Не одна (джен)

В детстве Панси всегда была одна. В Мэноре, в школе... Да, конечно, рядом постоянно кто-то крутился: то Винс с Грегом, то Милли с Блейзом, то Драко со своим самомнением. Но никому из них она не была нужна по-настоящему. Они все издевались над гриффиндорцами, вступили в отряд к Амбридж, поддерживали позицию Кэрроу в Хогвартсе... Вот только всё это происходило вне гостиной. Внутри же всегда соблюдалась строгая иерархия и каждый был сам по себе.

Последний год изменил многое и многих. Да, пусть для всех там, во внешнем мире, они остались все теми же подлыми слизеренцами, но внутри они стали еще дальше друг от друга. Но Драко был с ней, был рядом, иногда даже поддерживал, как мог. Вот только после Битвы за Хогвартс Панси так и не смогла его найти.

* * *

— Добрый день, Панси, — Анджелина тихо входит в палату. — Как ты сегодня?

В ответ — привычная уже тишина. Официально: Панси Паркинсон так и не пришла в себя после Битвы за Хогвартс. Неофициально: она просто оказалась не в то время и не в том месте. Когда победители собирали тела у Хогвартса, Панси искала Драко. В отчаяньи... К ней не были милосердны. Никого не волновал ее возраст, не заботило отсутствие палочки. Панси доставили в Мунго с последней партией раненых: сказали, что, наверное, она попала под шальное заклятье. Да так и бросили в приемной.

С тех пор прошел год, но Панси все еще лежит в отдельной палате для совершенно безнадежных случаев. Раз в месяц к ней заходит целитель, отмечая, что показатели деятельности мозга не изменились. По воскресеньям приходит Драко. Сначала один, теперь с Асторией. И каждый день ровно в пять часов приходит Анджелина Джонсон.

Она поправляет штору, открывает окно, меняет цветы на тумбочке... И говорит вслух. Иногда — тихо поет какие-то песни, иногда — читает стихи, реже — зачитывает вслух главы из учебника по социальной адаптации больных после длительной болезни. Анджелина учится на колдомедика. Панси — все еще борется за свою жизнь.

Анджелина рассказывает о Джордже, говорит о послевоенном мире, о Гарри и Драко, о Роне, о Кэти Белл, об Астории и Милисенте. И никогда не говорит о Фреде. Она пьет традиционный чай, улыбается небу и говорит, говорит, говорит... О том, как в Хогвартсе терпеть не могла тыквенный сок, о том, как бесили ее близнецы в первые годы, о том, как она восхищается Гарри, о сложной учебе, о невообразимой усталости, о том, что никто, кроме Джорджа, не понимает, что она чувствует, но даже он не может понять, почему она каждый день приходит к Панси. Но когда-то давно мама сказала маленькой Анджи, что человек в коме слышит и понимает все, что ему говорят. И часто это помогает ему зацепиться за жизнь. Вот Анджелина и старается, приходит, помогает, разговаривает. Просто она больше не хочет видеть чужую смерть.

А Панси молчит. И неподвижно лежит на кровати.

— Ты знаешь, прошел год. Сейчас снова май. Завтра будет годовщина Битвы, в Министерстве устраивают бал. Драко, кажется, неслабо на него потратился... Еще бы: ему нужно снова заработать для семьи репутацию хотя бы относительно добропорядочных граждан. Гарри вступился за Малфоев в суде — и теперь он считается их куратором. Они с Драко даже здороваются при встрече. А с Люциусом раз в неделю пьют кофе в Меноре. Все так изменилось за этот год... Прости, я не смогу завтра прийти.

Но она приходит. И весь вечер молча смотрит в окно, нервно комкая шикарное бальное платье.

— Я не смогла туда пойти, — в конце концов тихо говорит Анджелина. — Я видела яркий свет, слышала музыку, но не смогла заставить себя войти в зал. Там... Там будут не все! Фред не придет. Он уже никогда не придет!

И впервые с похорон, впервые за весь этот невыносимо долгий год Анджелина плачет, тихо всхлипывая и растирая по щекам косметику.

— Тушь... течет, — тихо и хрипло неожиданно произносит Панси.

Сегодня она тоже победитель. Она выжила. И пусть помогла ей в этом чертова гриффиндорка Анджелина Джонсон, Панси все равно счастлива. Ведь теперь она уже не одна.