Obliviate, или решение всех проблем (гет)

Слушать чужие стоны вскоре стало невыносимым: сладкие, протяжные, перемежающиеся негромкими вскриками — они сводили с ума, будоражили тело. Возможно, если бы у нее кто-то был, она бы так не реагировала, но вот уже как пару лет ее кровать не скрипела. Она задержала дыхание, отстраняясь на пару секунд от щели между досками, прикусывая губу, сдерживая свои собственные стоны. Чуть успокоившись, хотя руки и продолжали дрожать, а горячий комок, собравшийся внизу живота, продолжал расти, она вновь прильнула к стене, пытаясь рассмотреть то, что происходило по ту сторону. Видно было плохо: щель была слишком маленькой, да и бочки, хранившиеся в "том" помещении, близко-близко от участников действия, мешали обзору — зато слышимость оказалась отличной. Она прижалась сильнее, рассматривая, как, наполовину скрытые за деревяшками, тела терлись друг об друга. Женские ножки в коротких сапогах стискивали мужскую поясницу, дрожали, но сильнее сжимали обнаженную кожу. Она видела, как мужская ладонь с силой прошлась по чужому бедру, задирая пышные юбки платья выше, хотя те и так была натянуты почти по пояс, белые подвязки для чулок совсем изодрались, поэтому чулки стали сползать, но, похоже, этого никто, кроме наблюдательницы, не видел, или попросту не обращал внимание. Женщина стонала, откидываясь назад, хватаясь руками за дверь стойла, всем телом облокачиваясь на него, она вздрагивала от каждого толчка любовника, который будто хотел, чтобы та слилась с деревом, попросту вбивая ее в него. Они были так увлечены происходящим, что и помыслить не могли, что в это время за ними наблюдают за стеной, а она в это время, уже не сдерживаясь, часто дышала, лаская себя рукой, рассматривая пару сквозь тоненькую щель.

Ее заводили звуки, влажные, чавкающие, движение чужих тел, стоны. Ей нравилось видеть, как широкая мужская ладонь ласкает обнаженную грудь, с большими твердыми сосками, как женщина дрожит, притягивает партнера к себе ближе, как стискивает его бедра, будто пришпоривает дикого мустанга. Она дрожала вместе с ними, она стонала вмести с ними, хоть и старалась, чтобы ее не услышали. Быстрее двигая рукой, она прижалась мокрым лбом к стене, пряча покрасневшее лицо, желая, чтобы кто-нибудь ее увидел и присоединился, пусть даже этим человеком окажется Тэд, на которого в обычное время было противно смотреть. Мерзкий Тэд, вызывающий отвращение своими родинками на лице, смахивающими на огромные бородавки, с невероятно худым, тощим телом, если бы он только появился в сарае...

Она задержала дыхание, сжимая одной рукой грудь, оттягивая пальцами сосок, а другой лаская себя, чувствуя скользкую смазку. Ноги дрожали, едва держали тело, но лечь было нельзя, ведь тогда она не увидеть то, что происходило за стеной. А там... Мужчина двигался быстрее, и теперь толчки рваные, судорожные подсказывали, что вскоре все кончится. Она вздрогнула, услышав громкий вскрик, и прижалась к щели, жадно ловя взглядом дрожь чужих тел. Те еще какое-то время оставались неподвижными, лениво лаская друг друга, пока мужчина не отстранился, отдергивая пышные юбки, мимоходом проходя по бедрами любовницы, поправляя чулки, и только затем стал приводить в порядок себя: натянул брюки, болтавшиеся до этого на щиколотках, нашел отброшенный ранее жилет, завязал растрепавшиеся длинные волосы в хвост, а потом, подхватив с земли трость, резко обернулся в сторону щели.

Она вздрогнула, широко распахнув глаза, с недоверием следя за его действиями, а он внезапно, что-то сделав с тростью, взмахнул ею, указывая в сторону стены. То, что было потом больше походило на колдовство, потому что двинуться не вышло — она так и застыла, одну руку держа на груди, а вторую между ног. В это время за стеной женщина — миловидная блондинка — закончив приводить себя в порядок, подошла ближе, лениво ведя такой же деревяшкой перед собой, бочки из-за это внезапно пришли в движение и освобождали ей путь. Наконец, она приблизилась, рассматривая через открывшуюся щель недавнюю наблюдательницу — голубые глаза встретились с испуганными карими. Блондинка улыбнулась и обернулась к своему заскучавшему спутнику:

— Просто маггла, Люциус.

— Да, знаю. Именно поэтому я предпочитаю в роли слуг — эльфов.

— Девочка соскучилась по мужчине, не буду ее винить, — с усмешкой сказала женщина.

— Obliviate? — с ответной ухмылкой протянул "Люциус".

— Конечно! Не хочу, чтобы "эта" помнила то, что произошло, нам ведь еще не раз придется навещать хозяев поместья.

Мэри не знала, почему позже получила нагоняй от Эммы, ведь она точно помнила, что никаких заданий та ей не давала. Она не знала, почему после обнаружила свое белье в весьма "неожиданном" состоянии. И уж конечно, она не могла предположить, из-за чего тело каждый раз сковывал страх, когда приходилось идти в сарай, или когда в гости к господам приезжала красивая пара — Малфои.