Кружево для Доно (гет)

Загородный дом Форратьеров был удивительным. Странные башенки без входов, лестницы между этажами под немыслимыми углами, асимметрия в каждом строении и удивительный уют жилой части.

Оливии больше всего нравился пол в особняке. Он интересно звучал под каблуками, причем в каждой комнате по-разному. Как безумный-архитектор-Доно добился такого акустического эффекта? Оливия специально обошла несколько анфилад и залов, спален и гостиных, постукивая по полу каблуками остроносых туфель. Тук-тук-тук! Бамс! Тра-та-тамс. И еще двадцать шесть разных стуков. Красотища.

А какая мебель стоит в комнате для гостей! Комод с рогами, лихо загнутый под прямым углом, чьи ящики выдвигаются совершенно непостижимым образом. И потайная, а иначе и не скажешь, кровать под потолком, куда надо взбираться по лестнице. А под лестницей — наклонный подиум, заставленный цветами, в которых прячутся три старинных глобуса разных размеров.

Впрочем, Доно выбрал для их спальни спокойную, почти скучную комнату. Светлые шторы, резная деревянная мебель. Доно обещал жене, что они пробудут в провинции недолго, не больше месяца. А сам погрузился в дела графства, предоставив молодой жене полную свободу развлекать себя по собственному вкусу. Оливии было немного скучно. Рукоделие никогда не занимало ее всерьез. Обязанности молодой графини были, безусловно, обширными, но невыразимо занудными и какими-то замшелыми. Она поздно вставала, немного гуляла в парке, а потом часами бродила по особняку, разглядывала интерьеры, листала старинные книги в библиотеке, рассматривала фамильные альбомы.

Ее внимание привлекла постоянно запертая комната в жилой части дома. Оливия несколько раз пыталась подобрать к ней ключ, но ни один не подошел. Она восхитилась, ощутив себя женой Синей Бороды, и потребовала у супруга подробных объяснений.

Доно закапризничал и начал юлить.

— Милая, ну к чему эти готические страсти? Давай я тебе предложу роскошную взятку, и ты оставишь эту комнату в покое? Как насчет поездки завтра на озеро? А хочешь, вызовем флаер и по-быстрому смотаемся в столицу, совершим набег в приличный ресторан?

— Нет, мой благородный супруг и повелитель. Не пытайся меня отвлечь меня от своей, я уверена, страшной тайны. Кайся и признавайся! А иначе я возьму вот это средство для удаления лака для ногтей… Дрожишь в страхе? Им я промою твою бороду! Вдруг она крашеная? А на самом деле — синяя?

— Оливия, ты ужасно пугаешь меня! Я старательно растил этот символ мужской власти и силы. А ты хочешь надругаться над ним, как дикая древняя женщина!

— Доно, немедленно покажи мне, что спрятано в этой комнате! А иначе я буду думать неизвестно что. Тебе это нужно?

Граф вздохнул и согласился. Да, такова доля хорошего мужа: вздыхать и соглашаться с супругой.

За дверью не было ничего примечательного. Никаких трупов, залитых кровью, никаких скелетов в ржавых оковах. Комната оказалась гардеробной, в которой хранилась одежда и обувь.

Оливия прошлась, оглядываясь, пару раз чихнула от пыли. Открыла дверцу стенного шкафа. И ахнула, разглядывая парадное платье из красно-золотой тафты с кружевным верхом и богатой вышивкой по подолу. За ним висело еще одно, и еще, и еще. Оливия насчитала больше десятка. Одно другого красивее и великолепнее.

— Боже, — выдохнула Оливия и подняла глаза на мужа, — это все твои?

— Ага. Есть такое дело, — граф улыбался, стараясь не смутиться. — Психологи посоветовали мне выбросить всю женскую одежду, чтобы не было никаких воспоминаний о моей личности до смены пола. Но в этом доме я еще не был, после того… как стал мужчиной. Наверное, стоит это все сжечь.

— Ни за что! — перебила его жена. — Я не позволю! Это же произведение искусства! Можно мне примерить? И можно я разберу все вещи? Рассортирую, и тогда решим, что можно выкинуть, а что можно еще поносить.

— А что делать с этим? — Доно ласково провел пальцами по комоду черного дерева и выдвинул тяжелый верхний ящик. В нем аккуратными стопками лежало нижнее белье, по большей части — совершенно новое, в упаковках модных магазинов. — Ох, помню, любила я… любил я шелковое кружево.

Оливия запустила руки в этот сундук сокровищ. Она доставала вещи и любовалась каждой по очереди. Разглядывала отделку, проводила пальцем по бретелькам, щелкала застежками и прощупывала косточки. Каждая мелочь была безупречна и восхитительна. В ее глазах застыли слезы.

— И ты мог от меня это скрывать? Да ты хоть понимаешь? — Оливия была готова расплакаться.

— Понимаю, — низким грудным голосом ответил Доно. — Лучше, чем следовало бы.

Он достал из ящика белые ажурные чулки, украшенные розовыми бантами.

— Примеришь? Тебе пойдет.

— Нет, я хочу корсет. Он действительно поднимает грудь так, как надо?

— Лучше этот. У него, правда, нет лифа, но мне определенно понравится. — Доно улыбался, а его пальцы гладили кружево. Он положил на кушетку белую пару чулок и добавил к ним пояс с такими же бантами.

— Какой шикарный бюстгальтер цвета сливок, посмотри, правда, прелесть? Это ведь мой размер. Тебе он был мал, у тебя была большая грудь.

И тут Оливия вытянула из ящика прозрачный пакет, в котором обнаружила десяток разноцветных трусиков. И они вызвали у нее самый настоящий восторг.

— Закрой дверь, я просто обязана это померить! Прямо сейчас, — скомандовала она, расстегивая застежку платья. — И, пожалуйста, не стой столбом, помоги мне с молнией на спине, — бормотала она, стаскивая платье через голову.

Доно усмехнулся, закрыл дверь и поставил перед женой низкую табуретку, чтобы ей было удобно положить одежду, от которой она яростно избавлялась.

Через минуту, Оливия приступила к примерке. Корсет на голое тело. Затем черные трусики топлесс. И наоборот, розовый лифчик без всего. А потом пошел черед комплектов. Черное с красным на белокурой и розовокожей Оливии смотрелось прекрасно. Как впрочем, и все прочее.

Доно откровенно наслаждался примеркой. Он ахал и охал, просил повернуться, пройтись, нагнуться. И померить еще что-нибудь. А потом, когда Оливия притомилась и, закутавшись в пушистый пеньюар, заявила, что не снимет это ни за что, Доно не выдержал и поспешно расстегнул брюки.

Кружевные чулки сидели на его ногах идеально. Пояс был декоративным, его резинки прилипали к подвязкам исключительно для красоты. Волосы на ногах Доно росли неохотно, их было немного и под белым кружевом они были не видны. Доно подошел к зеркалу, приподнялся на носки. Ноги были длинные и трогательно красивые. Он согнул правую ногу, взялся ладонью за пятку и медленно вытянул ногу, вслед за рукой.

— Когда-то я неплохо танцевала, — сообщил граф Доно жене.

Оливия смотрела, как муж медленно скользящим движением рук снимает с себя кружево.

— Постой. Не снимай. Дай я тебя поцелую. — Она подошла, прижалась к нему щекой. — Скажи, а если мы займемся любовью днем и прямо здесь, а не в спальне, и ты будешь в этом белье — это будет ужасно непристойно?