Тебе меня не испугать (джен)

Аркхем Сити больше похож на гигантский морозильник, нежели на город. С неба падает редкий снег, а вода в доках покрыта тонкой коркой льда по краям. Только логово Ядовитого Плюща процветает как ни в чем ни бывало, будто ее растениям не грозит смерть от холода. Сначала мутировала сама хозяйка этого экзотического цветника, теперь, казалось, мутировали сами растения. Огромные толстые лианы ползут по стенам, обвиваются вокруг фонарных столбов и выглядят как сытые питоны. Никому в голову не придет лезть в такое обиталище, конечно, если человек дружит с головой. Если на территории и оказываются бандиты, то их головы просто набиты феромонами. Выглядят эти люди так, будто в их мозгу уже начали давать ростки ядовитые цветы, и, когда придет время, корни этих ростков высосут жизненные соки из хозяина, как насекомые-падальщики сжирают внутренности разлагающегося трупа.

Но случается, что в эту прекрасную обитель забредают самые любопытные. Бандит беспокойно оглядывается вокруг и, согнув колени и сгорбившись, идет по направлению к логову Плющихи. Цветки покрыты легким инеем по краям лепестков, но подо льдом они не теряют своей красоты. Бандит не чувствует их аромата, вместо этого ему в ноздри забираются маленькие льдинки, неприятно покалывая кожу. Огромные лианы вьются вокруг дома, будто оберегая его и его обитателей от непрошеных гостей, но с первого взгляда они выглядят безжизненными. Бандит тыкает дулом автомата в одну из лиан, но та остается тверда и неподвижна как камень. Он ухмыляется, отчего его физиономия, раскрашенная клоунским гримом, становится еще безобразней. Он продолжает свой путь вдоль стен бывшего отеля, и не ясно, что этому бездельнику нужно. Снова по всему городу разносится голос Стрейнджа, каждый час повторяющий что-то о «Протоколе 10», и бандит невольно содрогается.

Головорез продолжает свой путь, привлекаемый странным домом в лианах, а возможно, уже одурманненый парами ядов, что окружают этот дом. Решетчатая дверь заперта на висячий замок, да и табличка с надписью «Опасно!» несколько остужает его пыл, вызванный глупым любопытством. Он поворачивается, чтобы идти обратно к своим, и даже не замечает, как одна из лиан бесшумно ползет за ним, словно голодная змея. Едва бандит спускается с лестницы, оказываясь снова рядом с торцом заросшего дома, как цепкое растение хватает его за лодыжку, подвешивая в воздухе как тряпичную куклу. Он болтается и орет, пытаясь схватить оброненный автомат, но его голос тонет в холодных водах, что подступили к дому, угрожая его затопить. Последнее, что он видит, зеленые глаза и изящная фигура, легкой походкой направляющаяся к нему.

Безвольно болтающееся тело висит, удерживаемое крепкими объятиями плюща. Хозяйка ядовитого дендрария бесцветно глядит на результат своих стараний, но удовлетворения в ее глазах не видно. Совсем близко к воде сидит человек, чью безобразную маску скрывает капюшон. Он сжимает и разжимает кулак, шприцы на его руке светятся галлюциногенным содержимым. Он не смотрит в ее сторону, но точно знает, что ее недовольный взгляд обращен к нему. Ей никогда не нравилась привычка Крейна ходить за ней по пятам, любуясь на то, как она играется со случайными гостями. А ему было забавно за этим наблюдать.

— Неужели тебе нравится складировать эти трупы у себя? — иронично спрашивает он.

— Нужно же моим детям чем-то питаться, — сухо отзывается Памела, испепеляя его взглядом.

Крейн усмехается. Конечно, самой Повелительнице Природы глубоко наплевать на этих людей, она ненавидит их всех до единого, как ненавидит и сам город, пропахший выхлопами и погрязший в разврате. Для нее человек — игрушка, на которой можно выместить всю свою злобу, но Крейну не нравится такой подход. Куда интересней наблюдать за корчащимися жертвами собственных страхов, сознание которых пожирают его галлюциногенные яды, чем наблюдать за глупой физиономией надышавшегося феромонами.

— Что ты получаешь с этих жалких созданий? — снова говорит Крейн, нарочно растягивая слова. — Смерть в мучениях, конечно, то, что они заслужили, если следовать твоим представлениям. Но лучше было бы поиграть с их сознанием, заставить их страдать от своих страхов.

— Звучит заманчиво, — ее голос раздается совсем близко, за его спиной, отчего Крейн еле заметно вздрагивает. — Но не забывай, что я ботаник, а не психиатр.

Памела снова слышит усмешку Короля Страха, что приводит ее в бешенство. Он смеется над всем, что она говорит. Ей надо было бы уйти, не то она не удержится и придушит этого эгоиста своими лианами. Но Памела знает, что толку от того, что она уйдет, не будет, он просто последует за ней. Крейн знает ее величайший страх, но не собирается играть на этом знании. Яды ее растений необходимы ему для токсинов, и при этом ни одна из его смесей не действует на нее. Памела, пожалуй, единственная, кто не вошел в список потенциальных жертв Крейна. Он пытался подобраться к ней, но вскоре понял, что его старания тщетны. Она неуязвима к ядам, а единственный ее страх, который он смог найти, до того банален, что Крейну не захотелось с ним играть.

Наконец Памела медленно перемещается подальше от Крейна, и его напряжение немного спадает. Порой ему кажется, что ей скоро надоест терпеть его у себя, и она отравит его или придушит, как только что придушила непрошеного гостя. Она ведь не выносит людей. Но разве можно назвать Крейна человеком? Люди не ходят с пришитыми к лицу противогазами, обвешенные трубками, по которым переливается галлюциногенный токсин. Очевидно Памела относит своего "коллегу" к разряду полулюдей, к которому относится и сама, поэтому ей еще хватает терпения на его странное поведение.

Труп случайного гостя обвивают лианы, и он становится похож на мумию. Тело исчезает в зарослях логова Плюща, только автомат остается лежать. Крейн наблюдает за магическим действом с равнодушным видом, но ему не дает покоя присутствие Памелы за его спиной. Она из тех преступников Готэма, которых стоит опасаться даже Королю Страха. Она глядит на его горбатую спину и не может понять, что с этим человеком не так. Крейн раздражает ее, но в то же время она уже настолько привыкла к его постоянному присутствию здесь, — следит ли он за каждым ее движением, или выжимает все соки из ее растений, пытаясь создать идеальный токсин, — что с трудом представляет себе, как он в скором времени исчезнет отсюда. Какая-то странная психологическая связь существует между ними, и именно она не дает им перегрызть друг другу глотки. Подозревая, что Крейн становится нервозен, Памела решает не испытывать судьбу и удаляется на другую часть полуразрушенной пристани, уцелевшей только благодаря ее лианам. Крейн глядит ей вслед, но ни бесцветные глаза, ни кривые зубы, едва скрываемые рваными краями ткани, не могут сказать, что он сейчас чувствует. Своим видом он походит на мертвеца, которому уже ничего не нужно.

— Долго ты будешь на меня смотреть? — звучит голос Памелы. Крейн, так долго глядящий на ее красивый профиль, не сразу понимает, что она обращается к нему.

— Я полагаю, куда больший дискомфорт доставило бы тебе созерцание моего лица, верней, того, что от него осталось. В данном случае тебе не на что жаловаться.

— Ты невыносим. Если думаешь, что только ты можешь быть недоволен, когда твое терпение испытывают, то ты здорово ошибаешься.

Крейн поднимается со своего места, и его фигура становится более внушительной. Его глаза превращаются в узкие щелки, и Памела понимает, что здорово его разозлила, пусть его злость и возникла на пустом месте. Он не спеша направляется в ее сторону, сжимая правый кулак, и иглы его шприцов зловеще поблескивают в свете луны. Но что-то подсказывает Памеле, что он всего лишь готовится произнести пламенную речь, а не испытывать на ней свой новый токсин.

— При нашем дальнейшем сотрудничестве тебе придется привыкнуть к этой моей особенности. Поверь, это не смертельно.

— Я уже говорила, что я тебе не союзник.

Крейн хмурится еще сильней. Его несказанно раздражает ее упрямство, и в то же время эта черта в ней ему нравится. Он наклоняется к ее лицу, и Памела не может оторвать взгляда от его изуродованного лица. Что-то в его безжизненных глазах пугает ее, и Крейн не без ликования замечает ее страх.

— Тебе ли не знать, Памела, что я не принимаю отказов.

С этими словами Крейн отстраняется, отмечая, что что-то изменилось в ее лице, и спешит скрыться за облепленной мхом дверью ее логова.