Никто не узнает (гет)

Великая любовь никогда по-настоящему не кончается. В нее можно стрелять из пистолета или запихивать в угол самого темного чулана в глубине души, но она умна, хитра и изворотлива, она сумеет выжить. Любовь сумеет выжить и потрясти нас внезапным появлением тогда, когда мы совершенно уверены, что она мертва или, по крайней мере, надежно упрятана под грудами прочих вещей.

Джонатан Кэрролл "По ту сторону безмолвия"

Косой переулок был нарядным, как никогда. Ярким светом сияла разноцветная иллюминация. Весь день было тепло, а к вечеру пошел снег, и снежинки вперемешку с отблесками огоньков путались в волосах людей.

Шла предрождественская неделя тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.

В небольшой магазин с незамысловатым названием "Все для зелий" вошел красивый молодой человек лет двадцати четырех. Он уже собирался, минуя толпу покупателей, свернуть к двери со строгой табличкой "служебное помещение", когда увидел продавца за прилавком. Удивленно приподняв брови, он махнул рукой, привлекая к себе внимание, и продавец, не отвлекаясь от работы, ответил тем же и показал на стоящий в углу стул.

Посетитель сел, разглядывая толпу. Да, похоже, все волшебники Лондона решили закупиться готовыми зельями или ингредиентами для них. Кто-то, очевидно, боясь заболеть в праздники, просил перечное зелье, кто-то (в большинстве своем молодые люди, на вид ровесники продавца и его посетителя) предусмотрительно брал большой запас антипохмельного. Одна девушка, слегка смущаясь, попросила зелье контрацепции.

— Одно? — равнодушно спросил продавец.

Толпа слегка поредела, и теперь у него на груди четко был виден бэйджик "Северус Снейп".

— Нет, не одно, — девушка задумалась. — Какая у вас дозировка?

— Один флакон на один раз, — ответил Снейп. — Пятнадцать сиклей.

— Тогда... — девушка быстро подсчитала что-то в уме. — Двадцать. Да, дайте двадцать флаконов противозачаточного.

По очереди пронесся шепот, все взгляды оказались устремлены на покупательницу.

— Что, хорошие каникулы намечаются? — невинным голосом спросил один из парней.

— Бесстыдница! — тихо, но отчетливо произнесла бабулька, еще не успевшая убрать в свою кошелку зелье-мазь для суставов. — А в наше время...

— Что? — покрасневшая до корней волос девушка развела руками. — Я в подарок брату покупаю! Молода я еще теткой становиться!

Очередь продолжала хихикать, пока девушка расплачивалась и убирала в сумку купленный товар. У дверей она вдруг обернулась и вызывающе сказала все еще глазеющим на нее людям:

— А сама я, между прочим, в совершенстве чарами владею!

И с гордо поднятой головой вышла под дружный хохот толпы.

В канун Рождества у всех было чудесное настроение.

Когда рабочий день подошел к концу и магазин опустел, посетитель подошел к Снейпу. Тоже черноволосый, но с бледной кожей и большим крючковатым носом, он устало улыбнулся другу:

— Привет, Рег. Что-то ты рано.

— Так получилось. А ты чего это сам за прилавком?

— И Кларисса, и Кевин отпросились — дела семейные. Сам понимаешь, Рождество на носу. Никто не ожидал, что такой наплыв будет за три дня до праздника. Всем же подарки надо покупать, а не зелья.

— Ну вот к тебе за подарками и приходили!

Оба друга рассмеялись, кинув взгляд на опустевшую полку с концетрацептивными зельями.

— А ты всем своим уже купил? — спросил Северус, накладывая охранные чары на помещение.

— Почти. Сириусу осталось только, — при упоминании имени брата Регулус Блэк глубоко вздохнул.

Северус погасил свет взмахом палочки и вышел из лавки. Регулус следовал за ним. Лишь закончив охранное заклинание, Северус спросил:

— Вы так и не общаетесь?

— Нет. Поздравлениями обмениваемся два раза в год и все. Он и к родителям давно уже не заходит.

Регулус снова вздохнул — отношения со старшим братом были больной темой с тех самых пор, как тот на второй день после семнадцатилетия объявил, что он теперь совершеннолетний и будет жить отдельно.

— Я сегодня Эванс видел, — небрежно произнес вдруг Регулус, и стало ясно, что ему с самого начала не терпелось сообщить об этом.

Северус молча, не меняя шага, прошел еще несколько метров, и лишь потом спросил:

— Где?

При этом его лицо было настолько бесстрастно, что Регулус ни на йоту не усомнился в эффекте своих слов.

— В Торговом квартале. Они с Поттером шли, у них, похоже, свой магазин там...

Регулус осекся при виде лица Северуса.

— С Поттером? — рыкнул он.

— Ну да, — Регулус озабоченно посмотрел на друга и на всякий случай уточнил: — Ты же в курсе, что они женаты?

— Естественно, — Северус уже справился с собой и попытался равнодушно пожать плечами. — Более того, я знаю, что у нее ребенок есть.

— Откуда? — Регулус удивленно поднял брови. — Я тебе не говорил. Мне-то Сириус рассказал, еще когда мы общались...

— А мне Кэтлин Харрис сказала. Помнишь такую, она вроде на одном курсе с тобой училась, в Когтевране? — дождавшись кивка, Северус продолжил: — Мы с ней познакомились, когда я еще в этой лавке подмастерьем работал. Она мне понравилась, но на втором свидании выяснилось, что Лили — ее лучшая подруга. Тогда я и узнал. И предпочел распрощаться с Кэтлин.

— Чем жутко обидел девчонку, — закончил Регулус.

— Увы, — неопределенно сказал Северус. — Меня это тогда не сильно заботило.

— Да, я помню. Ты все время сидел в этой лавке, варил зелья, проверял ингредиенты на пригодность...

— И глушил боль алкоголем.

Регулус примолк — он не привык к откровенности товарища.

Молодые люди уже прошли по Косому переулку и свернули на улицу Статута Секретности.

— Ты домой сейчас? — спросил Северус. Он уже немного досадовал на себя, что так открылся. Хотя это все дела давно минувших дней.

— Да, пожалуй, — Регулус кивнул. — Хочешь, пойдем ко мне?

Северус поразмыслил несколько секунд.

— Нет, — наконец, отозвался он. — Я тоже домой, Аманда ждет.

— Привет ей передавай!

— Непременно.

Друзья обменялись рукопожатием и разошлись в разные стороны. Регулус жил в доме в новом квартале за Косым переулком и свернул к нему, а потому не видел, как Северус, вместо того чтобы аппарировать или найти ближайший общественный камин, решил прогуляться.

Северус и сам не знал, почему упоминание Лили Эванс произвело на него такое впечатление — они не виделись и не общались много лет. Да, когда-то Северус был влюблен в нее — что там, он сох по ней еще не один год после окончания Хогвартса! — но ведь все в прошлом: у Северуса есть жена, и через полгода они ожидают появления на свет дочки.

И все-таки...

В голову полезли непрошенные воспоминания.

— Эванс, Лили.

«Сев, мне наплевать на разные факультеты! — уверяла Лили на следующий день. — Мы друзья!».

После этого разговора дружба просуществовала меньше пяти лет...

Северус вздохнул, на мгновение вновь ощутив себя закомплексованным одиннадцатилетним пареньком, единственная подруга которого садится за стол факультета-соперника. "Лили, Лили... Как же получилось, что мы поссорились?" — мелькнула печальная мысль.

Северус пнул попавший под ногу камушек, тот звонко поскакал по тротуару. Не надо ворошить прошлое, тем более сейчас у него все хорошо. Северус попытался представить лицо своей жены, ее ласковую улыбку, и в конце концов ему это удалось. Он вспомнил, что еще при знакомстве — это произошло в доме Розье почти пять лет назад — Аманда привлекла его своей веселостью и чарующей, обволакивающей женственностью. Что она нашла в нем — угрюмом и молчаливом полукровке — Северус не мог понять до сих пор. Сама Аманда была, разумеется, чистокровной, как и все, кто приглашался к Розье. Ну, почти все — Северус недоумевал, как он попал в "высшую касту".

Он знал, что отношение к магглам и магглорожденным во многих чистокровных семьях оставляет желать лучшего. Иногда Северус думал, что лишь отсутствие сильного лидера сдерживает большую часть выходцев из Слизерина от открытой травли «грязнокровок», но смирился с таким отношением. К тому же, Северус хорошо помнил своего отца и его компанию и презирал их, а вместе с ними и остальных магглов. Он подружился с Лили, магглорожденной, — но терпеть не мог ее глупую, завистливую сестру. Собственно, и его дружба с Лили не приветствовалась на факультете, но даже несмотря на это они приняли его, полукровку, — а он принял их законы.

Как ни крути, а у Северуса были приятели. Эйвери, Мальсибер, Розье — представители чистокровных семей, с которыми он сумел подружиться. Они совершенно не устраивали Лили, которая считала их отпетыми негодяями и подонками. Что примечательно — при этой мысли Северус невесело усмехнулся — Поттера и Блэка, изводивших его с первого курса, она называла всего лишь плохо воспитанными задирами.

Северус вспомнил, как однажды на пятом курсе Мальсибер с кем-то из приятелей шутки ради наложил Империус на Мэри МакДональд и заставил ее прыгать, бегать и танцевать в пустом классе к хохоту всей компании. Слабенькое неумело наложенное заклятие спало меньше, чем через минуту, и МакДональд убежала, расплакавшись от страха и унижения. Как же Лили возмущалась этим поступком, попутно обвиняя Северуса в дружбе с ужасным человеком! По ее словам выходило, что он едва ли не хуже Мальсибера, раз продолжает общаться с ним. А на следующее утро Поттер и Блэк со спины напали на Бертрама Обри из Когтеврана, наложив на него заклятие — тоже, кстати, запрещенное! — в результате которого голова Обри увеличилась вдвое. Его увели в больничное крыло, где ему и предстояло пробыть несколько дней, глотая малоприятные микстуры. Лили ничего не сказала, когда узнала об этом — видимо, раз Поттер использовал не Непростительное проклятие, в его поступке не было ничего дурного.

Несмотря на то, что ссоры вспыхивали все чаще и чаще, Северус упорно давил в себе раздражение, вызываемое словами Лили — он не хотел ее потерять. Северус стал держать при себе свое мнение, если знал, что оно не понравится подруге. Он начал скрывать свои интересы, боясь ее неодобрения.

Все чаще он возвращался с прогулок взвинченным и недовольным.

Приятели не могли не заметить, что с ним происходит.

— Бросай ты эту грязнокровку! — говорили они.

Северус сжимал зубы и вновь заставлял себя молчать — слово «грязнокровка», считавшееся бранным, на Слизерине использовалось повсеместно. Делать замечания было глупо и опасно.

Однажды, незадолго до СОВ, Северус вернулся в общую гостиную еще более раздраженным, чем обычно: в этот раз Лили решила поговорить о Поттере и сделала это весьма миролюбиво. Она назвала его «Джеймсом» и сказала, что он вовсе не такой эгоистичный наглец, каким кажется — недавно он помог первокурснице починить порванную сумку.

Даже спустя десять лет Северус не мог вспомнить этот разговор без раздражения. О, Мерлиновы кальсоны! Знакомьтесь, Джеймс Поттер — добрый гений Гриффиндора!

Северус тогда не сдержался, и они снова поругались.

— Дружба с грязнокровкой тебя до добра не доведет, — обронил Ивэн Розье, глядя, как Снейп вымещает ярость на ни в чем не повинном балдахине кровати.

— Заткнись! — прорычал тот, оборачиваясь. От балдахина к этому моменту уже осталась одна бахрома. — Не смей ее так называть!

— Ты ее еще и защищаешь? — поднял брови Розье. — После всего? Попомни, она еще найдет себе кого-нибудь с Гриффиндора — более подходящего, — а ты останешься за бортом.

— За-мол-чи! — от ярости у Северуса начала кружиться голова.

— О, без проблем, — Розье в умиротворяющем жесте поднял обе руки вверх. — Я буду молчать. И когда она подставит тебя, тоже промолчу.

— Не подставит, — откликнулся Северус, пытаясь успокоиться. — Она не такая.

— Ну, не подставит, так не поможет в трудную минуту, — Розье пожал плечами.

Пророчество Ивэна сбылось куда раньше, чем кто-либо мог вообразить.

Северус до сих пор не мог понять, почему, когда он болтался вверх ногами между небом и землей, Лили не расколдовала его. Ведь она знала контрзаклятье. Но нет — она предпочла разговаривать с Поттером, махать волшебной палочкой — но не сделала ничего, чтобы реально помочь.

Северус видел в собравшейся толпе Ивэна Розье. Он лишь покачал головой: «Я же предупреждал».

— Тебе повезло, Нюнчик, что Эванс оказалась поблизости!

Повезло? Повезло?!

— Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок!

Слова сорвались с губ раньше, чем он понял их смысл. Северус в ужасе смотрел на Лили, которая убежала в слезах. Неужели это из-за его слов? Ей все еще небезразлично?

— Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюнчика подштанники?

— Петрификус Тоталус! Экспеллиармус!

Враги повержены.

Розье нарушил свое слово и вмешался.

— Убедился, что я был прав? — спросил он, пока Северус вставал и отряхивался. — Она не помогла тебе. То, что она сделала, больше похоже на насмешку. Ты правильно поступил, что отшил ее.

Осознание случившегося обрушилось подобно удару молнии.

— Что? Я? Наделал? — прошептал Северус.

— Ты о чем? — удивился Розье.

— Я назвал ее... Назвал ее так...

— И что же? — Ивэн пожал плечами. — Она ведь и есть грязнок...

— Не смей!

Со стоном Северус сел на землю. О Мерлин, что же он натворил?!

— Только не говори, что пойдешь извиняться!

— И пойду! Пойду!!! Если понадобится, всю ночь простою на коленях в Гриффиндорской башне!

— Ты идиот, Снейп! — Ивэн закинул сумку на плечо и отвернулся. — Не забудь, у нас еще практический экзамен сегодня, — бросил он на прощанье.

До экзамена ли было? Северус сдал его на высший балл, но едва заметил это. Он думал лишь про Лили…

Пламенные, искренние извинения не помогли: Лили решительно объявила, что ей не нравятся друзья Северуса, его увлечение темными искусствами, гибкость совести, и что сегодня он лишь «показал свое истинное лицо». И что дальше им не по пути.

В гостиную Северус возвращался, помертвев от горя. Теперь все ссоры казались глупыми, а разногласия — мелкими и не стоящими внимания. Он уже не мог мечтать о примирении; всё, чего ему хотелось — это спрятаться за балдахином кровати, наложить заглушающие чары и дать волю рвущимся наружу рыданиям.

Но в гостиной его поджидали чуть ли не все старшекурсники.

Северус пропустил мимо ушей выговор старосты за нахождение после отбоя вне гостиной и возмущенные крики Мальсибера, что Снейп унижается перед грязнокровкой и этим позорит весь факультет, но запомнил взгляд Регулуса Блэка — укоризненный, но вместе с тем понимающий…

Однокурсники объявили Северусу бойкот, но тот едва заметил его, поглощенный своей личной драмой.

Пожалуй, только тогда он начал понимать свои истинные чувства к Лили.

И никогда еще не ненавидел Поттера с такой силой.

Шестой курс прошел в тумане тоски по Лили, а на седьмом школу потрясла новость: Лили Эванс теперь девушка Джеймса Поттера! После многолетней осады неприступная крепость сдалась!

Теперь, когда дружба с грязнокровкой закончилась, сокурсники окончательно приняли его в компанию — из приятелей они сделались друзьями.

Но Хогвартс все равно стал не мил.

На выпускном балу Северус пытался представить, что он больше никогда не увидит Лили, и не мог. Он не сводил с нее глаз весь вечер и невольно все время видел и Поттера, вражда с которым в этом году превзошла все пределы. Как же он его ненавидел!

После окончания Хогвартса Северус устроился работать в небольшую магическую аптеку в Лондоне — варил зелья, проверял ингредиенты на пригодность. И тихо разваливался на куски, понимая, что мечтал совсем не о такой жизни.

Первое время он поддерживал связь со школьными друзьями, а потому быстро узнал о свадьбе Лили. Она выходила замуж за Поттера. Все было кончено, но как же он скучал, как же хотел ее увидеть! Он безумно надеялся хотя бы на случайную встречу: просто увидеть ее, заглянуть в зеленые глаза, полюбоваться блеском рыжих волос.

Но мечтам не суждено было сбыться.

Депрессия затягивала глубже и глубже — все реже Северус встречался с друзьями, все чаще по дороге домой покупал бутылку огневиски. Ему больше не хотелось изобретать заклинания или экспериментировать с зельями. Единственное, что еще привлекало его — это Темная магия.

Северус отвлекся от воспоминаний лишь когда понял, что не знает, где находится. Оглядевшись, он аппарировал к дому.

До недавнего времени они с женой снимали квартиру недалеко от Лютного переулка, но когда Аманда узнала, что ждет ребенка, Северус принял решение сменить место жительства: беременность протекала тяжело, аппарация переносилась плохо, а рисковать женой, заставляя ее проходить пешком через неблагополучный район, Северус тем более не хотел.

Они купили небольшой одноэтажный домик в полумагическом предместье Лондона, и Аманда, которая вынуждена была оставить работу, с удовольствием погрузилась в обустройство жилища и наведение уюта. Вот и сейчас Северуса ждала прибранная квартира и горячий ужин.

При виде дома, жены, у которой халат на животе уже задорно топорщился, и семейной обстановки Северус забыл о мыслях, которые одолевали его последний час.

— Как день? — спросила Аманда, пока Северус мыл руки и садился за стол.

— Ужас, — устало отозвался он. — Люди будто с ума посходили, перед Рождеством зелья скупают. Я такого наплыва не ожидал, отпустил продавцов — думал, если вдруг кто зайдет, то сам обслужу. А тут эта толпа… В итоге ничего по делу выполнить не успел.

— Ничего, — Аманда опустила перед ним тарелку с супом. — Завтра все документы оформишь, успеешь до праздников.

— Надеюсь, — Северус с аппетитом принялся за еду. — Спасибо, дорогая.

Вечер прошел как обычно: Северус с Амандой спланировали обстановку будущей детской комнаты, обсудили последнюю статью в «Вестнике зельеварения», потом Северус погрузился в приключенческий роман, а Аманда занялась новой вышивкой. Ближе к полуночи они легли спать. Аманда уснула довольно быстро, а к Северусу сон никак не шел. Едва домашние хлопоты отступили, как к нему вновь подкрались мысли о Лили. Северус вдруг так живо вообразил ее, вспомнил ее голос и улыбку, что даже дух захватило, а сердце отозвалось ноющей, давно забытой болью.

Нет, это не должно быть так! Слишком многим он обязан Аманде. Когда они познакомились, он был мрачным и нелюдимым, увлекался лишь Темной магией и не имел никаких стремлений в жизни — те, что были в юности, исчезли, а новыми он не обзавелся. Лишь благодаря Аманде он выбрался из скорлупы подавленности и стал вновь интересоваться окружающим миром.

Северус встал с постели и босиком прошел на кухню.

Стакан холодной воды отрезвил его. Северус опять лег в постель, но сон по-прежнему не шел. Лежа рядом со спящей Амандой, Северус вновь погрузился в воспоминания.

Они познакомились у Ивэна Розье — после Северус думал, что если бы не Аманда, то это был бы последний день рождения, на который его приглашали.

— Я никогда не слышала твоей фамилии, — призналась Аманда, когда их представили друг другу. — Хотя я лишь недавно переехала из Франции, поэтому со многими еще не знакома...

— Дело не в этом. Я полукровка, — прервал ее Северус.

Судя по отразившемуся на лице Аманды любопытству, она никак не ожидала этого.

— Ничего себе. А твои родители, они...

— Умерли.

Это было правдой лишь отчасти. Эйлин умерла за два года до этого, а с отцом Северус не поддерживал отношений.

— Извини, — произнесла Аманда. — Пойдем за стол.

За столом они оказались рядом; более того — с другой стороны от Аманды никто не сидел, и все ее внимание было обращено на единственного соседа. Почему-то Северуса это совершенно не раздражало — обаяние и дружелюбие новой знакомой оказались сильнее его нелюдимости.

К удивлению Северуса, она не была пустоголовой кокеткой — с ней действительно было интересно разговаривать.

— Ты этому научилась в Шармбатоне? — с уважением спросил Снейп, когда она в пух и прах разбила его гипотезы о продлении действия оборотного зелья.

— Не совсем. Я читала много дополнительной литературы — мне всегда нравилось зельеварение. Жаль только, что родители запретили мне заниматься зельями: это, мол, не женское дело.

— А кто твои родители? — вопрос вырвался сам собой, словно для Северуса было в порядке вещей интересоваться родителями случайных знакомых.

— Папа специалист по чарам, хотя давно уже не работает. А мама филолог — за свою жизнь прочитала кучу книг, в том числе и маггловских, но зачем это нужно, так никому и не объяснила.

Северус заинтересовался:

— А чем занимался твой отец раньше? Разрабатывал новые чары?

— Нет, скорее ликвидировал последствия, когда чары разрабатывал кто-то другой, — усмехнулась Аманда. — Ведь ошибка в этом деле может обернуться катастрофой!

Про создание заклинаний Северус и сам мог рассказать немало, но промолчал — время для таких откровений еще не пришло.

Но от этого разговора он почему-то воспрянул духом и даже захотел достать свои старые наработки, чтобы попробовать усовершенствовать их.

Они проговорили с Амандой весь вечер, не обращая внимания на понимающие взгляды окружающих и насмешливое хмыканье Ивэна, и простились, договорившись о новой встрече — Аманда пообещала принести некоторые французские книги по зельеварению.

Они стали видеться регулярно.

Встречи следовали одна за другой, пока не превратились в свидания.

Северус не мог сказать, что полюбил Аманду, но он привязался к душевному теплу, которым она щедро его одаривала, и уже не мог представить жизни без нее.

Порой она напоминала ему Лили, хоть Северус и не мог бы объяснить, чем: Аманда была темноволосой, с голубыми глазами. Чувства, которые Северус испытывал в присутствии Аманды, не имели ничего не общего с его восприятием Лили: здесь не было ни восторга, ни благоговения, ни отчаянного страха потерять. Да и ссорились они гораздо меньше — Аманда не считала себя вправе выбирать своему другу увлечения.

Сходство сделалось совсем полным, когда Аманда сообщила, что терпеть не может Мальсибера.

— Он отвратителен! Он постоянно проявляет жестокость в отношении тех, кто слабее, и получает от этого удовольствие!

Северус попытался понять, о чем она, прикидывая, что вряд ли ей кто-то рассказал о некоторых случаях в Хогвартсе — случаях, после которых он сам стал относиться к Мальсиберу настороженно.

— Он издевается над беззащитными — домовыми эльфами, домашними животными — намеренно причиняет им боль! И только законы мешают ему так же издеваться над магглами!

Северус с любопытством посмотрел на Аманду: тема магглов и магглорожденных еще ни разу не всплывала в разговорах.

— Мерлин помилуй, Северус: над магглами!!! Они и так ущербные, зачем их вообще трогать? Пусть живут!

— А магглорожденных ты тоже считаешь ущербными? — поинтересовался Северус.

Аманда посмотрела на него, недовольная сменой темы, но все же ответила:

— Нет, не считаю. Они все же волшебники, хоть и неполноценные. В Шармбатоне со мной на курсе учились магглорожденные — нормальные ребята.

— Ух ты! А Ивэна за такие слова, наверное, из дома бы выгнали!

— Мои родители не столь нетерпимы ко всему маггловскому. Гораздо больше они не любят темную магию. И я, кстати, тоже!

— Вот как?

Отношениям с Амандой был уже год, и Северус подумывал о том, чтобы сделать ей предложение, но если она не приемлет темные искусства, то им не по пути: Северус был по-прежнему увлечен ими.

Впрочем, разве Аманда когда-нибудь пыталась навязать свое мнение?

Нет, она принимала Северуса таким, каким он был: уважала его стремление к одиночеству, оставляла в покое при приступах дурного настроения, с юмором воспринимала сарказм. Лишь иногда, когда Северус перегибал палку, Аманда становилась серьезной, глаза ее грустнели, и она молча отворачивалась. Обычно ему этого хватало, чтобы устыдиться и просить прощения.

За этот год Северус неоднократно проклял своего отца — тот, всю жизнь интересовавшийся алкоголем больше, чем сыном, не посвятил его в особенности отношений с противоположным полом. И речь шла отнюдь не об интимной сфере — уж об этом в Хогвартсе был просвещён каждый парень старше четырнадцати лет — нет, о материях более возвышенных. Северус просто не знал, как вести себя с девушкой, о чем стоит говорить на первом свидании, а о чем лучше промолчать, когда и как нужно извиниться. Пожалуй, о последнем Северус бы вообще не догадался, если бы лет десять назад не стал невольным свидетелем ссоры в саду у Эвансов: ожидая Лили, он случайно услышал, как ее родители переругиваются между собой; хотел уйти, но успел услышать, как мистер Эванс просил прощения у жены. Именно тогда Северус узнал, что даже самые любящие люди иногда ссорятся, и понял, что нет ничего постыдного в том, чтобы извиниться, когда ты не прав.

А Аманда прощала ему промахи и слабости, порой ненавязчиво рассказывая, как совместно преодолевают жизненные трудности ее родители.

Когда Северус, собравшись духом, рассказал ей о своем увлечении темными искусствами, Аманда серьезно посмотрела на него, а вслух лишь сказала:

— Но это же просто научный интерес?

И у Северуса отлегло от сердца.

В нем появилось желание жить: он стал активнее проявлять себя на работе, и вскоре получил продвижение по службе. А потом еще одно. Сейчас, в неполных двадцать шесть лет, он занимал пост управляющего в крупной фирме, связанной с варкой и продажей зелий и ингредиентов, а в свободное время готовил экспериментальные зелья и писал статьи в научные журналы. Жизнь налаживалась: год назад они с Амандой сыграли свадьбу, а спустя еще несколько месяцев она объявила, что ждет ребенка.

И надо же было, чтобы это счастье оказалось под угрозой всего лишь от одного упоминания той, что когда-то была для Северуса центром Вселенной!

Когда под утро Северус проваливался в сон, он успел подумать, что, наверное, завтра станет легче.

Следующий день встретил Северуса головной болью и недосыпом, но именно благодаря этому он почти не вспоминал о причине вчерашней бессонницы. А потом подготовка к семейному празднику, покупка подарков, обычные повседневные дела окончательно затмили неожиданно проснувшиеся старые чувства.

Окончательно?

«Не лги себе, Северус, — мысленно сказал он однажды. — Ты вспоминаешь Лили гораздо чаще, чем до того разговора с Регом. И даже высматриваешь ее в Косом переулке и других общественных местах».

Это было правдой. Северус действительно часто думал про Лили, но жена нуждалась во все большем внимании, а потому преступные мысли отступали.

Однажды — был уже март — Северусу показалось, будто он увидел Лили на улице. С колотящимся сердцем он кинулся за девушкой, но быстро понял, что обознался. От нахлынувшего смешанного чувства разочарования и облегчения даже ноги подкосились. Северус присел на ближайшую скамью и долго убеждал себя, что это все ерунда.

Спустя несколько дней он встретился с Регулусом Блэком — они были друзьями еще со школы. Обычно веселый Регулус сегодня был явно не в духе и выпил залпом первый же стакан огневиски.

— Что-то случилось? — немедленно спросил Северус.

— Случилось, — мрачно отозвался Блэк.

— С Роуз? Или с родителями?

Роуз была девушкой Регулуса, и они были влюблены друг в друга, как это бывает только в первые месяцы отношений.

— Ни то, ни другое. Опять с Сириусом поругались.

Северус с сочувствием посмотрел на друга. Тот до сих пор любил старшего брата и пытался наладить отношения, но Сириус со смехом и издевками отвергал все попытки.

— Что он в этот раз сказал?

— Что я идиот и маменькин сынок, и головы эльфам рубить буду без его участия. То же что и всегда, в общем-то, — Регулус кивнул официанту, принесшему второй стакан с огневиски. — И не желает слушать, что я вовсе не уговариваю его вернуться к родителям и жить по их правилам! Я просто хочу общаться с братом!

К концу речи Регулус почти кричал.

— Пусть не возвращается, если не хочет — я понимаю, матушка может начать искать ему чистокровную невесту, ругать магглорожденных и прочее… Но я-то не собираюсь навязывать ему то, что он не хочет! А он уверен, что я прихожу, чтобы сказать ему о вреде общения с грязнокровками.

Регулус судорожно вздохнул.

После паузы Северус задумчиво сказал:

— Когда-то, курсе на четвертом, я думал, что если бы у чистокровных волшебников появился сильный лидер, то многие бы под его началом кинулись уничтожать магглорожденных. А сейчас понимаю: началась бы война, и вы с братом сражались бы против друг друга.

Лицо Регулуса исказила гримаса.

— Да, родители у меня сильно настроены против магглорожденных. Я к ним спокойно отношусь, но не пошел бы против родителей, тем более теперь, когда Сириус их так огорчил.

— Многие оказались бы по разные стороны… — Северус отвечал своим мыслям, но друг его понял:

— И вы с Эванс? Ты ведь тоже не предал бы друзей?

— И мы с Эванс…

Северус вдруг залпом допил огневиски.

— Я ее видел сегодня.

Регулус удивленно поднял брови:

— Где?

— Где ты мне и сказал, в Торговом квартале.

Северус заказал подошедшему официанту двойной огневиски и пачку сигарет, усмехнулся и продолжил:

— Меня ее образ просто преследовал последнее время. Я и решил: пойду, посмотрю на нее, может, успокоюсь.

Глядя на подрагивающие руки друга, достающие сигарету, Регулус насмешливо произнес:

— Не успокоился?

— Хуже.

Северус прикурил при помощи волшебной палочки, затянулся, подавил кашель и уже спокойнее продолжил:

— Я быстро нашел ее магазин — чем еще может торговать Поттер, как не квиддичным обмундированием, — зашел. Сделал вид, что прицениваюсь, потом посмотрел на нее… И в этот момент не стало двадцатишестилетнего мужчины, а на его месте оказался шестнадцатилетний мальчик, тот самый, что готовился ночевать в башне Гриффиндора!

— Оробел? — с пониманием спросил Регулус.

— Хуже, — опять сказал Северус. — Убежал.

— Что? — Регулус не справился со смешком, и даже попытка выдать смех за кашель не обманула Северуса.

— Лили узнала меня, я хотел улыбнуться, сказать что-нибудь, но не смог… Развернулся и быстро ушел.

Регулус покачал головой.

— Хочешь сказать, что у тебя еще не все прошло?

— Не знаю, Рег… Ничего не знаю…

Друзья помолчали.

— А как же Аманда? — тихо спросил Регулус.

Северус вздохнул.

— Странное чувство, словно Аманда здесь и ни при чем. Все, что происходит, происходит где-то в параллельном мире — и Лили, и мои чувства к ней. А Аманда — это совсем другая жизнь.

В разговоре вновь наступила пауза.

Оба знали, что разговор останется между ними, поэтому могли быть откровенны. Но все было сказано.

Время стремительно мчалось. Весна закончилась, и лето вступало в свои права. За эти месяцы Северус еще несколько раз не мог справиться с искушением и приходил в Торговый квартал бросить взгляд на хозяйку квиддичного магазина. Он старался не попадаться ей на глаза, и у него это получалось. С каждым разом он чувствовал себя все увереннее — сердце колотилось спокойнее, ноги и руки уже не дрожали, мысли перестали путаться.

Однажды Северус увидел Поттера, когда тот выходил из магазина, целуя Лили на прощание, но к своему удивлению почти ничего не почувствовал. Это что же, он не ревнует? Неужели любовь все же прошла? Но почему тогда его так тянет сюда и почему при взгляде Лили все внутри сладко замирает?

Тем временем уже подошел срок для появления на свет дочки Северуса. Ни разу на протяжении всех этих месяцев Северус не забыл об этом, всегда был внимателен и нежен к Аманде. В ее присутствии преступные мысли о Лили немного отступали: хоть и вертелись на периферии сознания, но не мешали наслаждаться семейным уютом. И чем дальше, тем больше Северус ценил и берег свою жену.

Последний день июня ознаменовался появлением на свет маленькой Сабрины Снейп.

Счастливый Северус, получив сообщение из родильного отделения клиники Святого Мунго, решил доработать до обеда, после чего навестить жену в больнице, а вечером отметить радостное событие с Регулусом.

Он уже дописывал бумаги, когда к нему в кабинет постучали:

— Сэр, вы не могли бы спуститься? — это был Кевин, консультант. — Там женщина хочет заказать какие-то редкие ингредиенты, а я не уверен, что мы с этим работаем.

— Сейчас, — кивнул Северус, дописывая последние слова.

Он встал из-за стола, потянулся и, предвкушая, как уже через час он обнимет жену и впервые возьмет на руки дочь, вышел из кабинета.

Северус еще не вошел в торговый зал, когда увидел копну рыжих волос, и сердце его болезненно кольнуло. Неужели сейчас?

— Чем могу быть полезен? — вежливо спросил Северус.

— Мне нужны сок китайской жующей капусты, яд акромантула, жабросли… — не оборачиваясь, начала перечислять женщина с рыжими волосами. От этого голоса Северуса бросило в дрожь. — Еще я хотела…

Лили, наконец, обернулась и прервала фразу на полуслове.

— Ой, привет! — удивленно и радостно воскликнула она.

Черноволосый мужчина, со скучающим видом разглядывающий что-то в дальней витрине, немедленно повернулся, и Северус узнал Джеймса Поттера. Пару секунд они глядели друг другу в глаза, после чего коротко кивнули в знак приветствия и вновь отвернулись.

— Здравствуй, — как можно спокойнее ответил Северус, стараясь удержаться на внезапно ослабевших ногах. — Проходи в кабинет. Какими судьбами?

— Ингредиенты понадобились, редкие. Я же подрабатываю варкой зелий, — они вошли в маленькое помещение, которое использовалось и как хранилище для ингредиентов, и как кабинет для оформления заказов. — Нигде найти не могла, тут мне и посоветовали этот магазин. А ты здесь работаешь?

— Да, управляющим. Присаживайся.

Северус с трудом слышал себя. Вроде все идет как надо, ему удается вести себя естественно.

— Как вообще у тебя дела? — спросила Лили, пока Северус искал бланк на редкий заказ.

— Отлично все. Женат. Сегодня дочка родилась, — не смог не поделиться радостью Северус.

— Ой, как здорово! Поздравляю, Сев! — звонкий голос Лили доносился, наверное, до самого торгового зала.

— Спасибо, — Северус достал бланк, перо и чернила и приготовился писать.

Они перекинулись еще несколькими дежурными фразами, и Лили ушла. А Северус, медленно собираясь, не мог прийти в себя после долгожданной, но при этом неожиданной встречи.

— Я мерзавец, Рег, — говорил Северус несколькими часами позднее, сидя дома у друга и гипнотизируя взглядом две бутылки с текилой.

Текила волшебников, по слухам, чем-то отличалась от маггловской, и Северус с Регулусом запланировали на сегодня проверить, чем именно.

Регулус ничего не ответил на внезапное признание, лишь понимающе хмыкнул. Он видел Северуса утром, когда тот только получил радостную весть из Мунго, и сразу заметил, что до вечера с ним случилось что-то, выбивающее из колеи.

— Как это мерзко — обнимать жену, когда за полчаса до этого мечтал о другой женщине.

— Мерзко, — согласился Регулус, — но видимо, мы с этим ничего сделать не можем.

— И что, ты предлагаешь так и жить дальше? — тоскливо протянул Северус.

— А ты хочешь, ведомый благородным порывом, уйти от Аманды? Во-первых, в каком месте бросить жену с новорожденным ребенком благороднее? Во-вторых, а ты сам хочешь этого? Ты готов отказаться от Аманды и Сабрины?

Северус в ужасе замотал головой:

— Ни за что!

— Ну вот. А теперь перестань терзаться чувством вины, вспомни, что ты любишь Аманду — а ты ее любишь, со стороны это хорошо заметно — и прекрати нести чушь. И давай уже выпьем за Сабрину Снейп, мы ведь для этого встретились!

Северус приподнял свой бокал и невольно улыбнулся. Да, ради малышки дочки он будет давить в себе мысли о Лили и беречь семью.

Регулус словно прочитал его мысли:

— Ты можешь сделать счастливой и Аманду, и Сабрину. А если постараешься, то и себя. А то что ты думаешь об Эванс — про это никто не знает.

Северус тяжело вздохнул, но промолчал.

После этого разговор вертелся вокруг других тем, но чем больше пустели бутылки, тем чаще друзья возвращались к прежней теме:

— Я ни на кого не променяю Аманду, особенно теперь. Я люблю ее. Но и Лили забыть не могу.

— Как, Северус? Ведь столько лет прошло…

— Боюсь, пройдет еще столько же, а ничего не изменится. Но надеюсь, что об этом никто, кроме тебя, не узнает.

— Даю слово. Никто и никогда.

— Я ни за что не откажусь от жены и дочки! — язык Северуса заплетался, но он упрямо пытался донести свою мысль. — Но я так хочу, чтоб Лили была моей. Собака на сене, да? Я иногда мечтаю, чтобы она пришла ко мне, сказала, что хочет быть со мной… Я бы не бросил Аманду, но ходил бы на свидания к Лили. Ухаживал бы за ней, заботился. Любил бы… Но при этом от брака с ней отказался бы. Смешно, правда?

— Глупости какие-то! — уверенно заявил Регулус.

— На самом деле я хочу, чтобы каким-то образом мы с Лили стали общаться — оказались бы соседями или у нас бы нашлись общие друзья. Плевать на Поттера, я готов терпеть его общество! Лишь бы Лили была рядом, говорила со мной.

— Ты хочешь, чтобы вы были друзьями! — «догадался» Регулус.

— Нет! — Северус пьяно замотал головой. — Я и поцеловать ее хочу, и прочее. Хотя в эти моменты чувствую себя дерьмом последним. Просто я ее люблю как раньше, в пятнадцать лет. А Аманду я люблю как взрослый человек.

— Эванс — твоя несбывшаяся мечта, — неожиданно серьезно произнес Регулус. — Уверен, если сейчас вас свести вместе, ты быстро в ней разочаруешься. Ты ведь ее не знаешь, вы уже много лет не общаетесь…

— Десять, — глухо отозвался Северус. — Две недели назад было ровно десять лет с той ссоры.

— Вы оба изменились за десять лет. Мне кажется, твоя любовь быстро исчезнет, если вы пообщаетесь поближе.

— Может быть. А может быть, она будет всегда. Но об этом никто не должен знать.

Вернувшись домой, Северус твердо знал, что он чувствует: глубокое уважение, смешанное с симпатией и благодарностью, к жене, безумную любовь к новорожденной дочери и страстную подростковую влюбленность в Лили Эванс.

Но о последнем никто никогда не узнает.