Плохимпочерком (гет)

Когда тебе кажется, что это конец — обернись.

Открой глаза пошире. Сожми челюсти, громко выдохни, заломай руки — сделай все, чтобы не закрыться, не уйти, не утонуть. Попробуй вставить спички в закрывающиеся веки — но, пожалуйста, не останавливайся.

Иди вперед. Стучи аккуратными туфельками по мостовой. Маши ручкой проплывающим мимо лодочникам, купи булочки в любой пекарне, пусть даже и не очень хорошей. Пожалуйста, знай: всё хорошо, пока ты дышишь.

Пока ты дышишь.

Дышишь ты, а не твоя гильдия. Дышишь ты, а не твои напарники. Дышишь ты, а не твой лучший друг. Ты уже не помнишь, когда в последний раз проводила рукой по жестким розовым волосам; не помнишь, когда сбивала в воздухе синего кота, не помнишь, каково это — быть прижатой к холодному металлу доспехов.

Единственное, что ты видишь перед тем, как закрыть глаза — разлетающаяся на щепки гильдия, убийца драконов, пригвозденный навсегда огромным обломком стены с закатанными к небу глазами, аловолосая женщина-рыцарь, с неизвестно как оказавшимся в ее же груди стальным мечом.

Кот с отрезанными крыльями.

Когда-то черноволосый парень, за одно мгновение поседевший.

Тело Мираджейн. Обезглавленное.

Ты. Рядом с горой трупов.

Вот же странное обстоятельство — тебе кажется, что смерть тебя никогда не коснется, пока она не начнет забирать самых близких. Ты думаешь: хорошо, что руки не дрожат, когда нечаянно роняешь и разбиваешь стеклянную сферу.

Ты думаешь, хорошо, что ты есть, цепляясь ободранными руками за стену, когда сбивают незнакомца на улице, когда убивают продавца из магазина, когда ребенка продают на органы — отвратительно, что все это живет в твоей голове, отвратительно, что ты садишься на самый быстрый экспресс, отвратительно, что заходишь в чужую гильдию и видишь счастливые лица.

Отвратительно, когда растекаешься по столу своего беловолосого знакомого, отвратильно, что ты прижимаешься к нему, размазывая по лицу тушь, слезы и сопли.

Он гладит тебя по спине, словно ты — единственное, что у него осталось, и чувствуешь, как дрожат его губы, когда он целует твои волосы. И стараешься не замечать страшные шрамы на его больших руках, и не думать о том, что вместо них тебя обнимает густое, непроглядное чувство вины и надвигающаяся депрессия.

Этот ледяной волшебник знает, что такое терять, думаешь ты, уходя на его дно камнем, но больше никогда не закрывая глаза при поцелуе и никогда не выдыхая его имя.

Растворяйтесь друг в друге. Растворяйтесь друг в друге, но помни:

оборачиваться некуда.

http://ololo.fm/search/Hozier/Like+Real+People+Do

Маленькая Леви МакГарден чувствовала себя птичкой посреди огромного цветочного поля. Она кружилась, вздымая длинными худыми руками полы своего лимонно-желтого платья; вдыхала запах дубового дерева и застоявшегося пива. Улыбалась уголками губ и стучала маленькими каблуками по широкому полу. Вдали звучала гитара в руках беловолосой волшебницы — какая разница, откуда на самом деле идет звук, если кажется, что льется из самого сердца?

Прикрыть ореховые глаза и словно унестись в свои мысли — вот маленькая синеволосая птичка вспорхнула на свое личное облако. Казалось, теплое апрельское солнце услужливо взбило его перед приходом мечтательницы.

Леви, высунув язык от усердия, прыгает прямо с облака на широкую спину иссиня-черного дракона — во время полета мимо нее проносятся кометы и звезды, и вот она, не успев ухватиться за одну из них, разочарованно вздыхает и в следующую секунду громко смеется, взмывая ввысь вместе со своим драконом. Мечты незнакомых ей детишек проносятся мимо нее, напоследок расстрепав ей волосы — Леви смеется, смеется, смеется.

Целует каждую чешуйку своего черного дракона, а потом, вскочив на ноги, расправляет руки, ловя воздух и словно поглаживая его руками. Дракон несет ее к океану и уходит на синюю прозрачную глубь — Леви нисколько не задыхается, а шумно и быстро дышит, влившись в косяк маленьких серебристых рыбок. Потом она держится за панцири двух черепах и плывет в маленький морской городок — выхватывает у русалки, проплывающей мимо, ракушку из волос, пока она не видит, и дракон, тихо смеясь, подхватывает ее и вновь отправляется к небу.

Они летят так высоко и долго, что у маленькой волшебницы сдавливает грудь, и она танцует на черной широкой спине, а потом хватается за горячую, яркую звезду и летит к земле. Тепло падающего небесного тела согревает не руки, а сердце МакГарден, и вместе со звездой она разбивается о землю, а на самом деле оказывается, что синеволосая просто открыла глаза и продолжает танцевать, кружиться, быть счастливой.

Потом музыка заканчивается, и Леви, остановившись, смотрит на черноволосого парня, улыбаясь, и она сказала что-то, да только Гажил не расслышал, лишь смотрел, как пухлые, почти детские губы шевелятся, растягиваясь в улыбке.

Маленький синий котик, наблюдая за Леви, громко крикнет, что эта вот волшебница, вот эта самая, управляющая письменами, влюбилась. Синеволосая птичка засмеется и ярко-розовый румянец окрасит ее щеки.

Гажил Редфокс стоит как вкопанный у стола и хватает воздух ртом, как самая настоящая рыба, которую во время шторма выкинуло на берег. Он сжимает деревянную кружку, чье содержимое вылилось на пол из-за неосторожного движения, и пытается скрыть смущение, зарываясь рукой в черных смоляных волосах. Черноволосый чертыхается про себя, что он, стальной убийца, мать его, драконов, стоит и краснеет тут, как девчонка-пятиклашка.

И кареглазая мечтательница подойдет к нему неслышно, но ведь Гажил все прекрасно слышит, чувствует, видит, ощущает каждой клеточкой своего тела, как она гладит его по волосам, робко, осторожно, словно боясь спугнуть, как поднимается на носочки к самому его уху, чтобы рассказать об их полетах.

Леви говорит долго и не смело, поглаживая жесткие волосы, смущенно запинаясь, иногда забывая дышать и нервно теребя подол своего чуть влажного платья (ох уж эти океаны!). А потом вложит в его руку маленькую ракушку, взявшуюся из ниоткуда, и поцелует ее. Эта маленькая чертовка улыбается, словно так и должно быть, пока Рэдфокс смотрит на нее сверху вниз, и в мыслях бьет хвостом о песчаный берег, перехватывая ее худую и хрупкую руку, прикасаясь губами к холодным пальцам.

В мыслях стальной убийца еще раз выбросился на берег и мечтает задыхаться вот так еще долго-долго.

http://myzuka.ru/Song/3331175/Delta-Spirit-Yamaha

Лето в Фиоре выдалось необычайно жарким — Джубия, привыкшая пить по утрам холодный чай с мятой и лимоном, ужасно расстроилась, поняв, что у нее сегодня выходной.

Так, подняться с кровати, аккуратненько, касаясь лишь кончиками пальчиков разгоряченного паркета, взмахнуть легким и нежным, как облако, подолом ночной рубашки. Поморщиться от яркого солнца — и веснушки, непонятно откуда взявшиеся на всегда чистом лице Джубии, словно смеются в ответ.

Сегодня так печет, что хочется к самому морю — хотя, казалось бы, куда ехать, если море внутри тебя? Локсар сложит ладони лодочкой и приставит к груди, чувствуя, как смех русалки раздается где-то у самого сердца. Рыбы-клоуны затаились в синих локонах, кораллы — застыли на губах, а солнечные блики разбрелись по всему телу, будто ища место, где они будут счастливы.

Прикрыть глаза и прислушаться — слышишь ли ты то, что должен? Например, крик кита где-то на ужасной глубине, или песнь сирены, призывающую незадачливых рыбаков станцевать с ней; а, быть может, ты слышишь, как вдалеке плещутся волны твоих надежд и мечтаний?

Верь в это. Вот и Джубия верит в море внутри себя, поэтому, взяв с собой несколько сочных персиков, которые, казалось, еще пахнут садом Магнолии, и немного молока — такого нежного и вкусного, что чувствуешь вкус клевера на губах, — идет к нему.

Девушка-дождь проходит витиеватыми бульварами, считает кирпичи на мостовой, машет рукой проходящей мимо лошади… Заглядывает в кофейню, почувствовав аромат свежеиспеченных булочек, берет парочку, и идет прямо еще чуть-чуть, останавливаясь только у круглой деревянной двери. Переступает с ноги на ногу, тянется к звонку, но замирает в нерешительности и отходит на пару шагов.

И море шипит, бурлит, накатывает волнами, подгоняя, подталкивая ближе, словно говоря: "Иди, маленькая глупая девочка, это же просто персики и булочки".

И Джубия коротко стучит три раза, набравшись смелости, а после, подняв глаза выше, видит ледяного волшебника и губы ее сами расплываются в счастливой улыбке.

— Это персики, Грей-сама. Вы любите персики?

И он улыбается, пожимает плечами и впускает внезапную гостью, чешет в затылке, сетуя не беспорядок. Локсар качает головой, расчищает квадратный дубовый стол, ставит пакет с продуктами и разворачивается к Фуллбастеру. Берет два персика, отдает один ему, а сама притрагивается к фрукту губами, словно целуя, но, тут же отложив его в сторону, хмурится.

— Сегодня так необычайно жарко. Вам хорошо, вы — сама зима. Вам никогда не бывает жарко.

Локсар прикрывает голубые глаза, вздыхает, чувствуя, как щеки покрываются предательским румянцем. А Грей — он не делает ничего, молчит и смотрит на нее внимательно, еле улыбаясь. Крутит в руках ароматный персик и чувствует, как море — море Джубии — разливается по его жилам.

Стоит девушке открыть глаза — и она видит, как снежинки, не успевая долетать до нее, тают и превращаются в воду, а сама Джубия стоит, раскрасневшаяся и смущенная, точно вишневое дерево. Ловит снежинки бледными тонкими пальцами, подносит их к щекам, улыбается счастливо, смотрит на Фуллбастера признательно и шепчет что-то одними губами.

Ледяной волшебник подойдет ближе, уберет голубую прядь и заправит за ухо, притронется губами к теплой щеке и улыбнется, услышав звонкий смех Джубии.

А знаете что? Грей ненавидит персики.