Худший день в жизни Гермионы Грейнджер (гет)

У Гермионы Грейнджер был план. Так больше не могло продолжаться: это неведенье сводило её с ума. Прошло два года после битвы за Хогвартс, прошло два года после поцелуя с Роном Уизли. Война закончилась, жизнь вернулась в обычное русло, но только не для Гермионы, каждая её свободная минутка была посвящена мыслям о её первом и пока единственном поцелуе с Роном. «Он пережил тяжёлую утрату. Ему нужно время» — говорила себе Гермиона и продолжала ждать хоть каких-либо действий со стороны своего любимого. Но время шло, а предпосылок к интимному разговору со стороны Рональда всё не было. Гермиона всегда считала себя терпеливой личностью, но в один из вечеров-воспоминаний в её голове родился план!

Прошло два месяца, в голове Гермионы уже был не просто план, а стратегия битвы под названием: «Узнать чувства Рона!». На чердаке её небольшого дома отстаивалась практически готовая сыворотка правды. Да, это было неправильно. И, да, это было незаконно, но у Гермионы не было выбора! Ведь так? Рон не мог сам выразить свои чувства к ней. Значит, его нужно было немного подтолкнуть. К тому же, если Гермиона наедине подольёт Рону пару капель сыворотки в чай, ничего ведь плохого не случится. Зелья будет очень слабо концентрированным, и его хватит лишь на то, чтобы Рон честно ответил на один её вопрос. А когда он скажет, что любит Гермиону (ну, она, по крайней мере, на это надеялась), всё встанет на свои места и они станут самой счастливой парой и… Что произойдет дальше, Гермиона представляла лишь в своих самых смелых мечтах.

Заходя на чердак каждый вечер Гермиона с удовольствием наблюдала, как зелье становилось идеально прозрачным, а ужасный запах перьев болтрушайки постепенно исчезал. И вот, настал тот вечер, когда Гермиона слегка дрожащим голосом прошептала: «Готово». Аккуратно перелив зелье в маленький флакон, Гермиона почувствовала, как надежда в её сердце разгорается с новой силой.

Поиск идеального момента оказался гораздо более сложной задачей, чем Гермиона представляла. Рядом с Роном всегда кто-то был! Иногда просто хотелось схватить его за шкирку, аппарировать в темный переулок и влить ему в глотку сыворотку. Но Гермиона не могла этого сделать. Конечно, нет! Но всё же ежедневное посещение Норы Гермиону слегка утомило, а подходящего момента всё не было. Миссис Уизли с радостью принимала Гермиону в своём доме, воспринимая её как свою будущую невестку. Гермиона не видела в посиделках и разговорах о вязании особого очарования, но выбора у неё особо не было: либо это, либо бесконечные вопросы о том, как работает эта магловская штука от мистера Уизли. Джинни могла бы скрасить её пребывание в Норе, но они с Гарри давно переселились в Лондон на площадь Гриммо и уже с полгода, как все разговоры с Джинни сводились к: «А знаешь, что вчера Джеймс учудил?», «Джимми такой непоседа, вот недавно…». Гермиона, конечно, была очень рада за Джинни, но нельзя сказать, чтобы она так уж сильно любила детей.

Рон часто пропадал в Министерстве: он проходил подготовку для того, чтобы стать аврором. Когда он получит работу своей мечты, шансы остаться с ним наедине станут ещё меньше, Гермиона это понимала и уже медленно начинала впадать в панику. Однако судьба оказалась не так жестока, как могло показаться на первый взгляд, наоборот, она улыбалась Гермионе Грейнджер, и улыбка эта проявилась в словах миссис Уизли:

— Рон, у Билла и Флёр завелись гномы. Мне их соседка письмо прислала. Пока они вернутся из Франции, весь сад будет разгромлен. Отправляйся в «Ракушку» и выдвори их.

— Мам, ну почему я? — недовольно скривился Рон.

— Я могу помочь тебе, мне всё равно сегодня делать нечего, — чуть ли не прокричала Гермиона, пытаясь сдержать улыбку. Вот он, момент!

— Отлично! Жду вас к ужину, — торжественно сказала миссис Уизли, выпроваживая сына за дверь.

Из теплого и солнечного сентября в Норе Гермиона и Рон попали в промёрзлую слякоть Ракушки. Оставив вещи в доме, борцы с гномами отправились на тропу войны. Соседка не врала: гномов и правда была чёртова бесконечность. Гермиона рукой погладила заповедный флакончик, ждущий своего часа, в специально пришитом к джинсам кармане на бедре, словно говоря: «Потерпи ещё чуть-чуть, осталось только одолеть гномов». Это вошло у неё в привычку, она не могла не коснуться своего "ключика к счастью" при любом удобном случае. Это придавало ей уверенности в себе.

— Ты готова? — спросил Рон.

— Да, — твёрдо сказала Гермиона, направляя палочку на ближайшего гнома.

Она не была готова. Гномы, обосновавшиеся в «Ракушке», были ужасно нахальны и неприлично быстры. Натренированный в аврорате Рон быстрыми взмахами палочки обездвиживал гномов и отправлял их в увеличенный до размеров очень крупного соплохвоста чан. Гермиона лишь бегала из одной стороны в другую, пытаясь выловить несносных вредителей. В погоне за одним особенно юрким гномом Гермиона слишком разогналась, но когда она почувствовала, что её ноги разъезжаются, было уже поздно: пытаясь удержаться в вертикальном положении, она схватилась за оказавшийся рядом чан.

Гермиона была в море. В море маленьких тел. Обездвиженные гномы злобно смотрели на своего нового соседа по чану. Осознав, что случилось, Гермиона быстро пришла к мысли о том, что, валяясь в чане, полном гномов, она выглядит не очень-то привлекательно. Второй пришла мысль о том, что всё это видел Рон. И теперь уже Гермиона не знала, чего ей хочется больше: выбраться из чана или же остаться в нем навеки, чтобы не сгореть от стыда перед Роном. Решение пришло быстро, сразу же после того как один слюнявый, мерзкий гном укусил её за ухо. Гермиона вырвалась из гномьего плена, перевалившись через край чана. Упав на землю, она услышала хруст. Нет! Только не сыворотка! Вскочив на ноги, Гермиона схватила себя за бедро. Флакон был цел, наверное, удача отвернулась от неё не полностью. На лице Гермионы расцвела блаженная улыбка, план ещё не был провален, сыворотка правды всё так же лежала в кармане.

Гермиона, у тебя болит нога? — обеспокоенно спросил Рон, наблюдавший эту красноречивую картину, стоя недалеко от Гермионы.

— Всё в порядке, — радостно ответила Гермиона, потом она поняла, как в этот момент выглядела со стороны. Быстро убрав руку с бедра, она добавила, — я и правда немного ушиблась.

— Можешь пойти в дом. Я сам всё закончу, — благородно предложил Рон.

— Спасибо.

Гермиона ненавидела себя за свою неуклюжесть и благодарила судьбу за оставшееся невредимым зелье. В коридоре Флер поставила большое зеркало, подаренное ей на свадьбу тётушкой Мюррей. Увидев своё отражение, Гермиона готова была расплакаться: грязная, с растрёпанными волосами, с которых свисала сломанная заколка (видимо, источник хруста), с отметинами зубов на ухе — именно такой она предстала перед Роном минутами ранее. Не поддаться отчаянию помогал лишь маленький флакончик в кармане на бедре.

Надо было срочно исправлять ситуацию, пока Рон не увидел ещё какую-нибудь оплошность Гермионы. Она постаралась привести себя в более-менее приличный вид, нельзя же было выглядеть столь ужасно, когда тебе должны признаться в любви.

Пока Рон ловил оставшихся гномов, Гермиона заваривала чай, предварительно добавив туда три капли сыворотки. Её мечта ещё никогда не была так близко. Сердце совершало кульбиты от одной мысли о том, что совсем скоро план «Узнать чувства Рона!» будет реализован. Послышался стук входной двери, и у Гермионы перехватило дыхание. Рон зашёл на кухню, его рыжие волосы торчали в разные стороны, вся одежда была в грязи и траве, но даже таким он выглядел безумно мужественным и привлекательным. Гермиона засмотрелась на него и даже не сразу поняла, что он что-то говорил ей.

— … проблемы! Быстрее собирайся.

— Что? — глупо переспросила Гермиона.

— Гарри прислал патронуса, в котором просил срочно прийти! У него проблемы! — повторил Рон.

— Но чай… — разочарованно вздохнула Гермиона и лёгким движением палочки, отправила чайник на его законное место в серванте.

* * *

Гарри очень сильно любил свою жену. Джинни стала хорошей матерью для Джеймса, но, честно говоря, порой она немного перегибала палку. Например, в тот раз, когда она заставила Гарри передвигать всю мебель в доме, чтобы создать вокруг ребёнка хорошую ауру, или когда посреди ночи отправила его к Невиллу за перегноем кожицы бубонтюбера, потому что её обязательно нужно было положить под левую пятку ребёнка перед сном. И уж точно лучше не вспоминать про тот раз, когда Джинни везде развесила листья зубастой герани, для профилактики драконьей оспы.

Сегодня был тот день, который, по словам Джинни, должен был повернуть жизнь маленького Джимми в совершенно новое русло. Гарри уже неделю морально готовил себя к этому повороту, но, как оказалось, все старания были напрасны, к такому точно нельзя было подготовиться.

Получасом ранее Джинни и Гарри, державший на руках Джеймса, аппарировали в Годрикову впадину. Джинни решительно зашагала в сторону леса, простиравшегося к западу от деревни, Гарри обречённо следовал за ней. Они пробирались сквозь густой лес, то и дело цепляясь за сучки и веточки. Исцарапанные и уставшие от нелёгкого пути, они вышли на поляну, где стояла старая покосившаяся от времени хижина. Из небольшой обугленной трубы валил сиреневый пар. Чуть поотдаль стоял загон, в котором прыгало и резвилось несколько дромарогов. Чем ближе супруги подходили к хижине, тем острее Гарри ощущал желание уйти отсюда. На стенах хижины сушились различные травы, некоторые веточки подрагивали, другие испускали ужаснейший аромат перегноя.

Дверь открылась перед Джинни только после пяти минут настойчивого стука. На пороге появился мужчина преклонных лет. Широте его кости позавидовал бы даже Хагрид, а Дадли Дурсль рядом с ним смотрелся бы маленьким щупленьким юнцом. Этот невероятных размеров мужчина был одет в какое-то серое тряпьё, а на голове у него был странный колпак, за которым почти не видно было глаз.

— Мистер Сметвик, здравствуйте! Я записывалась к вам на приём, — затараторила Джинни.

— Я помню, дитя моё. Проходи, — важно сказал Сметвик.

Когда они зашли в хижину, на Гарри нахлынула волна недоверия относительно целительных способностей этого человека-бочки.

— Только мать и ребёнок! — после этих слов Сметвика Гарри начал волноваться ещё больше, но под пристальным взглядом жены, всё же сдался.

Прошло всего десять минут, но Гарри показалось, что прошла целая вечность. Его жена и сын находились в хижине с очень странным типом, который называл себя целителем природы. С тяжёлыми мыслями о том, как вызволять семью из этого безобразия, Гарри подошёл к загону с дромарогами. Эти звери выглядели устрашающими из-за своих мощных рогов и массивных горбов, Хагрид, помнится, разводил таких, и Гарри знал, что нрав у драморогов очень игривый. Гарри, конечно, не хотел причинять вред хозяйству мистера Сметвика, но оставлять Джинни и Джеймса наедине с этим человеком ему не хотелось ещё больше, поэтому он достал свою палочку и тихо прошептал: «Алохомора». Створки ворот в загоне со скрипом распахнулись, и дюжина дромарогов вырвалась на свободу. Опьяненные неограниченной свободой животные стали невероятно подвижными. Снося всё на своём пути мощными рогами, они побежали в разные стороны, Гарри оставалось позвать на помощь господина Сметвика. Но увидев разъярённое лицо целителя в окошке хижины, Гарри понял, что помощь нужна не дромарогам, а ему.

* * *

Гермиона Грейнджер никогда не использовала бранную лексику, но на сей раз она продемонстрировала весь свой словарный запас, пробираясь через окраину леса у Годриковой впадины. Рон тоже не скупился на слова. Но не отреагировать на патронус друга они не могли, поэтому продолжали идти сквозь заросли.

Внезапно послышался какой-то шорох, Рон остановился и прислушался. Гермиона ничего не заметила и продолжала идти вперёд. Шум усилился, и на шедшую впереди Гермиону выскочило четверо взрослых обезумевших дромарогов. У Гермионы вся жизнь пронеслась перед глазами, она уже видела статьи с громкими заголовками о нелепой смерти самой умной ведьмы за последние сто лет. Единственное, что успела сделать Гермиона, перед неизбежным столкновением с рогатыми созданиями — это схватить себя за бедро, оберегая, ставший родным, флакончик с правдой.

Гермиона лежала на земле, а над ней возвышался Рон. Он был так прекрасен в лучах солнца, пробивавшихся сквозь листву леса. «Я умерла и попала в рай», — счастливо подумала Гермиона, прежде чем почувствовала, что всё её тело трясёт. Это был Рон, таким образом, он пытался привести Гермиону в сознание и тем самым убил всю романтичность момента.

— Гермиона, ты в порядке? — спросил Рон, когда они продолжили свой путь по лесу.

— Да, — ответила Гермиона, но, конечно, она не была «в порядке». Как можно быть «в порядке», когда ты второй раз за день опозорилась перед мужчиной своей мечты?

Гермиона и Рон заработали еще пару новых царапин и споткнулись добрый десяток раз, прежде чем добрались до места. Перед ними предстала очень странная картина. Возле маленькой хижины стоял здоровенный мужчина, который злобно кричал, размахивал руками и направлял поток негатива на Гарри, стоявшего возле загона с распахнутыми воротами. Ну, это хоть объясняло появление в лесу дромарогов. Джинни жалась с Джеймсом в руках на пороге хижины и не знала, что ей делать. Ситуация вышла из-под контроля, это было очевидно. Чем ближе Гермиона подходила к хижине, тем отчётливее были слышны возгласы целителя Сметвика:

— Как вы посмели!? Яков ведь ещё совсем маленький! У Терезы ужасная аллергия на боярышник, а что, если она наткнётся на него в лесу! Адольф не сможет участвовать в выставке. Вы лишили его титула «Дромарог года», — причитал старый целитель.

— Что здесь происходит? — растеряно спросил Рон.

— Этот изверг открыл загон с моими дромарожиками! — воскликнул Сметвик, — бедная Люсиндочка!

— Не открывал я! Это всё ваш Яков неугомонный! — решительно сказал Гарри.

— Ты скажешь то же самое под сывороткой правды?

— Конечно. Целитель Сметвик мне незачем вас обманывать, — Гарри сделал такие невинные глаза, что ему бы мог поверить кто угодно, но только не разъярённый Сметвик. При упоминании о зелье правды Гермиона дернулась, это просто совпадения, никто не знает о содержимом её тайного кармашка.

— Зачем сразу сыворотка? Есть ведь ещё «Приори Инкантатем», — попыталась увести разговор в другое русло Гермиона. Тут уже Гарри в ужасе уставился на Гермиону и отчаянно замотал головой. Гермиона поняла свою оплошность и попыталась исправиться, — но, дорогой мистер Сметвик, зачем такие решительные меры, может быть нам лучше разойтись по-тихому?

— По-тихому? — взревел Сметвик, и Гермиона поняла, что дипломат из нее никакой. — Я изгонял из этого ребёнка нечистую силу, а взамен получил такую вопиющую неблагодарность! По-тихому мы не разойдёмся. Я заявлю на вас в аврорат. Нет, я потребую справедливости у самого министра!

— Я могу вернуть вам дромарогов. Только дайте нам шанс и котёл.

Гермиона стояла около котла в грязной хижине целителя Сметвика и готовила дурманящую настойку. Она читала, что это зелье действует как амортенция на животных, и теперь оставалось надеяться, что это действительно так. На данный момент это мог бы быть худший день в её жизни: её покусал гном, сбили с ног дромароги, и самое худшее — всё это произошло на глазах у Рона, которому она так и не смогла дать сыворотку правды. Это был бы худший день в её жизни, если бы в сердце Гермионы не теплилась надежда на то, что сегодня её план всё-таки будет воплощен в жизнь. Флакончик с идеальной формулой счастья сейчас лежал в сумочке на затрёпанном диване, от греха подальше, уж слишком часто он сегодня подвергался опасности, находясь на бедре у Гермионы.

Джеймс спал, Рон на улице ходил из стороны в сторону в явном нетерпении. Гарри и Джинни о чём-то шептались в углу. Мистер Сметвик пристально следил за каждым движением Гермионы, что её довольно сильно нервировало. Спустя час напряженной работы Гермиона могла твёрдо заявить, что у неё получилось идеальное дурманящее зелье. С котлом в руках Гермиона вышла из хижины и произнесла усиляющее запах заклинание. Сначала всё было тихо, но очень скоро со всех сторон чащи начали появляться рогатые морды. У Сметвика даже слёзы на глаза навернулись. Передав котёл счастливому целителю, Гермиона вернулась в хижину. Маленький Джеймс уже проснулся и теперь исследовал сумку Гермионы. На полу вокруг него валялись вещи, в которых Гермионы узнала свои перья и блокноты. Но глубочайший ужас посетил Гермиону, когда в руках у мальчика она увидела маленький флакончик с прозрачной жидкостью. Она побежала, попыталась остановить, но было поздно, и с режущим слух звоном флакон разбился. Пережив встречу с гномами и дромарогами, он погиб от рук маленького мальчика. Это был худший день в жизни Гермионы Грейнджер.

* * *

Через несколько дней друзья вспоминали с улыбкой обо всем произошедшем. Джинни заявила о том, что больше не намерена подвергать Джеймса такой опасности, как целители. Рон гоготал вспоминая Терезу, Адольфика и Якова. Гарри наслаждался тем, что его жена, кажется, успокоилась. Гермиона лишь слегка улыбалась, вспоминая о погибшем в храбром бою зелье.

— И всё же, Гарри, почему ты так легко согласился принять сыворотку правды? И что было бы, если бы дромароги не вернулись? — спросила давно мучавший её вопрос Гермиона.

— Мы с Роном, когда начали проходить практику в аврорате, первым делом выучили управление сознанием. Ни империус, ни сыворотка правды на нас не действуют, — весело заявил Гарри.

Гермиона пришла в ужас от такой новости. Ведь это значило, что её план был обречён на провал с самого начала!

Где-то на чердаке маленького домика в Лондоне грустно булькнула новая порция сыворотки правды.