Чужие скелеты в шкафу (джен)

Когда в семье Билла и Флёр появился Луи, многочисленные Уизли возликовали — наконец-то рыжий! С учётом того, что Виктуар и Доминик унаследовали роскошные белокурые локоны матери, рождение огневласого сына было вдвойне отрадно для Билла. Невероятно рады были и сёстры. Они души не чаяли в этом малыше с хитрыми карими глазками. Правда любовь их порой проявлялась весьма специфическим образом. Когда Лу был совсем крохой, девчонки раздобыли свои детские платьица и нащёлкали кучу колдографий «милой Лу-лу». Отец, естественно был не в восторге и велел уничтожить плёнку. Флёр же, подмигнув дочерям, спрятала в карман один снимок.

Как и следовало ожидать, Луи рос ребёнком несколько избалованным. Сказывался избыток женского внимания. На удивление миниатюрный и хрупкий малыш вызывал умиление всех родственников. Что касается сестёр, то они и вовсе были готовы исполнять все капризы. Но не будем к ним слишком строги: даже самый суровый взрослый не может не смягчиться при виде хохочущего карапуза, бегущего к нему и радостно размахивающего ручонками. Если же Лу начинал рыдать, то утешать его бросались буквально все окружающие. Даже Тэд, хоть и посмеивался над мелким плаксой, не мог спокойно смотреть, как тот разводит сырость. Надо отметить, что Луи был натурой тонкой, нежной и впечатлительной. Он мог проливать обильные слёзы над мёртвой бабочкой или грустной сказкой. Так он, может, и вырос бы, по выражению Билла, «нытиком и размазнёй», если бы не один случай.

* * *

Когда Луи было десять, он неожиданно заболел. По всему телу появилась сыпь, поднялась температура. Обычно Флёр лечила детей сама, но на этот раз не помогали ни известные ей зелья, ни привычные заклинания. Мальчику становилось всё хуже: от сильного насморка он почти не мог дышать, а при чихании из носа сыпались искры. Пришлось обратиться в Больницу Святого Мунго. Дежурный целитель настоял на госпитализации. У мальчика диагностировали начальную стадию драконьей оспы. В общей сложности Лу провёл в больнице дней десять, но за это время его мир перевернулся с ног на голову.

Тогда Луи понял, что магия не всесильна. Он узнал, что некоторые люди болеют так сильно, что даже самые лучшие целители не могут их вылечить. С одним из таких Луи лежал в одной палате. Это был мальчик со странным именем Мортимер. Ему было восемь, и он всю жизнь провёл в Мунго. Он не ходил, был бледен и имел не по годам серьёзный взгляд.

— Чем же ты таким болеешь? — спросил его Луи день на третий.

— У этой болезни нет названия, — ответил Морти, отрываясь от книги. — Этим болею только я.

— А что у тебя болит?

— М-м… Всё. Такое чувство, будто, знаешь, огня напился.

— И так всё время? — Лу не знал, что пугает его больше: описание недуга или спокойный тон Морти. Он попытался представить эту невыносимую боль, и на глаза навернулись слёзы — до того ему стало жаль соседа.

— Не реви, — поморщился Мортимер, — не люблю, когда из-за меня ревут. Не всё так плохо. Зато я ничем другим не могу заразиться. Потому тебя ко мне и подселили. И сестру сюда пускают, хотя она тоже сейчас болеет.

— А родителей пускают?

— У меня нет родителей, — всё тот же ровный тон и смущённая улыбка.

— А что с ними случилось?

— Они умерли. Я не знаю, от чего. Мне не рассказывают… Не реви! — Морти снова нахмурился. — Я же не совсем один. У меня есть Рейчел и другие родственники.

— Я, кажется, её сегодня видел, — вспомнил Альбус. — Когда проходил мимо палаты девчонок, дверь была приоткрыта. Мадам Кларкс как раз поила её каким-то зельем.

— Красивая, правда?

— Кто, Рейчел? М-м, да, красивая, — Луи хотел было прибавить, что его сестры куда красивее, но решил не обижать нового друга.

— А ещё она добрая и умная, — Морти не заметил сомнений Лу и продолжал расхваливать сестру. — И не плачет.

— Совсем?

— Совсем, — с гордостью произнёс Мортимер. — Знает, что я этого терпеть не могу.

Вскоре и сама Рейч ненадолго забежала к ним в палату. Она действительно выглядела совершенно безмятежной. Лу был удивлён, ведь в прошлый раз она показалась ему несчастной и измученной. И он всё понял. «Она так делает для него, для Морти,» — растроганно думал Луи. Губы его в очередной раз задрожали, но он сделал глубокий вдох и уверенно растянул их в улыбку.

* * *

Ночью с Мортимером случился припадок. Он свалился с кровати и с громкими стонами и хрипами начал кататься по полу. Ноги и руки его свело судорогой, глаза закатились. Морти был без сознания, но продолжал кричать. В палату вбежала мадам Кларкс и две её помощницы. Мальчика обездвижили и левитировали в кабинет экстренной терапии. В суматохе никто не заметил, что проснувшийся Луи выскользнул за дверь вслед за целителями. Происходящее казалось ему чем-то нереальным — сном, ночным кошмаром. Он крался по тёмному больничному коридору, вслушиваясь в каждый шорох. Вдруг из-за угла донеслись голоса. Это были те самые помощницы мадам Кларкс: миссис Пирс, пожилая малограмотная женщина, которая уже много лет работала здесь медсестрой, и Марисса, студентка медицинской академии, которая всего месяц стажировалась в Мунго. Луи с колотящимся сердцем подошёл поближе.

— Бедный мальчик! — причитала миссис Пирс. — Ну надо же, такое несчастье!

— Да, — вздохнула Марисса, — это, наверное, самое страшное — когда болеют дети.

— У Морти-то поди всё ещё хуже.

— О чём вы?

— Да о том, что его матушка прокляла, потому так и мучится, горемычный.

Лу зажал себе рот руками, чтобы не вскрикнуть. Марисса громко ахнула.

— Как же так? Родного ребёнка?

— Ой, не торопись её судить-то. Тяжко ей было, тяжко. Пока она мальчонку на свет рожала, дома беда приключилась с дочкой и с мужем. Вот ей и подумалось, что это ребёнок виноват. Ох, как она кричала, как кричала. Я такого отродясь не слыхала. Так она сгоряча, словами злыми своими, младенчику кровь в огонь превратила, ноженьки — в камни, а сердечко — в стекло. Оно-то не взаправду так, но чувствует он так в точности. А матушка, как поняла, что натворила, так и упилась зельем насмерть.

Луи дрожал всем телом. Он не мог поверить, что такое действительно могло произойти. Но на ум тут же пришли слова Морти: «Такое чувство, будто, знаешь, огня напился». Лу сполз по стенке и обхватил голову руками.

— А что же с девочкой такого случилось, что мать так убивалась?

Луи заткнул уши пальцами. Он не хотел больше слушать, но всё равно слышал каждое слово. Ему казалось, что сейчас узнает что-то ещё более ужасное.

— Да всё в отце дело. Он был…

Луи сорвался с места и пробежал в сторону своей палаты. Его гулкие шаги заглушили конец фразы.

Морти уже снова лежал на своей кровати. Пока миссис Пирс и Марисса обсуждали его судьбу, мадам Кларкс уже справилась с приступом и сама отнесла мальчика на руках в палату. Лу не удивился тому, что на стуле рядом с Морти сидела Рейчел. Её лицо ровным счётом ничего не выражало, но Луи всё равно чувствовал её боль и усталость. Тут на него обрушилось осознание. Лу прокрутил в голове услышанный разговор и от нахлынувшего отчаянья разревелся. Рейчел не произнесла ни слова.

— Что с ним будет? — всхлипывая, спросил Луи.

Рейчел встала и вплотную подошла к нему.

— Он умрёт, — бесстрастно ответила она. — Рано или поздно.

— И ты так спокойно об этом говоришь?!

Пару секунд она молча смотрела ему в глаза. Потом едва уловимое движение — и лицо Луи будто обожгло раскалённым металлом. На щеке появился порез и на его краях начали выступать капли крови.

— Не реви, — ледяным голосом отчеканила Рейчел и вышла из палаты.

* * *

— Знаешь, Лу, я скоро отправлюсь в путешествие, — мечтательно произнёс Морти.

— О чём это ты? — Луи настороженно потёр шрам, который остался на его щеке после пощёчины Рейчел. С той ночи прошло уже четыре года, но шрам не могли вывести никакими мазями и заклинаниями. Мадам Кларкс сказала, что царапина появилась из-за стихийного выброса детской магии.

— К родителям. Они мне снова снились. Мама плакала и просила прощенья, а папа звал меня к себе.

— Морти, не…

— Не начинай, Лу. Мы знакомы не первый год, и ты не хуже меня всё знаешь. Не о том речь. Пообещай мне кое-что.

Луи напрягся. Мортимер редко заводил такие разговоры, и каждый раз это вызывало у Лу суеверный ужас.

Морти посмотрел другу прямо в глаза и произнёс:

— Позаботься о Рейчел.

Луи хотел было возразить, что Рейчел и сама о ком-угодно позаботится, но уловив настроение Морти, ответил только:

— Хорошо.

— Нет, я серьёзно!

— Я понял, Морт. Обещаю за ней присматривать.

— Спасибо. И есть ещё одна вещь, которую тебе нужно знать.

— Ты меня пугаешь, — нахмурился Лу.

— Да уж, тут есть от чего испугаться… В общем, слушай. У Рейч тоже не всё в порядке со здоровьем. Она думает, я не знаю. Но я однажды подслушал один разговор. Ты же знаешь, какая миссис Пирс болтушка.

Лу кивнул, припомнив своё ночное приключение.

— Но пока что я тебе не могу сказать всего. Но когда придёт время, возьми в кабинете у мадам Кларкс медицинскую карту Рейчел.

— Угу.

Луи Уизли тогда было четырнадцать лет, и он почти привык ничему не удивляться. Но смерть, которая давно дышала в затылок его близкому другу, по-прежнему его пугала.

* * *

Морти не стало под Рождество. Когда к Лу прилетела взъерошенная сова Рейчел, он сразу всё понял. Хотя в записке было всего одно слово: «Приезжай».

Луи помнит этот день отрывками. Вот он врывается в гостиную и кричит что-то невразумительное про больницу и Морти. Доминик выпускает из рук коробку с ёлочными игрушками, и большие разноцветные шары медленно катятся по полу, будто осознавая свою неуместность. Виктуар в ужасе прижимает ладони ко рту. Билл подскакивает к сыну, и они тут же трансгрессируют в Мунго. Они находят Рейчел у дверей палаты, где Лу так проводил много вечеров, так много, но недостаточно… Рейч стоит, прислонившись спиной к стене, и смотрит в одну точку. Её кожа ещё бледнее, чем обычно, под глазами залегли глубокие тени, губы искусаны в кровь. Луи боится заглянуть ей в глаза, боится узнать всю правду. Но девушка переводит отсутствующий взгляд прямо на него, и Лу теряет последнюю надежду. «Не успел…» — проносится у него в голове. По привычке он пытается сдержать слёзы, но жестокая и правдивая мысль о том, что Морти уже не будет злиться и огорчаться из-за этого, заставляет Лу с судорожным всхлипом сползти на пол. Рейчел срывается с места и начинает колотить его, крича:

— Не смей! Нельзя!

Вот она бьётся у Луи в руках, пытаясь оттолкнуть его, а через пару мгновений — утыкается ему в плечо. Постепенно тихий плач переходит в полукрик-полухрип, в вой раненого зверя. Ноги Рейчел подкашиваются, и она цепляется за растянутый домашний свитер Лу, как утопающий за соломинку. Луи даже не пытается что-либо говорить. Сейчас любые слова прозвучат как издёвка, потому он только крепче прижимает к себе Рейчел и проводит рукой по её волосам.

Потом Лу не мог вспомнить, как он оказался в кабинете мадам Кларкс и как нашёл медицинскую карту Рейчел. Однако слова, написанные на редкость понятным почерком, въелись в его память на всю оставшуюся жизнь.

«Имя пациента: Рейчел Элизабет Уэйнрайт.

Диагноз: ликантропия.

История болезни: в возрасте двух лет была заражена своим отцом, Теодором Септимусом Уэйнрайтом…»

У Луи в очередной раз потемнело в глазах. Паззл сложился, но картина, представшая перед парнем, была просто ужасающей. В голове снова зазвучал голос миссис Пирс: «Тяжко ей было, тяжко. Пока она мальчонку на свет рожала, дома беда приключилась с дочкой и с мужем… Да всё в отце дело. Он был…»

— Оборотнем… — вслух прошептал Лу и пошатываясь вышел из кабинета.

Изнемождённая Рейчел задремала на скамье. Билл, уже успевший переговорить с целителями, подошёл к Луи и положил руку ему на плечо. Тот благодарно кивнул отцу, после чего на цыпочках подошёл к Рейчел и присел рядом с ней. В голове не укладывалось, откуда в такой хрупкой девушке такой сильный дух. «И столько лет она молчала! Молчала и улыбалась… Хоть бы раз пожаловалась, но нет… Типичный Слизерин!». И в этот момент Луи понял, что никогда её не оставит. И не только потому, что обещал Морти, а потому, что так ему подсказывало сердце.

* * *

« Дорогой Морти!

Прошло уже долгих два года с тех пор, как ты «отправился на поиски твоих родителей». Ты велел не грустить особо по этому поводу, и я честно старался. Но знаешь, мне тебя действительно не хватает. Потому я и продолжаю писать эти письма в надежде, что на той стороне когда-то появится совиная почта, или хотя бы магловский телеграф. Хочется верить, что твоя семья наконец обрела счастье, ведь там наверняка не бывает фатального стечения обстоятельств, и люди не болеют ликантропией.

Ты просил меня присмотреть за Рейчел. Будь спокоен: сейчас мы почти всё время вместе. Только недавно она начала открываться мне. Она даже поделилась со мной воспоминаниями о той роковой ночи, когда ваш отец не успел принять волчье противоядие. По сути, она помнит только громкое рычание и адскую боль. О том, что и папа, и мама не выдержали и покончили с собой, ей рассказали только через какое-то время. Поначалу её обманывали, говорили, что родители в отъезде. Поэтому ей так сложно верить людям. И поэтому я вдвойне ценю её доверие. Я всегда знал, что она сильный человек, но о том, что она потрясающая девушка, я даже не догадывался. Теперь я замечаю всякие мелочи, которые кажутся мне чем-то важным. У неё бледная кожа, прохладные руки и длинные ногти. Настоящая аристократка. Она великолепна, словно ледяная скульптура. Я обожаю срывать с неё эту маску. Её улыбку я видел множество раз, когда мы пересекались у тебя в больнице. А вот смех слышать практически не доводилось. Теперь она смеётся над моими шутками и позволяет себе побыть капризной и слабой. Ей вздумалось посмотреть на белых волчат в Запретном Лесу, и что ты думаешь? Я пойду с ней. Сегодня ночью.

Но когда приближается полнолуние, Рейч начинает лихорадить. Её кожа становится горячей. Тогда она похожа на раненого зверька, который боится, что окружающие причинят ещё больше боли. В такие дни она предпочитает проводить в Выручай-комнате (её новое расположение наконец отыскал мой кузен, Хьюго). А я приношу ей бульон. Представляешь, я научился сам его варить в туалете Плаксы Миртл.

Ты бы смог оформить эти мысли намного красивее. Но ты всё равно понял, к чему я веду.

Ах да, я решил стать целителем. Может, смогу найти лекарство, которое поможет Рейчел. И, конечно же, буду лечить детей. Это то, ради чего не жаль не спать ночами над дряхлыми медицинскими книгами.

Пора заканчивать. Сейчас придёт Рейчел. Как обычно, накроет мои глаза своими ладошками, и мне снова станет спокойно.

Это последнее моё письмо к тебе. Будет непросто не писать, но я справлюсь. И обещаю беречь Рейчел. Я готов на всё, чтобы она была счастлива. И я найду способ её излечить. Ради тебя, ради нашего с ней будущего, ради её неслышных шагов и ради её прохладных рук.

С любовью, Лу»

— Привет, Рейчел. Конечно, я помню. Идём смотреть волчат. Шарф возьми. И варежки. Руки как ледышки.