то в голову не пришло, — да он открыто усмехается.

— Издеваешься? Ну ладно, тогда я пошла, — развернувшись, я успела сделать несколько шагов до того, как это наглое создание по имени Алекс схватило меня за плечо, разворачивая обратно.

— Подожди. Я действительно принес тебя сюда не только из-за того, что ты залила слюнями весь стол кафе. Есть одно предложение.

— Ну и какое же на этот раз, Алекс — человек, спасающий столы от дамских слюней? — изогнув бровь, вопросительно глянула я.

— Мне нужна партнерша на бал.

Я почти что уверена, что в этот момент он ощутил всю прелесть взгляда, который обычно ловят на себе душевнобольные.

— Бал?! Серьезно?

— Ну, да. А что такого? — теперь душевнобольной себя почувствовала уже я.

— Извини, конечно, но если ты не заметил, я не очень похожа на девушку, посещающую балы, — саркастично выдала я, взмахнув руками, тем самым указывая на свою одежду.

— Ну вот сегодня и начнешь, — хмыкнул он, проигнорировав мой жест.

— С чего бы это?

— Ну-у-у, — он театрально возвел вверх глаза, приложив указательный и большой палец к подбородку, — может, потому, что ты пообещала провести со мной день.

От возмущения я чуть было не открыла рот.

— Помнится мне, мое обещание включало в себя лишь диалог, а не походы по балам. И что это вообще за бал? Кто сейчас устраивает такое?

— Это благотворительный бал, который проводит семья моего друга в честь его дня рождения. Это очень важно для него. Но я должен прийти с подругой. Ну, а что касается диалога, то мы можем поговорить и там. Я ведь не уточнял место нашего разговора.

— Неужели среди твоих знакомых не имеется толпы девушек, что желают пойти туда с тобой?

— Желающие имеются. Вот только личный кастинг не прошли.

— А девушка, которую ты знаешь всего несколько часов, этот кастинг проходит? — выдала я, думая над всеми возможными причинами, по которым могу не идти на этот дурацкий вечер.

— Ага.

— И почему же?

— Просто так.

— Убийственная логика, — заключила я, наблюдая, как этот индивид, у которого найдется ответ на все, спокойно поедает свои бутерброды. В то время как у меня уже разве что один глаз не начал дергаться.

С этим человеком просто невозможно спорить. А мне еще говорят, что я невыносимая. Ха, эти люди просто не знакомы с Алексом.

— Ладно, — все же согласилась я. — Но при одном условии: со мной придет и моя подруга.

— Хорошо, не проблема. Ее может сопровождать Леон, он тоже идет. Я попрошу его.

При упоминании подруги в голову внезапно врезалась одна очень важная мысль.

— Черт, — коротко выругалась я, истерично ища в карманах джинсов телефон. Не найдя оного, я поняла, что оставила его дома.

— Что такое? — с интересом спросил Алекс.

— Сколько сейчас времени?

— Почти час, — не понимая внезапно накатившую на меня панику, произнес он, смотря куда-то позади меня.

— Что?! — обернувшись, я увидела настенные часы, которые, к сожалению, не опровергли его слов.

— Да что случилось-то?

— Айлин, моя подруга. Мы снимаем квартиру вместе. Я сказала ей, что вернусь через пару часов, а прошла уже ночь и половина дня, — я быстро тараторила, выбегая в прихожую. — Еще и телефон дома оставила. Она с ума, наверное, сходит. Мне срочно нужно домой, — найдя на вешалке в прихожей свою ветровку, я быстро натянула ее на себя, запутавшись из-за спешки в рукавах, и принялась обувать свои кеды, проклиная необходимость ослаблять затянутые шнурки.

Алекс тем временем наблюдал за мной, и представшая картина моих мучений с одеждой его явно забавляла.

Зло зыркнув на него, я наконец-таки расправилась со злополучными кедами и уже направилась к входной двери. Но вспомнив, что понятия не имею, где сейчас нахожусь, остановилась и, обернувшись, спросила:

— А где мы сейчас находимся?

— Это здание напротив той самой гостиницы, на крыше которой мы сегодня были. Найдешь дорогу, или, может, вызвать такси?

— Нет, спасибо. Мой дом не так уж и далеко отсюда.

Торопясь и думая только о том, как, наверное, волнуется Айлин, я мигом выскочила из квартиры, не заметив, что была окликнута Алексом.

* * *

Придя домой, я угодила в теплые объятия Айлин, что накинулась на меня, стоило только переступить порог.

Айлин такой человек, который не будет ругаться и кричать. Она будет просто молчать. А ты будешь мучиться от чувства вины и понимать, что лучше бы выслушал крики. Таких людей, как моя подруга, сложно разозлить, но легко обидеть.

Вымолив прощение, я подробно рассказала ей все, что случилось со мной, начиная со знакомства с Алексом и заканчивая моим высокоскоростным побегом из его квартиры.

В последствии своего рассказа я поняла, что ушла, так не обговорив время и место проведения того самого бала. Притом я не оставила Алексу ни своего номера, ни адреса. Так что, похоже, ему придется искать себе и брату других партнерш. Ну и хорошо. Я все равно не хотела туда идти, хоть Айлин эта идея и приглянулась.

Да и к тому же мне нечего надеть на такое событие. Платья нечастые гости в моем гардеробе. Точнее, они там вообще не водятся. А вот Айлин чаще всего носит именно их. Но она настолько худая, что любая ее вещь будет мне мала. Такая у нее модельная фигура, хотя сама Айлин одно время хотела поправиться хоть немного, но против природы не пойдешь.

Пообедав едой, приготовленной Айлин (что-что, а готовить она умеет), мы взялись разбирать вещи, до которых вчера не дошли руки, ввиду празднования моего дня рождения.

— А жаль, — вздохнула Айлин, доставая одежду из коробок. — Мне кажется, было бы здорово сходить на этот бал. Не понимаю, почему ты так против этого.

Я уже хотела ответить, но у Айлин зазвонил телефон, и она пошла за ним в другую комнату. Когда она вернулась, слишком радостно улыбаясь и хитро смотря на меня, с моих губ сам по себе сорвался вопрос:

— И кто же так осчастливил тебя своим звонком?

— Алекс, — чуть не подпрыгнув, взволнованно проговорила она.

— Что? — непонимающе уставилась я на нее. — Откуда у него твой номер?

— Оттуда, что он звонил с твоего телефона, который ты, растеряша, оставила у него дома.

Хм, а я думала, что оставила его здесь. Но я ведь не доставала телефон у него дома. Когда я была там, его уже не было в карманах. Неужели он сам его достал? То есть он нагло вытащил мой телефон. Ну, за это я его еще спрошу.

— И что он сказал?

— Сказал, что бал состоится в девять и что они с братом заедут за нами. Ах да, еще попросил скинуть ему наш адрес.

— Ты же этого не сделаешь, да? — с надеждой в голосе спросила я и состроила щенячьи глазки.

— Да ладно тебе, перестань. Это же здорово, — снисходительно сказала Айлин и, увидев, как я закатила глаза, добавила: — Вот назови хотя бы несколько весомых причин, по которым нам не стоит идти, м?

— Ну-у-у, — задумавшись, протянула я и высказала первое, что пришло в голову: — Нам нужно еще разобрать вещи.

— Ничего страшного, они подождут. Еще причины?

— Там будет куча богатых снобов.

— Не обобщай. Если на такие мероприятия и ходят обеспеченные люди, это еще не значит, что все они снобы.

— Ладно, мне нечего надеть, — хм, посмотрим, что ты ответишь на это.

Айлин задумалась, но не успела дать ответ. В дверь позвонили. Мы переглянулись, совсем не ожидая у себя гостей.

Айлин пошла открывать. Я же, выбравшись из скопившихся вокруг коробок и одежды, последовала за ней. Но когда вышла в коридор, Айлин уже закрывала дверь. В руках у нее были две прямоугольные коробки и несколько пакетов. Улыбнувшись, она произнесла:

— А вот и решение проблемы.

* * *

— Великолепно! — в своей манере изрекла Айлин, когда я наконец управилась с застежкой платья и повернулась к ней лицом.

— Угу, а еще до жути неудобно, — скривилась я, поправляя лиф, что за сегодняшний вечер, похоже, буду делать еще не раз, так как платье без бретелей и лямок. Я вышла в коридор, где висело большое зеркало.

— Хватит бубнить, это не то, то не то, — Айлин встала рядом и убрала мои волосы назад. — Все ведь замечательно, словно как в сказке.

— Угу, — буркнула я. — Только вот непонятно мне это все. Тебе не кажется, что приглашать девушку, с которой знаком всего-то пару часов, и ее подругу, которую вообще в глаза не видел, на такое мероприятие, да еще и присылать обеим наряды — это не просто странно, а еще и до жути подозрительно, м?

— Не будь такой пессимисткой.

— А ты слишком оптимистична. Не все люди такие хорошие и честные, как ты.

— Да, но нельзя ведь видеть только плохое.

— А ты во всех видишь только хорошее.

— Возможно, — тепло улыбнулась Айлин. — К тому же, ты ведь сама согласилась пойти с парнем, которого знаешь всего ничего, зачем же тогда, если тебе это кажется подозрительным?

— Не знаю. Не понимаю, что это, но почему-то я чувствую, что могу ему доверять. Хотя, нет. Не так. Мне кажется, что мы знакомы или были знакомы. Просто какое-то дежавю.

— Да уж, странно, — удивленно произнесла Айлин. — Ладно, не зацикливайся на этом, лучше посмотри, как тебе идет. Я тебя в платье в последний раз видела в классе седьмом или восьмом.

— Не напоминай. — Я критично осмотрела себя в коротком красном платье, с расклешенной юбкой. Оно, конечно же, красивое, но чувствую я себя в нем очень неудобно и непривычно.

А вот Айлин не в новинку. Ей Алекс прислал миниатюрное белое платье с черными кружевами на поясе. В нем она напоминала мне дюймовочку, учитывая ее хрупкое телосложение. А сочетание белого наряда и ее светлых волос подкидывало моей голове сравнения с ангелом. По характеру так уж точно похожи будут.

Время близилось к девяти. Я почему-то очень нервничаю. То ли от того, что придется провести весь вечер в компании людей «высшего общества», то ли от потоу, что не хочется опозориться перед ними же, распластавшись по полу из-за чертовых туфлей на высоком каблуке.

— Ну ты ведь не пойдешь в кедах, — устало проговорила Айлин, колдуя над моими волосами, сама же она это дело гордо назвала созданием прически.

— Почему бы и нет, — фыркнула я, скривившись от того, что она слишком сильно потянула за волосы.

Мне даже немного жаль Айлин. Она все-таки несколько часов упрашивала меня надеть эти туфли, но еще сложнее ей было уговорить меня на прическу, потому как я жутко не люблю, когда кто-то трогает мои волосы. Но в конечном счете я все же сдалась и теперь терпеливо ожидаю окончания этого издевательства над моими нервами.

Когда мы уже закончили все приготовления, позвонил Алекс. Спустившись, мы с Айлин обнаружили около нашего скромного жилища лимузин. Ошарашено переглянувшись, мы все же подошли к компании, ждущей возле него. К слову, оказалась в ней помимо Алекса и Леона также и одна незнакомая мне парочка. Парень и девушка, которые что-то обсуждали, и, по-видимому, спорили.

Парень был выше всех, здесь присутствующих, но ненамного выше Леона и Алекса. Это был темноглазый брюнет с ярко очерченными скулами, широкими плечами и с явным наличием мышц, что не скрывает элегантный смокинг. Особенно мне бросились в глаза его руки, на которых отчетливо проступали вены.

Девушка рядом была очень эффектной. И такое впечатление создавало вызывающе-яркое красное платье, которое притом было достаточно коротким. Ее русые волосы же были заплетены в обычный высокий хвост, а глаза выделяли темные стрелки, из-за которых девушка напоминала мне лисицу. А может, виной тому был хитрый взгляд.

Когда мы все друг с другом познакомились, я узнала, что парня зовут Райан Харт, а девушку -Джессика Леер.

Все время, что мы ехали в лимузине, я пыталась сдержаться, чтобы не разругаться с Райаном и Джессикой, они в прямом смысле оказались парочкой, которую присутствие еще четверых людей в салоне никак не волновало. Потому эти ребята практически не отлипали друг от друга, демонстрируя всем окружающим свои пылкие чувства. Серьезно, он с нее чуть ли не одежду срывал, коей и так было немного.

Алекса это особо не волновало. Он активно расспрашивал нас с Айлин, которая, покраснев, старалась не обращать внимания на любвеобильную парочку, про нашу жизнь. А Леон лишь изредка участвовал в разговоре, больше предпочитая слушать, нежели говорить.

Местом проведения торжества оказался огромный трехэтажный особняк, рядом с которым было припарковано около полусотни машин. Проскользнув мимо фотографов, благо их внимание было сконцентрировано на более известных персонах, мы зашли внутрь.

Глаза сразу ослепил яркий свет множества люстр, но самая большая и роскошная находилась в центре огромного зала. Людей было много, но в таком большом помещении их количество не казалось весомым. Повсюду можно было заметить узнаваемых звезд кино, музыкантов, бизнесменов и достаточно известных личностей с обложек журналов. Там и здесь мелькали официанты, в золотых жилетках и с подносами, заставленными фужерами с искрящимся в них напитком. У стен составлены длинные столы со всевозможными закусками и угощениями. В центре зала две лестницы вели на второй этаж, соединяясь балконом с кованым заграждением, схожим с перилами самих лестниц.

Райан и Джессика сразу исчезли из виду, затеявшись в толпе. Леон и Алекс о чем-то шептались друг с другом, что-то или кого-то ища по сторонам. Я оттащила Айлин к ближнему столу, стараясь не привлекать особого внимания и не потерять из виду Алекса. Пока братья разговаривали, мы с Айлин успели познакомиться с несколькими девушками-моделями, правда, они, не найдя с нами общих тем для разговора, очень скоро ретировались.

Я уже немного заскучала, когда Алекс подошел ко мне и потянул куда-то за собой, говоря, что хочет с кем-то познакомить. Ошарашенная, я не успела и возразить, лишь обернувшись на Айлин — мне не хотелось ставить ее в неловкое положение, оставляя одну, — но рядом с ней уже стоял Леон.

Мы подошли к группе из четырех человек. Трое из них были взрослыми мужчинами, с проседью в волосах. По их виду можно было сразу распознать принадлежность к разряду успешных бизнесменов. Четвертый же был молод, по возрасту ровесник Алекса. Из этой группы он сразу выделялся. Что-то в нем меня с первого взгляда невероятно привлекло, но одновременно с этим сильнейше оттолкнуло. Второе, скорее всего, из-за пронзительного, изучающего взгляда, коим он одарил меня, как только заметил.

— Добрый вечер, — Алекс вежливо поздоровался, пожав всем присутствующим руки.

Компания взрослых сразу же ответила ему и между ними началась светская беседа, из которой я мала что поняла. Ясно мне было лишь то, что их связывает работа. Да и к их разговорам я особо не прислушивалась, будучи слишком увлечена парнем, что лишь кивнул в знак приветствия, не проронив доселе не слова. Он тоже смотрел на меня. Все так же изучающе и от чего-то немного раздраженно. Брови его были слегка сдвинуты к переносице, но это не делало его лицу плохого вида. Голубые глаза прожигали насквозь и от такого взгляда обычно возникает желание поежиться и спрятаться от давящего взора. Но я не могла отвести взгляд. Казалось, мы мысленно общались, но суть этого неведомого диалога мне была неясна. Эти голубые глаза как будто точно такие же, как и мои. По цвету они идентичны, но взгляд у нас разный. Абсолютно.

— Позвольте вас представить, это моя подруга — Нора Джонс, — заметив мое замешательство, Алекс слегка ткнул мне локтем в бок. — Нора, это — Вильям Кинг и его сын Картер.

— Приятно познакомиться, — как могла, я натянула милую улыбку.

— Взаимно. У тебя очень симпатичная спутница, Алекс, — высказал Вильям, но я не нашла в этом нечего искреннего.

— Спасибо, — так же наигранно ответила я, на что все еще молчавший Картер лишь усмехнулся.

Еще немного пообщавшись с Вильямом в строго вежливой и официальной манере, с Кингами мы разминулись. Музыка притихла, а в центре зала собрались ряды девушек и парней. Должно быть, сейчас начнутся танцы. Передо мной появилась ладонь Алекса, немым жестом приглашающего меня присоединиться к танцующим парам.

— С ума сошел? Я не умею, — я сделала шаг назад, рефлекторно опасаясь его дальнейших действий, уже поняв, что этот парень до невозможности упертый и может вытворить все, что угодно, если этого захочет. Преград для него будто вовсе не существует, похоже, как и слова «нет».

— Нет ничего сложного, просто доверься мне, — как я и думала, мой протест его не устроил. Лихо схватив меня за руку, он направился в центр зала.

— Алекс, черт тебя подери! — возмущалась я, старательно пытаясь вырвать свое запястье из его ладони. Бесполезно, у него просто мертвая хватка.

Как только мы оказались в центре, под взглядом множества глаз, деваться уже было некуда. Я встала в ряд девушек, кинув злой взгляд на Алекса, вставшего напротив, в шеренгу парней. На это он лишь усмехнулся, весело подмигнув. Вот ведь сволочь, еще и издевается. И что он мне делать прикажет?! Я ведь ничегошеньки не понимаю в бальных танцах.

Пока я стояла и нервничала, перебирая в голове всю известную мне нецензурную брань, попутно подбирая прозвища для этого упертого наглеца, заиграла музыка и сердце мое ушло в пляс от волнения.

(Просьба включить One Republic — Love Runs Out)

Парни подошли к нашему ряду, протягивая правые руки своим партнершам. Я вложила свои трясущиеся пальцы в ладонь Алекса и он тут же притянул меня ближе, положив вторую руку на талию. Я же поместила ладонь ему на плечо, посмотрев в глаза и шепотом спросив:

— И что мне делать? Я не умею танцевать.

— Я же сказал, просто доверься мне, — так же шепотом ответил он.

Выдохнув, я постаралась успокоиться. В подсознании размытыми пятнами всплывали моменты с уроков танцев, что проводились еще в далекой начальной школе. Но стандартные движения все же припоминались. Посматривая на друге пары, я старалась повторять за ними. Но страх и волнение заставляли совершать глупые ошибки. Я споткнулась уже несколько раз, и если бы не Алекс, крепко державший меня за талию, уже давно бы расстелилась по полу под громкий смех окружающих.

— Расслабься, это всего лишь танец, — наклонившись, прошептал он и усмехнулся.

Почему-то именно эта фраза словно разбудила меня. Ведь действительно: это всего лишь танец. Ничего смертельного не случится, даже если я споткнусь и упаду. Надо мной лишь посмеются, но разве критика этих богатеев не должна быть мне безразлична? Почему я боюсь опозориться перед этим людьми, которых совершено не знаю? С каких это пор меня волнует мнение сливок общества? Верно, ни с каких. А значит — нечего бояться.

Волнение быстро отступило и я почувствовала себя освобожденной птицей. Словно выпорхнув из угрюмой клетки, я закружилась в безумном танце. Окружающие люди словно скрылись в тени. А я поддалась ускоряющимся ритмам музыки, понимая, что до этого даже не вслушивалась в нее.

Я лишь на миг взглянула в серые глаза Алекса, в которых искрились зарождающиеся нотки взбалмошного безумия, как эти самые бесноватые настрои заразили и меня. Губы сами расползлись в веселой улыбке. Наш танец совершенно преобразился. Я уже не следила за другими танцующими, доверяя темп Алексу. Наш дуэт совсем перестал подчиняться правилам этого зала, все движения утеряли свои плавные переходы, приобретая сумасшедшие и непредсказуемые ритмы.

Не сдерживая эмоций, я от души засмеялась. Алекс лишь широко улыбался, а в глазах его уже давно бушевала волна безумия. И, казалось, языки пламени пылают в них. Похоже, со мной творилось то же самое.

Я не знала, откуда берутся все эти движения, но каждый шаг был сделан еще до того, как был осмыслен. Тело словно само знало, как лучше, выполняя все интуитивно. Совсем забывшись, я даже не замечала всесторонних негромких возгласов. Это было чистое сумасшествие, но какое оно было прекрасное. Сердце невообразимо быстро билось, а внутри плескался неописуемый восторг.

В последний раз прокрутившись, я снова споткнулась из-за непривычных каблуков, и, словно так и было задумано, упала в руки к Алексу. Музыка затихла, а я, не высвобождаясь из объятий, тяжело дышала и пыталась перевести дыхание, впрочем, как и Алекс. Послышались аплодисменты наблюдающих, и я заметила, что на нашу пару смотрят не только они, но и другие присутствующие тоже обратили на нас свои взгляды, о чем-то перешептываясь. Хм, похоже мы привлекли слишком много внимания.

Я отстранилась, убедившись, что могу держать равновесие сама, и мы покинули круг танцующих, быстро найдя Айлин и Леона. Айлин высказала свои восторги по поводу нашего танца, сказав, что это было очень, как она выразилась, «ярко». Райана и Джессики как след простыл, по крайней мере, в зале я их не видела. Вскоре куда-то ушли и Леон с Алексом, оставив нас с Айлин одних.

* * *

Алекс

— Вы меня звали, мистер Кинг? — я пересек порог кабинета Вильяма. Его неожиданное приглашение на разговор не могло предвещать ничего хорошего.

Сколько же времени прошло с тех пор, как я был здесь в последний раз? Кажется, минуло уже больше пяти лет, а вокруг практически ничего не изменилось. Все тот же кожаный диван у стены, небольшой бар напротив и огромный стол, на котором нет ни единой лишней вещи, что странно, так как обычно у таких людей он завален всевозможными бумагами и папками с отчетами, статистикой продаж и прочей офисной макулатурой. Но Вильям Кинг был из числа тех людей, что не терпят беспорядка, и не выносят, когда любая, будь то даже самая крошечная вещица, находится не на своем месте. Кажется, таких сейчас называют перфекционистами, теми, кто во всем старается достичь идеального результата. Но Кинг, скорее, любит все контролировать и стремится вовсе не к совершенству, а к власти во всем, что бы то ни было.

— Да, Алекс, я вот думаю, как лучше поступить с этими мелкими крысятами, — он махнул рукой рядом стоящему охраннику и тот вышел из кабинета, почти тут же вернувшись, но уже с еще одним парнем из личной охраны Вильяма. Вместе они затащили в кабинет связанных парня и девушку.

Все мои худшие опасения оправдались, когда с голов этих ребят сняли пакеты и передо мной предстали Кира и Мэтт. Оба виновато посмотрели на меня. Их рты были перевязаны их же собственными банданами. Похоже, наш план все же провалился, но у меня еще имеется один значимый туз в рукаве, что покроет даже шестерку.

— Твои? — с усмешкой бросил Кинг.

— Мои, — процедил я. — Как ты узнал?

— А ты думал, что у вас одних имеется шпионская сеть? Мальчик мой, вы уже месяц роете на меня компроматы, и неужели рассчитывали, что я об этом не узнаю?

— Этот бал был лишь уловкой. Ты все спланировал заранее.

— Я знал, что рано или поздно вы попытаетесь украсть доказательства, потому сам преподнес вам такую возможность, устроив бал в своем собственном доме. Действительно, это был бы отличный шанс, чтобы пробраться в мой кабинет: я был бы занят приемом, охрана по большей части собралась бы на улице, из-за музыки никто бы не услышал звуков драки. Я рассчитал это. А вы, глупцы, тут же заглотили наживку.

— Хм, раз они еще живы, то, видимо, ты хочешь что-то мне предложить в обмен? — рука инстинктивно потянулась к поясу, с запрятанным оружием. Он не отпустит нас просто так.

Кинг криво усмехнулся, стоя за столом. За моей спиной появились еще несколько его шавок, перекрывая выход. Один из них взял меня на мушку. Двое других, что держали Киру и Мэтта, приставили дула пистолетов к их лбам.

— Последнее слово? — наслаждался своей мнимой победой старик.

— Разве что совет: лучше бы тебе приказать им убрать пушки, или сразу же после нашей смерти в зале появится еще один труп. Я говорю о девушке, с которой пришел сегодня. Нора.

— С чего мне должно быть дело до одной из твоих подружек?

— С того, что ее настоящая фамилия — не Джонс, а Эшенберт. Элеонора Эшенберт. Дочь Клауса Эшенберта.

— Ты что, издеваешься?! Этого не может быть, у Клауса нет детей, — как бы Вильям ни старался казаться уверенным в своих словах, зрачки его нервно забегали, а в на лице проступили капельки пота.

— У него нет брачных детей. Но вот внебрачный ребенок вполне имеет место быть, учитывая его ветреную натуру, — я сделал паузу, смотря, как он отреагирует. Ослабил галстук и никак более не возразил. Значит, прекрасно знает, что это так. — Несколько дней назад он дал нам задание — разыскать его дочь. Если не веришь, то у меня есть договор, — я залез во внутренний карман пиджака, вынимая оттуда сверток листов и швырнул его на стол.

— Похоже, это настоящая подпись, — бегло осмотрев бумаги, заключил он. — Но откуда мне знать, что девушка внизу и есть та, кого он искал?

— Конечно же, мы это учли, и я еще днем сделал анализ ДНК, использовав образец, что нам оставил Клаус. Этот пункт тоже есть в договоре. Результат оказался положительным. Думаю, теперь ты можешь попросить их убрать оружие.

На секунду задумавшись, он холодно проговорил:

— Даже если это правда, она не помешает мне прикончить вас. А Клаус никогда и не узнает о том, что эта девушка была его дочерью. В газетах ее смерть спишут как неудавшееся покушение на мою семью, стоит лишь подкупить журналистов.

Я уставился на него в упор, полностью ошарашенный этими словами и той спокойной холодностью, с которой он их произнес.

— Как ты можешь так говорить?! Тебя не волнует смерть человека одной с тобой крови? — я, конечно, знал, что Кинг тот еще мерзавец, но все же думал, что даже он не настолько плох, чтобы так обойтись с членом своей семьи.

— Меня бы волновало, если бы это был Картер, но с ним у вас такого провернуть не получилось, верно? А на эту девчонку мне наплевать.

Подставить Картера под прицел и было первоначальной нашей подстраховкой, только вот папаша хорошо позаботился о безопасности своего сыночка.

— Они все равно найдут доказательства, чтобы усадить тебя за решетку, — я сжал пальцы в кулак, судорожно ища в голове идеи по избеганию луж нашей крови на этом паркете.

Вдруг на окне, позади Вильяма, замелькала небольшая красная точка. Присмотревшись, я разглядел маленькую черную коробочку, на которой и была прицеплена эта лампочка. Я сразу узнал эту вещицу.

Дальше все начало происходить слишком быстро. В кабинет неожиданно ворвался Картер, раздраженно спросив:

— Что здесь происходит?

С громким треском оконное стекло разлетелось осколками по всей комнате. Я успел среагировать, нагнулся и прикрыл голову рукам. Вот он, мой шанс. Развернувшись к обескураженным охранникам, я без особых проблем выбил оружие и вырубил сначала тех, что держали Киру и Мэтта. Ребята, оказывается, тоже времени зря не теряли, уже освободившись от веревок на запястьях.

Картер, опомнившись, тут же кинулся к отцу. Тот, по видимому, был без сознания. И, похоже, ему хорошо досталось, ведь он стоял к окну ближе всех в комнате.

Вход преграждало еще четверо парней. Примечательно, что ни один из них особо не волновался за своего босса, заострив внимание на нас. Вместе с Кирой и Мэттом мы быстро расправились с ними. Не так уж они и хороши, когда дело доходит до рукопашного боя.

— Найдите на улице Леона. Расскажите ему все и вместе отправляйтесь в штаб, — проговорил я на бегу, когда мы уже выбрались из кабинета.

— А охрана на периметре? — подала голос Кира.

— Райан и Джесс с ними уже разобрались.

Мы разделились. Я спустился в зал, взглядом ища Нору и Айлин. Это оказалось не затруднительно, так как еще на лестнице до моих ушей донесся злой крик Норы и типичные матерные выражения Райана. Я последовал на звук и наткнулся на следующую картину: Райан держит Айлин на руках, та, по всей видимости, находится без сознания, а держащий ее препирается с разозленной до чертиков Норой. При виде сего зрелища с губ у меня сам собой сорвался вопрос:

— Какого черта здесь творится?

Ребята посмотрели на меня, а я заметил, что эта их потасовка совсем некстати привлекла внимание гостей.

— Этот придурок напоил Айлин, хотя она ему несколько раз говорила, что не пьет и алкоголь переносит плохо! Так нет же, ему, видите ли, в его больную голову стукнула какая-то идиотская мысль, что ей нужно повеселиться. Повеселилась блин, сейчас просто умрет от веселья! — гневно высказалась Нора, и, не дав Райану снова что-то ответить, добавила: — А тебя где черти носили?

— Были дела, — постарался как можно спокойней сказать я, но нервные нотки раздражения все же проступили в голосе. — Уходим.

Все молча согласились, и мы быстро покинули особняк Кингов.

* * *

— Ну и? — сверху вниз уставился я на брата, что, сидя на диване, преспокойно читал одну из своих заумных книжек.

— Что? — как ни в чем не бывало отозвался он, не отвлекаясь от чтения.

— Убить меня хотел? Мог бы тогда придумать что-нибудь поинтересней.

— Я не убить тебя хотел, а жизнь твою спасти. Что у меня, в общем-то, получилось, — в своей манере невозмутимого монаха ответил он, лишь на секунду удостоив меня своим взглядом.

— Взорвать окно на всю стену — это ты называешь жизнь спасти? — не выдержав такое игнорирование, я остервенело выхватил глупую книжку из его рук, откинув ее куда подальше. — А если бы один из осколков меня смертельно ранил?

— Не драматизируй. Как я вижу, ты жив-здоров. А не сделай я этого, люди Кинга пристрелили бы и тебя, и ребят, — оставшись без своего чтива, он поудобнее пересел на диване, откинувшись на его спинку. Наконец-то настроен на разговор.

— Что ты там вообще забыл? Я ведь говорил, что справлюсь сам, — уже серьезно высказал я, забывая о шутках и завалился в кресло напротив.

— Но в итоге ты оплошал. Признай это.

— Я бы нашел способ выкрутиться. Дело не в этом, а в том, что ты не должен был помогать. Это мое задание. Я уже не ребенок! — пальцы сами сжали подлокотники. Ну почему он не понимает, что не нужно присматривать за мной все время. Наша разница в возрасте всего четыре года, а он иногда ведет себя так, словно старше меня на пару десятков лет.

— Ребят, только не начинайте, а, — прервала наш спор только что вошедшая Кира. — Главное то, что это было не зря.

— О чем ты? Вас ведь поймали, — я недоуменно посмотрел на нее.

— Да, но мы смогли забрать это, — она показала нам флэшку и с довольным видом покрутила ее на пальце за шнурок. — На ней вся информация о ближайших поставках в этом месяце. Это, конечно, не документы и как доказательство незаконной торговли не потянет. Но теперь мы будем знать, где и когда будет переправляться товар.

Хоть какая-то хорошая новость за этот вечер. Похоже, еще не все потеряно. Берегись, Кинг, мы еще повоюем.

* * *

Нора

— Медовые или обычные? — показала я Айлин две разных коробки с хлопьями, запутавшись с выбором.

— Медовые, — чуть погодя ответила она.

Сегодня мы отправились закупаться продуктами, так как в холодильнике у нас, кроме минералки, ничего съестного и не было. И то ту почти всю выпила Айлин, когда на следующее утро после того дурацкого бала проснулась с жутким похмельем. Бедняга, ей даже таблетки не особо помогали.

— Ты точно отошла? — спросила я, когда мы уже направлялись с пакетами домой.

— Да, нормально все. Вчера вот было ужасно, а сейчас чувствую себя отлично, — бодро ответила она, что меня немного успокоило.

— Убила бы этого идиота, — зло прошипела я, нечаянно чуть не запнувшись о какой-то камень. Карма.

— Да не злись ты. Он же все-таки извинился.

На это я лишь хмыкнула, закатив глаза.

Утром Айлин действительно доставили большой букет с карточкой, где красовалось краткое «Прости» и подпись Райана. Но я более чем уверена, что на это его уговорили Леон и Алекс. Слишком гордая и амбициозная он особа. А матов-то сколько знает! Да о существовании некоторых его выражений я раньше и не знала, не то что слышала.

Разговаривая и шурша пакетами, мы быстро добрались до нашей квартирки. Но всю дорогу меня не покидало ощущение, как будто кто-то пристально смотрит в спину. А как обернусь — никого. Надеюсь, я не превращаюсь в параноика.

Я зарыскала по кармана в поисках ключей. Вдруг в ушах зазвенел испуганный крик Айлин. Не успела я обернуться, как была поймана. Явно принадлежащая мужчине рука стиснула шею в стандартном захвате. В нос ударил резкий запах, когда этот же человек попытался приложить к нему какую-то тряпку.

Среагировав, я со всей силы ударила держащего локтем в живот, одновременно резко откинув голову назад. Послышались ярые ругательства, и, воспользовавшись ослаблением хватки, я выбралась из захвата, сразу отходя на несколько шагов.

Как я и догадывалась, это был мужчина, притом довольно грузной комплекции. Похоже, ударом головы я разбила ему нос, разукрасив лицо алой кровью.

Взглядом я быстро нашла Айлин. Она осела в руках еще одного, схожего по виду с первым, мужчины, похоже, потеряв сознание. По венам тут же заструилась ярость, стоило только увидеть, как он безалаберно закинул ее на плечо.

— Какого черта?! — разгневано закричала я, сжав кулаки и уже собираясь кинуться на них. Но вместо этого мои глаза сами собой широко распахнулись. Кто-то стоял за спиной. Но поняла я это слишком поздно. По затылку пришелся тяжелый глухой удар. Вокруг все тут же помутнело, и я успела лишь коротко выругаться, прежде чем провалиться в темноту.

Каждый раз,

Когда кровь на ладонях и падают слезы их глаз,

Очень больно смотреть, если кто-то страдает за нас.

Сплин «Чудак».

— Не плачь, — маленькая светловолосая девочка погладила подругу по спине.

— Почему? Почему они ненавидят меня? Что я им сделала? — она вытирала слезы, но те снова появлялись. Остановить их Нора была не в силах.

Рядом валялся разодранный плюшевый мишка. Прощальный подарок воспитательницы, что совсем недавно покинула их приют. Она была самой доброй и лучшей женщиной из всех взрослых, что знала Нора.

— Они просто завидуют, ведь мисс Элен не подарила им таких игрушек. Они завидуют, потому что она любила тебя, а не их, — Айлин обняла ее и попыталась утешить, но Нора все плакала.

* * *

— Отстаньте от нее.

Трое окруживших Айлин девчонок обернулись.

— А-а, это ты, плакса. Уходи, или тебе попадет тоже, — сказала одна из них, и в ее руках Нора увидела ножницы.

Где она раздобыла их, было неясно. У стены, загнанная в угол и окруженная, сидела Айлин. Она подняла испуганный взгляд на Нору.

— Что вы делаете? — с ужасом спросила Нора. — За что? Она вам ничего не сделала!

— Заткнись и не лезь! — рявкнула самая старшая из троих. Они снова развернулись к Айлин. — Интересно, насколько милой ты останешься без своих длинных волос! Не думаю, что после этого мальчишки все еще будут считать тебя красивой!

— Прекратите! — разбег и толчок.

Неосторожная попытка отмахнуться. Испуганные взгляды быстро убежавших из комнаты девчонок. Ржавые, тупые ножницы, что были утром украдены с учительского стола, сейчас кольцами выпирающие из живота. Кровь, расползающаяся багровым пятном по светлому платью.

— Нора! — Айлин бросается к упавшей на колени подруге.

Та слышит ее крик словно издали, и все непонимающе смотрит на торчащие ножницы. Пока в глазах не темнеет. С каждой секундой осознания произошедшего боль чувствуется все отчетливей, затмевая шок. Пока к приходу учителей она не становится настолько сильной, что сознание отключается.

* * *

— Айлин все еще не вернулась, я пойду поищу ее, — выходя из общей комнаты, бросает соседке Нора. Та кивает.

На душе скребутся кошки. Плохое предчувствие терзает Нору с самого утра. Теперь, когда подруга задерживается на занятиях уже больше часа, оно еще больше усиливается. Сегодня у ее класса столько же уроков, сколько и у Норы, так что она уже должна была вернуться в их комнату.

Обшарпанные стены и перегоревшие лампы в коридоре еще больше удручают. Из-за приоткрытых дверей слышится девчачья болтовня. Пятничные посиделки в женской части корпуса — привычное дело. Но кое-где среди них можно расслышать и голоса парней, коим все равно на правила о запрете входа в комнаты девушек. Не пойман — не наказан. Правила здесь вообще существуют, только чтобы их нарушать.

Нора выходит на улицу, и в лицо тут же ударяет холодный декабрьский ветер. Идет снег. Но как только снежинки достигают земли, тут же тают в грязи луж. Нигде снег не оседает белым покрывалом. Он здесь вообще-то вовсе аномальное явление.

Нора кутается в ветровку и накидывает башлык. Теплее не становится.

Она не знает, почему решила искать сначала на улице. Ей так подсказывает чутье. Оно просто тянет ее наружу. Возможно, это даже логично. Так как все занятия уже окончены, в классах искать Айлин будет глупо. Они уже закрыты.

Она бредет к заднему двору, пока до ушей не доносится шорох. В темном закоулке между корпусами всегда собираются здешние «банды». Любая драка чаще всего происходит именно в этом месте. Но в будние дни там прячутся любители покурить. Воспитатели об этом знают, потому и не суются. Легче делать вид, что ничего не происходит.

Нора уже прошла бы мимо, не особо интересуясь, кого там зажимают на сей раз, если бы не крик:

— Нет! Пусти! — до боли знакомый голос ударил в голову, и она стремглав понеслась в замусоренный переулок.

Ярость тут же завладела разумом. Белобрысый отморозок, считающийся здешним «королем», прижал Айлин к кирпичной стене. Под ногами, в грязи валялись ее сумка и пальто.

Айлин была чересчур необычной для этого места. Слишком выделялась своей женственностью среди боевых девчонок интерната. Да, нежные черты лица, унаследованные от матери-француженки выделяют еще больше. Может, поэтому она являлась предметом ненависти завистливых девушек и такой притягательной добычей для парней.

Она пыталась вырваться, но силы явно были неравны. Рядом еще двое парней, что как свита вечно носятся со своим королем, являясь его тенью. Один из них снимал все на камеру телефона.

Первого удара удостоился самый главный. Не задумываясь ни на секунду, Нора бросилась на него. Не ожидавший внезапного нападения, парень не сохранил равновесия и упал на асфальт.

— Ах ты дрянь! — свирепо выкрикнул он, поднимаясь. Удар пришелся точно по скуле, и на раскрасневшемся месте обязательно вскоре появится фиолетовый синяк.

Нора загородила собой Айлин. Костяшки пальцев горели. Она сжала руки в кулаки. Ей не впервой.

— Ты, рыжая бестия, — кличкой позвал ее главный. — Опять мешаешься под ногами. Прошлого раза тебе было недостаточно?

Синяки на руках еще не зажили с последней стычки, но Нора и не думала отступать.

Рука Айлин сжала предплечье, и, обернувшись, Нора увидела молящий взгляд, а губы проговорили тихое: «Не надо. Пойдем.». Убежать было бы правильней всего. Численное превосходство оставляло мало шансов на победу. Но они бы не отпустили…

— Беги, — так же тихо ответила Нора, чтобы ее слышала только Айлин. — Быстро! — требовательней добавила она, увидев сомнение в ее глазах. — Найди кого-нибудь из учителей.

Та кивнула и сорвалась с места.

— Эй, а ну стоять! Держите ее, идиоты! — крикнул главный приспешникам, и те кинулись за Айлин.

Но выход из закоулка перегородила Нора. Она дала ей время сбежать. Кулаки были выставлены перед лицом в такой позиции, чтобы в любой момент можно было его прикрыть. Опытом наученная, она знала, что важнее всего прикрывать лицо.

Она держалась пару минут. На свое же удивление. За это время она успела поставить пару фингалов приспешникам и почти выбить челюсть Джеку — главарю. Защищалась и пыталась нападать, старалась растянуть время до того, как Айлин приведет учителя. Но никого не было. А играть одной против трех было все сложнее.

В итоге приспешники перехватили ее руки с двух сторон. Захват без возможности выбраться. Удары приходились в большей степени по ребрам. Джек с наслаждением наносил их, упиваясь своей властью и беспомощностью жертвы. Нора терпела, пытаясь не думать о боли и стараясь переключиться. Пока все не закончится и им не надоест.

Никто так и не приходил на выручку, а секунды перетекали в минуты. А минуты казались вечностью.

Наконец вожак остановился, а приспешники отпустили руки. Без сил Нора упала на колени, думая, что все позади и они сейчас оставят ее дожидаться неизвестно когда грядущей помощи. Но они не ушли.

— Эй, парни. Раз с блондиночкой не вышло, может, отыграемся на этой. Она тоже вроде ничего, да и к тому же подумайте: насколько униженной после этого будет наша бестия. Больше не гроза среди девушек, а просто жалкая шлюшка, — Джек ухмыльнулся, потянувшись рукой к ее лицу.

Эти слова заставили Нору вернуться в реальность. Глаза в ужасе распахнулись. Этого она точно не могла позволить. Она могла стерпеть побои, но такое унижение — никогда. Она оттолкнула не успевшую еще коснуться ее руку, и ударила Джека так сильно, как только могла при ноющей боли во всем теле.

Встав на дрожащих ногах, Нора попыталась выбраться из закоулка, но чуть снова не попалась в захват одного из парней. Единственный путь к отступлению был перекрыт, и ей ничего не оставалось, кроме как отойти к стене, будучи теперь окруженной.

— Чертова стерва! — кричал Джек.

Сердце билось с невероятной скоростью. Тело пробирала дрожь и боль. Даже холод не чувствовался от прилива адреналина и страха. Она не собиралась сдаваться и позволить им так надругаться над собой, но понимала, что не сможет выстоять против троих. Она лишь в мыслях молилась, чтобы помощь пришла поскорей, до боли сжимая пальцы в кулаки.

— Я тебя проучу, чертова дрянь, — вытерев кровь с разбитой губы, Джек полез в карман куртки.

Внезапно все стало слишком серьезным. Обычная разборка переросла в нечто большее и опасное. В его руке сверкнуло лезвие. Все знали, что банда Джека всегда носит с собой ножи, и при любом случае не преминет показать их, припугнув этим других.

Норе это всегда казалось невероятно смешным показушничеством. Но только не сейчас, когда острие этого ножа направлено на нее. Дыхание сперло, и стало совсем жутко. Тем не менее Нора понимала, что Джек вряд ли воспользуется своим оружием, это было лишь средство запугивания, не более. Но ком все же подкатил к горлу, а ноги еще сильнее затряслись.

— И что ты теперь сделаешь? — с насмешливой улыбкой спросил он.

— Эй, Джи, это уже не смешно, — сказал один из парней. Игры играми, но никому из них не хотелось попасть в колонию для несовершеннолетних, по сравнению с которой их интернат — просто рай.

— Заткнись! — рявкнул Джек в ответ. Казалось, злость полностью завладела им.

— Ты ничего не сделаешь, — как могла, Нора пыталась выглядеть уверенной в своих словах, и не показывать охвативший ее страх.

— Уверена? — он стал наступать.

Нора видела, как дрожат его руки. Кто же дал детям столь опасные игрушки? Они сами взяли их, но детьми от того не перестали быть.

Она не двигалась, пока он не подошел слишком близко. Пока лезвие не появилось перед лицом, а его руки не схватили ее шею. Тогда она побежала, резко вырвавшись. Но он успел поймать ее, и они кубарем полетели на асфальт.

Не бери оружие — если не готов использовать его.

Ее зрачки расширились, когда резкая боль разрезала грудную клетку. Рот наполнился металлическим привкусом подступившей крови. Весь мир словно замер для нее на несколько секунд, пока лезвие пронзало плоть. Серое небо с темными свинцовыми тучами завертелось перед глазами, словно намереваясь обрушиться сверху.

Она видела напуганные глаза нависшего сверху Джека. Она слышала такие же испуганные вопли остальных. И не хотела верить, что это конец. В грязном закоулке, за интернатом для подростков.

* * *

В порванной блузке и помятой юбке, Айлин неслась по этажам, дергая ручки классов и не находя открытых дверей. Слезы застилали глаза, а внутри билась тревога. Она была уже на грани истерики. Нора снова защитила ее. Снова страдает из-за нее. Как и много раз до этого, она же может лишь стоять за спиной. И Айлин жутко ненавидела себя за это.

Наконец в коридоре Айлин заметила учителя, закрывающего кабинет.

— Мистер Трип! — громко закричала она.

— Айлин! Что с тобой случилось!? — учитель обернулся и испуганно оглядел одну из лучших своих учениц.

— Пойдемте скорей! Это… Это Джек. Он с друзьями … напал на меня… но… Нора… Нора... надо ей помочь! — дыхание сбилось из-за слез и быстрого бега, все слова выходили невнятными.

Тем не менее он все понял, но не шелохнулся. Айлин потянула его за рукав, но тот резко отдернул руку, промямлив:

— Извини, Айлин, но мы не вмешиваемся в разборки старших учеников.

— Что? Вы что, с ума сошли?! Они же изобьют ее!

— Мне жаль, но я ничем не могу помочь, — он заспешил к лестнице. — До свидания.

— Как же так, — бессильно прошептала Айлин, смотря на быстро удаляющийся из виду силуэт учителя.

К сожалению, здесь законом была сила. Но Айлин знала, что сила была не только у Джека и его банды.

Она помчалась в жилые корпуса. Сейчас приверженице правил Айлин было все равно, что вход в отделение парней был запрещен. И что по правилам приличия нужно стучать перед тем как войти, тоже. Она впопыхах нашла нужную дверь и распахнула ее, попадая под четыре пары удивленных глаз.

Заливаясь слезами, она беспомощно посмотрела на одного из парней.

— Сет, помоги. Нора…

Когда они прибежали в пустынный закоулок, там уже не было никого, кроме Норы, привалившейся к стене и сжимающей руки на ране под грудью.

В этот декабрьский день пошел первый снег. Он падал на лезвие окровавленного ножа и таял в осенних лужах.

Нора.

Когда я очнулась, то еще долго не могла понять, где все-таки нахожусь, или хотя бы сфокусировать зрение. Голова кружилась, а в затылке отдавала приглушенная боль, напомнившая о недавнем ударе. Или не недавнем. Я понятия не имела, сколько нахожусь здесь и где вообще это здесь. Было ясно лишь, что это какой-то кабинет, как ни странно, без окон. Не очень большой, были здесь только стол и обычный диван у стены.

Еще сразу стало ясно, что руки мои связаны тугой веревкой, как и ноги, а напротив, все еще без сознания, сидела Айлин. Мы сидели прямо на полу, облокотившись на стену. Я сразу попыталась вырвать руки из веревок, но лишь сильнее затерла кожу. Слишком сильно затянуты.

В комнате больше никого, кроме нас, не было. В мою ноющую голову закралось множество мыслей о том, что же могло произойти, кому и что от нас понадобилось. Но все домыслы казались до жути нелепыми и бредовыми. От такого потока мыслей голова еще больше загудела. Имея вспыльчивый характер и идиотскую привычку сначала делать — потом думать, я закричала во весь голос:

— Эй-й-й-й! Черти! Какого дьявола здесь происходит?!

Результат не заставил себя долго ждать. Уже через несколько секунд дверь распахнулась и в кабинет зашли три парня. Сначала я смогла рассмотреть только двоих, они загораживали собой третьего. Первый, что сразу же рявкнул мне: «чего разоралась, идиотка?» был тем самым амбалом, которому я разбила нос, и который, по-видимому, нас сюда и притащил. Второй был мне незнаком. Худощавый, с длинными ногами, коротко стриженными волосами, взлохмаченными во все стороны, он был похож на волчонка. Я запомнила его как парня с насмешливой ухмылкой и самодовольным взглядом. В нем играли отнюдь не веселые бесята. И он сразу казался подловатым на вид. Это подтвердили его следующие слова:

— Смотрите кто проснулся, наша рыжая цыпа. Чего ж ты так расшумелась?

Он сделал шаг вперед, но его остановил властный голос третьего:

— Шакал!

Этот голос сразу показался мне знакомым, и как только названый очень подходящим ему прозвищем Шакал отошел, я смогла увидеть говорящего. И голос его не зря показался мне знакомым. Это был Картер. Тот самый голубоглазый друг Алекса.

— Ты?! — само собой сорвалось с языка. — Что все это значит?

— Словно ты не сама не догадываешься, — он подошел ближе и присел, так что наши лица оказались на одном уровне, после чего несильно сжал мой подбородок.

— Ты скажешь мне пароли от вашей главной сети.

— О чем ты? Какие пароли? Какая сеть? Вы что, больные!? — пальцы сжались сильнее, призывая замолчать. Но было это не столь убедительно, как взгляд Картера. Холодный и казалось абсолютно безжалостный.

— Что ты знаешь о группировке «Ястребы»?

— Впервые слышу, — его серьёзный взгляд убил во мне все возмущения и желание дерзить. Стало не по себе. Не могу назвать это страхом, но что-то в нем заставило меня присмиреть. Впрочем, все это не относилось к его дружку Шакалу.

— Прям-таки она тебе и сказала. Она же маленькая врушка, хватит с ней болтать, мы можем выбить у нее правду более действенными методами, — глаза Шакала сузились, смерив меня похабным взглядом, а губы растянулись в настоящем зверином оскале.

В ответ я лишь гневно посмотрела на него.

— Тогда почему вы с подругой были на нашем благотворительном балу вместе с братьями Найтами? — пропустив слова Шакала мимо ушей, продолжил Картер.

Так в этом замешан Алекс. Ну, отлично просто. Вот и вышли мне лихом похождения с незнакомцами. И похоже еще и преступниками. Может, это и не так, но слово «группировка» не вызывает других ассоциаций.

— Алекс предложил мне быть его спутницей, и я согласилась, так как кое в чем ему задолжала, — честно ответила я, все же умалчивая о том, что должок был совсем формальным.

— Что связывает тебя с Алексом?

— Практически ничего. Мы познакомились случайно, утром того дня. Я не знаю, почему он решил позвать меня.

— А твоя подруга, почему она была с Леоном?

— Я попросила об этом.

— Все ясно. Как я и думал, они не одни из них, — он отпустил меня и поднялся, повернувшись к Шакалу.

— Да она блефует. С чего ты ей так просто веришь? — Шакал всем видом показывал свое возмущение. Подозреваю, что у него были другие планы выпытывания информации, и по похотливому взгляду сразу стало понятно, какие именно.

— Сам подумай: если бы они состояли в какой-нибудь группировке, то не дали бы себя так просто схватить.

— Ну не скажи, это бестия сломала Грэгу нос.

На эти слова сам Грэг разозлено зыркнул на Шакала, но, похоже, не найдя способа опровергнуть его слова, раздосадованно отвел взгляд. Хотя, скорее всего он и не позволил бы себе что-то возразить. Думаю, он являлся лишь подчиненным Картера. А вот Шакал же вел себя как его друг.

Картер снова подошел ко мне и бесцеремонно схватил мою мешковатую футболку, стягивая вниз один рукав, тем самым оголяя правое плечо.

— Ты что творишь? — вспыхнула я.

— Нету, — обратился он к Шакалу, благополучно проигнорировав меня.

— Хм, но они делают их не только там, — похоже довольный ситуацией Шакал быстро сократил расстояние и присел рядом.

Я дернулась, сразу предчувствуя неладное. И не зря. Тот схватил меня за локоть и одним движением задрал майку вверх. Ну это уже беспредел. Теперь он нагло пялится на открывшийся ему вид, еще больше ухмыляясь.

От злости я со всей силы дернула связанными ногами, попытавшись ударить его. Попытка была успешной, хоть удар получился и не сильный. Зато цель была выполнена: Шакал отпустил мою футболку, и та снова обвисла, закрывая все, что должна. Он выругался, схватившись за живот. Честно сказать, я метила не туда, а немного ниже.

— Ах ты, дрянь, — он схватил меня за ворот, сверля злобным взглядом.

Я ответила тем же, смотря исподлобья, еще и ухмыльнувшись. Это разозлило того еще больше, и, наверное, он бы и ударил меня, если бы снова не вмешался Картер:

— Хватит, — строго высказал он и, схватив Шакала за плечо, поднял того на ноги. — Как видишь, татуировок нет.

— Это еще ничего не значит.

— В любом случае, мы все еще можем их использовать как заложников. Пора позвонить Алексу.

— Давай лучше-ка отправим ему пару фоток. Дай свой телефон.

Картер сначала недоверчиво глянул на Шакала, но потом все же вручил тому свой смартфон. Шакал тут же снова направился ко мне. Запустив руку в карман, он вынул из него какой-то предмет, что в последствии оказался складным ножом. Его лезвием он приподнял мой подбородок.

По телу пробежали мурашки от соприкосновения холодной стали с кожей. Но это все, что он смог вызвать у меня видом оружия. Мой взгляд был все таким же, не выражающим ничего, кроме ненависти и презрения. Он явно ожидал другой реакции. И это его злило. Просто безумно злило то, что он не мог возвыситься надо мной, хоть и смотрел сейчас сверху вниз.

— Сейчас я подпорчу твое наглое личико, — он двинул лезвием к щеке.

— Шакал, не смей ее трогать, — властным жестом Картер перехватил его руку и отвел от моего лица. Он снова это сделал, только не понимаю зачем.

— Ты издеваешься!? Это стерва меня лягнула. Давай вдарим ей и отправим фото ее кровавого личика Алексу. Ты ведь сам это предлагал!

Картер вырвал нож из руки Шакала.

— Это было до того, как мы узнали, что они не причастны к его делишкам. Они простые девушки, а значит, не при делах. Ты не причинишь им вреда, все понял? — Картер не по-доброму глянул на Шакала, и взгляд этот возымел свой эффект. Ему было сложно противостоять, он словно подавлял тебя.

Шакал лишь хмыкнул, но отошел:

— Тогда сам ей займись, а я щелкну вторую. Бить не буду, не боись.

Картер кивнул, а тот приблизился к Айлин. Я неотрывно наблюдала за ним. Посмей он сделать с ней что-то — ему не жить.

— Я бы ее и не тронул, жаль портить такое милое личико, — он присел рядом с ней и грубо провел рукой по ее щеке, приподнимая голову. Она была еще без сознания.

— Не смей к ней прикасаться, — могу поспорить, мой голос был похож на звериный рык, да я и сама уже готова была зарычать. От злости.

Он хитро прищурился мне, а после словно назло впился в губы Айлин, одновременно делая снимок.

— Дэн, мать твою, — снова предупредил Картер, и так мне стало известно настоящее имя Шакала. Думаю, прозвище подходит все же больше.

— Отличный кадр вышел, — он отдал телефон Картеру и как ни в чем не бывало развалился на диване.

— Урод, — констатировала я.

— Стерва, — не преминул ответить он.

Я почувствовала, как что-то прошлось по щеке до подбородка, размазав какую-то теплую жидкость. Переведя взгляд с удивившегося Шакала, я наткнулась на кровоточащую ладонь Картера. Сказать, что я была удивлена — ничего не сказать, я была скорее в шоке. Во рту появился металлический привкус его крови, что стекала по моей щеке. Но я даже не сжала губы, все еще непонимающе смотря на него.

Он достал из внутреннего кармана пиджака белоснежный платок, и вытер о него лезвие, кинув оружие обратно Шакалу. Затем этим платком он перевязал порез на ладони. Шакал лишь хмыкнул и закрутил в руках сложенный нож.

Картер сделал фото. Буквально через несколько секунд его телефон зазвонил. Я прекрасно расслышала свирепый голос Алекса на другом конце, несмотря на то, что он был не на громкой связи.

— Остынь, бунтарь. Ты знаешь, что должен делать: забери заявление, и передай мне все улики по этому делу. Если его опустят, я освобожу их. Выполни условия, и все будут целы и невредимы, — холодно произнес Картер.

— Ну а если нет, то мы найдем, чем заняться с вашими подружками, — крикнул напоследок Шакал, и Картер сбросил вызов.

Вскоре он ушел по каким-то важным делам, оставив меня на попечение Шакала. Просто прекрасно, что еще сказать.

* * *

Шакал попивал принесённый откуда-то виски прямо из бутылки, а я пыталась найди способ развязать чертовы веревки. После ухода Картера пошло уже примерно полчаса. Как ни странно, этот индивид все еще молчал и пока что не пытался предпринять попыток моего убийства. Может, это было связано с тем, что Картер предусмотрительно забрал у него пистолет и нож. Хотя я уверена, при желании он прикончил бы меня голыми руками. Айлин еще не просыпалась, и отчасти это было хорошо, так как хоть ненадолго откладывало момент, когда ей придется узнать, что мы находимся в плену из-за каких-то разборок Алекса.

И ведь это практически полностью моя вина. Эта ж надо быть такой везучей, чтобы вляпаться в преступные разборки. Вот что значит — не гуляй с незнакомцами.

— Эй, ты, — нарушил вполне устраивающее меня молчание Шакал.

А я возьми и сделай вид, что не слышала. Ой, какие интересные шнурки на кедах, буду рассматривать их дальше.

— Рыжая, ты что, оглохла? — уже грубее. Как легко его разозлить все же.

— Но — ра, — по слогам произнесла я, угрюмо подняв взгляд на развалившегося на диване Шакала. — Чего тебе?

— Пф-ф, — снова эта наглая усмешка. — Не верится мне, что ты никак не относишься к группировкам.

— Твои проблемы, я понятия не имею, что это за сборища такие. Что-то вроде преступных организаций?

— Не совсем, — он вертел почти опустошенную бутылку в руках, смотря на переливающийся в ней виски так, словно там был заложен глубокий смысл. — Ты не испугалась ножа. Более того, все это время лишь злилась, хотя для обычной девчонки нормальным было бы трястись от страха.

Я хмыкнула, не став отвечать. Что тут скажешь, за всю жизнь я успела попасть в многие передряги. Да и подростки иногда бывают более жестоки, чем те же взрослые. Особенно, если это сироты и брошенные интернатовцы, что создают свои правила среди себе подобных.

— … Или это… Как-то связано со шрамом у тебя на животе? — прямое попадание, отдающее острой болью. Но как? Как за несколько секунд он успел рассмотреть почти незаметную белесую линию?

Я ждала ехидства в его голосе, но на удивление его не было. Взгляд был серьезный и отчужденный. И кажется, впервые за все это время, проведенное здесь, на его губах не было усмешки.

— Это… Тебя не касается, — тихо сказала я, опустив голову.

Он лишь хмыкнул, на мое удивление не разозлившись и не ответив колкостью. Как странно, до этого он показал совсем другой характер. Но, может, ему тоже приходилось сталкиваться с чем-то подобным, и он понимает. А может, просто не любит воротить чужую душу, потому как сам ненавидит, когда роются в его. А может, и то и другое.

— А что за татуировки? — через какое-то время спросила я.

От неожиданности он даже вздрогнул, ответив, так и не смотря на меня:

— Метки. Вроде их называют так. Их делают в крупных группировках. У каждой какой-то свой символ, несущий свое значение.

— Их колят на живот и руки?

— Чаще всего, да.

— И в чем смысл таких тату?

— Это как доказательство принадлежности к определенной группе.

— Как глупо. — Как ношение ножей, которыми не умеешь пользоваться, аксессуар для вида, но не для дела. Я ожидала, что он спросит «Почему?» или скажет что-то вроде «Ничего ты не понимаешь», и уже подготовила пару аргументов в защиту своего мнения.

— Да. Как клейменное стадо, — опровергнув мои ожидания, поддержал он. И это было невероятно точно. Словно он смог подобать слово, которое крутилось у меня на языке, но все не желало вспоминаться.

— Слушай, а что вы вообще не поделили с Алексом? — этот вопрос интересовал меня много больше, чем предыдущий.

— Хм, а я все ждал, когда спросишь что-нибудь по делу, — усмешка вернулась, как неотъемлемая часть лица. — Я в общем-то ничего. Это их с Картером разборки. Твой дружок упек его папашу за решетку пару дней назад, вот Картер и хочет его вытащить. Мне особо не интересно, за что они там грызутся.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Ну-у-у, компании Кинга и моего отца сотрудничают друг с другом, и арест этого старикана повлияет и на дела моего отца, — вроде бы говорит правду, но что-то мне подсказывает, что есть что-то еще, и на самом деле Шакала не особо волнуют дела его отца.

— А если честно?

Он усмехается, словно только и ждал, что я это скажу, и впервые за весь разговор переведя на меня взгляд, холодно произносит:

— Мне просто было скучно.

Нора

Не знаю сколько времени прошло, но достаточно, чтобы от скуки уже начать считать секунды. Ноги и руки затекли, и я все безрезультатно пыталась хоть как-то ослабить трущие веревки. Шакал прилично напился, оканчивая уже вторую бутылку. Правда, не сильно уж он опьянел, разве что во время редких перекидываний репликами в его словах иногда проскальзывал бред и заплетался язык. Но этого было не достаточно.

Я терпеливо выжидала, пока он дойдет до нужного состояния, чтобы воплотить в жизнь свой наскоро придуманный план побега, строившийся по большей части на импровизации. Все лучше, чем сидеть здесь и ждать, пока с нами что-нибудь сотворят, а пьяный Шакал еще больше напрягал и оставаться в его обществе было не то что не желательно, но и явно небезопасно.

Айлин очнулась недавно. К моему удивлению и гордости за подругу она постаралась внешнее остаться как можно более спокойной, хотя я видела, как она дрожала и как тряслись ее руки. В отличии от меня дурной, у нее хватило ума не дерзить и не вступать в словесные баталии с Шакалом. Она наоборот была с ним так вежлива и послушна, что он приблизившись к ней, наклонившись, как будто собирался снова поцеловать, и в своей манере хитро прищурившись, прокомментировал так: «Скучно». И тут же отстранился, после снова вступив со мной в язвительную баталию. Мне бы это может даже и понравилось бы, не будь он моим похитителем и не сиди я привязанная у стены.

Айлин положила голову мне на плечо, ее глаза были прикрыты и она сидела так уже какое-то время. Но я была уверена, что она не спит, а просто успокаивается. Неплохо получается, дыхание уже пришло в норму.

— Все будет хорошо, обещаю, — шепотом сказала я так, чтобы было слышно только ей.

— Да, верю, — ответила она, и это действительно было согласие, а не простая формальность. Айлин знала, что если я что-то обещаю — всегда сдерживаю слово.

На сердце потеплело от осознания ее безоговорочного доверия. И это придало мне решимости. «Клянусь, из кожи вон вылезу но защищу ее».

Наконец Шакал, по моему мнению, достиг нужной кондиции. Я это поняла, когда осушив половину новой бутылки, он снова поднес ее ко рту, но промахнулся, пролив виски на ветровку. Ругнувшись, он еле стянул ее, оставшись в одной обтягивающей черной футболке.

«Фу, блин, и чего я уставилась, спрашивается. Так, брысь из моей головы, левые мысли».

— Айлин, — тихо позвала я подругу, и убедившись, что та слышит, продолжила: — я сейчас кое-что сделаю. Отодвинься немного и притворись, будто спишь. И пожалуйста, не вмешивайся ни в коем случае. Хорошо?

Она обеспокоенно посмотрела на меня, а я постаралась сделать как можно более уверенный взгляд и она все же кивнула, выполнив просьбу.

Так, пора приступать к выполнению плана. Накатила нервозность и я постаралась отогнать ее прочь и успокоиться. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я более-менее привела в порядок дыхание и немного успокоила сердцебиение.

«Сейчас или никогда».

— Шакал, — специально не очень громко позвала я. Тот перевел на меня затуманенный взгляд, не сразу поняв, что его позвали. — Не поделишься? Если не жалко.

— Жалко, — издеваясь, ответил он, но после добавил заплетающимся языком: — А что мне за это будет?

— А что ты хочешь? — я попыталась так же как он сощуриться, приподняла бровь и через силу растянула губы в улыбке, слегка вызывающе смотря на него.

Опьяненный разум не преподнес своему хозяину никаких возражений, благополучно отключившись, и Шакал поднялся, на шатающихся ногах подойдя ко мне. Сначала он опустился на корточки рядом со мной, но, не в состоянии удерживать равновесие, завалился на пол. Впрочем, его это не сильно озаботило и, вытянув свои длинные ноги, он сделал еще один глоток из горла.

— Мне кажется, или ты со мной флиртуешь? — довольный как чеширский кот, улыбнулся он.

Борясь с желанием заткнусь нос от жуткого запаха спирта, резко ответила:

— Не дождешься, — ухмыльнувшись. Это еще больше раззадорило его. Ему нравилась дерзость, непокорность. Поэтому я и не стала его задабривать, выбрав другой подход — то, как мы с ним разговаривали с самого начала. Ему это было в кайф, нравилась эта язвительность и сарказм. Я поняла это, когда он высказал свое «Скучно» Айлин.

Состроив наигранно-страдальческий взгляд, я добавила:

— Я уже просто со скуки помираю. Да и нервишки шалят, сам понимаешь быть в плену, тем более с таким раздражающим надсмотрщиком, как ты, не очень радует, вот и хотела немного э-м-м… расслабиться, — мной не было упущено, как дико сверкнули в этот момент его глаза. — Да и к тому же эти дурацкие веревки уже до крови натерли руки. Может, ослабишь, а?

Немного поразмыслив, он потянулся ко мне, одной рукой дав отпить из бутылки, а другую заведя за спину и положив на связанные запястья. Я уж принялась внутренне ликовать, да не тут-то было. Резко переместив руку с запястий на мой затылок, он вцепился в волосы и приподнял мою голову, тем самым заставив смотреть себе в глаза (Даже сидя он был почти на голову выше меня). Отставив бутылку в сторону, он хрипло произнес:

— У меня есть более интересный способ, чтобы расслабиться, — специально выделив последнее слово, он с секунду посверлил меня наглым взглядом, на который я ему ответила таким же вызовом, а после грубо и жадно впился в губы. Стало не по себе и появилось бешеное желание испариться куда угодно, но подальше от этого человека. Пальцы на затылке сжались сильнее и я недовольно промычала, но звук благополучно был приглушен поцелуем.

Когда язык Шакала нагло вторгся в рот, стало действительно противно. Появилось отвращение, но в большей степени не из-за самого происходящего действа, а из-за своей реакции на него. Отдалённо я понимала, что какой-то, пусть и крошечной части меня это безумно нравится. А бешено стучащее сердце и горящие щеки это только подтверждали. И сразу, как только эта мысль проскользнула в голове, я мгновенно убила ее и это чувство, жестоко, решительно и безапелляционно задавила все его зачатки.

Через силу ответив, давая ему ложную видимость согласия, я подождала, пока он ослабит хватку, потеряв бдительность. После чего прокусила ему губу, да так что тот взвыл и дернулся от неожиданности. Не теряя времени, через боль отстранила голову, чтобы в следующую минуту удариться ей с лицом Шакала, что не успел даже выругаться.

Еще не отойдя от удара, он потянул меня за сжатые в кулаке волосы, вслепую пытаясь ударить. Мы кубарем завалились на пол, я упала сверху и разъяренно пыталась нанести удары головой и ногами, так как руки все еще были связанными за спиной. План к черту. Я надеялась, что смогу отключить его первым же ударом, но похоже он оказался недостаточно сильным. Долго мне брыкаться не пришлось. Хоть и пьяный, с раскоординированными движениями, но Шакал смог перевернуться и теперь уже я оказалась прижатой к полу, все еще брыкаясь и пытаясь пнуть его, но бестолку. Наотмашь он несколько раз ударил меня по лицу, пока не завалился, потеряв сознание. Почувствовав на себе его тушу, я удивленно посмотрела на стоящую надо мной Айлин с согнутой в колене ногой. Похоже, она пнула его по голове.

— Ты в порядке? — взволновано посмотрела она на меня.

— Да, вроде, — просипела я, еле как скинув с себя Шакала и поднявшись.

Теперь нужно было развязать руки. И я уже давно придумала как. Подняв одну из опустошённых бутылок, я подошла спиной к столу. Кое-как сумев с третьей попытки разбить ее, я подозвала Айлин и та, подняв один из наиболее крупных осколков, с трудом, но смогла надрезать мою веревку. Дальше выбраться из нее было проще простого. Освободив руки, я сделала тоже самое с веревками Айлин.

Бутылка разбилась прямо в руках, так что на них сейчас расползлись несколько кровоточащих порезов, а на запястьях чесались красные «браслеты», натертые веревками.

Недолго думая, я без всякого сожаления раскромсала ветровку Шакала, перевязывая лоскутами раны, дабы остановить кровотечение. Можно сказать, что от раздербанивания я получила даже какое-то садистское удовольствие, словно мстя за болевшее лицо, на котором обязательно появятся синяки. Особенно жгло скулу и нос. Удивлена, что из него не пошла кровь, потому как сила удара была приличной, еще один-два таких попадания и перелома было бы не избежать.

— Что теперь? — спросила Айлин, потирая тонкие запястья.

— Нужно выбираться отсюда. Но для начала узнать, где мы вообще.

— Похоже на какой-то подвал.

— Ага. Еще не помешало бы позвонить в полицию или хотя бы связаться с Алексом. У тебя телефон есть? — пошарив по своим карманам и не найдя свой, спросила я.

— Нет. Похоже, забрали. Помню, что он был в кармане.

— Ладно, значит нужно найти. Может у него есть, — указала я на Шакала и мы принялись обыскивать его карманы. Телефона мы не нашли, зато отыскали электрошок, который Картер видимо не посчитал нужным у него забрать или же вовсе не знал о него существовании. Правда, на нем красовалась печать компании Кинга, что я успела заметить еще на балу, нарисованную даже на салфетках. Выглядела она как буквы «Е» и «К», внесенные в герб с двумя коронами. Она напомнила старинные родовые печати. Слишком изысканно для знака компании, но надо признать — смотрится неплохо.

— Супер, не телефон, конечно, но тоже сойдет, — я повертела в руках приобретенное оружие. — Надо выйти и осмотреться. В доме, скорее всего, есть кто-то еще.

— Уверена? Это опасно. Вдруг нарвемся на кого-нибудь.

— Ну, сидеть здесь и ждать незнамо чего тоже не выход. Мало ли что они могут с нами сделать. Мы же не знаем, что у них там за вражда и на что способен Картер. Вдруг Алекс и вовсе забьет на нас, и что тогда? Еще этот может в любую минуту очухаться. — Я подошла к двери и приложилась к ней ухом, вслушиваясь. Показалось, что в дали есть какой-то шум.

— Ну, да. Ты права, оставаться тоже невыгодно. Но что мы …

— Тс-с! Тише. — Я внимательней прислушалась и поняла, что не ошиблась. Приближающиеся тяжелые шаги. — Кто-то идет, — шепотом произнесла я и посмотрела на Айлин. Та смерила меня таким же растерянным взглядом.

Времени думать не было, шаги слышались все ближе. Я встала у двери, подобрав еще одну брошенную Шакалом бутылку, сжав ее в одной руке, а во второй держа электрошок. Айлин подошла ко мне, так же вжавшись в стенку.

Эти секунды, пока дверь не отворилась, показались часами. Вошедшим оказался Грэг-подбитый-нос. Как только он открыл дверь, а мы были ей спрятаны, ему на глаза сразу попался вырубленный Шакал. Он ринулся вперед, оглядываясь и уже потянувшись к пистолету, когда я, уловив ту секунду его мимолетного замешательства, кинулась на него, зарядив в затылок бутылкой, которая от того разбилась. Из-за разницы в росте, до головы я не дотянулась. Грэг покачнулся и рухнул прямо на Шакала, придавив того своей тушей. Но удар его не вырубил и до того как он успел оклематься, я запрыгнула ему на спину, шарахнув электрошоком. Одного раза хватило бы, но для подстраховки и в состоянии аффекта я добавила еще несколько.

Поднявшись, я попыталась отдышаться. Адреналин бурлил и кипел, а сердце сумасшедше колотилось. Айлин выглядела не лучше, побледнев так, что ее и так светлая кожа стала словно фарфоровая. Дверь была распахнута настежь и у меня появились серьезные опасения, как бы эту стычку не услышали другие охранники, чье присутствие вполне имеет место быть.

Тихо пройдя к проему, я осторожно выглянула в коридор. С обоих его сторон никого не было и стояла полная тишина. Я вернулась обратно, забрав у Грэга его пистолет и засунув за пояс джинсов. У него оказался точно такой же электрошок, как и у Шакала. Его я отдала Айлин и вместе мы осторожно вышли из комнаты, тихо прикрыв дверь.

* * *

Алекс

— Вы только посмотрите, как он вскипел! Что такое, не слишком ли бурная реакция из-за простых девчонок? — Райан ехидно ухмылялся, рассматривая осколки, бывшие когда-то кружкой. Пока минуту назад я не швырнул ее в стену.

— Заткнись! — зло рявкнул я на него.

Одним из его любимейших занятий было подливать масло в огонь. Всегда и при любом удобном и не удобном случае. А когда же дело доходило до него самого, такое поведение со стороны других раздражало. Гребанный лицемер, нам просто суждено было стать друзьями. Любители повыбивать друг другу зубы в бешенстве. И я бы именно этим сейчас и занялся, если бы ситуация не требовала быстрых действий.

Чертов Картер, как ему вообще такое в голову взбрело, этому принципиальному моралисту. А, хотя стоп, кажется я знаю, как. Наверняка все с легкой подачи любимого папочки. Решил, что сынок уж достаточно подрос, чтобы втягивать его в свои грязные делишки. Еще этот Шакал! Кто знает, что может вытворить этот безумец. С ним я знаком еще со школы и ничем хорошим он не славился, хотя тогда и моя репутация была не шик.

— Хватит бить посуду, она у нас и так в дефиците скоро будет из-за тебя, — монотонно проговорил вошедший только что Леон. Спокойный как удав, как и всегда впрочем. Иногда я завидую его этой способности оставаться невозмутимым, что бы ни случилось. Да хоть инопланетяне к нам наведаются в три часа ночи, он просто пробежит по ним своим типичным взглядом, приподнимет на секунду бровь (то, что у меня никак не получалось, хоть убей), достанет пушку и начнет обстрел. Словно ничего необычного и нет.

— К черту. Какие новости? Что делать будем?

— А что тут думать? Найдем и пристрелим занозу Картера и его щенков, спасем девушек аки принцы на черном джипе и все дела, — не дал ответить Леону Райан. К сожалению, большая часть мозга у Райана ушла в мышцы, которыми он не преминул воспользоваться при любом удобном и не очень случае. Решение проблем прилагается к списку. Иначе я просто не понимаю, как можно было сказануть такую глупость.

— А ты еще меня называешь нерасчетливым ребенком, — мрачно сказал я Леону.

Тот выдохнул, посмотрев на Райана как и я до этого. Как на идиота.

— А что? Что я такого сказал?!

— Во-первых, мы понятия не имеем где их держат, и вряд ли сможем найти их в короткие сроки, а в данной ситуации время имеет значение. Во-вторых, сейчас Картер располагает не только защитой своей охраны. После ареста Кинга у него в подчинении все его предприятия и соответственно все сотрудники и телохранители отца. И не только они, у Кинга имелась и своя группа наемников, которые скорее всего и помогли ему с похищением.

— В-третьих, я не собираюсь убивать Картера или даже Шакала, — закончил я за Леона.

— А что такое, дружка жалко?

— Не твое дело.

— Нарываешься?

— Хватит, — оборвал на корню нашу зарождающуюся ссору Леон. — Давайте лучше решим, что будем делать.

— Выполнять условия Картера точно не вариант. Если Кинг выйдет на свободу, то не успокоится, пока не сотрет нас в порошок, — сказал я.

— Да что этот старпер может нам сделать? — высокомерно выплюнул Райан.

— Он имеет много власти здесь, — Леон что-то искал в своем телефоне.

— Что смотришь? — заинтересовался я, в мыслях перебирая возможные варианты действий, но все они сводились в тупик.

— Кира прислала сообщение. Им с Нейтом не удалось отследить Картера по телефону. Сложная кодировка.

— Точно! — воскликнул я. — Телефон! У Картера в телефоне встроенной датчик, — поразительно, как я не вспомнил раньше о такой важной вещи.

— Что? Какой нахер датчик? — уставился на меня Райан. Леон также был заинтересован в пояснении, правда, по его виду это было невозможно определить.

— Датчик отслеживания движения. Кингу всегда удавалось найти нас, где бы мы не пропадали. Позже он рассказал мне о том, что телефон Картера был сделан специально по его заказу, со встроенным датчиком.

— Зачем он тебе-то об этом рассказал? — недоумевал Райан.

— Как-то Картер вместе Шакалом пропал и не появлялся больше двух недель. Телефон отключил. Тогда мы искали его вместе и он спалил про датчик. Он вводил пин код в специальную программу, Кира и Нейт наверняка разбираются в этом и …

— …смогут найти его, — закончил мою мысль Леон и тут же позвонил Кире, сообщая новость. Та сказала, что они без проблем смогут пробить телефон по датчику, вот только снова незадача: нужен был уникальный IP телефона и пин код программы.

IP не вызвал затруднений, его быстро нашли по самому номеру, но вот пин код...

— Вы не сможете его подобрать или как-то взломать программу? — спросил Леон.

— Если и сможем, то времени займет кучу, здесь очень серьезная защита, — ответила Кира, будучи на громкой связи.

Леон посмотрел на меня взглядом, говорящим «идея обречена на провал». Я задумался и вот в голову ударило одно воспоминание. Тот день, когда мы с Картером прокрались в кабинет к Кингу и «одолжили» его дорогое виски, стащив оное прямо из сейфа, захватив также пару пачек банкнот.

— Постой! — сказал я Леону, собиравшемуся уже сбросить вызов. — Кира, попробуй ввести: четырнадцать, ноль девять, семьдесят девять.

— Погоди, сейчас, — она закопошилась и послышались щелчки клавиш.

Я затаил дыхание, надеясь, что этот старый пароль от сейфа, комбинация цифр которого была ничем иным как дата рождения Марии Кинг, покойной матери Картера, подойдет.

Наконец Кира ответила:

— Есть! Доступ получен!

Нора

Как думаешь, сколько их там? — шепотом спросила Айлин.

— Не знаю, — ответила я, на самом деле предполагая, что больше пяти точно, но не будучи уверенной, не сказала это вслух. Возможно их намного больше.

Мы стояли у лестницы, ведущей из этого подобия подвала. Сверху были слышны голоса людей, точнее мужчин, и мы уже долго не решались подняться. Судя по тому, что звук был тихий и разговор слышался плохо, можно было судить, что люди находятся далеко от лестницы, возможно в какой-то из комнат на этаже. Но также нельзя отметать возможность, что один или несколько сторожат в коридоре. А может быть и так, что планировка комнат такова, что стоит нам появиться с лестницы, как мы тут же будем замечены. Вариантов уйма, а времени мало. Неизвестно, когда очухается Шакал с Грэгом-подбитый-нос. Кстати, в мою плохо соображающую голову только сейчас пришла светлая мысль о том, что нужно было эту парочку связать. И вот я уже подумала вернуться, как осознала невозможность этой идеи, ведь оставшиеся обрывки от наших веревок на то совсем не годились, а других в каморке не водилось.

Выдохнув, я прикрыла глаза и попыталась полностью сосредоточиться на слухе и хоть примерно понять, что находится над нами. Но ничего нового. К сожалению, никаких супер-способностей или обострённых чувств, что часто бывают у героев, у меня не имелось. Единственное, что удалось расслышать, помимо приглушенного говора, это сильно учащенное дыхание справа от меня.

Я посмотрела на Айлин. Она как и я пыталась прислушаться, но не могла усмирить собственное дыхание, потому ее попытки так же ни к чему не привели. А еще ее трясло. Она сжала пальцы в кулаки, но по подрагивающим плечам я все же смогла определить эту паническую эмоцию. Страх.

Пугающий страх неизвестности, что она не может подавить. Не скажу, что я являлась островком спокойствия. Вовсе нет, скорее я была на грани истерики. С той самой минуты, как Шакал завалил меня и я почувствовала удары, коих не ощущала уже давно, с того самого момента, как я оказалась загнанной и уже практически проигравшей, я борюсь с тем ураганом, что разбушевался внутри от этого мерзкого чувства. Беспомощность. Всем нутром и душой я ненавидела и презирала это состояние. Оно — мой заклятый враг, что следует, словно тень, и пытается сожрать при первом же удобном случае.

Но я не могла подчиниться этому сейчас. У меня просто не было права сдаться, ведь я не одна. Айлин здесь по моей милости и я ни в коем случае не могу поддаться слабости. Поэтому все чувства, вкупе с этой ядовитой беспомощностью, я жестоко скомкаю, и проглочу этот ком, каким бы отвратным он не был на вкус.

Я еще раз взглянула на подругу и, видя, как она безуспешно пытается совладать с разрушительными эмоциями, почувствовала, как больно кольнуло чувство вины, распространяясь своей горечью в сердце.

— Нора? — она вопросительно посмотрела на меня. Должно быть я слишком долго сверлила ее взглядом. Интересно, какая эмоция в глазах так напугала ее, боль или сожаление? — Что с тобой?

— Прости, — тихо вымолвила я. — Прости, что из-за моей глупости мы оказались здесь.

Ее удивленный взгляд ненадолго завис на мне, а после тонкие брови сдвинулись к переносице, что все равно не делало ей угрожающий или недовольный вид.

— Если уж на то пошло, то здесь больше виновата я, ведь именно я заставила тебя пойти на тот вечер, хотя ты изначально была против. Так что это ты прости, — она закусила губу. Вот уж на тебе, я думала все что угодно, но только не то, что она винит себя. Вот в этом и вся Айлин, возьмет вину на себя и оправдает любого.

— Ну-у-у это ведь не ты шастала по крышам, ища себе приключений на одно место, — я улыбнулась ей, на что она ответила тем же. Стало как-то легче, но лишь на минуту, пока сверху не послышались шаги и голоса не стали громче.

Мы тут же притаились. Говорящие приближались и когда они оказались достаточно близко, можно было различить слова:

— И зачем он вызывает нас? Что такого срочного? — возмущался один из говорящих. — Я даже доесть не успел, — буркнул он.

— Не ной. Сказали, значит надо, — ответил ему второй.

Шаги слышались все ближе, казалось, что говорящие вот уже сейчас начнут спускаться сюда, и мы как можно дальше отошли под лестницу, вжимаясь в стену, с надеждой что так нас могут не заметить, но эта вероятность была очень мала в случае их появления.

Внутренне напрягшись, я даже затаила дыхание. Все ближе, ближе, ближе… И вот совсем рядом, когда шаги достигли самого начала лестницы, они не ступили на нее, а продолжили идти. Звук постепенно заглушался, пока не послышался хлопок двери и не стало совсем тихо. Мы облегченно выдохнули.

— Пойдем, не вечность же здесь прятаться, — я взяла Айлин за руку, заметив, что дрожь прошла и она доверчиво сжала мою ладонь, и мы как можно тише стали подниматься по лестнице, прижавшись к одному ее краю. Впереди показался длинный коридор, где почти в самом конце стоял высокий парень. Он, облокотившись на стену, смотрел в арку комнаты напротив, разговаривая очевидно с кем-то, кто находился там.

Дверь, ведущая в подвал, была раскрыта почти настежь, поэтому можно было вполне хорошо осмотреться, но при этом спрятавшись за угол проема. У выхода коридор разветвлялся еще на два и тот, что по центру. Слева он быстро заканчивался небольшой прихожей и входной дверью, в которую похоже и вышли те парни. Что было справа мешала разглядеть дверь, и даже если бы ее не было, пришлось бы выглянуть из-за проема, за которым мы прятались, чтобы что-то рассмотреть.

«Входная дверь прямо по курсу, может, стоит попробовать сразу через нее. Хм, но снаружи наверняка есть еще охрана. Да и где мы находимся неизвестно, вдруг случится так, что, выйдя, мы все равно не сможем выбраться? Наверное, лучше осмотреться, нужно найти комнату с окном. А еще неплохо было бы отобрать у какого-нибудь одинокого старожила мобильник и вызвать полицию, ну или хотя бы узнать, в какой части города мы находимся, и в городе ли мы вообще. Хм-м-м, но чертовски опасно бродить здесь, ведь с вероятностью в девяносто процентов нас схватят, тем более со мной Айлин. Что же лучше сделать?»

Поразмыслив с минуту, я решила для начала скрыться с глаз охраны, а потом уже действовать по ситуации. Я не знала почему, но мысль о выходе через входную дверь напрягала. Я посмотрела на нее снова и окончательно отбросила эту затею. Слишком много неизвестности за ее пределами, слишком много переменных и слишком велика опасность. Я подсознательно отталкивала этот вариант, умом понимая, что он возможно намного логичней и проще второго, но на уровне инстинктов чувствовала, что все не может быть так просто. Не та ситуация, не те обстоятельства.

Свет, как и в подвале, был плохим, на весь коридор горели лишь несколько тусклых лампочек. Из окон на той стене, к которой прислонился охранник, не падал солнечный свет, из чего можно было понять, что сейчас уже поздний вечер или даже ночь. Это стало еще одним фактором, отменяющим немедленный побег через входную. В темноте, да по незнакомой местности мы точно далеко не сбежим.

Здесь же отсутствие хорошего освещения было нам только на руку, так как увеличивало наши шансы быть незамеченными. Я осторожно шагнула вперед, ведя за собой Айлин и, не отрывая взгляда от все также увлеченно беседующего с кем-то охранника, мы зашли за правый угол, тут же прижимаясь к стене. Пронесло.

Как оказалось, с этой стороны была лестница, ведущая на второй этаж. И там было темно. Так же тихо, практически на носочках мы поднялись по ней. Тьма была кромешная и больше на этом этаже никого не наблюдалось. Единственным и очень незначительным источником света была луна, рассевающая плотную мглу через ряд окон, идущий вдоль стены. Планировка на обоих этажах была одинаковой.

Мы подошли в самому ближнему окну и картина, представшая перед нами, была совсем не радужной.

— Лес, — тихо прошептала Айлин.

Впереди на всю широту обзора возвышались огромные деревья и никаких признаков города. Вероятнее всего мы были намного дальше от него, ведь, насколько мне было известно, лесов не было ни в пригороде, ни рядом с окраинами.

— И что теперь? — спросила она, с надеждой посмотрев на меня, словно не сомневалась ни на секунду, что у меня есть решение для выхода из любой ситуации.

А у меня его не было. Этого я и опасалась, такое развитие событий было самым неудачным. Вокруг нас чаща, а никакого туристического опыта ни я, ни Айлин не имели. Нам никогда не приходилось бывать в лесу и вообще за пределами города, потому очень мала вероятность, что мы не заблудимся там и не помрем от голода, или от какой-нибудь лесной живности.

Я снова посмотрела в окно, словно ожидая увидеть там что-то другое, и поняла, что вид отсюда открывается лишь на то, что позади дома. После мы с Айлин зашли в одну из комнат, пробираясь в темноте, ориентируясь лишь на ощупь, ведь включенный свет могли заметить, и выглянули в окно уже с другой стороны, тут же отпрянув. На площадке у дома, как я и предполагала, расхаживало четверо охранников, в таких же костюмах, что и Грэг. Примечательно что парень, который сторожил коридор, очень отличался от них по виду. Его одежда была более свободной, а эти как на подбор все в костюмах да галстуках. Также во дворе были припаркованы два черных внедорожника.

Всего комнат на этаже было четыре и все выглядели так, словно жильцов в них не было уже очень давно. Вообще весь этот дом, несмотря на роскошь и огромное пространство, был словно заброшен хозяевами. Никаких признаков недавнего пребывания людей, кругом слоевая пыль и паутина. Атмосфера дополнялась еще и плохим освещением внизу, ведь большинство лампочек просто перегорели. Из всех затхлых комнатушек я выбрала самую дальнюю и неприметную, больше всего заваленную всяким хламом. Там я оставила Айлин, взяв с нее клятвенное обещание ни за что и ни при каких обстоятельствах не выходить оттуда, а в случае приближения людей спрятаться и затаиться как мышь.

Я знала, что она будет ужасно переживать и вся изведется в ожидании, но поступить иначе просто не могла. Нужно было достать телефон и вызвать полицию, а провернуть все это действо с Айлин за спиной было слишком рискованно.

Подойдя к окну, я не без труда открыла давно не тронутую створку на полную и со всей силы толкнула обратно, да так, что та оглушительно хлопнула, чудом не покрывшись трещинами.

Как можно быстрее я побежала к лестнице, уже слыша оживление на первом этаже, и притаилась в темноте на первых ступенях, ведущих на третий. «Интересно, сколько здесь всего этажей?» — промелькнула мимолетная мысль, но я тут же выбросила ее из головы, сосредоточившись. Почти полностью обратившись в слух, не двигаясь и, казалось, даже не дыша, я до побеления костяшек сжимала в руке электрошокер. Пистолет я оставила в джинсах, он развел бы слишком много шума, да и взяла я его лишь на самый крайний случай. Что-что, но убивать кого-то я точно не хотела, да и не думаю, что смогла бы.

Послышались шаги и раздражительный, ворчащий голос:

— …подумаешь, птица какая-нибудь залетела, достали, параноики.

Вот он уже почти поднялся и в тех крохах света, исходящего с первого этажа, я смогла разглядеть того самого парня, сторожащего в коридоре. Он был очень высоким и, учитывая светлую копну волос, распознать его не было так уж трудно.

Подождав, пока он переступит последнюю ступень и повернется ко мне спиной, дабы пройти по коридору, я постаралась как можно лучше выбрать момент и выскочила из укрытия, набрасываясь ему на шею. Вернее, я собиралась наброситься.

Стоило мне кинуться на него, как он мигом обернулся, перехватывая мою занесенную с шокером руку. Его реакция была невероятно быстрой, он словно ожидал этого и когда поднимался уже знал, что я нахожусь здесь. Точно такая же скорость была и у Алекса, когда тот предостерег меня от падения в день нашей встречи. Он блокировал и вторую мою руку, когда я попыталась съездить кулаком по его скуле.

Парень не был обычным телохранителем вроде Грэга и это стало понятно сразу. Его мертвая хватка, быстрые движения и заученные приемы, изворотливость и реакция — все в нашем недолгом бою показывало, что он принадлежит совершенно к иному разряду, нежели простой секьюрити, как те, что в костюмах.

Я чувствовала, что вряд ли смогу справиться с ним, но сдаваться не собиралась. Вырвавшись из очередного, по счету кажется уже третьего захвата, я кинулась поднимать вырванный из рук и отброшенный до этого шокер, но парень снова пошел в нападение, схватив меня за одну ногу. Я перевернулась и со всех сил пнула его второй по лицу. Тот покачнулся и отпустил мою лодыжку, а я за те секунды, пока он приходил в себя, добежала до оружия, и понеслась обратно, наваливаясь на парня, чье лицо окрасила кровь, то ли я разбила ему губу, то ли нос.

Я свалила его на пол, усевшись сверху и норовя наконец использовать оружие в руках по назначению, но, как назло, снова провал. Тот, убрав руку с окровавленного лица, отчислил мне удар точно в солнечное сплетение, от чего я согнулась, чуть было не заорав на весь особняк от внезапной острой боли. Ели сдержав крик, я сплюнула кровью и не успела защититься от следующего удара, пришедшегося в висок, и паренек с легкостью лишил меня превосходства, перевернувшись и оказавшись сверху, пытаясь перехватить мои руки и практически уже обездвижив.

На меня очень неудачно скатились капли его крови, попадая точно на лицо и частично в нос, отчего стало мерзко, и к тому же трудно дышать. Отвратительно. Голова раскалывалась, в ушах звенело, а в глазах все расплывалось. Таким образом я практически лишилась на те мгновения так нужных основных чувств, поэтому последующие действия выполняла чисто интуитивно и полностью положившись на осязание.

Пока он не успел перехватить мои руки, я нащупала справа снова потерянный электрошокер и на этот раз не медля ни секунды сжала его железной хваткой, зажав кнопку и резко замахнувшись, видя все расплывчато и двояко, я наотмашь нанесла удар. И… Попала! Парень дернулся, завалившись на бок и падая с меня, так как удар пришелся с правой стороны шеи.

Я, обрывисто втягивая воздух ртом и практически ничего не соображая из-за удара по голове, резко встала, из-за чего та закружилась еще больше и я чуть снова не завалилась обратно. Подождав с полминуты, пока в глазах хоть немного прояснится, я нервно начала обыскивать вырубленного парня, в панике ища телефон. И слава всем богам, что тот нашелся быстро.

Я понимала, что звуки нашей борьбы не могли быть не услышаны и скоро сюда явно заявятся другие. Потому, как только устройство связи оказалось у меня, поднялась и побежала в самую ближнюю комнату, чтобы закрывшись, успеть вызвать полицию. Сколько временной радости от победы я испытала, но она тут же сменилась леденящим страхом и отчаяньем, когда еще не добежав до двери, до которой оставалось лишь каких-то жалких несколько метров, позади раздался грохот и лязг подошв о лакированный пол. Я даже не успела обернуться, как была схвачена и завалена тяжелым телом на пол, яростный голос и терпкий резкий аромат, смешанный с запахом алкоголя. Шакал.

— Нет! — в каком-то приливе отчаянья закричала я, сумев вырваться, побежав к двери и почти схватившись за ручку, как снова была оттащена.

Он что-то яростно кричал, но все слова рассыпались в голове оглушительной болью, и ни одно из них не было для меня понятным. Я полностью потеряла координацию движений после падения. Уже ничего не могла разглядеть перед глазами, все превратилось в скопление блеклых пятен на фоне черноты.

Он схватил меня за волосы, сжав их в кулаке и потянул к лестнице, второй рукой удерживая за спиной мои запястья. Это было не обязательно, ведь у меня не осталась сил даже на роптанье, а руки и без того безжизненно повисли. Я зажмурила глаза от боли и, ничего не видя, лишь почувствовала, как он подтолкнул меня к ступеням, переместив руку с волос на затылок, тем самым держа уже за шею.

А в следующую секунду мир перевернулся. В буквальном смысле. Перевернулся и закрутился, окончательно лишая меня опоры, чувства реальности и нетронутых болью частей тела, ведь на ватных ногах только коснувшись первой ступени я соскользнула с нее, полетев кубарем вниз, по пути ударяясь всем, чем только можно, об острые углы.

Полет, впрочем, был недолгим, и достигнув ровной поверхности, которой я и не почувствовала, мое тело тряпичной куклой распласталось на полу. Сознание я к сожалению не потеряла, но искренне надеялась, что это скоро произойдет. Все звуки перестали существовать раздельно и слились в один режущий уши шум. Но даже его заглушала убийственная боль во всех конечностях и органах, словно все мое тело полностью состояло из нее.

Из груди вырвался хриплый стон, и рот снова наполнился кровью, которая не находила выхода, ведь я была не в силах перевернуться и сплюнуть ее, она засочилась из краев губ, но большей частью все же попадая в горло. От этого на мгновение я подумала, что приму смерть, захлебнувшись собственной кровью, потому начала кашлять, пытаясь нормально вздохнуть.

И у меня бы это не получилось, если чьи-то руки, предположительно Шакала, не перевернули бы меня лицом вниз. Потом, когда кровь частично покинула не предназначенное ей место, этот же кто-то поднял мою не двигающуюся тушку и потащил неизвестно куда. А поняла я, что он меня поднял только от того, что в местах соприкосновения тел боль усилилась многократно.

А после лишь темнота и наконец-таки желанный выпад из реальности.

Нора

Городская больница с её начищенными, до тошноты белыми тумбами, уродскими стенами, с напыщенно-героическими, а порой и омерзительными стендами, с яркими картинами различных заболеваний и не менее приятной информацией о них, с каменнолицыми медсестрами и фальшиво лыбящимися врачами стала моим персональным адом.

Прошло три дня с момента как я очнулась в этом пренеприятном месте, но все лучше, чем в плену у кучки отморозков. Все это время отчаянно пытаюсь вспомнить хоть что-то после того как отключилась, упав с лестницы. Все как в тумане. Смутно странные ощущения полета, а после боли. И так по кругу — полет, лёгкость — боль — пропасть.

Леон навещал меня единожды, когда я уже пришла в сознание и была в состоянии переварить его слова. Все, что я должна была усвоить из нашего диалога, а точнее его монолога, это то, что они нас спасли и нам стоит об этом забыть. Ничего о их таинственной группировке, ни слова о паршивом братце, ублюдке Шакале или Картере. Ничего, лишь указ держать язык за зубами и пачка банкнот для мотивации.

А, кстати, о паршивом братце. Он так и не объявился. Лишь утром следующего дня на тумбе обнаружились кофе и пирожные с того самого ресторанчика и короткое сообщение «Прости и прощай». Тоже чувствуете эту высоко-драматическую поэтичность? А дешёвую страдальческую музыку на фоне? Но перед глазами лишь ухмыляющаяся рожа, театрально разыгрывающая сожалеющее выражение. Даже зайти не додумался, мудак. Вот так коротко, но зато точно.

Начинаю истерить. Только четвертые сутки ведь пошли, что же будет через неделю? Страшно подумать. Паническое состояние, не знаю, как и описать. Все тело ломает и стали трястись руки. Руки с подозрительными темными пятнами на венах. Списали за синяки во время падения и неправильно поставленную систему. У меня же были предположения похуже и с каждым днем они все усиливались.

Жутко ломало. Саднило буквально все тело, не только в местах гематом, сломанных ребер и поврежденной руки — везде, рвало изнутри. Успокоительное и обезболивающие уколы мало чем помогали. Невозможно было спать. Только закрою глаза — сразу все произошедшее мельтешит в голове, зловеще приукрашенное сознанием.

Только одно было хорошо. С Айлин все было нормально. Эта новость принесла невероятное облегчение по пробуждению. Каждый день она была моим гостем, разбавляя своей улыбкой тлен, окруживший со всех сторон.

— Снова ты все губы поискусала, — её голубые глаза беспокойно рассматривали моё лицо, и я знала, что темные круги и бледная кожа не ускользнули от них.

— Как там с документами? — пару дней назад я попросила ее отдать за меня анкету для поступления в колледж.

— Все хорошо, вступительные экзамены через неделю, думаю, к тому моменту тебя уже выпишут.

— Надеюсь. Этот запах нафталина и прокисшего кефира будет преследовать меня вечность, — фыркнула, неосознанно дотронувшись до перебинтованной руки. Повезло, что лишь трещина, а не перелом. Повезло, что не правая. Да я везунчик, в мизерном масштабе, но все же.

Парни с черными банданами, от чего-то повязанными на шее, словно арафатки и эмблемой тигра, один в кепке, другой с натянутым до глаз капюшоном. Оба не отлипают от моей палаты, сменяя друг друга. Если первый шастает на улице, второй у двери. Подозрительно схожие с тем проворным блондином.

Врачи делают вид, что их не существует. Я заметила почти сразу, да и как-то прятаться они и не пытались. Не подходили близко, перешёптывались между собой и менялись ролями. Моя личная охрана, должно быть посланная Леоном. Вот только зачем? И почему нельзя было банально предупредить. А как выяснилось позже, от них еще и никакого толку.

Шли шестые сутки и меня конкретно пробило. Свернувшись на ледяной кровати и прижав колени к груди, сжимала простынь до боли, впивая в ладонь ногти. Потому что чертовы таблетки уже не помогали. Ни слабые обезболивающие, ни сильные, стащенные незаметно у рассеянной молодой медсестры, ведь столь сильное запрещено. Но даже оно уже не могло унять этот скрежет по органам.

Ни еда, ни вода не лезли в глотку, а если и удавалось запихнуть их в себя насильно, тут же рвались обратно. Кровь алела на покусанных и разодранных губах, и тонкой струйкой капля проходила по подбородку. Уже нечего кусать, вся кожа на них содрана. Нервозно слизываю еще одну каплю. Не то. Нужно что-то другое, то, что поможет избавиться от разрывающей агонии. Голова трещит и вены словно чешутся изнутри. Кажется, не выдержу и разделаю их ножом, заботливо принесенным подругой для чистки яблок.

Не знаю, как он пробрался сюда, видимо охрана моя ни к черту, и сколько уже сверлит своими хищными глазенками. Ухмыляется, победно возвышаясь, смотрит сверху вниз как я дрожу, кусая пальцы на руках. Упивается моей беспомощностью. Плевать. Задаю лишь один вопрос:

— Что ты со мной сделал, ублюдок? — тихо и хрипло, даже сипло. Его смех отвратительный. Словно шипение змеи терзает уши и голова еще больше гудит. Утробно рычу.

— Одному было скучно, — лениво бросает пакет с белыми крупицами совсем рядом на подушку. — Надеюсь, мне не нужно объяснять, что нужно делать.

— Убери, — жмурюсь, утыкаясь лбом в подушку. Худшие догадки подтвердились — наркотики.

— Это твое наказание. То, что сделала ты, я никому не прощаю.

— Выживает сильнейший, — руки чешутся схватиться за так и не исчезнувший с глаз пакет, потому что сознание знает — там спасение, а боль убийственна. Сжимаю кулаки.

— Вот и выживай. А когда закончится, звони, — унизительный шакалиный смешок и хлопок двери.

Осталась одна с гребанным порошком и внутренней борьбой за и против. Боль мучительна, а избавление, пусть и временное, совсем рядом, только протяни дрожащую руку. Соблазн был слишком велик. Не сдержалась. Провал.

* * *

Никогда не думала, что можно хотеть втыкать иглу под кожу и смотреть как она отчетливо выпирает, до тошноты омерзительно, а в вены проникает яд, разносящий по крови, слишком опасный кайф. В последнее время думаю об этом слишком часто, подолгу застывая и сверля пустым взглядом чистую, давно зажившую кожу на руке. Снова зависла, прямо во время сдачи экзамена.

Поняла, что совсем не помню, что написала в бланке, только на лестнице, выйдя из здания колледжа. Свежий воздух обжог легкие. Натянула арафатку на нос, но, естественно, не помогло. Вокруг проносятся множество голосов проходящих мимо подростков. Раздражает.

Меня в последнее время много чего раздражает, даже бесит. Не закрытая до конца дверь, развязавшиеся шнурки, чужой смех. А хуже всего, что это распространяется и на Айлин, что просто до жути злит со своими расспросами. «А где ты была всю ночь?», «Откуда эти синяки?» или вот, моё любимое — «Что с тобой?».

«Ничего, все нормально». Почти.

Синяков было не так уж много. Нарываться на драку, специально провоцировать подвыпивших парней у клуба — лишь способ отвлечься. Но это не помогает. Как и еда, музыка, рисование, прогулки, спорт, работа, книги, даже сигареты и алкоголь. Как я их ненавижу. Как ненавижу Шакала.

Тело снова начинает ломать, тошнит до ужаса, до скручивающего в узел желудка. Сворачиваю в знакомый переулок и скоро оказываюсь в прокуренной лачуге, именуемой квартирой, но только лишь её хозяином. Костлявый хмырь как обычно развалился на диване, перебирая купюры и время от времени смахивая пепел с дешевой сигареты. Даже не смотря на то, что сам он не принимает ничего кроме алкоголя, сигарет и легкой травки, его кожа желтая, плотно обтягивающая кости, выставляя на показ болезненную худобу.

Он что-то говорит мне, но я не слушаю, его шепелявый голос, еще один раздражитель в нервозной копилке. Молча протягиваю смятую купюру, последнюю из тех, что мне оставил Леон. Взамен в ладонь ложится заветный маленький свёрток бумаги.

— И все?

— Нужно было приходить раньше.

Обвожу взглядом валяющиеся в самых разных позах тела, с отрешенными лицами, где-то с закатывающимися глазами, а где-то без единой шмотки и с размазанной по лицу косметикой. В углу двое парней собираются устроить груповушку с ненормально смеющейся девушкой. Не думаю, что когда она отойдет, ей все еще будет так весело. Поэтому-то я никогда и не остаюсь здесь. Всегда ухожу на заброшенную стройку. Чтобы по «пробуждению» не застать пренеприятных сюрпризов, вроде навалившейся чужой тушки, а то и нескольких бомжей, ведь каким-то чудом оказался на свалке.

Презрительно фыркаю, подавляя рвотный рефлекс, ибо картина эта той еще степени омерзительности. Быстро покидаю тошнотворное жилище и уже сворачиваю за угол дома, как до ушей доносится грохот, а после нечеловеческий крик знакомого шепелявого голоса.

Прячусь за углом и наблюдаю, как из подъезда вытаскивают орущего недодилера и свору угашенных в ничто людей и затаскивают в полицейские машины. А ведь я только что вышла оттуда…

Натягиваю капюшон до самых глаз и спешно убегаю прочь.

* * *

Его номер был забит у меня в телефоне. Это я обнаружила еще в первые дни в больнице. Издевательское «Любимый» с идиотским смайликом, замененное мной на «шакалиный ублюдок».

Я была уверена, что ни за что и никогда не позвоню ему, ничто, даже самая сильная ломка не заставит меня обратиться к этой мрази, что превратила мою жизнь в серый ад. Но почему-то номер не удалила. Возможно, уже тогда я знала, насколько жалкой стану. Этим я сразу признала свое поражение, пусть и осознала это только смотря на жутко раздражающую ухмылку победителя.

— Заходи, — отступает, открывая проход в черный ход какого-то клуба.

— Нет, решим здесь, — протягиваю руку с банкнотой в надежде получить желаемое, но, конечно же, все не может быть так просто.

— Мне не нужны твои деньги, — хватает за руку и насильно втаскивает в помещение.

— А чего тебе тогда надо?! — дёргаюсь, но вырвать руку не получается. Словно я стала слабее.

— Пошли, оторвёмся.

Пальцы крепко сжали и так ноющее запястье и он потянул меня вглубь темноты. Я и не вырывалась, прошло уже два дня как арестовали Джонни, единственного поставщика, на которого я смогла выйти. Вернее, он сам меня нашёл за барной стойкой одного никудышного клуба, где коктейли непременно разбавляли, начиняли льдом по типу: чем больше — тем лучше, искусственная кожа кресел была протертой, расцарапанной и прожжённой сигаретами, а под столами как в школе налеплены жвачки и прочая дрянь.

Послышалась приглушенная музыка, и как только мы прошли через какую-то тёмную занавеску, она резко ударила по ушам, отдаваясь в ноющей голове. Я зашипела и зажмурилась от просочившегося из-за прикрываемой меня спины раздражающего розового света. Здесь было огромное количество людей, больше всего на танцполе. Ничего толком осмотреть я не успела — Шакал быстро прошёл к лестнице. От громких басов и криков, яркого неонового света и слишком быстрой ходьбы все в глазах поплыло и закружилась голова. Пришлось схватиться за плечо Шакала, на что тот довольно хмыкнул и ухмыльнулся. Думаю, это выражение лица его сегодня не покинет.

Мы спустились вниз, где все разительно отличалось. Такое же большое помещение было заставлено диванами из кожи, в натуральности которой сложно усомниться, и столами для игр и бильярда. Их было много, но все находились в стороне от зоны с обычными столиками и барной стойки, своеобразное место для отдыха. Туда-то и потащил меня Шакал.

Пихнул меня на диван и уселся рядом, подзывая молоденькую официантку. Музыка была тише, совсем не напрягающей и клубной, даже расслабляющей, а приглушенный свет как бальзам для раздраженных неоном глаз.

Я сняла капюшон, поправив растрёпанные волосы, и осмотрела остальных сидящих за столом. Трое парней, далеко не трезвых и болтающих о чем-то с Шакалом и еще один, зажимающийся в кресле напротив, с слишком ярко разодетой и накрашенной девушкой. Вопроса о ее профессии и причине нахождения в этой компании не возникло. Никто из них не обращал на меня внимания и даже не посмотрел, когда мы только вошли, словно меня здесь и не существовало. Мне это нравилось и, откинувшись на спинку дивана, я прикрыла глаза и просто вслушивалась в музыку, пропуская голоса вокруг и пытаясь отвлечься от ломки.

В нос ударил давящий запах — кто-то закурил.

— Эй, рыжая, ты что оглохла?!

Дежавю? Разлепив потяжелевшие и зудящие веки, уперлась злым взглядом в Шакала, скидывая с плеча руку с татуировкой от плеча до кисти в виде каких-то линий. Тогда в больнице ее еще не было. Задержала взгляд на руке, так и не разобрав рисунок при плохом освещении. Скорее даже и не пытаясь, больше зависнув на выпирающих венах. Передёрнулась от мысли, как он вводит иглу и те вздуваются еще сильнее.

— На, — сунул он мне стакан с текилой.

— Не буду.

— Я и не спрашивал, — поднес напиток к самым губам и когда я уже хотела вылить его ему на голову, помахал заветным свертком в другой руке, быстро сунув его обратно в карман.

Забрала и попыталась осушить все разом, но подавилась, чуть не выплюнув все.

— Эй, полегче, ночь только начинается, — после этой фразы надежда получить свое и уйти по-быстрому окончательно испарилась.

* * *

В отличии от Айлин, алкоголь не был для меня проблемой, ведь я практически не пьянею. Вернее, это происходит медленно, но вот отходить так же тяжко. То, что споить меня не получится, Шакал просек сразу после того, как заказал уже четвертый опустошённый мной стакан с жгучим напитком.

— Давай на спор, кто быстрее? — предложил он.

— Ты проиграешь.

И он действительно проиграл. Первые два раза, за что отстегнул мне какую-то легкую травку. А после я танцевала на столе под сливающиеся в один сплошной гул, где могла различить лишь голос Шакала, точнее его смех и свист. Желание победителя — закон. А мне было уже все равно, даже весело, ведь ломота и скручивающая все тело боль отступили, а алкоголь сделал свое дело.

По запросу Шакала музыку сменили на типичную клубную, что уже не трепала нервы, а лишь призывала к танцам. На это серьезные и всем своим видом показывающие свое родство с Крестным Отцом мужчины, играющие в другой части зала в покер, прожгли нас ненавистными взглядами. Один из них даже соизволил поднять свой величественный зад и направиться к нашему столику, на коем я все еще выплясывала всеми известный пупсовый танец. Вот только дойти тот не успел. Один взмах руки Шакала и сторожившие у лестницы башни-амбалы увели неугодного. Еще один его короткий жест и самодовольное «Все вон» — и игровая часть опустела. Что ж, хреновые прототипы были.

— Так это твой клуб?

— Подарок от отца на восемнадцатилетие.

Парочка любвеобильных, своим облизыванием напомнившая мне Райана и его девчонку с кошачьим глазами, чье имя я уже и не помню, решила переместиться на освободившиеся столы для бильярда. И хорошо, от их отвратительных обменов слюнями тянуло блевать. Со стороны послышались пошлые стоны и выкрики, благо заглушаемые музыкой.

Шакал продолжил пить наперегонки уже с парнями. Вскоре один, совсем перебрав, шатаясь забрался ко мне на стол, чуть не опрокинув его в процессе, и пристроился ко мне сзади, что-то неразборчиво бормоча заплетающимся языком. Сначала я даже и не сопротивлялась, позволив рукам обвить талию и забраться под кофту. Но в нос ударил ужасный запах перегара, смешанного с каким-то жутко пахучим одеколоном, а влажные губы коснулись шеи, вызывая противные мурашки, и одним резким движением я оттолкнула совсем молодого, на вид даже младше меня, паренька обратно на кресло, презрительно фыркнув и послав его куда подальше. Шакал довольно ухмыльнулся, развалившись на диване, а я швырнула в него оставившую на себе одеколон наглеца толстовку, оставшись в одном топе.

Задыхаясь и чувствуя, как энергия внутри словно утекает и требуется подзарядка, спрыгнула, запнувшись и завалившись прямиком на Шакала. Тот уж точно не был против, перехватив за талию, чтобы я окончательно не скатилась на пол и что-то смотря в телефоне. Так, поправка — в моём телефоне, нагло вытащенном из кармана толстовки.

— Отдай… сюда, — не в состоянии сказать что-то более длинноу и уж тем более съязвить, промямлила я, и, усевшись на его коленях, потянулась за телефоном, но прошлась рукой по воздуху. Перед глазами все плыло.

Как по закону подлости именно в этот момент он зазвонил.

— Так… кто это тут у нас? Айлин. Кто это? — он поднял руку еще выше, не давая выхватить разрывающийся телефон.

Айлин… Наверное, она жутко волнуется. Сейчас, похоже, уже ночь… Или утро? Не знаю даже, сколько времени прошло.

— Дай сюда! — грубо рявкнула, вдарив по руке, на что Шакал только хмыкнул, не шелохнувшись.

— Эй, Фил, лови, — телефон был переброшен одному из парней.

Выругавшись, я дернулась в его сторону, но татуированные руки с легкостью удержали на коленях. Повернувшись обратно, поймала покусанные губы и дрожащие пальцы на затылке, скрывшиеся в волосах. И… не отстранилась. Даже не пыталась протестовать. Обвила такими же подрагивающими руками широкую шею, с отчетливо выступающими венами и ответила. Все было практически так же, как и тогда в подвале. Грубо, развратно и с толикой омерзительности. Слишком развязно и грязно и ни с каким намеком на нежность. Хотя, все в этом месте было пропитано этим. Должно быть мерзко, но затуманенному разуму плевать. Ему хочется еще и еще, ведь каждое прикосновение приносит кайф. Все чувствуется лучше, чем есть на самом деле.

Кажется, я никогда еще не видела такого взгляда, как у Шакала в тот момент. Расширенные зрачки с почти невидимой голубой радужкой вокруг смотрели словно в пустоту. С отречением, как у куклы, но при этом он весело ухмылялся и щурился. Сотни мурашек прошлись по телу и стало жутко.

Он подозвал официантку, заказывая еще какую-то выпивку. Когда она с разносом подошла к столу, я не слабо удивилась огромному розовому зайцу, но, встряхнув головой, отогнала странную галлюцинацию, за которой скрывалась просто полуголая девушка в развратном костюме кролика, с нелепыми розовыми ушами и хвостом на заднице. Интересно, в каком месте это считается сексуальным?

Вон, Шакал на нее и не смотрит, находя привлекательным лишь кучу алкоголя на подносе. Кстати, у меня сложилось смутную предположение, что он заказал все разновидности выпивки, что только могло предложить меню. Не пуская с колен, он подавал мне их один за другим, в перерывах целуя и водя руками по спине.

И неудивительно, что через какое-то время меня стошнило. Такое резкое падение. Хотя казалось бы куда падать, если и так достиг практически дна. Но нет, вот ты куришь травку и танцуешь на столе, а вот уже обнимаешься с унитазом с жуткой головной болью и ломотой в теле, а из дверного проёма за тобой наблюдает пара насмешливых шакалиных глаз. Мерзко от самой себя и осознания всего, что было.

Наконец-то раздобрившийся или просто наигравшийся Шакал достает то, зачем я и пришла. Кокаин рассыпается по столешнице между раковинами и мы оба затягиваемся в отвратительный с виду процесс, но помогающий забыть о ненависти к самой себе. Те, кто думают, что это так же «круто», как показывают в фильмах, где герои красиво укуриваются, делая дорожку стодолларовыми купюрами — окститесь, это полный бред. На деле от увиденного нормального человека стошнит. Хотя про купюры — правда, но только из-за чрезмерного пафоса Шакала, кажущегося по правде просто глупым ребячеством.

Шакал отключился полчаса спустя и, оставив его на диване, я, пошатываясь, вышла, если не выползла, из клуба, все через тот же черный ход. Рассветало, но свет меж двух зданий почти не проникал, так что здесь по-прежнему было темно. Припала к стене из-за закружившейся головы.

Не то чтобы меня не напрягал идущий за мной к выходу парень, тот мелкий, что приставал на столе. Я его просто не замечала, находясь на границе реальности, в состоянии среднем между «все плохо» и «сейчас сдохну». Но его наглые руки и противный запах было сложно не заметить.

Разлепив веки, увидела совсем ненормальный взгляд. Почти тот же, что был у Шакала, только тут все еще хуже. Парнишка накидался в самое не хочу и вряд ли вообще что-либо соображал. Но это не мешало ему приблизиться и практически поцеловать.

— Отвали! — грубо отпихнула, схватившись за голову. Забарабанило в висках и весь мир снова расплылся, превращаясь в скопление пятен и звук машин.

Парень оказался настырным и, пошатнувшись, снова набросился, вжимая в стену. И это окончательно разозлило. Волна гнева нахлынула ожидаемо. Все скопившееся за несколько паршивых недель, вся ненависть к самой себе и всему миру получила зеленый свет. Зло прорычав, замахнулась в челюсть, но слишком раскоординированные движения ничего не принесли — промах. Еще больше злости и срыв.

Откинула загребущие ручонки, тянувшие вниз топ, пнула коленом в живот. И, казалось бы, этого было достаточно, но нет, слишком много эмоций нуждались в выходе. А то, что боксерская груша была живым, уступающим мне даже в комплекции, обычным подростком, было в тот момент абсолютно не важно.

Без труда завалила хилого паренька на асфальт и рандомно, но со всей силы, что только есть, забила кулаками по лицу. На горящих костяшках теплилась чужая кровь. Тот так быстро не сдаётся и неожиданно для меня перевернулся, наотмашь зарядив мне по лицу локтем. Завалился сверху и вот к земле прижата уже я. Вслепую безрезультатно пинаюсь. Под руки попадается то ли какой-то кусок валявшего по всему переулку мусора, то ли камень, не понимаю, что, но что-то холодное и тяжелое. Сжимаю в ладони и с размаху бью в шею, но удар приходится по голове.

Парень с глухим ударом заваливается на асфальт и больше не шевелится. Кровь. Много крови. Чувствую, как она затекает под голову, пачкая волосы, почти схожие с ней по цвету.

Кое-как отползаю к стене и невидящим взглядом смотрю на неподвижное тело и расползающуюся все дальше кровавую лужу. Сижу так неизвестно сколько времени, еще не понимая, что произошло. Только жмусь от утреннего холода, ветром заползающего под тонкую ткань, и болезненно кашляю.