Золотой волос (гет)

Я подскочила на кровати, словно подброшенная невидимой пружиной. Сердце колотилось часто-часто и как-то бестолково. В ушах всё ещё стоял гул рухнувших перекрытий заброшенного здания. Свет от уличного фонаря больно ударил по глазам, и спросонья мне померещилось внезапно, что началась третья мировая и мы все умрём. Немного погодя я лениво потянулась и перевернулась на другой бок: от третьей мировой ещё никто не уходил, так что лучше уж я высплюсь напоследок.

Подушка оказалась отвратительно горячей и мокрой. А в голове всё вертелась фраза не то из анекдота, не то из учебника ОБЖ: «При нахождении населения во время ядерного взрыва вне убежищ, следует лечь на землю, ногами к взрыву». И взять в зубы паспорт...

Проворочавшись ещё немного, я свесила руку с кровати, нащупала лежащий на полу телефон, нажала на клавишу. Без двадцати шесть. В сущности, вставать только через пару часов, леший бы побрал этот чёртов кошмар!

Я завернулась в кокон из одеял, пытаясь устроиться поудобнее, но спустя полчаса всё же пришлось признать, что снова заснуть не удастся. Встала и прошла на кухню, шлепая босыми ногами по линолеуму. На ощупь, не зажигая света, достала турку, банку с кофе, сахар.

— И чего тебе не спится? — недовольно прошелестело из-под стола. Я невольно вздрогнула, просыпав кофе мимо турки. — Опять будешь весь день ходить варёная.

— Дрянь какая-то приснилась, — буркнула я, зажигая газ. — Может, днём удастся подремать.

Федька большой серой крысой вспрыгнул на табуретку, сердобольно пошевелил усами.

— Тебе бы травок каких успокоительных попить, Лен.

Травок... Мягко сказано. Мне бы полежать недельку в палате с уютными и мягкими стенами. А ещё лучше — уволиться.

— Ну какие травки, Федь? Если даже «феназепам» не помогает...

Нужно было сразу выливать испуг*, пока Маринка предлагала, каким бы бредом мне это тогда не казалось. Всё-таки гадалке виднее. А теперь уже, наверное, поздно — прошло слишком много времени. Надо просто научиться как-то жить с этим кошмаром, только и всего.

На самом деле жуткий сон о том, как я тащу напарника из задымленного подвала, а потолок внезапно падает прямо на нас, начал сниться мне с завидной регулярностью около месяца назад. Остаток сентября прошёл относительно спокойно: Саня лечился, я бегала к нему в больницу, а в перерывах давала показания...

Почему, выписавшись, он отправился в общежитие, а не ко мне, не понял никто, в том числе и мы с ним, наверное. Но я не стала спрашивать, а он — объяснять. Так и пошло: я работала, Саня всё-таки отправился на подготовительные курсы инспекторов. Месяц мы почти не виделись. А потом мне начал сниться этот сон...

— Ну, хоть отпуск возьми... — без особой надежды попросил домовой. В который раз — поэтому и без надежды.

— Ну да, в декабре. Чтобы потом всё лето в раскалённом Минске проторчать?!

Можно подумать, я хоть раз позволила себе выпросить отпуск летом. Работа найдётся обязательно, большинство коллег — люди семейные, пытающиеся совместить собственный отдых с каникулами детей. А я всегда брала компенсацию: копила на ремонт, на будущий отпуск, на чёрный день... В этом году плюну на всё и уеду!

Федька неодобрительно фыркнул, превратившись в сизый клуб дыма, который медленно истаял над стулом. Задумавшись, я едва не упустила кофе, но всё же выключила газ раньше, чем пена перевалила за края турки.

Холодный душ помог прогнать головную боль, но не усталость. Из зеркала на меня смотрела незнакомая девушка: по бледности она могла соперничать с привидением, под глазами которого залегли астральные тени.

— Ну и рожа у тебя, Шарапов, — мрачно проинформировала я отражение. Если бы оно в ответ продемонстрировало мне известную комбинацию из одного пальца, я бы, пожалуй, не удивилась.

В дверь позвонили, когда я, уже одетая и накрашенная, надевала сапоги. На пороге стояла соседка-студентка со второго этажа, Алька. Она как-то забегала не то за яйцами, не то за солью, так что мы здоровались, периодически сталкиваясь в подъезде. Я знала, что квартира ей тоже досталась в наследство, а жила она с подружкой.

— Леночка, ты прости, что я в такую рань, — едва поздоровавшись, затараторила Аля. — У тебя телефон участкового есть?

— Да был где-то, — я оглянулась в поисках записной книжки. — А что случилось-то?

— Ирка пропала! — всхлипнула Аля. — Я пришла из универа, а там!.. — она вдруг разрыдалась.

— Давно? — деловито осведомилась я, копаясь в сумке.

— Вчера-а-а, — размазывая по лицу крупные слёзы, провыла Аля. — Телефон не отвечает, ни одной шмотки не взяла, даже куртка на месте-е-е...

— А в чём же она ушла? — машинально удивилась я. Ноябрь выдался холодным, да и непрерывные дожди тепла не прибавляли.

— Не зна-а-аю! — пуще прежнего разревелась она. — Её ключи в замке торчали, изнутри-и-и!

Рыдания соседки начинали раздражать. Я состроила максимально суровую физиономию и прогремела:

— Алина! Немедленно успокойся! Как ты в таком состоянии собираешься в милицию звонить? Знаешь, куда они тебя отправят?

Аля честно попыталась взять себя в руки, но тут же сорвалась:

— А ещё в её комнате змея-я-я!

— Какая ещё змея?! — опешила я.

— Откуда я знаю? — возмутилась Аля. — Я в змеях не разбираюсь!

Надежда добраться до работы вовремя была безжалостно задушена на корню. Милиция змею ловить не станет, если вообще приедет — Ира исчезла меньше суток назад. А вдруг рептилия нагрянет к бабе Люсе с первого этажа?

Я похолодела: а вдруг змея приползет в гости уже ко мне?! Федька, конечно, домовой решительный, но...

Нет, нужно срочно убедиться, что это безобидный уж и вызвать... пожарников, что ли? А заодно оглядеться, не оставила ли гулёна-Ира записки, которую Алька не заметила.

— Пошли! — скомандовала я. — Я в змеях... тоже не разбираюсь, но гадюку от ужа отличу.

Квартиру Аля открывала с таким видом, словно внутри скрывалась банда разыскиваемых убийц. Дверь ме-е-едленно распахнулась, мы дружно заглянули в образовавшуюся щель. Я опомнилась первой, и, постоянно оглядываясь по сторонам, прошла по коридору на цыпочках. Межкомнатных дверей не было, вместо них — пластиковые перегородки на колёсиках. Правая отодвинута — вероятно, комната Альки. Я постояла минутку у левой, собираясь с духом. Обозвала себя идиоткой и протянула руку. Перегородка с еле слышным скрипом отъехала в сторону.

Диван, застеленный мягким даже на вид плюшевым пледом, письменный стол, заваленный бумагами, клетчатый линолеум, а прямо в центре комнаты...

— Аль, у тебя явно проблемы со зрением, — крикнула я в сторону подъезда. — Это не змея, это змеиная шкура. Сброшенная.

Легче от этого мне не стало, конечно. Более того, я припомнила, что змеи во время линьки становятся агрессивными и раздражительными. И где теперь её искать? Разве что с подвальными мешами** договориться, пусть пробегут по этажам, глянут...

Шкура была странная. Мне раньше думалось, что она должна быть тусклой, ведь змеи сбрасывают, по сути, отмершие клетки. Но эта — переливалась всеми цветами радуги под осенним солнцем, первые лучи которого робко крались по комнате.

— А где сама змея? — тихо спросила Аля, неслышно возникнув за спиной. Мне потребовалось колоссальное усилие, чтобы не завизжать.

— Ушла по делам, — отмахнулась я. — У тебя пинцет есть?

— А зачем?..

— Неси! — перебила я. — И пакет целлофановый. Три.

Говоря по совести, в комнатке царил хаос. Если какие-то следы похитителя и оставались, в здешнем «порядке» их не нашёл бы и профессиональный следователь. Промелькнула мысль: «Саню бы сюда!» Но... Сама разберусь.

Я потянулась к стене, рассматривая висящую на стене фотографию: две девушки, удивительно похожие друг на друга, стояли в обнимку на фоне странного деревянного столба, больше всего похожего на... Я сощурилась: ну да, так и есть. Стандартный языческий идол. И где же это Ира с Алей его нашли?

Что-то блеснуло у батареи. Я машинально сняла фото со стены, положила на диван. Наклонилась, подбирая с пола грубо сработанный медальон — свернувшаяся змейка из мельхиора на кожаном шнурке. Ничего особенного на первый взгляд, но шнурок был порван. Перекушен.

Господи, куда я снова лезу, неужели мало было? Дать Але телефон участкового дяди Пети, предупредить Федьку, что в квартиру может заползти странная змеюка, развернуться — и на работу в ритме вальса! И не думать, не думать, не думать!..

— Вот, всё, как ты просила.

Аля уже стояла рядом, протягивая мне пакетик и пинцет. Опасливо понаблюдала, как я упаковываю сброшенную шкуру, медальон, прихваченную с дивана расческу. Вдруг спохватилась:

— А милиция не будет ругаться, что?..

Я тяжело вздохнула, завязывая пакеты. Вот уж и правда: одни девушки блондинки по цвету волос, а другие — по состоянию души, причём вторые зачастую куда хуже.

— Не будет. Лучше объясни, что это? — с этими словами я сунула Але под нос фотографию.

— Это языческое капище, — ответила девушка таким тоном, словно объясняла элементарную арифметику студенту физмата.

Я мысленно досчитала до десяти, прежде чем ласково уточнить:

— И где вы его нашли?

— А мы с ребятами выезжали на шашлыки... Недели две назад, — припомнила Аля. — Ну, мы с Ирой по лесу гуляли. Гуляли-гуляли...

— Короче! — рявкнула я в лучших традициях Сани, лихорадочно прикидывая, что будет быстрее и проще — официальный звонок в Госнежконтроль или напрямую следователю, который допрашивал меня по делу «Вадима» в сентябре?

— И нагуляли! — сердито ответила Алька. — Наткнулись на поляну — камни, зерно вокруг рассыпано, идол этот. Экзотика. Мы и подумали, что здорово было бы сфотографироваться.

— Медальоны там нашли? — перебила я, листая телефонную книжку. Догадка лежала на поверхности, я уже знала ответ, нужно было лишь уточнить некоторые детали.

— Да, а откуда ты?..

— У тебя такой же? — не дожидаясь ответа, я протянула руку к её шее, выпростала из-под рубашки целую связку подвесок на толстой серебряной цепочке. Да, медальон оказался на месте. — Возьми только самые необходимые вещи. Мы сейчас поедем... в одно место. Там ты поживёшь пару дней. И ни в коем случае не снимай медальон, поняла? Это важно.

Алькины брови поползли вверх от изумления. Я даже пожалела, что не могу сказать ничего в духе: «Посмотрите, пожалуйста сюда. Это был взрыв бытового газа».

Три гудка, четыре...

— Так, стоп. А кто вас фотографировал?!

* * *

Тётка позвонила около двух часов дня, оторвав меня от жизненно важного выбора: купить на ужин пельмени или вареники с картошкой. Разговаривать не особенно хотелось, но, после сентябрьских танцев с бесом и врачами, волновать её по ерунде не рекомендовалось.

— Александр!

— Да, тёть Маш, — я, решившись, прихватил обе пачки и сунул продавщице мятую купюру. Интересно, какой катаклизм должен был произойти, чтобы тётка звонила днём, не дождавшись стандартного вечернего отчёта а ля «таблетки-выпил-чувствую-себя-отлично-скоро-в-космос...»

— Лена с тобой?

...Странно, вроде бы и сам всё решил — а больно...

— Ну, с чего бы это, тёть Маш? — старательно удивился я. — Ленка на работе, наверное. А я пельмени покупаю, вот.

— Это я так, на всякий случай... — смутились в трубке.

Я насторожился.

— Так, я не понял, что с Ленкой?

— Да нет, ничего... — откровенно замялась тёть Маша. — Ну ладно, вечером наберу, как всегда...

У меня возникло нехорошее подозрение, что Саню Топлякова пытаются надуть. А ещё — что разговаривать об этом надо не с тёткой. Но набрать Серафима Петровича я так и не успел, телефон затрезвонил сам.

— Алё!

— Александр Топляков? — голос был знакомый, иронично-злой и бодрый.

— Ну, — ответил я. — А это кто?

— Это Марина, медиум. Вспомнил?

Кошки, странная квартира, разрисованные лаком стены. И Ленка, тьфу ты. И ведь почти получилось... И надо ж было!..

— Ага, вспомнил, — удовлетворенно отметила сама себе девушка. — Значит, так, слушай внимательно! Во-первых, Лене нужна твоя помощь.

— А сама она что, позвонить не в состоянии? — я начал злиться, решив отчего-то, что всё это — лишь дурацкий розыгрыш. Просто Леночка Коробкова никак не может переступить через свою гордость и признать, что я ей зачем-то всё же нужен. Б-блондинка!

— Не в состоянии, — отрезала Марина. — Мы вообще не знаем, где она.

«Са-а-ань! В меня стреляли!»

Я помотал головой, прогоняя наваждение.

— Что значит — не знаете?!

— Просто... — начала объяснять гадалка, но я не дал ей произнести очередную глупость.

— Просто я сейчас приеду, и ты расскажешь по-человечески! С начала и до конца!

— Я это и хотела предложить, — с явным облегчением отозвалась Маринка. — Только лучше не ко мне, а к Лене. Адрес-то хоть помнишь?

Ленкин адрес я и захочу — не забуду.

Видимо, отчётливый скрип зубов Марина посчитала положительным ответом — в трубке раздались короткие гудки.

По нынешним пробкам из Малиновки в Центральный район можно было добираться больше часа, но мне повезло — общага находилась недалеко от метро. Так что до «Академии наук» я доехал за десять минут, а в нужный автобус втиснулся всего лишь со второй попытки.

Дверь открылась сама собой. Я недоуменно покрутил головой, пока не сообразил опустить взгляд вниз. Так и есть — Федька с радостно-виноватым выражением лица. Я внезапно понял, что действительно соскучился по домовому, даже открыл рот, чтобы ляпнуть что-нибудь радостно-идиотское, но...

— Если вы уже закончили сеанс ностальгии, то я на кухне, — раздался недовольный Маринкин голос.

Непонятная для столь раннего времени бодрость гадалки объяснялась просто: на кухонном столе в беспорядке стояло несколько чашек из-под кофе. Судя по Федьке, ему безумно хотелось их убрать, но на столе, помимо посуды, в таком же хаосе лежали карты, бесконечно перекладываемые Мариной с места на место. Гадалка отбросила ещё одну пару, одарила меня быстрым взглядом и без предисловий начала рассказ.

О том, что Лена, столкнувшись с очередной чертовщиной, не позвонила ни на работу, ни в Госнежконтроль, а отправила потерпевшую к Серафиму. А сама поехала в неведомые дали спасать некоего фотографа, запечатлевшего двух наивных дурочек на фоне языческого идола...

О том, что одна из фотомоделей, блин, пропала позавчера из запертой комнаты, оставив в качестве улики лишь сброшенную змеиную шкуру, а вторая трясётся в Госнежконтроле под присмотром специально обученного человечка...

О том, что парень, имевший несчастье фотографировать подружек, найден у себя дома. Живым, но с потрясающе синей ногой — змея укусила...

И о том, что Ленкин телефон не отвечает со вчерашнего дня и никто понятия не имеет, где её искать, а бойцы из отряда Госнежконтроля побывали на капище еще вчера вечером, не найдя там ничего, кроме покосившегося идола...

На второй минуте её монолога я машинально принялся искать по карманам пачку, начисто забыв, что курево закончилось ещё вчера, а сегодня я сигарет так и не купил.

Лена-Леночка, что ж ты не позвонила?..

— В общем, так, — подвела итог Марина, переложив последнюю карту и оптимистично собирая со стола опустевшие чашки. — Расклад у нас такой. Ленка — однозначно, жива, но... м-м-м... возможно, слегка не в себе. Но, судя по картам, у тебя получится ей помочь.

У меня словно камень с души свалился. Здоровый такой гранитный обломок.

— Девчонке этой пропавшей — вряд ли. И тут мы подходим к самому интересному — что-кто это и где их искать?.. Федь, а ещё кофе сваришь?

Домовой безропотно бросился к плите, я же подозрительно уточнил:

— А ты не свалишься с такой дозы-то?

— Третьи сутки без сна! Ленка когда-нибудь всё же сведёт меня в могилу... — пробурчала Марина. — Так вот, судя по фотографии, Ирина жива, но... как-то наполовину. А теперь посмотри на расчёску, Лена её в Госнежохрану передала. Не зря ведь, а?

Я послушно взял в руки гребень с несколькими застрявшими светлыми волосинками. Яркие, на солнце они казались золотыми.

— А теперь на фото посмотри, — тут же велела Марина. — Русые у обеих девок волосы. Тёмно-русые. Это действительно золото.

— Экспертизу проводила? — нервно хохотнул я.

— Почти, — отмахнулась гадалка. — И ведь главное, что-то в голове крутится... Змеи, золото, волосы... Ведь читала что-то, а не помню... Не суть. И последнее — они были у меня накануне.

В первый момент я даже не понял, о ком она говорит. А когда врубился...

— И что было в раскладе?

Марина устало потёрла переносицу:

— Их, понимаешь ли, больше интересовало, когда Ира найдёт себе парня. А когда я заявила, что венец безбрачия — выдумка, Аля тут же потеряла интерес к происходящему. Я им гадала на Таро, Ире выпала карта Змеи, но у неё достаточно толкований и без прямого и буквального...

— Короче, ты ничего не увидела, — безжалостно резюмировал я. Марина, что для неё было странно, промолчала, будто признавая свою вину. И тут голос подал доселе молчавший как рыба домовой:

— Змеиный царь.

Мы подскочили на стульях, заговорили одновременно, опасаясь упустить такую простую и такую важную мысль.

— Капище! Змеи! Золото! — это Марина.

— Легенда о Полозе! — это уже я.

Гадалка торопливо перетасовала колоду, поводила ею над Ленкиной чашкой со львёнком, расчёской и почему-то моей головой и принялась раскладывать карты по новой.

— Зеркало из ванной принеси! — не отрываясь от дела, велела Марина.

Я с готовностью подорвался с места, но Федька, тоже угнетённый вынужденным бездельем, подскочил раньше:

— Я сам! Его и протереть заодно не помешает...

Вернулся он буквально через минуту. Гладкая поверхность зеркала сияла так, словно с него только что сняли защитную плёнку. Маринка профессиональным взором оценила получившийся расклад и одним отработанным движением сгребла карты в стопку.

— Ставь! — скомандовала она, а затем ловко вытянула из колоды карту, бросила её поверх зеркала. Замерла.

И вдруг монотонно заговорила...

...Ира Корнеева ноябрь ненавидела.

Может, где-нибудь севернее, с более вменяемыми природными условиями, ноябрь и правда являлся вестником зимы, принося с собой первые метели, но в её городе ноябрь описывался тремя словами: холодно, сыро, противно.

Она обошла огромную лужу, с трудом выбирая место посуше, чтобы поставить ногу. Настроение вполне соответствовало погоде. Казалось — хуже быть не может. Оказалось — может.

Серебристый «Опель», не снижая скорости, попытался вписаться в поворот, и Иру с ног до головы окатило той дрянью, которая обреталась на дороге в большом количестве. Естественно, остановиться водитель и не подумал.

От избытка чувств Ирина выругалась так грязно и замысловато, что не смогла бы потом в здравом уме и твердой памяти повторить сие даже на спор. Бабулька, торговавшая семечками и сигаретами, испуганно охнула и перекрестилась.

Грязь впиталась почти мгновенно, а на слабые попытки оттереть её салфеткой отозвалась соответствующе, то есть никак. Пришлось ограничиться размазыванием потеков по лицу — Ира и так опаздывала.

В корпусе, как всегда, было шумно и людно. Возле гардероба пчелиным роем клубились студенты. Работало только одно окно, а обслуживала его бабуля-божий одуванчик по прозвищу Тортилла, ибо передвигалась она как раз со скоростью трехсотлетней черепахи. По вышеперечисленным причинам очередь продвигалась точно так же. Без особых угрызений совести Ира растолкала будущих коллег локтями, игнорируя возмущение и отвечая коротким словом:

— Мазай!

Все претензии увядали на корню. Мазай, а точнее, Мазаев Дмитрий Викторович являлся настоящим бичом факультета. Преподавал он отечественную историю, преподавал нудно, заковыристо, перемежая исторические факты собственными вольными трактовками. Его биологический возраст, определяемый на глаз, колебался между семьюдесятью восемью и восьмьюдесятью семью, но эта почтенная цифра никак не сказывалась на его требованиях и привычках. Ира вообще подозревала, что он черпает силы из несчастных студентов, обзывая его мысленно Завулоном. Вдобавок Мазай имел свойство неожиданно появляться в самое неподходящее время, в самом неподходящем месте, из чего становилось понятно, что старый Темный ходит сквозь Сумрак.

Сдать историю на «отлично» было практически невозможно. Но каждый год Мазаев выбирал несколько лучших студентов и ставил им экзамен «автоматом». Проще простого: исписать конспектами пару девяностошестилистовых тетрадей, накатать от руки реферат на сотню страниц и, наконец, сдать все четыре промежуточных зачёта. Сегодня Ира сдавала четвёртый. Опоздание намертво перечеркнуло бы все возможности получить высший балл по истории. И прости-прощай, диплом с отличием!

Добравшись до окошка, она сунула куртку Тортилле, но...

— Не возьму, — поджала губки бабка.

Ирина опешила:

— Это еще почему?! Петелька же есть!

— Грязная она у тебя! А ну как соседские вещи испачкаются, а мне отвечать?

Против логики не попрешь: куртка действительно напоминала маскировочную плащ-палатку, причем совершенная мимикрия была достигнута, по всему видно — натуральной болотной жижей.

Однако с курткой на зачёт... Мазай её убьет! И из группы никого нет, все нормальные люди давно сдали, одна она мучается.

— Ну, повесьте ее пятнами внутрь! — Ира сделала жалобное лицо. — Пожалуйста! Я же не виновата, что меня облили?!

Тортилла продолжала упорствовать во грехе эгоизма. Последовательно отвергнув предложения студентов, стоящих в очереди, повесить куртку в стороне от остальных, свалить на вечно пустующий стул или (черт с ней, хуже не будет!) прямо на пол, бабка сделала вид, что не видит умоляющего Иркиного лица и не слышит дрожащего голоса, а отвернулась к следующему «клиенту».

Три минуты до начала пары. Ирина перебрала варианты и решила бросить куртку на любой из выставленных в коридоре лавочек. Вряд ли кто-нибудь позарится на это сокровище...

Поглощенная нелёгкой проблемой, она не сразу поняла, что симпатичный молодой человек у лестницы обращается именно к ней:

— Девушка... Девушка!

— А?

— Вещи не принимают? — Ира автоматически кивнула, окидывая холл взглядом. Алька, ну где же ты, ведь должна была прийти! Кого бы найти хоть слегка знакомого и не слишком занятого? — Зачёт у Мазая?

— Ага... — Знакомый не находился.

— Давайте, я подержу. Все равно мне еще долго ждать.

— Что? — не сразу поняла Ира.

— Говорю, давай подержу, — терпеливо повторил парень, с легкостью переходя на «ты».

— С чего бы это?

Исключительно из альтруизма? Чушь. Ира видела его впервые в жизни. Впрочем, пятнадцать секунд назад она собиралась бросить куртку совсем без присмотра. Глупо теперь бояться, что такой приличный парень её умыкнет. «Ха-ха» три раза.

— Из чувства солидарности. Я в своё время провалил зачёт. В итоге сдавал трижды. Беги, пока не опоздала, он этого не выносит. Я буду тебя ждать, вот на этом самом месте.

Времени на размышления действительно не оставалось. Внутренне Ира ещё сомневалась, но рука, с зажатым в ней воротником, уже качнулась в сторону неожиданного спасителя.

Она всё-таки успела, влетев в аудиторию, с разбитой на лестнице коленкой и пятнами грязи на одежде и лице, на пять секунд раньше Мазая... Но успела. Можно было праздновать победу...

Получив, наконец, очередной плюсик в зачётный лист, Ира собралась уже идти за курткой, но тут на другом конце коридора послышалось громогласное:

— Корнеева!

Алька, как всегда, налетела с разгона, всё-таки не сбив с ног — три года тренировок давали о себе знать.

— Сдала? Всё, начинаем новую жизнь!

Приплыли. Начиная разговор с такой фразы, Аля обычно сообщала либо о разрыве с очередным своим парнем, либо живописала будущую совместную жизнь без пива, сигарет и стрессов, зато с трёхразовым посещением бассейна, шейпингом и пробежками по утрам. Либо сватала очередного «друга друга» с неудавшейся личной жизнью, с которым Ира благополучно прощалась после первого же свидания.

— Смотря, что ты подразумеваешь под «новой жизнью», — осторожно отозвалась Ира. — Если очередной неведомый ритуал древних инков или опять визит к гадалке, то я решительно против!

— Какой гадалке? — удивилась Аля, успевшая напрочь забыть о своей последней авантюре. — А, Марина! Да ну, забей!

Гадалка, к которой Аля Резькова всё-таки затащила подругу на днях, с абсолютно серьёзным лицом объявила, что никакого венца безбрачия не существует в природе. И тут же велела ежедневно катать по телу сырое яйцо, а не то, мол, будет беда.

Бред.

— Я вообще-то уже, — пробормотала Ира.

— Нет, мы будем приводить тебя в порядок! — не слушая, сказала подруга.

Начинается. Сейчас под носом у Корнеевой окажется зеркало. Последует вопрос о том, в какие стародавние времена она в него смотрелась...

— Ты в зеркало когда в последний раз смотрела?

Может, ей пойти в прорицательницы?

— Сегодня утром, — преувеличенно серьёзно ответила Ира, отодвигая карманное зеркальце.

— Незаметно, — вздохнула Аля, достала влажные салфетки и попыталась стереть засохшее пятнышко грязи с лица подруги. — И что ты там увидела?

Что, что... Как будто там могла оказаться Анжелина Джоли или Елена Корикова, или кто там ещё входит в списки первых красавиц? Опухшие от бессонницы веки, тёмно-русые патлы неопределённой длины, прозрачно-зелёные глаза... Лицо как лицо. Самое обыкновенное. Последние двадцать лет оно Ирку вполне устраивало.

Последнюю фразу Ира произнесла вслух и тут же об этом пожалела.

— Вот поэтому у тебя и нет личной жизни! — припечатала Алька. — Ладно, до вечера! Но не обольщайся, так легко я от тебя не отстану!

«С такими друзьями и врагов не надо».

Своего нового знакомого Ира нашла там же, где и оставила, но только сейчас рассмотрела, как следует. Симпатичный. Высокий, карие глаза, рыжие волосы средней длины, собранные в аккуратный хвостик.

Прямо влюбиться можно.

Но не нужно.

— Спасибо, — Ира честно попыталась казаться приветливой, но, видимо, хорошее настроение от сданного зачёта Аля захватила с собой. — Ты очень меня выручил.

— Не за что! — парень улыбнулся куда искреннее, торжественно вручая хозяйке испорченную куртку.

— Ну, э-э-э, спасибо ещё раз, — Ира немного полюбовалась на свои ботинки. — Ещё увидимся. Наверное.

— Обязательно.

Это прозвучало... странно.

Ира всё-таки подняла взгляд, машинально накрыв рукой вдруг потеплевший и странно завибрировавший кулон на шее, найденный в одну из последних совместных с Алькой вылазок на природу.

Она ещё успела удивиться, что его глаза вдруг сменили цвет и стали из карих ярко-зелёными.

А потом ей внезапно стало всё равно...

...Когда Марина замолчала, за окном уже смеркалось.

— А Госнежконтроль Иру не нашёл, потому что она сейчас уже не человек, а змеёвна, вужалка! И Ленка, наверняка, тоже, — вздохнула гадалка, прихлёбывая кофе из неизвестно какой по счёту чашки. — А вот ты найдёшь! — неожиданно зло заявила она.

— Почему это я? — удивился я. Найти-то найду, из-под земли достану, но почему Марина говорит так уверенно? Ответ снова пришёл, откуда его не ждали.

— Потому что вы с Леной связаны, — буркнул Федя, прижав уши. — Только оба чересчур дурные, вот и разбежались...

И ничего мы не разбежались. Просто... И не было-то ничего толком.

Ну зачем ей контуженный? Разве Ленка не заслужила нормального парня, у которого нет в анамнезе Чечни, ранений и расшатанной вусмерть психики?

— А Федя прав, — задумчиво изрекла Марина, рассматривая получившийся расклад и рассеянно помахивая чайной ложечкой. — Вы с Леной действительно... Ты сказ про девицу Золотой Волос помнишь?

— Смутно, — пожал я плечами. — Это вроде бы Бажов написал, нет?

— Не написал, а записал, — поправила гадалка. — И в этом коренная разница. И эту разницу ты должен уяснить, прежде чем воровать Ленку у Полоза.

* * *

Вначале была темнота. Я лежала в этой темноте и с трудом пыталась понять, кто я. Тело отказывалось повиноваться. Через какое-то время у меня получилось пошевелить пальцами правой руки, и я тут же наткнулась на нечто склизкое и холодное.

«Только бы не змеи, только бы не змеи!» — отчаянно взмолилась я.

— Никто не причинит тебе вреда, — прошелестело где-то за спиной. — Не с-с-стоит так волноватьс-с-ся...

Сердце ухнуло куда-то вниз, в область желудка, зато от ужаса я смогла сесть, а затем и встать на четвереньки, стремясь оказаться как можно дальше от... от...

Полоз был красив: яркие зелёные глаза, огненно-рыжие волосы, прижатые золотым обручем. И сияющая даже в тусклом лунном свете золотистая чешуя змеиной части его тела.

Как ни странно, я не завизжала, только до крови закусила губу, пытаясь слиться с деревом у края поляны.

— Не бойся... — золотые волосы Иры Корнеевой светились, будто солнце и не садилось. Она была красива, гораздо красивее, чем на фото. — Это не больно.

Не больно? Что именно?! Господи, что же я натворила?!

И вдруг я поняла, что она имеет в виду.

Посмотрела на свои руки, которые медленно покрывались прекрасной, волшебной, сияющей, зеленоватой чешуёй...

И всё-таки завизжала.

* * *

Марина осталась в машине у опушки.

— Не то, чтобы я боялась стать Невестой Полоза, но спасать меня, если что, некому. Всё равно я тебе там ничем помочь не смогу, — честно пожала плечами гадалка. — Так что лучше подожду вас здесь.

Я шёл по мирному лесу недалеко от Минска, словно по «зелёнке»: нервы напряжены до предела, тело как натянутая тетива. Шёл, повторяя про себя главное.

Первое: Полоз не может заставить девушку уйти с ним, она должна этого захотеть. Змеиный царь спросит её, обязательно спросит трижды, как положено во всех сказках. Лена не согласится... Надеюсь...

Второе: похищенная девушка становится змеёвной, вужалкой, дочерью подземного царя, если в течение трёх дней за ней не придёт возлюбленный. После этого возврата к земной жизни нет, но Лена пропала вчера, значит, время ещё есть... Надеюсь...

И третье — кому попало Полоз Ленку не отдаст. Только избранному, суженому, как сказала Марина. По этому пункту — мда. И ещё раз — мда-а.

На самый крайний случай — Лену в охапку и бежать, но гадалка сразу предупредила, что, скорее всего, доберёмся мы лишь до ближайшего дерева: отмеченная Полозом девушка становится частью самого Царя и его царства. Он может притянуть её к себе силой мысли... Похоже, именно так он похитил Корнееву из запертой комнаты.

В сказке богатырь ушёл с возлюбленной Золотой Волос под землю, на всю жизнь согласился света белого не видеть...

Сейчас я его хорошо понимал.

На поляну я выскочил случайно — задумался и проломил высокие заросли колючего кустарника, оказавшись на залитой лунным светом площадке. Ленка стояла у деревянного столба, задумчиво разглядывая резьбу. Прекрасная как никогда, воздушная, хрупкая.

...Лена-Леночка, как же я мог без тебя так долго, а?..

Она обернулась ко мне и засияла:

— Сашенька! Ты пришёл! — и кинулась навстречу.

На секунду я опешил, машинально приобнимая её за плечи, но тут же оттолкнул:

— Где Лена?!

— Я тут, любимый, — капризно надула губки блондинка.

— Полоз! Решил играть по-грязному? — издевательски позвал я. — Так нечестно, показывай настоящую!

Лена-двойник криво усмехнулась, делая шаг обратно к идолу. Мгновение — и она изменилась. Золотые волосы, фигура — всё осталось прежним, но лицо... Я узнал девушку с фотографии, как там её зовут...

— Ира?

Она медленно кивнула. Руки её были покрыты мелкой чешуёй, но отчего-то это не казалось уродством. И вообще... Ирина Корнеева выглядела вполне довольной жизнью.

— Саня! — услышал я слева родной голос. Не успел я обрадовано повернуться, как рядом с Леночкой, схватив её за руку, из-под земли вырос статный красавец со змеиным хвостом вместо ног.

— Отпусти её, ты, Змей Горыныч!

Лена закусила губу, в отчаянии сдвинула брови.

— Я никого не держу с-с-силой, — медленно произнес змеелюд, сверкнув ярко-зелёными глазами. — Я лиш-шь беру тех, кто с-сам з-зовёт меня...

— Лена — не звала! — грубовато ответил я. Без оружия в руках мне было чертовски неуютно, но Марина права — против лома нет приёма. Что можно противопоставить героям сказок? Я и сам знал, что ничего... За ре-едким исключением. — Да и Ира — тоже.

Корнеева склонила голову на левое плечо, печально разглядывая моё лицо.

— Отпусти её... Ты разве не видишь — они вместе... — тихо сказала она. — По-настоящему вместе. Это у меня никого нет, а он не побоялся идти к Поземному Царю за суженой...

Полоз уставился на меня, не мигая, словно читая мысли. Потом медленно улыбнулся:

— Ты права, Ира ... Они вмес-сте... Я отпущ-щу вас.

Змеелюд провёл рукой по Ленкиным волосам, будто благословляя.

— Ты с-свободна.

Лена рванула ко мне, как спринтер. Намертво вцепилась в куртку, спрятала лицо на груди. Я ощутил всем телом, как её трясло от страха, обнял — я здесь, я рядом. Хоть и не лучший вариант, но я тебя...

— И ты с-свободна, Ира... — Полоз печально взял в ладони лицо своей Невесты.

Но?!

— Почему?! — Ирина в панике схватила змеиного царя за запястья, чтобы удержать. — Я не хочу уходить! Я хочу остаться с тобой! Я... я тебе не нравлюсь, да?!

Полоз покачал головой, едва заметно улыбнувшись:

— Ты прос-сто ещ-щё не знаеш-шь, что такое любовь... Я ухожу в Ирий на зиму... Я вернус-сь вес-сной... Ес-сли не передумаеш-шь — придеш-шь с-сюда и поз-зовёш-шь...

Короткий, совершенно целомудренный поцелуй — и Полоз исчез. Только на том месте, где он стоял, трава тихо сияла золотой пылью...

* * *

Как мы добирались до дома, я не запомнила — отключилась ещё в машине по дороге в Минск. Марина что-то говорила, расспрашивала безучастную и печальную Ирку о подробностях, а я... Я уткнулась в мятую Санину рубашку, терпко пахнущую сигаретным дымом, и спала, спала...

У моего дома нас уже ждали. Памятуя о сентябрьских событиях — сразу и «скорая», и Госнежконтроль, и Мария Сергеевна с Серафимом. Саню сходу взяли в оборот, а нас с Ирой пожалели, отправили отдыхать. Меня — домой, её — на ведомственную квартиру Госнежконтроля, где все эти дни ждала Аля.

Отдохнуть я не смогла — сил хватило только на то, чтобы принять душ и рассказать всё изнывающему от волнения Федьке. А потом осталось лишь безучастно лежать на диване, считая потолочные плитки: двенадцать вдоль, восемь поперёк, на четвёртой в седьмом ряду жёлтое пятно...

Выходит, Саня действительно... И я... Иначе Полоз не отпустил бы нас.

И что теперь со всем этим делать?..

Мне не пятнадцать лет! Глупости, совершеннейшие глупости! Он сам ушёл, сам так решил! Почему я должна упрашивать, умолять, ждать!

В четверть восьмого я поняла, что одеваюсь на работу. Уже на выходе спохватилась, что сегодня воскресенье, и то — лишь после недоумённого вопроса Федьки, куда я собираюсь в выходной день...

...В конце концов, если я позвоню спросить, что велели следователи Госнежконтроля, это меня ни к чему не обяжет...

Едва я нашла телефон, как раздался звонок в дверь. Я медленно положила мобилку обратно в сумочку, дошла до двери и осторожно провернула ключ.

Саня шагнул в прихожую, поставил спортивную сумку на пол у тумбочки и сгрёб меня в объятия, этим простым действием лишив меня всякой возможности что-либо сказать. Я просто потянулась к нему в ответ, чувствуя, как под моей щекой бьётся чужое, но такое родное сердце.

Саня чуть отстранился, прижался губами к моему виску.

— У тебя прядка золотая...

— Правда? Наверное, подарок от Полоза... — пробормотала я.

— Так что, я теперь тоже богатырь, умыкнувший девицу Золотой Волос от Змеиного Царя? — хмыкнул Саня.

— Наверное...

Меня мало волновало, о чём это он. Саня — мой Саня! — наконец-то был дома. Со мной.

* * *

За Алькой и Ирой пришлось следить. Следователь Госнежконтроля рассуждал просто: нежить есть нежить. Мало ли, чего можно ожидать. Не то чтобы опека эта оказалась в тягость — девчонки хоть и не были гениальны, но и дурости особой больше не проявляли, поэтому периодические соседские посиделки за чашкой кофе нас с Саней только развлекали. Правда, Ира чахла и сохла вплоть до февраля, бредя грядущей весной и новой встречей со Змеиным царём.

А в феврале столкнулась в парке с высоким рыжеволосым гитаристом. Столкнулась в прямом смысле слова — они врезались друг в друга на катке, после чего честный юноша не успокоился, пока не проводил Ирину домой. На гитаре он играл первоклассно. И глаза у него были очень красивые.

Зелёные, как первая весенняя трава.

Примечания:

*Выливание испуга (отливка воском) — распространенный метод снятия испуга или иного отрицательного явления. Суть метода заключается в выливании расплавленного воска в холодную заряженную воду. Воск принимает очертания источника испуга или порчи, тем самым как бы освобождая пациента от его воздействия.

**Меша — мелкая нежить, селящаяся в разрушенных домах и на пепелищах. Эндемик. Сравнительно безобиден, отлично ладит с бродячими кошками и собаками, любит пугать прохожих (конвенционная норма — 3 шт. за ночь) и подстраивать им мелкие пакости. (О.Громыко, А.Уланов, «Плюс на минус»)