1000 и 1 способ понравиться Лили Эванс (гет)

Джеймс нетерпеливо подпрыгивал на месте, ожидая, когда Полная Дама соизволит открыть проем. Новость, которую он собирался сообщить друзьям, никак нельзя было отложить на потом. Джеймсу казалось, он просто умрет, если немедленно с кем-нибудь ей не поделится!

Наконец портрет отъехал в сторону, и Джеймс устремился в общую гостиную Гриффиндора. Друзей он увидел практически сразу — Сириус, Римус и Хвост устроились поближе к камину и, прихлебывая сливочное пиво, яростно рубились в волшебные шашки.

— Эй! — Джеймс радостно плюхнулся рядом, едва не опрокинув игральную доску.

Сириус уставился на него с любопытством.

— Ты откуда такой взбудораженный?

— Я сейчас ходил отправить письмо родителям, — начал он, ерзая в глубоком кресле.

— Ну и? — спокойно поинтересовался Люпин.

— Так вот, по пути из совятни я встретил Эванс! Привет, говорю я ей. А она мне, мол, угу, привет. Поздоровалась со мной, представляете?! — Джеймс схватил чье-то сливочное пиво и сделал внушительный глоток, не спросив разрешения. — Она ведь со мной с тех пор, как мы со Снейпа эти чертовы подштанники сняли, совсем не разговаривала! А тут вдруг — привет...

— Так это же хорошо? — осторожно предположил Римус.

— Ну так и я о чем! — нетерпеливо воскликнул Джеймс. — Значит, не все так плохо, как я думал... Черт, как бы к ней подкатить, чтоб в Хогсмид со мной пошла?..

— Ну, это к Бродяге, — вздохнул Люпина, грустно посмотрев на Блэка, который «съел» его шашку своей.

Хвост радостно высунул язык, когда клеточка на доске задымилась.

Джеймс с надеждой взглянул на Сириуса. Он знал, что в любовной сфере Блэк слыл большим профессионалом и уже с полдюжины раз путался с девчонками. Джеймс в подобных делах имел не больше опыта, чем первокурсник: ни на кого, кроме Эванс, он смотреть не хотел, а та только и делала, что нос воротила.

— Ну так... как сделать, чтоб она стала нормально ко мне относиться?

— Попробуй сказать ей, что она красивая, — предложил Люпин.

— Да я сто раз говорил! — горестно воскликнул Джеймс. — Она даже слушать не хочет!

— Ну еще бы, — Сириус фыркнул. — Если б существовал список самых банальных фраз, которые когда-либо говорили люди, эта заняла бы почетное первое место. Ты ей что-нибудь оригинальное скажи. Вот, например... Погоди-ка секунду... Сэнди! Эй, Сэнди! — окликнул он пухлую прыщавую пятикурсницу, которая спускалась из спальни девчонок.

— Да-а? — отозвалась девица, явно обрадованная, что красавчик Блэк обратился именно к ней.

— Ты волосы, что ли, постригла?

— Да нет, — удивленно ответила она, посмотрев на свои жидкие, мышиного цвета пряди.

Сириус ухмыльнулся.

— А на голове?

Сэнди захихикала, прикрывая ладошкой ряд кривых зубов, и поспешила за своими подругами.

Джеймс с сомнением посмотрел на Бродягу.

— Хм. А Эванс глаза мне не выцарапает, если я ляпну такое?

— Да ты чего, Сохатый! — Сириус с чувством хлопнул его по плечу. — Видел, как девчонки ведутся?

— Ну, ладно... — неуверенно протянул Джеймс.

Когда в общую гостиную вошла Эванс, он как раз доигрывал с Сириусом очередную партию в шашки. Джеймс тут же ощутил, как желудок сделал небольшое сальто, и обратился к ней слегка хриплым голосом:

— Эй, Эванс! Ты волосы стригла?

Она повернулась к нему весьма неохотно.

— К твоему сведению, я эту прическу уже шесть лет ношу.

— Да? И на голове, что ли, тоже? — выпалил Джеймс.

Эванс с минуту смотрела на него непонимающе, а потом ее лицо позеленело от злости.

— Придурок! — бросила она и, поправив сползшую с плеча сумку, поспешила в спальню для девочек.

Джеймс расстроенно вздохнул, а Римус укоризненно поглядел на Сириуса, но от комментариев воздержался.

— Да ладно, не грузись, — Бродяга снова хлопнул его по плечу. — Придумаем что-нибудь.

— Что? — уныло вопросил Джеймс.

— А ты ей цветы подари! — неожиданно вмешался Хвост. — Так все делают, я сам видел!

Джеймс с сомнением посмотрел на коротышку, но Сириусу явно понравилась эта идея.

— Только, — добавил Бродяга, — никаких роз, тюльпанов и прочей подобной ерунды. Это тоже банально. Лучше подбери что-нибудь необычное. Девчонки любят оригинальность.

Джеймс решил, что, наверное, ничего плохого не случится, если он вручит Лили Эванс букет цветов. Хвост в кои-то веки оказался прав, так многие парни делают, так его отец делал, когда ухаживал за матерью.

— Хорошо, — решил он. — В субботу, когда в Хогсмид пойдем, надо будет заглянуть в цветочную лавку.

Сириус остался недоволен таким решением.

— Так ведь до субботы еще целая вечность!

— И что ты предлагаешь? — раздраженно вмешался Люпин. — Не стоит лишний раз выбираться в Хогсмид без разрешения — если нас поймают, как в прошлом году...

— Да я вовсе не это имел в виду! — Сириус нетерпеливо махнул рукой. — Если заглянуть в теплицы профессора Стебль, там можно найти много чего интересного... и платить за это не придется.

— Ты, конечно, забыл о том, что на теплицах стоят охранные заклятья. Профессор Стебль увидит, что Джеймс ворует ее цветы, снимет с него кучу баллов, и Слизерин опять выиграет межфакультетское соревнование, — угрюмо заметил Люпин.

— Нет, мой друг, это ты кое о чем забыл, — назидательным тоном произнес Сириус. — Карта и мантия-невидимка.

На это Римус не нашел что возразить.

* * *

Ближе к ночи Джеймс пробрался в одну из теплиц профессора Стебль, ту, в которой она держала цветы, и выбрал несколько особенно, на его взгляд, симпатичных, необычной треугольной формы, с частой крапинкой на нежном кремовом фоне. Сердцевину цветка составлял еще один бутон, поменьше, и источал незнакомый терпкий запах.

— Эй, Эванс! — крикнул Джеймс, едва переступив порог общей гостиной.

Он опасался, что она уже ушла спать, но опасения оказались напрасны: Лили, как и большинство шестикурсников, сидела над книгами: завтра предстояло писать контрольную у Слизнорта. Услышав оклик, Эванс вскинула голову, отчего несколько темных рыжих прядей упали ей на лицо, и, одарив его неприязненным взглядом, снова уткнулась в учебник.

Джеймс не собирался мириться с таким положением дел. Он целый час выдирал эти цветы из земли, все руки себе исцарапал, и, к тому же, профессор Стебль его чуть не заметила. Эванс обязана оценить его старания!

С этой мыслью Джеймс подлетел к столику, за которым она занималась, и, галантно опустившись на одно колено, во всеуслышание объявил:

— Я собрал этот букет специально для тебя, о прекрасная дама! Сделай же меня счастливым и прими этот дар! — и он водрузил перед ней цветы.

На лице расцвела улыбка круглого идиота, а Лили посмотрела на него со злостью.

— Ты осознаешь, что ты отвратителен? — осведомилась она тоном целителя из клиники Святого Мунго, интересующегося у душевнобольного пациента, в курсе ли он, что нельзя совать пальцы в кадку с навозом.

— Тебе что, цветы не нравятся? — обиделся Джеймс.

Наградив его еще одним уничижительным взглядом, она протянула руку и швырнула весь букет в камин.

Джеймс с отчаянием наблюдал, как огонь пожирал его труды, отнявшие столько усилий, как облако густого едкого дыма выползло из камина и стало рассеиваться по помещению, как сморщивались и чернели некогда прекрасные бутоны, и ему хотелось... смеяться.

Джеймс истерически расхохотался.

Лили уставилась на него, как на идиота. Он что, издевается? Но тут она заметила, что и сама против воли улыбается. Нет, это совершенно немыслимо! Он только и делает, что портит ей настроение, какого черта она улыбается?!

Через несколько минут вся гостиная Гриффиндора тряслась от хохота. Смеялись все, от первого до седьмого курса, держались за животы Сириус, Римус и Хвост, причем последний уже повизгивал; кое-кто поджег шторы, а круглолицый Фрэнк Лонгботтом отчаянно гарцевал между креслами и диванами, хлопая себя по штанам.

— Тараканы! — верещал он, вызывая новые приступы хохота. — Клопы! Они ползают у меня! Прямо там!

Из спален появлялись любопытные лица, тут же начинавшие содрогаться в приступах смеха. Камин чадил, шторы продолжали дымиться, несчастный Фрэнк уже успел избавиться от штанов и теперь скакал по гостиной в одних трусах, выкрикивая все новые и новые названия насекомых и всхлипывая от неподдельного ужаса.

— Ты только... ох... — Джеймс лежал на спине, задыхаясь. — Ты только посмотри на него! Ой, не могу!

Не в силах удержаться на стуле, Лили рухнула на него, молотя кулаками по полу. Она еще никогда в жизни так не смеялась!

— Ради всего святого, что здесь... О, Господи, — заглянувшая было в гостиную профессор Макгонагалл тут же отшатнулась назад, потому что на нее едва не наскочил Фрэнк с голой задницей. — Лонгботтом, вы в своем уме?!

— Но профессор! Муравьи, профессор! Вы что же, не видите?!

Лили казалось, что она сейчас лопнет от смеха.

* * *

На следующий день с лица Эванс не сходило мрачное выражение, и Джеймс вполне понимал причину — оказывается, он принес ей цветы, из лепестков которых варили сильнейшее дурманное зелье; не зря теплица была под охранным заклятьем.

Гриффиндорцы успокоились далеко не сразу — пришлось задействовать весь преподавательский состав и целый час проветривать башню, прежде чем студенты отправились по кроватям.

Джеймс был безумно благодарен Лили за то, что она ничего не сказала Макгонагалл.

— Зачем ты вообще бросила цветы в камин, если знала, что они ядовитые? — слегка уколол ее Джеймс, когда декан и остальные учителя удалились.

Эванс, взъерошенная и злая как фурия, одарила его убийственным взглядом.

— Если б я поняла это сразу, поверь, я б их засунула в другое место. Чего уставился? Я имею в виду мусорное ведро, идиот!

Джеймс с минуту весело смотрел на нее, после чего задумчиво подытожил:

— А вообще здорово получилось.

Эванс вскинула голову и удалилась.

А теперь он сидел на контрольной по зельям и, поглядывая на ее спину, едва слышно вздыхал. Да, наверное, все-таки немного нехорошо вышло — шторы сгорели, Фрэнк вон опозорился...

— Чего раскис-то? — Сириус слегка подтолкнул его локтем. — Ну с кем не бывает! Ты же не специально.

— Угу, — буркнул Джеймс. — Только от этого как-то не легче. Как мне теперь у Эванс прощение вымаливать?

Сириус на мгновение задумался.

— Ну... а что ей действительно нравится? Чтоб прямо очень.

— Зелья, — прошептал Джеймс, наблюдая за тем, как Эванс быстро-быстро водила пером по пергаменту. — Слушай, точно!

Эта идея определенно была лучше двух предыдущих. И как он раньше до нее не додумался?

Спустя неделю, влетев в общую гостиную в прекрасном расположении духа, Джеймс с чувством выполненного долга положил перед Лили книгу. Это была самая большая и толстая книга по зельеварению, какую он только нашел в каталоге на заказ. Магазин, из которого пришел ценный том, располагался в Лютном переулке, и Джеймс поначалу нахмурился, услышав об этом, но Стюарт, его приятель с седьмого курса, клятвенно заверял, что дерьмом там не торгуют. Глядя на книгу, Джеймс не мог с этим не согласиться — она была очень красивая, в переплете из кожи дракона, который приятно теплел под пальцами, когда по нему проводили руками. Джеймс долго гладил выложенный чешуей узор на обложке, прежде чем принес книгу Лили.

Эванс посмотрела на него с подозрением.

— Это еще что такое?

— Книга. По зельям. Тебе же нравятся зелья?

— И что? — раздраженно осведомилась Лили.

Джеймс уселся напротив нее.

— Слушай, я знаю, нехорошо вышло с теми цветами, но я, честное слово, не нарочно. Ты примешь эту книгу в качестве извинений?

Эванс колебалась.

— Я не могу. И дело даже не в том, что ты меня страшно бесишь. Это, наверное, стоит целое состояние!

— Это подарок. Я настаиваю, — Джеймс подтолкнул к ней тяжелый фолиант. — Ты полистай ее пока, может, тебе понравится.

Эванс хмурилась, кусала губу, но в конце концов любовь к зельям пересилила прочие чувства. Она погладила обложку, осторожно открыла книгу и... с криком отдернула руку, потому что прямо со страниц полезли пауки размером с ладонь. Джеймс инстинктивно оттащил Лили в сторону, борясь с тошнотой: насекомые были отвратительны — коричневато-бурые, с мохнатыми лапами и белыми скользкими пузами.

Узрев пауков, сидевшие неподалеку третьекурсницы дружно завизжали и бросились в рассыпную; в гостиной поднялась паника, студенты ломились кто в спальни, кто сквозь узкий портретный проем, а иные бестолково метались из угла в угол.

Арахниды лезли из книги, казалось, целую вечность, их становилось все больше и больше. Джеймс услышал позади жуткий грохот, свидетельствующий о том, что Фрэнк Лонгботтом упал в обморок. Петтигрю с ногами забрался в кресло. Сириус с Римусом, правда, пытались еще сражаться с чудовищами, но вскоре и они бросили это дело.

В гостиной появилась профессор Макгонагалл, у которой, похоже, был нюх на всякого рода неприятности. При виде пауков она лишь слегка поморщилась и, направив палочку на одного из них, приказала:

— Эванеско!

Насекомое увеличилось вдвое.

Глаза декана Гриффиндора сделались круглыми, и вскоре в гостиной снова собрался весь преподавательский состав Хогвартса. Пока общую комнату избавляли от пауков, студентов выгнали в коридор. Джеймс сконфуженно переглядывался с Бродягой; Лили прохаживалась вдоль стены, то и дело бросая на них злобные взгляды.

Джеймс не представлял, как учителям удалось избавиться от такого количества мохнатых чудовищ, но в скором времени гостиная снова была безопасна, а на столе перед профессором Маггонагалл лежала обугленная до черноты книга зелий.

— Ради великого Мерлина, кто пронес это в Хогвартс?

Джеймс сделал шаг вперед, решив, что чистосердечное признание лучше очередного разбирательства. К тому же, откуда он мог знать, что это за книга?

— Я, профессор. Я заказал ее совиной почтой.

Очки декана гневно сверкнули.

— И где вы ее заказали, позвольте спросить?

— В Лютном переулке.

— Я так и подозревала, — Макгонагалл устало вздохнула. — Вы разве не знаете, что в Лютном переулке опасно приобретать даже пособие по разведению домашних улиток? Я вынуждена снять с Гриффиндора двадцать баллов и пригласить вас на отработку сегодня вечером.

* * *

Джеймс с кислым выражением лица разглядывал тлевшие в камине поленья. Стрелка на гостиничных часах приближалась к полуночи, домашнее задание было еще не начато, а в душу будто кошки нагадили — мало того, что на отработку Макгонагалл отправила его к Филчу, который заставил добрых три часа чистить школьное серебро, так еще и Эванс наверняка обиделась так, что не станет с ним разговаривать до конца года.

— Эй! Ты чего такой хмурый? — Сириус скатал свиток с домученным заданием по трансфигурации и потормошил друга за локоть.

Римус с Хвостом уже ушли спать, и в гостиной они остались вдвоем.

— А то ты не знаешь, — огрызнулся Джеймс. Желание обсуждать случившееся напрочь отсутствовало.

Сириус хлопнул его по спине.

— Да ты не беспокойся, мы...

— Что-нибудь придумаем, да? — язвительно закончил за него Джеймс. — Похоже, пора уже признать, что я потерпел неудачу. Ничего у нас с Эванс не выйдет.

— Да ты что? Обалдел, что ли? — искренне возмутился Сириус. — Вот так просто сдашься?

— А что ты предлагаешь? — Джеймс развел руками. — Кажется, я перепробовал уже все, что можно.

Сириус почесал свою шикарную шевелюру.

— Не-а. Не все, — радостно заявил он и, вывернувшись из кресла, тут же куда-то умчался.

Вернулся Блэк через пару минут, неся в руке небольшую голубую коробочку.

— Вот, — сказал он, демонстрируя свой трофей. — Шоколадные котелки. Жуткая вкуснятина, говорю тебе. Прикупил тут в Хогсмиде на выходных, хотел подарить девчонке из Когтеврана, а она взяла и... соскочила, в общем. Теперь они мне, выходит, без надобности.

Джеймс скептически смотрел на коробку.

— Да она их и есть не станет.

— Конечно, станет! — заверил Сириус. — Может, не при тебе, но потом точно съест. Девчонки просто обожают сладкое! А по этим котелкам вся школа улетает. Они и недорогие.

— Да знаю я... — вздохнул Джеймс. — Ладно. Попытка не пытка. В конце концов, хуже уже не будет.

* * *

В четверг с утра стояли заклинания, и Джеймс решил подбросить котелки в начале урока.

По счастью, они с Сириусом сидели прямо позади Эванс и Мэри Макдональд, и просунуть коробку между девчонками не составило большого труда.

— Что это такое? — Мэри удивленно повернулась назад.

— А это... вам, — быстро сориентировался Джеймс. — Угощайтесь, говорят, очень вкусно.

Сам он сладкое терпеть не мог, но Макдональд явно заинтересовалась коробкой — пока крошечный профессор Флитвик, взгромоздившись на стопку книг, писал на доске новый материал, она содрала обертку и сняла картонную крышку.

— Ой... Спасибо, — поблагодарила Мэри, взяв один котелок. — Лили, ты ведь их ешь?

Эванс так посмотрела на содержимое упаковки, будто там лежал вовсе не шоколад, а жирные белые опарыши.

— Я что-то пока не голодна.

Джеймс разочарованно вздохнул. Неужели даже не попробует? Впрочем, мог ли он ожидать чего-то иного?

Пожав плечами, Мэри Макдональд поместила в рот еще один котелок, а за ним и третий. Она явно была большой сладкоежкой, потому что не прошло и десяти минут, как коробка опустела наполовину.

Джеймс не сразу заподозрил неладное, даже когда Мэри начала глупо хихикать — мало ли чего там у нее в голове творится? Сириус вон, когда вспомнит что-то из своих любимых пошлых анекдотов, вообще начинает ржать как конь, невзирая на то, что на него обычно в такой ситуации смотрят как на круглого идиота.

Но когда Мэри вдруг подскочила и, схватив ходившего по рядам профессора Флитвика, начала подбрасывать его в воздух с умиленными возгласами: «Ути-пути, какой карапуз!», сокурсникам пришлось скрутить ее и увести в больничное крыло. Возмущенно попискивающий Флитвик в перекошенной жилетке отправился следом за ними.

Эванс склонилась над раскрытой коробкой и, осторожно понюхав оставшийся шоколад, гневно развернулась к Джеймсу и Сириусу.

— Чем вы ее отравили?! Поттер, тебе совсем на заднице не сидится?

Сириус протянул руку и, сжевав один из котелков, нервно закусил губу.

— Проклятье, — забормотал он, осознавая свою ошибку. — Я ведь думал, что взял кофейные... Наверное, продавщица напутала...

Котелки оказались с ромом, причем с таким крепким, что больше одной штуки за час есть их нельзя было ни в коем случае.

Справа от Сириуса возник назойливый стук — это Джеймс Поттер методично долбился лбом о крышку стола.

* * *

Последующие попытки ухаживать за Лили Джеймс предпринимал уже исключительно из упрямства — кто знает, может, случится чудо и Эванс однажды действительно повернется к нему лицом вместо задницы... или же возненавидит его окончательно.

— А ты сделай так, чтоб она тебя пожалела, — советовал неунывающий Сириус. — Девчонки ведь обожают жалеть нас, главное страдать красиво и без нытья.

Поэтому в класс защиты от темных сил Джеймс ввалился прихрамывая и слегка подволакивая левую ногу, а Бродяга для верности придерживал его за плечо.

Лили бросила на них ненавидящий взгляд и, тут же отвернувшись, принялась раскладывать письменные принадлежности.

— Эй, Эванс! — окликнул ее Джеймс, устраиваясь справа от парты, за которой она сидела. — Представляешь, утром с метлы свалился на тренировке! Так коленом ударился — думал, оно треснет вообще!

— Жаль, что не головой, — отозвалась добрая Лили, даже не посмотрев в его сторону. — Глядишь, мозги бы на место встали.

* * *

Они сидели в общей гостиной и пытались учить состав сонного зелья, когда Сириуса озарила очередная идея.

— Слушай, Сохатый, уже ведь экзамены приближаются! — воскликнул он, от избытка чувств расплескав половину чернильницы.

Хвост грустно посмотрел на свой залитый пергамент, а Римус, на всякий случай отодвинувшись подальше от чрезмерно воодушевленного друга, мрачно заметил:

— Кое-кому не мешало бы вспоминать об этом почаще.

— Ну и? — равнодушно осведомился Джеймс. Он не особо переживал по этому поводу.

— Так вот, — как ни в чем не бывало продолжал Сириус. — Многие девчонки любят, когда мы им помогаем. А Эванс сейчас зубрит круглые сутки, постоянно тяжелые книги таскает. Предложи ей свою помощь — глядишь, она перестанет так злобиться.

— Гм... — Джеймс подумал, что логика в этом есть.

На следующий день — а это была суббота — он добрых два часа караулил Эванс у входа в библиотеку и уже начинал потихоньку сходить с ума от нетерпения. Мерлин великий, должна же она хоть когда-то обедать!

Похоже, его молитвы были услышаны, потому что вскоре Эванс все-таки вышла — как и предсказывал Сириус, сумка ее до отказа была забита учебниками и оттягивала плечо.

Увидев поджидавшего ее Джеймса, Лили шарахнулась в сторону.

— Эй, Эванс!

— Нет, нет и нет! — она предупреждающе выставила перед собой ладонь. — Поттер, в этот раз просто уйди. Представь, что меня тут нет.

— Но ведь ты здесь! — искренне удивился Джеймс. — И у тебя такая тяжеленная сумка... Давай помогу донести!

Он с готовностью схватился за толстый ремень.

— Да отвяжись ты уже от меня! — взорвалась Лили и стремительно метнулась прочь.

Джеймс не успел отпустить ремень. Раздался чудовищный треск, сумка лопнула по швам и учебники разлетелись по коридору.

Эванс уставилась на них в немом шоке. Ее лицо пошло красными пятнами. Не добавил радости и тот факт, что чернильница разбилась и оставила огромную кляксу на каменном полу.

В гостиную Джеймс вернулся сконфуженный, с напрочь испорченным настроением. Правая щека все еще саднила, но он старался не придерживать ее ладонью, чтоб никто не понял, в чем дело.

Впрочем, Сириус все равно обо всем догадался.

— Ну ты даешь, друг! — коротко хохотнул Блэк. Наткнувшись на сумрачный взгляд Джеймса, он торопливо исправился: — То есть, конечно, со всеми бывает, не бери в голову.

— Да как не брать-то? Я выставил себя идиотом!

— Ну, разве что совсем чуть-чуть, — нехотя признал Сириус. — Но у тебя еще есть шанс реабилитироваться!

— Как?!

— Через неделю матч с Когтевраном, помнишь?

Джеймс только фыркнул. А то ж не помнить. Он как-никак капитан команды.

— Ну и?

— Ну, представь, — Сириус воодушевленно взмахнул руками, — вы побеждаете, вам вручают кубок школы, Гриффиндор ликует, и тут ты облетаешь поле кругом почета и пишешь в воздухе ее имя! Огромными буквами! Ты как бы посвящаешь Эванс свою победу — она точно это оценит!

— Если выиграем, — язвительно добавил Джеймс.

— Вот тебе и будет стимул, — довольно заключил Сириус. — Чтобы из твоей палочки начали появляться неисчезающие искры, нужно сказать «Фезалиус». Я об этом как-то в прошлом году вычитал и на одной девчонке испробовал. Не над полем, правда, но тоже сработало... Только не перепутай — Фезалиус. Фесцалиус вызывает камнепад, а Фекалиус...

— Да не перепутаю я! — огрызнулся Джеймс.

— Вот и славненько, — просиял Сириус. — В этот раз все будет путем.

* * *

Они действительно выиграли кубок школы, разбив когтевранцев почти в сухую — Джеймс был мотивирован как никогда; редко случалось, чтобы квоффл после его броска пролетал мимо колец противника, и теперь, прижимая к груди вожделенный трофей, Джеймс устремил взгляд на трибуны Гриффиндора, выискивая глазами огненно-рыжую голову.

Вскоре он нашел ее — Эванс радовалась вместе со всеми, хоть на Джеймса и не глядела; радовался весь факультет, причем очень бурно, а профессор Макгонагалл, позабыв о своем амплуа строгой и сдержанной дамы, подбрасывала в воздух остроконечную шляпу.

И, глядя на ликующих товарищей по команде, Джеймс растянул губы в широкой улыбке и направил метлу в сторону гриффиндорских трибун. Десятки шляп в виде раззявленных львиных пастей дружно взревели; Джеймс одной рукой поднял над головой кубок, а другой вынул из нагрудного кармана палочку.

— Фекалиус! — воодушевленно воскликнул он, глядя прямо в смеющееся лицо Лили Эванс.

Джеймс не успел написать в воздухе ее имени. Он не успел написать ни единой буквы, потому что из палочки прямо в трибуны полетели комья навоза.

* * *

Римус Люпин не любил шумные посиделки — при большом скоплении народа он всегда ощущал себя не в своей тарелке, но посещения празднества в честь победы над Когтевраном было не избежать, в противном случае Джеймс, уж конечно, обиделся бы на него до конца жизни, как и добрая половина команды. К тому же, он, Римус, все еще староста и обязан следить, как бы кто из студентов не натворил глупостей.

Римус забился в самый угол и тихонько потягивал сливочное пиво, глядя на беззаботно хохочущих гриффиндорцев. В этот момент он особенно остро чувствовал себя чужим среди них: никому из этих ребят не нужно было каждый месяц проходить через семь кругов ада и беспокоиться о том, как бы не убить кого-нибудь ненароком; с ними вряд ли случалось что-то хуже ссоры с друзьями или нуля баллов по зельеварению.

Римус грустно наблюдал за Джеймсом, который отплясывал по всей гостиной с кубком в обнимку; за скачущим вокруг мебели Петтигрю, мимолетно отмечая, что пьяный Хвост представляет собой весьма жуткое зрелище; за Сириусом, который тоже забился в угол, но лишь для того, чтобы уединиться с девушкой, — они с таким вожделением слиплись губами, что у Римуса на мгновение возникла ассоциация с парой угрей.

В глубине души Римус Бродяге завидовал — сам он не мог просто так подойти к девушке, а уж поцеловать ее... Даже если б и поцеловал — что потом? Как долго продержится эта несчастная, когда узнает о его «пушистой» проблеме?

Вздохнув, Римус отставил в сторону опостылевшее пиво и без особого интереса скользнул взглядом по Фрэнку Лонгботтому, который умудрился поджечь край собственной мантии и теперь сконфуженно ее тушил.

Сириус в противоположном углу оторвался от девицы со звуком прочищаемой раковины, чтобы плеснуть себе еще огневиски. Римус неодобрительно качнул головой, но ничего поделать не мог — это ведь именно Сириус с Джеймсом протащили крепкий напиток в гостиную.

Однако у Римуса буквально глаза на лоб полезли, когда он увидел, чем занимается Лили Эванс — староста Гриффиндора, нетвердо стоя на ногах около одного из столиков, заливала в себя стакан за стаканом темной янтарной жидкости, не обращая внимания на Алису Стоун и Мэри Макдональд, которые настойчиво дергали ее за рукава.

Когда назойливость подруг начала выводить ее из себя, Эванс схватила бутылку со стаканом и метнулась в противоположную сторону, плюхнувшись в соседнее от Римуса кресло.

— Ты же староста, — зачем-то сказал он. Без укора, просто так сказал.

Римус знал, что Эванс, как и он сам, терпеть не могла всякие гулянья, а уж перед экзаменами она только и делала, что просиживала над учебниками. Что могло стрястись, чтоб она так налегла на огненное виски Огдена?.. Впрочем, Римус почти наверняка знал — что.

— Я бы не советовал увлекаться этим, — вздохнул он, наблюдая, как Лили стремительно опустошает стакан.

Эванс повернулась к нему, отбросив волосы с глаз.

— Вот скажи, Римус... Ты ж вроде нормальный человек, так объясни мне — почему?

— Потому что ты ему нравишься, — честно ответил Римус. В конце концов, это был ни для кого не секрет.

— Он мне тоже! — в отчаянии воскликнула Эванс. — Так почему нельзя не вести себя как гамадрил? Зачем устраивать цирк у всех на глазах?!

С этими словами она вскочила на ноги и, крепко прижав к себе стакан и бутылку, вылетела из общей гостиной.

Джеймс явно это заметил и, недоуменно уставившись на захлопнувшийся проход, торопливо протолкался к тому месту, где сидел Римус.

— Что такое? — на лице его было написано неподдельное беспокойство.

Римус вздохнул.

— Ты идиот.

— Правда, что ли? — Джеймс грустно улыбнулся.

Римус кивнул.

— Ага. Правда.

Джеймс нервно оглядел гостиную в поисках оставшегося огневиски, рассеянно махнул Сириусу, который вел свою хихикающую девицу в спальню для мальчиков, и устало плюхнулся в кресло.

— Ну и что мне делать-то теперь?

— Иди за ней, — Римус пожал плечами.

— Она не захочет меня видеть, — угрюмо произнес Джеймс.

— Возможно. Знаешь... — Римус задумчиво пожевал губу. — Я не спец в отношениях с девушками и вряд ли имею право давать какие-то советы в таких делах, но один раз все же рискну.

— Рискни, — вяло согласился Джеймс.

— Сириус, при всем уважении, жуткий пошляк. Может, ты перестанешь слушать его и начнешь уже думать своей головой?

Джеймс удивленно вскинул подбородок. Римус смотрел на него спокойно и терпеливо.

— Я даже не знаю, что ей сказать, — кисло признался Поттер.

— Скажи то, что думаешь, — просто посоветовал Римус. — Правду.

Джеймс с минуту сидел молча, после чего медленно поднялся на ноги и двинулся к выходу.

Римус удержал его за рукав.

— Только... — он остро взглянул на друга. — Если тебе вздумается воспользоваться ее состоянием и сделать то, о чем она потом пожалеет...

Джеймс обиженно стряхнул с себя его пальцы.

— Да что я, изверг какой, что ли?

— Конечно, нет, — Римус чуть улыбнулся. — Но я должен был убедиться.

— Понимаю, — махнул рукой Джеймс и, поспешив к портретному проему, отправился на поиски Лили Эванс.

* * *

Джеймс нашел Лили в пустом классе трансфигурации — Эванс сидела на парте и, меланхолично покачиваясь из стороны в сторону, хлебала огневиски прямо из горла. Она не сразу заметила постороннее присутствие, а, обернувшись, казалось бы, даже не удивилась нежданному гостю.

— Меня тошнит, — устало обратилась она к вошедшему.

— Еще бы, — сочувственно произнес Джеймс. — Столько-то выпить...

Он осторожно прикрыл за собой дверь и принялся усаживаться на соседнюю парту, стараясь не пошатнуть забытый стакан.

— Меня тошнит не от виски, — злобно сказала Лили, — а от тебя.

Джеймс посмотрел на нее со всей серьезностью, на которую был способен.

— Я могу чем-то помочь?

— Ты можешь уйти — но ты ведь не уйдешь, верно? — как-то обреченно спросила Эванс.

— Почему же — уйду... Только позволь мне сначала извиниться, — Джеймс вспомнил, как Римус советовал ему говорить правду, и воодушевленно продолжил: — Я ведь, вообще-то, не хотел никаких неприятностей — навоза там, или чтоб пауки из этой чертовой книги полезли... И сумку твою порвал не специально. Я просто хотел помочь. Хочешь, куплю тебе новую?

Лили одарила его таким взглядом, что Джеймс торопливо поправился:

— Да, я знаю, что ты этого не хочешь. И знаю, что мое присутствие здесь тебе неприятно, но, может, все-таки вернемся в гостиную? Подумай, что скажет Макгонагалл, если увидит тебя в таком состоянии!

— Да сегодня весь Гриффиндор в таком состоянии, — фыркнула Эванс. — И это способна понять даже Макгонагалл. У тебя все?

Джеймс помедлил.

— Ты точно не хочешь вернуться в гостиную?

Эванс молча покачала головой.

— Тогда у меня все.

Спустившись с парты, которая довольно скрипнула, избавившись от его веса, Джеймс направился к выходу. Когда он взялся за ручку двери, Эванс негромко окликнула его:

— Поттер...

Джеймс обернулся, стараясь ничем не выказать своего удивления.

— Да?

— Если я соглашусь пойти с тобой в Хогсмид, ты наконец оставишь меня в покое?