Мелодия для ленорианской флейты (джен)

Сердито бормоча себе под нос старомодные проклятия, по коридору космической станции «Саксония-14» решительно шагал мужчина средних лет, одетый в потрёпанный комбинезон техника. Злость его можно было понять: четверть часа назад ему сообщили, что единственное, что он получит за добросовестно выполненную работу — это возможность свободно улететь со станции.

Торгаши поганые!

Что ещё ожидать от чёртовых корпоратов? Так нет, дурак сентиментальный, вспомнил, что на таких станциях шахтёры обычно живут с семьями, и согласился помочь. Техно-паразиты тут, видите ли, расплодились — прямо целая армия. И главный реактор, видите ли, вот-вот из-за них полетит. Хотя это, судя по количеству выведенных им тварей, было правдой — но ничуть не помешало совету управления станции заявить, что в связи с тем, что он, Брайан Хельн, разыскивается полицией Альянса как контрабандист…

Под ноги Брайан почти не смотрел, а зря, потому что, повернув за угол, чуть не налетел на девчушку лет восьми, тщательно запакованную в лёгкий детский скафандр. «Алисия Грин» — гласила нашивка на правой стороне груди. Гуляла по внешним секторам, а то и по самому астероиду? Нашла время!

— Здрасьте, — после короткой заминки девочка отстегнула шлем и улыбнулась, а потом с любопытством уставилась на инструмент, который он, задумавшись, так и не убрал в чехол. — А это у вас флейта, да? Я в книжке видела.

— Это ленорианский резонирующий транслятор широкого диапазона… — машинально начал объяснять Брайан, но, видя, как маленькая собеседница недоумённо хлопает ресницами, замолчал. Раздражённо отмахнулся: — Ладно, пусть флейта.

Девочка почему-то заробела, смутилась — а потом неуверенно попросила:

— А вы можете на ней сыграть? Я никогда не слышала настоящую флейту.

Он, конечно, мог. Достаточно только перестроить диапазон звучания так, чтобы он подходил человеческому уху, а не приёмникам этой техно-пакости. Только вот зачем бы ему? Хватит с этой мелкой девки и того, что он избавил её и всех остальных от незавидной участи, ожидающей тех, кто оказался на космической станции без источника энергии.

Он ещё раз обратил внимание на нашивку на скафандре девочки: «Алисия Грин». «Мистер Грин». Председатель совета управления, с плохо скрываемым торжеством сообщающий, что ему не заплатят ни кредита.

Злость вспыхнула с новой силой, и Брайан пробежал пальцами по кнопкам настройки «флейты». Поднёс инструмент к губам — так же, как час назад, когда бродил по станции, собирая техно-паразитов и уводя их к шлюзу, — и через несколько секунд по пустому коридору полилась незамысловатая мелодия.

Он двинулся в сторону дока, где стояла его верная «Везер». Девочка, будто зачарованная, шагнула за ним.

Всё-таки ленорцы делают потрясающие игрушки. И ведь, дурни мокролапые, сами не понимают, на что эти штуки способны. Он и сам не знал бы, если бы не случайность.

Брайан усмехнулся, и самоуверенная улыбка сделала его невыразительное лицо почти привлекательным. Ему не заплатили — что ж, придётся самому этим заняться. Контрабанда, работорговля — не такая уж большая разница…

* * *

Брайан запустил автопилот и, пока «Везер» удалялась от станции по стандартному вектору, вернулся в кают-компанию, где оставил зачарованную девочку. Кают-компания совмещала в себе столовую и зону отдыха — точнее, совмещала бы, будь на корабле ещё экипаж, кроме капитана. А так Брайан обычно ел либо на ходу, либо прямо в крошечном камбузе, присев на край стола и иногда обжигаясь о плиту. Что же касается отдыха — свободное время он чаще проводил в рубке, где есть, с кем поговорить, и можно использовать бортовой компьютер не совсем по назначению.

Девочка не спросила «где я?» или «что случилось?» — просто удивлённо хлопала ресницами. Глазищи зелёные, как трава — откуда у ребёнка космоса, который вырос среди серого металла и пластика, такие глаза? Брайан видел много этих детей: тусклых, бесцветных, — сам таким был. Светло-русые волосы (сейчас — длиной до лопаток и заплетённые в неаккуратную косичку), бледная кожа (только в сериалах, которые с восторгом смотрят домохозяйки, у космолётчиков загорелая кожа… а в реальности — проводя большую часть времени на борту корабля и на станциях, не больно-то загоришь), серые глаза. Ничего особенного. И с его родом деятельности, надо заметить, это порой весьма удобно.

Интересно, девчонку уже хватились? Если и хватились, его не заподозрят. Камер наблюдения в технических коридорах таких станций не бывает, и гораздо проще предположить, что она потерялась там, где лазала, снарядившись в скафандр.

Взгляд зелёных глаз был неотрывно прикован к нему: чуть настороженный, но по большей части просто растерянный. Прядка почти добела светлых волос щекотала ей нос: девочка то и дело морщилась, но убрать её почему-то так и не собралась.

— Твой папаша, наверное, уже обыскался тебя, — сказал Брайан только затем, чтобы что-то сказать. А ещё — чтобы подогреть свою злость, которая почти иссякла. На борту «Везер» он чувствовал себя дома и в безопасности, все эти чёртовы торгаши остались на своей чёртовой станции…

— Мой папа пропал без вести между шестым и седьмым внешними секторами три недели назад, — неожиданно по-взрослому ответила девочка, и Брайан нахмурился. Что-то здесь не сходилось…

— Я три часа назад говорил с этой старой жабой, — буркнул он, а через пару секунд с очень нехорошим подозрением уточнил: — Твой отец ведь Теофилус Грин?

— Мой папа — Роб Грин, шахтёр. И мистеру Грину мы не родственники, — теперь сердито хмурилась уже девочка. Не любила господина директора, надо думать. — Неделю назад он сказал прекратить поиски папиной бригады.

Тут, по-хорошему, корпорат был прав… Две недели во внешних секторах шахтёрского астероида не проживёт никто: скафандры на это просто не рассчитаны. Не хватит запаса воздуха.

Как это всё паршиво! Всё, полностью, с самого начала и до конца. А он, Брайан Хельн, просто неудачник.

— Ты ходила его искать, да?

Одна, в лёгком детском скафандре. Сумасшедшая девчонка.

— Ты о матери своей подумала?

— У меня нет мамы, только папа.

— Папы у тебя тоже нет, — бросил Брайан с непонятной злостью. — Срок автономной работы шахтёрских скафандров — пять дней.

— Я знаю. Но…

— А чудес, детка, не бывает. Сиди здесь и ничего не трогай.

Он развернулся и вышел в коридор, пока девчонка не сказала ещё что-нибудь, что заставит его чувствовать себя ещё большим неудачником.

Заперев дверь кают-компании, Брайан направился в рубку. Практически упал в пилотское, оно же капитанское, кресло, и, уставившись в потолок, спросил:

— Везер, что мне делать?

— Для начала — объяснить мне, что происходит, — отозвался звонкий девичий голосок из динамиков. — Я, знаешь ли, не ясновидящая.

Брайан с сомнением хмыкнул, и невидимая собеседница продолжила:

— На этой станции слишком хорошая кибер-защита, я не смогла пробраться, так что то, как ты собираешь приключения на свою задницу, пропустила. А ты явно их насобирал… Что это за девочка?

Брайан уже давно перестал придавать значение тому, живёт ли в электронных мозгах его корабля вшитый туда искусственный интеллект — или неведомым образом зародившееся самосознание. Совершенный ИИ мог бы выдавать такой комплекс реакций, который выдавала Везер, но некоторые моменты выглядели уж очень сомнительными. А хакера, который попытался покопаться у неё в «голове», она выкинула — так что наверняка Брайан так и не узнал.

Он решил, что нет особой разницы. Всё равно Везер оставалась для него единственной компанией на время долгих полётов, и лучше не выламывать себе мозги, пытаясь понять то, что понять невозможно.

— Я собирался продать её на Александрии, — с невесёлым смешком объяснил он кораблю.

— Ты не занимаешься такими делами, — голос Везер явно звучал осуждающе.

— Тебя забыл спросить!

— Ты уже спросил. «Везер, что мне делать?» — она воспроизвела его голос почти точно — всего лишь с маленьким искажением, которое заставляло слова звучать неестественно и неприятно. — Но исходные данные так и не дал. Давай, рассказывай… Я знаю, что ты отправился на Саксонию выводить техно-паразитов. И на тебе лица нет, капитан. Говорила же — аккуратнее с этими штуками. Техника ксеносов может иметь побочные эффекты.

— С эффектами ленорианской «флейты» я знаком в достаточной мере.

— «Флейты»? — она тихо фыркнула. — Мило. Но эта игрушка когда-нибудь выпьет тебя до дна. Будь осторожнее, прошу. А лучше вообще не используй её.

— Уж как-нибудь сам разберусь.

— Да, конечно. Давай, рассказывай.

И Брайан рассказал — всё с того момента, как он покинул борт корабля и вышел на станции, и до того, как встретил в техническом коридоре Алисию Грин. Везер не перебивала, только пару раз хихикнула, потому что рассказывать и не вставить в рассказ пару шуточек — вне зависимости от серьёзности ситуации — у него никак не получалось.

Наконец, он замолчал. Раздавшийся из динамиков синтезированный вздох прозвучал совсем как настоящий.

— И что теперь? — задумчиво поинтересовалась Везер.

— Не знаю. Знал бы, не спрашивал, чёртова консервная банка!

— Тогда ты — тушёнка в консервной банке, — она саркастически хмыкнула. — А что касается девочки… Покорми её, для начала, — посоветовала ИИ. — И сам поешь, на станции тебя ведь не кормили, — «жмоты» — то ли добавила еле слышным шёпотом, то ли померещилось.

А когда он уже направился к выходу из рубки (действительно cо всей этой катавасией позабыл про обед), она напомнила:

— Только не макароны из белого контейнера, их уже нельзя есть даже тебе!

— Что за намёки, Везер?

— Не намёки, а констатация факта: у тебя лужёный желудок, и ты ешь всякую дрянь. Выкинь эти макароны и разморозь пару армейских пайков из хранилища…

— Без тебя разберусь.

— Конечно, мой капитан. Приятного аппетита, — мурлыкнула Везер. За ней водилась дурная привычка оставлять последнее слово за собой.