Звезда фенека (джен)

Высокое бледное ночное небо над Сахарой только-только вступило в свои права. Опаляющая жара сменилась холодом; из своих убежищ стали вылезать ящерицы, тушканчики и прочая пустынная живность. Вышел из норы в каменной расщелине и лис-фенек. Он повел носом, пробуя сухой воздух, и даже его всегда оптимистично торчавшие большие уши горестно поникли. Он почуял приближение суховея. Один он бы еще успел уйти, но жена и пять маленьких лисят, едва начавших бегать на смешных коротких лапках?

Охотиться не было нужды, семья была сыта, и лис, поудобнее устроившись на пороге норы, стал смотреть на звезды. Они всегда помогали ему принимать правильные решения, особенно одна из них, самая яркая, часто насмешливо мигавшая лису с небосклона. Он загадал: вот если сейчас мигнет, то уйдем... А нет — останемся. Но звезда мигнула раз, потом другой, а затем вдруг камнем упала с холодного небосклона в бескрайние африканские пески. На памяти мудрого фенека падали многие звезды, но они всегда были тусклыми, незначительными. Неприятное предчувствие сжало сердце лиса.

Он сунул голову в расщелину и позвал жену. Увидев мрачного мужа, она сразу сообразила:

— Суховей?

Лис кивнул.

— Мы уходим.

— Ты же знаешь, что дети еще слишком малы, — тихо сказал фенек.

— Я не брошу их, — оскалилась лисица.

— Я знаю, и я не к тому это говорю... Просто мне жаль их.

— Мне тоже... Но лучше попытаться.

Двух самых слабых детенышей взял в зубы лис, одного — лисица, а два оставшихся поспешили за родителями.

Через пару часов, разжав онемевшие челюсти, фенек сказал:

— Ближайший оазис в половине дня пути отсюда, и по дороге к нему нет воды. Мы успеем, только если очень поспешим.

Лисица взяла другого, совсем уставшего детеныша, и молча побежала вперед, чувствительными ушами ощущая отдаленный жар суховея.

Бежали всю ночь. Злобное горячее дыхание ветра уже пробивалось сквозь предрассветную прохладу... Скоро лис почувствовал, что один из малышей, которых он нес, замер. Горевать не было времени, и его просто опустили на песок. Лисенок, который шел сам, испуганно вытаращил глаза и пропыхтел:

— Я спешу, я не умру, просто у меня болят лапы... Почему мы переезжаем?

Он не умер, умер тот, которого несла мать. Но к рассвету трое оставшихся лисят с исхудавшими родителями были укрыты в оазисе.

Лис сидел перед новой норой, смотря в безразличное бледнеющее небо. Где-то там, в нагревающихся песках, остывали тельца двух его детей... Вместе с телом упавшей звезды.

— Мы спаслись, — жена ткнулась носом в его бок.

— На сей раз, — грустными добрыми глазами посмотрел на нее муж.

— Ты считаешь, нас все равно когда-нибудь достанет?

— Да... Но я до последнего буду биться за свою семью, — тихо и уверенно ответил он.

Над бескрайними барханами африканских пустынь до сих пор витает призрак храброго лиса, а иногда путникам чудится в небе неправдоподобно яркая звезда.