А вдруг пригодится (джен)

Сэмми тогда был совсем мелким, не то, что Дин. Ему-то уже семь! И зачем только Дин научил его алфавиту?

В тот день отец оставил их сидеть в машине, пока он сам занимался делами. Дин знал, что отец охотится на мстительного духа, и теперь выясняет, кем он был и где искать его останки, чтобы посолить их и сжечь. Отца не было уже часа два, и Дин уже устал сидеть на месте, к тому же мелкий совсем замучил его бесконечными вопросами.

— Не спрашивай, Сэмми, — говорил ему Дин. — Пожалуйста, помолчи хоть немного.

Но мелкого хватало максимум на одну минуту, и он снова принимался доставать брата, тот не выдержал и вышел из машины, строго настрого наказав Сэму сидеть внутри и носа на улицу не высовывать. Сэм тут же надулся. Вот умеет паршивец состроить такую физиономию, чтобы брату сразу стало не по себе! Дин поколебался секунду, глядя на обиженно поджатые губы и жалобный щенячий взгляд, а потом все-таки захлопнул дверь и уселся на капот. Он поежился от колючего, промозглого ветра, задувавшего за шиворот и пробирающего до костей. А в машине было так хорошо, там тепло и уютно, там есть папины кассеты с музыкой, а еще там Сэмми. Неугомонный, надоедливый вечный двигатель. Он бесконечно что-то лопочет, мучает Дина бесконечными «как» и «почему», постоянно трогает Диновы вещи своими маленькими ручками. Вчера, например, Дин обнаружил своего любимого солдатика, всего перемазанного шоколадом! Он так разозлился на паршивца, что загнал его под кровать! Правда потом ему пришлось три часа его успокаивать и уговаривать вылезти обратно. Настоящая заноза! Но его любимая заноза. Дин улыбнулся, но тут же снова нахмурился. Что-то Сэмми притих, не к добру это. Он слез с капота и заглянул в окно, оно запотело, и видно было очень плохо, кажется, Сэм лежит на сидении. Что он там делает? Дин распахнул дверцу и тут же встретился с испуганно распахнутыми глазищами брата, на дне которых притаились шкодные бесенята.

— Что ты тут делаешь? — он заглянул за его плечо и схватился за голову. — Сэмми!

В руках мелкий держал здоровенный нож, обшивка на дверце была отодрана, а на самой двери была нацарапана буква «S».

— Что ты натворил? Отец убьет меня!

— И ничего не убьет, — заявил Сэм и широко улыбнулся: — Дин! Смотри, что я написал! Сам! Правильно?

Дин обреченно вздохнул и уселся обратно в машину.

— Что ты хотел написать, Сэмми? Супермен, что ли?

Сэм радостно подскочил на месте, едва не прирезав брата ножом.

— Нет же, Дин! Хотел написать свое имя! И твое тоже!

— Зачем?

— Чтобы мы знали, что машина наша, Дин!

— Но мы же и так знаем, Сэмми, — он с нежностью посмотрел на братишку.

— Все равно, Дин, — заканючил Сэм. — Вот, — он выудил из-под сидения ещё один нож и протянул брату: — Вот! Помоги мне!

Дин цокнул и закатил глаза, но перехватил нож из маленьких пальцев и принялся царапать им дверцу.

— Напишем только инициалы, ясно? — строго сказал он. — Папа скоро вернётся.

— Хорошо, Дин, — Сэм старательно выковыривал точку, высунув от усердия кончик языка.

Они оставляли свои метки на машине, которая практически была им домом, иногда толкаясь локтями и посмеиваясь.

— Готово! — объявил Сэм, достаточно удовлетворившись результатом.

— У меня тоже.

Они полюбовались на проделанную работу, прижимаясь друг к другу плечами.

— Я забыл, зачем мы это сделали? — спросил Дин.

— А вдруг пригодится.

Сэм посмотрел на него такой довольный, что Дин автоматически разулыбался в ответ. Он даже придумать не мог, для чего им может пригодиться исцарапанная дверца, но сейчас, слушая заливистый смех младшего братишки, он был счастлив. А это уже здорово.