Портрет среднестатистического волшебника (джен)

Живые говорят, что портрет — только тень от человека, на нём изображённого, застывшее воспоминание, образ... может быть, может быть. Но есть у меня в запасе одна забавная историйка о том, как портрет превзошёл того, кого он изображал.

Ты-то новенький у нас — так давай сходим в натюрморт, перекусим, а я заодно и расскажу.

Наверняка ты знаешь мистера Аткинса — ну, его ещё называют Министром. Да-да, тот самый, что квартирует в переходе от гриффиндорских спален к Главному Залу. Очень уважаемый портрет, можно сказать, жемчужина нашего почтенного собрания.

А я тебе скажу, что помню, как он тут появился.

Было это, чтоб не соврать, году этак... спасибо, душенька, действительно в 1896 году от Рождества Христова, зимой, аккурат под Новый Год.

Почему помню — и многие наши помнят — так это потому, что был небольшой, но замечательный в своём роде скандал.

Сами понимаете, что может быть интереснее, чем наблюдать за суетою живых?

Вот-вот.

А дело было в том, что (душенька, не перебивайте!) этого почтенного портрета в наш замок отправил, собственно, мистер Томас Вудли Аткинс, почивший от испанки в том году. Так и прописал в завещании... да, душенька, спасибо, точный текст я запамятовал: «Единственную же свою ценность — портрет кисти мистера Ноймаера, писаный по моему заказу в 1885 году — оставляю Школе в благодарность за данное мне образование и в воспоминание тех прекрасных дней, когда юность моя цвела, подобно нежной лозе», — поэтично, не правда ли?

А нарушать условия завещаний у живых, сами знаете, не принято.

Ты нарушишь — а потом, мало ли, кто-нибудь нарушит уже твоё... неприятно выйдет.

Но вы же знаете, что за человек наш дорогой Финни Блэк!

А я вам скажу, прототип-то его был и покруче характером, и менее сговорчив, и спеси в нём, как во всех этих Блэках, было столько, что захлебнуться можно. Ну и конечно эта их семейная черточка, знаете же... ах, да, откуда! Они же вымерли все еще в конце прошлого века...

Ну так вот, у Блэков была такая черта: ежели они в чём полагали себя правыми, так хоть весь мир против них стой и все другие Блэки — не отступятся. Упёртое семейство, до крайности упёртое.

Вот как ты права, душенька! Потому, должно быть, и вымерли.

В общем, директор Блэк возмутился: как так, помещать в школу невесть чей портрет, да ещё кисти какого-то, извините, немецкого иудея без имени и репутации! А этот Томас Вудли Аткинс был такой человек, что живые едва-едва его отыскали в списках учеников. Совершенно бесцветная личность.

Школу он заканчивал ещё при блаженной памяти Далли Дервент: СОВы кое-как сдал, ещё два курса ходил зачем-то на арифмантику, чары и предсказания, но КОШКА* ему оказалась не по зубам. Вернулся домой и там жил себе потихоньку до тех пор, пока не помер.

Ох, душенька, ну не смейся ты так, совсем молодого портрета засмущала!

Но и вы дали маху, конечно. Ну какая работа!

В наше время, знаете ли, работали только магглы и им подобные отбросы общества. Некоторые уважаемые люди, конечно, имели своё небольшое дельце или состояли при Министерстве, ну и целители, авроры — нельзя забывать их благородное служение...

Но поймите, это — не "работа". Это именно служение обществу — ну, или, как сейчас говорят, "хобби".

Приличный чистокровный волшебник просто обитал в своём доме, полученном по наследству от предков, на скромную ренту с семейных сбережений в Гринготтсе, и позволял домашним эльфам обеспечить ему спокойную и приятную жизнь.

Так вот, мистер Аткинс прожил таким образом до 1896 года... о, что вы, разумеется, он не скучал.

Встречи выпускников, квиддич, походы в церковь по воскресеньям, чемпионаты графства по игре в плюй-камни, осенью, опять же — охота... потом, конечно, он состоял в клубе чародеев. В каком-нибудь из них все состояли, и мой прототип, помнится, тоже... да, и её тоже, конечно.

Только магглы с их непроходимой тупостью могли додуматься до идеи исключить прекрасный пол из общественной жизни.

А потом — ты как всегда права — изумляться тому, что среди них цветёт содомия и прочие богомерзкие извращения.

И это не расизм, друг мой, а очевидные факты, игнорировать которые может лишь нынешняя пустоголовая молодёжь!

Но вернёмся к делу. В общем и целом, как видите, мистер Аткинс-прототип был полнейшим и совершеннейшим пустым местом, в жизни которого не было даже таких жалких достижений, как победа на пресловутом чемпионате графства или, скажем, подстреленный на охоте низзл. В нашем почтенном сообществе — не побоюсь этого слова, — выдающихся волшебников и ведьм такому было совершенно не место, и Финни Блэк это прекрасно понимал.

Но он не мог, такая беда, не уважить волю покойного!

Потому, скрипя, как пишут первокурсники в сочинениях по истории магии, сердцем (и скрип этот, надо сказать, был слышен на всю школу), он повелел повесить этого портрета где-нибудь в кладовке, и зачаровать, чтоб он не смел высовываться со своего полотна.

Что и было исполнено.

И тут начинается совершеннейшая комедия!

Вы, конечно, видели мистера Аткинса. Такой почтенный человек: дородный, в замечательном старомодном парике, в шикарнейшей мантии из панбархата с золотым шитьём... прототип-то его такую мантию хорошо, если видал пару раз в жизни, а вот портрет носит со всем должным достоинством.

И вот, представьте, что этого портрета видит ребенок, за некую провинность заключённый в ту самую кладовку.

Разумеется, он будет впечатлён!

А мистер Аткинс, вдобавок, весьма милый человек, дружелюбный, изрядно начитанный — по верхам, конечно, не более того, но и этого довольно, чтобы поражать малых детей.

А их, сами понимаете, перебывало в той кладовке очень немало.

Да, да: скучающий ребенок, которому предстоит писать нудные строки или просто сидеть и смотреть в пустоту несколько часов — и не менее скучающий портрет, который только рад хотя бы беседой развеять постоянную скуку. Разумеется, им было о чём поговорить.

Кому-то мистер Аткинс помогал делать уроки, кто-то с ним подружился и просто приходил поболтать...

А о своём прототипе портрет благоразумно умалчивал, предоставляя детям самим делать выводы.

Да-да, разумеется! Существовало целых четыре теории — по одной на факультет.

Согласно слизеринцам, мистер Аткинс был чистокровным волшебником, пострадавшим от мести грязнокровки, пытавшегося совратить его дочь. Не удовлетворившись убийством, мерзавец заколдовал портрет и спрятал его.

Гриффиндорцы, напротив, полагали, что мистер Аткинс был не менее, чем министром, и пострадал от директора Блэка именно за сочувствие магглам и их колдующему потомству, причем его имя вымарали из всех списков министерства.

Рэйвенкло... здесь господствовало мнение, что мистер Аткинс — великий философ, добровольно заточивший себя в кладовке, чтоб ничто не мешало ему и после смерти размышлять о вечных предметах.

Ну, а Хаффлпафф считал, что прототип мистера Аткинса при жизни повздорил лично с директором Блэком, и за это портрет так пострадал, но в целом эти оставались в стороне от дискуссии, так как реже всего получали взыскания.

Портрет же, сколько его ни спрашивали, ничего не подтверждал и не опровергал, а только мудро улыбался и качал головой.

А дети, мой юный друг — живые, и однажды они вырастают и покидают школу.

Иногда потом они возвращаются уже как преподаватели, а иногда мы встречаем их вновь уже в качестве новых членов нашего сообщества и узнаём, что прототип со времен нашего знакомства успел стать выдающимся колдуном или политиком...

Но в любом случае, вырастая, они уносят с собой воспоминания и понятия школьного детства. Например, знание о том, что некий мистер Томас Вудли Аткинс, чей портрет висит в кладовке близ сторожки завхоза — выдающийся человек, несправедливо пострадавший от самодурства директора Блэка.

И, разумеется, став взрослыми и сильными, эти дети желают исправить несправедливость.

Таким-то образом мистер Аткинс покинул кладовку и занял своё нынешнее почётное место.

Он по-прежнему не покидает холста — сказывается многолетняя привычка, но гостей принимает с большой охотой.

И вот что я вам скажу, мой юный друг: мало среди нас более приятных в общении, культурных и обладающих столь широким кругозором портретов. И ведь за столько лет никто из живых не усомнился, что почётное место мистер Аткинс занимает по праву!

А прототип ведь был, если называть вещи своими именами, полным ничтожеством.

Вот и рассудите сами, что это — глупая ошибка стадной человеческой природы, привыкшей внешние знаки благородства принимать за признак благородства внутреннего? Детская мечтательность и романтичность, которая всё непонятное объясняет наиболее интересным и удивительным образом? Или, быть может, виноват художник, который нарисовал не ничтожество, а в высшей степени достойного волшебника, и тем самым вложил в портрета то, чего не имел прототип?

Ах, душенька, ну что поделать!

Как был мой прототип философом-портретистом, так и я всё думаю о нашей природе, думаю... а ты меня всё возвращаешь и возвращаешь с нарисованных небес на нарисованную же землю.

Но и впрямь, что-то я заболтался. Не лучше ли нам прогуляться после еды?

Я знаю чудный пейзажик в районе Астрономической...

____________________________________________

*автор питает глубокое экзестенциальное отвращение к аббревиатурам оф. перевода (ЖАБА, ТРИТОН), как к бессмысленным и не соответствующим оригиналу; если СОВ (Стандарт Обучения Волшебству) его вполне устраивает, то аналог A-levels требовал найти подходящий перевод, и чтоб совпало с одним из фамиллиаров. Получилось КОШКА: Контрольная Обще-Школьная Колдовская Аттестация. Не идеал, но хоть что-то.