Раскрытие потаенного (джен)

На Эскобаре день был в разгаре, и Иллиан страдал от самого острого приступа архитектурной зависти.

Обычно он был не склонен к зависти. Много лет наблюдая вблизи класс форов и видя, как порой люди за день распоряжаются такими суммами, какую ему под силу скопить разве к отставке, он получил устойчивую привычку осознавать, что некоторые вещи ему в принципе недоступны.

Но, стоя перед сверкающим сорокапятиэтажным стеклянным фасадом Эскобарской Федеральной Разведки, Иллиан моментально обнаружил, что абсолютного иммунитета к зависти так и не приобрел.

Чип памяти без всякого его желания предложил Иллиану вид того чудовищного строения, где помещалась штаб-квартира СБ на Барраяре: бетонный куб без окон, который выглядел так, словно его нечаянно уронили с орбиты, с места сдвинуть не смогли и так и оставили. А чтобы напомнить всем, кто именно этим зданием владеет, вдобавок выкрасили в армейский зеленый цвет — и сейчас цвет лица Иллиана соперничал с этим оттенком.

Стекло, подумал Иллиан, и чип тут же услужливо подсунул ему список из пятидесяти шести возможных способов нарушить безопасность такого здания с помощью инструментов, доступных в ближайшем магазине "сделай сам". Но даже этот грозный список был не в силах остановить полет фантазии в его мозгу или приглушить мучительное желание узнать, каков окажется вид из вон того углового кабинета на самом верху.

"Представь себе закаты", подсказал коварный голосок у него в голове. "Когда целый город простирается под тобой, окрашенный красным и золотым от горизонта до горизонта..."

На Барраяре вообще не строили зданий в сорок пять этажей. И в тридцать — тоже. Чип моментально вывалил на него полный список процедур для эмиграции с Барраяра на Эскобар, с непрошеным примечанием, что визу ему будет получить нетрудно. Иллиан сглотнул.

— Саймон? — окликнул его голос, на этот раз не воображаемый. Иллиан не сознанием даже — спинным мозгом определил его как принадлежащий Эйрелу Форкосигану и выпрямился, оглядываясь. Премьер министр Барраяра смотрел на него озабоченно: — В чем дело?

Иллиан неохотно отвел взгляд от этого произведения искусства... нет, здания и придал своему лицу самое бесстрастное выражение, какое было у него в запасе.

— Ни в чем, — ответил он и показал на входные двери. — Пойдем.

* * *

Оказалось, что внутри здание каждой своей деталью столь же прекрасно, как и снаружи. Если не больше. Современный дизайн, сделанный на инопланетный манер, представлял собой четкие линии белого и черного цветов и хром. Ничем не похоже на пышный декор Форбарр-Султаны. Леди Элис испытала бы отвращение. Иллиан же оценивал картину одновременно с личной и профессиональной точки зрения: широкие, открытые холлы и никакой толчеи предоставляли прекрасный просмотр во всех направлениях. Допустим, эти же достоинства были и недостатками: здесь негде было бы спрятаться снайперу. И все же Иллиан решил, что сам бы оформил входной вестибюль так, будь его воля.

Перед его мысленным взором мелькнула схема здания Имперской СБ, и он подумал, что, наверное, устроит там небольшой косметический ремонт...

— Саймон, — еще раз окликнул его Эйрел, вполголоса, и Иллиан, моргнув, вернулся к реальности. Он осознал, что эскобарский офицер держит перед ним ладонный сканер и вежливо пытается привлечь внимание визитера.

Он мысленно отвесил себе пинок за непростительную утрату сосредоточенности. Официально Барраяр с Эскобаром находились в мире, но официоз ничего не значит, когда потери барраяро-эскобарской войны еще живы в памяти людей. Они вряд ли были вправе понизить свою бдительность, пусть даже их окружает отряд СБшников, которые, надо надеяться, лучше своего командира справились с задачей сконцентрироваться на работе, а не... глазеть.

Иллиан сосредоточился на своих обязанностях. Пока он прижимал ладонь к сканеру, то параллельно проигрывал в памяти запись последних двух секунд, потраченных им на разглядывание фойе. Здесь было многолюдно: через стеклянные двери спешно входило и выходило множество эскобарских офицеров (в отличие от парадной лестницы в здание СБ, которой никто никогда не пользовался). Чип зафиксировал все лица и стал пролистывать изображения в поисках перекрестных ссылок. Нет, пока ничего. Процесс не прерывался ни на долю секунды, даже когда Иллиан расписывался в предложенной им электронной книге посетителей, а затем двинулся вслед за эскобарским лейтенантом, назначенным им в гиды.

Вдруг пролистывание остановилось, и замигала красная метка. Иллиан усилием воли не изменил выражение лица, машинально проверил перекрестные ссылки и укрупнил изображение именной нашивки на мундире одного из офицеров. И тут же обернулся к своему адъютанту, лейтенанту СБ с сияющими новенькими кубиками на воротнике:

— Передайте внешнему оцеплению: некий Р.З.Паток, в звании, — он сделал паузу, сверяясь в чипе с таблицей эскобарских званий и знаков различия, — лейтенант военной разведки Эскобара, покинул здание одновременно с нашим появлением. Отследить его перемещения и дать приказ конвою удержать его в стороне, когда мы будем уходить.

Он заметил, как по лицу адъютанта скользнуло выражение благоговейного ужаса: парень служил на этом посту недостаточно давно, чтобы привыкнуть к мысли, что шеф действительно помнит абсолютно все. Знакомый эффект, и неприятный — несмотря на его реальную пользу, на создание вокруг Иллиана ауры непогрешимости, так удачно помогающую устрашить врагов. Чисто по старой привычке он оглянулся, сканируя коридор: отметил расположение камер, прикинул траектории выстрела и предположил возможные места установки "жучков".

Они совершали самый обычный государственный визит. За первые дни уже прошло множество переговоров, эскобарцы были дружественны и радушны, и Эйрел был доволен результатом. Что бы ни омрачало настроение премьер-министра по пути с Барраяра сюда, оно, казалось, тоже рассеялось — да и как могло быть иначе, вдали от чопорной, давящей атмосферы барраярских госучреждений...

Он снова подумал про эмиграционные бланки. Всего за две недели заявление пройдет весь путь... нет, он прервал эту цепочку мыслей раньше, чем она успела завести его дальше.

Их гид оживленно рассказывал о дизайне здания. Иллиан обронил вопрос о том, какой риск для безопасности представляют собой стеклянные стены, и вполуха слушал его объяснение принятых здесь контрмер. Силовые поля, химический барьер, радиационный барьер.

«Держу пари, это не та защита от идиотов, на которую хватает Майлза с Айвеном», — подумал Иллиан.

Коридор вывел их в другой холл, поменьше — нечто вроде приемной между комнатами для совещаний. Иллиан, по чистой привычке, заступил Эйрелу путь и вышел в холл первым, оглядывая там каждый угол. Его взгляд скользнул по мужчине с капитанскими нашивками. Остановился. Вернулся. Он взглянул эскобарцу в глаза…

И застыл.

Офицеры СБ вокруг него моментально отреагировали на изменение его позы и перешли в состояние повышенной бдительности. Полдюжины любителей пострелять потянулось к куркам парализаторов — которых у них сейчас с собой не было. Иллиан заставил себя расслабиться, поднял руку. Его люди сдали назад, изучая явное беспокойство; это общее шевеление было малозначительным, но захватило весь отряд.

— Секунду, премьер-министр, — попросил Иллиан и шагнул к эскобарскому капитану.

— Саймон Иллиан, — утвердительно произнес тот; уголок его рта дернулся в улыбке, однако не слишком дружеской.

— Аарон, — отозвался Иллиан.

— Зови меня Алекс, — поправил тот, и Иллиан покосился на его именную нашивку. "А. Дэниелс", гласила она. Когда они встречались в прошлый раз, Иллиан знал этого человека под другим именем.

— Надеюсь, — заметил Алекс, понизив голос и добавив в него легчайшую нотку угрозы, — ты не намерен создать межпланетный дипломатический инцидент, прервав ход государственного визита, чтобы арестовать меня?

— Вряд ли, — ответил Иллиан столь же негромко. — Прежде всего, мне придется обойти — или проигнорировать — не одну инстанцию, чтобы получить ордер на выдачу дезертира. Однако, я удивлен. Не думал увидеть тебя здесь: мне сказали, что ты умер.

— Обычная история для прикрытия. СБ было бы здорово потеряло лицо, если бы стало известно, что они не сумели выследить одного из своих же людей.

— Особенно, если у того в голове... весьма дорогое оборудование, — пробормотал Иллиан.

— Верно. — Алекс усмехнулся. — А мне говорили, что ты — единственный, кто ухитрился успешно к нему адаптироваться. Двадцать лет, прошло, а ты так и не свихнулся. Профессор Лайон был бы крайне разочарован. Он держал пари, что твои мозги спекутся после пяти лет максимум.

Улыбка Иллиана была ледяной.

— Понятно. Что ж, в сложившихся обстоятельствах я скорее рад стать его разочарованием.

— Ну что же… — Алекс смотрел на него оценивающе — и с изрядной долей любопытства. Иллиан подозревал, что его собственный взгляд выражает сейчас ровно то же. Собрат по (не)счастью, переживший процедуру вживления эйдетического чипа — и два десятилетия спустя явно находящийся в здравом рассудке... Иллиану никогда даже в голову не приходила возможность снова встретиться с кем-то, имевшим отношение к тому злополучному эксперименту. Если верить докладам, Аарон Кранова оказался одним из тех, у кого через пять месяцев после имплантации развилась острая шизофрения. Контрольным периодом для эксперимента тогда поставили полгода. Приказ, спущенный сверху, гласил — удалить чип немедленно.

Алекс не оспорил голословную догадку Иллиана, что чип у него стоит до сих пор. Оставалась возможность, что ему не только не удалили это хитрое устройство, но что он к тому же ускользнул от надзора СБ и сбежал на Эскобар. Где и оставался вне зоны видимости Серебряных Глаз вплоть до сегодняшней случайной встречи... хотя была ли она так уж случайна?

— Что?

— Если ты не намерен меня арестовать, почему бы нам не поужинать вместе? В конце концов, у нас хватит, о чем поговорить. Двадцать лет эйдетической памяти, и все такое, — предложил Алекс.

Едва прозвучало это предложение, резоны безопасности отчаянно принялись взывать к вниманию Иллиана. Он взвесил эти соображения и возможность получить новую информацию, и обеспокоенные голоски умолкли. Кто не рискует — не выигрывает, а уменьшить риск до разумного вполне возможно...

— Тогда место и время на мой выбор.

— И ты не дашь мне никакого шанса сводить тебя в какой-нибудь из моих любимых уголков на этой планете? Ты просто образцовый плод СБшной паранойи. — Алекс с притворным сожалением вздохнул. — Но будь моим гостем. — Он протянул визитку. — С нетерпением буду ожидать твоего любезного визита, Саймон.

Алекс изменился, отметил Иллиан. Карточку он принял, не снимая перчаток, и сделал мысленную заметку проверить ее на контактные яды. Однако за столько времени мы все меняемся. Двадцать лет — достаточно долгий срок, даже для того, чтобы исчез ревностный энтузиазм молодых добровольцев, некогда исполненных мечтами о том, как принесут благо Империи и императору, получат фантастические способности и окажутся вознаграждены достойными чинами. Хватило трех месяцев, чтобы развеять эти мечты в пыль, едва один за другим пошли доклады об сбоях и неудачах. Их было двадцать человек. Выжил единственный. И вот теперь выясняется, что был еще и второй.

Он убрал визитку в карман.

— Тогда до ужина.

— Это твой друг? — спросил Эйрел, когда Иллиан вернулся к нему.

— Давний знакомый, — ответил он, и больше к этой теме не возвращался.

* * *

Иллиан выбрал один из ресторанов, ранее проверенных СБ. Своих людей он оставил снаружи, за исключением агента под прикрытием, занявшего один из столиков поблизости. Это вряд ли можно было счесть достаточным уровнем безопасности, когда ужинаешь с человеком, который может представлять собой потенциальную угрозу. Но инстинкты Иллиана, отточенные под огнем, на войне и на опыте многочисленных попыток покушения, подсказывали, что Алекс хочет поговорить с ним гораздо сильней, чем его убить.

Иллиан пришел заранее и занял такой столик и место за ним, чтобы ресторан просматривался наилучшим образом, а сам он сидел спиной к стене, а не окну. Алекс в своем эскобарском парадном мундире явился точно в срок. Интересно, не подразумевалось ли в этом завуалированного тонкого оскорбления?

— Отличный выбор заведения, — прокомментировал Алекс, иронической улыбочкой намекнув на выбранное Иллианом место, и сел напротив. — В столице есть, разумеется, рестораны и получше, но я слышал, что ты получаешь всего лишь вице-адмиральское жалование, несмотря на то, какая ты высокопоставленная персона.

— Это не меньше, чем получал Негри.

— А ты в курсе, — уточнил Алекс, откидываясь на спинку стула, — что у эскобарского шефа разведки звание, эквивалентное адмиралу флота, и жалование, соизмеримое с тем, что получают главкомы?

Иллиан наклонил голову:

— И что ты этим хочешь сказать?

Алекс хихикнул:

— Как типично по-СБшному: "задавай вопросы и никогда не давай ответов". Скажи, Саймон, каково это — столько лет прослужить Барраяру? Ты ведь «живешь, чтобы служить», если я правильно помню девиз нашей службы.

Несмешная шутка, да? Все шутки насчет памяти таковы, когда речь идет о человеке с эйдетическим чипом. Но к мысли, что носителем чипа является другой человек, еще надо было привыкнуть. Иллиан ощущал себя в замешательстве, автоматически переходящем в защитный модус: он проигрывал все реплики в памяти, пытаясь выловить в каждом слове оттенки смысла, и тщательно обдумывал каждое свое предложение перед тем, как произнести. Проверка и перепроверка. Постоянно: ни одна фраза, сорвавшаяся с его губ, не должна нечаянно выдать что-либо, что он хотел бы скрыть. «Расслабься», твердо приказал он себе и напомнил о том перепуганном до благоговения адъютанте. Аура непогрешимости — это миф, кому, как не ему, это знать.

Он улыбнулся.

— Жалование вице-адмирала отнюдь не крошечное. Особенно, если учесть, что Служба полностью обеспечивает меня жильем и питанием.

Глаза Алекса блеснули весельем:

— А что, кормежка у старших чинов на Службе получше, чем лейтенантов?

— Уверен, до тебя доходили слухи, что я пробую императорскую еду, — бесстрастно отозвался Иллиан. В реальности этот слух не имел никакого основания, однако Иллиан позволял ему циркулировать снова и снова. В нем была своя польза.

— Слышал. И не слишком верю в это.

Подошел официант принять их заказ. Алекс даже не открыл винную карту и совсем не глядел на лицо Иллиана, когда надиктовывал заказ по памяти, безошибочно называя позиции из меню. Иллиан, напротив, уделил меню подчеркнутое внимание, прежде чем сделать свой заказ. Он всю жизнь совершенствовался в искусстве смешиваться с окружением, быть невидимкой. Бравирование возможностями своего чипа этой задаче не отвечало.

— Ты не ответил на вопрос, — мягко пожурил его Алекс, когда официант отошел.

Иллиан пожал плечами.

— Как ты сказал, мы живем, чтобы служить. Вряд ли сегодняшняя СБ слишком отличается от той, которую ты помнишь. — Он сделал легчайшее ударение на последнем слове. На лице Алекса мелькнула какая-то эмоция, слишком быстро, чтобы ее распознать. Но Иллиан проиграл картинку из чипа в памяти: рот слегка напряжен, глаза на мгновение прищурены. Возможно, это злость? Или проявление той горечи, которую он явно излучает? Иллиан отметил это в памяти. — А как тебе на эскобарской службе?

Алекс Дэниелс. Судя по официальному досье, капитан эскобарской разведки, поступивший на службу восемнадцать лет назад и сначала делавший быструю карьеру: аналитик, старший аналитик, судмедэксперт, зам начальника департамента — и на этой позиции он, похоже, и застрял десять лет назад. Интересно, какой должности достиг бы сейчас сам Иллиан, если бы его экспромтом и в полевых условиях не назначили на его высочайший, как выразился Алекс, пост?

— Лучше, чем на барраярской, — отрезал Алекс, и в его голосе послышалось негромкое рычание.

Иллиан поднял брови. Его рука, до того лежавшая под столом на коленях, переместилась по ближе к парализатору, скрытому в набедренной кобуре под полой форменного кителя. Эскобарские законы не разрешали ношение энергетического оружия без специального разрешения. Но Иллиан не настолько почитал местные законы, чтобы отправиться куда-либо невооруженным и остаться с голыми руками в возможной боевой ситуации. Если парализатор (или его двойник в скрытой кобуре под мышкой, или смертоносный игольник, закрепленный у него за спиной) были предметом спора, то всегда оставалась пара боевых ножей за голенищем сапога.

И все же он надеялся, что до этого не дойдет. Он был практически уверен, что Алекс сейчас тоже вооружен до зубов. Можно убрать парня из СБ, но СБшную паранойю из парня уже не уберешь.

— Ты пробыл на Службе не слишком долго, — заметил Иллиан. — Что такое с тобой там случилось?

Алекс смерил его недоверчивым взглядом, прежде чем вновь вернул лицу выражение, по которому ничего нельзя было прочитать.

— Забавно, что ты об этом спрашиваешь,— ответил он, но горечь в его голосе уступила место откровенному любопытству. — Неужели ты никогда не хотел выкинуть эту гребаную штуку ко всем чертям?

О какой "гребаной штуке" шла речь, можно было и не спрашивать. Иллиан обдумал варианты ответов. "Уверен, со всеми из нас такое порой случается" было отметено сразу же. Еще вчера у него не было никаких причин считать, что чип памяти стоит у кого-то еще, и прикидывать, как этот кто-то к этому факту относится. До нынешнего момента чип был его уникальным благословением и проклятьем. Однако он начал подозревать, зачем Алекс попросил его о встрече.

— Да — ответил он наконец совершенно честно. — Бывали такие времена. Но насколько я знаю, нет способа его удалить.

— Да, никто из подопытных это не пережил, разве не так сообщали доклады? Все попытки удалить чип закончились неудачей, все объекты погибли в процессе. — Алекс покачал головой. — Саймон-Саймон. Ты всегда умным. Неужели тебе ни разу не приходило в голову, что нам могли лгать? Ты даже не подумал проверить эти доклады, когда стал шефом СБ?

— Меня назначили на эту должность в разгар войны, — тихо пояснил Иллиан. — И в тот момент мне хватало для беспокойства более важных вещей. А к тому времени, как у меня появилась минутка вздохнуть... прошло уже много лет. Закрытая книга, полная того, с чем я не хотел сталкиваться снова. — Его взгляд стал жестче. — Так ты говоришь, выжил кто-то еще?

Алекс глубоко вздохнул, явно обуздывая какую-то эмоцию.

— Если и были, мне про них неизвестно. Вот что знаю я: один умер во время операции по имплантации чипа. Еще пятерым его установка не была завершена, по разным причинам.

— Про этих пятерых я знаю. Они вернулись на свои обычные должности на Службу. — И двое были живы до сих пор, и ничего дурного с ними не случилось.

— Оставшиеся четырнадцать успешно получили чип. Один умер через два дня после операции. Двое сошли с ума сразу. У троих чип не заработал вовсе. У всех прочих — у нас — началось постепенно ухудшаться состояние. И плюс ты, с которым было все хорошо.

— В докладе говорилось было сказано, что у шестерых подопытных развились... осложнения, во время испытательного срока. Было рекомендовано немедленно удалить у них чип. Но все шесть операций были неудачными, и носители погибли в процессе. — Иллиан монотонным голосом процитировал выдержки из доклада. — Итак, этот рапорт лгал?

Алекс испустил смешок, внезапный и горький.

— О, они не умерли! Во всяком случае. не сразу. Чип им удалили, но вред был уже нанесен. Двое внезапно превратились в идиотов с полностью мертвым мозгом. Тебя там уже не было: ты уехал, был выпущен во внешний мир — счастливчик! — Алекс перевел дыхание. — И идиот — это был еще не самый худший вариант, на мой взгляд. Трое остальных... Один из них разбил себе голову о стену. А двое не могли даже запомнить, какой сегодня день. Я пытался разговаривать с ними — информация выливалась у них из головы, как вода из дырявого кувшина. Толку от них не было никакого. Почти. У одного из двоих случались внезапные периоды просветления, и вот это видеть было тяжелей всего. Он умолял меня убить его, говорил, что больше не вынесет. Этот ублюдок Эзар приказал списать их всех со счетов.

"Этот ублюдок" много лет располагал абсолютной верностью Иллиана, прежде чем передал его на службу к Эйрелу. Иллиан каждый год приносил ему возжигание. Он сглотнул желчь, почувствовал, что руки холодеют. Ничего из рассказанного он не видел. Его держали в изоляции от остальных подопытных, и теперь он начал понимать, почему.

— Так, — произнес он, и го голос не был таким ровным, как хотелось бы. — А что случилось с последним? С тобой?

— Никакой шизофрении у меня никогда не было. Или была? Со мной случались периоды... нестабильности. — Алекс покачал головой. — Пропуски во времени. Провалы в памяти. Мне говорили, что это нормально, или, во всяком случае, настолько нормально, насколько они могут судить. Что все будет хорошо, если этот эффект просто сгладится со временем. Так и случилось. Я почувствовал себя лучше... мне сказали, что я скорее всего сумею адаптироваться, и меня отправят домой. А у тебя бывали эти провалы, когда-нибудь?

Иллиан теперь мог расслышать в его голосе острые грани эмоций. Спокойно, сказал он себе, оттесняя вглубь тот ужас, который щедро был готов ему представить его собственный разум. Когда-то раньше и у него были кошмары — о том, что он один из оставшихся, что доктора в белых халатах сообщают ему, что чип не прижился — но, похоже, его кошмары и близко не подходили к тому, что происходило на самом деле.

— Не совсем, — ответил он. — Нет. Случались времена, когда мне было трудно сосредоточиться, когда я чувствовал, слово плыву сразу в двух разных потоках данных, и это... отвлекает. А иногда было ощущение, что я просто не в состоянии достучаться до чипа, как будто в моей голове есть какой-то переключатель, но я не могу его повернуть. Еще обычно бывала временнАя дезориентация — когда я просыпался, случался каскад воспоминаний, и я не мог понять, что реально, а что нет. Но не было ничего, что бы затрагивало мою личность. Насколько я знаю.

Алекс медленно выдохнул и потер переносицу, словно ему было трудно что-то вспомнить.

— Ага. Все у меня было хорошо, прогресс шел в нужном направлении... — Его голос сделался безжизненным. — А потом, однажды, когда я завтракал, вошел медтехник и попытался меня убить.

Иллиан сощурился:

— Продолжай…

— Наверное, СБшная паранойя в чем-то неплоха. В движениях этого медика было нечто, что меня насторожило — не говоря о том, что он явился посреди завтрака, вне обычных процедур. Он прятал за спиной пневмошприц — классический, тупой прием. Я повалил его на пол, обезоружил, и он рассказал, что ему просто приказали вколоть мне снотворное. "Черт, просто снотворное? Тогда тебе не следует бояться собственного шприца", — и с этими словами я вколол ему иглу. — Алекс рассмеялся, глухо и безрадостно. — Медик вскрикнул и вырубился. Я не стал терять время и проверять, потерял ли он сознание или умер. Я бросился бежать.

Принесли тарелки с закусками. Никто из двоих не притронулся к еде.

— Я бежал как бешеный. Детали тебе ни к чему — достаточно знать, что я сел на первый же корабль, уходящий с Иллирики в нейтральное пространство. В тот момент у меня не было способа узнать, в чем дело: то ли меня захотел устранить какой-то ублюдок из лаборатории, то ли высокопоставленные ублюдки на Барраяре списали всех оставшихся в утиль, когда эксперимент пошел на хер. Мне потребовалось чертовски много времени, чтобы раскопать всю эту грязь, но, в конце концов, я выяснил правду.

— Оказалось, на Барраяре решили, что весь проект был ошибкой и никчемной тратой денег, и Эзар приказал его закрыть. Ученые от этого не были слишком счастливы, конечно — они сказали, что еще один объект у них остался, но Эзар сказал — вот тебе правда! — что никакая чертова ходячая энциклопедия со склонностями к психозу ему не нужна. Он пожелал, чтобы все записи и существующие образцы были уничтожены. Сомневаюсь, что профессор Лайон собирался это исполнить: наверняка, он намеревался вырезать чип из моего мозга и сохранить у себя. Я рад, что я не задержался там выяснить этот факт. — Он помолчал и мрачно улыбнулся Иллиану. — Только прикинь, каких волнующих переживаний ты избежал, Саймон.

Иллиан очень аккуратно взял вилку и без всякого аппетита попробовал салат. Свои эмоции он прикрыл самой прочной крышкой, какой только смог. Что можно на такое ответить? "Жаль, что не сработало"?

— Я... удивлен, что СБ тебя не отыскала.

— Негри знал обо мне. Я один раз попытался связаться с ним. В ответ получил сообщение: "держись от Барраяра подальше". Я так и не узнал, почему за мной не пришли: то ли он меня прикрыл, то ли на это просто не хватило галактических агентов.

Негри отнюдь не славился сентиментальностью. Но все же Эйрел как-то сказал, что даже Негри порой позволяет себе личные суждения. Какими бы ни были мотивы его предшественника, теперь, столько лет спустя, Иллиан даже догадок относительно них не имел.

— Изгнание. И все потому, что я просто хотел служить моему чертову императору, — произнес Алекс, словно сплюнул. — Конечно, я с интересом следил за твоей карьерой. Мы тогда оба мечтали о корабельной службе, оба думали, что этот чип — ключ к тому, чтобы стать стратегическим гением, вроде адмирала Форкосигана...

О, да, Иллиан помнил, как молодые мичманы негромко рассказывали друг другу перед сном о своих потаенных мечтах, пока ждали своей очереди лечь под нож. Эти разговоры помогали не допустить до себя страх смерти — или судьбы худшей, чем смерть.

Алекс теперь глядел ему в лицо.

— А с твоими мечтами что сделалось?

— Как ты видишь, корабельная служба не для меня, — сухо заметил Иллиан.

— Шеф СБ, не так уж плохо. Но я слышал, что чип тут не при чем.

Иллиан промолчал.

— По той версии, что я слыхал, ты пользовался симпатией Форкосигана. Типичный форский непотизм в действии: продвигать симпатичных тебе людей на открывшиеся вакансии. Хотя, он, наверное, забыл в горячке момента, что ты — не фор. Интересно рассчитывал ли он, что ты переживешь первые дни на этом посту или планировал найти тебе более подходящего для этой работы преемника, когда кончится мятеж?

Даже зная, что за человек Эйрел, Иллиан не мог не обдумать и такую возможность. Введение во власть, крещение огнем, война, которая тянулась еще долго после того, как завершился фордариановский мятеж.

— Вот так, — договорил Алекс. — Ты стал вторым по могуществу лицом в Империи на время регентства — или должен был им стать, как Негри был правой рукой Эзара. И все же Барраяр до сих пор тебя не ценит как должно. Как тебе понравилось провести месяц в подвалах СБ, кстати? Познавательно было?

— Переходи лучше к тому, зачем ты меня позвал, — спокойно посоветовал Иллиан.

Алекс скривился.

— Никакой реакции? Никаких собственных мыслей на это счет? "Живем, чтобы служить" — ты в это дело с потрохами влез, да? Знаешь, Негри называли ангелом-хранителем Эзара. А знаешь, как зовут тебя? Псом Форкосигана. — Он положил обе ладони на стол. — Ты заслуживаешь лучшего. Мы все заслуживаем.

Иллиан в приступе внезапной злости и отодвинул тарелку.

— Я своей жизнью доволен. Если это все, что ты мне хотел сказать, разговор окончен.

"А ты вправду доволен? — прошептал ему в ухо на редкость разговорчивый сегодня внутренний голосок. — Вправду ли позавидовал сегодня только эскобарскому зданию?"

Алекс вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Что ж, может, ты и доволен. Успокойся, Саймон. Я вовсе не прошу тебя отступиться от твоей веры.

Именно просишь, подумал Иллиан, но от возражения воздержался.

— Не думаю, что на Эскобаре твои таланты должным образом вознаграждаются.

Лицо Алекса сделалось кислым.

— Здесь были кое-какие... разногласия. — Повертев в руках вилку с ножом, он равнодушно принялся за свой салат.

Иллиан по глоточку отхлебывал воду и ждал с терпением опытного следователя, понимающего, что информация вот-вот польется.

Действительно, Алекс отложил вилку и подался вперед. Его глаза загорелись.

— Окей, может, ты не хочешь повышения. Но разве ты не хочешь уйти? Жить нормальной жизнью, как все вокруг? Мы прошли через все это дерьмо с установкой чипа, он сожрал нашу личную жизнь без остатка, и что мы получили взамен? — Его пальцы комкали скатерть. — Ничего. Вот такой кусок ничего.

Под столом Иллиан впился ногтями правой руки в запястье левой.

— Были причины, — почти невольно признался он.

— И как ты сам к этому относишься?

Иллиан ненадолго позволил своему воображению уплыть в страну фантазий: там не было ни чипа, ни СБ, а только офицер во всем блеске своей красно-синей парадной формы и прекрасная леди, которую он держал под руку, вместо того, чтобы молчаливым наблюдателем приглядывать из угла, оставаясь в стороне от всех. Но он твердо вернул свои мысли на прежний курс.

— Что сделано, то сделано. Корабельная служба перешла в разряд недостижимой мечты задолго до того, как нам поставили чип.

Алекс пристально на него посмотрел.

— И эта мысль согревает тебя долгими зимними ночами? Что оно «сделано», и ты больше ничего не можешь с этим поделать? Что вещи таковы, каковы они есть? — Он покачал головой и вдруг зарылся лицом в ладони. Это внезапное движение заставило Иллиана дернуться — сейчас его взвинченным нервам многого не требовалось — прежде чем он понял, что его собеседник смеется.

— Какой смысл рассуждать о невозможном, — сказал Иллиан. Незачем этим мыслям терзать его горечью. Шеф СБ. Это гораздо больше, чем все, на что он когда-либо надеялся, когда учился на офицера. Мало блеска и много грязной работы, слишком много бессонных ночей и часов, проведенных в заточении в стенах самого уродливого здания столицы, и для того, чтобы покинуть планету, ему требуются Чрезвычайные Обстоятельства — но все равно это кое-что.

Но Алекс прав. Долгими, темными зимними ночами это ничуть не согревает.

— Невозможное, говоришь? — Алекс посмотрел на него в упор, и блеск в его глазах вызвал у Иллиана желание отпрянуть. — Не совсем. — Он потянулся через стол, его голос упал до шепота. — Кажется, я нашел кое-кого, способного повернуть процесс вспять. Удалить эту штуку. Представь, как все вернется — свобода, чудесная, блистательная свобода!

Иллиан резко втянул в себя воздух — это слово точно ударило его под дых. На мгновение, на один удар сердца. То, о чем он мечтал последние двадцать лет, но никогда не говорил, страстное желание, которое он не смел озвучить даже шепотом, те фантазии и пустые домыслы, которые являлись ему в самый черный ночной час — все это внезапно обрело плоть и форму.

— Ты ведь понимаешь, да? — спросил Алекс, потянувшись к нему еще сильней, и в его голосе слышалось отчаяние. — Только ты один можешь понять...

— Риски, — выдавил Иллиан, и его голос звучал глухо, словно издалека. Агент СБ за соседним столиком воззрился на него с беспокойством, Иллиан чуть шевельнул пальцами, подавая ему тайный знак, что все в порядке. — Риски — повторил он, стараясь вернуть голос хоть под какое-то подобие контроля. — Как ты заметил — предыдущие попытки удалить чип не были... успешными.

— Я знаю. Боже, знаю. — Алекс почесал в затылке; нервозная привычка, которую Иллиан за ним помнил еще с тех времен.— Но эти ребята — они хороши.

— И они могут гарантировать результат?— спросил, нет, потребовал ответа Иллиан. Он отметил резкость в своем голосе и немного смягчил его. — В конце концов, экспериментальные подтверждения этой методики — уже из обрасти фантастики.

— Они работают со скачковыми пилотами, — ответил Алекс. — Но ты прав: ничего подобного они прежде не делали. Никто на самом деле не знает, что может случиться. Не было попыток удалить чип у человека, который им пользовался двадцать лет. По их словам, возможно, я потеряю все это время, но сейчас они склоняются скорее к мнению, что память чипа и органическая память функционируют по отдельности. Но подумай, Саймон! Что у тебя за жизнь? Ты вообще живешь или нет? Может ли какая-нибудь альтернатива оказаться хуже?

«Я — шеф СБ», — подумал он отчаянно, цепляясь за эту мысль, как утопающий за бревно. Слова пустым звоном отдались у него в голове. Когда-то карьера для него что-то значила, но годы изматывающей службы убили всякую радость от карьерного роста, оставили один только долг. И кто говорит, что без чипа он потеряет свой пост? Не одно поколение его предшественников успешно выполняло свою работу и без всяких железок. Возможно, он даже будет вправе потребовать ранней отставки, занять должность наставника, попросить леди Элис о...

...но ее имя запустило другую цепочку мыслей, не самых приятных. Кто он для нее, если не шеф СБ, давний и многолетний коллега? Кто он для Эйрела, для Грегора, для прочих? Не то, чтобы никто — он знал их всех достаточно хорошо, чтобы понимать, что они не спишут столько лет службы и дружбы. Но если он оставит свой пост или буде для него непригоден, как все изменится? У него нет сейчас явного преемника, но Эйрел с Грегором нуждаются в главе СБ. "Живу, чтобы служить" — этот принцип придавал его холодной жизни утешение, придавал ценность.

А сейчас он оказался в ловушке.

— Наверное, ты хочешь знать, почему я обратился к тебе, — заговорил Алекс. — Признаюсь честно — я не очень хочу проходить через это в одиночку. Но я пойду на это, даже если ты не решишься. Едва они мне дадут зеленый свет, я рвану вперед. Просто я подумал... черт, ведь мы когда-то были друзьями. Я подумал спросить тебя...

Циничная часть сознания Иллиана уже задалась вопросом, не очередная ли это хитрая попытка покушения. Да уж, чем же стала его жизнь, если все в ней подчинено вопросам безопасности?

"Что у тебя за жизнь?"

— Как далеко они зашли в своих исследованиях? Кто эти люди?

— Иллирийцы. Одна из них из той самой лаборатории — доктор Радалс, ты ведь с ней был знаком?

— Радалс. — Он пробежался по воспоминаниям, до этой минуты лежавшим нетронутыми. — Блестящий специалист, только что защитилась, двадцать семь лет... та самая, к которую серьезно втюрился Крис?

— Ага. Та самая. После того инцидента она порвала с Лайоном и с тех пор руководит своей собственной лабораторией. Если кто-то и в силах удалить эту штуку...

Надежда ворочалась у него в груди, извиваясь, точно змея, и второй ее головой был страх. Иллиан посмотрел Алексу в глаза, в них был тот же безумный блеск. Бессловесная мечта, которую он так долго разделял с другим человеком, не зная об этом. Мрачная тайна, которую он запер в самой глубокой темнице своего разума. Он никогда о ней не забывал. Не мог.

— Я должен буду это обдумать, — сказал он.

— Думай, — отозвался Алекс. Иллиан кивнул, механически отправляя еду в рот. Он все еще не мог отвергнуть вероятность того, что это попытка покушения. Нужно будет запустить нужные процедуры, провести собственное расследование. Но что, если все это правда? Что если это возможно? Перед его глазами снова всплыли иммиграционные бланки, только в пункте назначения больше не стояло "Эскобар". Перед его мысленным взором расстилался целый горизонт, безграничный, полный бескрайних возможностей.

Свобода

Свобода.

* * *

Именно Эйрел заступил ему дорогу, когда он вернулся в гостиницу. Иллиан провел магнитной картой по считывателю у входа на этаж, который заняла барраярская делегация, открыл дверь и нос к носу оказался с премьер-министром.

— Эйрел... — заговорил было он, но обнаружил, что тот уже подталкивает его в гостиную в свой номер. — Что случилось?..

— Твой человек доложил по связи, что ты плохо себя чувствуешь. Он прав — ты бледный, как привидение. Что случилось? Нет, погоди. Сядь. Я сейчас сделаю тебе выпить...

— Выпить не надо. — Иллиан осел в указанное ему кресло. — Черт, все так скверно?

— Чипом памяти я не наделен, но твою физиономию вижу почти каждый день без малого двадцать лет. Думаю, у меня хватает квалификации для такого рода оценки. — Оттенок юмора в голове Эйрела не скрывал беспокойства. — Что этот тип тебе сказал?

Иллиан потер ладонями лицо, смутно надеясь, что к щекам вернется хоть немного утраченного румянца.

— Аарон Кранова, лейтенант, имперская СБ, — процитировал он. — Из спецподразделения, двадцать лет назад направленного на Иллирику для проверки новой экспериментальной технологии.

Лицо Эйрела застыло в безмолвном вопросе.

— Знаю. — Иллиан вздохнул. — Считалось, что выжил только один — я. Он бежал, когда Эзар отозвал проект, а оставшиеся испытуемые были предназначены к уничтожению. И, пока ты сам не спросил... Не думаю, что он представляет значительный риск с точки зрения безопасности: нас тогда выбрали за то, что мы были расходным материалом. — При последнем слове лицо Эйрела потемнело. Другая эпоха. — Сейчас он — капитан эскобарской разведки, занимается какой-то тупиковой темой в департаменте судмедэкспертов, в средней должности. Не сомневаюсь, что если я копну глубже, то найду в его личном деле записи вроде "талантлив, но не замотивирован. Возможно, даже ненадежен". Я предполагаю, что он здесь служит потому, что это единственное место, где применимы наши умения, — увы, Иллиан слишком поздно поймал себя на этом "наши", — и потому, что армия хочет держать его под присмотром. Вряд ли он пользуется у них доверием, достаточным для дальнейшего продвижения.

"…Что у тебя за жизнь?" Иллиан прижал пальцы к вискам, попытавшись массажем отогнать подступающую головную боль.

— Понимаю, — отозвался Эйрел. — Но неужели он тебя позвал просто затем, чтобы вспомнить старые времена и обменяться рассказами о войне?

— Как ты догадываешься, нет, — сухо ответил Иллиан. — Судя по его словам, он отыскал лабораторию, где могут удалить чип. Он пытался уговорить меня подвергнуться этой операции вместе с ним. И снова, пока ты не спросил — я пока не знаю, не хитрый ли это заговор, направленный на мое устранение. Я должен расследовать этот вопрос. Боюсь, допросить его с фаст-пентой не получится. — Он постарался выговорить это так бесстрастно, как мог, и, наверное, не преуспел, потому что Эйрел сощурился.

— Допустим, что это возможно, — начал Эйрел. Черт, черт, черт! — Допустим, что мы имеем дело не с хитрым заговором. Что тогда?

Иллиан никогда не лгал Эйрелу Форкосигану. И никому из Форкосиганов, если уж на то пошло. Он уставился в окно за спиной Эйрела — чертово окно, угроза безопасности! — пытаясь пригладить бурлящий хаос своего разума, чтобы вышло нечто связное.

— Я не знаю, — выдавил он, наконец, чувствуя, как болезненно скребет по сердцу такая честность. Он поднялся из кресла и принялся вышагивать по комнате. — Не знаю.

Эйрел не мешал ему расхаживать, только следил глазами туда-сюда. Любопытная перемена их обычных ролей.

Наступила тишина, нарушаемая только звуком его мягких шагов по ковру. Иллиан почувствовал, что это он должен заговорить.

— Даже если предположить отсутствие побочных эффектов — что, по моей оценке, маловероятно, — остается вопрос, смогу ли я эффективно выполнять свою работу без чипа. Он стал для меня инструментом — и даже больше. Возможно, оружием. Причем тем, которое мы не можем... воспроизвести, при нынешнем уровне технологии.

— Пока тебя не было, поступил доклад о том человеке, которого ты заметил в здании Федеральной Разведки, — сообщил Эйрел. — Ты был прав: эскобарцы его арестовали два часа назад за нелицензированное хранение самодельной взрывчатки.

Иллиан вдохнул, коснулся стекла. Под его пальцами оно было таким холодным. Долгие, темные зимние ночи...

— Ты прав в том, что чип — это ценный ресурс. Мы не знаем, что бы случилось, если бы ты не оказался здесь. Или не смог бы вытянуть из нашей базы данных нужную ссылку по одному изображению. Но ты — один человек, Саймон. Ты больше не руководишь полевыми операциями. По всей галактике тысячи твоих оперативников хранят нашу безопасность без всяких чипов. А в качестве шефа СБ ты можешь получить для себя столько аналитиков за комм-пультами, сколько потребуешь. — Эйрел поднялся, подошел к окну и встал рядом. Иллиан инстинктивно отодвинул его от окна — мягко, но непреклонно. Эйрел стрельнул в него взглядом, но повиновался и продолжил:

— По моей оценке, из всего, что сделало тебя лучшим шефом СБ за всю историю этой организации, чип, безусловно — наименее важная.

Иллиан застыл.

— Да ты шутишь, — прошептал он, уставившись в окно. На стекле образовалось запотевшее пятно от его дыхания. Но Эйрел Форкосиган никогда ему не лгал. Как и никто из Форкосиганов.

— Для меня ты — не просто твой чип, Саймон, — сказал Эйрел спокойно. — Чип... даже не принимался во внимание, когда я принимал решение о твоем назначении. — Он покосился в сторону. — Если хочешь его удалить, благословляю тебя на это.

Свобода расправила крылья — сияющий феникс надежды и нового рождения. Она парила над ним, и все, чтоб было нужно Иллиану — протянуть руку и схватить...

Грегору придется одобрить это решение, подумал он слабо, но знал, что это всего лишь формальность. Хотя Грегор теперь совершеннолетний и получил власть, он никогда не отзовет то разрешение, которое дал Эйрел. Не в этом деле.

За окном эскобарская столица расстилалась морем мерцающих огней. Над ними парили верхушки небоскребов, так непохожих на здания его Форбарр-Султаны. Мир, где небо — не предел, мир, который поощряет тебя тянуться так высоко, как ты только можешь. Мир, где форство не значит ничего, где человек может навсегда распрощаться с СБ и построить свою собственную жизнь.

"Да что это у нас за жизнь..."

Но картины, представшие перед его мысленным взором, были иными. Лицо элегантной фор-леди, одетой в траурный наряд... Мелькание серого лошадиного бока — это мерин Майлза перепрыгнул изгородь и побежал по полю; Иллиан проглотил проклятие, когда развернул свою гнедую и бросился в погоню по свежим следам, цепляясь так крепко, словно от этого зависела его жизнь, а затем — ледяной взрыв холода, когда зверюга завизжала, остановилась на полном скаку и и сбросила его в озеро, и на лице Эйрела смех мешался с озабоченностью, когда он его вытаскивал... Грегор, повернувшийся к нему с благодарностью и сияющим восхищением, когда Иллиан свалил его на землю и отшвырнул в сторону от взрыва, который разнес машину, куда юный император чуть было не шагнул, и леди Элис, которая растолкала топу СБшников и помогла им подняться, и тепло ее медлительного прикосновения к его локтю..

Его жизнь — не работа. Это люди. Люди и дом, который они построили среди смеха и слез, в огне и крови.

«Мы живем, чтобы служить», гласил старый девиз, Но чем бы были они без этой службы? Он невольно покосился на Эйрела, который стоял, привалившись к стене. Парадной формы он еще не снял, но воротник был расстегнут, рукава подвернуты. Это человек красит мундир, подумал Иллиан во вспышке внезапного озарения. А не наоборот.

Он подумал об Алексе, который лишился дома, оставил свое имя и отчаянно пытался построить новую жизнь в менее требовательном мире. Насколько по-иному могла бы пойти его жизнь, не дай он своему негодованию на чип застить для себя весь белый свет? Чип, в конечном итоге — просто инструмент. Они сами... кузнецы своего счастья и несчастья.

"Чип, безусловно, был наименее важным…"

— Саймон? — окликнул Эйрел. Иллиан взглянул ему в лицо. Чип записал теплоту и заботу в его взгляде, но по-настоящему запомнило их его сердце.

— Наши жизни — это… просто то, что мы из них делаем, — пробормотал он, и Эйрел вопросительно наморщил лоб. В первый раз за этот вечер Иллиан улыбнулся. — Спасибо за предложение, но, думаю, я его себе пока оставлю. Я довольно здорово к нему привязан. Или он ко мне, если на то пошло.

Странно, как легко оказалось произнести эти слова, в конце концов.

Эйрел хмыкнул, и беспокойство, прорезавшее морщины на его лице, медленно растаяло.

В конечном итоге, чип — всего лишь инструмент, а работа — всего лишь работа, но это его работа — защищать людей и дом, которые ему дороги. Даже если здания там поразительно уродливы. И он сделает для этого все, что потребуется, использует любые инструменты, чтобы убедиться, что им не причинят никакого вреда. В конце концов, это та жизнь, которую он сам выбрал. И этого достаточно. Он доволен.