Лучшее оружие (гет)

В академии шинигами было весело и шумно: Кид громко сетовал по поводу несимметрично повешенной картины, Блэк Стар вызывал на бой всех, кому не лень, Мака гонялась за собственной наглой косой смерти, чтобы напомнить ему о своей знаменитой затрещине, ведьмочка Блэр, с недавнего времени поселившаяся здесь, вилась рядом с отчаянно красневшим одноклассником вечных непосед. Хроне была не по душе подобная суета. Она, привыкшая к совсем иному обращению, совсем не знала, как себя вести, и потому предпочла укрыться в своей комнате, где было темно и спокойно.

Впрочем, спокойно было ровно до того момента, пока из-за спины не вылез Рагнарёк и не принялся за старое, изводя её всяческими намёками, обидными фразами и неприятным скрипучим голосом.

— Захлопнись, крестолобец чёртов, — сказал диван. То есть, тот, кто на нём лежал — в полумраке его было почти не видно. К щекам Хроны прилила кровь, и заметивший это меч погано захихикал, тыча в её лицо пальцем.

— Хрона не знает, что делать, — забормотала девушка, уткнувшись лицом в ладони и украдкой поглядывая на незваного гостя сквозь пальцы.

— Ни капли не изменилась, — сказал он, потягиваясь. — Так что ты забыла в этом дурацком цирке?

— Ты… Где ты был? — робко спросила она, от растерянности с трудом подбирая слова.

— Во-во, — внезапно поддержал её Рагнарёк, — чего припёрся через столько лет? Вали обратно, что ли! Эта дура только моя, усёк?

— Ты ревнуешь? — голос гостя был пропитан издёвкой. — Не знал, что ты на такое способен!

Рагнарёк, разозлившись, больно ущипнул Хрону за нос длинными гибкими пальцами и потянул. Хрона, вопреки его ожиданиям, не стала умолять прекратить. Она, вообще, не замечала ни его, ни то, что пальцы Рагнарёка стиснули нос не хуже щипцов. Её горящий взгляд был устремлён на того, кого она знала под именем Энви.

Энви. Единственный, кто мог по-настоящему её понять, потому что сам был такой же. Единственный, кому она доверяла в своём мрачном детстве. Он исчез, ничего не сказав, лет восемь назад и больше не появлялся. А она не верила, что он ушёл навсегда, и ждала, ждала, ждала…

Как оказалось, не зря.

Хроне хотелось метнуться к нему, убедиться, что это не чья-нибудь глупая шутка, но ноги будто примёрзли к полу и никак не хотели сдвинуться с места.

— Мы отошли от темы. Что я пропустил?

Хрона молчала, как завороженная глядя на него. Рагнарёк сверлил гомункула свирепым взглядом и только что не выпускал пар из ноздрей.

— Понятно, — гомункул с безнадёжностью приложил ладонь к лицу. — Опять эти человеческие штучки…

— Я тебя ждала, — странным, надломленным голосом сказала Хрона. — Я рада, что ты… снова здесь.

— А я не рад! — бесцеремонно встрял меч.

Впрочем, Рагнарёка уже никто не слушал. Энви спрыгнул со скрипнувшего под тяжестью его тела дивана, подошёл к Хроне. Её широко распахнутые чёрные, будто агат, глаза, смотрели прямо в недоверчиво сузившиеся аметистовые.

— Хрона не врёт, — опять краснея от обуявшего её волнения, прошептала она.

— Ага, ага, я знаю, алоэ тебе снилось, — пропел Рагнарёк, перегнувшись через голову девушки и заглянув ей в глаза. — Я всё-ё видел! — торжествующе продолжил он.

Меч рассмеялся, и гомункул захохотал вместе с ним. То, что веселится не он один, Рагнарёк понял секунд через десять, а, определив источник, удивлённо замолчал.

— Не врёшь, значит? — Энви широко ухмыльнулся, отпихнул обнаглевший меч в сторону, нажав на широкий крест на его лбу. Хрона помотала головой, и прорвавшийся сквозь щёлку в шторах луч попал на короткие розовые волосы, выхватил из полумрака болезненно — бледную кожу.

А потом, повинуясь новому порыву, внезапно осмелевшая Хрона подалась вперёд. Энви машинально отступил на шаг, и потерявшая равновесие девушка полетела на пол, но успела схватиться за его руку и выпрямиться. На несколько мгновений время замерло, а мир просто перестал существовать. Хрона поражалась своей смелости, Энви — тому, что к нему посмели так нагло прикоснуться.

И только Рагнарёк, которого ничто на свете не могло смутить, высунулся из-за плеча Хроны и, хихикая, тыкал пальцем то в одного, то в другого.

Дождь бил по земле сильными пальцами, торопливыми ручейками стекал по окнам, по стенам. Небо было тусклым, унылым, и эта холодная пепельная серость отражалась на всём остальном, окрашивая пейзаж в один цвет.

Дождь вгрызался в тёмную ткань, в волосы, холодком щёлкал по коже. Она стояла, низко опустив голову с пугающе пустым взглядом. На самом дне его мокрым комком собрался страх, переходивший в отчаяние, и лицо напоминало застывшую фарфоровую маску.

Где-то высоко-высоко, в сердце лохматой чёрной тучи зародилась иссиня-белая искра. Вылетев из плена, она прочертила изломанный след, спустилась за горизонт.

Небо потряс грохот, и осколки дождя посыпались сильнее. Грохот почти заглушил негромкий стук, раздавшийся совсем рядом, который она не услышала — Хрона была слишком погружена в собственные переживания.

— Ты чего к одному месту примёрзла? — поинтересовался знакомый голос. — Торчишь под дождём, как будто…

— Медуза, — едва шевеля онемевшими от потрясения и холода губами, выговорила она. — Она… Жива.

— И-и? — выжидающе протянул гомункул, глядя на девушку с явным неодобрением. — Причём здесь она, если ты больше не с ней?

— Она сказала мне шпионить, — голос у неё был тихий и потерянный, и от того пугающий. — За Макой, Кидом и остальными…

— Она сказала, — с неприкрытым сарказмом произнёс Энви. — Она, видите ли, сказала! Да плюнь на это с крыши академии! У тебя что, своей головы нет?

Маска сдвинулась, пошла трещинами. По щеке, путаясь с каплями дождя, сбежала солёная дорожка, худые плечи мелко затряслись.

— Но я не могу. Она же моя мать. Ребёнок не может ослушаться своего родителя, разве нет? — губы кривились и подпрыгивали, и тщетно она пыталась это скрыть.

— О, Истина, — подкатил глаза гомункул. — Блестящий аргумент! У меня Отец пользовался тем же самым приёмом. И знаешь, что я сделал? — он грациозно повёл рукой, и в диких аметистовых глазах заплясали чертенята. — Ушёл. Ни разу об этом не пожалел. Тебе ничего не мешает сделать точно также.

Хрона подняла голову. В чёрных глазах лучшего оружия Медузы веером надежды распустилась поистине детская доверчивость, а искривлённые губы сложились в слабое подобие улыбки.

Над головой сверкнуло две молнии, на несколько секунд превратившие фасад академии в жуткое, леденящее дух зрелище. Хрона тихо вскрикнула и так быстро шарахнулась в сторону Энви, что он не успел отшатнуться.

— Ты боишься молний? — недоверчиво протянул он, изгибая тонкие стрелы бровей, чувствуя, как её колотит мелкая, неконтролируемая дрожь.

— Они напоминают мне о том дне, когда меня и Рагнарёка соединили, — она замолчала, глядя в небо широко раскрытыми глазами. Огромными, бездонными, бесконечно тёмными. Полными ядовитого, разъедающего, подобно кислоте, ужаса перед Медузой и всем, что с ней было связано. — Помоги мне, — обернувшись так резко, что светлые пряди несильно хлестнули его по щеке, попросила она. — Помоги мне забыть… Об этом.

— Я?! — потрясённо выдохнул Энви и часто-часто заморгал, силясь переварить услышанное. — Почему?

— Только рядом с тобой я могу не думать о Медузе, — она содрогнулась всем телом и шумно сглотнула вставший в горле ком. — Потому что тобой я одержима сильнее, чем ей.

Сегодня Хроне не спалось. Лёжа на спине, она бесцельно смотрела в потолок. Мысли о новой жизни в Академии плавно перетекли в размышления об их с Энви отношениях. Они были странными, но такими реальными, что нервная дрожь пробирала её каждый раз, когда она об этом думала.

Это нельзя было назвать любовью в том смысле, в каком её понимали остальные. Скорее безграничное доверие со стороны Хроны и что-то похожее на симпатию с его. Их связывало очень многое, но никто никого не удерживал. Энви обычно где-то пропадал, гулял сам по себе, а потом наведывался, когда ему было удобно, причём он умудрялся приходить именно тогда, когда Хроне нужна была хоть чья-нибудь поддержка, как будто мог ощущать на расстоянии, что с ней происходит.

Со дня их последней встречи прошло уже несколько недель, и Хрона не имела ни малейшего представления, где он сейчас. Она опасалась, что он пошёл разбираться с Медузой — с него станется потягаться силой с ведьмой, которую он терпеть не мог. Медуза, правда, об этом не знала — она никогда его не видела, только слышала пару раз от дочери о воображаемом друге, но значению детскому лепету не придала.

Размышления прервал несильный стук, раздавшийся сверху. Хрона вздрогнула, резко села, прислушиваясь. «Кто-то из ребят не спит», — решила она. Но как только она легла, снова раздался стук. Хрона встала, подошла к окну, потягиваясь. Приоткрыв его, девушка высунулась почти по пояс и с наслаждением вдохнула прохладный ночной воздух.

— Опа, так ты не спишь? — услышала она знакомый голос, полный удивления. Хрона развернулась так резко, что чуть не вывернула себе шею. На крыше, свесив ноги, сидел Энви. — Залезай сюда, — предложил он, приглашающе хлопнув рукой по черепице.

— Зачем? — вслух изумилась Хрона.

— А для этого нужны причины?

— Может, тебе спуститься сюда? — робко предложила она.

— По-моему, здесь лучше, — возразил Энви. Не успела она опомниться, как вокруг её талии захлестнулось что-то гибкое, похожее на большую змею. В следующий миг её дёрнуло наверх, подняло в метре над крышей и опустило рядом с ним. Гибкое нечто, в которое преобразовалась его рука, исчезло слишком быстро, и она даже не смогла рассмотреть толком, что это было.

Хрона подняла голову и замерла, разглядывая россыпь крупных звёзд. Она никогда раньше не видела звёзды, не замечала — их не существовало в её мрачной, наполненной мрачными воспоминаниями жизни. Они сияли высоко-высоко над головой, в холодной черноте, недостижимые, но такие прекрасные.

— Ты похож на них, — прошептала Хрона, глядя вдаль долгим немигающим взглядом. — Такой же далёкий, холодный и таинственный. Я хотела бы знать, куда ты исчезаешь каждый раз, — грустно сказала она, не замечая, как ошарашено он глядит на неё.

— Зачем оно тебе надо? — растерялся Энви.

— Чтобы лучше тебя понять, — бесхитростно ответила Хрона. — Падающая звезда, — вдруг оживилась она и указала пальцем на светящуюся косую черту. — Мака говорила, что если загадать желание…

— Ой, ну и бред, — скривился гомункул, про себя радуясь, что может сменить тему. — Только не говори, что веришь в подобные сказки. Если ты чего-то хочешь, то не должна надеяться на кого-то другого и ждать, что тебе подадут всё на блюдечке с голубой каёмочкой.

Хрона не ответила, не желая спорить с ним сейчас. Для неё неважно было, кто прав, кто неправ. Важным было лишь одно: судьба снова свела их вместе, пусть и на краткое мгновение.

Молния безжалостно хлестнула мокрую землю — и в этом безумном всполохе Хрона увидела на полу казавшуюся чёрной в блеклом свете лягушку с непомерно большим ртом и слишком выпуклыми глазами. Ахнув, она отшатнулась к спинке кровати, чувствуя, как по спине ползёт липкий неприятный холодок. Она знала, чья это посланница, и потому боялась, хотя до последнего надеялась, что ей это привиделось.

— А госпожа Медуза тебя ищет, — лягушка хихикнула, кокетливо прикрыв рот лапкой. — Беспокоится, что ты не отвечаешь.

Сердце дрогнуло и ухнуло куда-то вниз, трепеща пойманной в силки птицей. Больше всего ей хотелось, чтобы лягушка тотчас же исчезла, как исчезает морок тяжёлых снов после пробуждения. Увы, посланница Медузы всё также сидела на ковре, вытаращив водянистые глазки в ожидании ответа.

— В общем, — после минуты молчания заквакала нарушительница спокойствия, — Медуза просила кое-что передать тебе…

Лягушку накрыла тень. Вопрошающе квакнув, она попыталась вывернуть голову так, чтобы увидеть нежданного гостя, но не успела — тень метнулась к Хроне, остановилась рядом с ней и по-хозяйски закинула руку на хрупкие плечи. Лягушка снова квакнула, на этот раз удивлённо, и подпрыгнула, тщетно пытаясь разглядеть незнакомца почти в кромешном мраке, который разрывали только всполохи молний.

— Что ей от тебя понадобилось? — знакомый голос с лёгкостью разрезал воцарившуюся тишину.

— Она… Медуза хочет, чтобы я вернулась, — запинаясь, ответила девушка.

— Да? — голос у гомункула был до странности весёлый. — Сейчас разберёмся… — рука соскользнула с её плеч и Хрона невольно подалась вперёд, желая хоть ненамного продлить этот редкий, почти волшебный миг. Остановившись рядом с лягушкой, гомункул взглянул на неё с холодным презрением.

— А что? — чувствуя себя неуютно и неловко, пискнула посланница ведьмы. — Мать всё-таки… Беспокоится…

О том, какая из Медузы мать, Энви знал от самой Хроны, так что для него подобное заявление выглядело слишком натянуто и нелепо, чтобы быть правдой.

— Ты, мерзопакостное, — наклонившись, гомункул схватил её за заднюю лапку, выпрямился и с силой тряхнул. — Никуда она не пойдёт, ясно?

Хрона с испугом смотрела, как гомункул трясёт лягушку и объясняет ей, почему она зря сюда пришла. Лягушка первую минуту ещё пыталась вырваться, выворачивалась, широко раскрывала рот, но потом поняла, что всё бессмысленно, и обмякшей тушкой повисла в его руке.

— И не возвращайся! — рявкнул Энви, подойдя к окну и распахнув его настежь. Вышвырнув в него лягушку, которая издала звук, похожий на визг, он прикрыл окно и, повернувшись, окинул девушку внимательным взглядом. — Испугалась? — тонкие чёрные брови взметнулись вверх, к волосам. — Было бы чего бояться, — фыркнул он.

Хрона вдруг поняла, что больше не боится. Своим присутствием и небрежно-презрительным отношением к ведьминой посланнице и самой Медузе он вдребезги разбил давний страх. Пока он рядом, ей не страшны ни Медуза, ни кишин, которым пугали учеников Академии, ни паучиха Арахна, приходившаяся ей родной тёткой.

— Было бы чего бояться, — медленно повторила следом за ним Хрона, любуясь очерченным светом молний силуэтом гомункула.

Тьма. Она заполнила собой весь мир, от края и до края, ласкала холодно и равнодушно. Она была незыблема и бесконечна, глушила собой все звуки, но сама звучала сотней, тысячей голосов, вспыхивала разноцветными пятнами и тут же угасала, унося с собой ещё один кусочек тепла.

Хрона тонула, растворялась в чёрном ничто. Она была одна. Снова.

Имя того, кого она ждала так отчаянно и горько, застыло на губах. Хрона испуганно всхлипнула — и снова ей не удалось произнести ни единого звука: тьма поглощала их все.

Тьма хватала за руки, шептала сотнями давно умерших голосов. Хрона сжалась, затыкая уши, но голоса от этого не затихли, а стали лишь громче.

— Хрона не хочет быть одна, — беззвучно шептала она, вытирая невидимые слёзы. — Пожалуйста, пожалуйста… Мне… Страшно…

Тьма облепила её тонкой, неразрывной паутиной, заворачивая в плотный кокон вечного одиночества, и она вытянула перед собой руки, защищаясь из последних сил. Она не может исчезнуть здесь, это несправедливо, это неправильно!

Чёрный бездонный океан вдруг прорезал тонкий, едва заметный луч. Хрона подняла на него глаза, потянулась к нему, неуверенно улыбаясь, широко раскрыв глаза. Когда она коснулась лучика, от макушки до пят пробежала горячая, огненная волна, и девушка невольно вскрикнула.

Тьмы больше не было — она растаяла, обернувшись туманом, и сквозь него проступили очертания комнаты. Тепло луча, однако, осталось.

— Может, ты меня отпустишь? — услышала она знакомый, ставший таким родным голос.

Это был сон. Это был всего лишь сон. Нет ни вечной тьмы, ни окончательно обезумевшего кишина. Хрона вспомнила, что заболела ещё вчера и целый день провалялась с температурой, вынужденная слушать ехидное хихиканье Рагнарёка, который, естественно, не мог упустить такую прекрасную возможность напомнить девчонке о её непроходимой глупости.

Вместо того, чтобы разжать пальцы, она вцепились в руку Энви ещё сильнее и медленно выдохнула, ощущая, как вместе с воздухом уходит и дикое напряжение. Она не одна. Она никогда не была и не будет одна. С ней всегда кто-то был рядом: Медуза, Рагнарёк, Энви, ребята из Академии…

— Я не боюсь, — прошептала Хрона, доверчиво глядя на него снизу вверх. — Пока ты рядом. Останешься ненадолго? — жалобно попросила девушка.

Энви не любил, когда кто-то хотя бы потенциально посягал на его свободу, пытался к чему-то привязать, и Хрона была готова к тому, что он скажет «Нет», но когда он и правда это произнёс, она вздрогнула, как будто её ударили.

— Я останусь здесь до завтрашнего утра, — как ни в чём не бывало продолжал гомункул. — Всё равно мне делать пока нечего.

— Правда? — выдохнула Хрона, не веря своим ушам и так внезапно свалившемуся на неё счастью. Осторожно погладив его по руке, она таки заставила себя разжать пальцы и блаженно прикрыла глаза.

Ей не нужно большего, чем он хочет дать — Хроне достаточно и того, что он просто находится рядом.

Когда Хрона рассказала о своём кошмаре, Энви только удивился, как можно вообще бояться каких-то снов — лично ему не снилось никогда и ничего, была только бесконечная тьма вместо цветных картинок, и ничего, живёт же — но то, что происходило сейчас, его пугало.

Тьма. Холод. Монотонное постукивание капель, разбивающихся о камни. Он был крепко и надёжно прикован к стене тем, что Медуза называла магией. Он никак не мог ни разорвать странные векторные кандалы, ни даже превратиться во что-нибудь достаточно мелкое, чтобы выскользнуть на свободу, и от одной мысли об этом по телу пробегала холодная и неприятная дрожь.

Энви жил в кошмаре, который никак не желал заканчиваться, вот уже вторую неделю. Медуза всё же ухитрилась как-то заманить к себе Хрону, пока его не было, а он, возмущённый такой наглостью, погнался за ведьмой, рассчитывая на лёгкую победу. Медузу он, как оказалось, сильно недооценил; против её векторной магии у него приёмов не нашлось, и она утащила поплатившегося за излишнюю самоуверенность гомункула в своё логово.

Хрона ни разу не появилась здесь за эти недели, и Энви мог только гадать, что с ней и жива она вообще или помешанная на экспериментах ведьма превратила её в подопытную крысу.

Сквозь монотонную капель прорвался тихий, мягкий звук шагов. Подняв голову, Энви пристально вгляделся в окружавшее его кольцо тьмы, но ничего не увидел. Кто-то уверенно шёл к нему, не пользуясь ни фонариком, ни хотя бы свечой, и гомункул с оторопью подумал, что этот кто-то чудесно ориентируется без света, возможно, даже лучше, чем он сам.

Безмолвная фигура остановилась, не дойдя пары шагов. Гомункул чувствовал на себе внимательный, изучающий взгляд, а повисшая паутиной тишина отдавалась в ушах неприятным позваниванием.

— Медуза? — Энви зашипел не хуже змеи, которой вдруг наступили на хвост. Его плеча коснулись тонкие холодные пальцы, и по коже пробежал холодок. Узкая ладонь переместилась дальше, к локтю, туда, где руку обхватывала широкая полоска вектора.

— Не Медуза, — едва слышно прошептала полностью сливавшаяся с мраком фигура. — Хрона.

Энви, открывший было рот, чтобы озвучить всё то, что он думает о пакостной ведьме, осёкся на полуслове и в ужасе уставился туда, где должна была стоять Хрона. Вот ведь ведьма… Неужели она всё же добилась своего, сотворила что-то с девчонкой, а теперь прислала её сюда, чтобы добить уже окончательно?!

— Хрона не могла прийти раньше, — в своей привычной манере застенчиво забормотала девушка. Он прямо видел, как она нервно теребит платье свободной рукой, потупившись, как нашкодивший котёнок. — Не удавалось уйти незаметно… Я-я сейчас… — её пальцы чуть сильнее сжали ему локоть. — Рагнарёк, осв…

Не успела Хрона закончить, как меч вырвался из её тела со странным чавком и едким хихиканьем, избочил голову и, набычившись, зыркнул на гомункула.

— И нафига мне его освобождать? — проклятый меч фыркнул и произнёс что-то неразборчивое, но очень похожее на ругательство.

— Потому что тебе нравится пакостить Медузе? — с толикой сомнения протянула девушка. Рагнарёк фыркнул и едва не перешёл на ультразвуковой вопль от переполнявшего его дикого желания расхохотаться.

— Медуза сильно разозлится? — пробулькал он, вытягиваясь и ловко складываясь в большой меч, на одной стороне которого можно было бы увидеть рот, если не было бы так темно. — Ладно, если этот хмырь пообещает, что сразу же смоется отсюда и больше на мои глаза не покажется…

Хрона что-то поспешно ему сказала, не дав гомункулу вставить и слова. Резкий свист, раздражённое шипение соприкоснувшегося с магией Медузы меча, резкая боль — Рагнарёк, кажется, не сильно заботился, заденет он пленника или нет.

Векторные стрелки, крепившиеся к стене, исчезали одна за другой. Когда Рагнарёк снёс последнюю, попутно оставив на руке довольно глубокий порез, Энви осторожно отлепился от стены и чуть не упал — тело за это время совсем отвыкло от нормального движения. Помотав головой, он ненароком опёрся на Хрону, вздрогнувшую, но тут же послушно прижавшуюся к нему.

— Тебе надо идти, пока Медуза не заметила, — прошептала девушка, не обращая внимания на попытки Рагнарёка схватить её за нос.

— Ведьма чёртова, — раздражённо зашипел Энви, злясь на собственную временную слабость и Медузу.

Хрона повернула голову, настороженно вглядываясь в темноту, из которой доносилось нечто, похожее на тихое шипение.

— Тебе пора, — грустно сказала она, поворачиваясь к гомункулу. — Я… Я помогу выбраться, Хрона хорошо знает эти коридоры.

— А вот так мы не договаривались! — обиженно взвыл меч, принимая человекоподобную форму.

Не слушая громких возмущений Рагнарёка, грозившего отыграться за это, как он считал, нарушение их договора, Хрона потянула гомункула за собой.

Когда они дошли до первого поворота, у стены, к которой совсем недавно был прикован Энви, изгибаясь и тихо шурша чешуёй по полу, проползла змея.

Хрона летела по тёмным, покрытым мхом, каменным плитам, настороженно вслушиваясь в каждый шорох. Энви скользил следом за ней, тихо шипя что-то сквозь зубы и беспокойно оглядываясь по сторонам. Теперь, когда на него больше не действовала магия, сумеречное зрение стало возвращаться, и через минуту он уже видел и широкий коридор, и пол с проплешинами мха, и даже редкие тёмные кровавые лужицы. Рядом с одной из таких лужиц покоился обглоданный крысиный скелетик.

Энви вдруг притормозил и обернулся — в нескольких шагах он отчётливо услышал сухой неприятный шорох.

— Это одна из змей Медузы, — в шёпоте Хроны был ужас. — Она уже всё знает…

— Да? — даже не глядя, Хрона могла сказать, что он ухмыльнулся, вызывающе, почти скалясь по-звериному. Следующее, что она услышала, было протестующее шипение, победное «Попалась!» и звонкий хруст переламываемых позвонков. Кажется, всё, что накопилось у него за эти дни, гомункул вымещал на змее.

— Энви, — она осторожно коснулась его плеча. — Идём скорее, пока Медуза не…

— Медуза то, Медуза сё, — раздражённо передразнил её Энви. — Второй раз на её чёртовы стрелки я не попадусь.

— Ты же не собираешься опять с ней?... — договорить Хрона не успела — он резко дёрнул её за руку, и пискнувшую девушку прижало к стене. В следующую секунду мимо них пролетело нечто скользкое и мокрое, напоминавшее помесь змеи и какого-то неведомого зверя. Шлёпнувшееся на пол существо возмущённо взвизгнуло, осознав, что цель вместо того, чтобы упасть парализованной, спокойно стоит рядом.

— Обалдела? — прорычал гомункул, ударяя тварь по голове. От этого удара она увернулась, скользнула вбок и приноровилась укусить за ногу, когда бездействовавший до того Рагнарёк выскочил из-за плеча девушки, наклонился и, схватив животное, резко сжал сильными пальцами.

— Только я имею право мучить Хрону, зараза! — громко возмутился проклятый меч, швыряя раздавленную тварь в стену. — А теперь выводи этого придурка отсюда, чтобы больше не появлялся! — большой белый палец он нацелил на лоб Энви.

— Тебя не спрашивали, экспериментальный выкидыш! — тут же взвился гомункул. — До выхода долго ещё? — уже спокойнее обратился он к Хроне.

— Нет, не очень. Потому их в погоню за нами и отправили, чтобы перехватили, — она указала на притихшую у стены помесь змеи с каким-то членистоногим. Кивнув, будто соглашаясь в чём-то с самим собой, гомункул схватил её за руку и рванул туда, где, как он думал, находился выход.

— Нет, нам направо! — поспешно поправила его Хрона, с опаской оглядываясь. Там, в темноте, азартно блестели глаза пробуждённых мутантов.

Хрона задыхалась, лёгкие будто горели изнутри, но гомункул упрямо тащил её дальше, задавшись лишь одной целью — выйти отсюда.

Позади царапало камни зверьё Медузы, изо всех сил стараясь не отстать и выполнить приказ. Жертвы, однако, попались довольно быстрые, и расстояние между ними то сокращалось, то снова увеличивалось. Звери недовольно урчали, шипели и повизгивали, уже не считая нужным скрывать своё присутствие.

Они вылетели на каменную площадку, озаряемую полной луной. Хрона устало прислонилась к стене, переводя дыхание.

— Иди, — почти беззвучно произнесла она. — Пока не догнали.

— Ты здесь не останешься, — заявил Энви, сильнее, до отдавшейся в суставах боли сжимая её руку.

— Хрона останется здесь, — вяло возразила девушка, пытаясь освободить запястье. — Она моя мать, Энви, — бесцветным голосом ответила она на немой вопрос в тёмно-красных глазах напротив. — И вдвоём мы не успеем.

— Вот-вот, оставь её в покое уже! — неожиданно поддержал Рагнарёк. — Пошли ещё чё-нибудь натворим? Например…

Что он хотел сказать, никто так и не узнал — в этот миг из темноты выскочила змея, из-за множества ног очень напоминавшая гигантскую сороконожку. Раскрыв пасть, она нацелилась укусить гомункула. Энви, отпустив руку Хроны, отскочил от блеснувших в паре сантиметров от него зубов, выбросил вперёд покрывшуюся иссиня-чёрной чешуёй ладонь и отшвырнул тварь обратно, к почти поравнявшимся с ней сородичам.

— Уходи, — в голосе девушки была мольба, а в чёрных глазах снова воцарилась пугающая пустота. — Меня не тронут. Не хочу, чтобы снова ты…

Энви очень не хотелось признавать, что она, чёрт возьми, права. Он бы и схватил её, невзирая на все возражения, но остальная орава подчинённых Медузы высыпала на площадку, а за ними, в нескольких десятках метров, угадывался точёный женский силуэт со светящимися, как у настоящей змеи, глазами.

Второй раз нельзя попадаться — больше шансов выбраться не будет.

— Ладно, — процедил он, спрыгивая с площадки вниз, туда, где когда-то стоял дом, а теперь остался только котлован. — Но не думай, что я тебя отсюда не заберу! — крикнул Энви, взмывая в небо крупной тёмной птицей.

Хрона беззвучно вздохнула и отвернулась, опасаясь сейчас смотреть на свою мать.

Хрона едва заметно дёрнула уголком бледных губ: она верила — Энви ещё вернётся, чтобы отыграться.

Тьма из снов просочилась в реальность. Проснувшийся кишин оказался настоящим чудовищем, которое было ей не по силам.

Она делала то, что приказала Медуза, только кишин нашёл лазейку и вышел из-под контроля. Она стала не кишином, но лишь его частью, единственной, кто не умер, не растворился в вечной тьме.

Хрона задыхалась от ужаса, едва сдерживая бешено рвущийся наружу страх. Сон повторялся с пугающей точностью, и она надеялась, что и закончится всё также — возвращением Энви.

— Он не придёт, — прошипел Рагнарёк. — Точно тебе говорю. Он, конечно, придурок, но не настолько, чтобы бросаться кишину в пасть. Это ты идиотка, решила, что можешь кишина контролировать. А надо было дать порулить мне, тогда ничего бы не случилось!

В первый раз Хрона обрадовалась его придиркам. Страх одиночества немного отступил, но не ушёл насовсем, а побурчавший Рагнарёк снова замолчал — он, в отличие от своей носительницы, чувствовал себя почти превосходно и сейчас даже пытался найти уязвимое место нового врага.

Время текло невыносимо медленно, а она понимала, что долго не продержится. Сопротивляться кишину становилось всё труднее, эта тьма медленно разъедала тело, душу, оставляя только странное ощущение пустоты.

— Хрона не хочет быть одна, — беззвучно прошептала она, с болезненной надеждой вглядываясь в тьму. — Пожалуйста, не надо…

— Замолчи, дура, я ищу его слабое место, — огрызнулся вынырнувший из извечной тьмы Рагнарёк. — А ты мне мешаешь!

— Ты не смо…

— Не говори мне, чего я могу и не могу, — оскорблено зашипел меч. — Сама-то только и можешь, что ныть и звать кого-то на помощь!

— Не там ищешь, — раздался в темноте третий голос. — Сознание кишина в другой стороне.

Хрона резко повернулась на голос и на миг замерла, не в силах ни сделать шаг, ни сказать что-либо.

— Только ты его не захватишь, — невозмутимо продолжал он, медленно приближаясь, плывя в чёрной невесомости. — Этот кишин — воплощение всеобщего страха, тебя просто разорвёт, если попытаешься его захватить. Что за лицо, Хрона? — насмешливо осведомился он.

Хрона сорвалась с места так резко, что пролетела дальше, чем рассчитывала, и тут же испуганно метнулась обратно. От её полубезумно-радостного взгляда Энви стало не по себе.

— Хрона думала, что умрёт, — бормотала она, схватив его за руки. — Боялась, что ты так и не появишься…

— Вот глупая, — гомункул подкатил глаза и цокнул языком. — Я же сказал, что вернусь за тобой. Кстати, Медузы можешь больше не бояться, я с ней разобрался. Нет, убить мне её не удалось, — добавил он, заметив, как изменилось её лицо, — я её просто ослабил. Видела бы ты этого чокнутого учёного из Академии, он нарадоваться на свою новую игрушку не мог… — Энви презрительно скривился и фыркнул.

— Значит, значит… — Хрона всё никак не могла поверить в то, что услышала. Её обуревали смешанные чувства: она радовалась, что безраздельной власти ведьмы пришёл конец, но где-то в глубине души ей стало немного грустно от того же.

— Да-да, ты теперь свободна и не будешь оглядываться на неё, — закончил за неё Энви. — Так, давай выбираться отсюда, мне бродить в этой чертовщине надоело.

— Но… Как? — Хрона поспешила за ним. Ей всё ещё казалось, что если гомункул отойдёт хотя бы на несколько шагов, то исчезнет, растворится в этом вездесущем мраке.

— Разобьём его сознание с помощью твоего меча-мутанта, — пожал плечами он. — Кишина это, конечно, не убьёт, зато успокоит на пару-тройку столетий — собирать себя по кусочкам ему до-олго придётся, — в его голосе зазвучали едва ли не садистские нотки.

— Я хочу его поглотить! — возмутился вынырнувший из тьмы меч и потряс кулаками для наглядности.

— Ты вообще глухой или просто дурак? — огрызнулся гомункул. — Я же ясно сказал, это не выход, вас обоих, в смысле, тебя и Хрону, убьёт, а кишин останется мало того, что при своём, так ещё и вас двоих захавает и не подавится! Ты сдохнуть так сильно торопишься?

— Нет! — меч ответил каким-то странным, совсем не похожим на свой обычный голос, писком и тут же испуганно замолчал.

— Вот, он уже начинает тебя переваривать, — кровожадно заметил Энви. — Так что если не поторопишься, мы все тут окажемся обедом этой твари.

— Ладно, — воинственно пискнул меч, — я его располовиню!

Сколько они шли, Хрона не знала — в здешнем временном потоке она уже совсем запуталась. Когда они наконец увидели сознание кишина, тьма вдруг заколыхалась и зашипела.

— Почувствовал, — прорычал гомункул. — Рагнарёк, быстрее!

Меч и сам понимал, что медлить здесь равносильно самоубийству. Загребая тьму руками, он со всех стремительно таящих сил рвался вперёд вместе с задыхавшейся Хроной, не падавшей только потому, что страх смерти и воскресшая в виде гомункула надежда держали её на ногах.

Тьма сопротивлялась. Она принимала такие формы, чтобы они не могли сделать и шага, несколько раз Хрону и Энви и вовсе относило от маленького оранжево-красного шара. Рагнарёк, взвизгнув, когда появившаяся из темноты шестипалая рука попыталась его схватить, удлинил свои руки, вцепился в бешено вертящийся шар и притянул к себе.

— Получилось! — радостно заверещал он. — У меня получилось!

Тьма, воющая, колыхавшаяся, стремившаяся схватить, отнести подальше от сознания кишина, замерла. И в полной тишине вдруг прозвучал надтреснутый голос.

— Отпусти его. Я выпущу вас, только отпусти его!

— Ага, размечтался, — Энви захихикал. — Ломай, Рагнарёк, раздроби его на столько частей, на сколько сможешь.

— Не смей!

Энви выхватил шар перед тем, как в Рагнарёка ударило чем-то похожим на гигантскую сороконожку, созданную из цепочки чьих-то душ. Отскочив от сороконожки, он преобразовал правую руку в нечто похожее на лапу ящера и бросил быстрый взгляд на борющуюся с цепочкой душ Хрону.

— Ты не успеешь. Я убью её раньше!

Что там Асура вопил про угрозы, гомункул уже не слушал. Он видел перед собой только хрупкий красно-оранжевый шар, который нужно было уничтожить.

Секунда — и чёрные загнутые когти пронзили тонкую поверхность сознания кишина.

Секунда — и сороконожка обвернулась вокруг Хроны с Рагнарёком подобно удаву.

Тихий хруст ломающихся костей потонул в безумном звоне и вое умирающего кишина.

Тьма отступала, уступая место свету.

Тьму уходила в самые глубины, чтобы переждать и когда-нибудь вернуться.

Кишин был побеждён и раздроблен. И Энви, подбежавший к лежащей на земле девушке, наполовину накрытой тяжело сопящим проклятым мечом, мог только надеяться, что с ней не случилось того же.

— Так куда ты ходила? — лениво поинтересовался гомункул, приоткрыв один глаз. После того боя с кишином, когда Асура переломал несколько костей ей и чуть не задушил Рагнарёка, Хрона ещё не до конца оправилась, но уже шастала по Академии в компании уменьшившегося меча, теперь походившего на большую игрушку.

— К Медузе, — робко ответила она, скосив глаза.

— Зачем? — Энви, занимавший добрую половину дивана, развернулся и воззрился на неё с явным неодобрением. — Она же тебе столько лет глаза мозолила, тебе что, не хватило?

— Прошто она ду-ура, — протянул высунувшийся из-за её плеча Рагнарёк. Судя по оттопыренной щеке, кто-то скормил нахалу около десятка конфет.

— Тебя не спрашивали, — парировал гомункул, махнув в его сторону рукой. — Иди отдыхай, хомяк-переросток.

Рагнарёк, выпучив глаза, возмущённо пискнул. Видимо, ему хотелось изобразить что-то более грозное, но в этом уменьшенном облике по-другому не выходило. Энви, глядя на его потуги выглядеть хоть сколько-нибудь серьёзно, обидно расхохотался.

— Что-то? — сквозь смех спросил гомункул. — Повтори, я не расслышал!

Рагнарёк, может, и ответил бы ему в своей обычной манере, но, покосившись на свою носительницу, проглотил слова вместе с конфетами: Хрона, та самая полубезумная, вечно чего-то опасающаяся Хрона улыбалась. Неуверенно, немного криво, правда, но её беззлобная неумелая улыбка добила его окончательно.

— Да вы, вы…! — Рагнарёк, завопив на ультразвуке, вздулся и резко опал, исчезая в спине Хроны. — Да я вам…! — высунув только руку, он угрожающе согнул её в кулак.

— Ага, я уже понял, — протянул Энви писклявым голосом, подкатив глаза и скорчив гримасу, какую можно было видеть на морде разозлённого мини-Рагнарёка. — Боюсь-боюсь!

Дверь распахнулась с чьей-то хорошей подачи и радостно грохнула об стену. Резко смолкнув, Энви и Хрона одновременно посмотрели на появившуюся в проёме фигуру.

— Ещё раз так ворвёшься — всё души из тебя вытрясу, — процедил гомункул, признав во вторженце Соула. Того, впрочем, такое обращение вовсе не смутило.

— А Мака, значит, не у вас? — осведомился он, входя в комнату и осматриваясь с таким видом, как будто они намеренно скрывали от него напарницу.

— Нет, мы её под диваном спрятали, — съязвил гомункул.

— Не бухти, — весело фыркнул Соул, улыбаясь пугающе широко. — Ладно, развлекайтесь, а я пошёл!

Не успел Энви сказать и слова, как Соул уже хлопнул дверью и, громко топая по коридору, понёсся дальше.

— Этот идиот меня достал! — заваливаясь на диван, заявил Энви. — Вечно они с Блэкстаром всякой фигнёй маются, нет чтобы… — он замолк на полуслове: Хрона уселась рядом и, немного поколебавшись, положила голову ему на плечо.

— Наверное, они с Макой тоже одержимы друг другом, — прошептала Хрона. В её глазах светилось бесконечное доверие и умиротворение. — Хорошо, когда есть такие крепкие связи, которые ничем не разорвать. Без них мира бы не было.

— Ага, и насчёт Медузы ты тоже самое скажешь? — насмешливо поинтересовался он.

— Она моя мать, этого не изменить, — сонно пробормотала она. — Знаешь, сейчас мы даже немного стали друг друга понимать…

Хрона заснула, так и не ответив ему, как же так вышло, что Медуза и её дочь наконец сделали первый шаг на долгом пути взаимопонимания.

Когда вынырнувший над головой девушки Рагнарёк протянул к её лицу длинные узкие пальцы, гомункул шлёпнул его по руке и цыкнул, сделав страшные глаза.

— Тоже мне, защитничек, — обиделся меч. Немного побурчав, он всё же скрылся.

Энви покосился на мирно сопевшую Хрону, такую тонкую и ещё болезненно-бледную. Он не хотел признавать, что та самая связь, про которую бормотала сонная девушка, есть и у них. Глупо, что гомункул мог к кому-нибудь привязаться…

И Энви решил про себя: он не привязан. Он ею одержим.

Хрона была его игрушкой.

Хрона была его свободой.

И он не заметил, как Хрона стала его маленьким миром, а её комната — домом, где всегда ждут и надеются на возвращение.

— Может, это не так уж и плохо… — вполголоса сказал гомункул, глядя на празднично-голубое небо за окном.

Она тихо вздохнула во сне, и её губы изогнулись в слабой улыбке. Впервые за свою жизнь Хрона была счастлива.