Моя мама - Эйлин Снейп (гет)

Во сне приходила прабабушка. Видеть покойников во сне — к смерти, но прабабушка всегда приносила только новости, а в этот раз пришла с просьбой:

— Помочь надо человеку хорошему.

— Хорошо, пусть приходит.

Прабабушка просила редко, а помогала всегда:

— Не здесь он, доченька, в другом мире, — и отправила меня невесть куда.

— Нельзя мне пока в другой мир, здесь муж, дочь еще не выросла, на кого их брошу?

— Вернешься ты, и здесь никто ничего не поймет. И помни, длинная дорога начинается с маленького шага.

Мечта любой советской женщины — муж с внешностью Алена Делона, который дарит цветы и называет тещу мамой.

— Вставай, — я проснулась от толчка, — пожрать давай!

Огромный нечесаный бугай нависал надо мной:

— Давай вставай быстрее, и денег дай, а?

Реальность любой советской женщины — неработающий муж-алкоголик, валяющийся целый день на диване в компании газеты и телевизора, и живущий на полном пансионе либо за счет своей матери, либо за счет жены. И хуже всего, что девочка, подрастающая в такой семье, копирует соответствующую модель поведения, и разорвать такой порочный круг может не каждая женщина.

Мне потребовалось несколько лет обучения на факультете психологии, пройти кучу тренингов, чтобы понять и принять, что такая жизнь не для меня. С профессиональным образованием психолога наши пути разошлись, как только я поняла, что хочу от жизни.

И стоило работать над собой, над своими отношениями, над восприятием окружающей действительности, чтобы однажды проснуться в кошмаре своего детства.

Бугай, не дождавшись ответа, отстал, а потом вдалеке хлопнула дверь.

Так. Замызганные серые простыни, засаленное ватное одеяло, место которым только на помойке.

Ко мне прижимался тщедушным тельцем черноволосый малыш, судя по росту, где-то четырех лет. Я встала с ложа. Честно говоря, не удивилась бы, что спала на полу, но, как ни странно, кровать присутствовала в этом убожестве. Нет, я никогда не считала себя принцессой или снобом, но в такой грязи жить и растить ребенка? Это не для меня.

Мне хотелось снять с себя одежду, пропахшую застарелым потом, и помыться.

Надеюсь, я не в коммунальной квартире нахожусь? Обследование показало, что нахожусь я в двухэтажном частном доме, хотя скорее даче, судя по таким же домикам вокруг. С фасада дом выглядел немного лучше, чем внутри.

В крошечной ванной не было крана с горячей водой, хорошо хоть, что водопровод имелся. На грязной кухне нашлась заплывшая жиром газовая плита с подключенным баллоном. Поддавшееся коррозии ведро видимо служило одновременно и для стирки, и для подогрева воды.

Выкупалась и постирала свои вещи нашедшимся в кухне куском хозяйственного мыла. Оно отлично отстирывало, правда, пахло не очень, но все равно лучше, чем разило от меня с утра.

В кухне не было даже холодильника, зато нашлась мука, закаменевшая серая соль, бумажный кулек с заваркой и тремя кусочками сахара.

Срочно на работу — нужны деньги, чтобы растить малыша.

Растворив сахар и чуть соли в воде, испекла обычные булочки-колобки, заварила чай. Не самый полезный завтрак для четырехлетнего малыша, но чем-то кормить ребенка надо.

— Мамочка, — детеныш обнял меня за ногу, — ты очень красивая, мамочка.

Слава Богу, ребенок — адекватный.

Говорит предложениями, даже выговаривая «р», чем не все четырехлетки могут похвастаться. Обнял, значит ребенок тактильный — для воспитания уже полдела. Сейчас мы тебя искупаем и на твое физическое состояние посмотрим.

— А кто это у нас там прячется, а? — тихо, не повышая голоса, и с улыбкой произнесла я.

Если семья живет в таких условиях, то вероятно, что один или оба родителя злоупотребляют спиртным. Ребенок часто голоден, скорее всего, болеет, капризничает, что может вызвать агрессию от взрослого, чтобы плачущее дитя отстало и не надоедало своими капризами.

Но ребенок отреагировал соответствующе — поднял глазенки на чумазом лице, улыбнулся. Ладно, мать — не совсем ехидна, что-то хорошее от нее малыш видел. Кроха уткнулся мне в ногу чуть выше коленки и промычал:

— Северус Снейп.

Хорошо, я смирюсь и с английским, и со странным именем. Будем звать тебя Сев или Север — тоже красиво.

Ребенок с удовольствием уплетал «школьные» булочки без дрожжей, молока, масла и с минимальным содержанием сахара, а потом произнес:

— Мамочка, ты так вкусно готовишь!

Глаза увлажнились, и непроизвольно набежала слеза. Этому малышу так мало надо для счастья — крыша над головой, покой, самая простая еда и обнимающая его мама.

Я сняла с Северуса поношенную одежду, великоватую ему на пару размеров. Всё так, как я и думала — выпирающие от худобы ребра, худые ручки и ножки без признаков мышц. Отмытое тельце оказалось бледно-белым. Обычно дети из неблагополучных семей много времени проводят на улице, на солнце к ним быстро прилипает загар, поэтому они легче переносят всякие нехорошие болячки, способные подкосить «домашнего баловня».

Ребенку срочно нужны мясо, фрукты, овощи, солнце и море. А для всего этого нужны деньги. Но сначала нужно привести тут все в порядок.

— Малыш, поможешь маме?

— Да, мы будем колдовать? — детеныш явно заинтересовался.

— Ага, конечно, мама сейчас наденет перчатки и превратится в фею, — но превращение откладывалось, потому, что перчатки я так не нашла, зато откопала в недрах старинного буфета неиспользованную железную мочалку.

О, такое богатство осталось не начатым. Она понимала, для чего эта мочалка необходима? Или жир на плите — это антураж этого дома?

Сначала мы с Северусом (он очень помогал — собирал по дому разбросанные мелкие вещи) выстирали и прокипятили белье — постельное и все, что нашли в комоде в единственной комнате второго этажа. Затем, опять-таки вместе с малышом, помыли окна, подмели и помыли пол в этой же комнате. Малыш рад был помогать, делать что-то рядом с мамой.

После уборки второго этажа маленький помощник уже клевал носом, и, съев очередную булочку, залез ко мне на колени и уснул. Пришлось тащить тяжеляку на второй этаж и уложить спать в свежеубранной комнате.

Мне одной досталась кухня. В течение тех часов, что измученный работой малютка спал, я поливала кипятком, драила, скоблила буфет, стол, плиту, подоконник. Мебель из массива дерева оказалась старинной и добротной. Мне бы еще лак или морилку — тогда веселые занавески и кухня были бы, как конфетка.

Притащился бугай уже пьяный, но, не сказав мне ни слова, кроме приветствия «Ведьма», скрылся в комнате первого этажа.

Я без угрызений совести обшарила его карманы и нашла газету, одну купюру и несколько монет.

Не знаю много это или мало, совсем в английских деньгах не разбираюсь. А в газете стояло число — 24 апреля 1965 года. Вот как меня на пятьдесят лет унесло!

В очередной раз помог Северус. Он проснулся, и мы отправились прогуляться, кормить мне ребенка было нечем, и надо было осмотреться, а при достаточности денег купить самых необходимых продуктов.

Купюра оказалась фунтом, а вот денег хватило на овсянку, молоко, половину бутылки растительного масла и сахар. Остальные продукты лавочник отпустил в долг, записав в огромную амбарную книгу.

Ужин мы тоже готовили вместе с сыночком. Я уже не могла называть его по-другому: он смотрел на меня с такой любовью, на его лице зажигался свет и он весь сразу подавался ко мне, стоило ему перехватить мой взгляд.

Малыш, малыш, что же с тобой тут происходило, что ты боишься от матери отойти? Благополучные детки в твоем возрасте маму, конечно, любят, но больше любят большую красную пожарную машину, кота и конфеты.

Так прошел мой первый день.

На второй день я проснулась от хлопка двери. Бугай в комнате не появился — то ли пропажу денег еще не обнаружил, то ли увидал приготовленный ужин-завтрак. Но мужчина предстал перед моими глазами и зашипел:

— Ты зачем деньги взяла, ведьма?

Шепчет — хороший знак, значит сына боится разбудить, хоть капля совести в нем осталась.

— Тише, ребенка разбудишь, — для галочки шикнула я. — Пойдем вниз, позавтракаем как люди.

Он удивленно посмотрел на меня, но послушался. Зато на кухне уже не сдерживался:

— Ведьма, отдавай деньги, — он бы кричал, но мог только хрипеть, — Зачем утащила?

— Продукты купила тебе и сыну! — я открыла сковороду, и кухню заполнил запах настоявшегося рагу.

— Мне надо, ты же знаешь, мне надо.

Ого, да его не бьет в приступе похмелья, его ломает. Самый настоящий синдром похмелья — с хрипами, изменением цвета кожных покровов и с капельками холодного пота.

— Ты не понимаешь, и никогда не поймешь, мне надо.

— Сколько ты уже пьешь? — судя по реакции организма, передо мной стоял законченный алкоголик, — Я имею в виду, сколько пьешь без перерыва?

— Если я не выпью, мое сердце не выдержит, мне плохо, — его алкоголизм дошел до стадии, когда трезвое состояние становится невыносимым, и похоже, что он уже употреблял, чтобы облегчить только свои страдания. — Ты не поймешь, у тебя такого никогда не было, ты ведьма.

Так вот про чью душу прабабушка приходила. Ну что же, начнем работать.

— Денег не осталось, могу тебе освежающий напиток заварить.

— Давай, что там еще за напиток? — если бы он отказался от моего предложения, то означало бы, что время лечения еще не пришло — пациент не дошел до ручки, не дозрел до самостоятельного желания бросить пить. Ему помогать было бы рано и, откровенно говоря, бесполезно.

Его поведение при ребенке подсказывало мне, что мужчина испытывает чувство вины из-за своего алкоголизма. Такому человеку можно и нужно было помочь.

— Ты только сегодня не пей, — попросила я, — только сегодня продержись, запрети себе сегодня начинать пить.

Мне важно было не допустить «первой рюмки», эта задача на данном этапе была самой сложной. Только в этот день остаться трезвым, а за этим днем придут и другие.

Освежающий напиток (безалкогольный гоголь-моголь с соком лимона) прошел на ура. Но я знала, что терпения алкоголика надолго не хватит — через некоторое время в мучительной боли начнут ломаться мышцы, и сердце может не выдержать боли и нагрузки. Большинство алкоголиков умирает именно по этой причине, а не от банального перепоя. Ему нужен будет врач.

— Как вызвать врача?

— Доктора Эванса по телефону через лавочника или к нему в больницу, — он устало улыбнулся пересохшими губами. — Доктор в благотворительности не отказывает.

После прихода врача я узнала, что уколы с обезболивающим можно делать не чаще раза в день, а с папаверином — надо три. И то, что моего мужа зовут Тобиас, а меня Эйлин.

Вот и познакомились!

Сегодня в честь принятия Решения я решила устроить выходной от домашних дел, и практически целый день, с перерывами на еду и дневной сон, мы с Северусом провели на детской площадке.

Ему явно надо было больше гулять и общаться с другими детьми, но пока малыш не отходил от меня ни на шаг, но уже тянул меня и к качелям, и к песочнице. Причем с качели только что слезла пухленькая девчушка лет шести и деловито направилась к песочнице. Северус внимательно наблюдал за другими детьми, держа меня за руку, но расстояние между ребятами уменьшил. Малыш явно видел своих сверстников очень редко. Девчонка в песочнице уже отбирала у соседа ведерко, а тот не отдавал, цепкими кулачками впившись в многострадальный трофей.

Если правы психологи, выдвинувшие теорию, что в возрасте четырех-шести лет у ребенка формируется отношение к деньгам, то смешная девчонка будет та еще хапуга, но хозяин ведра своего без боя не отдаст.

В этот момент девчонка схватила совок мальчугана и стукнула его по голове. Тот заревел, но ведра из рук не выпустил.

— Петунья, прекрати сейчас же, — с другого конца площадки с рыжей девочкой на руках, к нам бежала женщина, — дерзкая девчонка!

Я вступилась за девочку, шуткой рассказав теорию переноса отношения к вещам на деньги. Уставшая женщина улыбнулась нам и поддержала разговор, спросив, училась ли я на психолога.

— Я училась, но, к сожалению, не закончила университет, поэтому диплома не имею.

Только не спрашивай меня, в каком университете я училась, иначе моя легенда провалится.

Мне вообще надо было как-то искать работу в этом мире, так как Тобиас в первые месяцы лечения вряд ли сможет полноценно работать и обеспечивать семью. Юристом со специализацией по современному континентальному гражданскому праву — кем я и являлась в соответствии с полученным дипломом — в Англии шестидесятых я работать не могла. Может, хоть в какой-нибудь детский сад нянечкой пристроюсь.

Женщина тактично делала вид, что не обращает внимания ни на мою поношенную одежду, ни на одежду Северуса явно с чужого плеча.

— Хотя я бы устроилась здесь на работу при возможности присмотра за ребенком, — мы уже доверительно общались. Ничто так не сближает двух женщин, как одна детская площадка, — Вы же понимаете, для нас, мам, ребенок — самая главная ценность.

— По-моему, я видела объявление у булочника о работе утреннего пекаря, да и в лавке у мисс Крекет требуется помощница, но на целый день. Когда мы обсуждали вопросы трудоустройства в нашем благотворительном клубе, то сочли, что работа пекаря как раз подходит для мам с детьми, ну, вы понимаете, по необходимости работы, а работа у портнихи — молодой девушке без опыта.

О, благотворительный клуб — в прошлой жизни и я когда-то входила в такое сообщество с очень хорошими целями действия. Только разовые акции благотворительности в самом начале действия постепенно перешли в одни разговоры и построение грандиозных планов, заканчивающихся пшиком.

Миссис Эванс, а это оказалась жена чудесного доктора, который действительно занимался благотворительностью, а не пустыми разговорами, бесплатно помогая в бедном квартале своего городишки, подсказала мне отличное место для работы.

В течение нескольких дней мы с Тобиасом много разговаривали, он мне рассказывал о своем детстве, родителях, коллективе. Я постепенно узнавала его характер, внутренний мир.

Тобиас сообщил мне, что уже пытался бросить пить, но не смог. Я же убеждала его, что алкоголизм — это болезнь, которую невозможно вылечить в одиночку, но зато можно в команде. А мы с ним вдвоем уже команда, где можно рассчитывать на поддержку и помощь.

— Раньше ты не говорила так, что «команда», «поддержка», — обиженно говорил Тобиас.

— Давай пока не будем вспоминать то, что было раньше и ковырять старые обиды, — парировала я ему в ответ. — Мы договорились начать новую жизнь, а начинаем мы ее в нашей команде. То, что не может один из нас, мы можем вдвоем.

— И главное сейчас — быть трезвым и никакие другие проблемы нас не должны волновать.

На этом этапе мы жили с установкой «Первым делом — главное — быть трезвым!». Сейчас важно было сконцентрироваться на этом, бросив все внутренние ресурсы на поддержание трезвости.

Я сказала «отличная работа» — забудьте! Работа пекаря ужасна: рабочий день начинался в четыре утра, постоянный жар от печи и тяжелый физический труд. От ручного замешивания теста болели пальцы, кисти, локти, поясница, да и все остальные мышцы и кости моего тела, о существовании которых я раньше и не подозревала. Зато к восьми утра я была свободна, и измученная, но пахнувшая свежеиспеченными булочками, вваливалась домой и досыпала с Севом еще полчаса.

Потом вскакивал маленький проказник и будил мамочку.

— Мама, просыпайся, я уже давно встал и уже два часа не сплю, — хотя я прилегла только минут двадцать назад.

Надо отметить, что у Сева появились некоторые привычки, например, он ел только то, в приготовлении чего сам принимал участие — мешал уже выключенную кашу или солил блюдо, надрывал листья для салата или взбивал яйца для омлета. Приходилось хитрить: говорить, что каша, которая ждет его в тарелке не сегодняшняя, а «позавчерашняя», когда Сев ее и «готовил».

С первой зарплаты я купила Северусу игрушки (синюю машину, ведро, совок и человечка), а еще книжки с картинками и буквами. Игрушки товарищу быстро наскучили, зато книжки он мне «читал» сам, запомнив почти фотографически, что написано под картинками, и пересказывал близко к тексту написанное.

На тесто я не могла уже смотреть, но пластилина я в магазине игрушек не обнаружила, а Сев с таким удовольствием лепил всевозможные штуки из теста, что я не могла лишить его такого удовольствия. Он создавал машины, которые потом сам и съедал, несколько раз пытался слепить мое лицо, которое безжалостно раздувалось и преображалось в печи. Шедевром нашего совместно творчества стали буквы алфавита из соленого теста.

Тобиас, как только перестал пить, стал жить по графику «дом-работа-дом». Он стал больше времени проводить с Северусом. Тогда ребенок перестал его чураться и уже не выбегал в ужасе из комнаты, если оставался один на один с отцом. Но тактильного контакта между ними не было никогда — Северус не лез к Тобиасу на руки, а Тобиас сам никогда не брал на руки, не обнимал и не гладил малыша.

Когда нас пригласили на чаепитие по случаю дня рождения Петунии Эванс, то в подарок мы с Севом слепили набор букв английского алфавита, раскрасив их гуашью. Подарок общество кумушек Коукворта одобрило, Северус вел себя очень воспитанно, и нас негласно посчитали достойными для вхождения в закрытый элитарный клуб домохозяек и их чад. В городке, где почти все мамы были домохозяйками, любое чаепитие превращалось в обмен рецептами пирогов и кексов, советов по воспитанию детей. Мои изречения мамаши слушали, открыв рот. То, что знает любая мама в нашем мире, для них было как откровение.

После окончания чаепития, я тащила уморившегося Северуса на руках, и он ожидаемо уснул. Недалеко от дома Эвансов нас встретил Тобиас, накануне предупрежденный о празднике. Мужчина молча забрал у меня посильную ношу, и это был первый раз при мне, когда Тобиас взял ребенка на руки. В первый раз он проявил инициативу и ответственность за своего ребенка. И первый раз я подумала о том, что мы выглядим как настоящая семья — папа, мама и спящий малыш на руках у папы.

Тобиас притащил наконец-то краски, лак и морилку. Северус был отправлен к Эвансам, а мы приступили к обновлению нашего жилища. Тобиас сначала смешил меня, рассказывая забавные истории. Кстати, собеседник мой был весьма начитан, много знал любопытных историй из жизни известных людей, травил исторические анекдоты. Много смеялись, а потом он вдруг впал в истерику — плакал, точнее, рыдал. Слезы дорожками выкатывались из-под его ладоней, закрывающих лицо.

— Эйлин, я урод, мужлан, который не давал тебе жизни. Ни тебе, ни ребенку. Без меня вам было бы легче, — и все эти слова, перемежались всхлипами.

Я ждала чего-то из этой серии. Слезы, лившиеся сейчас, были символом маленькой победы — человек, сидевший передо мной, мой «пациент», был готов к следующему очень серьезному и болезненному шагу. Сегодня он осознал, что жил неправильно, что причинял вред себе и людям, близким ему.

Суть шага заключалась в том, чтобы самому выяснить, кем же человек является на самом деле. Не у каждого хватает смелости и честности, чтобы ковыряться в своем характере. Многие больные ломаются на этом этапе, считая, что себя-то они точно знают.

Сейчас нужны были всё наше бесстрашие и честность. Мозг после эмоциональной встряски был способен воспринимать критику своего прошлого поведения без поиска виноватых в собственном окружении, и мы приступили к работе.

Вопросы, вопросы, ответы, психологические методики, опять вопросы, ответы, осознание, снова слезы.

Ломка собственных представлений проходила крайне болезненно для Тобиаса и очень утомительно для меня.

Я еле ползла на второй этаж с мыслью о кровати, когда воодушевленный своим «перерождением» Тобиас легко подхватил меня на руки и внес на второй этаж. Он слегка задержался перед тем, как положить меня на постель. Улыбающиеся глаза вмиг стали серьезными, и даже воздух сгустился вокруг. Тело предательски потяжелело, почувствовав близость мужчины.

— Тобиас, — строго сказала я, — пожалуйста…

Он словно очнулся от дремоты и положил меня в постель.

Надо же, а раньше я не видела в нем мужчину. Не успев додумать эту мысль до конца, я отключилась.

* * *

После ремонта в доме посвежело и повеселело — появились веселые занавески, и Северус носился с гиканьем по дому.

За пару месяцев малыша было не узнать — он за первый месяц лета подзагорел, кости обросли мясом, и худоба перестала казаться больной, руки и ноги его теперь не выглядели кривыми. Он больше не пугался громких звуков и сам шумел больше всех, изображая то сирену пожарной или полицейской машины, то звуки стрельбы или погони английских кораблей за пиратами. Отец ему терпеливо втолковывал, что английские корабли и флибустьеры Карибского моря — это одно и то же, но Северус был неумолим — у него пираты и английские корабли сочетались примерно так же, как мухи с котлетами.

На детской площадке Сев стал полноправным завсегдатаем клуба любителей песочницы.

Но больше всего его манила кухня — лепить и смешивать, создавать новое блюдо, порой несъедобное. Так, однажды утром хитрюга намазал кусок мяса горчицей и апельсиновым джемом и кормил с рук отца. Я застала эту картину, когда пришла домой с работы.

— Вкусно, пап? — но судя по лукавому выражению лица, детеныш ни капли не верил, что в самом деле приятно — горькая горчица, приторный джем и мясо.

— М-м-м, как вкусно, — качая головой, говорил отец, — попробуешь?

Теперь два лица с абсолютно одинаковыми взглядами и ухмылками смотрели на меня. Они что, меня на слабо берут? Я поддалась легкому настроению, царившему в нашем доме, и откусила маленький кусочек.

Действительно, нежирное филе, припасенное специально для детского меню, с остро-пряной горчицей и кисловатым джемом (и куда только делась приторная сладость), создавали невероятное вкусное ощущение.

— Ну что же, экспериментаторы, значит вы доросли до высокой кухни? Тогда сегодня мы будем делать вареники!

Вареники — для нас скорее народная кухня, чем высокая. Но на юго-западе Великобритании в середине шестидесятых, то была экзотика.

— Ты заметила? — спросил Тобиас, — он меня впервые папой назвал! — он, пребывая в порыве отцовских чувств, схватил меня за талию и закружил.

На втором этаже раздался грохот. Северус!

А потом случилось страшное…

После того, как человек сможет честно, открытым взглядом взглянуть на свое прошлое, более того, сможет поделиться самым сокровенным с близким человеком, он принимает себя.

Прошлое, затуманенное алкоголем, наконец-то потихоньку отступает — приходит Признание себя.

Достигнув этой ступени, люди осознают, что мир вокруг меняется в лучшую сторону. Они словно раскрывают глаза и понимают, что, в отличие от времени химической зависимости, мир не крутится вокруг одной «дозы», а гораздо шире, чем можно было вообразить.

Они становятся как дети, у которых только открылись глаза, и которые воспринимают всё вместе со всеми чудесами, и мир начинает меняться. Вселенная на этой стадии приносит Подарки.

Я ожидала, что Подарком от Вселенной окажется новая работа Тобиаса, новое дело, которое обязательно пойдет в гору, наследство может какое или родственники, предоставившие поддержку. Но пока вместо Подарка произошло кое-что другое.

Я ругала себя, если бы я была внимательнее к малышу, я бы заметила. Вернее, я замечала, но внимания не придавала. Мое зашоренное сознание отпихивало непонятое как случайное совпадение, но в не этот раз.

В жаркий июльский день, какой редко бывает в Англии, мы с Северусом кулинарничали на кухне, выпекая кренделя и яблочный штрудель. Я в здравом уме раскатала тесто, выложила яблочную начинку, банку которой мне передала соседка. Северус насыпал горсть изюма, я же растолкла орехи, закрутила рулет и засунула в духовку.

Пот тек с нас градом, но Северус сказал, что мы плывем в Карибском море. Он капитан, а я его «верная принцесса» (спасибо, сынок, что не конь!). Я за ним ухаживаю, кормлю его, а он мне дарит цветы.

Где ж такого ты набрался, мой хороший? В принципе, установка правильная — семейный патриархат, жена — домохозяйка и принцесса в одном лице, но откуда в этой цепочке взялись цветы? Тобиас мне цветы ни разу не дарил, и не верится, что он когда-то дарил их Эйлин.

— Сынок, а цветы какие?

— Розы, — уверенно сказал ребенок.

— Мистер Эванс дарил миссис Эванс розы и потом так кружил-кружил ее, а она смеялась.

— Мальчик мой, — я обняла черную голову и поцеловала в запревшую макушку. — Мне от тебя ничего не надо, только будь счастлив, пожалуйста. Дари цветы, и пусть девушки твои хохочут только от счастья и любви.

Бросила привычный взгляд на стекло духовки, а там — в окружении крендельков лежал букет белых роз.

В духовке — букет свежесрезанных роз. Я моргнула — они там. Так, спокойно, это тепловой удар. Сейчас я без суеты выключу тут всё, умоюсь, полежу и все пройдет.

И через пятнадцать минут в духовке лежали цветы, и они не пожухли от жара, хотя крендельки разрумянились.

В горле застрял комок. Похоже, я Фрекен Бок.

Сейчас. Я. Возьму. Душ. И. Позвоню. На. Телевидение.

Я такое видела только в программе фокусников и иллюзионистов, но они искусственные цветы использовали, а из духовки я достала прекрасные белые розы на длинном стебле.

Но штрудель исчез, как будто и не было. Я обыскала все шкафы, комоды, мусорку — следов пирога не нашлось. Хотя в ступке еще лежали ореховые крошки, на полу валялись изюминки, выроненные дитём. В раковине сиротливо стояла банка из-под консервированных яблок.

— Сева, сынок, посмотри на крендельки, мы их корицей или глазурью намажем? — только бы сына не напугать, он только стал на нормального ребенка походить, а тут вторая мать с галлюцинациями.

И я грамотно решила не обращать внимания на цветы. Если на проблему закрыть глаза, то она ведь исчезнет? Очень профессиональное поведение! Я сама с собой говорила очень медленно, тщательно выговаривая слова, как с умственно отсталой.

Северус прискакал со шпагой, и, встав на одно колено, сказал:

— Мама, будь моей женой!

Впервые мне предложение делали по всем правилам девчоночьих мечтаний: бравый капитан со шпагой, встав на одно колено, просил стать его женой (прим. автора — да, да, девочки, мне делал предложение сам Северус Снейп).

Я растерялась — сначала фокус с цветами, потом предложение.

— Простите, капитан, — голос мой был полон отчаяния, — но я уже замужем за папой.

— За папой ты замужем вчера, а сегодня за мной. Я тебя защищу, там злой пират, но ты не бойся, у меня есть шпага!

Он хватанул кренделёк и убежал на второй этаж, на зов трубы своего корабля, отважно сражаться с занавеской, вяло колыхающейся от июльского ветерка.

Цветы существовали на самом деле.

* * *

— Северус, обедать, — я позвала Главного защитника Снейпов со второго этажа, и он скатился с лестницы.

— Северус, а откуда эти цветы, ты знаешь?

— Мам, это я тебе сделал, — он искренне не понимал моего недоумения, — и подарил, вот. Ты тоже так делаешь!

— Я? — я бы расспросила по-другому, но тогда я была в шоке.

— Да, — он меня убеждал, — палочкой.

— Палочкой, — я старалась говорить в утвердительном тоне, детёныш просто придумал себе палочку как выдумал пиратов, корабль и т.д.

Но после исчезновения штруделя и внезапного появления букета, я была озадачена.

Мне приходилось возвращаться к предыдущему шагу.

Снова шаг четвертый — Исследование

Северус притащил меня в нашу спальню и заставил открыть нижний ящик комода. Когда я вытащила, то увидела спрятанную в тайнике коробку, где лежали старинная деревянная палочка, похожая на китайскую, и старинные книги — в чеканных и кожаных обложках.

Да, девушке с приданым повезло, как мне в юности, когда по завещанию бабушки двум внукам мужского пола отошло по квартире, еще одной внучке — счет в банке, а мне полный комплект Большой Советской Энциклопедии. Он и сейчас у меня дома стоит как памятник того, что для успеха в жизни важен не стартовый капитал, а упорство, упрямство и труд.

Когда палочка оказалась в моих руках, она пускала слабенькие искры, но на слова не реагировала. «Откройся», «помойся», «закройся» на нее не подействовали. «Цветы», «бумага», «чашка» — ничего не получалось, палочка не слушалась. «Ахалай-махалай», «сим-сим, откройся», «пожалуйста» — никакие волшебные слова не помогали.

— Мама, — Северуса мои потуги только забавляли, — ты такая смешная! Не так!

Он взял палочку и тихонечко произнес «Люмос». На кончике палочки загорелся фонарик. И это всё? А я уж надумала себе. Если палочка работает как фонарик, то я привыкну.

— Нокс, — и палочка потухла.

А вот это уже интереснее — «nox» на латинском — ночь. Ассоциативный ряд, значит, используется, причем латинский язык. В стране кельтов и пиктов, валлийцев, англов, саксов используется язык римских завоевателей, которые покинули страну в пятом веке нашей эры?! Римляне много чего сделали для развития Великобритании: на далеких ветреных островах проложили дороги, создали оловянные и серебряные рудники, и похоже, что принесли магию.

Когда я училась на психолога, еще на первом курсе нам говорили о том, что мы сейчас используем свой мозг не более, чем на пятнадцать процентов его ресурса. Возможности человеческого мозга еще до конца не изучены. Все выходящие за рамки случаи изучаются и у нас — в Москве, в Институте мозга. Так, например, там изучали случаи, когда человек фотографически запоминал более двухсот картинок, не связанных друг с другом, и случаи, которые мы называем «экстрасенсорными», когда люди видят сквозь темную ткань, могут рукой различать цвета предметов, могут «читать» и «внушать» мысли другим.

Надо попробовать с Северусом мысли почитать, может получится.

— Только папе не говори, это наш секрет, — его личико перекосило. — Он ругается, когда ты колдуешь.

Вот что тебя пугает, малыш! Ничего, папа больше не будет ругаться, следующий его шаг — это понимать то, что вокруг живут другие люди.

— И Лили может колдовать, — поделился со мной малыш, — а миссис Эванс и Пэтти — нет.

Так, здесь колдовство — не редкость.

Хотя, если учесть, что я во сне общаюсь с давно умершей прабабушкой, то я тоже ведьма?!

* * *

Снова шаг пятый — Признание

— Магия существует, магия в нас и вокруг нас, — я занималась аутотренингом, — мир шире, чем я вижу, и чем мне кажется. Люди вокруг меня могут отличаться от моих ожиданий. Я сама управляю своей жизнью и своими желаниями. Я живу здесь и сейчас. Всё, что происходит со мной, я принимаю с пониманием и благодарностью.

Я немного переделала слова аутотренинга для наркологических больных и сама каждое утро и вечер убеждала себя, что мир действительно больше, чем мне кажется.

Новый мир, о котором я думала с замиранием, открылся мне в тех старинных книгах. Я не пыталась открывать закрытые на замок книги. Знаю, как обращаются с древними манускриптами в библиотеках — хранят их при определенной температуре, прикасаются к ним только в белоснежных перчатках. Зато другие «обычные» я посмотрела. Одна из них была учебным пособием по зельеварению за шестой курс, рекомендованным Министерством Магии для обучения в школах магии и школах волшебства для волшебников и волшебниц. Так, похоже, магия — не хаотична, а структурирована в целый мир с управляющим органом — Министерством, для обучения имеются школы. Судя по государственному строю Великобритании, скорее всего, и в мире магии есть король или королева.

Главное правило для выздоравливающих зависимых — не суетиться. «Тихо едешь, дальше будешь». Пословица как нельзя кстати иллюстрировала и необходимое поведение алкоголика, и обычного человека, узнавшего о мире магии.

Процесс адаптации к новому миру требовал постепенного внедрения и поэтапного осмысления каждого шага и открывающихся новых знаний. Не нужно сразу пытаться охватить все, нужно осмысливать каждый шаг, и не нужно форсировать события. Иначе это может привести к срыву. Планка выдвинутых требований окажется слишком высока, и человек может оказаться недостаточно готовым к следующему шагу. Только постепенно и спокойно мы двигались с Тобиасом к новому шагу.

Появились ожидаемые мной, но совершенно неожиданные для Тобиаса Подарки.

Ему предложили перевод на должность бригадира на ткацкой фабрике, где он работал. Это означало увеличение заработной платы, премиальных и расширенную медицинскую страховку на всю семью. Почти одновременно его бывший сослуживец предложил ему бизнес на двоих по доставке продуктов в лавки Коукворта.

Дома возвращения Тобиаса с работы с нетерпением ждал Сев, потому что у них была новая забава — отжимания. Проигравший мыл после ужина посуду. Я подло поддерживала сына, потому что, если выигрывал Тобиас и маленький Снейп мыл посуду, по всей кухне летали мыльные пузыри, после «мытья» посуды на полу разливалась море, а ребенок был облит водой с ног до головы.

Еще к одному Подарку Тобиас отнес похвалу священника на воскресной службе и поставил в пример о силе воли человека и Божьей помощи. Отныне жители маленького городка, где репутация обозначает многое, если не все, при виде всегда аккуратного, свежевыбритого Тобиаса Снейпа не качали неодобрительно вслед головой, а кивали и даже подавали руку в приветственном жесте.

Все эти подтверждения правильности выбранного пути Тобиас воспринимал как манну небесную.

А потом пришел Подарок и для меня. Однажды, до рассвета, когда весь маленький Коукворт сладко спит, сонно ворочаясь в своих постелях, ко мне прилетела сова.

Я затемно собиралась на работу и услышала осторожное постукивание по стеклу. За окном сидела сова, за лапку которой зацепилась веревка со свертком.

— Живодеры, — в сердцах прошептала я, — могут ведь птицу покалечить.

Я тихонько подошла к окну и осторожно поймала птицу одеялом, потом ножницами аккуратно отрезала бечевку и отвязала сверток. Надо было убедиться, что сова не сломала крыло или не повредила еще что-то. Я выставила блюдечко с молоком за окно, чтобы сова спокойно улетела из комнаты. Но она смотрела на меня надменно и возмущенно, будто я ей нанесла смертельное оскорбление.

— Глупенькая, я тебя спасла от живодеров, а ты обижаешься.

На это справедливое замечание сова крылом отшвырнула блюдце с молоком и улетела.

* * *

Вечером не сразу вспомнила о свертке. Наверняка хулиганы подложили в пакет мусор, чтобы поиздеваться над животным. Но сверток был больше похож на книгу, чем на мусор, и как вообще сова только долетела с ним из леса?

Вот так меня нашел мой Подарок. В свертке оказался рекламный каталог магических услуг и товаров. Некоторые картинки в каталоге двигались как на пленке, так же, как и в книгах Эйлин, другие были неподвижны, а третья реклама сменялась открыткой.

В каталоге содержались также частные объявления: о сдаче в аренду жилья и помещений под магазины, о продаже и покупке подержанных вещей, о вакансиях и о поиске работы. Я читала этот каталог так внимательно, как разведчик изучает все, что будет его окружать при работе нелегалом.

Несколько объявлений привлекли мое внимание, но мне нужна была дополнительная подготовка.

Параллельно с тяжелой работой в пекарне по утрам, работой по дому, заботой и играми с проказником Северусом я пыталась «наблюдать» за моим пациентом.

Тобиас в последнее время работал на фабрике и в свободное время пытался вести дела своего товарища-сослуживца, появляясь дома только поздно вечером. Мы старательно откладывали каждую копеечку на образование Северуса, чтобы в будущем вложить их в акции какой-нибудь неизвестной компьютерной фирмы, например, "Apple" или "Google".

В Великобритании образование стоило очень дорого по нашим доходам, но мы совместно с Тобиасом решили, что наш сын будет учиться в колледже. Это был один из первых наших разговоров, когда мы обсуждали планы на жизнь, цели и задачи на ближайшее время. Задачи и цели постоянно менялись, но общий план на жизнь — вырастить сына и дать ему максимально из того, что мы будем в состоянии дать.

Тобиас уже проделал большой путь в своем развитии и мало чем напоминал того бугая, которого я встретила полгода назад. Теперь передо мной сидел крупный статный мужчина с модной прической «полубокс», которую я старательно выстригала каждый месяц. От здорового образа жизни лицо посвежело. Когда в воскресенье он надевал рубашку и костюм, которые, по счастью, утюжил сам, то на него заглядывались женщины, и не только свободные.

Пора было что-то решать с нашими отношениями. Я считала себя на работе, поэтому и вела себя с Тобиасом, как с пациентом — у нас были достаточно доверительные отношения. Он рассказывал мне о таких вещах, о которых сам бы предпочел забыть, но допускать его до своего тела я не собиралась — у меня к нему никаких чувств не возникало. Вообще в этом мире я испытывала чувства только к Севу, он занял место в моем сердце, а влюбляться в мужчин у меня не было ни желания, ни времени, ни сил.

Однако я понимала, что молодой мужчина нуждается в женских ласках. Если раньше все инстинкты обострялись, только когда мужчина выпивал, но функции организма были нарушены, то теперь здоровье и организма в целом, и органов по отдельности, понемногу восстанавливалось. На мое великодушное предложение ходить налево или к продажным женщинам Тобиас только морщился и молчал.

Зато мы много разговаривали, Тобиас обнажал свою душу. Мы разбирали с ним причины его жизненных неурядиц и пришли к нужному выводу, что не алкоголь — причина неприятностей. Алкоголь и заменяющие его химикаты лишь дают ощущение «сбегания» от проблемы. Разбирали ситуации, когда он выносил более-менее ценные вещи из дома, продавал в ломбард обручальные кольца, выносил с работы или воровал у соседей то, что «плохо» лежало. Мужчина понял, что всегда надеялся на «легкие деньги» — случайные заработки, мелкие выигрыши и вырученные деньги от продажи в ломбард. Эту слабость характера Тобиас пытался сейчас выдавить из себя.

Мы учились говорить «Нет» прежде всего своим порокам и слабостям. Разбирали разницу между легкими деньгами и Подарками.

Как-то ночью Тобиас вернулся домой окрыленный и разбудил меня.

— Представляешь, Эйлин, — Тобиас жестикулировал точно как Северус, когда тот пытался что-то мне объяснить, — я смог сказать «нет» легким деньгам и сам получил помощь.

Полусонная я внимала, как двое парней ловили попутку, Тобиас их подвез, они предложили ему деньги, и он отказался брать их. Он смог сделать это! Через несколько километров в машине закончился бензин, но ему повезло, практически сразу он поймал попутку, которая свозила его за бензином и обратно до машины.

Я верила в Тобиаса и знала, что он сможет. Мы прошли еще один шаг на пути к выздоровлению.

Двадцатого октября Тобиас принес букет цветов и коробочку с подарком, в которой оказалась золотая цепочка. Оказалось, что у Эйлин сегодня день рождения, а я-то не в курсе!

Муж и сын пригласили меня в ресторан в честь дня рождения и оставили наряжаться. В первый раз за все время в этом мире я внимательно рассматривала свое «прикомандированное» тело в зеркале. А из зеркала на меня смотрел молодой Брежнев с фирменными бровями. В наличии имелись тяжелые, но тусклые волосы, бледное измученное лицо, руки с надувшимися венами, но кожа на руках от постоянного воздействия масла и теста была гладкой и приятной.

Проблемой было то, что у Эйлин не было ни кремов, ни косметики, ни духов, ни одного выходного платья, отсутствовали украшения, туфли и чулки. Если без всего остального я могла обойтись, то туфли и чулки я магией что ли сотворю? Даже фея-крестная для Золушки туфли делала без магии, так что бесполезная палочка, мне не помощник, если только как заколку для волос использовать.

В 1965 году в моде мини, стиль Жаклин Кеннеди, но мне надо было подстраиваться под минимальный бюджет.

В лавке я приобрела новые удобные лодочки на небольшом каблуке. У Эйлин оказался неходовой 9 размер обуви, и отличные туфли не по сезону перепали со скидкой, примерно в такую же сумму обошлись модные нейлоновые чулки.

С приветом от Скарлетт О’Хара на платье пошли темно-зеленые сатиновые шторы. Я его прихватила по бокам на живую нитку. Из остатков ткани получилась полоска для волос, небольшой мешочек в качестве сумочки и шикарный многослойный пион для украшения платья.

Таких пионов я в свое время с дочкой наделала великое множество — нарезанные кусочки ткани обжигаются огоньком свечи, и ткань причудливо извивается, создавая эффект лепестка, и сшиваются вместе эти слои. В середину полагалась пришить бусинки, но у Эйлин не было ни одной бусинки или каких-либо других украшений. Подходящих пуговиц не нашлось ни у Тобиаса, ни у Северуса.

Хоть горох пришивай! И тут меня осенило. Я проткнула три красные фасолины шилом и пришила их к середине цветка.

Брови лишились половины своего привычного размера. Теперь ванна с остатками вчерашнего молока, яично-медовая маска на волосы и лицо, глаза подвела черным карандашом для рисования, брови и ресницы протерла масляным тампоном.

Теперь духи — у меня было три запаха на выбор — ваниль, корица и гвоздика. Ванильно-коричные ароматы ассоциировались у меня с работой в пекарне, поэтому несколько палочек гвоздики отправились в сумочку, парочку закрепила в ленте для волос и одну я растерла в руках.

В ресторане навстречу новому Тобиасу шла обновленная Эйлин.

Мы словно скинули с себя все тяготы и заботы, все проблемы, оставив за порогом ресторана.

Мы отказались от привычных боли и переживаний.

Мы готовы к следующему шагу, без страха шагая навстречу чему-то новому и неизведанному, шагая навстречу друг к другу.

Мое появление произвело фурор на кавалеров. В ресторане мы пили воду, но восхищение, с которым на меня любовались Тобиас и Северус, пьянило меня.

На один вечер я разрешила себе взять выходной — перестать относиться ко всему вокруг, как к командировке, на короткое время расслабиться и побыть просто женщиной. Поэтому я поддалась упоительной атмосфере вечера и опьянела от мужских взглядов.

Домой мы возвращались на рабочей машине Тобиаса. Сев спал на моих руках, а супруг завел разговор, который мне был кстати.

— Эйлин, думаю, купить свою машину, мистер Звенски отдает мне свой универсал в рассрочку. Зато я буду работать на себя, потом денег станет больше, и ты сможешь уйти из пекарни.

Если бы всё и сразу… Первое время новое дело будет тянуть больше средств, чем давать — патенты, налоги, вложение на развитие, непредвиденные ситуации в виде поломок, порчи товара и т.д. Я все это проходила в своем мире, поэтому:

— Я пока не буду уходить из пекарни. Тобиас, нам нужно что-то решить с обучением Северуса, — я не знала, как лучше начать разговор. — Он необычный малыш, ты же видишь?

— Как и ты, — хмыкнул он.

— С младшей Эванс тоже происходят необычные вещи, — для него сейчас самым оптимальным было понять, что он не одинок в своих переживаниях. — Понимаешь, это — целый мир с правительством, магазинами, школами, и ему придется адаптироваться к этому миру. Я не могу помочь, я слишком другая.

— Много общаешься с магглами? — да он подшучивает надо мной.

— Я серьезно, ему нужен учитель, который объяснит, как все устроено в магическом мире.

Ну и мне заодно.

— Ему надо спортом заниматься, футболом там, боксом — он же мужчина.

— Не без этого, вот и займись его физической подготовкой, а я думаю пригласить учителя для него. Надо пять фунтов в неделю при условии, что мы объединимся с четой Эванс.

Идея о домашнем учителе пришла ко мне из предложений магического рекламного каталога, где несколько человек искали работу в качестве гувернера или приходящего преподавателя для маленьких магов или сквибов.

— Хорошо, я не возражаю, — согласился он с условием, — но Северуса буду водить на футбол.

— Да пожалуйста, — я только рада, если Северус вырастет более крепким и спортивным.

Осталось решить вопрос с Роуз Эванс. В их семье она была главной, той самой «шеей», которая крутила мужем.

Как донести до человека информацию о мире магии, не шокируя его так, как была ошарашена я сама? Роуз Эванс понимала, что с ее ребенком что-то не то, но в маленьком городке, где сплетни о необычности или ненормальности распространяются быстрее лесного пожара, она при сборищах клуба мам Коукворта всегда держала Лили при себе.

Лили Эванс требовала отдельной темы. Я сама старалась держаться от нее подальше, хотя спокойно общалась с ее старшей сестрой Пэтти. Но совсем не потому, что она мне нравилась. Наоборот, не было такого человека, которому не нравилась* Лили. Темно-рыжая девочка смотрела зелеными глазами вглубь человека, словно видела** всё хорошее, что есть в нем. Ей умилялись, ее боготворили, ее не обижала даже Петунья. Девочка, выросшая в любящей семье, получила большое любящее сердце. После общения с ней оставалось чувство радости и привкус чуда.

Всё, что носила Лили, моментально становилось модным среди детей Коукворта. Лили проткнули уши — очередь к аптекарю, записали в церковный хор — пастор умиляется набожности своих прихожан.

А я в ней видела другую девочку — светловолосую, светлоглазую, самую-самую девочку, которую так же любят все окружающие, которая так же смотрит на мир — с ожиданием чуда и только хорошего.

* * *

Северус рос, много «читал», задавая миллионы «Почему?» — Почему трава зеленая, а деревья коричневые? Почему сахар сладкий? Зачем мне надо есть овощи и мясо, когда пираты иногда по полгода питались одними сухарями? Откуда берутся дети? Кто живет на небе? А на Луне? А на Солнце? Где конец земли? Что будет, если утонуть — станешь русалкой или рыбой? Почему украсть — это плохо? Почему мокрая вода? Как едет машина? Почему пахнет бензин? Почему папа большой, а я маленький? Почему у папы волосы жесткие? Чем отличается мальчик от девочки? Почему в кастрюле горячая вода? Что такое астроном? Где живут продукты до магазина? Что дороже — деньги или золото, или дом? Давать кошкам молочка — это хорошо? Для чего нужно мыться? Как растут деревья? Почему в церкви никто не живет? Почему на севере холодно? Как едет велосипед? Почему у собак и кошек ноги, а не колеса? Мистер Терри хороший? Курить плохо? А мистер Терри курит, но ты сказала, что он хороший. Правда, что все рисунки оживают? Что вкуснее: кофе или компот? А почему тогда ты пьешь кофе? Зачем мне чистить зубы каждый день, если они выпадают? Почему молоко из коровы, а не из собаки — их же больше?

Мозг работал так, как будто сдавал ЕГЭ. Больше половины вопросов не ставили меня в тупик, зато остальная половина — или я не знала ответа, или не знала как объяснить. А вопросы не заканчивались!

* * *

Начала разговор с Роуз с талантов наших детей, и что их надо развивать. Надо сказать, что в шестидесятые родители не стремились развивать способности своего ребенка с рождения, чем «грешат» современные мамы. Главной целью воспитания являлось добиться, чтобы ребенок был послушным, вежливым и учтивым со взрослыми, а не развитие его способностей. Я предложила нанять сообща для Лили и Северуса общего учителя, который будет приходить несколько раз в неделю и развивать таланты детей.

В объявлении предлагалось заинтересованным особам присылать письма совами по указанным адресам.

А как вызвать сову?

Я написала письма нескольким претендентам, чьи объявления показались мне наиболее достойными.

Посмотрела в книгах Эйлин на предмет того, каким заклинанием пользоваться для вызова почтальона. А потом выставила пострадавшее уже от одной совы блюдце с молоком, рядом бросила кусочки мяса, и словно девица в башне начала смотреть в закат, зажимая письма в кулаке. Через минут десять, казалось, бесплодного ожидания, прилетела сова. Старая знакомая. Она покружила над домом и, подсев на подоконник, осторожно покосилась на меня.

— Простите, мисс Сова, мне необходимо передать эти письма нескольким адресатам. Вы мне не поможете?

Чувствовала себя очень глупо. Но, с другой стороны, если мой кот меня понимает, почему стоит исключать, что сова меня не поймет?

И сова мне протянула лапу. Я осторожно пожала пальцем ее, таким образом ответив на приветствие совы. Однако птица не поняла моей вежливости и, еще больше выпучив на меня глаза, недовольно вздохнула всем своим тельцем. Я протянула ей конверты, а она опять протянула лапку.

Привязать надо было, да?

Я нашла бечевку в инструментах Тобиаса. Во время моего отсутствия сова слопала всё предложенное мясо. Когда я хотела прикрепить сразу все письма, птаха возмущенно заклокотала и схватила клювом одно письмо.

— Извините, мисс Сова, отправляю почту в первый раз!

Она посмотрела на меня взглядом старой усталой работницы ЖЭКа, которой надоели постоянные жалобы, и ущипнула меня клювом. Почетный титул «Мисс Наглость-1965» получает мисс сова. Фанфары. Сова пристыженно поникла и улетела.

Что я наделала? А остальные письма куда, в воздух кидать? Но через несколько минут на горизонте появилось несколько точек, превратившихся в четыре совы — точно по количеству писем.

В итоге на пять запросов пришло четыре ответа с этими же совами. Один ответ с отказом, так как соискатель уже нашел работу на полный рабочий день. Двое подробно расспрашивали о вознаграждении, премии, отпуске, условиях получения платы. Четвертый ответ, которая принесла моя подружка-сова, содержал кучу вопросов о наших детях — сколько лет, какие склонности, когда начались выбросы и в чём выражаются, что любят и не любят.

(прим. автора — наверное, не стоит объяснять на кого пал выбор)

Худощавый, загорелый, седой, усатый мистер Люпин много поездил по миру. В обычном костюме, галстуке и плаще он меньше всего походил на волшебника. Если бы передо мной поставили жителей Коукворта и мистера Люпина, то в последнюю очередь я волшебником назвала бы Люпина, скорее подумала бы на краснолицего и пузатого мистера Звенски, в нем хоть что-то было от известного Санта Клауса.

Мы бы хотели, чтобы нашим детям преподавались этикет, история и современное устройство магического мира, магический язык, на котором говорятся заклинания и общаются между собой маги.

Мистер Люпин спокойно объяснял, что маги общаются на языке народа, среди которого живут. Но поблагодарил за вопрос, который заставил его задуматься над тем, сколько всё-таки сходства между магами и обычными людьми. Для общения между магами разных стран существуют специальные артефакты, помогающие понимать чужую речь.

Начались уроки: Сев и Лили слушали преподавателя минут двадцать, потом небольшой перерыв, урок этикета, перекус и опять лекция о правилах мира магии. Вместе с перерывами выходило около двух часов, но мы из его рассказов узнавали очень много нового. Первые лекции мистера Люпина мы подслушивали с Роуз из соседней комнаты со стаканами в руках. Потом мистер Люпин корректно предложил нам тоже бывать на занятиях.

Он рассказывал легенды о возникновении палочек, про выбросы, зелья и магию стихий. Про известных волшебников, про правила поведения в магическом мире и обычаи в других странах.

Но есть правила, схожие практически везде. Дурной тон, например, смотреть пристально в глаза другого человека, вдруг ты хочешь прочитать его мысли.

Прежде чем переступить порог чужого жилища, всегда нужно получить позволение войти от хозяина дома. Правило действовало на любое помещение — дом, гостиницу, магазин, школу, бар. На вопрос Сева, а если горит дом, то все равно нельзя? А как спросить, если хозяин внутри? Входить стоит только по приглашению или разрешению хозяина. Поэтому на многих магазинах, гостиницах и кафе вешают надпись «Добро пожаловать». Магия расценивает эту вывеску как приглашение. Мы с Роуз переглянулись и в тот же день убрали с порога коврики с надписью «Welcome».

Не принято носить палочку в руках — существуют специальные карманы, футляры и т.п. Хотя маги многое делают палочкой. При общении палочка в руках издревле воспринималась как оружие, поэтому невежливо общаться с другими с палочкой в руках. На бесконечные почемучки Сева и Лили волшебник отвечал безмятежно и с юмором. Например, Сев несколько занятий подряд спрашивал, почему нельзя есть палочкой. Люпин терпеливо объяснял причину такого поведения сложившимися традициями у средневековых магов, которые не ели приборами. Северус отстал только тогда, когда Люпин пообещал ему, что в Китае и Японии он сможет есть палочкой.

Первое время мы с Рози изумленно слушали, а потом начали конспектировать.

В конце занятий Люпин читал или рассказывал сказку. Многие я слышала в первый раз (хотя может из-за незнания английского фольклора), некоторые были пересказом «наших» сказок — Золушки, Красной шапочки, Буратино, Белоснежки, Кота в сапогах, Русалочки на магический лад.

Люпин рассказывал о других магических расах — эльфах, гоблинах, великанах, гномах, троллях, анализировал магических животных.

Чтобы приход чужого мужчины в дом в маленьком Коукворте не перерос в пикантную сплетню, мы на очередном сборище благотворительного клуба заявили, что Люпин дает нашим детям уроки этикета и лепки.

Тотчас в нашем городке появилась мода на развитие детей — частные уроки этикета, танцев, музыки, верховой езды. Теперь помимо разговоров о погоде, кулинарных рецептов, мамочки делились успехами деток в различных областях.

Мы вместе проходили седьмой шаг — да, мы не идеальны, но мы преодолевали наши недостатки. Мы черпали силы друг в друге, в поддержке и общении других людей и действовали с мужеством, силой и надеждой, принимая все изменения нашей жизни.

* так говорил о Лили профессор Слизнорт

** а это слова другого профессора — Ремуса Люпина

Тобиасу было дано задание — составить список всех тех людей, которым он причинил зло. Перед ним стояла нелегкая задача — научиться прощать других людей, прощать себя и просить прощения за зло, причиненное окружающим.

А изменения всё происходили.

Тобиас сначала сам учил Сева основным правилам и движениям футбола, затем стал водить его на тренировки школьной команды. Северус заметно вытянулся и окреп, но в команде был самым маленьким и по возрасту, и по росту. Я всё переживала, сможет ли Сев адаптироваться к большому, уже сплоченному коллективу взрослых для него ребят, не будут ли его обижать? Тренер первое время делал Севу замечания — отвлекается, и передавал замечания Тобиасу. После ужина выдохшийся Северус спал, а Тобиас поделился со мной этой проблемой:

— Тренер недоволен Севом, а Сев после каждой тренировки так на меня смотрит, ждёт, что я ему скажу. Ему тренировки нравятся, но если его сейчас забрать, то у него интерес к футболу пропадёт.

Да, таких результатов терапии я не ожидала, эту планку я даже не стремилась брать — Тобиас стал понимать других людей, научился вставать на их место. Научился анализировать.

Неожиданным для всех жителей стало новое увлечение детворы Коукворта — космонавтика.

От внезапных криков «Пуск» разлетались в разные стороны метеоритные голуби и инопланетные кошки. Любая емкость — таз, ванна, бочка — моментально превращалась в ракету, кастрюли надевались на голову как шлемы, а в качестве скафандра использовались халаты. Собаки были любезно допущены до «полетов» в качестве первых космонавтов.

Не представляю, какое впечатление на проезжающих мимо нашего чинного чопорного городка производила ватага, где все поголовно носились в кастрюлях на голове, путаясь в халатах до пят.

* * *

Наступило первое рождество.

Подарки: Тобиасу — стандартный мужской набор: рубашка, галстук, кардиган; Северусу — прекрасная модель парусника. От мужа я получила духи и пальто с меховым воротником, а Северусу достались футбольный мяч и бутсы. В бутсах теперь Сев ходил все время, даже собирался спать. Рождество прошло очень тихо и спокойно. Мы навестили Эвансов, семьи Звенски и Фуллеров.

Тобиас отметил, что это первое рождество за очень долгое время, которое он отмечает по-семейному. Я видела, как стали к нему относиться другие жители Коукворта. Теперь люди начинали к нему прислушиваться, доверять его мнению. Кто-то даже прибегал к Тобиасу за помощью. Для него происходящее было очень важно. Подтверждение в глазах окружающих — это был значительный цепляющий «крючок» в его выздоровлении.

На следующий день после Рождества к нам домой заявились старые дружки Тобиаса. Без малейших подозрений я открыла дверь, чтобы получить в лицо «Женщина, позови Тоби». Сейчас, только штаны подтяну!

Дружки не угомонились и принялись стучать в дверь. Я очень не хотела, чтобы Тобиас встречался сейчас на этом этапе с кем-то из своего прошлого окружения, последствия такой встречи могли оказаться очень непредсказуемыми — от срыва до драки.

Попрошайки продолжали ломиться, Северус тревожно заволновался, и Тобиас вышел на крыльцо к дружкам. Может, я была не права тогда, что допустила его к эху прошлого. Если бы они явились раньше, хотя бы на этапе исследования, я твердой рукой выставила бы их за дверь. В крайнем случае, накричала бы. Но сейчас я понимала, что в доме есть Мужчина, который справится с угрозой агрессии, а я могу и за спиной постоять.

Это было доверие и признание. Может быть, я не впервые любовалась произошедшими в Тобиасе изменениями, но первый раз примерила на него роль своего Мужчины. Ого! Чудеса какие-то! И что мне теперь делать?!

Когда Тобиас вернулся в дом, я позорно пряталась в ванной. Мне необходимо было время, чтобы осознать головой то, что выдало внезапно мне мое подсознание, и пока не готова была встретиться с ним лицом к лицу.

Тобиас, сидя под дверью, делился мыслями о своих дружках, что они не меняются, ничего не хотят от жизни, бухают и что ему противно было общаться с ними.

При слове «противно» я встала в стойку, как хорошая охотничья собака на запах лисы. Это слово говорило мне, что работа идет, но до ее окончания еще далеко. Этим словом охарактеризовав отношение к таким же алкоголикам, Тобиас подчеркнул, что хочет играть в другой команде, но пока не готов простить ни себя, ни других.

* * *

Приближался день рождения Северуса.

Давно задуманные планы по устройству пиратской вечеринки с маскарадом, конкурсами и тематическим угощением, постепенно воплощались в самодельные пиратские гирлянды, сети, веревочные лестницы для придания антуража празднику. Я придумала целый сценарий по поиску клада, заранее было продумано морское меню, и фигурки мачты с парусом и штурвалом из мастики для торта сушились на верхней полке кухонного шкафа.

Потом началось увлечение космосом. Шпага и корабли были заброшены, треуголка валялась в дальнем углу коробки с игрушками.

Пришлось срочно менять планы — сети и веревки оставили, гирлянду перерисовали, сценарий поиска клада адаптировался под полет на разные планеты. Меню теперь стало «космическим» — цветные пюре и мясо (астронавты хорошо питаются), а из мастики пришлось срочно лепить ракету.

В день рождения Тобиас от нас двоих подарил Севу самодельный космический шлем. На шлеме переливались цветные велосипедные отражатели, буквы из фольги и приваренная антенна. Счастливее ребенка не было — теперь Сев ходил в шлеме и бутсах.

День рождения прошел весело. Мы побывали на разных планетах, пришлось прыгать через кратеры и подниматься в горы, командно отгадывать коварные загадки от обитателей планет и дарить им же подарки в виде танцев, песен и стихов. Довольные гости получили мелкие сувениры и разошлись уже к вечеру.

Вечером Сев, обнимая меня перед сном, сказал мне:

— Мамочка, ты самая лучшая, даже лучше шлема!

Тобиас пытался исправить прошлые ошибки, избавлялся от чувства вины. Чтобы понять ошибки прошлого, ему нужно было попросить прощения у других людей и постараться возместить причиненный ущерб, где только возможно.

Как можно возместить годы жизни и седые волосы у родителей? Как оценить обиды, причиненные другим людям? Как сосчитать слезы ребенка? Как компенсировать страхи и комплексы, выросшие на благодатной почве неблагополучности?

Мы прорабатывали каждую, абсолютно каждую строчку списка Тобиаса. Он возрождался, вырастая в собственных глазах, он хотел и мог жить по-новому.

Тобиас на этом этапе старался больше отдавать, чем брать. Ему необходимо было помогать нуждающимся и не ждать ничего взамен — и это была его победа.

Первой же Победой Сева стало «спонсорство». Тобиас с Севом, перебивая друг друга, объясняли, что «спонсорство» — такой метод тренировки, когда член команды, у которого упражнение получается лучше всех, делает его, а другие пытаются ему подражать и следовать за ним. Тренер посчитал, что Сев — самый юркий в футбольной команде, и назначил его «спонсором» соответствующего упражнения.

Мы справили дни рождения Лили, Роуз, Тобиаса, Пасху, а потом наступила весна.

При первом нашем знакомстве защищающий свое ведерко от поползновений Петунии, маленький Эндрю Фуллер влюбился. Влюбился, ожидаемо, в Лили. Он трепетно ухаживал за ней, как может семилетний мальчишка — держал за руку, дарил конфеты и яростно шипел на других претендентов. Вслед за Эндрю в Лили влюбились все мальчишки Коукворта, в том числе и Северус.

За улыбку Лили или право гулять с ней за ручку шла борьба. Потом все девчонки начали влюбляться в нежно-романтичного Эндрю. Мальчик все же хранил Лили верность и игнорировал настойчивые ухаживания юных леди.

Северус ревновал и страдал, делясь со мной в разговорах перед сном, как Лили посмотрела на него или на другого мальчика. Он выговаривался и успокаивался. Не знаю, правильно ли я поступила тогда или нет, когда начала объяснять ему, что люди неосознанно часто подражают друг другу, поэтому им нравятся одни и те же вещи или люди, что-то вроде стадного инстинкта. Приводила в пример ту же космонавтику и частные уроки. Что есть такие девочки и такие мальчики, которые нравятся всем, но с ними лучше дружить, чем считаться их парой. Шестилетний малыш мало что понял из моих объяснений, но теперь на Лили реагировал значительно спокойнее, а потом переключился на Сьюзи Престон.

Разочарованная в мужском невнимании Петунья сказала, что станет королевой и «поэтому женится на принце Чарльзе». Я как-то с ней пошутила, что принц цветы любит, но больше предпочитает ромашки*. Она поняла меня буквально, и теперь маленькая хозяйка вместе с мамой упорно сажала на своей клумбе ромашки и читала только те книги, где упоминались короли.

Мистер Люпин в приватном разговоре спросил — как меня, слизеринскую волшебницу, занесло в обычный мир, и как я адаптировалась к нему. Мистер Люпин шапочно знал Эйлин Принц, когда учился в Хогвартсе (такая школа-интернат для магов). Он входил в школьную команду по игре «Плюй-камни», когда к ним в команду поступила чрезвычайно талантливая первокурсница.

Пришлось вспомнить парочку бразильских сериалов и упирать на продолжительную потерю памяти о том, что случилось до рождения Сева. Люпин подозревал «неудачный Обливэйт» и предлагал обратиться в больницу Святого Мунго для постановки диагноза.

— В этой больнице проводятся исследования памяти? — если маги занимаются проблемами головного мозга, то можно и почитать исследования в этой области, может какие еще загадки этого органа человека раскрыты.

Люпин притащил мне книги о теории, применении и лечения от этого заклятия. Обливэйт наиболее широко применялся на обычных людях, которые стали случайными свидетелями волшебства в нарушение Статута 1689 года. Создала его в середине семнадцатого века волшебница Мнемона Рэдфорд, которая и стала первым стирателем памяти. Универсального контрзаклятия не существовало. Если какие-то исследования в области изучения памяти Мнемоной и проводились, они были ей же и утеряны. Сохранились только информация о названии и правильном движении волшебной палочкой при накладывании этого заклятия. Данное заклятие считалось сложным, рекомендовалось к использованию только квалифицированными стирателями памяти, так как неправильное применение могло привести к дезориентации в пространстве и времени, к рассеянности и даже к сумасшествию.

Надо было понемногу изучать мир магии. Ближе к лету, когда мы с Роуз посчитали себя наиболее подготовленными к столкновению лицом к лицу с новым для нас миром, мы попросили Люпина сопровождать нас в посещении Косой аллеи.

Толстый рекламный каталог, который когда-то мне принесла сова, теперь ожил. Косая аллея походила больше на восточный рынок, чем на улицу. Кругом вывески, объявления, витрины со всевозможными странностями, повсюду сновали люди в причудливых шляпах и плащах.

Наша ознакомительная экскурсия продолжалась, мы зашли в величественное белое здание, похожее на дворец, поменяли фунты на местные деньги. Заглянули в чудесный книжный магазин и почти на все новые деньги накупили книг, для интереса посетили лавку метел и котлов.

Все было бы прекрасно, если бы нас не разглядывали так откровенно. На нас только пальцем не показывали. Роуз держалась по-английски сдержанно, а я чувствовала себя афроамериканцем в советском Саратове.

* * *

Тобиас рос в глазах окружающих и в моих тоже. Я замечала, что теперь он стал эмоционально более зрелым, менее зависимым от чужого мнения и мог управлять своими эмоциями.

Тобиас много раз говорил о своей благодарности, а однажды заявил:

— Эйлин, всё, что я сейчас делаю — это всё ради тебя! Я помню, как ты на меня один раз посмотрела — как на полное ничтожество, — этим он делился со мной впервые. — Ты уже, наверное, не помнишь. Это было в тот день, когда ты деньги у меня из карманов вытащила и на них обед приготовила. Я орал, а ты так взглянула, что я понял — это край. Тогда я решил, что я добьюсь всего, заработаю денег и брошу их тебе в лицо, тогда ты поймешь, что я не ничтожество. Первое время держался на одной злости к тебе и представлял себе картину: как приду, ты откроешь дверь, и я ткну в тебя деньгами, — повторял он. — То была не любовь, а злость. Сейчас я понимаю, что ты — совсем не такая. Ты, конечно, умная, знаешь много, но не обижайся, ты — женщина. О тебе заботиться надо и беречь.

Я понимала, что и у меня к Тобиасу стали просыпаться чувства, о которых мне говорить не хотелось.

Передо мной стоял выбор. Выбор между тем, чтобы всем нам стать полноценной семьей или же мне остаться в роли психотерапевта.

* имеется в виду Камилла Паркер-Боулз (Саmilla — ромашка)

После того памятного разговора прошло несколько лет. Я давно не работала в пекарне, бизнес Тобиаса расширился, он даже нанял двоих помощников. Сейчас Тобиас проходил этап анализа, когда каждый шаг, каждое действие подвергалось тщательной проработке.

Я занималась устройством свадеб и не только в Коукворте, но и в соседнем Бристоле — украшения зала, цветы, церемонии. За моей «фирмой» закрепилась слава устроителей тематических свадеб. Бизнес хлопотный, но в будни я почти всегда была дома.

Северус посещал школу при церкви, занимался футболом. Чудеса в нашей жизни продолжали происходить. Мячи Северус забивал чаще, чем другие нападающие в его школьной команде. Тренер считал, что он такой талантливый футболист, а я подозреваю, что не только в его физических качествах дело.

Лили однажды заставила цвести сухое дерево недалеко от детской площадки, а жители решили, что это Божье чудо или происки инопланетян, ведь кое-кто из бывших дружков Тобиаса утверждал, что видел свет, лившийся на дерево из тарелки с неба. И никто не подумал на маленького ангелочка.

Петуния окончательно приняла решение выйти замуж за принца Чарльза. Она старательно изучала историю Великобритании и зарубежных стран, генеалогию королевской семьи, придворный этикет и политическое устройство. Требовала, чтобы все называли ее вторым именем, потому что «оно более аристократично».

Мы постепенно осваивали мир магии, понимая, что наши дети будут жить и соприкасаться с этим миром. Люпин еще рассказывал нам о школе для волшебников — Хогвартсе, о факультетах, куда дети попадают по личным качествам. О замечательном директоре и великом чародее Альбусе Дамблдоре, который победил темнейшего волшебника Гриндевальда в 1945 году, и который сейчас является президентом Международной конфедерации магов и Верховным чародеем Визенгамота (Судебного органа по-магическому). Я много узнала о школе по книге «История Хогвартса».

Но, как я поняла, образование в школе было необязательным, некоторые дети могли учиться дома. Как ответственный родитель я должна была понимать, куда отправляю свое чадо. К вопросу образования я подошла как любая мама моего времени — я стала выбирать школу. В образовании должен быть выбор, а иначе получается, что это повинность.

Посоветоваться мы могли только с мистером Люпином. Он прислал ответ совой, что советует нам традиционно отправить детей в Хогвартс, так как они являются жителями Великобритании. Его сына ввиду его заболевания берет интернат, находящийся где-то в лесах Канады.

Хогвартс — небольшая прекрасная школа, находится в Великобритании (английское — всё самое лучшее), возглавляет замечательный известный волшебник. Но меня смутил тот факт, что дети распределяются на факультеты по личным признакам. Я поняла, если бы на разных факультетах отличалась программа. Нет, программа была одинакова, а сортировка шла по качествам: сообразительность, упорство, хитрость и бесстрашие. А если мой сын умный, сообразительный и вместе с тем упорный, ему что, разорваться, как той обезьяне?

Второй минус был в том, что директор одновременно был героем магического общества, главным судьей и подолгу отсутствовал в школе ради съездов конфедерации. Свадебный генерал какой-то! Встречала еще в прошлой жизни таких — директор, кандидат каких-нибудь наук и депутат в одном флаконе. А сам и двух слов связать не может — диссертация написана «научными рабами», депутатство куплено, а директорство формально — только подпись ставит. Зато самолюбие потешено, что все к нему ходят на поклон.

Третий существенный минус состоял в том, что магическое общество Великобритании было равным на бумаге, но фактически ксенофобным и кастовым. Я прекрасно помнила как в первый поход нам вслед шептали: «магглы». Дети наследовали профессии своих родителей. Ценились не личные качества мага, а репутация его семьи. Я понимала, что на начальном этапе Севу придется тяжело, но он не будет терпеть обиды от других мальчишек, что он другой и чем-то хуже остальных, потому что вырос среди магглов. Наоборот, он полезет в конфликт или драку. А учитывая его магические способности и его обидчиков, трудно предположить, в какие травмы это выльется.

Я написала письмо директору Хогвартса с просьбой о личной встрече. Мы встретились в Хогсмиде, деревушке возле школы. Директор производил неизгладимое впечатление — в лиловой мантии и голубой остроконечной шляпе, с пронзительным взглядом голубых выцветших глаз, а в необычных очках он больше всего походил на мага и чародея из сказок. Придворный Маг-звездочет из детских фильмов.

Он очень интересно рассказывал о школе, вставлял уместные и необычные шутки, свидетельствующие о его чувстве юмора. Очаровал всех собеседников, в общем. Если бы сейчас я выбирала ведущего для свадьбы, то о лучшем кандидате нельзя и мечтать: балагур, говорит недомолвками и загадками, заинтересовывая собеседников, прекрасно держит аудиторию. У меня безумно болела голова — разыгралась мигрень. Мечтала только о том, чтобы оказаться в темном помещении. Может быть из-за своего состояния я замечала, как он использует техники нейролингвистического программирования — взгляды, отзеркаливание поз и жестов, и понимала, что наша приязнь к Дамблдору — это результат его умелых манипуляций. Мы мило поулыбались друг другу, но решение оставили за собой.

Другая школа — Дурмстранг, выпустивший множество великих ведьм и колдунов, а также Гриндевальда (того темного волшебника, которого победил директор Хогвартса). Никто не мог с точностью назвать местоположение школы — тут содержалась тайна, защищающая учеников. Считалось, что школа находится на севере Европы. Расписание Дурмстранга было гораздо шире хогвартсского и напомнило мне программу царской гимназии — жесткая дисциплина, серьезная спортивная подготовка (фехтование, верховая езда, гребля, парусное дело, стрельба, танцы и игры), математика, история, география, философия, логика, риторика, политическая экономия, рисование и языки. Изучение таких языков, как русский, греческий, латинский, немецкий, английский, французский, финский и другие скандинавские языки. Язык обучения каждый год менялся — немецкий, русский, финский чередовались между собой. В первый год группы распределялись по родному языку обучения, затем перемешивались.

Шармбатон находился во Французских Пиренеях, среди лугов и садов. Там учились, в основном, студенты из Франции, Испании, Португалии, Нидерландов, Люксембурга и Бельгии. Возглавляла школу огромная мадам Максим — элегантная и, несомненно, глубокоуважаемая. Первые два года обучение шло на родном языке волшебника, на третьем курсе — на французском, а на четвертом — студенты распределялись по направлению обучения — факультеты зелий и ботаники, трансфигурации, магического права и истории, экономического развития и транспорта.

Отзывы о школе были самые хвалебные. Кроме того, в годы Второй мировой войны на континенте погибло много магов, и магия (информация из журнала «Вестник магического образования 1969») восполнила пробел появлением в обычных семьях волшебников, большинство из которых обучалось в Шармбатоне.

Окончательную точку в выборе мы поставили, когда летом 1970 года посетили Францию — Париж, Прованс и Пиренеи. Мадам Максим любезно согласилась встретиться с родителями потенциальных учеников и провела небольшую экскурсию по своим владениям. В школе помимо чисто магических предметов, изучались еще танцы, рисование, риторика, логика и этикет. Существовали спортивные команды. Большое внимание уделялось так называемым новым маггловским предметам — всемирной истории, экономике, праву.

Эвансы недолго сопротивлялись. Во-первых, отправлять в незнакомый интернат Лили вместе с Северусом было спокойнее. Во-вторых, артистичная богемная Роуз всегда мечтала жить во Франции и теперь активно агитировала мужа бросить практику в Коукворте, и переехать в Париж, справедливо полагая, что хороший доктор нужен и французам. Зато Петуния отказалась наотрез, так как переезд уменьшал ее шансы на встречу и замужество с Чарльзом.

На следующий год Северус и Лили уехали во Францию. Тяжело было расставаться, понимая, что они едут на полгода. Навещать в выходные первокурсников не запрещалось, но наша семья не могла позволить себе каждый уик-энд посещать другую страну.

Я впервые жалела, что не владею магией. Умение перемещаться в заданное место без использования транспорта мне бы помогло чаще видеться с сыном.

Зато, когда Сев вернулся на рождественские каникулы домой, он выплеснул на нас столько радости от новых знаний, полученных в школе. Ребенок отлично адаптировался и к горному климату, и к отсутствию родителей, и к урокам. Больше всего из изучаемых предметов ему нравились зельеварение и чары. Дома ему нельзя было колдовать, но он читал и перечитывал учебники и книги Эйлин.

В то же время я заметила как изменились отношения между сыном и Лили. Девочка частенько приходила к нам, и материнское сердце чувствовало, что девчушка влюблена в Северуса. Она подолгу любовалась им, когда думала, что ее никто не видит, зажималась и краснела, когда объект ее пристальных взглядов всё-таки оборачивался. Так забавно было наблюдать за ними, за проявлениями детской влюбленности.

Несмотря на почти полугодовую разлуку, Сев и в письмах, и при встрече вываливал на меня все свои впечатления и переживания. Я думаю, в том ему помог пример отца, который в рамках действующей терапии всё так же продолжал анализировать каждый свой день и жил по определенным правилам — жить сегодняшним днем, без суеты и стремления охватить всё и сразу, постепенно добиваться поставленных целей, стараться больше отдавать, чем брать.

Судя по разговорам с Севом, он замечал влюбленность Лили, но относился к ней как к своей младшей сестре, с которой можно поиграть, но нужно заботиться. Хотя в своей речи больше упоминал молодую «умнейшую и красивейшую» преподавательницу зельеварения мадмуазель Делакур. Вот так, мой сын превратился в бабника!

Тобиас больше расстраивался, что Севу пришлось забросить футбол, где он подавал большие надежды.

* * *

И через четыре года Северус учился в Шармбатоне, являясь одним из лучших учеников. Его дипломы украшали стены нашего дома — своим малышом мы гордились. Выбор факультета зельеварения и ботаники был ожидаем для Сева. В этих дисциплинах особо проявлялись его таланты, но мне такой выбор не нравился. В глубине души я бы хотела, чтобы Сев выбрал профессию ближе к обычному миру, например, факультет права, как Лили.

Эвансы перебрались ближе к Шармбатону, переехав в Тулузу. Мы останавливались в их гостеприимном доме, когда навещали Северуса в школе.

Всё было хорошо, но потом наступил переходный возраст.

Мой сын, мой маленький мальчик, который когда-то не мог уснуть без того, чтобы обнять и поцеловать свою маму, стал дерзким, самоуверенным и скрытным.

Криво остриженные волосы до плеч, торчащий кривой нос (напоминание о футбольном прошлом), черная куртка-косуха с английскими булавками, разодранные словно кошками джинсы, готические татуировки на обеих руках — вот так теперь выглядел Северус.

Последнее слово всегда должно было оставаться за ним. Ему проще было спорить, чем согласиться с нами — родителями.

Тобиас считал, что сын сейчас перебесится, а потом военная служба по призыву всё исправит.

Еще в прошлой жизни сталкиваясь со сложными подростками, всегда размышляла о том, что из волевых, упрямых детей, способных стоять в оппозиции ко всему взрослому миру вырастают настоящие лидеры, люди, способные повести за собой и изменить мир. Они знают, чего хотят, и у них хватает энергии, упорства и решительности добиться своего. Большинство известных спортсменов, политиков и торговцев в подростковом возрасте были «трудными» — эта информация грела мне душу, но я понимала, как им было тяжело.

Тобиас успокаивал меня тем, что самые крепкие деревья растут в продуваемых местах, и чем больше мальчик сейчас перенесет, тем быстрее повзрослеет.

Бизнес Тобиаса расширялся и потребовал его присутствия в Лондоне, где открылся офис его транспортной фирмы. Мы переехали из ставшего враз тесным Коукворта в Лондон. Купили в ипотеку дом, который я обустраивала по собственному вкусу, завели важного и себялюбивого кота по кличке Мистер Кот, но отзывался он только на шуршание пакета с кормом.

На этом шаге выздоравливающий должен понять, что существует сила, сильнее его — так называемая Высшая Сила. Тобиас посещал воскресные службы и считал, что в его жизни высшая сила — это Бог. Я думала, что так и должно быть.

Но однажды мне приснился сон, что я — торшер, единственный источник света, который освещает темную комнату. Я проснулась с ощущением невыключенного утюга или включенной лампочки внутри. Многим знакомо такое состояние повышенной тревожности. Во всем доме горел свет, даже в чулане и новогодняя гирлянда, украшающая крыльцо дома. С Северусом мы привыкли к странностям в нашей жизни, поэтому свет я выключила и легла спать.

На следующий день я поняла, что мир стал мне ближе — цвета ярче, предметы больше, звуки громче. Более того, свербел затылок и давил изнутри правый глаз.

Утром в ванной, смотря в привычное зеркало, я подумала о том, что хорошо бы приобрести черную кованую раму с завитками в том маленьком магазинчике, как вдруг зеркало словно выпустило побеги в виде виноградной лозы. Я ясно видела как на ветках созревают, пузырятся и лопаются почки, из которых появляются новые побеги. Эти создания через некоторое время застыли и успокоились, приняв вид той рамы, которую я хотела.

С того момента, как я стала свидетелем выброса магии у Северуса, когда он превратил штрудель в букет цветов, прошло десять лет. Но как сейчас помню тот первобытный ужас от возможности своего сумасшествия или галлюцинаций.

Я потрогала раму — металлическая. Позвала уже собравшегося на работу Тобиаса — он тоже видит кованую раму, но отказывается от того, что именно он ее вешал.

Тревога меня не покидала, начиналась мигрень. Я лежала в темной комнате под смоченным платочком, периодически нюхая лимонное масло, старательно выгоняя все мысли из своей головы и боясь подумать о чем-то, чтобы это не возникло передо мной.

Лампочка внутри меня все не выключалась. Я понимала, надвигается то, что сама не смогу остановить. Не просто так во мне проявилась магия. Когда я провалилась в забытье, меня осенило:

Северус!

Я была уверена, что с Северусом что-то случилось. Ощущение включенной внутри моего разума лампочки не покидало меня. Я знала, что мне надо, не мешкая, собираться и уехать из дома. Меня гнало чувство тревоги.

Тобиас спешно отправил сову Севу и директору в школу. Выяснилось, что Северус вчера в результате неудачного эксперимента получил сильнейшие ожоги рук, но критической опасности для здоровья мальчика они не представляют и через несколько дней пройдут.

А я не находила себе места, зная, что должна была быть рядом со своим мальчиком. Я поддалась своему внутреннему голосу и вылетела первым же рейсом во Францию. Меня встречала Роуз Эванс, которая отвезла меня в Шармбатон. Мы приехали в школу уже затемно, но нас ждали и проводили в медицинский пункт.

У Северуса обгорели волосы на лбу, на лице были мелкие волдыри и большие красные пятна, пострадавшие руки были обмотаны какими-то коричневыми тряпочками. Он дремал, но когда процессия вошла в палату, подросток открыл глаза.

— Ты приехала, — он не спрашивал, утверждал. — А я тебя звал. Я знал, что позову тебя, и ты придешь, мамочка.

— Мой мальчик, — я хотела его обнять.

Сколько бы ни было ему лет — пять, пятнадцать, тридцать пять — для меня он навсегда останется моим сыном!

Он гладил мое лицо шершавыми бинтами, пропитанными остро пахнущей жидкостью.

— Мам, ты ничего не хочешь мне сказать? — даже боль не могла стереть макиавеллевскую ухмылку подростка.

Я рассказала, что мы потихоньку обустраиваем новый дом в Лондоне, рассказала о приключениях кота и рассказала о проснувшейся магии.

— Мам, у тебя был выброс в тридцать семь лет?! После того, как десять лет не было магии?! Ну ты даешь, мам! Ты у меня еще ого-го-го!

— Спасибо, сынок, за ого-го-го, — сейчас рядом со своим сыном тревога покинула меня, я могла расслабиться и посмеяться.

Выяснилось, что я еще действительно ого-го-го, потому что, как по сюжету мелодрамы, я оказалась беременной. Срок был маленький, диагностировала его школьная медсестра мадам Ле’Диатр.

Как только я вернулась в Великобританию, ко мне вернулось чувство волнения. Малышу во мне явно не нравилась вечно пасмурная погода, но и выглядывающее солнце его тоже не радовало.

В связи с проявившейся магией, я наблюдалась не у обычных врачей, а в больнице Святого Мунго. Я объяснила, что много лет назад стала практически сквибом, а трансгрессировать в интересном положении не рекомендовалось.

Ребенок гнал меня из ставшей неспокойной Англии — по стране прокатились взрывы, и вслед за ней волна арестов представителей Ирландской Освободительной Армии. Поговаривали, что арестовали не настоящих исполнителей, а тех, кто просто попался под руку.

В волшебном мире также было неспокойно — слухи об убийствах и исчезновениях людей, упоминания Темной метки, Пожирателей Смерти и некоего Сами-Знаете-Кого нагнетали обстановку не хуже самих терактов.

Ситуация в стране сильно напоминала период криминального беспредела.

Только Тобиас был спокоен, как слон — бизнес его развивался, но требовал его постоянного внимания, зависимость закономерно отступала. Мужчина нашел себе отдушину в помощи другим. Он ходил на занятия в группу анонимных алкоголиков, рассказывая о своем пути, и жил по принципу: «помогая другим — ты помогаешь себе». Пытаясь помогать другим, он переступал через свой эгоизм. У него сформировались новые ценности — семья, бизнес, который для него был еще одним ребенком, и помощь окружающим.

* * *

Потом пошли слухи о том, что кто-то из Ирландской Освободительной Армии перешел дорогу то ли Сами-Знаете-Кому, то ли кому из его Пожирателей. И понеслась череда статей в газетах — взрывы общественных мест чередовались с появлениями темной метки над домами.

Однажды вышла статья об исчезновении Сами-Знаете-Кого в ночь всех Святых 1975 года. В магических районах по всей стране прогремело несколько взрывов — дом в Годриковой впадине, где и погиб Волдеморт, поместье Малфоев, в нижних хранилищах банка Гринготс, в Хогвартсе полностью выгорела комната на восьмом этаже. К счастью, жертв в школе и в банке не было — по случаю праздника банк не работал, а в школе была вечеринка на нижнем этаже. Малфои в полном составе гостили во Франции.

Зато из банка улетел дракон, которого гоблины держали на цепях в банке, что подняло волну возмущения «зеленых».

Маги, вдруг ставшие неравнодушными к экологии, поднимали вопросы о правомерности использования волшебных животных, потом поднялась волна против эксплуатации волшебных существ для облегчения жизни волшебников. Я с недоумением узнала, что в волшебном мире до сих пор существует рабство — целый народ — домашние эльфы. Они находились у магов в подчиненном или даже рабском положении, им не выплачивалась заработная плата под предлогом того, что крепостные эльфы сами не желают свободы. Были приняты тогда законы о запрете наказаний для домашних эльфов и о минимальном размере оплаты труда.

Под флагом борьбы за права эльфов и других угнетенных народов жители стали забывать ужасы несколько прошедших лет, когда боялись выходить вечерами на улицы и шли домой, не зная, на месте ли дома на их улице.

* * *

Девочка родилась в положенное время.

В выборе имени участвовали две страны — совы летали туда-сюда: Сабина (сладкая) — нет, слишком слащаво; Сабрина — еще названием реки я дочь не называла; Санни — нет, по-русски звучит двусмысленно; Санди, Саммер. Септембер — отпали сразу. Селена — луна, Селеста — небесная, Сесилия — слепая; Сибилла — предсказательница — нет, мне дочь нужна живой и в здравом уме. Тобиас предлагал сломать стереотипы и назвать девочку Эбигейл — папина радость. Мне нравилось имя Стелла — звезда. В итоге решили, что если девочка родится светленькой, назовем Стелла, если темненькой — Эбигейл.

А назвали Серена — спокойная.

Серена Снейп росла спокойной и безмятежной девочкой. Моя магия пропала ровно через девять месяцев после рождения малышки. Мне снова пришлось пройти через все испытания материнства с магическим ребенком, только те цветы в духовке мне и в прямом и переносном смысле показались цветочками. У нас крупа пускала корни, а из яиц регулярно вылуплялись цыплята. Северус прочил ей великое будущее в гербологии и ждал, когда она пойдет в Шармбатон.

Северус закончил Шармбатон одним из лучших учеников. Еще на предпоследнем курсе на стажировке его пригласили на работу в одну крупную фармацевтическую корпорацию, в которой совмещались медицинские исследования и магические эксперименты. У Сева были отличные качества для ученого — умение видеть общее в частном, докапываться до сути и мастерство зельевара. Отдельные их исследования перевернули представления о некоторых заболеваниях, например, о природе язвы желудка. Сейчас они вроде бы изучают аутоиммунные заболевания.

Бизнес Тобиаса получил неожиданную рекламу: грузовики его фирмы участвовали в съемках фильма об обезвреживании Волдеморта и его банды. Оказывается, главарь Пожирателей Смерти верил в мистификации и некроматические ритуалы, создал "привязки" (наподобие русского Кощея с иглами и яйцами) к этому миру, запрятав их в отдаленных углах Великобритании. Бравые авроры (магические полицейские и спецслужбы в одном лице) совместно с ирландскими магами провели блестящую операцию по уничтожению этих "привязок", а также самого Волдеморта, заманив того в ловушку под предлогом якобы воссозданного философского камня. Была у главного злодея семидесятых неутолимая страсть к коллекционированию всяких штучек, вот и попался на удочку, а там его уже поджидал маленький камень, измеряемый не в каратах, а в тротиловом эквиваленте.

Тобиаса сейчас не узнать. Он уже не тот бомж, с которым я познакомилась в далеком 1965 году, но и не тот работяга, которым был до переезда в Лондон. Дорогие машина, туфли и часы, здоровый образ жизни и занятия спортом, но больше всего он гордится наличием волос на голове и стабильным весом на протяжении долгих лет.

Лили Эванс после Шармбатона закончила университет и сейчас занимается социальной работой. Она замужем, и на первом месте у нее семья, а не карьера.

Петунья закончила университет по специальности «Международные отношения», вышла замуж и родила детей. Вы думаете, она успокоилась? Занимается мужем, сыном и цветами? Как бы не так.

Хотя так, Петуния занимается домом, растит сыновей (трое своих и один приемный) и вырастила из мужа значительную политическую фигуру Евросоюза. Выходила замуж за аудитора, сына врача и социальной работницы, потом муж вдруг стал экономическим советником одного успешного кандидата в президенты, потом членом партии, затем — мэром города. Сейчас он является премьер-министром одной европейской страны. Петуния активно помогает мужу, является его соратницей, участвовала в его избирательной кампании. Сейчас мужу прочат дальнейшее развитие политической карьеры, но все знают и имя первой леди.

Эндрю Фуллер — мальчик, который воевал с Петуньей в одной песочнице, теперь известный писатель-психолог. Пишет книги о воспитании трудных и талантливых детей. Подарочные экземпляры, в ярких цветных суперобложках, двух его книг есть и у меня. Такие же экземпляры получили Петунья и Лили. Остается только гадать — с намеком его подарок или нет?

Серена закончила Шармбатон, но как-то умудрилась познакомиться с румынскими драконологами и умчалась в заповедник. Вышла замуж за рыжего англичанина Чарли Уизли и очень счастлива. Они живут в Румынии и регулярно присылают нам фотографии своего рыжего семейства с детьми Ником, Виком и Элизой.

Северус женился на племяннице своей любимой учительницы Шарлотте Делакур. Сейчас у него двое детей — Сильвер и Эйлин. Когда-нибудь моя правнучка скажет: «Моя мама — Эйлин Снейп», и я может быть приду к ней во сне.

Сегодня 23 апреля 2015 года, и я знаю, что сегодня увижу свою прабабушку.

* * *

От автора.

Вот и подошла к концу эта история. Хотела написать историю не об Эйлин, а о Тобиасе и Северусе. О Пути, о человеческой воле и силе духа, об уважении к себе, способного как Мюнхгаузен за косичку вытащить себя из трясины; о том, что всё возможно — нужно только идти. Если вы в это верите, значит получилось.

Благодарю всех читателей за чтение, комментарии и отзывы. Отдельное спасибо Аспер за такую чудесную заявку.

Посвящаю каждому, сделавшему шаг…