Сорванная свадьба (гет)

Джинни — простая, незамысловатая, уютная и привычная, словно домашние тапочки. Ей не хватало яркости, изюминки, которая бы впечатляла, завораживала, восхищала. Гарри было просто комфортно с ней. Почти так же, как с Роном и Гермионой — с той лишь разницей, что с ней он обсуждал меньше тем, потому что знал, что некоторые серьёзные проблемы она не понимает. Джинни внимательно слушала его, о чём бы он ни говорил, но он чувствовал, что её интересует не сама тема, а лишь тот факт, что это говорит он, Гарри. Круг её истинных увлечений был не слишком широк: только квиддич и сплетни о знакомых. Но Гарри, предполагая, что некоторая недалёкость свойственна почти всем девушкам (Гермиона — уникальный случай), смирился с этим недостатком. В конце концов, для разговоров у него есть друзья. А Джинни симпатичная, добрая, покладистая. И любит его всей душой. Она всегда относилась к нему с благоговейным трепетом, как к сокровищу, окружала его заботой, с жадностью ловила каждое его слово. Он был для Джинни пупом Земли, почти что богом. И Гарри, конечно, это было приятно. Он спокойно грелся в лучах её бескрайней, самоотверженной любви, и такое положение вещей его вполне устраивало. Тем более что в постели Джинни была великолепна: она старалась доставить ему как можно больше удовольствия, и это хорошо получалось. Наслаждения хватало даже с избытком. Джинни хотела Гарри практически постоянно, в любое время дня и ночи, так что он, бывало, уставал от её ненасытности.

Гарри обрёл уютное место в семейном кругу Уизли, и попытки выглянуть из зоны комфорта казались ему бессмысленными и даже абсурдными. Как говорится, от добра добра не ищут.

О том, что видит его в роли своего будущего мужа, Джинни начала намекать Гарри уже на вторую неделю отношений. Вначале Гарри игнорировал эти намёки, но мысль о женитьбе на Джинни засела у него в голове и со временем укреплялась. «Почему бы и нет?» — всё чаще думал он.

На свадьбе Рона и Гермионы Джинни поймала букет невесты (ловчиха, Мерлин её побери, специально ведь целилась, чтобы ухватить его!). Они встречались к этому моменту уже четыре года. Все знакомые, и сама Джинни в первую очередь, считали помолвку чем-то само собой разумеющимся. Гарри оставалось только купить кольцо и произнести заветные слова, которых от него так долго ждали.

Земля под ногами Гарри слегка пружинила, словно подталкивая его вперёд. Вокруг росли деревья с резными листьями, с веток свисали тяжёлые плоды, похожие на вытянутые квоффлы и бладжеры. Вдалеке тянулись к небу узкие спиралевидные башни, которые, казалось, стремились уколоть облака своими острыми верхушками. Прямо перед Гарри возник перевёрнутый фонтан. Основание его висело в нескольких метрах над землёй. Мощные струи стремительно падали, но чуть-чуть не долетая до земли, резко взмывали вверх и уходили в самое небо. Оно было раскрашено разноцветными зигзагами, словно витраж.

Гарри повернулся направо — навстречу ему из-за дерева вышел сфинкс. У него было тело льва, пышный павлиний хвост и человеческая голова. Лицо его сильно напоминало лицо кого-то из знакомых, но Гарри никак не мог вспомнить, кого именно, как ни старался.

— Ты хорошо подумал, прежде чем пойти на это? Уверен в своём решении? Ведь ты ещё так мало знаешь, но почему-то больше не хочешь знать. Ты движешься по инерции, — Сфинкс указал на фонтан. — Инерция тянет эти струи вниз, и на земле они стали бы жалким мутным потоком, несущим пыль и тщету. Но за миг до этого они разворачиваются и идут вверх — туда, куда хотят они сами, а не слепая воля случая. Сделать собственный выбор, Гарри, можно в любой момент, даже в тот, когда кажется, что твой путь уже необратим. Дороги петляют, и развилки есть на каждом шагу, главное — увидеть их. Каждый миг осознанно выбирай собственный путь — только так можно жить по-настоящему! А если слепо идти в ту сторону, куда ведут тебя обстоятельства, то, возможно, ты придёшь к месту своей казни...

Речь сфинкса действовала гипнотически, каждое слово до боли отчётливо впечатывалось в сознание. Гарри весь обратился в слух, он с жадностью ловил слова всем своим существом, каждой клеточкой.

— Ты создан для того, чтобы любить. Любить, сжигая душу — а не просто соглашаться на то, что пойдёт и сгодится, — продолжал сфинкс. — Я тебе уже говорил всё это однажды, но ты, проснувшись, сразу же забыл. Запомни сейчас! Запомни!

Гарри медленно открывал глаза — сон стремительно улетучивался. Гарри попытался ухватить его хотя бы за краешек и удержать в памяти, но смутные мыслеобразы слишком быстро растворялись в наступающем дне. «Запомни!» — последнее, что пронеслось в голове Гарри, прежде чем он забыл сон окончательно. Осталось только немного мучительное желание догнать и вернуть на место мысль, которая покинула сознание всего секунду назад и, казалось, всё ещё витает где-то рядом.

Сегодня был особенный день — день его свадьбы. Гарри подумал о том, что совсем скоро увидит друзей и хороших знакомых, и от этого на душе потеплело.

* * *

Свадьбу Гарри и Джинни решили отметить с размахом. Пергамент со списком гостей был длиной почти в человеческий рост — молодожёны неделю составляли его. Они добавляли и добавляли имена в список приглашённых, боясь кого-то забыть и обидеть. В результате в списке оказались все без исключения родственники Уизли, друзья и множество приятелей и просто хороших знакомых. Для торжества арендовали пароход с двумя большими залами и двухъярусными палубами: открытыми и закрытыми.

Обряд бракосочетания был назначен на пять часов вечера. Без двадцати пять все гости уже собрались в зале, сравнимом по размеру с Большим залом Хогвартса. Разбившись на небольшие группы, они разговаривали, шутили, смеялись. В зале царила радостная и торжественная атмосфера, воздух был напоен почти осязаемым волнительным предвкушением. Тут и там мелькали официанты, разносившие напитки и лёгкие закуски.

Троица неразлучных друзей стояла у круглого столика. Время от времени к ним кто-то подходил. Рон радостно приветствовал гостей и обменивался с ними дежурными фразами, периодически поглядывая на наручные часы; Гермиона молчала и с некоторым беспокойством озиралась по сторонам. Гарри не понимал причину её беспокойства, но сейчас ему было не до этого. Он был рад, что друзья сейчас обращают на него мало внимания: он выглядел не совсем так, как полагается счастливому жениху. С некоторой грустью глядя в дальний угол зала, где был запасной выход, Гарри осушил уже третий бокал сливочного пива и взял у проходившего мимо официанта четвёртый. "Правильно, пей больше — может, тогда всё это начнёт тебя радовать!" — усмехнулся внутренний голос. Гарри вздрогнул и решил, что всё-таки стоит пить помедленнее, иначе к моменту церемонии он уже будет определённо нетрезвым. "Для Джинни ты и такой сгодишься", — констатировал внутренний голос. Гарри тяжело вздохнул.

— Гарри, смотри, какой салют! — вдруг воскликнула Гермиона, указывая вверх.

Посмотреть было на что: под потолком носились огненные фигурки Гарри и Джинни на мётлах, выбрасывающих снопы искр, а вокруг летали сгустки огня в форме снитчей.

Заглядевшись на салют, Рон по ошибке взял бокал Гарри, сделал глоток и поставил рядом со своей тарелкой — а тот бокал, который там уже стоял, подвинул в сторону Гарри. Тот, увлечённо следивший за огненными фигурками, этой перестановки не заметил.

Когда салют плавно растаял в воздухе, все вернулись к своим занятиям. Гарри и Рон взяли себе по одному сэндвичу у проходившего мимо официанта. Гермиона же стала неожиданно жадно хватать их один за другим, и, наконец, забрала весь поднос, на котором оставалась ещё добрая дюжина сэндвичей.

— Успокойся, мы сюда не есть пришли! — сердито сказал Рон.

Гермиона с набитым ртом что-то промычала в ответ и откусила огромный кусок от следующего сэндвича.

— Ге`гмиона, сколько ты ешь! Что будет с твоей фигу`гой? — с ужасом глядя на такое вопиющее обжорство, спросила Флёр. Она только что подошла к ним вместе с Биллом, державшим на руках премилого малыша, похожего на ангелочка. Роды ничуть не испортили фигуру Флёр, она выглядела по-прежнему великолепно.

— Я же теперь миссис Уизли, а значит, мне положено быть толстой, — глубокомысленно изрекла Гермиона, дожевав очередной кусок.

Билл и Флёр недоумённо переглянулись, а Гарри пристально посмотрел на подругу. Должно быть, ему это послышалось, не могла Гермиона сказать такое — за десять с лишним лет с момента их знакомства он ни разу не слышал от неё подобной бестактности. Рон, тоже удивлённый, пожал плечами.

— Мы пойдём немного прогуляемся, — сказал он Гарри и взял Гермиону под руку.

Но отойти им не удалось — с плеча Флёр слетел жук, и перед ними возникла Рита Скитер.

— Это будет сенсация! — воскликнула непрошеная гостья и полезла в сумочку из крокодильей кожи за Прытко пишущим пером. — Повышенный аппетит, специфическое чувство юмора — несомненно, Гермиона Уизли беременна! Пара лучших друзей знаменитого Гарри Поттера ждёт ребёнка, что может быть прекрасней!

— Что-то не припомню, чтобы мы приглашали вас на свадьбу, — холодно сказал Гарри, сделав большой глоток. Рон снова посмотрел на часы.

Но Рита не была бы Ритой, если бы отсутствие приглашения хоть чуть-чуть её волновало. Она сияла, как нюхлер, нашедший золотой слиток, а перо уже что-то быстро строчило в блокноте.

— Это знаменательное событие просто невозможно пропустить! Оказывается, оно вдвойне замечательно! Поздравляю! Кого вы больше хотели бы, мальчика или девочку? Как думаете назвать ребёнка в том или в другом случае? Планировали ли вы беременность или это оказалось приятной неожиданностью?

— Гермиона открыла было рот, но Рон выразительно посмотрел на неё, и она промолчала.

— Не факт, что Гермиона действительно беременна. Даже если и так, то прошло слишком мало времени, так что пока ещё невозможно определить это точно. Поэтому, боюсь, говорить об этом ещё рано, — Рон вежливо улыбнулся, но по его тону было понятно, что он не желает продолжать разговор.

Точнее, это было бы понятно любому человеку, но только не Рите Скитер. Она, видимо, твёрдо решила, что не уйдёт отсюда без эксклюзивного материала.

— И всё-таки как бы вы хотели назвать вашего будущего ребёнка?

— Ну конечно же, в честь вас, Рита! — сказал Рон и повернулся к ней спиной, давая понять, что интервью закончено.

Гарри и Гермиона засмеялись, а Рита недовольно фыркнула и направилась к другим гостям в надежде, что те окажутся более словоохотливыми.

— Гарри, тебе пора! — Рон похлопал его по плечу и улыбнулся какой-то странной, хитрой улыбкой.

Было без пяти пять. Гарри нехотя побрёл к сцене, где его уже ждали Джинни в пышном белом платье и с глуповато-восторженным выражением лица и низенький волшебник, проводивший обряды.

— Леди и джентльмены, мы собрались здесь ныне, чтобы отпраздновать союз двух верных сердец…

При этих словах на Гарри обрушилась безысходность и сковала его липким, ледяным оцепенением. Минуты, отделяющие его от надвигающейся точки невозврата, растягивались и растягивались, словно пружина. «Вот и всё. Уже никуда не денешься» — крутилась в голове одна-единственная мысль.

— Прежде чем скрепить этот замечательный союз, позвольте мне сказать несколько слов, — донёсся, словно издалека, голос Рона.

Гарри встрепенулся и увидел, что Рон взошёл на сцену и стоит теперь между ним и Джинни. Гарри был сейчас благодарен другу как никогда. Только бы он говорил долго, как можно дольше!

— Дорогие, любимые мои Гарри и Джинни, я бесконечно счастлив! Вы самая красивая и гармоничная пара, которую я когда-либо видел! Я всегда верил, знал, что вы созданы друг для друга, и с нетерпением ждал этого прекрасного дня. Гарри, ты наконец-то станешь членом нашей семьи официально! Джинни, сестрёнка, у тебя будет самый достойный муж, какого я только мог бы тебе пожелать! Пусть каждый ваш день будет таким же счастливым, как сегодняшний! Поздравляю!

Рон был так растроган, что у него выступили слёзы. Когда бурные аплодисменты затихли, он продолжил уже другим, более спокойным тоном.

— А теперь, Гарри, ответь мне честно. Ты действительно сейчас рад?

— Не особо, — Гарри с ужасом, но в то же время с какой-то безумной, хулиганской радостью обнаружил, что слова вырываются у него против воли.

— Почему ты сделал предложение Джинни?

— После секса я был доволен и подумал, что неплохо всегда иметь при себе такую, в любой момент готовую и на всё согласную...

Гарри слышал свои собственные слова как будто со стороны и осознавал их только после того, как они прозвучали. Ему хотелось провалиться сквозь землю, но он ничего не мог поделать. Видимо, ему подмешали сыворотку правды — но кто это сделал и зачем?

Зал загудел множеством голосов, Джинни залилась краской и была теперь почти такой же красной, как герб Гриффиндора. Рон продолжал, как ни в чём не бывало:

— Тебе нравится в Джинни ещё что-то, кроме секса?

— Из неё получится хорошая домохозяйка. Она во всём со мной соглашается. А главное, она твоя сестра. Я боялся, что если брошу её, то твоя семья не простит мне этого. Вы стали для меня почти родной семьёй, и я не мог себе позволить потерять вас.

Миссис Уизли громко зарыдала, мистер Уизли бросился обнимать её и успокаивать, глядя на Гарри со смесью обиды, гнева и сочувствия. Рон, не обращая на родителей ни малейшего внимания, задавал вопросы таким будничным тоном, словно речь шла о погоде.

— Не будь она моей сестрой, ты бы не женился на ней?

— Нет, нашёл бы кого-нибудь поинтереснее.

— Ты не доволен её интеллектом?

— Он, конечно, ниже, чем хотелось бы, но я уже смирился.

— А меня он устраивает! — ни с того ни с сего выкрикнула Гермиона странным низким голосом, но на это никто не обратил внимания. Все взгляды были прикованы к сцене. Гости стояли как громом поражённые, не понимая, что происходит.

Гарри уже сталкивался с нездоровым вниманием, перешёптываниями за спиной и массовым осуждением на пятом курсе, но сейчас даже то время показалось ему счастливой сказкой. Он мысленно проклинал себя, готовый съёжиться в точку под прицелом, казалось, сотен, даже тысяч пар глаз. Больше всего ему хотелось просто исчезнуть, перестать существовать — но он застыл посреди сцены, словно пригвождённый. Джинни стояла так же неподвижно и тихо, и Гарри не решался взглянуть на неё. Краешком сознания он отметил, что во всём этом есть один плюс: теперь не придётся жениться на Джинни. Но ему было не до радости — совесть пожирала душу огромной зубастой пастью.

— Рон, что с тобой? — донёсся из толпы чей-то испуганный голос.

Рон утончался и бледнел, веснушки исчезали, волосы светлели, черты лица заострялись. Он растерянно ощупывал себя.

— Малфой! Какого Мерлина он здесь?

На месте Рона теперь стоял Драко Малфой. В тот момент, когда Оборотное зелье перестало действовать, он немного растерялся, но уже через минуту оглядывал зал с торжествующей ухмылкой. На Драко было нацелено множество палочек, но он лишь слегка напрягся. Гарри невольно восхитился его самообладанием — в школьные годы Малфой был далеко не таким храбрым.

Гарри выругался парочкой замысловатых выражений, позаимствованных у садовых гномов из «Норы». Он забыл даже про собственный позор, внутри него бурлило негодование.

— Малфой, я думал, зачатков твоей совести хватит на то, чтобы после Выручай-комнаты оставить меня в покое и прекратить пакостить!

Стоп, а пакость ли это? Ведь только после того, как честно озвучил их, Гарри понял свои истинные мысли по поводу Джинни до конца. Конечно, все они и раньше приходили ему в голову, но по отдельности, и были мимолётными, смутными. Теперь же, собранные воедино и вытащенные на свет, они сложились в единую отчётливую картину — и Гарри почувствовал колоссальное облегчение. Драко словно вскрыл его старую рану, которая давно нуждалась в лечении, но не болела, а лишь смутно беспокоила.

Наглое, возмутительное вмешательство Малфоя в этот раз сыграло Гарри на руку. Знал ли Драко об этом? Гнев Гарри сменился любопытством.

— Не трогайте его, пусть сначала объяснит, какого Мерлина его сюда принесло и чего он добивался.

— Я не буду говорить, пока в меня целятся, — гордо заявил Драко, и Гарри в очередной раз поразился его наглости: он ухитряется диктовать свои условия даже в такой ситуации.

Гости нерешительно переглядывались. Но любопытство в итоге одержало верх над неприязнью, и палочки стали медленно опускаться.

— Если бы не тот случай в Выручай-комнате, я бы не пришёл сюда. Ты спас мне жизнь, и я, конечно же, помню это. Я до сих пор не отблагодарил тебя, потому что не знал, как. Хотелось сделать это достойно. Просто сказать спасибо было бы слишком мелко, и я ждал случая, когда смогу выручить тебя из какой-нибудь серьёзной неприятности. И этот момент наступил: я избавил тебя от женитьбы, от которой ты сам мечтал отказаться, но не решался. Ты спас меня от смерти, а я тебя — от роковой, неисправимой ошибки.

Драко окинул притихший зал торжествующим взглядом и широко улыбнулся, явно наслаждаясь произведённым эффектом. Ответной реакции он дожидаться не стал и трансгрессировал через несколько секунд. Гарри не знал, что ошеломило его больше: сам поступок Драко или его объяснение.

Гарри не смотрел на гостей, но почти что физически ощущал множество устремлённых на него взглядов. Он собрался с силами и, наконец, посмотрел на Джинни. Гарри боялся, что она будет плакать или кричать — но она держалась на удивление спокойно. Вот что значит истинная гриффиндорка! Или же Джинни просто ещё не успела осознать происходящее?

Он встретился с ней взглядом. В её глазах не было ни гнева, ни обиды — только покорность и обречённость.

— Я догадывалась, что всё именно так, — сказала Джинни. Она говорила тихо, но в наступившей тишине её было хорошо слышно. — Да, я любила тебя до безумия, но это не была любовь равного к равному. Я смотрела на тебя снизу вверх, ты был для меня идеалом, пределом мечтаний. Я всегда понимала, что недостойна тебя, я слишком простая и ничем не примечательная. На такую, какая я есть на самом деле, ты никогда не обратил бы внимания. Но я очень хотела быть с тобой и ради этого решила стать той девушкой, которая может стать достойной парой для тебя. Я долго изучала древние чары вейл, секреты их привлекательности. Тебя никогда не удивляло, что в 15 лет стеснительная, неуклюжая, нелепая девчонка резко превратилась в самую привлекательную девушку во всём Хогвартсе? Я регулярно пила зелья для женского очарования, натиралась мазями, воздействующими на инстинкты мужчин... Меня настолько ужасала мысль о том, что я могу снова стать никому не интересной простушкой, что я уже не представляла жизни без всех этих многочисленных женских штучек. Но это ещё не самое страшное. Когда моя мечта, наконец, сбылась и мы начали встречаться, я жила в постоянном страхе разочаровать тебя. Больше всего на свете я боялась сделать или сказать что-нибудь глупое. Ведь я, девушка Гарри Поттера, обязана соответствовать, быть блистательной и безупречной, постоянно быть на высоте. И я из кожи вон лезла, чтобы показать тебе, самой себе, всем, что я действительно достойна тебя. После каждого свидания я мучительно прокручивала в голове все свои слова, поступки, все мелочи, где я повела себя не так, как следовало бы — и проклинала себя за них. Но я устала жить в непрекращающемся напряжении и страхе. Пора уже признать, что я замахнулась на ту планку, до которой мне не дано дотянуться. Ведь природу не обманешь, она в конечном счёте возьмёт своё. Я хочу наконец-то стать естественной и не изображать из себя ту, кем на самом деле не являюсь. Пускай я простая, скучная и глуповатая…

— Не говори так, Джинни! Ты замечательная, ты самая лучшая! — горячо воскликнула Гермиона и бросилась обнимать её. Джинни обняла её в ответ и уткнулась ей в плечо, которое почему-то стало подниматься и увеличиваться. Не прошло и минуты, как на месте Гермионы стоял Гойл.

Последний раз Гарри видел его, когда они учились в Хогвартсе. Он стал выглядеть немного лучше: по крайней мере, выражение лица было уже не настолько тупым, как раньше.

Гойл нехотя выпустил Джинни из объятий, отошёл на пару шагов и привстал на колено. Он глядел на Джинни снизу вверх с восхищением и обожанием.

— Джинни, ты моя радость! Ты понравилась мне сразу же, как только я тебя увидел. Именно та простая, стеснительная девочка. Все школьные годы я любовался тобой издалека и мечтал о тебе. Я не решался подойти к тебе, не знал, как себя вести и что говорить. Да и не было удобного случая. Ты всё время ускользала от меня, наши пути не пересекались. Как же я радовался, когда ты начала играть в квиддич! Я никогда не любил эту игру, но теперь стал с нетерпением ждать каждого вашего матча — чтобы смотреть на тебя несколько часов подряд. И я стал загонщиком в своей команде — и даже уговорил Крэбба, хотя ему это было плевать на квиддич — только ради того, чтобы быть ближе к тебе. Но ты начала встречаться с каким-то олухом, потом ещё с каким-то — как же я ненавидел их! Потом — сам Гарри Поттер. Я уже потерял надежду и решил тебя забыть после окончания Хогвартса. Это почти удалось. Но недавно я узнал, что ты выходишь замуж, и понял, что пора, наконец, действовать — сейчас или никогда! Мне помог Драко, спасибо ему. Джинни, я люблю тебя! Выходи за меня замуж! Я сделаю тебя счастливой, буду выполнять все твои желания, носить тебя на руках, дарить цветы и эти самые, как там их, драгоценности…

— Сколько раз за ночь ты можешь? — перебила его Джинни.

— Пять, как минимум.

— Да, я согласна! — воскликнула Джинни и выразительно, с укором взглянула на Гарри.

— В конце концов, не зря же я это платье надевала, — добавила она, когда сияющий Гойл доставал обручальные кольца, а низенький волшебник готовился проводить церемонию.

На свадьбу прибыли гости со стороны Гойла. Первое время они чувствовали себя неловко и держались настороженно и обособленно, но постепенно расслаблялись и смешивались с остальными гостями. Мать Гойла, Антигона, грузная женщина с некрасивым лицом, но доброй улыбкой, быстро нашла общий язык с миссис Уизли. Они увлечённо обсуждали рецепты салатов и пирогов, способы вязания, мебель и интерьеры домов.

В числе гостей был, конечно же, и Драко. Он прямо-таки светился радостью — счастливее него был, пожалуй, только сам Гойл.

— Выходить замуж в этом платье — наша семейная традиция, — с гордостью рассказывала Джинни своему новоиспечённому мужу. — В нём выходила замуж моя мама, и бабушка, и прабабушка.

— Оно и видно. Ты знаешь, что его моль поела? — усмехнулся Драко.

— Моль? Это твоя мама, она платья ест? — удивился Гойл.

— Драко, пришло время признать, что мы больше не враги. Спасибо тебе за всё!

Гарри протянул руку для рукопожатия, но Драко помотал головой.

— Мы же сейчас выпили, так что в таком состоянии это не считается.

— Выпивка — слишком ничтожная причина для того, чтобы откладывать такой важный момент, — твёрдо сказал Гарри, глядя Драко прямо в глаза. Он улыбнулся в ответ, и бывшие враги пожали руки.

«Если Рон не захочет тебя больше знать после этого дня, будешь теперь вместо него дружить с Драко Малфоем», — ехидно вставил внутренний голос. Но интуиция подсказывала Гарри, что их с Роном дружба переживёт это испытание. Конечно, Рон будет злиться, возможно, долго — но однажды поймёт и простит. Ведь Джинни получила то, чего заслуживает каждая девушка — мужа, который по-настоящему любит её и боготворит. Гарри никогда не смог бы стать для неё таким мужем, как бы ни старался.

— Драко, а теперь скажи как, Мерлин тебя побери, ты узнал о том, что я на самом деле не хочу жениться? Этого не знал никто, кроме меня самого.

— Банальная легилименция и ничего больше.

Словно молния, мелькнуло озарение: Гарри вдруг вспомнил сон, который хотел запомнить, но забыл с утра. У сфинкса, который отговаривал Гарри от женитьбы, было лицо Драко!

— Так это ты мне послал сон со сфинксом?

— Да, — ответил Драко с гордостью. — Я старался. Тебе было интересно его смотреть, не так ли?

Несмотря на то, что они только что помирились, Гарри кипел от негодования. Малфой хозяйничал в его уме, как у себя дома, а Гарри даже не догадывался об этом!

— Больше не буду. Но что мне ещё оставалось делать? Вряд ли ты стал бы меня слушать, если бы я пришёл к тебе и сказал что-то.

— Ты мог бы сказать тогда наоборот, что мне обязательно надо жениться на Джинни, тогда бы я засомневался, — Гарри рассмеялся, и гнев отступил. — Но зачем тебе понадобилось лезть в моё сознание, что ты там забыл?

— Посуди сам, мне ведь надо было на ком-то оттачивать свои навыки и экспериментировать, — ответил Драко то ли в шутку, то ли всерьёз.

Гарри не успел ничего ответить — мимо них прошла девушка в струящемся серебристо-сиреневом платье и с высокой причёской. Она завораживала Гарри, от неё словно веяло чем-то таинственным, непостижимым. Она была гостьей Гойла, и Гарри не знал, кто она. Ему казалось, что он где-то её видел раньше, но не мог вспомнить, где. Да и не хотел: он обязательно вспомнит, когда придёт время, а пока это неважно. Он на миг закрыл глаза — и увидел, как струи перевёрнутого фонтана взмывают в бездонное небо, таящее в себе множество загадок и сюрпризов…