Дядя Саймон (джен)

Человечество уже тысячу лет летает в космос, но наука так и не стала всемогущей, поэтому грипп и простуда терзают род человеческий по-прежнему, в бесконечной гонке вооружений между новыми мутациями вируса и способами лечения. Каждые десять лет или около того случается сенсация, что вот, наконец-то, найден радикальный метод... и так до следующей эпидемии. Может, на Эте Кита простуду все же истребили с корнем или на Колонии Бета избавились от вируса окончательно, но на Барраяре насморк не собирался сдавать свои позиции.

Для большинства людей респираторная инфекция не стала бы особой проблемой, но для одного маленького больного ребенка, у которого не было еще достаточно сил, чтобы ходить, обычная простуда, подхваченная от кузена-императора, оказалась серьезным испытанием. Кашляя, Майлз заработал три трещины в ребрах, а затем невозможность свободно дышать вылилась в серьезную пневмонию. Так серьезно он не болел ни разу в жизни, поэтому уже десять дней его не выпускали из госпиталя. Эйрел с Корделией сидели с ним по очереди, стараясь успокоить и утешить. И на записях камер безопасности, которые Саймон сегодня просматривал, Корделия выглядела измученной, А Эйрел едва не уснул на дневном совещании с СБ, но после его окончания немедленно сорвался с места и уехал к сыну. Саймон мысленно пробежался по списку тех, от кого можно было бы ждать помощи. Но нет. Леди Элис сейчас сидела с Айвеном, которого свалил тот же вирус, хоть и не настолько серьезно; впрочем, она всегда была склонна чрезмерно волноваться за сына. Дру была беременна и ее постоянно тошнило. А от старого графа точно родственной поддержки не дождешься. Большая форкосигановская семья порой казалась Саймону идиллией — когда он просматривал записи, на которых были Эйрел и Корделия с Майлзом, и Грегор, и Айвен, все эти совместные обеды и детские игры — но прямо сейчас в ней определенно не хватало еще нескольких пар дополнительных рук.

Поэтому, завершив рабочий день, Саймон сам поехал в госпиталь и поднялся в отдельную палату Майлза. Он лежал тут так часто — выздоравливал после очередной операции, новой разновидности укрепляющего лечения или сращивания сломанных костей — что на ее двери уже подумывали укрепить постоянную табличку с его именем. Сейчас возле двери недвижно стоял Ботари, но даже он выглядел усталым. Сержант отступил в сторону, пропуская Иллиана. Эйрел сутулился на стуле возле койки сына, и вид у него был непривычно отчаявшийся.

— Я не хочу, — скулил Майлз. — Не хочу. Пусть это все кончится, папа.

— Ты уже получил свое лекарство, — устало повторял Эйрел. — Тебе нужно отдохнуть, и потом тебе станет лучше. И делай то, что говорят врачи.

— Но я не хочу! Мне плохо!

— А, Саймон. какие-то новости? — Эйрел повернулся к вошедшему Иллиану. Похоже, он был даже готов обрадоваться неожиданному кризису, чему-то такому, что он в силах исправить — в отличие от жалоб своего сына, на которые просто не знал, что ответить.

— Нет, ничего. Эйрел, ты хреново выглядишь. Ступай домой и отдохни. Сегодня вечером с Майлзом посижу я.

Эйрел Форкосиган недоумевающе заморгал, словно не сразу до него дошло, и лишь затем отозвался:

— А-а. Спасибо. — И добавил после еще одной паузы: — Но завтра тебе снова на службу, так ведь? Как я могу просить тебя о...

— А ты и не просишь. Это я сам предлагаю. Все со мной будет хорошо. Мы с Майлзом отлично понимаем друг друга. — Он подошел поближе к койке. — Привет, Майлз.

— Дядя Саймон? — удивился Майлз, отвлекшись от своих неприятностей. — Вы пришли меня спасти?

— Я пришел и намерен остаться здесь. — Саймон взял вставшего Эйрела за плечи, развернул и энергичным толчком направил к двери. Тот не сопротивлялся. — Иди. Возвращайся домой и ни в коем случае не садись там за работу. И не думай, что я не узнаю.

— Корделия мне все равно не позволит, — пробормотал Эйрел и кивнул. — Ладно. Майлз, слушайся дядю Саймона и делай все, что он тебе скажет. Твоя мама будет здесь утром. — Он с тревогой покосился на Иллиана. — Позвонишь нам немедленно, если что-то изменится, хорошо?

— Разумеется. Иди. — Он подтолкнул Эйрела в спину, чтобы тот все-таки вышел. Ботари, карауливший у входа, шагнул чуть поближе и улыбнулся в приоткрытую на минуту дверь.

Саймон вернулся к койке Майлза. Тот полусидел в постели, чтобы легче было дышать, у него в нос была вставлена кислородная трубка, а к телу подсоединена целая куча датчиков. Как обычно, в окружении медицинской техники он выглядел совсем крошечным; — в постели, в госпитале, он всегда казался слишком маленьким и непохожим на себя без своей обычной непоседливости и жизнерадостности.

— А как будет по-гречески "Я ребра сломал"? — немедленно спросил Майлз. Саймон моргнул, видя столь мгновенный переход от скулежа к режиму вопросов, это было типично по-майлзовски: нечто новое моментально отвлекало его и повышало настроение вне зависимости от того, как плохо ему было. Он перевел Майлзу фразу, которую тот спросил, и мальчик послушно повторил.

— А "Я болею больше, чем Айвен"? — потребовал он. Удивительно, чему тут радоваться, но Майлз вообще все и всегда превращал в соревнование.

Игра с переводом заняла их на несколько минут, но потом Саймон заметил, что Майлз начал дышать болезненно тяжело, и распорядился:

— Ладно, хватит. Тебе нельзя столько говорить.

— А расскажи мне что-нибудь сам, — Майлз помолчал и честно добавил: — Пожалуйста. Ты рассказываешь интересно, дядя Саймон.

Саймон придвинул кресло поближе к койке.

— Если я стану рассказывать, ты закроешь глаза и попытаешься заснуть?

— Если твоя история будет длинной, — немедленно оговорил Майлз свое условие с пунктуальностью профессионала на специальных торгах.

— Длинная история? Договорились.

Саймон начал было одну из длинных сказок, вроде той, что при нем как-то рассказывала сыну Корделия, но буквально на третьей фразе Майлз его перебил:

— Эту я уже слышал. Я хочу новую. И настоящую историю, а не придуманную!

— Настоящую... Ладно.

Саймон протянул руку к пульту управления, приглушил освещение до полумрака ночника, откинулся в кресле и подождал, пока Майлз перестанет ерзать. Затем он начал:

— Когда я был курсантом, нам устраивали тренировки в Дендарийских горах. Там мы разбивали лагерь в глуши и учились выживанию.

— Это в Военной Академии? — уточнил Майлз.

— Нет. Я заканчивал военное училище в фордариановском Округе.

— А папа ходил в Военную Академию.

— Знаю. А теперь молчок. Хочешь ты услышать мою историю или нет?

Майлз притих, и Саймон пустился в повествование, живописуя, как он со своим взводом разбил палатку на самой границе с фермерскими землями и как ночью какая-то отбившаяся от стала корова стала ломиться к ним в палатку, а они проснулись и решили, что это вражеская атака, и в результате случайно застукали на месте преступления банду скотокрадов. Было странно пересказывать историю из тех времен, когда у него в голове еще не стояло чипа, потому что сейчас ему приходилось полагаться только на свою естественную и ненадежную память. Однако Саймон умело подправлял свой рассказ на ходу, адаптируя его для четырехлетнего мальчика и специально украшая деталями, которые должны были бы тому понравиться. В этом докладе основным являлась не точность, а красочность.

Пока он рассказывал, Майлз сидел, полузакрыв глаза, но едва рассказ дошел до конца, тот тут же распахнул их и поинтересовался:

— А дальше что было?

— Утром нам пришлось вернуться в базовый лагерь, чтобы заменить порванную палатку на целую, а потом — объясняться с деревенским старостой, давать показания муниципальной страже и заполнять кучу бумаг. И только после мы вернулись к нашим тренировкам на выживание, но их остаток прошел уже довольно скучно. — Он наклонился и поправил на Майлзе легкое одеяло. — А теперь настало время выполнять твою часть договора. Тебе надо поспать.

Майлз расстроенно засопел, но послушался и закрыл глаза. Саймон откинулся в кресле и тоже полуприкрыл веки, Но, услышав тихий стон, немедленно всполошился:

— Майлз?

— Больно... — пробормотал мальчик. — Когда ты мне рассказывал историю, я об этом забыл, а теперь снова стало больно.

Иллиан нежно погладил Майлза по волосам.

— Давай я расскажу еще одну. Но на этот раз не такую буйную.

Он начал рассказ из тех времен, когда был галактическим агентом-оперативником под прикрытием; он рассказывал про всякие интересные штуки, которые видел в те времена на Тау Кита, и на этот раз Майлз действительно задремал на половине рассказа. Саймон увидел, что маленькое тельце обмякло в койке, но продолжал говорить до тех пор, пока он не убедился, что тот спит глубоко. Тогда он поудобнее устроился в своем кресле возле койки, достал ридер и принялся просматривать доклады.

В госпитале сложно уснуть, даже если ты не болен. Каждый час приходила сиделка и проверяла показания приборов; за дверью сменилась охрана — другой оруженосец заступил на место Ботари; в коридоре постоянно слышался какой-то шум и шаги, а один раз некие перепуганные родители привезли своего серьезно больного ребенка, и Саймон испытал неожиданное сочувствие и понимание, услышав, как незнакомая женщина рыдает: "Он же еще такой маленький!"

При каждом этом шуме и беспокойстве Майлз ворочался, но Саймон всякий раз успокаивал его тихим наставлением, колыбельной или очередным небольшим рассказом. Между этими пробуждениями сам он пытался дремать. Но около четырех утра Майлз окончательно проснулся, зовя маму и рыдая в истерике так, что начал задыхаться. Никакие ухищрения Саймона на этот раз не помогли. Он позвал сиделку, и та предложила увеличить дозу болеутоляющих, но это не произвело никакого эффекта. Сиделка принялась перестилать постель, а Майлза пока отдала Саймону в руки, и малыш, икая, уткнулся лицом в ткань его форменного кителя. Саймон крепче прижал его к себе, и сиделка одобрительно ему улыбнулась:

— Вот так правильно. Только постарайтесь держать ему голову повыше и не прижимайте ребра. Я всегда говорю, когда детишкам плохо — чем больше держишь их на руках, тем это полезнее. — Она поправила кислородную трубку, сделала несколько отметок в карте и удалилась.

Майлз все ее плакал, но уже тише, и прекратил звать маму. Саймон немного поукачивал его, сначала на пробу, настороженно и напряженно, опасаясь ему повредить, а затем все увереннее — и тот затих, рыдания перешли в простое хныканье, а затем и вовсе прекратились. Тогда Саймон откинулся на спинку кресла, устроив Майлза на руках поудобнее. Класть его снова в койку ему не хотелось. Тот заворочался во сне, открыл глаза, уставился на Саймона и снова удовлетворенно зажмурился. Доверие, которое было Саймону лестно. Так что он неподвижно просидел в кресле до самого утра, слушая короткое быстрое дыхание спящего Майлза.

Утром появилась Корделия — через добрых три четверти часа после того, как должен был начаться рабочий день шефа СБ. Она остановилась в дверях и с улыбкой посмотрела на открывшуюся ей картину.

— Как уютно выглядит. Не хочешь сменить специальность, Саймон? — Она понизила голос. — Если ты осторожно передашь его мне, он не проснется.

— Большую часть ночи он проспал, — подтвердил Саймон и поднялся плавным движением, заставляя затекшую спину и конечности повиноваться. Майлз не шевельнулся. Чуть неохотно Саймон передал ребенка в руки его матери, а потом, к собственному удивлению, наклонился и поцеловал того в лоб. Корделия улыбнулась еще шире.

— Большое тебе спасибо. Ты даже не представляешь, как сильно ты помог нам с Эйрелом.

Саймон подумал, что ему предстоит целый рабочий день после двух часов сна сидя в госпитальной палате, и улыбнулся Корделии:

— Мне было только приятно.

Выходя, он оглянулся через плечо. Корделия заняла бывшее «его» кресло прижимая Майлза к себе, естественно и тепло, и Саймон ощутил нечто вроде то ли зависти, то ли грусти. Он никогда не считал себя способным на родительские чувства, хотя порой и лелеял мечту отыскать женщину, которая будет не против связать свою жизнь с мужчиной, уже женатым на своей работе. Но он знал, что это маловероятно. Так что он встряхнулся и направился в штаб-квартиру навстречу своим обычным делам.

Однако весь день он вспоминал, как Майлз крепко спал у него на плече.

Лорд Майлз Форкосиган, капитан дендарийских партизан, по-пластунски пробирался к цетагандийским позициям. Их охранял часовой, и Майлз был уже так близко, что, если прищуриться, он сможет разглядеть узор у того на лице. Гем-офицер, достойный враг. А цель их атаки — цетский командир — уже зашел в здание. Капитан Форкосиган шел на цетов в атаку вместе со своим отрядом: они заняли идеальную позицию для открытия огня, их оружие было заряжено и готово к бою. Вскоре в Форкосиган-Сюрло прибудет император Дорка, и они обязаны обезвредить врага до того момента, как императорский флайер коснется земли...

Он ждал, снова проверяя свои заряды и жестом приказывая своим товарищам соблюдать тишину и не шевелиться, лежа в снегу. Кто-то другой мог бы сказать, что терпение — не его сильная сторона, но Майлз знал, что он умеет ждать и наблюдать, когда это действительно важно, даже если мороз, и мама заставила его надеть дурацкую шапку. Зато из шапки получается отличный камуфляж.

Открылась дверь цетского укрепления, и Майлз увидел, как оттуда вышел кто-то в зимней парке, невысокий и худощавый. Это явно пресловутый командир и никто иной. Майлз дал знак к запуску первой ракеты.

Его снаряд попал прямо в цель, и Айвен с Еленой незамедлительно поддержали его атаку целым градом бомб-снежков. Часовой повернулся, а атакуемый, крутанувшись на месте, выкрикнул: «Тревога!». Только сейчас Майлз сумел разглядеть лицо невысокого человека в парке... и сглотнул. Ой, это же не... в общем, они атаковали не ту цель. Но останавливаться было уже поздно, враг был предупрежден, и Айвен с Еленой устроили настоящий обстрел, так что оставалось только продолжать дальше. Наружу из домика выскочили еще двое, шум, крики, внезапно зазвенела тревожная сирена, а вот того их план не предусматривал вовсе. Папа очень серьезно говорил с ним насчет ложной тревоги.

Охранники в зеленом рассыпались во все стороны, поднялся силовой купол — хотя это ничем не могло помочь попавшему под град снежков человеку возле караулки — и в воздух внезапно взвился флайер.

— Майлз, — торопливо зашептал Айвен. — Гм, то есть капитан Майлз, вот теперь нам пора.

— Еще минутку, — и Майлз запулил своим последним снежком прямо в лицо бегущего к ним цетского солдата. Тогда Елена схватила его за руку и потащила прочь, вниз по склону к их крепости, но было уже слишком поздно. Их догнали и окружили еще четверо, и Майлз медленно встал и поднял руки.

— Я же сказал ему, что это просто дети дурачатся, — пробормотал один из охранников. — Идите с ним, вы все. Внутрь. Коммандер хочет поговорить с вами. А вы разойдитесь, — бросил он остальным.

Итак, они в плену. Притворяться, что это игра, было все труднее, когда настоящий охранник СБ мягко, но непреклонно взял его за руку и повел к караульной будке. Но Майлз старался держать спину так прямо, как только мог. Взятый в плен врагами...

Внутри в караулке царил хаос.

— Нет, можно продолжать полет, это не вражеское нападение, — говорил кто-то в наголовную гарнитуру. — Да, приземлиться здесь ему будет безопасно, да, я знаю, прошу прощения, это была ложная тревога.

Человек, в которого Майлз запустил свой первый снежок, вышел вперед. Его волосы и воротник до сих пор были усыпаны снегом. Майлз в первый раз видел этого офицера, но по нашивкам разобрал, что это, кажется, командующий охранным постом.

— Ах вы, глупая малышня! — рявкнул на них троих багровеющий на глазах офицер. — По вашей милости только что запустилась массовая процедура безопасности, вы создали для всех кучу проблем. Как вы посмели дурачиться подобным образом? Мы здесь настоящей работой заняты и не можем терять время на ваши баловства.

Коммандер смотрел на них свирепо. Елена была готова расплакаться. И тогда Майлз сделал шаг вперед.

— Это я придумал, — храбро признался он. — Я виноват.

— Сэр, с вами хочет переговорить личная охрана императора, — вмешался один из младших офицеров. — Судя по голосу, они не очень довольны. А еще — командир охраны лорда Регента и, э-э, старший оруженосец Форкосиганов. — Похоже, говорившему не терпелось переключить вызовы от грозного начальства на кого-нибудь другого.

Коммандер покраснел еще сильней; было похоже, что он сейчас лопнет от злости и смущения.

— Ты виноват, да ну? — рявкнул он на Майлза. — Ты, безмозглый мутантишка, как тебе только в голову пришло устроить игру в снежки в разгар операции по обеспечению безопасности первых лиц!

Майлз дернулся так, словно этот человек его ударил.

— Я вижу, вам сложно отличить летящий снежок от атакующей ракеты, — раздался у него за спиной сухой язвительный голос. Все моментально развернулись на месте, а лицо коммандера из красного сделалось белым. — Полагаю, я сам возьму этих злодеев под арест. И, коммандер, — добавил говоривший еще суше, — если вы не научитесь придерживать язык, вы скоро сами сможете освоить игру в снежки на острове Кайрил. Я поговорю с вами позже. Лорд Майлз, лорд Айвен, мисс Елена, вы идете со мной. Сейчас.

Майлз во все глаза уставился на дядю Саймона. Тот никогда не называл их вот так полными именами. Он шустро выскочил из караулки, Айвен и Елена — за ним, и дядя Саймон повел всех троих через заснеженную лужайку к дому. Внутри он подождал, пока они не снимут засыпанные снегом курточки, а затем отвел в свой маленький кабинет и усадил там. И все это совершенно молча. Майлз сам не знал, что выглядит страшнее: разозленный коммандер или вот это молчание.

— В первую очередь, — начал дядя Саймон, — я приношу извинения за моего офицера, лорд Майлз.

Майлз моргнул и ответил, раз уж надо было что-то сказать:

— Гм. Да все нормально…

Целую секунду дядя Саймон глядел на него тяжело и пристально, затем кивнул.

— А теперь я хочу знать, как, черт побери, вы ухитрились всех всполошить? Рассказывайте с самого начала.

— Мы... ну, мы играли в дендарийцев и цетов, — объяснил Майлз. — Мы решили, э-э, напасть на цетскую базу и захватить их самого главного до прибытия императора. — Он заговорил совсем тихо: — Я не хотел швыряться снежками в этого офицера. Я просто... думал, это вы, сэр.

На мгновение выражение лица дяди Саймона изменилось, только Майлз так и не смог его разобрать.

— Вы что, собирались закидать меня снежками?

— Ну, я подумал, что вы-то не устроите, гм, весь этот шум, — объяснил Майлз.— Вы бы поняли, что это мы. — Он вообще-то надеялся, что дядя Саймон примется швырять в них снежками в ответ, и они устроят настоящий бой. В снежном бою дядя Саймон был очень коварным противником.

Но сейчас дядя Саймон выдержал длинную намеренную паузу и лишь затем продолжил:

— Ты понимаешь, что это происшествие задержало Грегора. Пришлось спешно собирать дополнительный отряд для охраны его флайера, и его чуть было не завернули на Базу Тейнери, прежде чем по системе прошло опровержение. Кому-то теперь придется объяснять Грегору, почему он опоздал на ужин. — Он сделал паузу. — А твоего отца задержали в охраняемом бункере, что его тоже не слишком обрадовало. Так что и он захочет узнать, кто все это затеял. — Иллиан положил обе ладони на стол и добавил: — Я знаю, каким будет ваше следующее задание, капитан лорд Майлз.

Майлз выпрямился как только мог и отчеканил:

— Да, сэр!

— И, кроме того, — дядя Саймон чуть подался вперед, и Майлз бессознательно скопировал его движение, — думаю, ты сегодня должен усвоить новый урок: как важно проверять, что за цель перед тобой, прежде чем атаковать.

— Да, сэр, — повторил Майлз.

Дядя Саймон перевел взгляд на Айвена с Еленой и начал:

— Ну, а вы двое... — он осекся и вздохнул. — Постарайтесь держаться подальше от неприятностей, ясно?

Они промычали нечто неопределенное в знак согласия.

— Тогда идите. Время для следующего задания.

Майлз соскользнул со слишком высокого для него стула со всем достоинством, с каким смог и произнес:

— Извините, дядя Саймон.

Тот ответил серьезным кивком и открыл перед детьми дверь кабинета. Майлз вышел первым, Айвен и Елена за ним, и дверь плотно закрылась.

И тут Майлз расслышал изнутри какие-то странные звуки... Быть такого не может, чтобы дядя Саймон сейчас смеялся!

Уставший Саймон вышел из своего кабинета в особняке Форкосиганов, зевая и питая надежду добраться до дому раньше, чем успеет случиться что-нибудь еще, требующее его внимания. Он спустился по лестнице и только завернул за угол, как услышал за спиной безошибочно узнаваемый голосок:

— Дядя Саймон, дядя Саймон! Подождите!

Голосу вторили столь же знакомые шаги, неровные, быстрые и сопровождающиеся позвякиванием металлических накладок. Вот они быстро достигли лестницы — и Саймон резко обернулся. Майлз летел по ступеням вниз, маша рукой, чтобы его остановить, и он бросился вперед.

— Майлз! Будь осто...

Разумеется, тот споткнулся и упал, но в удачном броске Саймон, с колотящимся сердцем, успел перехватить его еще в воздухе. Ни капельки не перепуганный Майлз усмехнулся и позволил Саймону снести себя на оставшиеся пару ступенек до низу.

— Тебе следовало хорошенько подумать, прежде чем так бегать, — выговорил Саймон сурово.

Майлз излучал всем своим существом невинное детское доверие:

— Но я же знал, что вы там!

Он извернулся, и Саймон тут же поставил его на пол. Было слишком легко обращаться с Майлзом как с пятилеткой, на которого он походил по росту и щуплости, а не как с почти десятилетним мальчишкой, которым он был на самом деле. Но Саймон знал что, тот терпеть не может, когда себя с ним ведут, как с малышом.

— Ну, так чего же ты хотел? — спросил он.

— Показать вам кое-что! Пойдемте, дядя Саймон, пойдемте наверх, это у меня в комнате.

Ненавистная физиотерапия принесла свои плоды, отметил Саймон, поднимаясь вслед за Майлзом по ступеням и шагая за ним по коридору. Мальчик двигался почти свободно после недавней операции на позвоночнике.

Майлз привел его в комнату и, улыбаясь, показал на небольшую картонную модель на столе. Это было здание штаб-квартиры Службы Безопасности. Шеф Иллиан усмехнулся:

— Ты что же, мечтаешь о моей СБ?

— Я его сделал почти все за последний месяц, пока лежал в постели, а закончил только вчера. Смотрите, оно в точном масштабе и все детали на месте.

Непрекращающиеся служебные проблемы не позволяли Саймону заходить к Майлзу так часто, как он бы хотел, пока мальчик поправлялся после операции. Зато сейчас он любовался готовой моделью — примечательно точной, воспроизводящей громадное здание почти идеально. Можно было вообразить миниатюрную копию себя самого, ходящего внутри по своему кабинету. На столе рядом лежала куча бумаги: наброски, сделанные уже не детской рукой Майлза, но знакомым Саймону уверенным карандашом.

— Папа их для меня нарисовал, А я и не знал, что он умеет, — объяснил Майлз, пододвигая листы. На них Эйрел уверенными и точными линиями набросал здание СБ, виды с разных углов. — И это тоже он, — на полях одного из листов виднелись физиономии: несколько любовно исполненных рисунков Корделии, сам Майлз с озорным блеском в глазах, Грегор, Айвен, Ботари, Елена, уважительное и тщательно выполненное изображение графа Петра и даже сам Саймон. — Я тоже попробовал рисовать, но у меня не выходит, а папа ушел на совещание и не успел мне объяснить, как это делается.

Пролистав бумаги, Саймон действительно обнаружил на них попытку нарисовать человека — он был не так легко узнаваем, как на набросках Эйрела, но, кажется, это должен был быть Грегор.

— Для начала — неплохо. А я даже так рисовать не умею.

Он отложил наброски и тут заметил большую пластиковую бутыль, лежащую позади модели и наполовину прикрытую полотенцем.

— А это у тебя что?

Красный пищевой краситель, судя по этикетке, но зачем Майлз держит пятилитровую бутылку этой химии у себя в спальне?

Майлз быстро спрятал бутылку обратно под полотенце, покраснев так, что почти сравнялся цветом с ее содержимым.

— Ничего, — пробормотал он.

— Майлз...

— Я просто ... просто она была мне кое для чего нужна.

Саймон взял бутыль и задумчиво повертел ее в руках.

— Пять литров красного пищевого красителя — это штука, которая вряд ли пригодится на каждый день. Расскажи мне, Майлз. — Тот явно задумал какую-то проказу, в этом Саймон был уверен. — Если это не опасно, я не стану вмешиваться, — добавил он. По службе он всегда проводил четкую разделительную линию между тем, что видел, но должен был не замечать, и тем, о чем он обязан был быть в курсе и контролировать. Точно также и с Майлзом было очень важно не нарушать эту границу, не предавать его доверия.

Майлз посмотрел на него пытливо:

— Обещаете?

— Обещаю, — подтвердил Саймон серьезно.

— Ладно. — Майлз помолчал, собираясь с духом, и признался: — Это чтобы... ну, я хотел... я хочу подняться на чердак и вылить эту штуку в резервуар с горячей водой, тот, который снабжает спальни. А потом, когда папа вернется из спортзала и пойдет в душ...

Саймон живо и наглядно представил себе, как среагирует Эйрел на ярко-красный душ. Он еще раз внимательно проверил этикетку, но краситель был совершенно точно не токсичен и не мог причинить какого-либо вреда, хотя отмыть его будет не просто, особенно если жертве придется ограничиться одной холодной водой. И, да, на сегодняшний вечер точно не было запланировано ничего важного; леди Элис никогда бы не простила ему, если бы Регент и его леди-консорт объявились на приеме выкрашенными в красный цвет.

— Понятно.

— Это не опасно, — подтвердил Майлз, с ноткой беспокойства в голосе — очевидно, что он не до конца доверял обещанию.

— Не опасно, — согласился Саймон, ставя бутыль обратно на полку. — Прекрасно.

Но Майлз так до конца и успокоился:

— Так вы никому не расскажете?

Саймон оценил весь план в целом и уточнил:

— А как ты разберешься с кодовым замком?

После солтоксиновой атаки охватившая Саймона гипер-паранойя заставила его осмотреть весь дом сверху донизу и защитить уязвимые места; среди всего прочего поставил на баки с водой кодовые замки, чтобы максимально обезопасить еще и этот ресурс.

Майлз чуть пожал плечами:

— У них там тот же код, что и два года назад. Когда приходил водопроводчик, я стоял и смотрел — ну, было так интересно, что он делает... в общем, сейчас код не поменялся.

— Посмотрим. — Вот еще одна причина, по которой он просил Майлза все ему рассказывать: у мальчишки был потрясающий талант вынюхивать и разведывать дыры в безопасности и пользоваться ими. — В таком случае я поговорю с начальником охраны здания.

— Но после?

— Да, Майлз. После. — Саймон улыбнулся. — Знаешь, я собирался прямо сейчас идти домой, но, пожалуй, у меня в кабинете внизу еще осталась кое-какая бумажная работа. А ты наверняка захочешь поторопиться: по моим подсчетам, твой папа вернется из спортзала через четверть часа. Ты же не хочешь, чтобы первым тревогу забил кто-нибудь другой?

Глаза Майлза вспыхнули.

— А-а! Нет, идея классная. Отлично. — Он покосился на Саймона. — А если кто-то другой заметит это до папы... вы мне поможете? Скажете им, что это была, ну, учебная тревога? Чтобы шума не поднимать? А то, если его кто-то предупредит, все пропало.

— Я не стану лгать ради тебя. Но, кажется, я смогу придержать их достаточно долго, чтобы твой план сработал.

Майлз ухмыльнулся:

— Спасибо! — Он сунул бутылку в свой ранец и направился к двери, но на полпути вдруг обернулся и поглядел на Саймона: — А хотите пойти со мною?

Майлз, щедро предлагающий разделить с ним редкое удовольствие, выглядел на редкость забавно.

— Я уже много лет не занимался секретными операциями. А мне это некогда нравилось. — Он шутливо отсалютовал Майлзу. — Ведите, командир.

Майлз отдал честь почти серьезно, а затем вприпрыжку бросился к лестнице на чердак. Саймон шел рядом, разглядывая его.

— А как у тебя дела в школе?

Майлз удивленно моргнул:

— Все хорошо.

Они миновали охранника в коридоре, который резко вытянулся по стойке «смирно» при виде шефа. Саймон кивнул ему.

— Я заметил, что у вас там случился прокол с безопасностью два месяца назад. Бродячий пес в учительской. Разумеется, в этом происшествии ты был совершенно не виноват.

Губы Майлза предательски дернулись, но он сказал только:

— А никто и не утверждал, что это я.

— Я знаю. Впечатляет. — Он открыл перед Майлзом дверь, и оба вошли. — Все, что я хочу знать, это не заметил ли ты какой-то небрежности со стороны моих охранников?

— Нет, — медленно, подумав, ответил Майлз. — Они делали все как всегда. — И он плотно захлопнул рот.

"Тогда надо надеяться, что брешь, которую не заметили СБшники, не окажется замеченной и убийцами или похитителями", — подумал Саймон, но вслух ничего не сказал. В последний раз, когда он произнес нечто подобное при детях, леди Корделия практически накричала на него. "Пусть они получат столько детства, сколько смогут, — говорила она. — Барраяр и так пожирает своих детей достаточно быстро, нечего еще подавать их на блюде с петрушкой во рту". Этот яркий мысленный образ застрял бы у Саймона в голове даже без всякого чипа. А потом она еще посмотрела на него так печально, словно он сам был одним из этих съеденных детей.

Но в таком случае вряд ли леди Корделия станет жаловаться на происшествие, верно? Эйрел — пожалуется, но это нормально. Его он сможет отвлечь.

— Рад это слышать, — только и ответил Саймон, но всё же не мог не добавить: — Но будь осторожен, хорошо?

Поднимаясь по чердачной лестнице, Майлз быстро оглянулся через плечо и кивнул, коротко и дергано. Саймон поднимался за ним, втихую приглядывая, как бы тот не поскользнулся и не споткнулся. На чердаке они пробрались между гор разнообразного хлама — боже, в этой свалке можно было бы бомбу спрятать, и никто бы не заметил! — к гипсокартонной перегородке, отделяющей склад от технической зоны. Между краем перегородки и стеной чердака была щель, через которую Саймон не пролез бы, но Майлз сумел туда просочиться. Тот оглянулся, явно подумал, не поручить ли Саймону что-то важное, но сказал:

— Окей, просто смотрите.

Саймон испытал неожиданное сочувствие к Айвену, которого Майлз точно таким же способом втягивал во все свои приключения.

— Живу, чтобы служить, — отозвался он, и Майлз усмехнулся.

Сквозь щель Саймону было видно, как он отпирает крышку водного бака — да, там действительно сохранился старый код, — открывает сервисный лючок и сворачивает крышку со своей бутыли. Он покосился на Саймона, будто не веря собственной удаче, а потом быстро опорожнил все содержимое бутылки в воду. И, всмотревшись внутрь, улыбнулся во весь рот:

— Работает! Я проверял, как он растворяется, у себя в ванне. — Он радостно потанцевал на цыпочках, с удивительной для мальчишки дотошностью закрыл лючок и запер кодовый замок, подобрал пустую бутылку и поспешил назад.

У подножия чердачной лестницы Саймон обернулся:

— Мне еще нужно успеть со своими делами, Майлз. Спасибо, что пригласил меня с собой. — Он посмотрел на хроно. — Я думаю, твой папа поднимется с минуты на минуту.

— Вы не жалуетесь все время, как Айвен, — одобрительно заметил Майлз и уже по собственному почину добавил: — Дядя Саймон, обещаю, я не буду делать ничего опасного. Просто... всякие забавные штуки.

— Ладно.

По дороге в свой кабинетик на этаже Регента Саймон зашел в одну из ванных и включил в раковине горячую воду. Какое-то время струя текла прозрачная, потом — розовая, а потом — пугающе ярко-красная. Саймон улыбнулся, ополоснул раковину холодной водой и пошел к себе. Но он оставил дверь приоткрытой, чтобы хорошо расслышать, когда случится взрыв. Это было всегда самой любимой его частью в секретных операциях.

Запах больницы был сильным: антисептик, механизмы, перегретые комнаты и никогда не пропадающая до конца вонь болезни. Запахи боли. Майлз непроизвольно остановился у входа в палату.

— Сюда, милорд, — подсказала медсестра, и Майлзу не оставалось иного выбора, как заходить. За ним вслед шел Ботари.

Эх, зачем он только подслушал тогда разговор родителей!

Он вообще-то не собирался, ну, в этот раз, просто так случилось, что он услышал голоса; папа говорил досадливо и громко, а мама его успокаивала. И Майлз разобрал, о чем они говорят. Узнал, что умирает мать дяди Саймона, а ни мама, ни папа не могут уехать к нему, потому что их держат политические обязанности. И вот тогда Майлз, вспомнив и то, как дедушка рассказывал ему про форский долг, и то, что он, по маминым словам, уже достаточно независимый и ответственный, чтобы поехать на год учиться на Колонию Бета, сам вызвался на это дело вместо отца. А теперь он не мог отступить, Так что он вздернул подбородок и пошел за медсестрой.

Матушка Иллиан лежала в большой палате, а вокруг ее койки были задернуты занавески. Медсестра отодвинула их на пару дюймов и объявила:

— К вам посетители.

Изнутри донеслось что-то неразборчивое. Майлз с любопытством оглядывал палату.

— Дядя Саймон?

Раздалось какое-то шуршание, и занавеска отдернулась. Дядя Саймон, моргая, уставился на него:

— Майлз? Бога ради, что ты здесь делаешь?

— Отец и мать очень сожалеют, что не могут приехать прямо сейчас, — отрапортовал Майлз. — Зато я смог. — Он замялся, глядя из-за плеча дяди Саймона на кровать, где лежала маленькая, старая и очень худая женщина: у нее была почти прозрачная кожа, закрытые глаза и жидкие, но аккуратно причесанные пряди седых волос.

— А-а, — ответил дядя Саймон. Майлз ужасно испугался, что тот совсем не хочет его видеть и отошлет прочь, но вместо этого дядя Саймон подвинулся и впустил Майлз в задернутое занавесками пространство. Ботари остался стоять на посту снаружи, и Майлз ему капельку позавидовал. Он поймал взгляд сержанта, и тот слегка ему кивнул: вперед, исполняй свой долг. Дядя Саймон снова задернул занавески.

— Я никого не ждал, — сказал тот, все еще несколько оторопело. — Твои родители приедут позже? Они обсудили это со своей охраной?

— Не знаю. Они сами не знают, когда освободятся. Но полагают, что точно не сегодня. Но они оба, ну, передают вам свою любовь.

Дядя Саймон какое-то мгновение смотрел в пол, потом повернулся и пододвинул для Майлза второй стул. Майлз сел и попытался придумать, что же ему сказать дальше. Но прежде, чем он успел, выяснилось, что разговоры потревожили матушку Иллиан: она заворочалась в постели и вдруг открыла глаза. Дядя Саймон повернулся к ней.

— Цезо? Это ты?

Он наклонился над постелью:

— Нет, мама, это Саймон.

— А, Саймон. Мальчик мой. — Ее голос снова стих, а глаза закрылись.

— Кто такой Цезо? — рискнул спросить Майлз только через несколько минут.

— Мой брат.

— А я не знал, что у вас есть брат, — удивился Майлз нечаянно и тут же почувствовал себя идиотом. Конечно, он не знал. До сегодняшнего дня он даже не думал о том, что у дяди Саймона могут быть родные, что у него есть мама. Тот был просто... дядя Саймон, сам по себе.

— Он погиб на Комарре. — дядя Саймон уставился куда-то вдаль. — Мой отец умер, когда я был еще совсем маленьким, так что мы с матерью уже давно остались вдвоем. Еще до Комарры — потому что Цезо служил на корабле и редко бывал дома. А я жил от нее поблизости. Она всегда радовалась, что я служу в столице. А особенно удобно это оказалось в последнее время, потому что я смог приезжать сюда по вечерам почти каждый день.

Майлз уже заметил, в последние дни дядя Саймон реже бывает у них дома, но подумал, что у того снова что-то случилось на работе. Он даже надеялся, что из этого выйдет что-нибудь волнующее, какое-нибудь новое приключение для всех. Ему никогда не приходило в голову, что случиться что-то может и в семье.

— Я не знал, — повторил он. Он вдруг вспомнил, как вечером на прошлой неделе приставал к дяде Саймону с просьбой помочь с задачей по алгебре и как ворчал, когда тот попытался уйти. — Ой, вы извините за ту неделю. — Ему все-таки хватило соображения не добавить: "А почему вы ничего не сказали?" — что-то ему подсказывало, что так спрашивать было бы нечестно, а особенно — сейчас.

Дядя Саймон чуть улыбнулся:

— Все нормально. Майлз. Я был не против помочь тебе с домашним заданием.

Вошла медсестра и начала привычную и знакомую для Майлза процедуру: осмотрела матушку Иллиан, проверила мониторы и сделала какие-то заметки. Дядя Саймон стоял в стороне, лицо у него было бесстрастным. Матушка Иллиан никак не реагировала на то, что делала медсестра. Та вздохнула, словно собираясь заговорить, но посмотрела на дядю Саймона и вышла из палаты, так ничего и не сказав. Дядя Саймон смотрел на свою маму, а Майлз неуютно ерзал на стуле. Он попытался отвлечься, ища сходство между двумя этими лицами, но сходства было немного, разве что форма носа и широкие круглые скулы. Он представил, как эта женщина была моложе, а дядя Саймон — совсем мальчиком, и как люди говорили ей, что сын на нее очень похож — точно так же, как говорили Майлзу и его родителям, когда не знали, что еще вежливого сказать.

Потом дядя Саймон с хрустом потянулся, словно все у него затекло, поглядел на дверь, затем — на Майлза.

— Майлз… ты не посидишь здесь несколько минут, пожалуйста? Мне просто необходимо размять ноги.

Майлз неопределенно хмыкнул, и дядя Саймон тут же осел на стул. Пришлось торопливо поправиться:

— Ага, могу, конечно, — Он ведь за этим сюда пришел, чтобы помочь, верно? — Все нормально.

Дядя Саймон слабо улыбнулся и встал.

-Спасибо. Я просто... я не хочу оставлять ее одну. Я ненадолго.

— Все в порядке. Я справлюсь.

Чуть кивнув, Дядя Саймон протиснулся между занавесками и вышел из палаты. Майлз сперва сидел неподвижно, но потом придвинул к койке. Матушка Иллиан так и не пошевелилась. Через несколько минут полного молчания Майлз подумал, что звук от работающих медицинских машин сведет его с ума. И тогда он заговорил, чтобы разбить эту тишину:

— Я Майлз. Дядя Саймон мне на самом деле не дядя, знаете. Но папины брат с сестрой умерли давным-давно, а мой дядя Нейсмит живет на Колонии Бета, и я его видел всего раз, а мой дядя Падма тоже умер. Зато дядя Саймон почти каждый день рядом, и он всегда останавливается поговорить со мною, когда у него есть время.

Матушка Иллиан не реагировала никак, но Майлз решил, что, раз уж он начал рассказывать, то будет продолжать и дальше.

— Когда я был маленьким, — зато теперь он уже не маленький, черт побери, он достаточно взрослый, раз сюда пришел, — он обычно помогал мне с моими заданиями. А иногда, если я обещал вести себя тихо, и если тем временем не происходило ничего слишком важного, он разрешал мне посидеть в углу его кабинета и посмотреть, чем он занят. Обычно это было скучно, но только не тогда, когда он с кем-нибудь говорил. — Майлз капельку улыбнулся при этом воспоминании. — Айвен говорит, что он страшный, но я так не думаю, ну, разве что что-то плохое случается, тогда — да. Тогда он страшный, но страшный тоже по-хорошему. Я хочу такому когда-нибудь научиться. Ему надо говорить правду, всегда, потому что он непременно знает, если ты мухлюешь. Даже папа не всегда это знает, а дядя Саймон — да. Хорошо иметь такого дядю.

— Ты его любишь.

Майлз подпрыгнул и сбился с мысли, едва раздался этот голос. Матушка Иллиан по-прежнему лежала, закрыв глаза, но, должно быть, она все слышала, раз уж тихонько выговорила это.

— Да, — покраснев, признался Майлз. — Ага.

— Как сын. Хорошо. — Она открыла глаза, и Майлз тут же склонился к ней. — Ты ведь сожжешь для него приношение? Когда он умрет. У него нет других сыновей.

Майлз сглотнул, застыл на месте. "Я вовсе не его сын, это не мое дело..."

— Ему кто-то нужен. — Веки старой женщины дрогнули. — Клянись, мальчик.

Мысль о том, что когда-нибудь дядя Саймон умрет, возможно, так же, как умирает сейчас эта невероятно старая и хрупкая женщина, смела из разума Майлза все прочие мысли.

— Да, — услышал он собственный голос. — Я сделаю. Клянусь моим словом Форкосигана, — прибавил он.

Она ничего больше не сказала и снова закрыла глаза, но ее губы раздвинула едва заметная улыбка. «Если она меня слышит, я должен что-то добавить», — подумал Майлз, но слова не шли ему на язык. Вместо этого он придвинул стул поближе и положил свою ладонь на руку матушки Иллиан.

Через несколько минут бесшумно вошел, приоткрыв занавеску, дядя Саймон.

— Все в порядке? — уточнил он. Майлз вздрогнул и обернулся. Лицо дяди Саймона немого покраснело, на щеках и под глазами были красные пятна, и с ужасом и смущением Майлз понял, что тот только что плакал. Но его голос звучал спокойно.

Майлз неловко поерзал и пробормотал:

— Ага.

Дядя Саймон сощурился:

— Что-то случилось, Майлз?

Он же сказал матушке Иллиан, что дяде Саймону нельзя лгать, верно?

— Она ненадолго пришла в себя. И сказала... попросила меня... — Он сглотнул. — Попросила меня сжечь приношение. Для вас. Когда вы... после того, как вы...

— А-а. — Неожиданно дядя Саймон чуть заметно улыбнулся. — Она всегда была недовольна, что я так и не женился и не завел детей, и это было одной из вещей, о которых она сильно волновалась. Если она станет думать, что ты возьмешь эту обязанность на себя, то будет счастлива. Тебе не о чем беспокоиться, Майлз.

— Я дал ей свое слово. Слово Форкосигана, — выпалил Майлз, и дядя Саймон замер.

— О! — Какое-то мгновение он смотрел в пространство, а потом произнес, обращаясь скорее к себе самому, чем к собеседнику: — Похоже, во мне самом больше от матери, чем я того ожидал. — И добавил, уже точно Майлзу: — Не надо об этом думать сейчас. Все хорошо. Я совершенно не намерен умирать в ближайшем обозримом будущем. — Он успокаивающе положил ладони Майлзу на плечи, и тот почувствовал себя невероятным идиотом. Он ведь пришел сюда помочь дяде Саймону, а не доставлять ему новых волнений. Так что он высвободился, придвинул свой стул от кровати поближе к дяде Саймону и сделал несколько шагов туда-обратно, прежде чем снова сесть.

Они сидели в молчаливом бдении, пока не наступил вечер, и матушка Иллиан не перестала шевелиться, а ее сиплое дыхание не затихло совсем. Дядя Саймон неотрывно смотрел на нее, а Майлз отвел глаза, малодушно пожалев о том, что подслушал родительский разговор.

Вошла медсестра, кинула один лишь взгляд на кровать и произнесла:

— Мне очень жаль, дорогой, но она нас покинула.

— Я знаю. — Голос дяди Саймона звучал странно обыденно. Он поднялся и замер, словно не зная, куда ему теперь идти.

— Хотите, чтобы я ушел? — неуверенно спросил Майлз.

— Нет, — ответил дядя Саймон мгновенно. — Я... — Он замолк, поглядел Майлзу в глаза и добавил: — Только если тебе самому не хочется уйти. Ты слишком молод для подобных вещей. — Но, говоря это, он протянул руку и крепко сжал Майлзу плечо.

Майлз был уже слишком взрослый, чтобы обниматься, он так и сказал своей маме целых две недели назад, но сейчас это было единственное, что можно было сделать. Дядя Саймон крепко обнимал его целую минуту, а затем прошептал:

— Спасибо, Майлз. Спасибо, что ты был здесь.

Когда Саймон шел из конференц-зала в Генштабе, дверь в коридор открылась, и вышел курсант в зеленой форме. Очень невысокий курсант. Саймон улыбнулся:

— Здравствуй, Майлз.

Майлз развернулся на месте и откозырял ему, четко и по-уставному, и Саймон отдал честь в ответ, не позволяя себе даже намека на улыбку.

— Сэр!

Чип подсказал ему нужные данные: Майлз проходил практику в Оперативном отделе в качестве одного из факультативов.

— На сегодня твоя служба закончена? — уточнил Саймон.

— Так точно, сэр.

Что ж, в Академии его определенно обучили всем должным обращениям в армии.

— Хорошо. Как твои дела?

— Отлично, сэр.

Только теперь Саймон разрешил себе улыбнуться:

— Я спрашиваю сейчас не как вышестоящий офицер, Майлз. Расслабься. Я давно тебя не видел.

Нельзя сказать в точности, что он по Майлзу скучал, — по крайней мере, сказать это там, где его могут услышать! — но, бывая в форкосигановском особняке, он всякий раз явно ощущал его отсутствие. Его почетный племянник был не человеком, которого можно не заметить.

— А если взаправду, то изумительно, — признался Майлз, позволив своему обычному восторгу кипеть и вырываться наружу. — Первые несколько дней были всякие скучные вещи, вроде логистики и доставки, а вот сегодня я помогал с новым симулятором для тактического компьютера, и, кажется, мне удалось немного улучшить исходную схему. А на ней будут тренировать экипаж для линкоров класса "Серг", когда те сойдут со стапелей. Мне это нравится!

— В таком случае ты не хотел бы перевестись в СБ?

Майлз стрельнул в него быстрым взглядом.

— Я только недавно выбирал. Остальное я выбрал наугад: логистика, орбитальный контроль трафика, а еще те пару недель на самых нижних уровнях базы Тейнери, я и не знал, что в тех бункерах есть такие штуки… но СБ мне не предлагали.

— Может, и к лучшему. На моем здании еще не снесло крышу, и оно нравится мне именно в таком виде. Не то, чтобы кое-кто из твоих однокурсников не сделал все, чтобы это положение изменить. Наверное, это ты вдохновил их всех.

— Живу, чтобы служить, — усмехнулся Майлз, а Саймон проворчал в ответ:

— Да уж, мы заметили.

Они вышли на площадь перед знанием, и Саймон принялся высматривать сквозь толпу выходящих со службы военных и штатских свою машину с шофером, обнаружив ее стоящей в запрещенном для парковки месте. Майлз шел за ним, болтая на ходу:

— ...тут где-то должен быть наш фургон, мы на нем приехали и должны вернуться в казармы, ведь сегодня вечером меня в город не отпустили... — и вдруг осекся на полуслове.

Все остальное произошло моментально. В толпе возникло какие-то движение, тут же включившее рефлексы Саймона, и он уже дернулся в сторону Майлза, когда перед ними из скопища людей вырвался какой-то мужчина с воплем: "Смерть всем мутантам!"

Саймон почти успел выдернуть нейробластер и прицелиться, поскольку память чипа делала для него толпу практически прозрачной, но он не успел нажать на курок, как Майлз резко дернул его в сторону. Нападавший выстрелил. Потеряв равновесие и припав на одно колено, Саймон вцепился в Майлза и со всей свирепой силой затолкал его себе за спину, стараясь одновременно и анализировать картинки с чипа еще до того, как те достигали рассудка, и готовиться к следующему выстрелу.

Покушение в центре площади, полной солдат, никогда не имело особых шансов на успех, и нападавший не успел выстрелить повторно, как на него навалились всем скопом. Саймон увидел, как того повалили на землю, и теперь ему оставалось только отыскать взглядом ближайшее убежище — свою машину — и отволочь Майлза туда.

— Внутрь! — выдохнул он. СБшные агенты уже рассыпались веером вокруг них, механизм обороны пришел в движение. Но у Саймона тряслись руки, когда он заталкивал Майлза в пассажирское отделение лимузина; он стиснул кулаки, потому что иначе не выдержал бы и принялся трясти парня в порыве чувств.

— Только вместе с вами, — запротестовал Майлз, и чьем голосе не слышалось ни намека на извинение. — Он не в меня целился. — Он поймал Саймона за локоть, потащил за собой внутрь и решительно захлопнул за ними обоими дверцу.

Водитель оглянулся:

— По маршруту А, сэр?

Саймон коротко кивнул, и машина на безопасной медленной скорости двинулась сквозь толпу, оставляя позади все возможные последствия инцидента. Саймон тем временем на замедленном просмотре в чипе еще раз просмотрел всю сцену. Да. Майлз был прав, и его спешный толчок в бок — все, что спасло Саймона от попадания на линию огня. Он окинул Майлза быстрым взглядом на предмет оценки повреждений, и чуть отпрянул, потому что тот сейчас изучал его самого точно таким же взглядом. И глаза Майлза еще горели от адреналина.

— Я просто... понял. Что он целился в вас.

— И все же не твое это было дело, — отрезал Саймон, которого до сих пор потряхивало. — Не твоя работа — защищать меня, а все с точностью до наоборот. А твоя задача — пригнуться пониже, когда рядом оказывается убийца.

— Я своими глазами видел, как умирал сержант Ботари, — ответил Майлз прямо и резко. — Чтобы еще и вы? Нет уж. Вы в порядке?

Странно было воспринимать Майлза с этой стороны, и Саймону потребовалось мгновение, чтобы уяснить аналогию. Холодок пробежал у него по спине. Майлз сейчас напомнил ему Эйрела — потому что в свои семнадцать уже, пусть и не совсем законно, вел солдат в бой, командовал военными операциями, принимал на себя ответственность и решения за жизни людей. Поэтому он и прореагировал на случившееся со скоростью и сообразительностью, каких Саймон не привык видеть в юных курсантах. Адмирал Нейсмит.

— Я в порядке, — Саймон махнул Майлзу рукой и наконец-то отозвался на бешеное верещание своего комм-линка. Командующий силами безопасности в Генштабе и командир личной охраны шефа СБ сцепились в мертвом клинче, выясняя, за кем сейчас остается командование. Саймон разрешил этот спор в пользу своего человека, поскольку и мишенью покушавшегося был он сам. Там, позади, все уже сделали по правилам: неудавшийся убийца был схвачен и препровожден под стражу, никаких побочных последствий и дополнительных неприятностей, место происшествия оцеплено, свидетели собраны в одном месте и все идентифицированы. Саймон позвонил в Академию и сообщил им, что их пропавший курсант у него и вернется, когда будут разрешены вопросы безопасности. Лишь выключив комм, он ожесточенно потер ладонями лицо.

Саймона в модусе "шеф СБ за работой" Майлз все это время рассматривал молча и напряженно-пристально. Дождавшись, когда тот договорит по комму, он поднял взгляд и спросил:

— Раз тот тип целился в тебя, почему он кричал про мутантов?

— А-а. — Ну да верно. Саймон никогда не обсуждал этих вопросов с Майлзом, это точно свидетельствовал чип. Странно. — Существует... некоторое количество людей, которые считают, что чип памяти в голове — все равно что мутация. "Если даже мутанта сделали искусственно, он все равно мутант", — кажется, так они говорят. Я отличаюсь от других, людей это пугает. Возможно, именно это и стало мотивом или одним из факторов произошедшего нападения.

— Возможно? — недоуменно переспросил Майлз. — Почему только «возможно», раз он именно это и выкрикивал?

— Одно дело — что нападавший выкрикивал, другое — во что он на самом деле верит. Еще вариант — что он мог быть марионеткой, ненормальным с болезненной неприязнью ко мне, которого некая третья сторона в это покушение втравила. Мы ничего в точности не узнаем, пока не допросим его с фаст-пентой и не проверим подоплеку всей истории. А, может, даже тогда узнать не сможем.

— Это ведь вы меня учили, — сказал Майлз после паузы. — Как разглядеть убийцу. И сейчас это сработало.

— Ничто не срабатывает идеально, — привычно поправил его Саймон. — Не стоит никогда полагаться на единственный метод защиты… — он осекся, обрывая свое обычное поучение, которое Майлз слышал уже многократно. — Да, тебе не следовало этого делать, но, тем не менее, очень вероятно, что, если бы не ты, я был бы убит. Спасибо.

Майлз неожиданно широко ухмыльнулся:

— Значит ли это, что вы не будете мне больше припоминать, как отсидели месяц в собственной тюрьме?

— Ты же знаешь мою позицию: никакое оружие не бывает лишним, — парировал Саймон и добавил уже мягче и серьезнее: — Кстати, за это я тебя простил не один год назад, Майлз. Ты не должен подставляться под выстрелы в качестве извинения. Пожалуйста, не делай этого.

— Потому что это добавит вам кучу бумажной работы, — согласился Майлз. Это была их всегдашняя общая шутка, родившаяся тогда, когда в восемь лет он застал дядю Саймона сражающимся с бюрократической волокитой после очередного неудавшегося покушения на родителей.

— Даже это небольшое происшествие, и то добавит мне головной боли, — согласился Саймон. — Да, Майлз. Именно в бумажной работе все и дело.

Майлз стоял на ковре в кабинете перед столом капитана Иллиана. Иллиан медленно оглядел его с ног до головы.

— Лейтенант Форкосиган, — произнес он после паузы. Майлз подумал, что с его стороны было бы глупо ожидать от Иллиана приглашения присесть. — Насколько я понял, вы привезли украшение с ваших небольших каникул на Цетаганде.

Значит, он все уже слышал и читал рапорты. Ну, разумеется. Под выжидательным взглядом Иллиана он медленно вытащил коробочку из внутреннего кармана кителя. На мгновение его посетила безумная мысль вручить ее Иллиану, рисуясь, как личный тому подарок. "Сувенир с Эты Кита". Нет. С Иллиана станется просто невозмутимо забрать награду, и затем она навеки исчезнет в каком-нибудь хранилище.

Иллиан принял коробочку, осторожно держа ее кончиками пальцев, словно это двухлетка извлек из грязи свое "сокровище" и дал ему посмотреть. Открыв крышку, он без всякого интереса изучил орден "За Заслуги", заметив только: "Очень мило". Майлз поморщился.

— Мне уже доставили доклад от полковника Форриди. К нему прилагается транскрипт весьма примечательной беседы, которая у вас с ним состоялась. Также я не так давно выслушал сообщение посла. Если честно, я изумлен, что для полного комплекта я не получил и еще и жалобу на тебя от главы цетагандийского СБ. Хотя вот это послание вполне исчерпывающее. — Он поднял награду поближе к свету для окончательного изучения и вернул ее в коробочку. — Что ж, она твоя. Вероятно, ты ее в полной мере заслужил. Ты ведь получил приватную аудиенцию у цетагандийского императора, во время которой он тебе так ничего и не сказал, да?

— Да, сэр, — и сейчас Майлзу остро хотелось снова оказаться перед лицом императора Цетаганды. Джияджа был резок и язвителен, но он не знал нужных мест, в которые эффективнее всего вонзить нож. А Иллиан определенно знал. Хоть бы Иллиан вернул ему орден, Майлз бы тогда затолкал коробочку поглубже в карман. Хоть бы Иллиан что-то сказал. Хоть бы посреди этого уродливого казенного ковра образовалась дыра, и Майлз бы в нее провалился. Слишком большой дыры ведь не потребуется, верно? Он сейчас ощущал себя гномом ростом дюймов в десять. А ведь Иллиан просто смотрел на него.

— Но я старался предотвратить войну! — выпалил Майлз, просто чтобы разбить молчание. — И отвести от нас цетагандийское обвинение в краже Большого Ключа! И я это сделал!

Иллиан сидел в своем в своем кресле с абсолютно прямой спиной.

— Не буду спорить. Это были очень важные задачи. А каков был твой запасной план на тот случай, если дело пойдет не так, и с тобой что-то случится? Как ты в этом случае обеспечил бы их решение?

Майлз открыл рот. Закрыл. Неуверенно начал:

— Айвен...

— Айвен, — повторил Иллиан, превосходно скопировав все сомнение, прозвучавшее в его голосе. — Да. Я читал его личный журнал и рапорт. Кстати, более подробный и ясный, чем твой.

Это уязвляло. Айвен же не может писать рапорты лучше, чем он сам — верно?

— Сейчас не Период Изоляции, а ты — не лорд Форталия Храбрый, — продолжил Иллиан безжалостно. — Так что одинокий герой, который в одиночку кавалерийским наскоком решает проблемы, сейчас не требуется и даже нежелателен. У нас в посольстве на Эте Кита имеются значительные человеческие и материальные ресурсы как раз на случай подобных кризисов, но их все ты намеренно и тщательно проигнорировал. Если бы твой план сорвался — а, судя по вашим с Айвеном рапортам, вероятность этого была велика, — то ты остался бы совершенно без какой-либо помощи и поддержки.

— Но я не знал... не знал, настолько ли хорош персонал посольства, — запротестовал Майлз. — Они могли не проникнуться ситуацией. Она была действительно сложной.

— В нашем базовом посольстве на Эте Кита? — сладко переспросил Иллиан. — В одной из важнейших точек нашего дипломатического присутствия в Галактике? И ты думаешь, мы с твоим отцом назначили бы туда какого-то бездельника «для галочки»?

— Но не станете же вы настаивать, что на высоких постах не попадаются люди, получившие их отнюдь не благодаря своим заслугам, — возразил Майлз в рефлекторном порыве оспаривать все возражения, даже вопреки здравому смыслу.

— Разумеется. Я уверен, что на Службе есть люди, которые ни за что не попросят тебя о помощи, потому что считают, что свою работу ты получил именно подобным образом. Вы уверены, что сумеете отличить таких людей, лейтенант Форкосиган?

Майлз вздрогнул, ощущая себя мишенью для метания ножей в цирковом номере. Похоже, он стоит, растопырив руки-ноги, а острая сталь свистит совсем рядом.

— Я могу сказать, что и посол Форобьев, и полковник Форриди отлично зарекомендовали себя на службе Империи, они умны, имеют широкие взгляды, очень опытны и способны. Если бы ты заручился их поддержкой, вполне возможно, что мы обернули бы эту ситуацию к нашей выгоде в значительно большей степени.

— Но она и так обернулась к нашей выгоде!

— Да, определенно могло бы быть и хуже. Но возможность разжечь гражданский конфликт в Цетагандийской Империи — это редкая удача. Твои же действия, пусть они и сыграли в нашу пользу, одновременно усилили позиции цетагандийского императора. За что ты и получил от него эту штучку и можешь теперь повесить ее себе на стенку. — Иллиан постучал по ордену "За заслуги" указательным пальцем. В звукоизолированной комнате это постукивание прозвучало на удивление громко. — Ты ведь не считаешь, что получил ее за превосходную службу Грегору, не так ли? — Еще один нож попал в цель, на этот раз — опасно близко к сердцу. Майлз ничего не ответил; в голове у него металась одна-единственная предательская мысль про аут-леди Райан.

— И добавим к этому твое обращение с полковником Форриди, — продолжал Иллиан все так же безжалостно. — Он — отличный офицер, но, по любым нормам трактовки Устава, я должен самым суровым образом наложить на него взыскание за то, что он не смог с тобою справиться и допустил твое самовольное, бесконтрольное поведение, хотя на нем была вся ответственность за ситуацию. И за то, что он поверил всей чуши, которую ты нес.

— Я ни разу не солгал ему, сэр.

— Я самым внимательным образом прослушал записи ваших бесед. Формально, да, ты не солгал. Но поставил его в очень неприятное положение. Я полагаю, он еще должен радоваться, что по твоей милости не попал под арест к цетагандийцам. Ты хоть когда-нибудь думаешь об участи своих собратьев-офицеров, которых втравливаешь в свои авантюры? Или я должен всегда придерживать тебя подальше от них, ради их же собственной безопасности?

— Он не заслужил ни выговора, ни наказания, — быстро заговорил Майлз. Участь собратьев-офицеров была ему небезразлична, вот только он сомневался, что и их волнует его участь. — Это была совершенно не его вина. Я его обманул.

— Я бы сказал, что офицер такого калибра не вправе попадаться на твои уловки, но, увы, я знаю тебя. — В каком-то странном смысле это прозвучало комплиментом. — И, разумеется, наказывать я его не стану, хотя буду вынужден специально подобрать ему такое задание, чтобы он мог восстановить уверенность в себе. Больше всего его подкосил тот факт, что, несмотря на весь опыт и звание, его обвел вокруг пальца простой лейтенант.

— Я не... я же сделал это не как лейтенант Форкосиган, — брякнул Майлз. — А как лорд Форкосиган. Это не одно и то же.

В первый раз за разговор он увидел, как Иллиан замялся, словно на этот раз настала очередь Майлза метать в него ножи. Тут уже не по себе стало самому Майлзу. Иллиан командовал лейтенантом, но присягал и служил фор-лорду, и с самого детства Майлз знал, что играть на этом различии с его стороны совершенно непорядочно. Так что он почувствовал изрядное облегчение, когда, помолчав, Иллиан ответил на его замечание, почти таким же саркастически тоном, как и до того:

— А у лорда Форкосигана, разумеется, больше опыта в дипломатии на высшем уровне, чем у какого-то простого посла?

— Сэр, — начал Майлз, специально подчеркнув истинный характер их с Иллианом взаимоотношений. Иллиан откинулся в кресле, и Майлз решил, что ножи тот пока отложил в сторону. — Я сожалею, сэр. В тот момент это показалось мне правильным поступком.

— Ты всякий раз так говоришь, — Иллиан подтолкнул коробочку с орденом к Майлзу по столу. — Я предвижу подобный исход дела, когда отправляю тебя на задание вместе с твоим флотом. Но не тогда, когда ты едешь с государственным визитом на Цетаганду. — Он положил обе ладони на стол. — Я знаю твою манеру работы. И знаю, что ты добиваешься своих результатов, выкладываясь по полной, при минимуме контроля, с развязанными руками и возможностью самому выбирать тактику. Но я жду от тебя более внимательного отношения к участию в деле твоих амбиций и честолюбия. И твоим личным... увлечениям. В ситуации, когда ставки настолько высоки.

Майлз отчаянно покраснел.

— Немного больше осторожности, предусмотрительности, эмоциональной отстраненности. Это все, о чем я тебя прошу на будущее. Ты меня понимаешь?

— Да, сэр.

Иллиан еще немного его мерил его взглядом, Потом отодвинул кресло и встал, потягиваясь и распрямляя плечи.

— Хорошо. Иди. И постарайся не приносить мне больше дурных новостей до того момента, как я подыщу тебе новое задание. Свою норму седых волос на этот год я уже выполнил.

Майлз четко отсалютовал и постарался спокойно выйти за дверь, а не выбежать. Капитан Иллиан уникален в своем умении нашинковать тебя на мелкие кусочки, если ты не дотягиваешь до его стандартов. Но, возможно, Майлз слушает эту лекцию в последний раз. Разумеется, рано или поздно он сделает всё безупречно, и им будут гордиться все до единого, включая капитана Иллиана.

Хотя, как он подозревал, случится это еще очень нескоро.

Саймон вышел из госпитальной палаты, тяжело ступая. Спину ему сверлил рассерженный и перепуганный взгляд врача. Иллиан не стал тому ничего отвечать или опровергать возникшее у того ложное впечатление. Пусть у шефа СБ останется репутация человека, который устраивает порку своим агентам, пока несчастные еще оправляются от ранений на госпитальной койке; возможно, когда-нибудь она ему пригодится. Пусть верят, что Пес Форкосигана зверски искусал сына этого самого Форкосигана; сейчас это будет еще более полезно.

Чип впечатал в его сознание слова Форволка, так что Иллиан хотел бы — и не мог от них отвлечься: "Вы необъективны по отношению к лейтенанту Форкосигану, капитан. Счета, прилагаемые к его докладам, не имеют никакого разумного объяснения, но вы подписали их все". Это было верно: да, рапорты не объясняли всех расходов, и да, в своем отношении к Майлзу он был необъективен.

Объекты атаки выстраивались строго по ранжиру: сначала Майлз, потом он сам, затем Эйрел. Иллиан так хорошо знал эту схему, что ему пришлось запустить повторную проверку ситуации через данные чипа: человеческий разум чересчур склонен упорядочивать происходящее по знакомому шаблону. Но сейчас этот несовершенный, подверженный ошибкам разум увидел все верно. "Майлз — растратчик, Иллиан закрывал на это глаза, Эйрел в ответе за них обоих", — по крайней мере, именно так гласило утверждение Форволка. По сравнительному масштабу всех заговоров, с которыми Иллиан уже имел дело ранее, этот не тянул ни на самый худший, ни даже на что-то из верхней части списка, но Иллиан думал о нем несоразмерно много. Он осознавал, почему. Майлз — не вор. Так ведь?

Проходя мимо, врач стрельнул в него очередным негодующе-испуганным взглядом и торопливо удалился. Иллиан дошел до ближайшего СБшного поста охраны и вызвал на монитор изображение с камер в палате Майлза. Дежурный охранник — который, без сомнения, слышал весь их разговор — отвел глаза и смотрел в пол. Майлз сейчас лежал тихо, бодрствуя с тем отсутствующим и напряженным видом, который ясно говорил, что тот под препаратами, и все же ему больно. Больно от предательства, Саймон это знал. Когда болит душа, никакие анальгетики не помогут. Чип проиграл у него перед глазами отчаянный рывок Майлза в попытке подняться на ноги, яростные жесты, страдающий голос; тревогу и смятение самого Саймона, грызущую его вину чип проиграть не смог — он не писал эмоции, — но этого и не требовалось.

Чертовы улики, рапорты, дыры в финансовой отчетности — ничто не изменилось за последние четверть часа. Но Саймон больше не верил ни обвинению Форволка, даже в качестве умозрительного предположения, ни косвенным уликам. Он знал Майлза — вот это и было главное свидетельство. Знал, как человек может знать собственного любимого сына. Он мог бы поверить, если бы речь шла о преступлении, совершенном из тщеславия, самоуверенности, опрометчивости или любого из прочих грехов, которыми Майлз был в достатке наделен. Мог бы даже первым его обвинить. Но преступление из жадности было совершенно не в натуре Майлза, и тот не рискнул бы своим словом и именем ради такой лжи. Он никогда не лгал Саймону подобным образом, ни единого раза за все двадцать пять лет, в течении которых Иллиан его досконально знал.

Если бы Майлз на самом деле оказался растратчиком, Иллиан прикрыл бы его, а потом без шума перевел бы куда-нибудь, где тот не имел бы никакой возможности повторить свой проступок. И все для того, чтобы сорвать заговор, избавить Эйрела от позора, а Майлза — от наказания. Такова была его работа: защищать, в том числе порой защищать людей от них самих.

Но Майлз — не вор, значит, позор на самом Саймоне.

Пискнул наручный комм; Саймон покосился на свое запястье и поморщился. Леди Корделия. Быстро, однако. Он подозревал, что врач непременно ей позвонит. В Имперском Госпитале после всех этих лет к ней питали огромное уважение, так что она была самой вероятной кандидатурой. Иллиан распорядился охраннику отойти и перевел звонок на комм-пульт поста.

— Миледи.

— Саймон. — Лицо на экране было немного озадаченным, немного рассерженным и немного задумчивым, а в голосе слышалось скорее любопытство, чем обвинение. — Зачем ты пытаешь моего сына?

Он не отвел глаз.

— Чтобы выяснить, не обокрал ли он Империю, миледи.

Эта фраза заставила ее моргнуть и уставиться на него изумленным взглядом; она явно не ожидала от Иллиана открытого признания вины.

— Доктор сказал мне, но я не... чем ты там занят, Саймон? — на этот раз ее голос был резок и остер, как клинок шпаги, блеснувший однажды над столом в зале для заседаний. — Какого черта у вас творится?

— Майлз приходил в себя после операции. Он был в сознании и здравом рассудке, но ему было больно. Он был в этот момент уязвим. И я пришел к нему с требованием объяснить выставленные им счета, которые содержали несколько весьма крупных и тревожащих несообразностей.

— Доктор сказал, что ты поднял на него руку. — Все тот же блеск стали.

— Когда Майлз понял, о чем я его расспрашиваю и почему, он сильно на меня разозлился. И попытался встать. Я поймал его прежде, чем он рухнул на пол. Если хотите, миледи, я перешлю вам запись службы безопасности, которая велась все время беседы.

Корделия продолжила разглядывать его но он увидел, как клинок убирается обратно в ножны.

— Нет необходимости. Когда доктор позвонил мне, я подумала, что произошло какое-то недоразумение, но тогда...

— Это не было недоразумением. — Саймон не отвел взгляд. Как сильно он хотел узнать правду от Майлза, так и Корделия — от него самого. — Не делайте этой ошибки, миледи. Я выбрал нужный мне момент для нападения. Доктор ошибся относительно того, что именно он увидел, но не в мотивах моего поступка.

Она покачала головой:

— Ох, Саймон. Ты идиот. — Сейчас ее голос был печальным, а не злым. — Когда-нибудь тебе все-таки придется начать доверять людям. Я в курсе, что Майлз — та еще головная боль, но он не вор, и ты сам это знаешь.

— Знаю, — согласился Саймон. — Но... несообразности в его счетах весьма серьезные. И сейчас сюда прислали Аудитора, чтобы расчистить линию для удара: удара по нему, по мне и по Эйрелу. Пусть Майлз и не вор, но научиться осторожности и благоразумию ему придется.

— Ха. Ну-ну, удачи тебе в этом деле. Мы долго пытались его научить этому и не преуспели. Но не загоняй его в еще больший стресс, Саймон, пожалуйста. На Земле у него был невероятно трудный период жизни, к тому же до и после ему тоже пришлось несладко. Просто попроси его словами все объяснить, и он это сделает. Ты это сам знаешь.

Саймон вздохнул:

— Форволк заявил мне, что я необъективен по отношению к Майлзу, и он был прав. Я был слишком суров с ним, потому что боялся слишком ему потворствовать. — Он развел руками. — Вы поняли, о чем я?

— Разумеется. — Она одарила его легкой улыбкой. — Только не делай этого больше, Саймон. И не дергайся. За произошедшее он тебя простит. А я подойду повидать его попозже вечером; так что вы двое постарайтесь к вечеру все между вами уладить, будьте так добры.

Саймон кивнул, что все понимает, и на этом разговор был закончен. Откинувшись в кресле, он уставился на панораму палаты на экране. Майлз пока еще не спал, но его глаза были тяжелыми и затуманенными: обычная боль после операции. Саймон вздохнул. Пожалуй, он даст ему поспать пару часов, а сам тем временем пойдет придержит ретивого Аудитора и потом вернется выслушать объяснение Майлза. И принести лорду Форкосигану извинения за то, что усомнился в его словах.

Майлз внезапно проснулся при звуке шагов под дверью своей спальни. Он резко сел, пульс зачастил: что это? Посторонний в доме? Убийцы? Он потянулся, нащупывая дедов кинжал. Шаги миновали его дверь, потом идущий остановился, развернулся и пошел обратно. И на сей раз Майлз догадался, кто это. Саймон, ну, конечно. Он положил кинжал на место, ощущая себя несколько глупо. В доме полно охраны, в конце концов, и особняк Форкосиганов накрыт силовым куполом: никакие посторонние не могут здесь появиться.

Шаги стихли, и Майлз снова лег. И все же, с чего это Саймону разгуливать по особняку в — он проверил светящиеся цифры на часах — в без четверти два в свою первую же ночь здесь? Возможно, он предпочел бы вернуться в штаб-квартиру СБ. А, может, просто не в состоянии заснуть. Хотя вечером он выглядел очень усталым. Доктор Руибаль ни слова не говорил про лунатизм или что-то в этом роде, верно ведь?

Он слышал, как Саймон прошел еще дальше по коридору, и подумал, что, наверное, тому что-то понадобилось — значит, Майлз, как радушный хозяин, должен выйти и посмотреть, не может ли он чем-то помочь. Он выбрался из кровати и выскользнул в коридор, тихо ступая босиком.

Саймон стоял на площадке черной лестницы, глядя то вверх, то вниз на ее спиралеобразные пролеты, точно никак не мог решить, куда ему идти. Ночник едва бросал отсвет освещал его лицо, делая его странно старым и небольшим — но едва он расслышал шаги Майлза, как моментально развернулся на месте, и его рука машинально потянулась к бедру, где, конечно, больше не было кобуры.

— О, это ты. — Саймон отступил на шаг назад. — Что ты здесь делаешь?

Майлз сглотнул; как по-страшному знакомо звучали теперь эти слова.

— Я расслышал из комнаты, как ты тут ходишь. Что-то не так? Тебе что-нибудь нужно?

— А-а. Я думал, твоя спальня... где-то не там. Я не хотел тебя беспокоить. — Саймон чуть озадаченно посмотрел на коридор, по которому подошел Майлз, словно он сам не пришел оттуда же несколько минут назад. — У меня все нормально, Майлз. Иди спать.

В его голосе послышалась такая повелительная командирская нотка, что Майлз уже начал поворачиваться, чисто рефлекторно, когда его мозг наконец-то проснулся, и до него дошло, в чем состоит проблема. Саймон потерялся. В их особняке. Но категорически не намерен просить помощи.

— Я подумывал сделать себе чашку какао, — быстро сообразил Майлз. — Хочешь тоже? На ночь матушка Кости уходит домой, так что на кухне мы никого не разбудим. — Он пошел к ступеням, не ожидая ответа Саймона, и после небольшой паузы тот последовал за ним вниз.

Отсюда до кухни лестница спускалась крутой спиралью, и Майлз шел небыстро, но запретил себе оглядываться и проверять, узнает ли Саймон дорогу.

В кухне он зажег половину света и оглядел выстроенные в ряд буфетные шкафы.

— Обычно я был в курсе, где эта штука хранится... — пробормотал он и принялся открывать одну дверцу за другой. В недрах шкафов обнаружилось такое бесчисленное множество кулинарных ингредиентов, про большую часть которых Майлз даже не знал, зачем они. В большом неглубоком шкафу нашлась обширная коллекция специй, и Майлз озадаченно уставился на ряд баночек и коробочек. Тут Саймон невольно заинтересовался его поисками и подошел поближе. Что характерно, сахар и какао в результате отыскал именно он. Точнее, девять разновидностей сахара и три — какао.

— Что ж — заметил Майлз, разглядывая банки и пакеты с какао размером на целый ресторан, — наверное, надо попробовать каждый и заварить тот сорт, который нам придется по вкусу.

— Кое-кому из нас, — вставил Саймон, — периодически случалось готовить еду для себя самого, и опыт у меня есть.

Он выбрал одну из разновидностей сахара и одну какао и отнес на главный разделочный стол огромных размеров. Молоко найти было уже проще — в малом холодильнике, а вот отыскать сотейник, в котором можно было бы заварить порцию какао на двоих, а не на полсотни человек, удалось не сразу. Но Саймон, похоже, знал, что делает — очевидно, он не утратил кулинарные навыки вместе с памятью чипа — и в надежде получить съедобное какао Майлз положился на него: Саймон отмерял количество, а Майлз лишь следовал его указаниям. Знакомый образ действий.

У дальней стены кухни стоял небольшой столик и пара стульев, где присаживались отдохнуть во время перерывов повара. Майлз разлил исходящий парком какао по двум чашкам и отнес туда.

— Я проснулся и не понял, где я, — вдруг признался Саймон после первого глотка какао. — Я помнил, как приехал сюда вчера вечером, но не понимал, каким образом я сплю в покоях графа Петра.

— Отец меня убил бы, если бы я не предоставил тебе лучшие комнаты в доме, — с нарочитой небрежностью отозвался Майлз. — А мама вместе с тетей Элис присоединились бы к нему практически сразу, — добавил он, и был вознагражден легким смешком Саймона.

— О да. Это Элис позаботилась о цветах, верно? Едва я их увидел, они тотчас напомнили мне о ней.

— Но танцующих горничных все же не завезли, — прибавил Майлз, однако отсылка к былому разговору прошла мимо Саймона.

Тот отпил еще какао. Чашку он держал обеими руками, словно грел ладони.

— Как я мог потеряться в вашем особняке? — пробормотал он. — Это же смехотворно.

— Люди здесь вечно теряются. Мартин проработал уже месяц, и ему временами тоже случается заблудиться. Ничего особо смешного в этом нет.

Саймон поглядел на него почти раздраженно, и ему не было нужды говорить: "Месяц? Да я здесь работал тридцать лет!"

— После своего криооживления, — медленно начал рассказывать Майлз, — я как-то тут заблудился. По дороге на чердак. Стал подниматься по черной лестнице, и тут у меня случился словно провал в памяти, и я забыл, где в доме чердак. Было страшно. — Он проглотил какао, не почувствовав вкуса.

Саймон издал негромкий звук, который мог выражать понимание или согласие, но смотрел он при этом только на свою чашку, словно это была самая интересная вещь на свете, и Майлз даже не попытался встретиться с ним взглядом. Они допили какао в молчании, погруженные каждый в собственные мысли. Но затем Саймон попытался подавить зевок, и Майлз встал. Памятуя о том, каким комментариями сопроводила матушка Кости его прошлую попытку готовить на этой кухне, он сходил к раковине вымыть обе чашки и сотейник, пока явно уставший Саймон сидел. Лишь когда он закончил, Саймон поднялся на ноги, и Майлз повел его прочь из кухни. К главной лестнице, по ней наверх в вестибюль на первый этаж и далее по широким ступеням. На лестничном марше Саймон явно расслабился — очевидно, он забыл не весь дом. И все же Майлз прошел вместе с ним до самых апартаментов и распахнул перед ним дверь.

— Ты намерен мне еще и одеялко подоткнуть? — поинтересовался Саймон весьма сухо.

— Ты обычно так и делал, — возразил Майлз. — И рассказывал мне всякие истории.

— И еще иногда колыбельные пел, — неожиданно добавил Сайион. — Ты в том возрасте был чистым ужасом. Вообще-то, ты им до сих пор остался. Все в порядке. Доброй ночи, Майлз. Или уже доброе утро?

-Пока еще «ночи», на мой взгляд. — Он помедлил, неожиданно представив, как Саймон снова просыпается, не имея представления, почему он здесь, бродит по дому и теряется.

— Знаешь, — добавил он осторожно, — наручный комм у меня всегда с собой. Ты можешь просто позвонить мне, если… если тебе что-то понадобится. Я нахожусь прямо тут, и я не буду против.

— Я уверен, что у меня все будет в порядке. — Голос Саймона сейчас походил на высокую каменную стену с железными остриями поверху. Вот только Майлз привык иметь дело со стенами.

— Прежде ты никогда не стеснялся звонить мне посреди ночи, когда у тебя внезапно находилось для меня какое-то дело.

— Я в порядке.

Явная ложь. Майлз хотел было огрызнуться: "Ты что, готов попросить меня о помощи лишь в том случае, если тебе надо перерезать горло?" Но был шанс, что Саймон этого эпизода не запомнил, а если так, это было последней вещью, которую Майлз хотел бы ему напоминать. Так что он разбежался и боднул стену головой.

— У моей матери есть одна поговорка. — Он втянул воздух, почувствовал, как лицо заливает краска, но эту стену мог снести лишь один конкретный сорт динамита. — Наверняка ты ее уже слышал раньше. "В 'помоги мне' столько же слогов, как в 'люблю тебя'". Позволь помочь тебе, дядя Саймон.

— Боже, ты настоящий сын своей матери, — выговорил Саймон тоном, средним между ругательством и восхищением. — Ладно, ладно, как пожелаешь. Если я снова... если у меня опять возникнут какие-либо проблемы, я тебе позвоню.

— Спасибо, — проговорил Майлз шепотом, покосился на Саймона и неожиданно потянулся его обнять. Саймон посмотрел на него так, как если бы ясно сказал: "Что это за баловство!" — но все впечатление подпортил легкий вздох в то мгновение, когда его крепко обняли.

— Боже, Саймон, ты даже не представляешь, как я рад после всего видеть тебя у нас дома.

— Дома, — мягко повторил Саймон. — Если у меня когда-то и был дом, то он здесь. — Он чуть отстранился Майлза и огляделся. — Тогда мне стоит выучить его план получше, как думаешь?

— Утром мы с тобой пройдем по всему особняку, пока ты не начнешь снова свободно в нем ориентироваться. — Майлз задрал голову и улыбнулся: — Спокойной ночи.

— До меня вдруг дошло, — сказал Майлз, — что я так и не сказал тебе одну вещь.

Саймон допил свой бокал. Майлз упорно размышлял о чем-то весь вечер, и Саймон был практически уверен, что, каким бы ни оказался предмет его размышлений, легче будет его принять с помощью небольшой предварительной анестезии. Он и раньше часто думал, что легче было бы иметь дело с Майлзом, будучи слегка навеселе, но лишь теперь получил такую возможность.

Прием был в самом разгаре. Скромный прием, как это назвала Элис, хотя, кажется, толпа выглядит многолюднее, когда ты сам — один из гостей, чем когда по долгу службы заботишься об их безопасности. Небольшой прием должен был помочь Лаисе освоиться со своим новым, временным статусом императорской невесты. Леди Элис металась повсюду, точнее грациозно скользила по залам, останавливаясь на одном месте не слишком часто — в качестве местного гида она сглаживала Лаисе привыкание. Саймон решил, что в этой ситуации вряд ли сможет быть чем-нибудь полезен своей даме, поэтому уселся на удобную кушетку с бутылкой лучшего грегоровского вина. Майлз присоединился к нему, болтая о всяких пустяках и будучи уже немного подшофе. Ему выпитое вино развязывало язык. Похоже, они наконец-то пришли к согласию.

Бутылка опустела. Майлз поднял руку, и один из официантов — СБшник, на сегодняшний вечер отданный в ведение Элис, — с похвальной скоростью принес им новую. Саймон понял, что Майлз медлит с ответом, когда тот сначала наполнил оба бокала и пригубил из своего, но дал ему еще несколько секунд и лишь потом поторопил:

— Ну же, Майлз? Говори.

— Я извиняюсь, — быстро произнес Майлз.

Саймон со слабым звяканьем поставил только что взятый в руки бокал обратно на столик. Ему не было нужды спрашивать, за что именно, или что Майлз имел в виду, и, хотя у него больше не было чипа, он был уверен, что Майлз не ошибся: он действительно так и не извинился. Грегор — да, и это был опыт, который Саймон определенно не хотел бы сохранить у себя в памяти навсегда, но Майлз — нет

— Я знаю, что ты доверял мне. А я солгал. Я знал, что поступаю плохо, уже в ту секунду… нет, до того, как сделал это. А ведь ты всегда говорил мне правду, какой бы они ни была, и...

Майлза понесло. Саймон поднял руку, пресекая этот поток болтовни, взял бокал и задумчиво отпил глоток.

— Я знаю, что Грегору ты принес извинения, а он вернул тебе свое доверие. — Он покосился на должностную Аудиторскую цепь, которую Майлз надел на это формальное мероприятие. — И ты мне не должен — ведь ты оказал мне огромную услугу. Зачем же сейчас возвращаться к этому?

Спрашивая, он не имел нужды сверлить Майлза взглядом; его реакции он мог бы считывать даже интуитивно, в темноте.

— Наверное... в общем, я подумал про Гароша. Он так и не извинился перед тобой, правильно? И перед Грегором тоже. Я... не хочу походить на него больше, чем оно есть на самом деле.

— Он был хорошим человеком, — отозвался Саймон. — Храбрым и дельным офицером, достойным преемником, хорошим человеком. По крайней мере, я так думал. И то же самое я думал о тебе.

Майлз вздрогнул, но снес это молча. Саймон с пронзительной ясностью вспомнил, как выглядел Майлз, когда он его уволил. Как он себя чувствовал. Как плакал. Как Саймон потом все время боялся за него и спрашивал себя, как он сможет жить, если выяснится, что он довел сына Эйрела до самоубийства. Как в последующие несколько дней он раз десять чуть было не набирал номер Майлза, чтобы сказать тому, что он прощен, что может вернуться, что все забыто... но некая твердая и холодная убежденность в своей правоте всякий раз не давала ему этого сделать.

— Было одно, что я всегда от тебя просил — и получал. Правда. Ты не повиновался моим приказам, ты сажал моих людей под замок и обводил вокруг пальца, ты развязывал войны, ты совершал государственную измену — но всегда правдиво признавался мне в этом. И я это высоко ценил.

Казалось, Майлз готов заплакать. Отчасти в этом было виновато вино, конечно, но не только оно.

— И я все это похерил, — прошептал он. — Прости меня.

— Ты разрушил это доверие, — согласился Саймон и сделал весомую паузу. — Но тебе бы стоило у меня спросить сейчас, сумел ли ты его вернуть?

Звуки вечеринки казались сейчас таким отдаленными. Майлз не сводил с Саймона глаз.

— Знаешь, в свое время мне тоже случалось напортачить. Не ложью — по крайней мере, не часто — но другими способами. И самыми разными. Например, та история с Ивоном Форхаласом — скорее ошибка суждения, чем прегрешение, но от этого не менее ужасная. И так еще много раз. Я никогда не верил, что кто-то способен прожить целую жизнь, не ошибаясь. Ни ты, ни я, ни кто-либо еще. Тебе в будущем еще случится по-серьезному налажать, каким-нибудь другим способом, но придется. Да и мне тоже.

— Так что же, вернул я твое доверие? — переспросил Майлз пунктуально.

Саймон отпил изрядный глоток вина, потому что некоторые воспоминания были до сих пор чересчур отчетливыми, а он бы предпочел их затуманить.

— Когда мне нужен был человек рядом, — тихо произнес он, — когда мне понадобился тот, кому бы я доверился и попросил помощи, кого я позвал, Майлз? Даже тогда, после всего случившегося, кому единственному я доверял?

Майлз сгорбил плечи, все его тело расслабилось, он словно стек на кушетку, как будто одно лишь напряжение держало его тело вертикально. Саймон обнял его за плечи, и Майлз привалился к его боку.

— Спасибо, — произнес он наконец. — Спасибо.

Какое-то время он сидел неподвижно, и его дыхание понемногу делалось все ровней, и Саймон ощутил, что и сам расслабляется. Он не понимал до этой секунды, как ему самому это нужно, как он этого ждал. И как сам был должен. Он покосился на Майлза — и улыбнулся, увидев, что тот отключился. «Доза ему нужна, как птичке», — нежно подумал он. Но тут он поймал взгляд Элис, глядевшей на них с легким неодобрением. Определенно не стоило позволять недавно назначенному Аудитору напиваться до беспамятства на приеме в честь Лаисы. Совсем небольшая неловкость, но Саймон совершенно не хотел портить ей вечер. Поэтому он сделал извиняющийся жест и увидел, как Элис кивнула, передавая ему без слов: «Тогда разберитесь с ситуацией».

Что он легко и сделал, кивком подозвав одного из слуг и отправив того на поиски форкосигановского оруженосца. Прошла всего минута, и Пим уже бдительно стоял рядом.

— А-а, — произнес тот, и в его взгляде блеснула не до конца скрытая искорка веселья. — Я тогда заберу его домой сэр?

— Да, это было бы разумно, — ответил Саймон. Но все же еще секунду продолжал обнимать Майлза за плечи. — У тебя ведь есть дети, верно, Пим?

— Это так, сэр.

— И ты всегда прощаешь их, если они что-то натворят?

Черты лица Пима на мгновение смягчились:

— Разумеется, сэр.

— Да, — кивнул Саймон, — разумеется.

Хотя Майлз теперь уже не ребенок, но мужчина, выросший на собственном опыте и в боли, достаточно взрослый, чтобы делать ошибки, признавать их и извиняться за них, как равный. И получать прощение.

Все заговорщики были обнаружены и обложены в служебном помещении отеля — хотя сами еще об этом не догадывались. Настало время для последней стадии операции. Майлз поискал взглядом Саймона, но тот еще не подошел в их экранированный мобильный командный центр. Он колебался, стоит ли поторопить Иллиана или лучше не надо. Его помощь как консультанта не раз оказывалась в этом расследовании крайне полезной, но даже в своем нынешнем звании лорда Аудитора Майлз всякий раз испытывал неловкость, отдавая тому приказы. И все же включить Саймона Иллиана в операцию предложил сам Грегор, и он был прав: былые знания и контакты Саймона в СБ, пусть даже в них нынче зияли дыры, то и дело оказывались просто неоценимыми. Итого они обнаружили группу бывших СБшников-смутьянов, раскрыли основную часть их заговора и теперь были готовы накрыть сразу всех.

Вот эта часть операции и вызывала у Майлза самые сильные сомнения. Все их объекты были отставными или уволенными из СБ агентами, умными и опасными, и, значит, в ходе операции были возможны жертвы. Но когда Саймон предложил пойти к ним в качестве приманки, Майлз наконец-то решился бросить на весы свое слово Аудитора. Он, черт возьми, не позволит немолодому уже человеку так рисковать собой. Сумев, наконец, дожить до того дня, когда ему больше не надо было посылать в бой и под огонь противника близких ему людей, Майлз высоко ценил такое положение дел.

Он поглядел на экран, передающий трансляцию с камер внутри гостиницы — и выругался сквозь зубы. На изображении была прекрасно видна знакомая худощавая фигура. Со слегка показным видом опираясь на одну из самых длинных майлзовых тростей, Иллиан шагал к комнате, где укрылись заговорщики. Черт побери! Нет, черт бы его побрал, как он посмел выкинуть подобный фокус!

Формально, конечно, Саймон нарушил сейчас прямой приказ Аудитора... и если Майлз мечтает о том, чтобы тетя Элис сняла с него кожу живьем, он может потом прибегнуть к такому аргументу. Но он прекрасно знал, что никакого нарушения приказа не было. Просто, будучи в своей епархии, Саймон не последовал советам своего бывшего подчиненного, того самого, которого он еще малышом в колыбельке укачивал (о чем он теперь неоднократно напоминал).

А Айвен обойдется с ним не милосерднее тети Элис, если что-нибудь пойдет не так. Когда Грегор предложил воспользоваться помощью Саймона в этом расследовании, Айвен заявился к Майлзу и битый час пытался намекнуть ему: "Пожалуйста, позаботься о нем", — и при этом не продемонстрировать слишком явно, как он беспокоится о своем отчиме и его новых — или наконец-то выпущенных из-под спуда — рискованных привычках. Да, у Айвена были все основания волноваться.

С сердцем, колотящимся в горле, Майлз наблюдал, как Саймон стучит в дверь. Его движения были небрежными, уверенными, как будто его за этой дверью ждали, и Майлз внезапно вспомнил, как некогда Иллиан развлекал его байками из своих молодых похождений в качестве секретного агента.

— На нем надет передатчик, милорд, — подсказал Туомонен, руководивший операцией с практической точки зрения, поскольку Майлз понимал, что его собственный опыт в этой области малость устарел. — Что он намерен делать?

— Не знаю, — отрезал Майлз, и Туомонен удивленно распахнул глаза, а потом вокруг них стали видны предательские морщинки от сдерживаемого смеха. Майлз включил капитана в свою команду год назад, когда Туомонен отслужил свою двадцатку и наконец-то принял его давнее предложение. Он знал, что капитан любит свою работу, однако не забыл, что в тот раз случилось на Комарре.

— Что ж, это, в конце концов, капитан Иллиан, — произнёс Туомонен с намеком на благоговение в голосе. — Что делать мне, сэр?

— Выведи данные с его передатчика на экран, — распорядился Майлз. — Остановить его мы сейчас не можем. Будем ждать от него сигнала.

Через мгновение на экране возникла картинка, исходящая от Саймона, а в наушниках подключился его аудиоканал. Он передал еще один стук в дверь, какой-то шум изнутри, приглушенные и неразборчивые голоса. Затем дверь распахнулась.

Саймон окинул рассеянным взглядом наспех прилаженные провода вокруг дверного проема — заговорщики поставили на входе мины-ловушки, сразу понял Майлз, и готовы будут подсоединить систему за считанные секунды, если понадобится. Возле самой двери, перекрывая обе линии огня, стояли двое. Но, очевидно, они не собирались взрывать любого, кто войдет в эту дверь, включая горничную или случайного посетителя. Добрый знак. А вот увидев Саймона, они испытали настоящий шок.

— Тьерри Биссет здесь? — уточнил Саймон доброжелательно и легко. — Мне сказали подняться сюда наверх... — Он шагнул в комнату. — О, я не хотел мешать... А, Тьерри, вот и ты.

Он окинул взглядом помещение. Там расселось одиннадцать человек заговорщиков — весь их полный состав — и все они уставились на Саймона. Один из них успел поднять руку, точно собирался откозырять, и замер на середине движения. Майлз пробежался по перекрестным ссылкам: каждый из одиннадцати в прошлом служил в СБ под началом Саймона.

Тьерри Биссет — глава заговорщиков, вышедший в отставку в чине полковника — шагнул вперед.

— Сэр! Во имя всего святого, что вы здесь делаете?

— Тебя ищу, — просто ответил Саймон. — Мне сказали заглянуть сюда.

— Кто сказал?

— А-а... — Саймон осекся. — Я, ну... внизу. Я там кого-то спросил. Извините, я не...

Глазами Саймона Майлз видел, как Тьерри сжал губы — в смятении, досаде и даже некотором болезненном огорчении. Он определенно не намерен допрашивать Саймона дальше. Майлз уже видел, как Саймон разыгрывает карту своей ущербной памяти, и всякий раз ненавидел это зрелище. Прошло уже семь лет с тех пор, как ему пришлось сидеть возле койки Саймона в лазарете СБ и слушать, как тот молит его о смерти, и эту сцену он до самой смерти не забудет. Но нынче Саймона скорее забавляли собственные слабости. Уязвимость тоже может стать защитой, заметил он как-то Майлзу. Защитой или оружием.

— Чем я могу вам помочь? — спросил наконец Терри после явной паузы. — Боюсь, сейчас не подходящее время для...

— Я пытался выяснить, что с вами стало, и вот, услышал, что вы остановились здесь, — объяснил Саймон. — С тех пор, как ты ушел из нашей крысоловки, жизнь там пошла странная. Хотя новое здание — это плюс, должен признать. Но если сейчас неподходящее время — то, может, дашь мне свой адрес, пересечемся?

— А. Э-э. Конечно, — ответил Терри. Он начал было диктовать адрес — между прочим, не тот, что был указан в его досье; интересно, задумался Майлз, какой из двух был фальшивым, а какой — нет? Но Саймон перебил его:

— Извини, ты не мог бы его для меня записать?

Снова на лице Биссета мелькнула та же странная гримаса смущения и испуга, теперь отразившаяся, точно в зеркале, на лицах еще нескольких человек.

— Разумеется, сэр, — тихо и мягко согласился Тьерри. Он порылся во внутреннем кармане пиджака — Саймон углядел спрятанное там же оружие, но слова не сказал — и вытащил оторванный лист распечатки и ручку, затем остановился возле стола. Саймон наклонился над столом рядом с ним и коротко побарабанил пальцами по деревянной столешнице.

— Давайте, — скомандовал Майлз Туомонену. — Сейчас.

— У меня теперь квартира в столице, — тем временем начал рассказывать Саймон Тьерри, пока тот писал. На какую-то паническую долю секунды Майлз усомнился, не распознал ли он неверно сигнал Саймона? Его голос был сейчас таким небрежным и легкомысленным! — Она не слишком велика, много ли мне одному надо, но есть отдельная комната, куда ко мне приходят внуки...

И тут дверь взорвалась, влетев внутрь.

Следующие тридцать секунд информация от Саймона шла в весьма своеобразном виде, даже для того, кто привык использовать командирский шлем. Саймон бросился на пол, а кто-то рухнул на него сверху, поэтому камера показывала только черноту, пока микрофон передавал топот ног, крики и жужжание парализаторов. Майлз переключился на канал штурмовой группы и отчаянно старался отыскать в передаваемой ими картинке Иллиана. Тот лежал на полу, прижатый сверху одним из заговорщиков — не Биссетом, а тем, который чуть было не откозырял при его появлении. Быстро перематывая запись назад, Майлз выяснил, что, едва выломали дверь, этот человек бросился к Саймону и прикрыл его своим телом. Кстати, когда раздался взрыв, половина присутствующих обратила вопросительные взгляды не к Тьерри, а к Иллиану, ожидая приказов именно от него. Рефлексы, определенно. Майлз выругался сквозь зубы.

Он понял, что в номере безопасно, еще до того, как отмашку об этом дал Туомонен. Самой быстрой рысью, на какую он только был способен, Майлз помчался туда со своего командного пункта, расталкивая по дороге десантников. Он явился как раз в тот момент, когда заговорщика стаскивали с Саймона.

— Ах ты чертов хитрый ублюдок, — проворчал этот тип почти одобрительно, глядя только на Иллиана и словно не замечая солдат. — Сэр.

Саймон с пола протянул ему руку, и по кивку Майлза охрана отступила на шаг и позволила бывшему Сбшнику помочь своему экс-шефу встать.

— Как всегда, — ответил Саймон. — Жаль, что я встретил тебя здесь, Боден. — И он добавил уже Майлзу: — В свое время Боден командовал взводом моей личной охраны. Однако потом он начал пить на службе. Его жена умерла, но... ладно. Можешь ты что-нибудь для него сделать?

— Посмотрим, — ответил Майлз и распорядился десантнику: — Уведите его, но держите отдельно от остальных.

Они молча наблюдали, пока комната не была очищена от посторонних, и лишь затем Майлз повернулся к Саймону и вопросил, сопровождая это свирепым взглядом:

— Черт побери, здесь было слишком опасно — что за бес в тебя вселился? Тебя же могли убить!

— Я в порядке, Майлз, перестань дергаться, — отозвался Саймон безмятежно. Странная улыбка мелькнула на его лице. — В конце концов, я же знал, что ты там.

Майлз скрипел зубами, неотступно маяча у Саймона за плечом все то время, пока они выбирались из здания и шагали к ожидающему флайеру.

— Я уеду вместе с Саймоном, — сообщил Майлз Туомонену. — Поздравляю, зачистка остается на вас. Попозже я вернусь, а если понадоблюсь вам, можете со мной связаться.

— Да, милорд.

Единственным намеком, что это приключение обошлось Саймону не так легко, как он притворялся, была крепкая хватка на плече Майлза, когда он залезал в кабину флайера. Но, усевшись, он улыбнулся и заметил:

— Сработало отлично.

— Ты чудом уцелел, — возразил Майлз. — Если ты еще когда-нибудь выкинешь такой номер... — Вдруг до него дошло, и пляшущие огоньки в глазах Саймона тому тоже немало поспособствовали. — Это что, была месть с твоей стороны?

Саймон... самодовольно ухмыльнулся.

— Не сказал бы, чтобы я был совсем выше мести, хотя нынче Саша и Хелен успешно выполняют эту задачу за меня. Но в данном случае я думаю, что ты позволяешь эмоциям влиять на свое суждение. Я знал, что могу отвлечь их достаточно серьезно, чтобы уменьшить риск потерь, и я никогда не ставил свою собственную безопасность выше безопасности моих людей в СБ.

— Не тебе пришлось бы отвечать перед тетей Элис, если бы что-то пошло не так, — пробормотал Майлз. — А еще — перед Айвеном, перед Теж, перед детишками, перед моими отцом с матерью, в конце концов!

Саймон смерил его взглядом:

— О, тогда это точно месть. Именно я приносил вести твоим родителям, когда ты пропадал без вести во время задания. Все три раза. И сообщать им про твою смерть пришлось тоже мне.

Майлз поморщился:

— Разве я не приносил тебе за это извинения? Приносил, еще как. Хотя я до сих пор не думаю, что в те разы я мог поступить по-другому.

— М-м, Возможно, и не мог, — согласился Саймон, откидываясь в кресле. — И все же сейчас я получил изрядное удовлетворение.

Он и вправду выглядел до крайности довольным, словно кошка Царапка после удачной охоты, на результат которой должны равняться все прочие коты форкосигановского особняка. Майлз покачал головой и поудобнее уселся напротив, понемногу сбрасывая с себя нервозность боевой операции. В конце концов, все же закончилось хорошо? Возможно, у Саймона есть право на небольшую месть. И на небольшое развлечение.

Уже на подлете к небоскребу, где жила Элис, они с Майлзом сразу заметили, что поблизости запарковано больше машин, чем обычно, а чуть позже — что у дверей стоит форбаррский оруженосец. У Элис были гости. Оруженосец быстро просканировал обоих и сделал им знак проходить.

Саймон отпер дверь. Вот он и дома.

Волна звуков оглушила обоих, а вслед за ней в ноги Саймона врезалась небольшая ракета с боевым воплем: "Деда! Деда!". Второй снаряд, чуть поменьше, последовал за ним через секунду. С улыбкой Саймон наклонился и двумя руками обнял своего тезку и Элизабет.

— Ха, — с такой же широкой улыбкой заметил Майлз своей дочке, — твой бедный старый папа тебя уже не интересует?

— Привет, пап, — ответила Лиззи, обеими ручонками увлеченно обнимая Саймона за шею. И они, кстати, почти не липкие, подметил Саймон. Элис творит чудеса.

Они прошли в гостиную, где перед ними развернулся великолепный хаос. Кронпринц с помощью Саши и с его подачи тщательно разбирал старый СБшный коммлинк самого Иллиана. Айвен за ними приглядывал. Теж с Лаисой сидели на ковре, щедро украшенном россыпью игрушек, в компании Хелен, Ксава и щенка. Элис безмятежно восседала на диване, как на троне, на коленях у нее была малышка Соня, а сбоку притулилась крошечная Карин, и Элис читала им сказку, совершенно не обращая внимание на творящийся вокруг беспорядок.

Едва они вошли, Теж встала, хотя Лаиса осталась сидеть, помогая своему сынишке собирать деревянную головоломку.

— Вы вернулись. Все прошло без проблем? — Теж жизнерадостно улыбнулась. Айвен тоже обернулся, и Саймону показалось, то он уловил тень облечения у того на лице.

— Да, — ответил Майлз. — мы взяли всех, все хорошо.

Саймон улыбнулся: тот ни слова не упомянул о его самоуправстве.

— Все прошло отлично. Элизабет, если хочешь слезть на пол, просто скажи, не надо меня пинать.

— Веди себя хорошо, Лиззи! — вмешался ее отец. — Дедушку Саймона пинать нельзя.

— Вниз! — потребовала Лиззи немедленно, и Саймон поставил ее на ковер, где она тут же бросилась к щенку.

— Я думал, к нам только дети Майлза заедут, — удивился Саймон, обращаясь к Элис. — И побудут у нас, пока Катерина занимается своим новым заказом. Я что-то перепутал или забыл?

— Нет, все верно, — отозвалась она. — Но у Айвена сегодня выходной, и он подумал, что мог бы собрать всю семью здесь, а потом Теж переговорила с Лаисой, и мы устроили большие гости. — Она быстро перехватила Соню, не давая ей жевать край книги. — Чтобы все мы были заняты, пока ждем известий.

Поскольку родители Лаисы жили на Комарре, семья Теж — на Джексоне, а Эйрел с Корделией — на Сергияре, то они с Элис оставались единственными доступными малышне дедушкой и бабушкой, до которых не надо было лететь целую неделю. И Элис наслаждалась этим по полной. Саймон тоже был этому рад, хоть масштаб мелких разрушений в их пентхаузе за последние пару лет и возрос на порядок. Он задумчиво посмотрел на Сашу с кронпринцем, уже прибравших к рукам для своих инженерных экспериментов ящичек с инструментами Кристиоса, но там Айвен, кажется, контролировал ситуацию.

— Поиграй со мной во флайер, деда, — потребовал маленький Сай, и Саймон рассмеялся, поднимая ребенка под мышки и кружа по комнате; "флайер" нырял, набирал высоту и уклонялся от коварной атаки Майлза, а затем приземлился на ковер во впечатляющей аварийной посадке, совсем рядом с Элизабет и ее щенком.

— Еще, еще, — захлебываясь смехом, потребовал Сай, едва вскочив на ноги. Саймон шлепнулся рядом с ним — медленно чуть и подсмеиваясь над собой, но вдруг осознав, что его собственная посадка вышла более жесткой, чем он хотел, и что полученные днем синяки еще дадут о себе знать.

Подошел Айвен.

— Нет уж, моя очередь, негодник! — заявил он, забирая своего малыша и протягивая руку Саймону. Тот безропотно позволил своему приемному сыну помочь ему встать и отряхнуть пыль с костюма.

— С заговорщиками сложностей не было? — с похвальной проницательностью поинтересовался Айвен.

— Ничего, с чем бы мы с Майлзом не могли справиться.

Но все же Саймон недовольно потер бедро, а Айвен, наблюдавший за этим, вздохнул совершенно на отцовский манер. Дети определенно его изменили, и это было очень мило. Саймон прошел к дивану и сел рядом с Элис. Она наклонилась и поцеловала его в щеку и как бы невзначай погладила его по колену. Намек был ясен: позже, когда дети уйдут, все его синяки подвергнутся самому нежному и любящему изучению, какое он сможет стерпеть.

Элис передала ему в руки Соню.

— Посиди с ней минутку, милый. Я должна сходить кое-что сказать на кухню, а потом мы все вместе пойдем пить чай — теперь, когда ты вернулся домой, и все в порядке.

Едва она торопливо ускользнула, на ее место тут же уселся Майлз — тоже выглядящий несколько устало. Активные действия он сейчас явно оставил Айвену и дамам. Саймон окинул взглядом комнату:

— Вот уж никогда не думал, что в один прекрасный день приду домой и застану вот такую сцену. Для меня новость, что, оказывается, можно завести внуков, даже если у тебя нет детей.

Майлз смотрел на него, подсмеиваясь, однако бдительно успел перехватить маленькую Карин прежде, чем она подползла к краю кушетки.

— Ну, не знаю, дядя Саймон. С чего это ты взял, после всех этих лет, что у тебя не было детей?