Барон Бай (джен)

* * *

Айвен твердо решил — когда-нибудь, когда служба в посольстве Иллы подойдет к концу и настанет пора возвращаться на Барраяр, он обязательно проведет через Совет Графов запрет на весы.

Не ту архаичную чушь про созвездия и их предполагаемое влияние на судьбы людей, которой в свое время совращала лейтенанта Форпатрила та красотка из земного Лондона. А вполне обычные электронные весы, с табло и функцией голосового оповещения.

Неприятности начались в тот день, когда Теж — благоухающая карамелью, сияющая влажной кожей, нежная и шаловливая Теж — затащила Айвена в глубокую ванну и включила на максимум режим "океанский прилив". "Опять опоздаю, — мельком подумал Айвен, отвечая на поцелуи жены. — К черту! Начальство не опаздывает, начальство задерживается, по важным делам. Важным... очень важным..." Вокруг него кружили мыльные пузыри, прикосновения Теж радовали всё больше и больше, а электронный голос, сообщающий о результатах экспресс-физиодиагностики, был всего лишь незначительным шумом.

— Содержание белка в норме, содержание углеводов превышает норму на 0,6%, масса тела плюс 0,9% по сравнению с предыдущим измерением, частота сердечных сокращений...

— Что?! — завопила Теж.

Айвен от неожиданности нырнул. Всплыл, снял с головы пенную шапку, спросил, что случилось.

— Ты не слышал? — возмутилась бывшая джексонианка. Она выбралась из бассейна, подхватила махровое полотенце, но не стала заворачиваться в него. Айвен, преисполненный расслабленности и довольства, как сытый кот — краденых сливок, наблюдал за своей прекрасной женушкой. Длинные стройные ноги, узкая талия, пышная грудь — ах, какая роскошная грудь...

— Иди сюда, — Айвен приглашающе похлопал по волнам вокруг себя. — А то вода остынет.

— Айвен, как ты можешь быть таким беспечным, — возмутилась Теж. Она выдвинула из потайного ящичка клавиатуру, управляющую встроенным в большое зеркало физиодиагностом, и защелкала, вводя список команд. — Иногда ты настолько барраярец! Нельзя столь наплевательски относиться к своему здоровью! Ты же слышал — ты начал набирать вес. Но ничего страшного, — искусственно бодрым тоном заявила молодая леди Форпатрил. Старшая, леди Элис, такой тон использовала для того, чтобы объявить, что Империя находится на грани краха и хаоса. Ну, или для того, чтобы сообщить сыну, что девушка из приличной семьи, с прекрасной родословной и великолепным воспитанием, которую она присмотрела в ему в жены, только что вышла замуж. За другого.

"Из нервов, впустую растраченных маман, можно собрать целый пилотский чип, — лениво подумал Айвен. — А жену я все-таки нашел. Единственную и неповторимую! Она лучше всех, а секс у нас просто космический! Кстати, о сексе..."

— Ничего удивительного, — заботливо продолжала Теж. — Это возрастное, со всеми натуралами такое бывает.

— О, да, я натурал. Иди же сюда, моя натуральненькая...

— Я имела в виду, — повысила голос обеспокоенная жена, легким танцевальным па покидая пределы досягаемости игриво настроенного мужа. — что твой организм натурального происхождения! Будь твой генотип такого же искусственного происхождения, что и мой, о таких проблемах можно было бы не волноваться. Не беспокойся, — продолжила Теж, рассматривая тело Айвена с какой-то врачебной пристрастностью. — Ты увеличишь тренировки, попьешь лекарства, и вес вернется в норму...

— Уверена? — ехидно поинтересовался Айвен.

— Конечно же! Я верю в тебя!

Теж шагнула ближе, позволила себя обнять и жарко ответила на поцелуй.

— А я — в тебя, — проговорил Айвен некоторое время спустя.

— М-м-м?

— Потому что, знаешь ли, это не мои проблемы с лишним весом, а твои...

Теж снова вывернулась из его объятий. На этот раз ее движение было не шаловливым, а почти воинственным, и заставляло вспомнить, чем ее папаша зарабатывал на жизнь в молодости и как сумел стать джексонианским бароном.

— Видишь ли, когда я занимался утренними процедурами, эта электронная хреновина, — для верности Айвен указал на зеркало с физиодиагностом, — меня уже взвесила, просканировала радужку, просчитала химический состав мочи, измерила диаметр родинок и оценила бактериальный состав слюны. Так что у меня никаких проблем со здоровьем нет. А вот у тебя...

Информация доходила до Теж постепенно. О, нет, она не была невежественной или ограниченной. Вообще-то, мама и папа Арквы весьма серьезно отнеслись к процессу создания потомства, и все дети от них получили только самое лучшее. А некоторые — и сверх того; Айвен вспомнил Драгоценностей, генетически запрограммированных на верность родственников Теж, и привычно подавил естественное "фи". У большинства барраярцев столь эффектные данные, которыми обладала сводная сестра Теж, Риш — лазурная кожа, золотые (не золотисто-рыжие, а именно что цвета металла) волосы и эльфийские ушки, — вызывали инстинктивное отвращение. Однако находились и любители экзотики, например, категорически влюбленный в Риш Бай.

"Ах, Байерли, — привычно вильнули в сторону приятных воспоминаний мысли Айвена. — Уехал, и даже не пишешь. Где ты, чем занят?"

Айвен почувствовал, что его лицо расплывается в дружелюбной улыбке, которая на самом деле адресовалась кузену, но услышал раздраженный голос любимой жены, которой вдруг показалось, что муж решил ее по-свойски разыграть, и потребовала, чтобы он престал валять дурака.

"Сто лет не слышал этой фразы", — умилился Форпатрил И тут же понял, что дело серьезное. Теж не была дурой, однако никак не могла справиться со свалившейся на нее информацией, и вот-вот рисковала впасть в первую за время их семейной жизни истерику.

— Нет, я не шучу, — поспешил отклонить обвинения Айвен. — И не подделывал настройки диагноста. Наверное, всё дело во вчерашнем шоколадном торте... или это были тритоньи лапки а-ля Станция Кляйн? И вообще, ты же сказала — это возрастное, со всеми бывает.

Взволнованная Теж с визгом бросилась к зеркалу. Полотенце упало, открыв всё великолепие ее фигуры, искаженное — а может, и украшенное, всё относительно, знаете ли, — малюсенькой складочкой на животе.

После этого начался ад.

К концу недели Айвен вооружился молотком и разнес физиодиагност на отдельные детальки, но было уже поздно. Теж завелась в лучших традициях барраярских леди. Вот только целью ее жизни было не построить демократическое общество на отсталой феодальной планетке, как у тети Корделии, и не модернизировать промышленность, как у Карин Марка-я-люблю-но-пока-еще-Куделка, а вернуть идеальную фигуру.

Диета, диета и еще раз диета. Упражнения, нагрузки, танцы, снова упражнения... Увлечение кулинарией, которым Теж заразилась на Барраяре, превратилось в чертовски страшные эксперименты с водорослями (в них нет калорий!), с БАДами и прочей чепухой, есть которую было совершенно невозможно. Секс оставался прекрасным и регулярным, причем настолько, что в особо голодные вечера Айвену стала приходить мысль о том, что его используют как тренажер для сжигания лишних калорий.

Но успеха Теж Арква Форпатрил так и не добилась. Все еще "масса вашего организма на 0,44% превышает заявленный предел", и дальше хоть кожу снимай, хоть из себя выпрыгивай.

— Может, обратишься к врачу? — спросил Айвен, проснувшись среди ночи и обнаружив жену, пристально изучающую домашнюю аптечку. — Будешь принимать пилюли для похудания, как Марк.

— Марк? По-твоему, я такая же толстая, как твой кузен?? — оскорбилась Теж.

— Нет, что ты. Ты прелесть, — "Но вы оба — маньяки", — мысленно добавил Айвен. Хроно услужливо подсказало, что сейчас половина второго ночи. За окнами переливался ночными огнями умиротворяющий и экзотичный пейзаж Иллы. Любимая женщина, с заострившимся лицом, лихорадочно блестящими глазами, бросилась к Айвену в объятия, и зарыдала на его плече.

— Я не могу идти к врачу! — сквозь слезы проговорила Теж. — Ведь тогда все узнают... будут сплетничать... смеяться... Это такой позор! Все будут показывать пальцем, говорить, что я ленивая и слабая!

— Но, может быть, дело не в твоем образе жизни, а в генах... Прости, глупость сказал, — спохватился Айвен. Цетагандийская наследственность его жены была темой, весьма нежелательной для обсуждения.

Теж замерла. После минуты тишины она села, забыв о собравшихся на кончике носа слезах, и нахмурилась.

— Точно! Ты прав! Возможно, дело в генетике!

— Но это же невозможно, — попробовал возразить Айвен.

— Папа всегда был склонен к лишнему весу, — пробормотала Теж, не обращая внимания на попытки мужа рассказать ей, какую сложную работу по ее же созданию проделали ее мать и бабушка, генетики высочайшей в Галактике квалификации,. — Может быть, дело именно в этом?

— Нет, — упрямо возразил Айвен. — дело в приборе. Откалибруй его так, чтобы не показывал мелких изменений веса, и дело с концом.

Но Теж услышала что-то совершенно другое. Она воскликнула:

— Да! Именно так! Я унаследовала от папы склонность к ожирению, и это нужно срочно исправить! Уверена, бабушка сможет мне помочь!

— Остынь, — Айвен добродушно похлопал женушку по плечу. — Не поедешь же ты на Архипелаг Джексона, за половину мира, только ради того, чтобы избавиться от двухсот лишних грамм веса?

Теж не отвечала, только сильнее хмурилась, и Айвену показалось, что он нашел способ привести жену в хорошее расположение духа.

— А представь, как будут издеваться твои сестры и братья над твоей "полнотой", — продолжил Форпатрил. Теж содрогнулась, свернулась уютным клубочком и позволила накинуть на себя одеяло.

— Ты прав. Мне не стоит лететь на Архипелаг Джексона. У меня не хватит мужества предстать перед баронессой такой... такой уродливой, — напоследок всхлипнула леди Форпатрил.

— Ну вот и хорошо. Отдыхай. Утро вечера мудренее. Вот увидишь, все будет хорошо...

— Поэтому на Джексон полетишь ты.

Айвен рассмеялся удачной шутке.

* * *

* * *

Айвен не знал точно, стал бы он дезертиром или ренегатом, сорвавшись со своего поста (читай — места ссылки) на Илле в поездку через полгалактики за подарком для жены, но выяснять это различие на практике не стремился. Любящая женушка снизошла до его объяснений, и они двое добросовестно высидели в консульстве весь остаток срока. Два с половиной месяца Теж расстроенно вздыхала, налегала на коктейли из чистейшей минеральной воды и отказывалась лишний раз посмотреться в зеркало; те же два с половиной месяца запомнились Айвену безудержным буйством супружеского секса в самых экзотических и грозящих вывихами позах.

Увы, расставаясь с супругом на пересадочной станции, Теж после стольких П-В скачков больше не была способна на бурные ласки, а лежала обессиленной тряпочкой с холодным компрессом на лбу. Такая непривычно тихая и тем самым еще более соблазнительная... Айвену стоило немалых трудов оторваться от жены, и лишь мысль о том, каким благодарным воплем она встретит его возвращение с джексонианским подарком, придало ему сил подняться на борт лайнера. Здесь их пути расходились — Теж продолжала свой путь обратно на Барраяр, Айвен же делал крюк, намереваясь заглянуть по дороги в гости к... К теще, вздохнул он.

Илла, как это давно сформулировал Айвен со всей казарменной прямотой, находилась определенно в жопе мира. Но, развивая это сравнение, совершенно неясно, к какой анатомической части вселенной отнести Архипелаг Джексона. Наверное, это желудок. Большой, прожорливый желудок, готовый сожрать и переварить любого, у кого достанет наглости и самоуверенности заявиться туда и потребовать свое. И эту задачу не облегчало целое семейство хитрых, бесцеремонных и циничных джексонианцев — его нынешней родни.

Родня в своей естественной среде громко смеялась, мельтешила, сверкала массивными украшениями, атаковала зрение всеми цветами радуги... что в некоторых случаях обозначало не только яркость нарядов, но и тела танцовщиц — разноцветных нечетных сестричек Теж — прикрытые таким малым количеством ткани, что ее едва хватило бы на два носовых платка. Табор, вспомнил нужное слово ошеломленный Айвен и украдкой вытер лоб.

Папа-Арква выразил радость от появления Айвена и громогласно поинтересовался, как поживает его прекрасная младшая дочурка — как будто он не получал от нее регулярно подробные письма. Мама-Арква, высокая ледяная баронесса, протянула Айвену для поцелуя бледную руку с золотым перстнем, и любезно осведомилась о его карьерных успехах. Леди бабуся снисходительно кивнула ему с высоты своих метра девяноста. Сестрицы его жены, обычные и разноцветные, подходили к нему поздороваться одна за другой. Все они были идеально стройными... нет, говоря откровенно, тощими: ни единой складочки, никакого намека на женскую мягкость, прямо манекены из журнала мод, а не живые люди. Айвен был уверен, что его жена в тысячу раз соблазнительней любой красотки из этого женского царства, но начал понимать, почему Теж уперлась и в своей нынешней форме ни в какую не хотела ехать на Джексон.

А потом Айвен разглядел среди буйного джексонианского табора одного хорошо знакомого джентльмена, чей пиджак традиционно лилового оттенка смотрелся здесь строго и почти невзрачно.

— Привет, Бай, — поздоровался он так, словно они расстались максимум неделю назад, разъехавшись с какого-нибудь скучного вечера. — Фланируешь?

— И я тоже рад тебя видеть, дорогуша, — Бай пожал ему руку. — А у тебя изменился лексикон. Стал, не побоюсь этого слова, вольным. Набрался в галактике?

— Не вечно же мне сидеть дома!

— Нынче наказующий пинок под зад зовется вот так?

Ах, славный старина Бай. Все тот же цинизм во взглядах на мир и неумеренное число колючек под языком, призванных оживить скучную беседу.

— Зависть, низкая зависть к моей дипломатической карьере, — добродушно парировал Айвен. — Заметь, на самостоятельной должности, а не младшим атташе, который всего лишь сидит и скармливает машине бумажки.

— И не за кофе в Генштабе бегает. Молодец. — Бай лениво свел ладони. — Тебе удалось не проштрафиться сверх того за эти два года?

— Я же был далеко от тебя... И от Майлза. И от моих джексонианских родственников. Шанса во что-нибудь вляпаться у меня просто не было.

— Надо понимать, сюда ты прилетел за этим шансом? Всегда рад помочь.

Они посмеялись. Айвен цапнул бокал чего-то слоисто-полосатого, как хвост райской птицы, с подноса проплывающего мимо слуги.

— Устроенная личная жизнь и хорошее жалование лучше всяческих приключений, — заметил он глубокомысленно. Да уж, цены на Илле были такими невысокими, а Теж, расслабившаяся на тропическом солнышке, такой прелестной...

— А, не упоминай, — Бай махнул рукой, на мгновение скривившись.

— Эти жлобы не повысили тебе ставку? — удивился Айвен, предусмотрительно не уточняя, какие такие "эти": работа Бая на СБ давно не являлась секретом, и все же не стоило лишний раз трепать языком имя его работодателя. Прежде Байерли Форратьер славился бездонной дырой в кармане, что имел — тратил на модные шмотки, а обедать старался ходить по знакомым. Но теперь-то он живет на всем готовом в баронском семействе, жук такой!

— На деньги не жалуюсь, — отрезал Бай. Он выхлебал свой бокал до дна и не глядя взял с подноса следующий.

— Нормальные люди жалуются только на их отсутствие, — согласился Айвен. — Что тогда? Нелады с личной жизнью? — И поскольку Бай не замахал руками "нет, нет!", он восхитился: — Да быть того не может! Возраст сказывается? Или твоя Риш застукала тебя на горячем с какой-нибудь красавицей? А то, — он подмигнул, — и красавцем?

Бай мученически закатил глаза:

— Не неси чушь. Ничего такого не было и, кстати, Риш не моя.

— Э-э. Не понял. Что, синяя леди дала тебе отставку? Давно пора.

— Давно пора тебе перестать совать нос не в свое дело! — неожиданно рявкнул Бай.

— Ты прямо кусаешься, — восхитился Айвен. — Два года разлуки обострили наши взаимные чувства.

— К твоему сведению, на Джексоне не ценят тех, кто недостаточно зубаст.

— Не меняй тему. Мы говорили про твою девушку.

— Про Риш. Которая тебя совсем не касается. Успокойся, ее чувства ко мне не остыли, а секс с нею все так же восхитителен. Съел?

— Допустим. Но дальше в твоей фразе напрашивается во-от такое "но", или я тебя совсем не знаю. "Но..."

Бай вздохнул.

— Ладно, ты ведь не отстанешь. "Но". Для меня всегда есть место в ее сердце — сразу после ненормальной привязанности к другим танцовщицам, преданности баронессе, благоговения перед старой аутессой и еще кучей всякого эмоционального мусора. Кое-что остается и мне, но называть это личной жизнью было бы преувеличением.

— Фух. И только-то! — Айвен щедро хлопнул его по плечу. — Сколько я тебя знаю, ты еще тот распутник, и верность — не твой конек. И вряд ли Риш запрещает тебе ходить налево. Ты не связан обязательствами, не то, что мы, женатики.

— Лично с Риш — нет. Но с домом Кордона я связан накрепко. Как там выразился, э-э, наш общий знакомый — я им "почти зять"? — Бай горько усмехнулся. — Императорское слово — закон.

А вот это нечто новенькое. Бай в депрессивной фазе — определенно не настоящий Бай. Не подменили ли его тут, на Джексоне — и, значит, сейчас Айвен беседует уже с клоном? Клоны — они как раз такие, если судить по угрюмцу Марку.

— Ты сам на себя не похож, — честно заметил он.

— Потому что я сам не на своем месте, — буркнул Бай с нетипичной откровенностью. Полосатый напиток в бокалах, должно быть, покрепче простого лимонада, раз так развязывает язык, надо бы с ним поосторожней.

— Да брось! Вся эта опасность, театральщина, тайные разнюхивания, большие деньги — твоя стихия. И класс тебе повысили, я точно знаю.

— А тебя из генштабовского мальчика на побегушках сделали целым военным атташе, — парировал Бай. — Ты рад?

Если верна пословица, и у пьяного на языке — его истинные мысли, дело плохо. Айвен плечом оттеснил Бая за ближайший фикус (понадеявшись, что это не окажется плотоядное творение здешних генных инженеров), сунул ему в руки новый бокал и потребовал:

— Рассказывай!

— Чего? — опешил Бай.

— Тебе виднее, чего. Вот перед тобой твой добрый друг Айвен Форпатрил, вот его добротная барраярская жилетка, можешь в нее выплакаться. Держу пари, за эти два года барраярцев ты видел нечасто, а таких, в чьей компании можно безопасно надраться и поговорить по душам — и того реже.

— Гений проницательности, — вздохнул Бай. — Действительно, ты второй из моих дражайших соотечественников в стенах этого Дома. Первым был коммандер Айверсон из консульства, и мне, как порядочному ренегату, пришлось прятаться, чтобы не попасться ему на глаза.

— Вот! Так что давай, излей душу. А то вид у тебя мрачный, как у мелкого паршивца Марка, когда тот только что приехал в Форбарр-Султану и от всего шарахался. Но ты-то успел здесь обжиться, а?

— Успел. И выяснил, что мне здесь, не поверишь, нечем заняться.

— Как это? — Айвен откровенно опешил. В интригах, шпионаже и вынюхивании Бай был действительно как рыба в воде.

— Просто. Согласись, агентурную информацию собирать сложно, если у тебя на лбу крупными буквами написано "шпион" и "чужак". Последняя собака здесь знает, что я — барраярец, зачем я здесь и чьи интересы представляю. Это несколько не то, что плавать в родных водах незаметной рыбкой среди прочих таких же. Пойми меня правильно, я не жалуюсь и даже начинаю находить удовольствие в этой синекуре, но... притворяться бездельником и быть им — совсем не одно и то же.

Звучит логично. Айвен не любил парадоксов, но здесь, похоже, ему попался самый настоящий парадокс, горяченький и неразрешимый. Он все-таки попытался:

— А... разве ты здесь сидишь не для связи с Домом Кордона?

— Шутишь? — Бай сделал выразительный и не очень приличный жест. — Я даже на заложника в Доме Кордона не тяну.

— А вдруг Аллегре как раз имел в виду, что тебе стоит дорасти до оперативника?

— Скорее уж твой коротышка-кузен дорастет до стандартов дворцовой гвардии! — Бай фыркнул. — Я же рыбка, Айвен. Молчаливая рыбка. Мои преимущества — незаметность и тонкость, умение сливаться с обстановкой, украшать ее, в конце концов. А все эти чик-чирик, все эти подвиги оперативного агента — не мое амплуа.

— Гм... ну да.

Всякий раз, когда Бай брался за активные действия, хлеб для всякого оперативника, выходило это у него... отвратительно. Айвен припомнил тот случай с Доно — и напавшими на него бандитами, потом Теж — и снова бандитов. Определенно, контакты с преступным миром Баю не удавались. Неудивительно, что он так увял на Джексоне.

— Так что тебе мешает накатать рапорт, взять билет на ближайший рейс и вернуться в Главный Тараканник за новым заданием? Майлз, и тот не сидел у своих дендарийцев безвылазно.

Бай постучал пальцем по лбу.

— Ты совсем свихнулся? Лучше я сопьюсь здесь, чем оспорю этот приказ дома. Ты забыл, чей он?

* * *

Благодаря общению с приятельницами маман, Айвен хорошо себе представлял, как должен выглядеть человек ста двадцати лет от роду. В лучшем случае — обтянутым пергаментно-желтой кожей живым скелетом, чей затяжной кашель или многозначительное покряхтывание иногда прерывает светскую беседу, и чье существование поддерживается армией медтехников и армадой медоборудования. Гораздо чаще барраярцы встречали столь почтенный возраст уже на кладбище, в уютной семейной усыпальнице, взирая на потомков пустыми глазами своих гранитных или бронзовых изображений.

Стодвадцатилетняя Мойра гем-Эстиф встретила мужа любимой внучки равнодушным "А, это ты", не считая нужным ради какого-то барраярца отвлекаться от упражнений, которые она выполняла на шведской стенке. "Уголок" она держала идеально.

— Теж передает вам привет. И... м-м... Вот ее послание, она сама все расскажет, — пробормотал Айвен. Теж с таким тщанием составляла просьбу о помощи, с такой старательностью прятала, что, должно быть, превзошла по изобретательности половину шпионов ближайшей части галактики.

Гем-леди (вообще-то, педантично поправил себя Айвен, аут-леди, хоть и связанная брачным контрактом с гем-лордом) мягким кошачьим движением спрыгнула со стенки, и тут же перекатилась на коврик, встав на "мостик" — идеально выполненный, позволяющий рассмотреть все мышцы ног, рук и живота. Животик, кстати сказать, у старушки был что надо — подтянутый, упругий; пару минут Айвен посвятил размышлениям, как бы выглядела схема эволюции женщин семейства Юстиф-Арква. Первый номер — бабушка-аут, идеальная до зубовной дрожи — причем обязательно как сейчас, в трико сиреневого цвета, провисающем на коленках и локтях от чрезмерной нагрузки. Второй следует матушка-баронесса, чуть не дотягивающая до идеала благодаря гем-наследственности, а потому, несмотря на свои таланты, обреченная на неизбывный комплекс неполноценности. Следом — четные и нечетные дочери, разноцветные, как альпийская лужайка, и Теж. Да, может быть, Теж не совершенна, но она самая милая из семейства Арква.

"И у нее самая большая грудь", — мысленно хмыкнул Айвен.

Пока старушка держала паузу и делала глубокие вдохи и правильные выдохи, Айвен наконец-то смог удовлетворить давнее любопытство. Оказывается, даже при сильных физических нагрузках ауты не потеют.

— И девяносто девять, и сто, — наконец, закончила счет Мойра. Она выпрямилась, приняла из рук гостя полотенце, накинула халатик и занялась посланием внучки.

Айвен почувствовал себя мебелью. Дома, в Форбарр-Султане, во время общения с кузенами, это ощущение было привычным, уютным и сулило безопасность, сейчас же... Хм... это было чуть-чуть оскорбительным.

— Я, пожалуй, не отказался бы чего-нибудь выпить, — намекнул Айвен.

Аут-бабушка и бровью не пошевелила.

А промочить горло действительно хотелось. Не то чтобы Айвен Форпатрил считал себя неженкой, но события, которым он стал свидетелем четверть часа назад, добираясь из цитадели Аркв в обиталище аут-бабули, могли кого угодно выбить из колеи.

А если говорить конкретно... Их с Баем флайер обогнал другой; в первый момент Айвен хотел возмутиться и попенять Баю, что он совсем разленился, раз позволяет какому-то штафирке себя обогнать, но через секунду передумал — увидел, какая лавина преследователей следует за лихачом. Бай резко ушел в сторону, развернулся вокруг крыла и заставил флайер зависнуть; с безопасного расстояния барраярцы наблюдали, как бело-голубой летающий фургончик уходит вверх, в сторону, уворачивается от первого выстрела, второго...Третья выпущенная преследователями граната разворотила фургону задние двери, из них кто-то выпал, отчаянно вереща. Фургон нырнул, промчался почти у самой земли, под брюхом двух черных гравикатов, — только для того, чтобы лоб в лоб врезаться в подоспевший третий аппарат.

Флайерокатастрофа вышла шумной и зрелищной.

— Интересно, он жив? — Айвен вытянул шею, рассматривая, что случилось с пассажиром расстрелянного фургона. Расстояние не такое и большое, бедолаге могло повезти — упасть не на дорогу, а в придорожные сугробы; вполне может выжить...

— Может, и жив, — заметил Бай. Его тон — смесь привычной беспечности, форратьеровской снисходительности и еще чего-то, неопознаваемого, но неприятного, выражал легкое любопытство, но не более того.

— Вызвать "скорую"? Какой здесь номер экстренной помощи?

— Никакой, — обрубил Бай, и Айвен наконец-то распознал последнюю примесь в настроении друга. Это было отвращение. Гадкое, мерзкое отвращение по поводу происходящих событий. "Чем, черт побери, Бай тут занимается, что так вдруг всех возненавидел?"

Байерли хлопнул кузена по запястью, не позволяя ему набрать номер на наручном комме:

— В экстренном случае ты зовёшь на помощь не "скорую", не "медленную", и не свою мамочку, которая может рулить даже Императором, а своего барона. Или просто дохнешь, если барон занят, вышел отлить, или ему жалко на тебя денег.

И правда. Выбравшегося из сугроба бедолагу, в дымящейся одежде, с лицом, наполовину залитым кровью, окружили вышедшие из флайеров и гравикатов охранники в форме одного из малых джексонианских Домов. Короткие переговоры по коммам, приказ — и вот тело снова падает, и вокруг него на снегу расплывается темно-красное пятно.

Бай не спешил продолжить движение, и очень скоро Айвен понял, почему: из-за зданий вырулили флайеры с опознавательными знаками Дома Дайн. Судя по всему, преследователи увлеклись и нарушили неприкосновенность территории, патрулируемой большим бароном.

— Ненавижу здешние порядки, — выругался Бай, заставляя их флайер развернуться и направляясь в обход. Путь до дома бабушки Теж увеличился чуть ли не вдвое, но соваться в разборки двух банд только ради того, чтобы интереса, а хватит ли им пороху, чтобы выстрелить в флайер со знаком Дома Кордона, было бы глупостью, недостойной Форпатрилов. — Пищевая пирамида, мать ее разэтак, грызи всех, пока не одолеешь, или не сточишь зубы. Не то, чтобы я был беленьким и пушистым, но когда вокруг тебя все едят всех... Черт, смотри, куда прёшь! — Бай едва не протаранил маленький частный гравикат, который поспешил юркнуть в сторону. Сравнение джексонианской транспортной ситуации с хаосом кораллового рифа, где много мелких рыбешек, пиявок и акул, вдруг показалось Айвену уместным и настораживающим.

Он попытался угадать, что же беспокоит кузена. Больше, чем самого Айвена — та беспечность и легкость, с которой только что, две минуты назад, на его глазах отправили к предкам двух человек. Ответ нашелся очень скоро.

— Риш не было на вчерашней вечеринке, верно? — мягко спросил Форпатрил.

— Нет, — резко ответил Бай. Глаза его сузились, рот дернулся, но интонации остались беспечными, — Она развлекает какого-то инопланетника, охочего до экзотики. И чрезвычайно важного для планов баронессы Кордона. Бизнес прежде всего! — невесело хмыкнул он.

— Ревнуешь?

— Я? Да что ты. Я не так глуп, как ты, и не дам запихнуть себя в клетку брачных обязательств.

"Нет ничего прекраснее супружеского секса!" — хотел провозгласить Айвен, но постеснялся пафоса, заключавшегося в этом, в принципе весьма правильном и уместном замечании. Поэтому он просто не стал мешать кузену выплеснуть скопившееся раздражение. Впрочем, надолго Бая не хватило. После пары-тройки скабрезностей насчет парней, которым нравится терпеть от женщин связывание, ущемление прав, достоинства и прочих частей тела, да еще чтобы они распоряжались твоим банковским счетом направо-налево, он вернулся к привычной иронии:

— Хочу быть бароном! Черт, я действительно хочу оказаться на вершине пищевой цепочки, чтобы плюнуть на местное общество!

— Так всё достало? Может, мне замолвить за тебя словечко перед Аллегре? Шеф по делам галактики сейчас Галени, если я ему объясню, в какой ситуации ты оказался...

— Предлагаешь мне поплакаться? Или считаешь, что я не в силах сам разрулить свои сложности? Да за кого ты меня вообще держишь, Айвен? — раздраженно бросил Бай. Он резко опустил флайер на площадке нужного им жилого комплекса. — Всё. Приехали. Беги, лижи пяточки аут-старушке, бабушке твоей обожаемой женушки с вымечком сорок пятого размера...

— Бай! — возмутился Айвен. Юмор, конечно, дело хорошее, но как он смеет столь вульгарно поносить Теж! Эх, скажи подобное кто-то другой, а не Байерли...

— Пока, — бросил Бай, захлопывая колпак кабины. — Доберешься обратно на такси.

— А...

— А я пойду напьюсь. До смерти хочу напиться и хотя бы на день забыть, что такое Архипелаг Джексона...

О перепадах настроения Байерли действительно стоило подумать, и Айвен подозревал, что легкое пиво, или, допустим, фруктовый релакс-тоник, очень помогли бы его размышлениям. Так как гем-Эстиф очевидно не собиралась снисходить до нужд гостя, Форпатрил решил, на семейных правах, заняться самообслуживанием.

Определив среди шикарной обстановки нечто, похожее на холодильник, он открыл дверцу.

На верхних полках действительно выстроились ряды бутылочек с разноцветным содержимым, на нижних — ровные ряды контейнеров, на дверце — упаковки со снеками. Но больше всего приковывала взгляд тарелка с отрезанной головой, стоящая на средней полке. Голова принадлежала непонятному гибриду — она была слишком широколобой для волка, слишком остроносой для обезьяны, — а верхняя четвертушка черепа отсутствовала, позволяя рассмотреть зеленоватое месиво мозга и заполненные розовым коллоидом сосуды.

Айвен резко захлопнул холодильник. И вздрогнул, обнаружив стоящую за его спиной гем-леди.

— Я знала, что всё так и будет, — драматически возвестила Мойра. — Моей бедной девочке следовало думать, за кого выходить замуж. Никакого почтения к ее генотипу! Никакого! Можно подумать, мы живем в средневековье! Почему, я хотела бы знать, она не обратилась ко мне, чтобы дать девочке идеального мужа?

Айвен понял, что потерял нить разговора. Мойра тем временем выразила немалый список претензий к "ней", которая то не слушается, то слишком покорна, то отрицает авторитет матери, то рабски ему следует, то чрезмерно независима, то эмоционально распределена, и вообще... Как следовало из контекста, возможно, бывшая аут-леди обращалась сразу ко всему своему женскому потомству. В любом случае, имя Теж упоминалось четырежды, каждый раз с сочувствием и легкой грустью; попутно Мойра выводила на экран личного комма бесчисленные колонки цифр, графики и модели ДНК.

В итоге спустя полтора часа она вручила Айвену кристалл с посланием внучке и дюжину упаковок ампул, которые синтезировали по срочному заказу предупредительные лаборанты Дома Бхарапутра. За всё это время она ни разу не обратилась непосредственно к своему молодому родственнику.

Покидая негостеприимный дом, Форпатрил решил, что оно и к лучшему. Вот, допустим, Майлз не единожды оказывался в поле внимания цетагандийцев. И к чему это привело?

"Чертова семейка, — пришел к выводу Айвен на обратном пути. — Начиная с бабушки, которая, как и все цетагандийцы, мечтает править миром, и заканчивая Риш, которая... Конечно, она девушка Бая... но, черт побери, могла бы вести себя сдержаннее. Хорошо, что я сумел спасти Теж от влияния ее родственников". Мысль, что его любимая сейчас находится в безопасности, наполнила душу Форпатрила нежностью и щемящей грустью. И привела к неожиданному выводу. "Надо вытащить Бая отсюда, пока он не спился окончательно, — решил Айвен. — И плевать, что там скажет Служба Безопасности".

Мысль была кощунственной, как... как... Даже подобающего сравнения не находилось. В общем, была весьма смелой и ужасающей. Но так как всемогущественная имперская СБ еще не нашла способа подслушивать мысли в головах барраярцев, ничто не мешало Айвену строить планы, как вызволить Байерли из болота, в которое тот угодил.

Тотальная ядерная бомбардировка Джексона, как и маленькая война, организованная, предположим, дендарийцами, были отвергнуты почти сразу. Такие спецы по тактике и стратегии, как, скажем, дядя Эйрел или Майлз, уписались бы от смеха, услышав их. Украсть Бая старинным способом дикарей с Земли, завернув в ковер и погрузив на спину верблюда... Представив Бая в газовых шароварах, золотом топике и парандже, Айвен зафыркал, немало смутив хорошим настроением угрюмого водителя такси.

Черт, Бая действительно надо украсть. Потому как сам он с Джексона не уйдет — не имеет права. И вообще, Бай, несмотря на кажущуюся хрупкость, манерность и прочие свои выверты, на самом деле крепок и упрям, и будет доказывать, что он хороший оперативник, как... Как Майлз, раз за разом штурмующий неприступные стены и раз за разом ломающий себе кости? Черт бы побрал всех форов с их фанабериями и фамильной отвагой!

Бая можно только украсть. Но как это сделать?

* * *

* * *

Баю снилась тошнота. Покачивающаяся в нелепом танце, делающая отвратительные в своей нелепости кульбиты, как новичок, впервые попавший в невесомость, она плыла от одного края черепной коробки к другому, бесконечная и беспечная...

"Невесомость", — выплыло из тошноты более-менее знакомое слово. Бай взял его в руки, рассмотрел, растёр пальцами, и оно вывернулось, хлестнуло отвратительным запахом пыли и машинного масла, и с сердитым ворчанием удалилось. "Зачем я так напился..."

С огромным трудом Бай приоткрыл правый глаз — левый отказывался повиноваться, по причине какой-то мерзкой субстанции, мешающей векам двигаться — и увидел Айвена. Необычно бледного Айвена, сидевшего нахохлившись, спрятавшего руки глубоко в карманы... э-э, брат, да тебя вштырило не по-детски... Бай попытался проглотить сухой ком, и с четвертой попытки ему это удалось. Однако видение не исчезло: Айвен Форпатрил, урожденный барраярец, благовоспитанный фор, вышколенный вояка и прирожденный ловелас, остался сидеть рядом.

Облаченный в красно-белый псевдовоенный мундир охранника какого-то из мелких джексонианских Домов.

На коленях у него урчал очаровательный медвежонок нежно-бежевого цвета.

"Вот ведь бред. Боже, как хочу пить".

— Ри-иш, — простонал Бай. На всякий случай. По привычке. В первые месяцы джексониансой ссылки они с Ляпис-Лазурью не раз и не два просыпались вот так же, с наверченной вокруг шеи одеждой, мешающей дышать, с пакостным ощущением во рту и глубокой убежденностью, что прошлый вечер удался на славу. А иногда Риш просыпалась первой, и устраивала Баю экстремальную побудку, совершенно не желая слушать его стонов, что он устал, что у него трещит голова, и вообще... На такие случаи у Риш находились волшебные таблеточки, которыми на Джексоне торговал каждый третий из Домов, чему, честно говоря, Бай был весьма и весьма рад.

А иногда они с Риш просыпались в компании какой-нибудь милой девушки. Или очаровательного сорванца. Или даже не очаровательного. Включая и тот случай, когда они вернулись с вечеринки, которую устраивал Васа Луиджи, барон Дома Бхарапутра. Как же обозвали то создание его авторы?.. Такое, с ушками...

— Риш, — еще раз простонал Бай и попытался нашарить ее тело рядом. Рука наткнулась на что-то пластиковое и стенообразное. "Бред, — убедился Бай. — Не мог я напиться настолько, чтобы заночевать в каюте космолёта".

— Водички? — заботливо поинтересовалась айвеноподобная галлюцинация. Бай согласился, в глубине сознания поражаясь собственному безумию: ну какой, к чертям собачьим, Айвен? Айвен Форпатрил вчера собрал вещички и улетел на Барраяр, в ласковые объятия спрутов в образе человеческом — Императора, мамочки и уныло-гетеросексуальной женушки. Аминь. Всё, хватит.

— Тазик? — с участием осведомилось видение. Медвежонок на его коленях поднял голову, понюхал Бая и улыбнулся с умильной ласковостью. — Вчера ты здорово набрался, Бай. Знаешь, не мне тебя учить, и вообще, ты мальчик взрослый, сам сообразишь, что к чему, но я бы на твоем месте не доверял местным драгдилерам. Они не то, что бабушку родную продадут, они вообще... — Айвен замысловато махнул рукой, обозначая зашкаливающую беспринципность местных торгашей. Медвежонок убедился, что рука вернулась ему на загривок и приступила к легкому поглаживанию, и снова задремал.

Некоторое время вода продолжала переливаться из стакана Баю в рот, а также вниз по подбородку, по шее, по непривычной, слишком тесной одежде. Одежде... Бай перевел взгляд на себя.

— О боже, что это?! Айвен, что это?!

Одежда напоминала китель — воротник-стоечка, правда, отделанный бриллиантами, белоснежная плотная ткань, красный эполет (тоже с блестящими камушками). Красно-малиновые брюки, подходящие к этому великолепию (Бай опознал их по бриллиантовым же лампасам) лежали рядом.

Горе-шпион рефлекторно схватился за пояс и обнаружил, что его собственные брюки, украшенные шелковой вышивкой в барраярском стиле и приятного глазу винно-красного цвета, хоть расстегнуты и измяты, обретаются на законном месте.

А вот китель — нет. Вместо того, чтобы красиво и естественно облегать тело, он в него впивался; теснил грудную клетку, врезался в подмышки и сдавливал талию.

Но это все глупости и мелочи. Что, черт побери, происходит?! И что означает этот ровный, отдаленный звук, так катастрофически похожий на звук работающего двигателя?! Что..?! Где?!!

— Успокойся, — мягко и вкрадчиво попросил Айвен. — На, подержи, погладь его за ухом; представь, что это кошка, — он передал Баю медвежонка. Тот оказался неожиданно легким, теплым и очень приятным на ощупь. Создание тут же облизало Баю лицо (дыхание у него оказалось отнюдь не вонючим, а с легкой мятной отдушкой), подставило спинку под поглаживание и заурчало. — Представил? Успокоился? Тогда слушай. Мы вчера чисто случайно сели не на тот рейс.

— Случайно, говоришь? — ядовито протянул Бай.

Айвен чопорно поджал губы, показывая, как оскорбляет его прозвучавший в голосе друга сарказм. В свою очередь, его печальная мина сработала для травмированного вчерашними злоупотреблениям шпиона как команда для бойцового пса.

— Как вообще можно попасть "не на тот рейс" звездолёта, балбес ты несчастный? — закричал Байерли, чувствуя, что фамильное безумие Форратьеров стучит в виски, откашливается, снимает плащ и калоши и засучивает рукава, чтоб навести собственные порядки в его голове.

И тут Бая прошиб холодный пот:

— "Мы"?!!

Айвен дёрнулся, как будто ожидая, что взбешенный Форратьер сейчас запустит в него стаканом, покусал нижнюю губу, и все-таки выдал нужные объяснения:

— Я ни в чем не виноват. Правда, Бай, так получилось. Мы приехали в космопорт станции Кордона...

— Помню, — прохрипел Бай. Медвежонок мягко ткнулся ему в ладонь. Жаль, что не нейробластер...

— И пока шла эта волокита с таможней, а ты очень лихо наводил шороху в местном баре, вдруг случилась перестрелка...

Бар во вчерашнем дне присутствовал, факт. И... Бай покрутил обрывки воспоминаний, хранящих привкус рекомендованной Риш "пыльцы Зефира". Ага. Было. Парализатор принято считать безопасным оружием (неудачники, у которых его разряд вызывал летальный сердечный приступ, не в счет); поэтому громилы, действовавшие в космопорте, использовали их на всю катушку. Бай вспомнил характерное жужжание выстрелов, вспомнил и специфический запах сгоревшего воздуха...

— У них были нейробластеры, — проговорил он. Айвен охотно подтвердил:

— Ага. Когда я понял, что ребята настроены серьезно, я оттащил тебя в укрытие, — и добавил, заботливо и участливо: — Тебе действительно не стоит так напиваться, Бай. Ты ж берегов не видишь! Я поймал тебя в последний момент: тебе не терпелось выползти на передовую, под лучи нейробластера, или словить гранату.

Взрыв. Да, точно. Огненная вспышка, разворотившая киоск с сувенирами, за которым спрятались они с Айвеном, и те двое, которые...

— Богатей и охранник, — вспомнил Бай. — Те двое, что прятались за киоском. Солидный джексонианец, причем, говоря "солидный", я подразумеваю его финансовые возможности, потому как такой самоуверенный вид здесь имеют только люди с кругленькими счетами в банках пяти ближайших планетарных систем. И при нем — телохранитель.

— Точно! Ты вспомнил!

Бай действительно вспомнил. И для верности провел ладонью по одежде. Медвежонок недовольно заворчал, но тут же смолк, когда рука человека вернулась к мягкому поглаживанию его загривка.

— Это же его одежда! Какого черта ты напялил на меня чужой мундир?! Айвен, что произошло?! Форпатрил!!!

— Тихо, Бай, я все объясню! Ты сам не даешь мне слова вставить. Так вот, — Айвен напустил на себя деловой вид. — Чтобы пройти на посадку на мой рейс, на Барраяр, надо было пересечь три четверти космопорта. Который, если ты помнишь, стремительно заполнялся разным вооруженным людом — вроде бы Дом Дайн, которому принадлежит здание, выразил несогласие с действиями Дома Харгрейвз, которые, собственно, и начали заварушку, а что делали ребята из Дома Фелл, только они сами и могут объяснить, но палили они во всё, что движется. А совсем рядом, в двадцати метрах, был выход на другую посадочную платформу... Ну, я и подумал, что безопаснее укрыться там. Выждал минуту затишья, взял тебя, бросил чемоданы, подобрал документы, ну, и рванул... Убедил стюарда взлетать побыстрее, ну, и вот... мы здесь, на этом шикарном круизном крейсере.

Звучало логично.

Логично?? Объяснения Айвена?!

— Да, но почему я в чужой одежде?!

— Чтобы не возникало лишних вопросов, — убедительно заявил Айвен. Бай почувствовал, как сам превращается в вопросительный знак. Нет, правда, зачем здесь медведь, когда так нужен нейробластер? Или хотя бы просто врезать по этой наглой, красивой, показательно сочувствующей физиономии, а потом разрыдаться, чтобы дать выход скопившимся чувствам.

Форпатрил поёрзал и все-таки объяснил ситуацию:

— Я подумал, что иначе на борт звездолёта нас не пустят. Надо было усилить твое сходство с тем бедолагой... Ну, которого того ...

"Пыльца Зефира" мягко перекатилась по сознанию, обнажив нужную картинку. Тощий черноволосый человечек, смуглый и когда-то самоуверенный, лежит на полу. Правая половина лица — застывшая, пустая, как пластиковая маска. Левая — покрыта волдырями от выстрела, выжегшего с близкого расстояния все нервные клетки.

— Его убили... — повторил Бай.

— А телохранитель сбежал, — охотно добавил Айвен. — Бросил портфель, стянул с себя мундир, и так сиганул в воздуховод, что любо-дорого. Ну, я и подумал, что это хороший шанс. Решил использовать ваше сходство с джексонианцем. Взял его документы, сделал тебя чуть больше похожим... То есть снял с тебя твой пиджак, снял с него его, поменял, сам переоделся... Стюард, конечно, попробовал бузить, но я его убедил.

Баю смутно припомнилось, что речь, кажется, шла о родственниках того невезунчика, который попробовал встать между Форпатрилом, торопящимся отбыть из космопорта, охваченного пламенем разгорающейся баронской междоусобицы, и его целью. А также о кинжалах и способах применения оных.

— Так что на ближайшие несколько дней ты вовсе не ты, — подытожил Айвен, возвращаясь к беспечному тону, — а Жоао Карлош Мариа Переш де Оливейра. И мы, дабы соблюсти секретность, направляемся не на Барраяр, а на Мэрилак. Путешествие продлится шесть дней, и...

Бай почувствовал, как у него зашевелились волосы. Ощущение не было метафорой, не было и производным "пыльцы", "кислоты", или еще какой дряни, продаваемой ради увеселения духа. На сей раз Байерли Форратьер действительно почувствовал, как каждый волосок на его теле встал дыбом, как всё, что только можно, застыло, парализованное ужасом.

— Барон Альта.

— Потом пересадка на Станции Дилайетт, откуда можно будет улизнуть... Что? — вежливо переспросил Айвен.

— Жоао Карлош Мариа Переш де Оливейра последние двадцать лет возглавляет Дом Альта. Один из трехсот малых джексонианских Домов, — механическим голосом ответил Бай. Айвен заткнулся. На его лице застыло недоумение, медленно, немыслимо медленно сменившееся легкой обеспокоенностью. Легкой?! Айвен, ну какой же ты тупица! — Ты слышишь меня? Убили джексонианского барона, и я почему-то выдаю себя за него!!!

Медвежонок повилял попой, устраиваясь рядом со временным хозяином поудобнее, и согласно ур-уркнул. Баю показалось, что тварюшка улыбается.

Что было уже чистой воды безумием.

* * *

Следующие три дня Бай провалялся в постели. Добро бы с Айвеном, так нет, с мохнатым питомцем убиенного джексонианца. Каждое утро начиналось с того, что Форратьер вспоминал, в какой луже оказался, выискивал из закромов своей шпионской памяти очередной факт про Жоао де Оливейра и возглавляемый им Дом Альта, перебирал имеющиеся варианты развития событий, приходил к выводу, что жизнь кончена и участь его незавидна, требовал принести бутылку бренди и надирался вдрабадан.

Форпатрил, бессердечная сволочь, выслушивал, утешал, обнадеживал, говорил, что всё как-нибудь образуется, главное, вернуться домой — а намеков, что Байерли плохо, грустно, одиноко, и он уже давно отвык спать один, усиленно не понимал.

Бежевому медвежонку приходилось хуже всех. Каждое утро Бай, как Творец — Адама из рая, вышвыривал зверушку из своей постели; и каждый вечер тварюшка, смешно и неуклюже закидывая лапы, забиралась обратно. Медвежонок явно предпочитал Айвена, ведь тот каждое утро ставил ему мисочку с молоком, брал на руки, когда садился перед коммом посмотреть галактические новости или что-то подобное; но ночевать приходил к Баю. Тыкался носом в ладонь, урчал, а Баю снилась синелицая Риш, прикосновения ее нежных губ и теплое дыхание.

— ... Когда на планете Фрост 4 произошло землетрясение, уничтожившее часть инфохранилищ, Дом Альта одним из первых сообразил, какие выгоды это открывает. Их тогдашний барон сделал на этом состояние, а его преемник удвоил могущество Дома, заключив Сделку с Нова-Бразилиа. Во время очередного локального вооруженного конфликта тот продавал новобразильянцам военные "новинки" Колонии Бета, опаздывавшие по сравнению с техническим прогрессом всего лишь лет на двадцать. Барон Жоао возвысился именно в этот период; если можно верить официальной информации, то он родился в Нова-де-Лисбо, работал на тамошний криминальный картель, потом перебрался на Архипелаг Джексона... Ты меня слушаешь? — Бай сурово посмотрел на Айвена, развлекавшего себя какой-то видеодрамой.

— Конечно-конечно, продолжай.

— Где и зарабатывал на жизнь продажей промышленных секретов, посредничеством в сложных юридических тяжбах и оказывая услуги собирателям диковин. Пока в один прекрасный день не был убит каким-то случайным недоумком! — Бай, рассерженный невниманием к своей пространной речи, возвысил голос.

— Заставив осиротеть любимого плюшевого мишку. Я тебя прекрасно слышу, и незачем орать.

— Я не ору, я возмущен. Как ты не можешь понять — назвав меня бароном Жоао ты фактически нарисовал на моей спине круглую мишень? И не надо повторять твою любимую фразу...

— Какую? — брови Айвена поднялись в нахальном удивлении.

— "Мадемуазель, вы под охраной барраярской армии". Жену будешь так развлекать, а я говорю серьезно. Своим похищением ты меня подставил, похерил результаты двух лет моего активного сотрудничества с домом Кордона...

— Послушай, не-мадемуазель, — Айвен продолжал поглаживать лежащего у него поперек колен медвежонка, но тон его изменился. Как ни был поглощен собственными несчастьями Бай, он отметил, что такой энергичный, безапелляционный и достаточно жесткий Форпатрил нравится ему даже больше, чем домашний и мурлыкающий. — Твое сотрудничество, которым ты так любишь хвастаться, едва не закончилось твоим же развороченным черепом или разорванной в клочья грудной клеткой.

— Я мог убедить этих охранников уважать чужие Сделки... — возмутился Бай, но Айвен отрезал:

— Ты едва мог ноги переставлять. А значит, потерял право голоса. Если хочешь его заслужить — начни шевелить мозгами.

— Как я могу шевелить мозгами, раз ты обращаешься со мной, как с чемоданом?

Айвен промолчал, выгнув бровь. "Ну так не будь чемоданом!" — читалось на его красивой физиономии. "Не смей читать мне морали, ты, маменькин сынок и женушкин подкаблучник!" — ответил бы на такую сентенцию Бай. "Ты ведешь себя, как дитя малое. Тебе сменить подгузник, или просто отшлепать?" — сказал бы в ответ Форпатрил, и тогда Байерли смог бы ему заявить: "Отшлепать? Да что ты понимаешь в отшлепывании, натурал закомплексованный?" — и поцеловать, броситься к нему, схватить за лицо и впиться в губы. А Айвен бы отшатнулся, положил бы ему руки на плечи и взглянул прямо в глаза, глубоко и требовательно, и спросил: "Ты серьезно? Ты должен понимать — у тебя есть Риш, у меня Теж. Мы же не будем лишать девочек их опоры и надежды на счастье?"

И мысль о том, что даже в самый пиковый, самый неуловимый момент, один из тех немногих в жизни, когда не думай, а хватай и держи, этот идиот Айвен начнет разводить политес и маяться фанабериями, настолько возмутила Бая, что он подскочил, и с воплем: "Да иди ты к своим девочкам!" ринулся прочь из каюты.

Пробежав несколько коридоров, Бай немного остыл. Однако возвращаться было рано — по-хорошему, надо было довести ситуацию до конца и заставить Айвена отправиться на поиски, чтоб проучить хорошенько, и Бай отправился бродить куда глаза глядят.

Как оказалось, глядели они в сторону кают-компании.

В небольшом помещении собрались пассажиры первого класса. Не успел Бай переступить порог, как его атаковала маленькая полненькая дама, восхищенно закатывавшая глаза и именовавшая его исключительно "господин барон". Дама желала экзотики и поэтому приклеилась к "барону Жоао" намертво. От нее не отставал смуглый господин неопределенного возраста (энергии на шестнадцать, морщин на восемьдесят), с выдающимся носом, жгучим взглядом и навечно ущемленным самолюбием. Стоило Баю лишь посмотреть в его сторону, господин Гочиа возмущался, шипел что-то насчет того, что не позволит всяким штафиркам думать о себе и нащупывал вокруг талии то ли кинжал, — зарезать обидчика, — то ли запасную почку.

Пассажирскую элиту дополняла компания пожилых (точнее — крайне пожилых) туристов с Солт-Виены и семейная пара — Шелли и Келли, как они, смеясь, представились. Выглядели они, на взгляд Бая, избалованного двухгодичным созерцанием Риш и прочих Драгоценностей, как две коровы.

— О, барон Жоао, — с придыханием чирикала полненькая миссис Данилёф. — Расскажите, расскажите нам о своих приключениях! Вы много путешествуете?

— Нет, мадам, — отвечал Бай. — Я домосед. — И улыбался, давая понять, что беззастенчиво лжет.

— Как у вас совести хватает грабить честных людей? — возопил Гочиа, стукнув бокалом о стол. Вино брызнуло на Шелли и Келли; одна облизнулась, вторая брезгливо смахнула капли с одежды.

Бай показательно удивился:

— Я? Кого-то граблю? Ой, — он извлёк из воздуха сверкнувшую золотистым пластиком кредитку, — я действительно кого-то ограбил. Это не ваше?

Гочиа выхватил свою собственность и зашипел на родном языке нечто агрессивное. Семейные дамочки захлопали в ладоши и потребовали повторить фокус; туристы хором поддержали. Бай потребовал новую нераспечатанную колоду, всем лучшего вина, или чем почтеннейшая публика изволит угощаться, и ради разнообразия надрался вдрызг в компании, а не в одиночку.

Хмурый сердитый Айвен отнес его в каюту. Шелли громким шепотом спросила жену, интересно, а телохранитель у барона действительно хранит тело, или только его транспортирует, Келли засмеялась, а Баю стало обидно за свою никчемную жизнь. Он попробовал порыдать у Айвена на плече, но тот ловко выскользнул, вложил в кольцо требовательных рук безответного медвежонка, и скрылся.

Ночью Баю приснилось, что глаза медвежонка горят ярко-красными точками. "Здравствуй, паранойя", — сказал он, перевернулся на другой бок и, несчастный пуще прежнего, снова уснул.

* * *

* * *

— Капитан просит тебя проверить груз, — жестокосердный Айвен с громким стуком поставил перед похмельным Баем кружку с кофе.

— Какой груз? — пробормотал несчастный.

— Твой. Вернее, барона Альта. Пятьдесят единиц в индивидуальных упаковках, как сказано в декларации. Мне не разрешили, я не обладаю правом доступа.

— А кто обладает? — вяло поинтересовался Бай. Кружка кофе косплеила космос — нечто коричневое, клубящееся и как бы кустистое.

Айвен пожал плечами. Допил собственный кофе и вернулся к делу, от которого отвлекся, чтобы встретить официанта — перекладыванию вещей покойного джексонианца. Багаж де Оливейра, в отличие от самого Жоао Карлоша Мариа, был доставлен на борт корабля в целости и сохранности — восемь чемоданов, две дорожные сумки и дорогущий несессер из кожи клонированного ти-рекса. Выдержав долгую, многозначительную паузу, Айвен пробормотал:

— Марк рассказывал, что у покойного барона Риоваля было кольцо, хранящее коды всех коммов, пароли использовавшихся сейфов, и так далее. Поэтому я на всякий случай, чисто автоматически снял с Альта вот это, — он достал из кармана массивный золотой перстень с крупным розовым камнем. Бай примерил — тесновато даже на мизинец.

— Не похоже на комм-кристалл, — хмыкнул Бай. Попробовал приспособить кольцо к вмонтированному в стол комму, но безрезультатно.

— И все же, когда ты взглянешь на груз? Меня устроит любое время. Например, сегодня, в девять сорок корабельного времени.

— Айвен, ты зануда...

— Хорошо, уговорил. Пусть будет в девять пятьдесят.

"Упырь", — злился Бай, вынужденно затолкавший себя в ненавидимую красно-белую одёжку. Общение с капитаном благодаря этой злости прошло в лучших джексонианских традициях — свысока, сквозь зубы и по-деловому. Капитан передал "барону Альта" ключ от монитора, напрямую связанного с грузовым отсеком, Бай вывел на экран десяток изображений внутренних камер...

Ухмыльнулся.

Нет. Он просто расцвел душой! Ибо зрелище... зрелище... поражало и будоражило!

"Хи-хи!" Внутренний булькающий смех готов был прорваться через маску чопорного дельца, но Бай усилием воли сдержался. "Хи-хи! Хе! Хо!!!"

Он вернулся в каюту, довольный и счастливый, прыгнул на кровать и потребовал, чтобы Айвен угадал, какой именно груз сопровождает "барон Жоао" своим личным присутствием.

Айвен не ответил. Он задумчиво перелистывал толстую записную книжку, в темно-красном сафьяновом переплете с золочеными уголками.

— Ты не поверишь, — пробормотал Форпатрил медленно. — Кажется, я нашел дневник нашего покойника.

— Ах, Айвен, старость тебя не красит, — жизнерадостно заявил Бай. — Ты становишься настоящим занудой-фором. Угадай, ну, угадай же, какой груз везёт барон Альта на Мэрилак?

— Ну, — буркнул Форпатрил, не спеша принимать игру. — И какой же?

— Пятьдесят медвежат! Это, — Бай поднял за ухо верного собеседника и соспальника. — пятьдесят первый. Знаешь, я понял, что случилось! Архипелаг Джексона расплющил Жоао мозги, тот окончательно спятил и решил искупить былые грехи, занимаясь продажей детских игрушек, питомцев для снятия напряжения, мелких домашних любимцев, с которыми можно тетешкаться, устраивать обнимашки, целоваться-миловаться, и прыгать-играться, бросать, кувыркаться... — улыбка Бая никак не желала останавливаться и ползла дальше, грозя вот-вот войти за пределы черепа. Рифмы прыгали на язык сами собой, и Байерли говорил, говорил, пока Айвен не выключил его, коротко и сильно ударив по лицу.

— Что с тобой? — спросил он, оттягивая Баю правое веко. — У тебя зрачки пульсируют. Пожалуй, я позову врача.

Бай откинулся назад, уперся локтем в многострадального медвежонка, тот уркнул, и всё вместе вдруг сложилось в ясную, стройную картину.

— Нет! — закричал Байерли, вцепившись в руку Айвена так, что его собственные ногти побелели. — Никаких врачей! Они хотят меня отравить! Они хотят меня убить! Они убили Жоао, а теперь хотят убить и меня!

По лицу Айвена было видно, что он хочет спросить, не из-за игрушек ли всесильному (ну, как минимум, весьма влиятельному) джексонианскому барону выписали билет на тот свет, но, хвала воспитанию леди Элис, он сдержался. Просто молча ушёл искать антидот.

— Я не хочу умирать, — шепотом пожаловался Бай медвежонку. Тот согласно уркнул и подставил затылок под привычную ласку.

* * *

Баю было очень плохо, поэтому Айвен сдержался. Не стоило добивать лежачего, напоминать ему о вреде пьянства и вероятности наследственного безумия. Оставалось только терпеть и искать выход из ситуации.

К полудню, после трех промываний желудка, жуткого коктейля, намешанного из пригоршни витаминов и прочих лекарств из похищенной корабельной аптечки, Форратьера немного отпустило. По крайней мере, его перестало каждые пять минут кидать из дикого истерического смеха в злобное раздражение и обратно.

Мучаясь чувством вины, на сей раз, ради разнообразия, пришедшей не в результате маменькиных, Майлзовых или любых чужих поучений, а как следствие самостоятельно выбранных поступков, Айвен изо всех сил старался вернуть Бая к реальности.

Медленно и не спеша. Доброжелательно и... хм-м... да, пусть будет просто доброжелательно.

— Чем тебе зверь не угодил? — мягко поинтересовался Айвен, проследив полёт медведя в ближайший угол. — Вы же с утра с ним обнимались как лучшие друзья.

— Он на меня пялится, — сквозь зубы ответил Бай. Его трясло. Айвен поправил третье из одеял, в которые завернулся страдающий дуралей, взял зверушку и избавился от нее.

То есть сначала Айвен хотел уговорить капитана распечатать грузовой отсек и присоединить создание к его клонированным братцам. Но пока думал, а гуманно ли будет так поступать с животным, пусть генмодифицированным, а значит, в каком-то смысле искусственным (нет, не капитаном, хотя иногда тот так себя вёл... Кхм, очнись, Форпатрил, паранойя не должна быть заразной!), и так далее, нашёлся не менее простой выход из ситуации. По имени миссис Данилёф. Которая обрадовалась "подарку от барона Жоао, доброго вам дня, мадам, и наилучшие пожелания" ну просто очень сильно и экспрессивно. Плюс не потребовалось выбирать между Шелли и Келли — вторая из указанных дамочек уж очень откровенно сталкивалась с Айвеном в узких коридорах, заставляя первую шипеть сквозь зубы.

Вернувшись, Айвен продолжил терапию друга.

— Может быть, ты полистаешь дневник Альта? Если твоя идея верна, — Форпатрил еле удержался, чтобы не скрестить пальцы. "Ты хочешь вытянуть парня из безумия, а не подтолкнуть его к краю пропасти. Ступай осторожно. Этот лед тонок". — И джексонианца убили целенаправленно, а не случайно задели, возможно, удастся обнаружить какие-то улики. Почитай, а?

Бай неохотно взял роскошную книжицу.

К вечеру операция "Лечение Форратьера" дала всходы. Бай воспрянул духом. То есть, конечно же, выглядел он кошмарненько, весь помятый, с запавшими щеками, лихорадочно блестящими глазами и с обильной испариной, но, по крайней мере, в его мозгах наступило некоторое просветление.

А может, и наоборот. Корабль под названием "Байерли Форратьер" прошел точку оптимума на космической скорости, не заметив ее, и то, что сейчас фиксировал Айвен, было лишь выхлопами работающего реактора? Хмм. Оставалось надеяться, что на Станции Делайетт найдется барраярское представительство или консульство, и к тамошнему медику Бай отнесется лояльнее, чем к здешнему.

Но будем решать проблемы по мере их поступления, ладно?

— Я тебя внимательно слушаю, Бай. Итак?..

— Я прочитал дневник Жоао, — Бай вышагивал из угла в угол, своей гиперактивностью неприятно напоминая Майлза в ипостаси адмирала Нейсмита. — Вот уж не подумал бы, но он оказался тем еще кобелем. Половина его записей — подробные, методические, витиеватые и самые что ни на есть низкохудожественные описания женщин, с которыми он встречался. Сверху, снизу, снаружи и изнутри. Честное слово, блевать хочется. А уж от вариаций глаголов "иметь" и "вставить" я отныне собираюсь воздерживаться до конца жизни. Хорошее слово — "воздерживаться". От него так и веет родным домом, тихой уютной спаленкой с одноместной кроваткой и утренним купанием в холодном пруду. Вместе с кузиной Донной.

Айвен усмехнулся, оценив шутку, но не поддался соблазну:

— Вот уж не подумал бы, что такой задрипанный хлюпик может оказаться дамским угодником. Век живи — век учись. А в дневнике есть подсказки, кто из пассий мог организовать Жоао визит на тот свет?

— Любая, если узнала о том, что барон Альта про нее пишет, — Бай пафосно потряс уликой. Потом задумался, раскрыл дневник и снова взялся перелистывать страницы. — Правда, не уверен, что о нем действительно знали. И почему тогда не скрыли улику? Черт, ну почему все пассии Жоао зашифрованы? Что мешало ему просто указывать — не 11u82, а, скажем, Лотос Бхарапутра, не RT-1/51, а какая-нибудь миссис Смит?

— Дурной тон — обозначать своих любовниц серийными номерами, — согласился Айвен.

— Так что поделом барону Альта досталось! Теперь осталось вычислить, которая из его любовниц наняла киллера добить Жоао здесь, на корабле, если в космопорте не успеется!

Реальность удалялась теперь уже в другую сторону. Айвен мысленно застонал.

— Не думаю, что это миссис Данилёф, — рассуждал тем временем Бай. — Скорее, Гочиа. По глазам видно — прирожденный убийца. Пенсионеры-виенцы заслуживают особого внимания. Готов дать голову на отсечение — среди них есть отставные вояки, а значит...

До Станции Делайетт почти двое суток пути. "Это будет очень интересное путешествие".

Айвен уже был не рад, что подстроил Баю похищение. Хотя почему это "он подстроил"? И вовсе не так дело было! Он всего лишь хотел купить поддельное удостоверение личности, и убедить Форратьера, что он может вернуться домой. Или как-то так. Приказы императора, конечно, не обсуждаются, но всему надо знать меру! Байерли Форратьер хорошо усвоил урок, так что держать его за полмира от родного дома — просто черствость и жестокость, а никак не служебная необходимость... Одним словом, Форпатрил уже репетировал разговоры, которые у него состоятся по прибытии. С матушкой — конечно же. С Майлзом — обязательно. С Иллианом? Хм. С дядей Эйрелом? С Грегором?

А потом вдруг эта перестрелка, и действовать надо было незамедлительно, и он почему-то решил, что умение кузена Майлза жонглировать мирами распространяется и на него тоже. Поэтому и сделал то, что сделал.

А бедолаге Баю теперь расхлебывать эти последствия. Что он будет делать, если дома Аллегре его уволит? Что будет делать Айвен, если Аллегре, всемогущая СБ и император ополчатся на его друга?

От этих мыслей бросало в дрожь.

Убедившись, что Бай наконец угомонился, Айвен отправился в душ. Долго чистил зубы. Вернулся, сделал комплекс упражнений для пресса и плечевого пояса, и уже собрался ложиться спать (сволочь этот Жоао, для телохранителя запас всего лишь подвесную койку, жмот несчастный!), как вдруг случилось странное.

Включился комм.

Бай его выключал — это Айвен помнил. Потому как был вынужден нажимать на кнопку "Вкл", чтобы посмотреть сто восемнадцатую серию любимого танцевального шоу Теж.

А, посмотрев, он перевел технику в спящий режим, сложил на крае стола дневник и перстень покойного джексонианца и отправился в душевую.

Кто же включил комм??

Тихо, чтобы не разбудить задремавшего Бая, Айвен принялся обследовать помещение. Комм подобной модели, недорогой, гражданской и открытой для любого вмешательства извне, мог среагировать на какой-то жучок. Где же он? Их что, прослушивают?!

Свечение комма вдруг превратилось в нечто осмысленное. А именно — в интерьер каюты, весьма похожей на ту, в которой находились "барон Альта" и его телохранитель. Только ковры и диванчики желтенькие, а не бордовые, как здесь.

От неожиданности Айвен сел, где стоял. Как выяснилось через секунду — на Бая. (Еще позже выяснилось, что тому как раз снились картинки из древней истории Земли и медведи, пожирающие его мозг, так что побудка сопровождалась коротким воплем).

А самовключившийся комм начал передавать не только видео, но и звук. Миссис Данилёф, негромко напевая арию из популярного в галактике мюзикла, со всей элегантностью цветущей зрелости демонстрировала стриптиз. Расставшись с платьем, она живописно потрясла попочкой в кружевных трусиках, принялась за чулки... Бай громко рыгнул и исчез в ванной.

К его возвращению миссис Данилёф поймала в остатки своих шелков добычу — повизгивающего от грядущих восторгов господина Гочиа, и сладкая парочка принялась с чмоканьем и громкими стонами дегустировать друг друга.

Бая снова чуть не стошнило. На сей раз, по мнению Айвена, Форратьер уже переигрывал.

— Ты можешь понять, откуда идет сигнал? — Форпатрил проверил все мыслимые места, где могло быть спрятано подслушивающее устройство, но обнаружил только хлопья пыли.

— Какая же она толстая... — простонал Бай. — Ты только посмотри, какое уродство! Нет, ну какая же она толстая...

На взгляд Айвена миссис Данилёф, хоть и превосходила общепринятые стандарты, была вполне аппетитной и славной. Для своих лет, конечно же. Он счел нужным озвучить свою принципиальную позицию по вопросам женской красоты (благо, Бай не Теж, на собственный счет не примет):

— Да ладно тебе. Всего лишь "небольшие запасы, пережить зиму".

— Ага. Ядерную, — кивнул Бай, продолжая завороженно следить за голограммой чужого свидания.

— Черт! Где же жучок?!

— Знаешь, я, возможно, ошибаюсь... Но не кажется ли тебе, что жучок не в нашей каюте, а в их?

Предположение стоило проверить. Не сейчас, конечно же, а когда миссис Толстушка и господин Резвунчик угомонятся.

Но только Айвен поднялся, чтобы второй раз за вечер выключить комм, как миссис Данилёф посмотрела прямо на него — конечно же, на тот предмет, в котором пряталось подслушивающее устройство — и оглушительно взвигнула.

Гочиа и Форратьер подпрыгнули одновременно.

— Оно на меня смотрит! — визжала миссис Данилёф, стыдливо прикрываясь ладошками. — Сделай что-нибудь, оно на меня смотрит!!!

Всё пространство заполонил собой полуголый господин Гочиа, кровожадно оскалившийся и вооруженный чужим бюстгальтером.

Таинственная трансляция оборвалась.

— Странно всё это, — подвёл итог Бай.

* * *

* * *

Утром к "джексонианцам" в каюту попробовал ворваться злой и рассерженный Гочиа. Не смог миновать вставшего на границе Форпатрила, поэтому ограничился абстрактными оскорблениями, невнятными угрозами и швырянием большого свертка в неподкупного стража.

Бай получил массу удовольствия, наблюдая за шоу.

— Айвен, ты безнадежен.

— Что не так? — Форпатрил разворачивал объемный пакет, стоя посреди гостиной.

— Настоящий телохранитель не будет приносить возможную бомбу и класть ее своему работодателю на колени. Ты вообще имеешь какое-то представление о безопасности?

— Безопасность у нас ты,. — Айвен извлек из свертка медведя. Тот грустно уркнул. Форпатрил и незадачливый подарочек уставились друг на друга одинаково ошарашенными и недоумевающими взглядами. Их сходство умиляло.

— А еще настоящий телохранитель не позволил бы кому бы то ни было орать на его господина и угрожающе размахивать кулаками, — напомнил Бай. Вздохнул: — Ты разрушаешь всю легенду, которую я с таким трудом создавал...

— Когда ты ее создавал, пока валялся в каюте пьяный? — разозлился Айвен. Он уронил медвежонка на пол, проверил, удобно ли расположился парализатор в наплечной кобуре, и с бравым видом отправился на поиски Гочиа, мстить и доказывать, насколько инопланетник не прав.

Бай рассмеялся и удобнее устроился на широкой постели. Медвежонок неуклюже заполз ему в ноги, свернулся клубочком, как кошка, и притих. Теперь, оставшись в одиночестве, можно подумать о действительно важных вещах.

Раскрыв дневник барона Жоао на нужной странице, Бай еще раз перечитал отрывок, решительно смутивший его вчера. Де Оливейра писал на языке своей родины, поэтому каждую фразу приходилось сверять со словарём; вдобавок, почерк у него был мелкий, прямо находка для дешифровщиков. Но все-таки.

"Эта женщина одновременно восхищает и ужасает меня. Белая, высокая, идеальная. Настолько, что заслужила свою судьбу — летать высоко и разбиться. Еще больше мне нравится то, как ее поимели. Все, начиная с родителей, включая мужа и его любовника, и заканчивая собственной дочерью.

Поэтому мне следует быть особенно осторожным, обманывая её. Мне ли не знать, сколько можно заработать на хорошей, долгоиграющей, продуманной мести!

Я буду с ней милым. Буду обаятельным. Ручным, как домашняя зверушка. Я буду лизать ее ручки, целовать ее идеальные ножки, и подбираться ближе, ближе и еще ближе. Пока наши дела, наши тела и мысли не станут одним целым.

А потом я ее брошу. Потому как, по большому счету, она мне будет не нужна.

Нота бене. Продумать аккуратный отход. Убрать? У дочери слишком хорошие связи. Обмануть? Подумаю. Не спешить!"

Удивляет и ужасает. Идеальная женщина. Кто же это?

За прошедшие два года Бай познакомился на Архипелаге Джексона с разными дамами, не считая сестёр Риш — обладательницы акульей хватки нежной Мерседес-Паломы и рассматривающей мир через лазерный прицел Стар. Прекрасная Лотос Бхарапутра, недавно заполучившая себе юное клонированное тело. Директор по безопасности Дома Такагиро — убийственная леди Саёми, мастер боевых искусств, не так давно голыми руками переломавшая позвоночник убийце из Дома Фелл. Говорят, старый барон был так впечатлен, что передумал подсылать к барону наемников и предложил Саёми работать на него. Так или иначе, Дому Такагиро следует готовиться к переменам.

Достигшая высочайшего уровня утонченности, который вообще возможен для элитной проститутки, госпожа Чиридже, отщипнувшая сочный кусочек от наследства покойного барона Риоваля. Младшая внучка бывшего барона Харгрейвза, про которую еще десять лет назад ходили слухи как о подающей надежде отравительнице и интриганке.

На самом деле, ни одна из этих или многих других недружественных законам и нравственности дам не производила на Байерли Форратьера такого же впечатления, как его почти-теща, Юдин гем Эстиф Арква, баронесса Кордона.

Белокожая, темноволосая, высокая, идеальная. Которую судьба весьма не хило приложила, и не единожды.

И которая соответствовала описанию, данному ей бароном Альта, до последнего слова.

Могла она крутить амуры с Жоао? Баю некстати вспомнилась Риш, ее сияющие золотом глаза, изощренные ласки, соблазнительный шепот — на расстоянии десяти шагов от него, мрачно поглощающего бокал за бокалом у барной стойки, пока она извивалась на коленях очередного Важного Для Дома Кордона хрена со связями.

"Девственников здесь нет", — повторил Бай присказку, которую не раз слышал от Иллиана. Ради благополучия своего Дома, семьи — а это для джексонианцев одно и то же — и Риш, и Юдин пойдут на что угодно.

Бай встал и пошарил в холодильнике. Выпить хотелось невыносимо.

Ну и как сказать Айвену, что их общая теща подозреваемая номер один в деле об убийстве?

К тому времени, как Айвен вернулся, Бай успел найти лишь одно возражение против сложившейся версии убийства барона Альта — фразу про "мужа и его любовника". Не похоже, чтобы Шив Арква изменял Юдин, да еще с мужчиной; но, вероятнее всего, Бай просто не успел разузнать все секреты Дома Кордона.

Отставной шпион как раз прикидывал, кого можно попробовать раскрутить насчет информации, но отвлекся — Форпатрил явился, что называется, в ореоле славы и отголосках праздничного салюта.

— Нашел, — заявил он с порога, жестом победителя потрясая небольшим ящичком с инструментами. — Познакомился с инженером корабля, она одолжила пару приборчиков. Погоди, я быстро...

Со сноровкой, приобретенной еще в Имперской военной Академии, Айвен включил тестер и аккуратно прошёлся по трем из четырех стен каюты. Заглянул в санузел. Обследовал стол и комм. Тщательность была вознаграждена — при приближении к перстню барона Альта тестер еле заметно зажужжал.

— Это не жучок, — лениво мурлыкнул Бай. Он сибаритски развалился на кровати, используя теплого мягкого медвежонка вместо подушки. Тварюшка не возражала, наоборот, ласкалась и посапывала. — Но вполне очевидно, что работает как инфокристалл.

— Погоди, у меня появилась идея... Дай-ка сюда медведя.

— Зачем он тебе? — все еще не понимал Бай. Когда Форпатрил подошёл ближе, стало заметно, что у него сбиты костяшки пальцев. А на скуле — след удара. "Божечки, Айвен, дорогуша, да ты никак подрался?"

Но если и так, он совсем не выглядел потрепанным. Наоборот. Исчезла расслабленность и вальяжность, которые, конечно же, ему шли, делая этаким барственным львёночком в бархатной шубке, но которые просто смешно сравнивать с вновь обретенной энергичностью и аурой власти.

Черт, это что, у них семейное? "Вот уж не думал, что Айвен настолько родня Форкосиганам и Форбаррам!"

— Давай-давай, — повторил Айвен, и Бай нехотя (на самом деле, конечно же, "хотя", но медведь же!!!) выполнил его просьбу.

Вплотную приблизившись к зверику, тестер выдал протяжный звук. Довольный, Айвен выключил машинку, чтоб не отвлекала, усадил медвежонка в кресло, сам плюхнулся рядом с Баем и, потирая кулаки, принялся рассуждать:

— Припадочный Гочиа, когда я зажал его в коридоре и намекнул, что его поведение выходит за рамки приличий, начал верещать, что, дескать, медвежонок перепугал миссис Данилёф, и тому подобное. И тут я вспомнил! Ты тоже утверждал, что глаза у медвежонка с каким-то красным оттенком!

Бай согласился. Еще охотнее он бы сейчас поговорил о том, что у Айвена глаза очень красивого оттенка, темного благородного дерева. И вообще, легкий румянец, переживаемый азарт, бодрость духа... Да никакому "скульптору по телу" и присниться не может подобная красота!

Вернее, она только сниться и может. "Обломись, Бай. Тебе не светит". Сосредоточься. Медведь, медведь. Прелестная нейтральная тема.

Медвежонок, очевидно, догадываясь, что речь идет о нем, умильно насторожил ушки и посматривал на людей с трогательной преданностью.

— Думаю, передатчик зашит где-то в нем, — Айвен указал на зверушку. Бай едва удержался, чтобы не зааплодировать.

— Отлично! Давай вскроем его и посмотрим!

Айвен нахмурился. Сильно нахмурился.

— "Вскроем"? За кого ты меня принимаешь?

— Э-э... за солдата? — невинно уточнил Бай. — Ты должен уметь пользоваться штыком и ножом, разве нет?

— Еж твою клеш, — выругался Форпатрил. — Об этом-то я не подумал... Может, как-то обезболить? Ведь живое же существо...

Медведь, не подозревая, какие тучи над ним сгущаются, невинно улыбался уголками губ, как это умеют делать только медведи и светские львицы.

Очень скоро затеянный барраярцами спор о способах анестезии генмодифицированных медвежат зашел в тупик, в основном по причине нехватки информации и времени — Бай очень кстати вспомнил, что до Станции Делайетт остались считанные часы путешествия, и неплохо бы определиться с планом дальнейших действий. В итоге Айвен достал парализатор, поставил его на максимум, судорожно вздохнул; Бай залез с ногами на диван, прикрыл рот ладошкой, чтобы не спугнуть зверика. Форпатрил приготовил жидкий бинт, положил на стол скальпель из всё той же похищенной корабельной аптечки; Бай закусил ноготь большого пальца, чтоб не нервничать.

Медведь ур-уркнул.

— Давай уже, — поторопил Бай. — Режь ему правый глаз, там светилось.

Айвен наградил компаньона грозным взглядом. Абсолютно не нервничающий Бай обнаружил, что жует оба кулака.

— Я быстро, — пообещал Айвен медведю.

Жестом приговоренного палача он нажал на гашетку парализатора.

С негромким жужжанием бледно-синий луч вылетел из оружия и окутал, как шаровая молния, небольшое мохнатое тельце. Медведю, да и любому живому существу, полагалось упасть со сведенными судорогой мышцами и замереть, едва дыша.

Вместо этого электрический разряд заставил каждую шерстинку питомца барона Альта встать дыбом, высветил, как на негативе, светло-черные очертания черепа и скелета, превратил глаза медвежонка в алые озерца расплавленной лавы, а из пасти изрыгнул огненное дыхание.

Так, по крайней мере, показалось Баю, который с воплем попробовал пройти сквозь стену каюты, но только сломал ногти, царапая переборку.

— Что за черт? — Айвен, выставив скальпель, отважился подойти к "медвежонку". Замирать и падать тот и не думал, продолжал крутить головой и приветственно помахивать верхней лапой.

Форпатрил осторожно ткнул оружием в "зверушку". По медвежьей бежевой шерстке побежали, как разноцветные фейерверки, электрические разряды.

— Похоже, не очень-то он и живой, — подытожил Айвен. Ловким, быстрым движением ударил скальпелем — и отскочил.

Правое медвежье ухо повисло, держась... ну, наверное, это можно назвать шкурой. Вместо крови из "ранки" потянулась зеленоватая субстанция, похожая на клей.

— Вот ведь тварь, — прошептали удивленные барраярцы почти одновременно.

— Я про "медведя", — уточнил Айвен.

— А я про барона, — завороженный открывшимися перспективами, пояснил Бай.

* * *

— ... Идеальное, просто идеальное прикрытие! Пухленькая зверушка забирается на колени, лежит, уткнувшись посапывающим носом в комм, а ее напичканная электроникой башка передаёт все ваши секреты! Это не просто шпионаж, это шпионаж эмоциональный, замешанный на базовых, мать их овечью, инстинктах!!

Бай бегал из угла в угол, не в силах успокоиться. Пережитый шок требовал разрядки. Идеальным лекарством от возбуждения могло стать спиртное, если бы внезапно заделавшийся трезвенником Айвен его дал; или если бы Форпатрил просто дал, но он ведь, зараза, и праведника из себя корчит!.. Не понимает, что Баю нужно! Ему ведь сейчас — позарез, а он!..

— Какая прелестная каверза! Нет, ну какая же прелесть!

Покончивший с "вскрытием" Айвен молча пытался приклеить на место снятую с "медвежонка" шкурку. Для того, чтобы идентифицировать то, что под ней в итоге обнаружилось, обоим барраярцам не хватало словарного запаса: нечто, напоминающее мышцы, но крепящееся не к пластиковым трубочкам-косточкам, а к самой шкурке. Вместо желудка и прочих кишок присутствовал упругий мешок, за полупрозрачной стенкой которого что-то пульсировало, генерировало мягкое ровное тепло и иногда, когда "медвежонок" облизывался, невнятно булькало. Всё содержимое соединялось между собой настоящей паутиной белых нитей.

Единственное, что выглядело более-менее знакомым — это мозг. Впрочем, мозг ли? Загадочное нечто размещалось в пластиковом контейнере, имеющем форму черепа, было зеленого цвета и имело сложную структуру, напоминающую слипшийся ком макарон по-космофлотски. При виде этого "органа" Айвен, должно быть, скучающий по сухим пайкам родной барраярской армии, нахмурился и закусил губу.

К глазницам "черепа" крепились две вполне обычные, то есть, конечно же, модифицированные под звериные глаза, но достаточно узнаваемые видеокамеры. И это было единственное оборудование, которое можно назвать стандартным.

— Теперь я всё понял! — продолжал шумно делиться откровениями Бай. — Ну конечно же! Альта выпускает на рынок новый товар и собирает сливки, пока конкуренты не пронюхали! Естественно, нужно изучить рынок, поэтому он и отправляется на Мэрилак, прихватив опытную партию!

— Неувязочка, Бай, — возразил Айвен. Вместо того, чтобы радоваться нашедшейся разгадке, он становился всё мрачнее и серьёзнее. — Как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы распознать в игрушке шпионское оборудование? Тебе хватило четырех дней, и то, три из них ты квасил. Может быть... Может быть, он хотел продать технологию вот этой вот начинки? — он указал на покорёженного людским любопытством "мишку". Тот верноподданнически облизал протянутую к нему руку. Айвен героическим усилием воли подавил порыв взвизгнуть, всего лишь вздрогнул и отправился за дезинфицирующим раствором. — Знаешь, а ведь я мог бы и раньше догадаться. Несколько лет назад Майлз, будучи на Земле, купил своей подружке нечто похожее, называлось оно "живой мех". Клетки животных, упакованные пополам с электроникой. Питается электромагнитными волнами, мурлычет и ласкается... Здесь, похоже, принцип тот же, но исполнение гораздо сложнее. Электронные мозги, надо же... Самообучающаяся система, адаптирующаяся к ситуации, брр...

— Представляешь, как джеконианцы делают миллионную попытку вывести суперсолдата, на сей раз скрестив героев вроде тебя с плюшевыми игрушками? — хохотнул Бай.

— Да пошёл ты, — сердито бросил Айвен. — Лучше найди портфель.

— Какой портфель?

— С документами. Барона Жоао, — терпеливо объяснил Форпатрил. И повторил с нажимом, чуть ли не по слогам, чтобы даже счастливые Форратьеры его поняли: — Папку с распечатками, которой тот несчастный придурок вздумал прикрываться от нейробластеров.

После очень долгих поисков сверхсекретные документы были обнаружены в труднодоступном, стратегически важном и тщательно охраняемом месте — у Бая под матрацем.

Форратьер с удовольствием посмотрел на дело рук своих: обыск он устраивал с размахом, роботов-уборщиков в каюту с самого начала путешествия не пускал, и теперь холодное безликое жилище преобразилось в нечто чрезвычайно уютное, можно даже сказать, родное — хаос, разбросанные мундиры, распотрошенные трупы... то есть, конечно же, игрушки, но главное ведь надеяться! Бай расположился на койке Айвена, похлопал по одеялу, приглашая садиться и вместе, голова к голове, изучить баронские архивы.

Айвен сделал вид, что не понял намека. Хотя даже фальшивая зверюга с прокисшими макаронами вместо мозгов, и та догадалась! Сползла с кресла и, смешно переваливаясь, поспешила к любимому хозяину.

"Ну, Айвен! Ты у меня дождешься! Вот изменю тебе с медведем, будешь знать, как меня игнорировать..."

* * *

Бай явно ждал, что Айвен плюхнется рядом, усадит на колени эту биоинженерную пакость и будет разбирать невнятные закорючки на новобразильянском. Ну, как же! Да он больше к игрушечным мишкам на километр не подойдет! Выращивать мутанта, чтобы он урчал и идеально подходил по цвету к мебели в гостиной — само по себе достаточно странно, но делать из него шпиона? Создавать существо, которое и живым назвать сложно, и вещью — не получается?

"Джексонианцы!" — мысленно фыркал Айвен, сам же замечая, как его интонации напоминают знаменитую фразу тети Корделии о его соотечественниках, и от этого мучаясь непонятным чувством вины еще больше.

Чтобы хоть как-то успокоиться, он принялся сооружать тайник за соседствующей с входом панелью. Большой необходимости в этом не было, да и инженерными талантами Форпатрилы славились исключительно в том случае, когда нужно было включить или выключить кофеварку, но Айвен нуждался в тишине и хотя бы подобии уединения, чтобы поразмыслить.

Зеленый мозг, хм. С розоватой тягучей жидкостью, в нем и вокруг него переливающейся. Хм. Хм. Долго вспоминать, у кого в холодильнике стояла такая же пакость, не потребовалось.

И как теперь сказать Баю, что бабушка его подруги, возможно, имеет отношение к созданию биокибернетических тварей, а может быть, и к убийству их обладателя?

Тяжелые раздумья и незнакомая работа спасли Айвена от необходимости отвечать на приглашение Бая. Тот не скучал, пристально изучая документы барона Жоао: выходило, что проект "Дружочек" был начат Домом Альта более пяти лет назад, по заказу некоего Кэра Дюбауэра, возжелавшего необычное оборудование для организуемого им экспериментального дошкольного образовательного учреждения (при упоминании имени заказчика Айвен напрягся и титаническим усилием воли заставил себя дышать ровно. Не стоит нагружать память Бая еще и цетагандийскими секретами, случайно узнанными им от Майлза). "Дружочек" должен был выполнять обучающие функции — этакий универсальный электронный учитель, с головы до ног в мягкой шерстке; и одновременно — обладать обратной связью, которая позволила бы чутко реагировать и даже предвосхищать запросы воспитанника. Для создания "игрушечного мозга" некий компаньон прыткого де Оливейра использовал модифицированные человеческие нейроны. Которые, с чисто технической точки зрения, можно было считать живыми, хотя их функционирование отличалось от обычного и обеспечивалось за счет многоходового симбиоза с выводком бактерий, перерабатывающих энергию аккумулируемых волн в нечто витальное. В свою очередь, нейроны подсоединялись к некоему упрощенному (но не значит "примитивному"!) аналогу чипа эйдетической памяти, позволяющему использовать чертову уйму информации и в режимах и запоминания, и воспроизведения.

Движение. Активная адаптация к окружающему миру. Самостоятельное пропитание. Самообучение. Добавить в список "размножение" — и здравствуй, новый биологический вид.

— Кто бы ни придумал упаковать человеческие мозги в этот чертов био-техно-мешок, он был извращенцем, — подытожил Айвен.

— И ненавидел игрушечных медведей, — с непонятным сочувствием покосился Бай на третьего, молчаливого участника их компании. — Впрочем, я тоже теперь начинаю их ненавидеть. Хотя они и милашки...

"Медвежоночек" потоптался, свернулся клубочком и заурчал в тональности "домашний уют и всё прекрасно".

Четыре года назад Дюбауэр, нехило вложившийся в "Дружочка", за готовым изделием не пришел. Судя по переписке, которую Жоао добросовестно подшил к техническим данным, некоторое время он терпеливо ждал, пока объявится заказчик или его наследники, и вообще был белым и пушистым, как модель RT-19/51, но настойчивые сигналы со стороны того самого башковитого компаньона, не погнушавшегося упаковать мозг в "медвежонка", заставили пересмотреть изначальный план. Компаньон требовал денег. Де Оливейра вроде бы пытался оправдаться: предварительный гонорар был выплачен в установленном объеме, а что нет окончательного расчета — так не его вина, заказчик как сквозь землю провалился. Но компаньон оказался тертым калачом, которого на какой-то там клонированной овечке не объедешь, и требовать продолжал. Судя по распечаткам, подключив для переговоров кого-то, не боящегося продемонстрировать мускулы. А также игольник, небольшую бомбочку с газообразным слабительным, показательный откуп трех ордеров на арест служащих Дома Альта, и тому подобные устрашающие средства.

В ответ на что Жоао де Оливейра...

— ... Получил расписку о передаче некоторой информации относительно ведущих специалистов Дома Престон господину Шиву Арква, лично, без посредников и свидетелей, — прочитал вслух Бай. Посмотрел распечатку на свет, в поисках тайнописи или еще какого-то секрета, пожевал губами, почесал нос, отбросил со лба волосы.

Айвен, как раз заканчивающий драконить околодверную панель, сломал отвертку.

— Кхм. Арква. Вообще-то, как раз в то время Шив и баронесса возвращали себе станцию Кордона. Так что вполне вероятно, что они столковались с бароном Альта, — сказал он.

Бай признал правоту кузена:

— Ага. И чисто случайно моя "почти", а твоя актуальная теща сама любит побаловаться с человеческим геномом. А если вспомнить ее родительницу...

— Вот только не надо беспокоить бабушку! — на автомате повторил Айвен фразу, не единожды слышанную от Теж. Мигом устыдился собственного лицемерия, замолчал и сделал попытку вернуться к сооружаемому тайнику.

Тот, однако, не был джексонианским конструктом и самоорганизовываться во что-то жизнеподобное не желал.

"Мойра завязла в этом проекте по уши, — просигналил беспечный вид Байерли Форратьера. — По самые кончики своих милых идеальных аутских-чтоб-им-лопнуть ушек".

"То, что она, возможно — только возможно! — поучаствовала в создании зелёной дряни, напичканной в черепушку этого клятого медведя, не значит, что она убийца! — рыцарственно возразил Форпатрил. Разумеется, мысленно, ведь сказать нечто подобное вслух означало оскорбить леди. Плюс проявить неуважение к старости. Плюс усомниться в благородстве родни ненаглядной Теж. — Да, кавычки прилагаются в комплекте, поставь их возле любого из слов, которые тебе показались неправильно определяющим суть явления".

"Засунь себе эти кавычки! — нахально улыбнулся Бай. — И вспомни, черт побери, что бабуля у нас — аут. Для нее мы все — недочеловеки, и с ее точки зрения разница между тобой и "дружочком" — тут Форратьер поёрзал, удобнее устраиваясь на узкой койке. Медвежонок выгнулся, чтобы человеку было удобнее использовать его как подушку, и дружелюбно лизнул Баю ухо, — чисто номинальная. Хотя ты недостаточно плюшевый".

"А ты... ты..."

"Да, и что же я?" — издевательски подначил бы Бай.

Мысленный спор зашел в тупик. Айвен обиделся и удвоил усилия по разрушению переборки. Бай некоторое время подождал продолжения разговора, пожал плечами и снова вернулся к изучению документов.

Два года назад, когда Шив Арква и Юдин гем Эстиф вернулись в большой бизнес, Жоао де Оливейра как раз придумал новый способ заработать на "медвежатах" — что, разумеется, было чистым совпадением и ни в коем случае не могло рассматриваться как доказательство наличия каких-либо Сделок между Домами. Сложные многоальтернативные обучающие программы заменили более простыми, предполагающими "всего лишь" эмоциональную подстройку к хозяину и добавили шпионского оборудования. После чего барон Альта лично обязался доставить компаньонам на Мэрилаке опытную партию "мишуток".

— Итак, — подытожил Бай прочитанное. — У меня две версии. Первая. Арквы и де Оливейра продолжают сотрудничать. В этом случае баронесса и Шив очень даже заинтересованы в успехах Жоао, что, возможно, и объясняет, почему он отправлялся на Мэрилак со станции Кордона. Собственно, вариантов немного, но если бы он ждал враждебного поведения, отправился бы вооруженным до зубов, а не с одним телохранителем. Если версия верна, живой барон Альта для Кордона полезен; но и мертвый неплох. Наследует оставшийся компаньон, и так далее. — Бай прикинул стоимость "наследства". Сейчас оно представляло собой всего лишь портфель с документацией на изобретение, но потенциально...

— Знаешь, набить комок искусственного меха шпионской аппаратурой любой дурак сможет, — сказал Айвен. — Я уже сказал, что потенциальных покупателей скорее заинтересует принцип, которым Мойра... — Черт! Не следовало произносить этого вслух! Айвен мысленно дал себе пинка и поспешил исправиться. — Или кто-то другой объединил живые клетки с тем, что их питает.

Бай не упустил случая поупражняться в остроумии:

— Айвен, какое глубокое научное изыскание! Хотя не буду смеяться, ты, конечно же, прав. Но я еще не озвучил версию номер два. Согласно ей, Жоао поступил по-джексониански, а иначе и не мог; он не стал сообщать своему консультанту по мозгам о внесенных в проект "Дружочек" изменениях. Благо, упрощать всегда легче, чем создавать. И просто по-тихому стал искать покупателей на шпионских "медвежат". А Арквы каким-то образом об этом прознали, возмутились, и вот итог. — Бай обвел рукой учиненный им в каюте разгром, видимо, символизирующий обезглавленный джексонианский консорциум, или, может быть, бренность человеческого существования вообще.

— Что так — убит, что этак — повешен, — перевёл словоблудия кузена в более короткий армейский вариант Айвен. Ни один вариант ему не нравился, но, похоже, родня Теж оказалась такой... хм... джексонианской. "Какое счастье, что её я спас от всего этого..." — Мне кажется, для окончательного вывода нам надо поискать еще какую-то информацию.

— Какую, например? Расписку от исполнителя — "Я, такой-то, стрелял в барона Альта такого-то числа по приказу барона Такого-то"? — издевательски уточнил Бай. Ах, Айвен, ты так наивен...

Айвен отвернулся к сооружаемому тайнику. Оставалось надеяться, что его спина выражает что-то типа: "Я, может быть, и не всегда хорош в расследовании преступлений и махинаций. Зато ты, Бай, ты просто..." А Бай бы захихикал и подначил: "Я — кто? Крыса? Хорёк?" На это Айвен бы не нашелся с ответом, и Бай, почувствовав слабину, тут же развил бы наступление: "Хорёк, говоришь? Да без таких, как я, ваши форские задницы не заметили бы, в какой муравейник угодили, пока их до косточек бы не обладали! Если бы не я..." — жизнь тайного агента, вернее, раскрытого и показательно выброшенного в дальний космос бывшего агента не сахар, поэтому Форратьер говорил бы горячо и страстно, о том, что его работа, конечно же, дерьмо. Но жизнь такая, понимаешь ли, Айвен...

— Я очень ценю всё, что ты делаешь, — поспешил уверить Форпатрил. — Можно даже сказать, горжусь тобой.

"Еще добавь — любишь меня и мечтаешь переспать", — усмехнулся бы Форратьер, и состроил глазки. Взгляд Бая до сих пор напоминал о Донне — такой обманчиво-кроткий, потаённо-страстный, манящий, что... Скажем так, создавало определенные неудобства. Поэтому Айвен набрал в грудь побольше воздуха, чтобы напомнить кузену-шпиону, что, вообще-то, они уже взрослые люди и довольно уже этих подростковых шуточек, и предлагать переспать женатому мужчине — это не тоже самое, что...

Но когда Айвен повернулся, чтобы высказать гневную отповедь по поводу пронесшихся в его воображении сексуальных домогательств, Бай уже дремал на откидной койке, сладко обнимая и "мишку", и секретную документацию о его создании.

* * *

* * *

Дверь каюты медленно, практически бесшумно отъехала в сторону. Айвен только-только успел приладить снятую панель на место, и поэтому обрадовался — теперь-то стюарды не смогут обвинить его в порче корабельного имущества.

В следующий момент Форпатрил спохватился. А с какой стати вообще стюарды заходят в их каюту? Да еще... Короткий взгляд на хроно, настроенное на корабельное время. В половину второго ночи?

В каюту "барона Альта" просочились две темные фигуры. Не заметив Айвена, оказавшегося за их спиной, непрошеные гости заученным движением вскинули оружие (маленькие, но смертоносные игольники) и хладнокровно расстреляли огромную кровать высокопоставленного путешественника. Потом одна фигура повернулась, отыскивая взглядом телохранителя, игольник дёрнулся в направлении мирно почивающего на узкой койке человека...

Айвен напал на обоих киллеров со спины. Нейтрализовал одного, ударив в шею, второй, почти успевший обернуться, попался в "замок". Незадачливый убийца успел нажать на спусковой крючок, но стараниями Форпатрила серебристые иглы ушли в стену, а не попали в человеческое тело.

Схватка вышла короткой.

Или он был настолько напуган, что сам не понимал, насколько сильно бьёт?

"Айвен, возьми себя в руки!" Бай проснулся, по счастью, не стал тратить время на вопли, и очень скоро в комфортабельной каюте первого класса добавилось пассажиров.

— Смотри-ка, — удивился Форратьер, стаскивая черную шапочку-маску с одного неудавшегося убийцы. — Я-то думал, что наемником окажется господин Гочиа! А это Шелли! И ее подруга Келли!

Обе женщины, которых Айвен успел деловито и надежно обездвижить при помощи ремней и технической изоленты, наградили "барона Жоао" гневными взглядами.

— А я ведь тебе говорила, что он не просто мальчик для удовольствий, а настоящий телохранитель, — прошипела Келли. Даже связанная, она попыталась пнуть Форпатрила. Когда не получилось, удовлетворилась неловким тычком в адрес жены. — А ты — "посмотри на его язык тела! Такую самоуверенность вырабатывают не в спортзале, а исключительно в постели!" Домифовалась, нимфоманка несчастная!

Айвен выпрямился с оскорбленным видом. Бай захохотал. На сей раз его смех был не производным наркотического коктейля, и не приветом от старушки-паранойи, прыгающей по болоту вымысла, высоко закидывая тощие рассудочные ножки, а нормальной, хотя и по-форратьеровски непредсказуемой и весьма ехидной человеческой реакцией на сложившуюся ситуацию.

— Итак, дамы, я желаю перекупить ваш контракт. Говорите цену.

Келли обиженно поджала губы. Шелли понурилась, чтобы мужчины не увидели выражение ее лица, но уловка не удалась — Бай взял ее за волосы и запрокинул голову. Ответом ему стали гнев и презрение:

— У тебя денег не хватит! Уж мы-то знаем, сколько ты на самом деле стоишь, Жоао! Лжец и банкрот!

— О! — Бай поднял на Айвена сияющий взгляд. "Вот тебе еще одна версия бегства де Оливейра с Джексона! И заметь, она никак не связана с Домом Кордона".

Айвен вдруг понял, что означает старинное выражение "гора с плеч упала". Кажется, он держал на себе все хребты Южного континента, а теперь разом их сбросил.

— Я бы не стал утверждать, что у меня нет никаких активов, — Бай картинно поиграл спешно надетым на пальчик баронским перстнем. Незадачливые убийцы следили за блеском драгоценности хмуро и злобно. — Пусть вы и настроены недружелюбно, я всё-таки озвучу своё деловое предложение. Я получаю от вас информацию — кто вас нанял меня убить, как был передан заказ, ну и все технические подробности. Или же мой слуга вами займется.

— Этот? — Шелли выдала такую порцию презрения, что Айвена унесло ею, как морским приливом.

Унесло бы, если бы мысли Форпатрила по-прежнему занимала чепуха вроде репутации, а не действительно важные вещи. О, черт, почти пять суток они жили на одном корабле с киллерами! А что, если бы эти горячие с-с... штучки, будем вежливы, перешли к активным действиям? А что, если бы они решили, что проще всего убить "барона Альта", выведя из строя систему жизнеобеспечения корабля, и черт с ними, с прочими пассажирами?

— О, не надо недооценивать моего... — Бай хозяйским жестом приобнял Айвена за плечи. Тот дёрнулся, тяжело, но вовсе не сексуально, задышал, однако послушно промолчал. — Моего Ботари. Он мастер допроса. Ну же, — Бай шлёпнул Айвена по заднице. — Приступай. Если будут молчать — вышвырни их через ближайший шлюз.

"Ты что — спятил?" — мысленно возопил Айвен. "Ботари? По-твоему, я похож на этого психа Ботари?"

"Я откуда знаю, похож ты или не похож! Я вообще с ним знаком исключительно по воспоминаниям старожилов Форбарр-Султаны и некоторым обмолвкам оруженосцев Форкосигана! Но, говорят, мужик был справный. Ему застращать двух баб — что плюнуть. Ну же, Айвен. Будь котиком", — карие форратьеровские глаза смотрели мягко и беспощадно.

"А как же мое обещание дяде Эйрелу, маман и остальным, что я никогда не обижу женщину?!" — из последних сил сопротивлялся Форпатрил.

"Мур-мур. Мяуньки", — хлопал ресницами Бай.

По счастью, несомненным достоинством мысленных разговоров является их сверхъестественная краткость. Пауза, выдержанная Айвеном прежде, чем он согласился подыграть очередной экстремальной затее Форратьера, со стороны показалась еле заметной.

Достав из собственного чемоданчика ампулу с лекарством, Айвен медленно, позволяя пленницам рассмотреть маркировку лабораторий Бхарапутра, заправил ее в инъектор.

— Это не суперпентотал, — объяснил он, стараясь, чтобы голос звучал холодно и ... хм... с оттенком садизма. — А новое экспериментальное лекарство, которое медленно растворит ваши тела до полного исчезновения. Оно запускает процесс разрушения жировых прослоек. А потом принимается за мышцы, — Айвен прижал инъектор к локтю Шелли. Женщина вздрогнула. — Мышцы постепенно истончаются, сухожилия теряют эластичность, перестают поддерживать кости на их законных местах, и вы падаете, — он перёшел к Келли. Она попробовала увернуться от неизбежного, но увы, силы оказались неравны. Айвен ввёл порцию лекарства, разработанного заботливой бабушкой для милой Теж, и продолжил: — Ваше тело будет весить всего ничего, но для костей, из которых вымываются все минеральные вещества, и это "ничего" окажется слишком большим. Поэтому вас ждут переломы. Выпадение волос и зубов, конечно же, всякие там дисбактериозы и прочая малоприятная чепуха. Боюсь, придется подождать, господин барон, — Форпатрил коротко поклонился наслаждающемуся моментом кузену. — Если вы не прикажете ввести антидот, вы увидите конечный эффект... — Айвен картинно пристально посмотрел на хроно. — Через три с половиной часа.

— Ради такого удовольствия можно и подождать, — легко согласился Бай.

... Первая минута. Шелли пытается посмотреть на подругу, но обе киллерши усажены спина к спине, на низенький пуфик. На запястьях, лодыжках и коленях — изолента, плюс локти каждой женщины прижаты к корпусу туго стянутым ремнем. При некоторой доле воображения пленницы похожи на гусениц. Откормленных дебелых гусениц.

Вторая минута. Если верить комментариям Мойры, которые аут-леди соизволила приложить к синтезированному ею препарату, за две с половиной минуты активный компонент уже достигает желудка и штурмует кишечник.

Третья минута. Келли вдруг кривится. Она сглатывает слюну, еще раз, весьма неэстетично борется с тошнотой, и вдруг резко наклоняется вперёд. Однако рвоты нет; Келли, дыша тяжело и часто, выпрямляется. Лицо ее бледнеет, застывает безжизненной маской.

Женщина попробовала вырваться. Неудачно. Еще раз. Шелли попыталась что-то сказать, натолкнулась на зловредную ухмылочку "барона Жоао", и лишь обиженно поджала трясущиеся губы.

У Айвена внутри всё застыло; титаническим усилием он заставил себя дышать ровно и "держать лицо", но с каждой секундой это становилось всё труднее и труднее.

— Я... — прохрипел он. Бай предостерегающе поднял руку.

Шелли вдруг согнулась и заскулила о боли, раздирающей ее внутренности.

— Ну так как насчет цены? — присел на корточки рядом с пленницами Форратьер. — Или ещё нет, не созрели?

— Умоляю... — прошептала Келли, вся в испарине, лихорадочно дрожа. — Пожалуйста, хотя бы один бутерброд...

* * *

Корабль совершил последний П-В прыжок и шёл через локальное пространство к станции Делайетт. Айвен упаковывал вещи. Бай, в ставшем привычным бело-красном мундире, восседал на пуфике, пил из бутылки игристое вино, и в лихорадочном возбуждении строил ближайшие планы.

— Заказ на убийство Жоао пришел из Дома Харгрейвз, что совершенно логично, ведь они, как и Дом Альта, занимаются промышленным шпионажем. Решили устранить конкурента. Зацени вишенку на этом миленьком тортике с кремом из свежего напалма — Харгрейвз подозревали о сложностях между де Оливейра и Арква, хотя и не знали всех подробностей, но правильно рассчитали, что впрягаться за ушлого новобразильянца никто не будет. За него мог бы вступиться Дом Дайн — памятуя общие проекты и былые Сделки, — но тот, подозреваю, утешился частью имущества Дома Альта. Ах, какая милая интрига!

— Тебя всё это приводит в восторг? — хмуро поинтересовался Айвен.

— А тебя — нет? — удивился Форратьер. — Подозреваю, что Жоао был обречен. Он потому и отправился на Мэрилак, что уже не чаял, как спасти своё баронство. Или наоборот... — Бай задумался, сделал хороший глоток вина. "Мишка" терпеливо сидел в чемодане, обнюхивая и приминая передними лапами каждую вещь, которую Форпатрил в него добавлял. — Думаю, Шив не обрадуется, узнав, что его станцию выбрали как место расправы с его же компаньоном. Что он сделает? А если сыграть с другой карты — всё-таки довести до ума "медвежат", выпустить их на рынок...

— Эй, притормози, — потребовал Айвен. — Мы же решили, что отдадим документы и эту псевдоживую тварюшку нашим СБшникам, пусть разбираются!

— Айвен, не тупи. Конечно же, отдадим! — замахал ручкой Бай. — Можешь и дневник Жоао отдать. Или нет, лучше я заберу его с собой, попробую идентифицировать прочих пассий. А в крайнем случае, опубликую мемуары, их графоманский стиль для этого как раз подойдет. Но давай вернемся к Мойре. Она, как минимум, должна знать, что где-то у кого-то хранятся результаты её трудов. Если ты не планируешь зарубить старушку...

— Нет, — коротко отстранился от столь ужасных планов барраярец. — Я не собираюсь расстраивать Теж.

— Только ради Теж, а чувства прочей родни пусть прыгают в ад? Сын мой, да твоя прозорливость растёт не по дням, а по часам... так вот. С Мойрой я планирую использовать шантаж. Говорят, аут-леди работают только с человеческим материалом; конечно, гем Эстиф может сколько угодно бравировать своим ренегатством, но если намекнуть ей, насколько низко может пасть ее репутация, если станет известно о "зеленых мозгах"... — Бай звонко прищёлкнул пальцами. — Ах, какую замечательную интригу я успею придумать за пять дней обратного путешествия!

Айвен уронил чемодан вместе с "мишкой" и заботливо сложенным содержимым.

— Как, разве ты не летишь со мной на Барраяр?

— Айвен, не будь идиотом. У меня есть шанс выйти на новый уровень в игре Великих Домов! Возвращаться на Барраяр — конечно, очень мило, и я весьма благодарен тебе за спасение моей жизни, но, знаешь ли... Битва не окончена, пока голова врага не доставлена в штаб и не выставлена на всеобщее обозрение.

— Бай... — Айвен запнулся, не зная, что сказать. За последние сутки с Форратьером произошла разительная перемена. Ушло похмелье и страх, и из-под них, как подснежники из-под прошлогодней листвы, пробился тот самый, привычный Байерли, городской пижон и грязный ангел с чистым сердцем. — Я планировал, что мы вернемся домой, похитим этих подкаблучников: Майлза, Рене, Доно — и закатим пирушку...

Горячая, изящная ладонь Байерли сжала запястье Форпатрила:

— Так и будет! — с жаром пообещал он. — Обязательно! Только не сейчас, сейчас надо ловить козыри и заходить с верной карты. Значит, медведей ты забираешь с собой, а мне оставляешь Шелли и Келли, я знаю, как их использовать. Может, и одного из медвежат тоже оставить? Мощнейший ресурс психопрограммирования, хотя... Нет, лучше сдай их все Департаменту по делам галактики, а на словах передай...

Оживленный, счастливый Бай говорил и говорил, и Айвену оставалось только запоминать и обещать исполнить всё в точности.

На сердце у него скребли кошки. В голове крутились обрывки старинных песен, что-то про ценность секунды, про краткий миг встречи и огненные сердца, подпитывающие друг друга... и мысль о том, что пройдет еще как минимум год или даже больше, пока представится возможность очутиться под одной крышей, распить одну на двоих бутылку вина, посмеяться над одной шуткой...

"Ты стареешь, мужик, — сказал Айвен сам себе. — Становишься сентиментальным".

"Ага... На самом деле это не сентиментальность".

"А что же? Или следует спросить — кто для тебя Бай?"

"Если надумал сочинить грязную сплетню — заткнись и не отсвечивай, извращенец. Бай... это Бай", — наконец, признался Айвен.

* * *

Их расставание было кратким, по-мужски скупым на эмоции. Бай порывисто обнял Айвена, на мгновение прижался горячими губами к его губам, и ушел, не оглядываясь.

Весь долгий путь до Барраяра Айвен Форпатрил вёл томительные, выворачивающие душу разговоры. "Медвежонок", усаженный на место отсутствующего Байерли, дипломатично молчал. И вроде бы Айвен отключил чип записи, и прочую записывающую технику в "зеленых мозгах", но почему-то к концу путешествия был уверен — "тварюшка" поняла, что именно значил для Айвена Форпатрила его старый друг Байерли Форратьер.

А как же иначе.

Смекалистая тварь... "Тот, кто тебя создал, был идиотом. Если чему-то и должны учиться детишки, то дружбе и взаимопониманию. А не просто тискать медведей, выдающих, как автомат — конфеты, очередную байку про окружающий мир". "Дружочек" таращился на барраярца и старательно фиксировал в своих псевдоживых мозгах новую информацию.

* * *

Пересадка на Комарре, и всего пять П-В прыжков до дома. Однако путешествие закончилось раньше, чем ожидалось. На последней к дому орбитальной станции Айвена встречала Теж.

Она с разбега бросилась ему на шею, и Форпатрил подхватил и крепко-крепко сжал в объятиях свою леди. Они целовались на глазах у проходящих мимо пассажиров, горячо и торопливо, будто кто-то мог вклиниться, разорвать объятия этой пары. "Кто-то", пф... Разве что промышленным резаком, да и то не факт, что сработает.

— Я так тебя ждала...

— Я скучал, Теж, милая...

— Айвен, я была такой глупой, прости меня... — Теж чуть отстранилась, чтобы рассмотреть мужа. С беспокойством и нежностью она провела чуткими пальцами по его лицу, плечам, широкой груди. Айвен ответил серьезным и сосредоточенным взглядом. Сейчас или никогда!

— Послушай, Теж, — сказал он строго. — Давай ты выбросишь из головы эти идеи насчет похудания. Я люблю тебя такой, какая ты есть! Каким бы ни было твое тело, для меня оно прекрасно, и я вовсе не хочу...

Теж засмеялась и заплакала одновременно.

— Айвен... О, Айвен! Пока тебя не было, я так переживала, так переживала, когда мне сообщили о вашем с Баем исчезновении после перестрелки в космопорте... Что похудела на два с половиной килограмма. Сама, без бабушкиных снадобий.

— О! — только и смог ответить Айвен. В голове сами собой материализовалось пять-шесть сценариев, которые могли бы обеспечить Теж некоторую нервность существования, но при этом не включали общения с создающей генетические калейдоскопы аут-леди, самодовольных Драгоценностей, ушлых джексонианцев разной степени родства, и медведей с "зеленым мозгом". Но как сказать любящей и любимой женщине, что она была неправа? Поправка: сказать надо так, чтобы оставить надежды на последующее совместное существование и прекрасный, регулярный секс. Так как же сказать Теж, что всей этой истории можно было бы избежать? — А-а. Хм.