Проблемы стереотипов (джен)

Наверное, если бы все девочки хотя бы немного могли в своей жизни побыть мальчиками — они бы уже никогда не захотели превращаться обратно в девочек.

Судите сами. Вы когда-нибудь лазали по деревьям? По крышам? По заборам? Если нет, то вы не поймёте. Если да — вспомните это ощущение: когда земля — далеко внизу под тобой, а ветер бьёт в лицо, и перед глазами открываются новые просторы — с высоты ведь видно дальше… И ты качаешься на тоненькой ветке, и знаешь, что она не сломается под твоим весом — просто чувствуешь. А если и сломается, что с того? Повиснешь на руках, или схватишься за другую. Вспомните радость от осознания своей ловкости, храбрости, силы…

А теперь сравните: сколько девочек качается на верхушках деревьев и сколько мальчиков. Потому, что мальчики смелее и сильнее. Бывает, конечно, что и девочка влезет на дерево. Но потом она никогда не забудет посокрушаться по поводу испорченного платья или расцарапанных ног. А то ещё и ныть начнёт… Хотя, конечно, это смотря ещё какая девочка.

Примерно об этом (только более эмоционально) думала Озма, оставшись одна. Придворные, гуляя по парку, внезапно узрели свою правительницу, мирно сидящую на ветках метрах в четырёх над землёй. Естественно, поднялся переполох, Озму сняли с помощью лестницы (несмотря на бурные протесты) и торжественно препроводили в её покои. И теперь юная правительница Изумрудного города бегала по комнате и размахивала руками, возмущённо пытаясь доказать что-то (мысленно, правда, а не вслух) воображаемым собеседникам.

«Ваше высочество, у вас грязные туфли! Ваше высочество, у вас помятое платье! Вам какое дело? Моё же платье, не ваше! Почему-то раньше никому не было дела до моего платья».

Минуту спустя Озма вспомнила:

«Ну да, конечно… У меня же не было раньше платьев. У меня были рубашки и брюки…»

Вечно заштопанные и в заплатках. Что было, между прочим, очень удобно. Какая разница, сто дыр на одежде или сто одна — смело лезь куда хочешь. А ещё у неё не было лакированных туфелек. Тип вообще любил ходить босиком.

Озма устала бегать по комнате и плюхнулась в кресло.

— Ваше высочество, вы упадёте! Раньше почему-то не падала, а теперь обязательно должна?

Раньше Озма влезала… то есть Тип влезал на самые высокие деревья в лесу. И действительно не падал. Да и Озма бы теперь не упала. Но придворные решили — упадёт, значит, упадёт. А придворным виднее.

— Скажите пожалуйста — девочка! Ну и что с того, что девочка! — в сердцах крикнула Озма, стукнув кулаками по коленкам. — Меня почему-то вообще не спросили, хочу я быть девочкой или нет!

«И вообще, я же сразу сказал, что не хочу», — закончила она уже мысленно. Иногда она продолжала говорить о себе в мужском роде. По привычке.

Она разглядывала свои руки. Какие они тонкие и слабые. Если с такими кулаками полезть в драку — засмеют. Да и много ли ими подерёшься?

«Ах да. Девочкам и драться нельзя».

А что же девочкам можно?!

А если девочка вышла на улицу погулять, то что ей делать? Это был очень даже интересный вопрос, и Озма попыталась вспомнить. Как гуляют девочки? Мальчики — известно как: они дерутся, бегают, кричат, везде лезут. А девочки?

«Кажется, они играют в дочки-матери», — с трудом всплыло в памяти. Ну что ж, это ещё не самая нелепая игра. А игрушки у девочек какие? Куколки, бантики, с ума сойти. А занятия? Вышивки-кружева! То ли дело у мальчишек — они берут нож, вырезают из дерева всякие разные поделки… Озма невольно улыбнулась, вспомнив свою последнюю «поделку» — Тыквоголового Джека. Тоже ведь её творение. С большим трудом потом удалось объяснить простодушному созданию, что теперь она не «папаша», а скорее «мамочка».

В общем-то, хорошо, что принцессе страны Оз, правительнице Изумрудного города не пристало играть в куклы. Да и вообще она уже вышла из этого возраста… ну, вообще-то, никогда в него и не входила.

К сожалению, почему-то строгать, пилить и забивать гвозди правительнице тоже нельзя.

— И что теперь? Вертеться у зеркала, как эти придворные фифы? Или сплетничать?

То и другое ей было просто смешно и нелепо. Как хорошо, что она всё-таки правительница. У неё есть дела поважнее. А то она бы и в самом деле не знала, чем заняться…

— Вот можно подумать, мальчик правил бы страной хуже, чем девочка!

«Хотя дело ведь не в том, мальчик я или девочка, а в том, что раньше у меня не было магических способностей», — тут же поняла она. Тип не был волшебником. Озма была.

«А может, им имя не понравилось?» — уныло подумала она. Имя — это было самое хорошее в её новом состоянии. Всё же «Типпетариус» (и уж тем более «Тип») звучит намного хуже, чем «Озма».

«А может, им просто нужно было, чтобы я был… то есть была получше воспитан… воспитана. Девочки более вежливо себя ведут, чем мальчики. Но кто сказал, что я был хулиганом? Я бы могла себя вести очень-очень хорошо…».

— Вот возьму и стану мальчиком обратно, — сердито сказала она своему отражению в стеклянной вазе, которая стояла на столе. Тип давно бы выкинул из комнаты цветы. Но если бы так поступила Озма, то её бы не поняли. И с цветами пришлось мириться.

Правда, Озма не знала, как стать обратно мальчиком. Глинда же сразу сказала, что это не в её власти. Во всём виновата только Момби. А Момби теперь не умеет колдовать.

«Вот влип!...ла».

Пожалуй, сейчас принцесса как никто понимала тех мужчин в городе, которым за недолгое время владычества Джинджер пришлось срочно переквалифицироваться в домохозяек — то есть поменяться местами со своими жёнами. Впрочем, саму Джинджер она тоже понимала. Интересно, а Джинджер когда-нибудь была мальчиком?

И как только девочки так живут? И ведь живут же. Скажи сейчас кому-нибудь из них «стань мальчиком» — ещё и откажутся.

«Чтоб я ещё хоть раз согласилась на такое!» — с досадой подумала Озма и осеклась. Этого ведь больше не повторится. Если, конечно, она не найдёт способа стать обратно мальчиком, а её не застанут на месте преступления и не превратят обратно в девочку насильно. А она снова. А они опять. И так до бесконечности. Абсурд.

— Ладно. Поживу пока девочкой. А там посмотрим.

Может, ещё удастся привыкнуть.