В тёмном-тёмном лесу (джен)

Лес был. Просто был и всё, этакая аксиома реальности: всё зыбко, а лес есть. Иногда даже казалось, что больше ничего и не было, а лес — вот он, открой окно и в комнату ворвётся его ветреный шепот. Небо иногда пряталось за тучами, город то нырял за горизонт, то окружал своими беспокойными пальцами-улицами, а лес был всегда рядом.

Правда, он прикрывался высокими кирпичными стенами. Рассказывали — вполголоса, шёпотом, что в нём живут жуткие чудовища. А ещё — что в лесу обитает ведьма, которая и создала всех этих тварей.

Впрочем, когда это кого-то пугали такие истории? После них лес только шептал ещё завлекательней.

* * *

О мельнике разное говорили, нехорошее. Жил он на отшибе, почти что у самого леса, как раз там, где тонкая речушка изгибалась, из таинственно-сказочной превращаясь в обыкновенную. Может, мельник сам и колдовал над ней, кто знает?

И, на самом-то деле, Винсент не хотел идти к нему. Но Гилберт сказал (да оно и правда так было), что мельник единственный во всём городе ещё не прогонял их. Оставалось верить.

К мельнице они дошли в сопровождении блаженно разлитых по пути тёмно-синих густых сумерек. Утром, когда они выбрались из заброшенного дома, в котором пришлось ночевать, мельница была совсем-совсем рядом, виднелась на верхушке холма, а сейчас она уютно расположилась в долине и задевала крыльями лес.

Мельник сидел на колоде возле двери и что-то писал, ловя пером последние отблески света. Был он словно мукой присыпанный — весь какой-то белый и непохожий на людей из города; ну, кроме пекаря, у которого Гилберт порой воровал хлеб и который старательно делал вид, что их ловит, а на самом деле иногда даже подкидывал в подвал, в котором они тогда ютились, вчерашние булочки. На подошедших мальчишек даже не глянул. Гилберт ещё несколько секунд стоял, колеблясь, а затем тронул его за рукав, стараясь не задевать обмотанные белыми лентами руки.

Мужчина отложил перо и взглянул на них

— Ну, здравствуйте. Вас родители послали?

Винсент замотал головой и ещё крепче вцепился в руку брата.

— Вы что, немые оба?

— Нет, господин… — Гилберт замялся. Имени мельника он не знал, в городе его иначе как по профессии и не называли.

Мельник причину затруднения понял быстро и усмехнулся.

— Леви меня зовут. И зачем вы пришли?

— Нас, господин Леви, из города гоняют, — сбивчиво начал объяснять Гилберт. — Мы думали, может вы нас покормите или переночевать дадите. Мы и работу можем какую сделать, если надо!

— Не из-за твоего ли братца вас гоняют?

Винсент насупился и свободной рукой старательно начесал на свой во всём виноватый глаз сбившуюся из-за ветра чёлку. Странный он, мельник этот, вон, даже листья из лесу ему под ноги стелются, а до них и не долетают, хоть и стоят они в двух шагах. Смотрит на них своими неправильными глазами — не бывает у обычных людей таких глаз, Винсент ни разу не видел, — и смеётся.

— Пустяки всё это. А вот насчёт работы вы верно сказали.

Гилберт разом оживился, даже весь как-то приободрился и усталость от долгой дороги тоже с лица исчезла, а вот Винсент, напротив, нахмурился ещё больше. Вдруг согласится — и что тогда делать? С этого и в лес послать станется.

— Сходите в лес и соберите хвороста, огонь разжечь. С вас большего и не попросишь, мелкие ещё.

— В лес?!

— Винсент! — одёрнул его брат. — Наслушался сказок на улицах. Нет там никаких чудовищ. Волки, может, живут, да зайцы с белками.

— И с тропинки не сходите, заплутаете.

Нехорошо мельник улыбался, недобро. Только вот Гилберт на его улыбку внимания не обратил, кивнул коротко и потащил Винсента за собой на тонкий хлипкий мостик, перекинутый через речку.

Проводив их взглядом и дождавшись, когда же дети скроются среди чернеющих силуэтов деревьев, Леви собрал свои записи и вошёл в дом. В распахнутое окно, словно приветствуя его, ворвался лесной ветер, лепечущий голосами тонких, почти прозрачных листьев.

У лесных жителей давно не было гостей.

* * *

Винсент повернулся посмотреть на мостик, да так и замер.

Речки не было. Они никак не могли от неё отойти дальше, чем на десять шагов, но её уже и не видно было, и не слышно. Лес по-прежнему шумел, веткипо-прежнему ловили небо в сети, рябиновый куст всё так же слепо смотрел на них тысячами виновно-алых глаз, тропинка едва заметной лентой скользила между высоких трав и раскидистых папоротников. А вот узкая водная гладь пропала, как будто и не было её вовсе.

— Мы заблудились.?

В воздухе ещё ощущалось недалёкое присутствие реки, да вот только, в какую сторону они не шли, везде встречались только с высокими, вытянутыми соснами. И тропинка, сколько с неё не отходи в сторону, всё равно лезла под ноги — только и оставалось, что идти за ней куда-то вглубь, где свечки сосен медленно сменялись широкими раскидистыми дубами.

* * *

Приподнятый над землёй дом — или, верней сказать, избушка, — был в этом лесу и к месту и не к месту одновременно, а попытки обойти его, справа ли, слева, вместе или по отдельности успеха не принесли. Винсент даже вспомнил подслушанную где-то сказку и попытался обежать дом против хода солнца, но и это успеха не принесло.

Зато распахнутая дверь гостеприимно поскрипывала. Гилберт недоверчиво посмотрел на неё.

— По-моему, мы можем только через этот дом пройти.

Винсент поджал губы. Ему не нравилась эта идея, да вот только тропинка вплотную подходила к спущенной вниз лестнице, а потом продолжалась уже за домом.

Спорить он, правда, не стал: не сейчас, не в лесу и не с Гилбертом. Но смутное ощущение чего-то нехорошего не покидало его, пока они поднимались по лестнице, странно новой для такого дряхлого домишки.

— Здравствуйте! — деланно бодро крикнул Гилберт куда-то в темноту, переступая порог.

Темнота на мгновение сгустилась, но тут же рассыпалась на десяток зажжённых по углам свечей.

— Ну здравствуйте-здравствуйте. Я вас ждал.

— Ждали?

Стоило Винсенту стать на деревянный пол, как лестница тут же свернулась куда-то под порог.

— Конечно, — кивнул сидящий у незажённого камина (а снаружи трубы не было, подумали братья хором) — Я не сомневался, что вы придёте. Я — колдун этого леса.

— Так это вы создали всех этих чудовищ из историй?

— Винс!

Колдун рассмеялся. Его чернильно-фиолетовые глаза блеснули в полумраке той же сталью, что и лезвие лежащего у него на коленях клинка.

— Ну что вы. Это сделала ведьма. Она живёт дальше, в глубине леса.

— И тропинка тоже к ней ведёт? Нам мельник сказал держаться тропинки.

— Ах, тропинка, — колдун махнул рукой. — Мельник такой шутник! Слыхали, что он с русалкой учудил? Впрочем, вы маленькие ещё знать. Лучше поешьте с пути.

Он взглядом указал на накрытый стол. Сколько же очевидных вещей они ухитрились не заметить, войдя внутрь! Свечи, стол, бесчисленных мелких мышек с умными глазками, камина и даже самого колдуна не сразу увидели!

Пока изголодавшиеся за бесконечный день братья ели, колдун внимательно за ними наблюдал.

— А хотите тут остаться?

Мальчики переглянулись.

— Просто так?

Мужчина улыбнулся, склонившись к ним поближе. Нехорошо улыбнулся — не так, как мельник, но всё равно было в нём что-то пугающее.

— Просто так ничего не бывает, — вкрадчиво сказал он. — Ты, старший, моим учеником будешь.

— А мой брат? — уточнил Гилберт, отодвигая опустевшую тарелку.

— А его ты спрячешь в фонарь и он будет освещать тебе путь, куда бы ты ни пошел. Никогда не заблудишься… Правда, чудесно?

Гилберт поджал губы — точно так же, как до того Винсент.

— А по-другому никак?

Колдун печально покачал головой. Гилберт встал из-за стола и шагнул ближе к брату.

— Знаете, — твёрдо сказал он, — я не хочу оставаться в этом лесу, мне тут не нравится. И брата я вам в фонарь тоже не отдам.

По закоулкам пронёсся не то шепот, не то шорох мышиных лапок. Колдун, нахмурившись, встал.

— Заставлю!

— Не успеете! — преувеличенно бодро заявил Гилберт, пятясь к всё ещё распахнутой двери. Винсент шёл за ним. — Вот не успеете, и всё тут.

Из двери они не столько спрыгнули, сколько вывалились как раз на мягкую, усыпанную песком тропинку.

* * *

Они бежали, не разбирая дороги и не расцепляя ладоней, покуда тропинка, послушно за ними следующая, не вывела их куда-то далеко-далеко, где уже не пахло дымом и не было слышно завораживающего голоса колдуна.

— Ты… — Винсент сел под куст рябины и принялся нервными движения обдирать его и распихивать ягоды по карманам. — Ты правду ему сказал, да?

— Что я не собираюсь оставаться в этом лесу? — Гилберт приподнял брови, совсем как взрослый, — Конечно, правду.

— Что ты не станешь прятать меня в фонарь.

Гилберт вздохнул. Сел рядом, немного посмотрел туда, где должно было быть небо, а не перепутанные ветки, — и обнял младшего.

— Конечно, не стану. Как ты только мог подумать?!

— Если бы не я, ты бы жил намного лучше, — всхлипнул Винсент.

— Мне было бы очень-очень скучно. И неужели ты думаешь, что, если бы не ты, я был бы мной, а не кем-нибудь ещё?

Под его рукой шевельнулось что-то мягкое и покрытое шерстью.

— Винс! Когда ты только успел утащить у колдуна мышь?

Ответа он не дождался — с дикой яблони, растущей рядом, раздался смех.

* * *

Был он весь какой-то яблочный: и щёки больно румяные, и камзол недоспело-зелёный, и взгляд блестит, что роса на листве поутру, да и с ветки свесился,точь-в-точь яблочко.

— Заблудились, маленькие друзья? — не спрашивает, а крепким яблоком похрустывает.

Гилберт воинственно подбоченился и шагнул вперёд, прикрывая брата.

— А вам-то что?

Яблочный человек только руками всплеснул, да только забыл, что черенка у него нет, и с ветки прямо в кусты ринулся. Испуганные ящерки от него во все стороны шарахнулись.

— А что ещё дети в лесу делать могут? — прошамкала за его спиной яблоня.

Винсент было хотел отпрыгнуть подальше от странного дерева, но устроившаяся у него на плече мышь с любопытством подобралась к дереву.

— Бу! — дунуло на неё дупло, из которого доносился тихий стук. Крошечный зверёк испуганно поджал ушки и метнулся обратно, на нагретое уже место.

Яблочный человек тем временем успел выбраться из кустов.

— Поможете, расскажу, куда тропинка ведёт, — посулил он, поигрывая своей осенней косой

— С чем помочь-то? — настороженно уточнил Винсент. После мельника с колдуном он не доверял никому, кто сулил что-то за помощь. Не то, чтобы он доверял им раньше… Но всё равно никакие из издевательств на улицах и в сравнение не шли с этим странным лесом.

— Сучки да листья повыбирать, что ж ещё? — пожал плечами лесной обитатель.

Братья переглянулись. Что ж, в отличие от просьбы собрать хвороста (о которой они и думать забыли), тут идти никуда не требовалось.

— Будете вы проходить мимо родника, — начал говорить яблочный человек, стоило только мальчишкам и их мелкому помощнику начать выбирать из его волос застрявший там мусор, — из него-то ваша речка у города и начинается. По берегу идти и не думайте, — предупредил он раскрывшего уже рот Гилберта, —и с тропинки не сходите.

— А что будет, если сойдём?

— Столько идёте и не заметили, что в какую бы сторону вы ни шагнули, тропинка у вас под ногами, да, маленькие друзья? — весело проскрипело дерево.

— У родника живёт русалка, — не обращая внимания на яблоню, продолжил человек. — Я и то только ради этой русалки в лес пошёл.

— В самом деле? — скептично уточнил Винсент. Все эти истории про любовь казались ему выдумками богатеньких идиоток, которым делать больше нечего.

Яблочный человек взглянул на него, как на совсем маленького. Винсент даже приготовился было обидеться — больно уж не любил, когда ему о возрасте напоминали и хотел быть старше. Можно даже старше, чем Гилберт, и наконец-то стать ему не обузой, а настоящим защитником.

— Как-то зимой её встретил. Мы ещё людьми тогда были, — он натянуто улыбнулся. — А потом искал её, да и узнал, что она по наущению колдуна, — Гилберт с Винсентом понимающе кивнули, вспомнив пропахшую дымом избушку, — в речку сбросилась и утопла. А я думаю, что он сам её с мостков и толкнул. Мельник подсказал, что живёт она теперь в лесу, и если я хочу её найти, то идти должен по тропинке.

— Нашли её? — с любопытством спросил Гилберт. Винсента разбирало злорадство: вот уж не только они к мельнику на крючок попались!

— Застрял у этой яблони навек. Так и живу теперь: не лесной вроде бы, но и не человек уже.

Он с лёгкостью встал и вздохнул.

— Будете, маленькие друзья, по тропе идти, попросите её ко мне прийти, как встретите. А я уж вас отблагодарю, — даже из голоса яблочный хруст пропал, вот так дела!

Винсент и понять-то не успел, что произошло, как яблочный человек уже держал в руках его старательно начёсываемую на глаза чёлку, — и чёлка эта уже не была чёлкой, так, клок соломенно-жёлтых, кукурузных волос, которые полетели по ветру вслед за дуновением из ухмыляющегося дупла.

— Так намного лучше, — заключил довольный собой яблочный человек.

Гилберт ухватил брата за руку и потащил дальше по тропинке, пока тот не бросился в драку. Кто их, этих лесных жителей, знает?

Яблочный человек ещё долго им рукой махал, а затем погладил шершавую кору своей тюремщицы и одним прыжком заскочил на ветку.

* * *

— В одном они были правы, — заключил Винсент, объединяя яблоню с её жильцом в единое существо. — В какую сторону с тропинки ни прыгай, всё равно на неё и приземлишься.

В доказательство своих слов он прыгнул так далеко, как только мог, но когда Гилберт уже решил, что брат сейчас приземлится посреди зарослей папоротника, как тропинка незаметно сменила своё направление и Винсент коснулся пятками уже её.

— Вот так. Попробуешь сам?

Гилберт рассмеялся и, одним прыжком настигнув младшего, взъерошил ему обстриженные пряди около лица.

— Я тебе и так верю.

Лес смыкался вокруг тропы, устилая её листьями плотными, как кожа, и прозрачными, как легчайшие ткани. А где-то впереди слышалась тихая, сливающаяся с шорохом ветра, песня.

* * *

Яблочный человек и тут не солгал.

Тропинка и вправду вывела к роднику — правда, пересохшему, с потрескавшимся дном.

— Никак вода не пойдёт, — пожаловалась сидящая рядом на ветке русалка. — Полынь иль петрушка?

— Полынь, — не подумав, брякнул Винсент.

— Сам ты сгинь, — обиженно фыркнула русалка. — Умные все-такие стали! Нет, чтобы остаться…

— А как же яблочный человек? — поинтересовался Гилберт, внимательно разглядывая бывший родник.

— Он-то? — русалка руками всплеснула. — Виновата я перед ним, и перед колдуном тоже.

— А перед колдуном-то почему?

В камне, лежащем чуть побоку, обнаружился поросший мхом орех. Гилберт несколько раз ковырнул его поднятой с земли веткой. Орех даже не шевельнулся.

Русалка повернулась к мальчикам и отвела от лица длинные волосы. Блеснули алые, словно рябиновые, глаза. Винсент ахнул.

— И я тоже виноват?

— К сожалению, да, — тяжело вздохнула русалка.

— Нет, — одновременно с ней твёрдо сказал Гилберт. — Винс, хватит забивать голову ерундой.

Винсент перегнулся через камень и отщипнул от ореха несколько ниточек мха.

— Мельник сказал, что меня колдун всё равно в речку бросит, — тихо сказала русалка. — Вот я и вскружила ему голову. Кто ж знал, что он за мной пойдёт?

— Мельник? — уточнил Винсент, растирая мох между пальцев и протягивая руку за новым клочком.

— Яблочный человек, — поправила его русалка. — Как же его звали-то?.. А меня как звали?.. Столько лет уже тут живу, ни единого имени не помню. Всё водой смыло. Ты что творишь?

Она с любопытством наклонила голову к плечу, глядя на своих неожиданных собеседников.

— Орех не вытащить. Пробовала уже. Как яблочный человек в лес пришел, всё наперекосяк. Нельзя ему тут быть. Не здешний он.

Винсент дёрнул ещё несколько ниточек мха, но вместо них в его руке оказался целый клочок, а из образовавшегося отверстия забила тугая струя воды.

Русалка с лёгкостью соскользнула со своей ветки и, обхватив Винсента, приподняла его в воздух с радостным визгом.

— Ещё топор найди, что сам по себе рубит, да лопату, что сама по себе копает. Совсем героем будешь!

— А это обязательно? — уточнил Гилберт, помогая брату высвободиться из крепких объятий русалки.

Девушка задумалась.

— Вообще-то нет. Просто я подумала, что раз тут есть орех, то почему бы и лопате с топором не быть.

— Не быть, — обиженно вздохнул Винсент. Русалка ему нравилась, очень… Пока не полезла со своими прикосновениями. Шла бы к яблочному человеку, зачемдетей-то трогать?

Выслушав его тираду, русалка отошла на шаг.

— Нельзя мне к нему. Нездешний он. А вы слушайте. Тропинка отсюда вас прямо к дому ведьмы выведет. А она вас и домой вернёт. Ясно?

* * *

— Странная она.

— А кто здесь нормальный?

— Мы?

— Уж точно нет.

Винсент рассмеялся, запрокинув голову и стараясь напиться проглядывающего сквозь клетку ветвей неба.

— Ненормально всё это, знаешь, — вдруг сказал он. — Сколько мы уже по лесу идём, а всё луна светит. Полная луна.

— Тебя это удивляет?

— Вчера луны не было. Не бывает ведь такого, чтобы новолуние и сразу потом полнолуние, правда?

Гилберт с серьёзным видом сложил руки на груди.

— Тебя не удивляют колдуны, русалки и яблочные люди, зато удивляет луна?

— Должно же меня хоть что-то удивлять, — пожал плечами Винсент.

Тропинка вильнула ещё раз и привольно разлилась вокруг. В темноте между деревьев светились разноцветные глаза.

Дорога, указанная мельником (или самим лесом, кто знает?) закончилась.

* * *

У ведьминого дома не было крыши, только стены из потемневшего камня и прозрачные кроны деревьев над головой, да пол из плитки белой, как сама ведьма, и бездонной чёрной.

Ведьма — и как только такая девчонка, лишь немного их старше, могла создать весь этот лес? — сидела на полу и пыталась читать вместе с котом книжку с картинками. Получалось, да плохо — кот то и дело пытался вырваться, она смешно хмурилась и нарисованные принцессы со стен прыгали обратно в книгу. Когда ведьма продолжала чтение, они с недовольными лицами покидали свои родные картинки и устало продолжали разыгрывать известный им до последней буквы сюжет.

— А я про вас знаю, — обрадованно захлопала в ладоши она, когда кот окончательно от неё сбежал и она перевела взгляд на устало задремавших на диванчике мальчишек.

— Что? — полусонно пробормотал Винсент, пытаясь разлепить глаза. Не то путь через лес был и вправду тяжёл и сложен, не то ведьма так колдовала, чтобы ей не мешали, но ему очень сильно хотелось спать. Гилберту, впрочем, тоже, судя по тому, как он пытался устроиться на его плече.

— Ты, — ведьма ткнула пальцем в Гилберта, — должен был стать учеником колдуна. А ты — Фонарником. В лесу нет Фонарника, это не дело! Такие, как ты, всё равно ни на что больше и не годны, несчастные дети!

— Молчи. Скажи лучше, как нам домой попасть.

Гилберт говорил так же сонно, как и Винсент, но куда как более зло. Ведьма ему не нравилась.

Девчонка разгладила оборки своей белой юбки и прижала к себе кота.

— А зачем вам домой? Оставайтесь в лесу, тут так хорошо и всегда время пить чай. Новым колдуном станешь, только вот братца своего сделаешь фонарём, как нынешний колдун девицу в русалку превратил. Чем плохо?

— Всем, — огрызнулся Гилберт. — Лучше домой нас верни. Тропинка закончилась!

Ведьма склонила голову набок — так же, как русалка у реки.

— Тропинка закончилась, — подтвердила она и начала грызть спавшую ей на лицо белёсую прядь. — А вам всё равно дальше идти.

— Куда? Что ты несёшь вообще?

Вместо ответа девчонка ухмыльнулась, бросила кота куда-то в сторону и с притворной серьёзностью топнула по одной из чёрных плиток.

Пол послушно пришёл в движение, всей своей чернотой собираясь под диванчиком с сидящими на нём мальчишками. Они не успели отскочить — так и рухнули вниз, в вязкую, обволакивающую пустоту, свистящую в ушах шёпотом лесного ветра, пахнущую мукой, яблоками и дымом. Мышь с писком вцепилась коготками в волосы своего новоприобретённого хозяина. Винсент как можно крепче сжал Гилбертову руку и зажмурился с такой силой, что перед глазами вспыхнули алые пятна.

Они падали всё быстрее и быстрее, держась вместе каким-то чудом, хоть и летящие снизу им навстречу игрушки и пытались их разъединить. Но почему-то казалось, что стоит хоть на секунду отпустить друг друга, и всё, больше уже не найдёшь никогда, так и останешься один в этой странной пустоте.

А этого не должно было случиться. Ни за что.

* * *

Винсент открыл глаза и ещё несколько минут смотрел куда-то в пустоту, пытаясь отдышаться. Вместо густо-прозрачной листвы над ним нависал неожиданно тяжёлый потолок его комнаты в Пандоре, а в руке он сжимал чьё-то плюшевое ухо.

Он неожиданно тяжёлой и кажущейся слишком большой ладонью отёр выступивший на лбу пот и встал.

Из мелких складок одежды на пол мелкой дробью посыпались виновные, алые ягоды рябины.