К солнцу (джен)

— Вы предлагаете мне узнать, что случилось c матушкой Милюч? Мне? — еще раз уточнил гем-лейтенант Деир.

— Вы не ослышались, — подтвердил гем-полковник Юто. Остальные гем-джентльмены, удобно устроившиеся в штабной столовой, согласно закивали головами. — Именно вам, как самому младшему по званию из всех прибывших в провинцию Дендари офицеров, предлагается проявить себя и узнать обстоятельства безвременной кончины мадам Милюч.

Деир изящно вздохнул, встал и с преувеличенным тщанием поправил мундир:

— Долг каждого подданного Лорда-Небожителя, — пафосно продолжал Юто, — заботиться о процветании Империи и прочих подданных Императора. Даже если они рождены на этой отсталой, дикой планете. Даже если приняли подданство всего лишь двадцать дней назад. Матушка Милюч — единственная старушка по эту сторону гор, которая поставила личный ДНК-код под обращением сатрап-губернатора к жителям Барраяра.

— Мне всё же интересно, это был жест доброй воли, или сыграла роль тугоухость старушки? — задумчиво подал голос гем-майор Бауэр, на миг оторвавшись от кальяна. Его сосед, разделявший пристрастие к воскуряемым эфирам, гем-капитан Ли, выпустил струйки дыма из ноздрей и глубокомысленно заметил, что секрет послушания наверняка кроется в хронической безграмотности.

— Как бы то ни было, — вернулся к главной теме гем-полковник, — мы получили сообщение, что госпожа Милюч мертва. Надо выяснить обстоятельства. Вдруг ее убили местные дикари, которым ее сознательность встала поперек горла? Или постарались какие-нибудь родственники, желающие получить наследство?

Ли хихикнул:

— Восемь кошек и один битый горшок.

Бауэр выпустил колечко дыма и педантично поправил:

— Одна кошка и восемь битых горшков.

Доктор Цун закончил с обедом и присоединился к общему веселью:

— Лучше одна битая кошка и восемь недобитых горшков.

Деир дал себе труд выслушать версии и вежливо уточнил:

— Для расследования мне понадобится заключение экспертов, в том числе и врача.

Юто указал на Цуна:

— Доктор выдаст вам переносной лабораторный модуль. Возьмите шофера и двух солдат.

— Вы полагаете, такого незначительного эскорта будет достаточно?

— Полагаю, — гем-полковник посмотрел на подчиненного с совершенно необоснованным раздражением, — остальное вы должны заслужить. Удачи вам, гем-лейтенант.

Деир одарил начальника холодной улыбкой, козырнул и удалился.

Бауэр посмотрел ему вслед:

— Готов держать пари — этот столичный хлыщ здесь долго не задержится. Диплом с отличием Академии Права, вы только подумайте!

— Зачем ему вообще понадобилось идти в армию? — лениво поинтересовался Ли. — С его образованием он вполне мог бы устроиться каким-нибудь младшим юристконсультом дома, а не выслуживаться в должности следователя Армии Вторжения.

— Я слышал, — подал голос Цун, — семейство Деир теряет позиции. Глава клана разорился на биржевых махинациях, теперь он не может оказывать достаточной поддержки младшим родственникам. Понятно, почему Яннос Деир готов рвать задницу. Хотя готов признать — мундир ему идёт.

— Мундир идёт всем молодым людям, — заметил Ли. — Но речь не об этом.

— О чем же?

— О том, что я уже год не видел Эту Кита! Сначала Комарра, потом орбитальная станция, теперь местная грязь. Вы хоть раз выходили на улицу из своей лаборатории? грязи здесь по колено! — проворчал гем-капитан. — А Деир явился на всё готовенькое! Приказ сатрап-губернатора о включении Барраяра в состав Империи вышел почти три недели назад, уже объявлена амнистия недобиткам, которые зачем-то изображают неповиновение законным цетагандийским властям. Через неделю-другую мы подчистим остальные очаги сопротивления, и на этом Вторжение можно считать законченным. Так что Деиру останется только включить в свое досье хвалебный отзыв. Печально.

— Печально, — поддержал Бауэр. — Но что поделать — кому-то везет, кому-то не очень.

* * *

Впервые увидев Форбарр-Султану, гем-лейтенант Деир поразился, насколько убогим и грязным может быть творение человеческих рук. Впрочем, уже через несколько дней, удалившись от столицы завоеванной планеты, он понял, что впечатление было обманчивым. Форбарр-Султана на фоне прочих барраярских городов действительно могла сойти за фор-пост (ха!) цивилизации. Близкое соседство с космопортом и степень политической значимости заставили руководство Армии Вторжения сдержать чувство естественной гадливости, и не сравнять городишко с землей, а предпринять попытку облагородить его. По мере продвижения в провинцию Деир видел всё более экзотические, и, чего скрывать, всё более и более отвратительные жилища. Дома, возведенные на сваях. Дома, построенные из самодельных кирпичей. Дома, сложенные из кирпичей с добавлением соломы. Шалаши из прутьев, обмазанные глиной. Вырытые в земле норы.

"Хуже животных," — решил Деир, проезжая по единственной улочке дендарийской деревеньки. Жители, замотанные в невообразимого вида тряпье, угрюмо смотрели вслед; несколько оборванных ребятишек пристроились было бежать за шикарным каром военной прокуратуры, но скоро отстали.

"Месяц, или два, а потом можно подавать прошение о переводе в штат сатрап-губернатора" — подсчитывал гем-лейтенант. — "В отделе гем-полковника Юто скука смертная. Обычно военный прокурор надзирает за соблюдением законов в армии и ловит дезертиров, саботажников и прочие несознательные элементы. Но представить, что кто-то из наших переходит на сторону этого противника, я не могу. Противник, ха! Овцы, которых здесь разводят, и то выглядят более опасными!"

Дорога как раз шла мимо косогора, где паслось около полусотни ржаво-бурых овечек. Ярочки навострили уши, баран, наклонив голову, угрожающе заблеял. Деир засмеялся, восхищенный убогостью угрозы. Действительно! Чтобы восхищаться произведением искусства, достаточно всего лишь быть частью цивилизации (внутренний голос Деира педантично поправил — частью высшей, единственно правильной цивилизации, которую строят для гемов хауты), — но чтобы восхищаться низменностью и примитивностью здешних форм жизни и того, что на Барраяре сходит за признаки разумности, надо быть совершенно исключительным гемом.

Деир себе не льстил. Он действительно исключителен — шесть поколений назад его предок удостоился чести быть Призванным Звездными Яслями. Талантов, доставшихся по наследству, хватит, чтобы лет за пять стать советником сатрап-губернатора — да, увы, придется начинать в убогой новозавоеванной сатрапии, но ведь это только начало! Он, Яннос Деир, остроумен, ироничен и полон энергии, он красив, черт побери! Кто достоин победы и свершений, если не он?

"Это только начало," — очередной раз повторил себе гем-лейтенант. — "Я покорю эту планету! Они все будут стоять передо мной на коленях!"

* * *

Домик госпожи, вернее, как здесь было принято говорить, матушки Милюч, находился в лесу, расползшемуся по крутому горному склону. Неровные, темные от времени бревенчатые стены до половины ушли в землю; единственное окошечко недобро смотрело треснутым стеклом. На подоконнике, поднимавшемся над землей на фут, не более, умывалась тощая, в репьях, черно-белая кошка.

Услышав звук кара, она насторожилась и сиганула в окружавшие избушку кусты.

У плетёного из сухих веток заборчика ждали двое аборигенов.

— Прощения просим, — снял шапку и угодливо согнулся старший.

— За что? — уточнил Деир.

Абориген противно осклабился, показав желтые крепкие зубы, и принялся одергивать одежонку, которую будто позаимствовали у пугала. "Очередной дурак", — гадливо поставил диагноз гем-лейтенант, выдавая вежливую гримасу. Хотя, учитывая качество кланового грима, который он наложил перед путешествием, мог бы и не стараться, аборигенам все равно не заметить важных нюансов его мимики.

— Что здесь произошло? Рассказывайте, — велел цетагандиец. — Кто обнаружил тело?

Второй местный житель махнул рукой, приглашая подойти к дому.

— Жиряй — это ваш староста, которого назначили в Мухино, — абориген указал в сторону поселения. — Он и поднял тревогу.

— Где он — пусть подойдет и доложит сам, — приказал Деир.

Желтозубый захихикал:

— Как же... Нету Жиряя. Должно быть, стащил жбан медовухи, да лежит где-нибудь под кустом, нервишки поправляет.

— Употребление алкоголя при исполнении служебных обязанностей? Извращение, — фыркнул цетагандиец. И запнулся — следуя за добровольными проводниками, он переступил порог дома, выпрямился, стараясь не задеть макушкой подкопченный, в следах жизнедеятельности окрестных насекомых потолок, и увидел лужу крови.

Багровое пятно темнело между лавкой и столом; кровавый след тянулся к выходу, но прежде всего бросался в глаза тяжелый топор, воткнутый в остатки новенького переносного комм-центра.

— Что здесь произошло? — потребовал объяснений Деир. Барраярцы демонстративно пожали плечами. Гем-лейтенант коротко велел шоферу принести из кара оборудование, а рядовым, которые бездельничали, глазея по сторонам, прочесать окрестности, может быть, староста отыщется.

Сам же Деир приступил к исполнению обязанностей.

Его движения были точными и изящными, как и подобает совершенному выпускнику столичной Академии. Распаковать медсканер, взять образцы, обследовать стены и мебель на предмет следов обитателей... Подивиться убожеству обстановки, но так, чтобы не помешало главному делу.

— Кровь не матушки Милюч, — цетагандиец позволил проснувшемуся любопытству проявиться в голосе.

— Ой, да как это? — шлепнул себя по ляжкам Желтозубый. Его младший товарищ проявил интерес более сдержанно. Нахмурившись, он спросил:

— Как вы это определили?

Речь молодого — не старше двадцати лет, — аборигена была на редкость правильной, и Деир решил поощрить его содержательным ответом:

— Сканирование ДНК-кода. Кровь принадлежит мужчине, среднего роста, склонному к полноте, темноволосому и кареглазому. Хотя... — он посмотрел на добровольных помощников. Те тоже переглянулись и синхронно пригладили встрепанные темные вихры. Деир позволил себе пошутить: — Сделаю вывод, что местному жителю и, возможно, вашему близкому родственнику.

— Вот уж вряд ли, — так же синхронно сплюнули сквозь зубы барраярцы. Младший добавил:

— А склонных к полноте горцев я за всю жизнь ни разу не видел. Точно, не из наших.

— На лезвии топора, — продолжил Деир, не отвлекаясь на мелочи, — Остатки мозгового вещества. На рукоятке отпечатки пальцев...

— Ну, такое кто угодно определит, — презрительно заметил Желтозубый. — А вот правду говорят, что вы умеете прямо на глаз узнать, кому отпечатки принадлежат? Или врут люди, такое вашей технике не под силу?

— Почему не под силу, — обиделся за цетагандийские технологии гем-лейтенант. — Сейчас я пошлю запрос в Форкосиган-Вашный. Если отпечатки есть в базе данных, ответ придет через пять минут.

Пять минут превратились в десять — мощности наручного комма не хватило, чтобы послать сигнал на ближайшую передающую вышку; а потом вообще в неопределенные "сейчас, сейчас", когда выяснилось, что даже передатчику кара трудно пробиться в эфир. Горные хребты, окружавшие жилище матушки Милюч, надежно и некстати глушили большинство частот.

— Лентяи, — разозлился Деир.

— Эти-то? — кивнул на медленно прогуливающихся по кустам солдат Младший. — Да уж, до усердия графских оруженосцев им далеко...

Гем-лейтенанту не понравилось упоминание прежних властей, но внедренная в гены педантичность потребовала уточнить:

— Нет, я про техников, которые никак не запустят на орбиту коммуникационные спутники. Который месяц осваиваем эту планету, а они...

— Неужели украли? — съехидничал Младший.

Деир нехотя признал его правоту:

— Скорее, решили, что для начала надо снять навар с более развитых округов. А что ловить здесь? Ничего, скоро смонтируют. Эй, там, в лесу — что-нибудь нашли?

Рядовые без особого энтузиазма указали на кровавые следы, ведущие за огород.

По знаку гем-лейтенанта шофер подал другой сканер.

— Если жертва где-то недалеко, мы ее найдем, — объяснил Деир Младшему, включая прибор. На мониторе вспыхнуло полсотни разноцветных точек. Вдохновленный успехом, Деир бросился к ближайшим двум живым объектам, которые, если верить сканеру, прятались за поленницей, но обнаружил там только двух животных, которыми аборигены пользовались для поездок.

Животные скалились, махали хвостами и длинными гривами, но нападать не пытались, наоборот, дружелюбно всхрапывали.

Усилия откалибровать сканер на распознавание биологического теплоизлучения, подходящего для человека, не увенчались успехом; сканирование в спектре энергопотребления указали только самого Деира и его помощников. Больше всего цетагандийца разозлило то, что каждая неудачная попытка добавляла совершенно неприличного веселья Желтозубому и его молчаливому дружку.

— Займитесь делом, — приказал гем-лейтенант, бросая каждому из барраярцев шприц-тюбики.

— А что это? — прекратил скалиться Желтозубый.

— Фаст-пента. Сыворотка правды, по-вашему, — раздраженно пояснил Деир. — Я зафиксирую ваши показания.

Обменявшись короткими взглядами с товарищем, Желтозубый засучил рукав и пристроил шприц к сгибу локтя. Младший не спешил, внимательно изучая ампулу и делая вид, что читает маркировку.

— Говорите, кто вы, откуда. Род занятий. Возраст в стандартных единицах. С какой целью явились к госпоже Милюч. Как давно с ней знакомы, ну, и так далее.

— Зовут меня Томас, — сообщил Желтозубый. — Родом из Форкосиган-Вашного. Годов мне будет сорок пять, весной исполнится... Занимаюсь чем? Да вот, лошадок развожу. Почистить, оседлать-выгулять...

Деир тонко улыбнулся:

— Перестаньте.

— Что так?

— Вы же не ввели себе фаст-пенту. Как будто я не знаю ее действия! Вводите. — Так как абориген даже не дернулся подчиниться, Деир позволил себе продемонстрировать отрицательные эмоции. — Желаете другого разговора? Эй, кто там...

Рядовой материализовался за плечом.

— Этот дикарь, — указал Деир, — осмеливается не выполнять мой приказ.

Солдат выхватил нейробластер. Одновременно Младший протестующе вскрикнул, загораживая старшего товарища, а тот отпихнул непрошенного заступника в сторону.

— Я всё сделал, сэр, — крикнул Желтозубый. — Сделал, можете проверить! Меня зовут Томас Ласло, мне действительно сорок четыре года, и я уроженец Дендари!

Он спешно, взахлеб, начал сыпать фактами о себе — что ходил за лошадями большую часть жизни, он на самом деле хороший конюх, кого угодно спросите, вот и милорд граф, пока был жив, взял его к себе, ходить за лошадками... Деир сделал знак подчиненному, чтобы подождал стрелять, и, сдав громоздкий сканер подбежавшему шоферу, снисходительно выслушал краткий экскурс в историю барраярского коневодства.

— А зачем ты пришел к госпоже Милюч? Ты давно ее знаешь?

— Давно, — с готовностью подтвердил Томас. Гем-лейтенант мысленно пнул себя за ошибку — не стоило одурманенному фаст-пентой человеку задавать одновременно два вопроса. Но Желтозубого уже несло: — Я уже который год сплю с ее дочерью, Таней Милюч. Она красивая, мягкая, белая. Большая грудь, рыжие волосы, она повизгивает, когда мы трахаемся, и кусает меня за плечо. Мне нравится быть сверху, а она не вырывается, никогда не вырывается, нет; запрокидывает голову и смеется. Я люблю гладить ее, у нее такая тонкая, нежная кожа, что я каждый раз боюсь оставить синяки, но ей нравится, когда я сжимаю ее до треска в ребрах, и только охает...

— Скажи о старшей Милюч, — потребовал Деир. Судя по разочарованным гримасам, подчиненные не возражали, чтобы Томас продолжил. В том упоении, с которым тот повествовал о своей физиологии, цетагандийцу почудилась некоторая эстетика — примитивная, низменная, но тем и уникальная. Деир наметил в ближайшую увольнительную навестить какой-нибудь местный бордель и вернулся к делам.

Устроился на колоде, подальше от коновязи, где трясли гривами лошади, и принялся слушать.

— Старуха меня терпеть не может, — поведал Томас.

— Отчего же?

— Всё твердит Тане, что я женат. А что жена... С ней спать, как сухари грызть... Даже хуже. От сухарей только зубы страдают...

Солдатня развеселилась. Младший смотрел на Желтозубого исподлобья, как будто первый раз в своей жизни услышал, что взрослые дяди, оказываются, могут потянуть больше одного сексуального партнера.

— Ты убил госпожу Милюч? — изящно прикрыв зевок, поинтересовался Деир.

— Я? Зачем мне было это делать... план был другой...

Младший предостерегающе положил руку на плечо Желтозубого.

— Не волнуйтесь, я не скажу... — пуская слюну, зашатался Томас. Смотреть на него было до приятности отвратительно. — Я не должен... Я должен... Защищать и оберегать...

— Не должен — что? — спросил цетагандиец. — Ты убил госпожу Милюч?

— Нет! — закричал Томас. Его вытаращенные глаза хаотично вращались, на губах выступила пена. Отсроченная аллергическая реакция? Шок? "Неужто барраярское быдло и вправду пытается сопротивляться наркотику?" — Я не убивал старуху! Я убил сволочь... Гниду...

— Очнись! Подумай, что ты несешь? — приказал Младший, тряся товарища, но, разумеется, его слова не имели никакого смысла.

— И как ты убил? — мурлыкнул гем-лейтенант, довольный, что так легко и просто справился с поручением гем-полковника.

— Ударил топором, — ответил Томас. Тело его сотрясала крупная дрожь, по лицу текли крупные капли пота. — Я не собирался убивать его сейчас... Нам еще столько нужно узнать... подготовиться... Кулаком в живот и снизу в челюсть, чтоб прыткость потерял, а потом нож к шее, чтоб заговорил... Но он только визжал и матерился, крыса... Вывернулся, попытался ударить милорда, но я сломал ему руку. Взял топор, пригрозил, чтоб не рыпался... А он хвать комм, и орёт: "Убийство, убийство!" Я и ударил его топором в голову. Мозги в разные стороны... кровища... Думал, никогда не отмоюсь... А раз сигнал прошел, пришлось сочинять, что убили матушку Милюч... чтобы пришли... чтобы мы узнали...

— Как примитивно, — скривился Деир. — Хорошо. Пакуйте его, — скомандовал он подчиненным. — А ты, — повернулся он к молчаливому Младшему, — стоял и смотрел?

— Смотрел, — подтвердил одурманенный Томас. — Мне стыдно, что я вас так подвел... Я не должен был размахивать топором, не должен... Велено было просто поговорить... поговорить... узнать...

— Пожалуй, можно его взять, как свидетеля, — задумался гем-лейтенант. Младший наградил его злобным взглядом и невнятным шипением. — С другой стороны, Юто жалуется, что тюрьмы и так переполнены... Так что... Эй, ты. Пристрели этого, — указал Деир на младшего, совершенно бесполезного барраярца.

Рядовой отработанным жестом потянул нейробластер из кобуры, но прежде, чем он успел прицелиться, Томас с нечленораздельным воплем ринулся в атаку.

Его попытка бороться с двумя противниками (шофер застыл, удивленно распахнув рот и прижимая к сердцу сканер) была смехотворна. Желтозубый сумел отыграть всего лишь секунду, которую Младший совершенно глупо истратил не на бегство, а на оглушительный свист.

На долю мига Деир испугался, потом отточенные, великолепные рефлексы, прошедшие самый строгий в обитаемой Вселенной генетический отбор, подсказали ему, что бояться нечего, и он засмеялся. Еще через четверть секунды он услышал за спиной издаваемый лошадьми злобный визг, повернулся и увидел, как ему в лицо летит огромная черная подкова.

* * *

— Не так вы глотки режете, милорд, — поучал равнодушный, усталый голос. — Сильнее надо. И хватайте его за вихры, сзади, а то в крови перемажетесь. А у нас больше переодеваться не во что. Вот так, уже лучше... Я еще из вас настоящего горца сделаю...

Деир попробовал пошевелиться, и обнаружил, что его руки плотно связаны за спиной.

— Гляди-кось, очнулся.

Цетагандийца подняли за шиворот и усадили. Взгляд Деира заметался по сторонам — он сидит в грязи, уже знакомая поленница за спиной, бесовские твари "лошади" мирно пощипывают живую изгородь, будто не они сейчас метались фуриями... Младший подтянул к лежащим рядовым тело шофера, брезгливо пнул и принялся чистить нож об одежду убитых. Нарастающий ужас сузил поле восприятие гем-лейтенанта; он слышал бешеный стук сердца и мог смотреть только на лица своих недавних подчиненных.

Покрытые ожогами нейробластера, застывшие, изуродованные лица.

— У вас было оружие?.. Нет, сканер бы показал... — пробормотал Деир.

— Не умеете вы, размалеванные крысы, драться, — снисходительно заметил восседающий на колоде Томас. — Первая ошибка, которую делают все городские — бросаются в атаку, а не думают, что свои выстрелят и попадут в спину...

— Чего вы хотите? — выдавил Деир.

— Гляди-кось, — засмеялся Томас. — Точно шлюха. Чуток схлопотал — сразу торговаться. Думаешь, у тебя есть что-то, что нас заинтересует?

— Думаю, да, — оскорбленный сравнением Деир попытался взять себя в руки и говорить твердо. — Например, ваши жизни. Если вы будете сотрудничать, я уговорю гем-полковника Юто сохранить вам жизнь...

— Слышали, как щедро? — Томас сплюнул кровавую слюну, тяжело, с хрипом, закашлялся. Похоже, в драке ему крепко досталось. Значит, угрозу представляет только Младший, но что может сделать один барраярец против вооруженного всеми достижениями Цетаганды гем-лейтенанта? Вы только посмотрите на этого аборигена, цыпленок цыпленком. Бледный, запыхавшийся... Похоже, те три трупа, которые сейчас лежат у его ног — первые. Убийца-новичок — и отличник столичной Академии, знакомый со всеми тонкостями цетагандийского закона и сложностями галактического права. Сухощавый, явно голодный взъерошенный барраярец -и он, Яннос Деир, любимчик фортуны, завтрашний покоритель мира.

Цетагандиец заговорил, обращаясь именно к младшему, наиболее уязвимому из врагов:

— Вас помилуют, если я замолвлю словечко. Конечно, власти захотят получить ваших главарей, но если вы будете сотрудничать с властями...

— С властями? — издевательски переспросил Младший. — Власть в Дендари — это я.

— Ты?! — не сдержал презрения гем-лейтенант. И получил в ухо от Томаса:

— Ты, крыса размалеванная, повежливее с милордом!

* * *

После у гем-лейтенанта Деира началась совершенно другая жизнь. Его волокли — со связанными за спиной руками, приспособив на шею грязную веревку, как будто он был непослушной овцой, куда-то через лес. Кар не взяли, и надежда Деира, что их найдут за час-другой, лопнула с треском, — "милорд", коротко отвергнув помощь Томаса, лично сгрузил в автомобиль трупы, добавил к ним извлеченного из сарая мертвого Жиряя. "Вас найдут", — убеждал Деир. — "Вы хотя бы слышали о ДНК-анализе? На то, чтобы обнаружить, что одно из тел принадлежит барраярцу, понадобится всего лишь пять минут... Вас найдут. Исследуют каждый миллиметр этой чертовой норы и по секундам узнают каждый ваш шаг."

"Милорд" нахмурился и посмотрел на Томаса. Тот пожал плечами: "Таня терпеть не может эту развалюху. А на кусты плесните водой, чтоб огонь в лес не побежал".

Они уходили в горы, оставив за собой пожар, в котором корчились дважды мертвые цетагандийцы, и Деир не мог остановиться: чтобы справиться с паникой, вызванной варварством похитителей, он продолжал и продолжал рассказывать, какие ошибки они допустили, как, каким именно образом, каким способом, с какой аппаратурой, их будут искать, где, как будут допрашивать свидетелей, какие сроки заключения положены сочувствующим, как их покарают за нападение на офицера Армии Вторжения...

— Власть в Дендари — это я, — еще раз угрюмо повторил Форкосиган. Деир споткнулся, и лошадь потащила его за собой. Горная тропа впилась острыми клыками, разодрала мундир... еще одна зацепка тем, кто будет его искать. Еще одна надежда на спасение.

Еще одна лопнувшая мыльным пузырем, пустая, бесполезная, несбывшаяся надежда.

— Мы вас уничтожим, — хрипел Деир на следующее утро. Барраярцы отдыхали всего несколько часов, а потом додремывали, покачиваясь в седлах. Пошел дождь; под ногами хлюпала теперь уже мокрая грязь, все мышцы цетагандийца свело судорогой от перенапряжения. Когда он упал и проехался по грязи в шестой раз, Томас взял его в седло, вернее, перекинул через спину лошади, и Деир безвольно повис, не в силах даже закрывать голову от хлещущих веток. — Мы всех вас уничтожим, вы даже не люди, вы варвары... дикари... Как вы смеете... почему... о Всевышний, за что вы так со мной?!

— Это наша земля, — ответил Младший. — Наша, мы вас не звали. Убирайтесь, или сдохнете.

На второй день плена Деир рассказал все секреты, которые успел услышать в Форкосиган-Вашном. И гордился собственной предприимчивостью — в обмен на секреты бывший гем-лейтенант выторговал миску тягучей, одновременно подгоревшей и полусырой каши. Поев, он повеселел и стал осматриваться: то, что вчера показалось ему очередной пещерой, оказалось вполне укрепленным лагерем, с населением около сотни человек. Несколько женщин следили за кострами, стирали, штопали, разбирали ворованные цетагандийские медикаменты. Мужчины собирались группками, слушали, как обращаться с оружием. Деира тоже заставили выступить — рассказать о клановом гриме, о подделке документов, способах идентификации личности, установленном порядке расследования преступлений против личного состава Армии Вторжения...

"Вас всех убьют", — ласково пообещал Деир настороженно внимающим ему горцам. — "Кому-то повезет умереть в газовой камере, а особо злостных нарушителей казнят прилюдно. Поставят электрический стул на главной площади, и пропустят молнию через ваши тела. Вас ждет ад, ублюдки. Ваша плоть превратится в уголь, глаза вытекут от жара, кровь испарится и полетит к солнцу черным пеплом..."

За пророчество Деира избили. Жестоко и унизительно, но хуже всего было спасение, явившееся в облике Томаса. Желтозубый оруженосец раскидал нападавших, пригрозил расправой, если кто еще покусится на пленника милорда. С той ночи к цетагандийцу приставляли охрану. Обычно кого-то из женщин, ведь мужчины уходили партизанить. Однако Деир боялся этих высушенных ненавистью самок гораздо больше, чем их мужей.

Яннос Деир строил планы бегства, рассчитывал моменты, искал возможности... Но проходил день за днем, а идеального способа спасения всё не было.

Его переводили из одного лагеря в другой. Иногда удавалось подслушать разговоры — если бы барраярские дикари знали, каким тонким слухом наградили его великие предки! Он слышал каждое слово, каждый шорох, каждое движение, происходящее в пещере. На самом деле он властвовал над всеми находящимися в убежище, хоть и делал вид, что сидит на грязной соломе, привязанный к вплавленному в стену кольцу. Он был велик и исключителен, он выжидал нужный момент и слушал...

...что партизаны вычистили оружейный склад, теперь воевать стало проще.

...в Дендари перебросили дивизию цетов.

...Цетагандийцы ведут воздушную разведку, но безуспешно. Горы, сплошной лес, перебегающие по склонам стада ... Хрена с два они что-то обнаружат, гы...

...В столице вышел мятеж. Зачинщиков повесили, всех, чьи имена помогла вспомнить фаст-пента, отправили в лагеря. Теперь Форбарр-Султана напоминает кипящий котел с плотно завинченной крышкой. Бомба, а не город...

...Император обратился к подданным.

...Император-сука, тварь раскрашенная, (Деир с ужасом понял, что на этот раз говорят о Лорде-Небожителе) обещает очередное помилование бунтовщикам, но пусть подавится. Пришел, понимаешь, на чужую планету и думает, что ему кто-то позволит наводить здесь свои порядки!

...Провизия кончилась. Нет, не потому, что зима оказалась слишком холодной — сволочи-цеты увезли из провинции большую часть провизии, не считаясь с нуждами населения. "Конечно! Мы не можем позволить себе экономически невыгодную войну", — высказался Деир, и его избили снова, тайком от Томаса и милорда. После этого, второго по счету избиения, гем-лейтенант провел с собой сеанс психотерапии. "Ты должен выжить. Ведь ты и только ты заслуживаешь жизни! Ты особенный, Яннос Деир!" — повторял он себе каждый раз, когда тюремщики выдавали ему галеты. Теперь каждый сухарь сопровождался злым взглядом и пожеланием побыстрее сдохнуть.

Но Деир решил выжить любой ценой. После месяцев истязаний — главным образом, пытками вонью немытого тела, постоянным недоеданием и презрением со стороны дикарей, что ощущать было унизительнее всего, цетагандиец все-таки не сдавался. Теперь он вцепился в жизнь, и пестовал каждое воспоминание, каждую обиду и унижение, перенесенное в плену. Он повторял себе имена обидчиков, факты, подробности, благо, память входила в число качеств, специально развиваемых у клана Деир; он, бывший гем-лейтенант, а нынче грязный бродяга с остатками былого изящества, берег последнее, что у него оставалось — ненависть к окружающим.

— Вы — звери, — убеждал он барраярцев. — Вы не достойны жить. Мы заполним вашу атмосферу отравляющим газом, и вы станете выхаркивать свои легкие. Твари. Ничтожества...

Теперь никто из партизан, даже женщины, не подавали ему еду в руки. Бросали издали, плевались, делали знак от сглаза. Кажется, он начал их пугать...

Отлично. Средство воздействия найдено. Осталось им воспользоваться...

Однажды в цепочке серых, одинаково голодных и стылых дней появился проблеск. Вдруг удалось приоткрыть воспаленные, слипшиеся от грязи и гноя веки, и увидеть рядом с собой яркий факел, который держала женщина.

Она была стара, согнута годами и болезнью. Одетая в черное, седая, она пнула пленника и заявила:

— Вот он, мерзкий лгун! Вот!

— Мадам, — собрав остатки сил, ответил Деир. — чем обязан чести?

— Чести? — взвилась старуха. — Что ты называешь честью, сукин сын? Ты меня опозорил на все горы!

— Я?!

— Посмел утверждать, что я подписала вашу клятую бумагу!.. — ярилась матушка Милюч. — Подписала?! Да я отродясь грамоты не знала и знать не собираюсь! А на ваши повилования, да мнистии я плевала, плюю и плевать буду!

В доказательство она плюнула Деиру в лицо. Тот отшатнулся, ударился затылком о каменную стену и захихикал — так ему показалась смешна эта злобная старая гадина.

Той ночью гем-лейтенанту явился Небожитель.

Хаут в ослепительно-белом одеянии, седой, с окладистой бородой, заплетенной в тысячи косичек, величественно прогуливался по зеленой лужайке. В руках Лорд-Небожитель держал яркий бумажный зонтик и длинный крысиный хвост.

— Расскажите мне об отравляющих газах. Где хранят химическое оружие? На орбите? Насколько реально его использовать против мирного населения? — попросил Император, и Деир, рыдая от восторга, принялся взахлеб рассказывать всё ему известное о кораблях класса "сеятель", их функциях, охране...

— Думаете, правда? — поинтересовался Лорд-Небожитель у крысиного хвоста.

— Не знаю, ваше высочество, — ответил хвост голосом Младшего. — Похоже, цет спятил. Интересно, с чего это — его почти и не били...

Хаут легонько пошлепал Деира по щекам. Гем-лейтенант, в единый миг взлетевший на вершины экстаза, попытался поймать бьющую его ладонь и припасть к ней губами.

— Тьфу ты, пакость какая, — сплюнул Лорд-Небожитель. Деир заплакал. Теперь ему захотелось застрелиться.

* * *

— Деир?

Он остановился. Посмотрел по сторонам.

Вокруг раскачивались под тяжестью снега ветки.

— Яннос Деир? — переспросил лес. — Гем-лейтенант, это действительно вы? Вы живы?

Из-за деревьев показались тени. Он попытался загородиться руками.

— Это действительно вы? — сказала одна из приблизившихся теней.

Он напряженно вгляделся в лицо. Темные большие глаза, черные, зеленые и ярко-желтые полосы грима. Что-то знакомое...

Знакомое?

— Я гем-капитан Ли, — назвалось лицо. — Вы меня узнаете? Деир?

— Д... Деир! — закричал он. — Я Яннос Деир! Меня удостоил аудиенции Лорд-Небожитель! Пожалуйста, не надо лошадей, они кусаются!

Он упал на колени, закрываясь от возможных ударов. Лес ожил, по команде тени, назвавшейся гем-капитаном Ли, бывшего гем-лейтенанта окружили, завернули в теплое — наконец-то теплое! — повели к транспорту...

Потом он ел. В теплом, лишенном сквозняков помещении, бывшего Деира усадили на мягкий стул, и он ел. Из-под потолка лился яркий искусственный свет, и не воняли горелым жиром чадящие факелы. А он ел. Пальцами доставал лакомые кусочки, тут же эти пальцы облизывал, пил через край миски, расплескивая бесконечно вкусную жижу по подбородку и одежде...

Гем-майора Бауэра замутило, и он, не выдержав, отвернулся.

Доктор Цун закончил обследование и доложил гем-полковнику Юто:

— Неоднократные сотрясения мозга. Истощение. Сломанные ребра, зубы... Он еще легко отделался.

— У меня хорошие зубы, — поспешил оправдаться бывший Деир. — Не надо их лечить.

— Я не могу на это смотреть, — заявил Ли. — Может, милосердней было бы его не спасать? Оставить в лесу...

От страха он обмочился. Все отшатнулись, и он, воспользовавшись моментом, схватил чужой кусок.

— Хотел бы я знать, где он был полгода, — пробормотал Юто, отодвигаясь от бывшего подчиненного. — Но есть дела поважнее. По сообщениям штаба Армии, сепаратистам удалось провести груз с Беты. Надеюсь, господа, вы догадываетесь, что они заказали вовсе не сеялки. У вас есть какие-нибудь идеи, как отслеживать бетанскую контрабанду?

— Колония Бета, — вспомнил он. — Вы хотите поговорить об этом?

— Отдыхайте, Деир, — гем-полковник хотел похлопать бедолагу по плечу, но сдержался, тщательно вытер ладонь от воздуха, с которым соприкоснулся, и отстранился. — Теперь вам предстоит дорога домой.

— Хвост-Младший, — покорно согласился он. — Да, милорд. Как прикажете. Я сделаю все, если это угодно Лорду-Небожителю.

* * *

Он очнулся, когда почувствовал, как у него из-под пальцев уходит жизнь. Противник последний раз дернулся, но гем-лейтенант Деир держал крепко. Для верности он ударил еще раз, на сей раз послышался хруст позвонков. Голова противника повисла на сломанной шее.

Готов.

— Вперед, и выше, выше и вперед, — пробормотал Деир, роняя убитого охранника. Вызубренные за годы учебы стихи всплывали в памяти огненными письменами. — Выше, выше и выше... Нам Император дал стальные крылья... И мы вперед за хаутом летим...

Он шел по узким коридорам звездолёта. Всё правильно. Так и должно быть. Вперед. Его ждет награда. Ночь любви с Лордом-Небожителем. Да, Его Величие не сразу согласился на этот план. Он плевался и выражал неудовольствие. Напоминал, что по бетанским законам вообще все люди равны, хотя гемы, конечно же, — соглашался Он с речами, которые взахлеб, не останавливаясь, исторгали уста Янноса Деира, — нуждаются в особом почете и доверии со стороны хаутов.

Доверии, да.

"Мы можем сколько угодно копировать коды и запускать вирусы в систему" — выбросила обрывок чужого разговора память. — "Но чтобы нас впустили на борт, нужно быть членом какого-нибудь замкнутого гем-клана. Прикажете переродиться, ваше высочество?"

Чадящий свет. Голод. Одиночество. Стылые камни.

За столько месяцев плена его не пытались спасти или обменять! Он никому не нужен!

Сволочи. Дикари. Грязные животные. Они умирают десятками, чтобы спасти одного. Нет, еще хуже — они умирают и убивают, чтобы спасти идею — глупую, бесполезную идею, имя которой — Свобода.

А он никому не нужен...

"Эта разрисованная крыса опять хнычет. Лучше бы я пристрелил его тогда", — говорит бумажный зонт с желтыми зубами. — "Любая жизнь — это драгоценность. Не стоит разменивать ее на ломаные гроши", — утверждает Лорд-Небожитель. И Яннос Деир ползает за ним на коленях, умоляет принять его присягу верности, его тело, его душу...

Его Величие чем-то недоволен? Яннос Деир чем-то провинился? Скажите, как он может искупить свою вину?

Он идет по узким коридорам звездолёта, и убивает всех, кого встречает на пути.

"Похоже, цет спятил окончательно", — сетует Зонтик. "Какого лешего мы до сих пор его кормим?"

"Как сказала бы бетанская жена Ксава, любая жизнь ценна... С точки зрения бетанцев жизнь некий лабиринт — в одном его конце ты подкармливаешь бесполезного цета, а на другом вдруг появляется нужный тебе цет с отмычкой от склада химоружия. Нам нужно попасть на "сеятель", ждущий своего часа на орбите Барраяра, и лишить противника преимущества. Иначе, готовя восстание, мы рискуем получить солтоксин или какую дрянь похуже в спину".

Вы желаете поговорить об этом?

Он идет по узким коридорам звездолёта. Навстречу трое. Убивать бесполезно — с тремя сразу ему не справится.

— Яннос Деир. Гем-лейтенант в отставке. Следую домой на излечение, — улыбаясь, предъявляет он документы.

— Здесь какая-то ошибка, — хмурится старший. — Вы перешли не на тот корабль. Вы должны были остаться на станции.

"Вы желаете поговорить об этом? Милорд, простите, но пациент безнадежен. Не будь у него изначальной мании величия, можно было бы попробовать медикаментозное лечение, но его идея исключительности, помноженная на бред вожделения..."

— Идемте, господин Деир. Мы проводим вас в каюту.

"Как скажете, милорд. Возможности психопрограммирования действительно велики, вы удивитесь, насколько, но должен заметить, что предложенная вами операция противоречит моим принципам гуманизма. Да, я хочу вернуться домой, но принципы..."

"У меня больше нет дома, — шепчет женщина. У нее воспаленные глаза, худое лицо и острый нож в руке. — Всё сожгли цеты. Сначала они забрали еду, потом мужа, потом детей..."

"Что вы будете делать, если цеты придут в ваш дом, доктор? А они придут, потому что безнаказанное зло идет широким шагом и не выбирает дороги. Поймите, что нам нельзя отступать. Сделайте так, как просит милорд. Заплатите пустой жизнью за жизнь многих..."

— Что же вы, господин Деир? Идемте!

— Мне нужно на орбиту! — кричит он. — Меня ждет Лорд-Небожитель! Он приказал мне уничтожить "сеятель" и то, что хранится на его борту! Поймите, Он единственный любит меня, Он единственный заботился обо мне, и я не подведу его! Я справлюсь! Я спасу мир! Потому что я — Яннос Деир!

Драка. На этот раз — без намека на эстетику, он дерется, чтобы выжить.

Ползет в рубку и с наслаждением душит перепуганного пилота.

Забирается в кресло и пробует рычаги лётного оборудования. Похоже, управлять этой штукой сложнее, чем флайером. Впрочем, какая разница... Его путь лежит вперед и вверх — прямо к солнцу.