Уроки самозащиты (джен)

Оруженосец Цабо сопоставил две вещи , которые требовала от него его должность — а именно, что юный Ришар Форратьер прямо сейчас нуждался в хорошей трепке, а его младший кузен — в чашке чая, капельке сочувствия и экспресс-уроке самозащиты. Второе победило. Он не был уверен, что в долговременной перспективе второй пункт окажется важней, зато этот урок будет усвоен с большей вероятностью и навлечет гнев графа Форратьера на младшего из своих оруженосцев — с меньшей.

— Не люблю высоту, — поделился Байерли, когда они уселись в углу кухни. Было очевидно, что мальчик преуменьшает свои страхи: хотя он не плакал, но ощутимо трясся до сих пор.

— Я бы держался от высоты подальше, на твоем месте, — согласился Цабо.

Он постарался, чтобы в его тоне не прозвучало никакого намека, но мальчик все равно вопросительно поднял взгляд. Пугающе восприимчивое дитя — а еще весьма нервное и и с чересчур женоподобными манерами. Его отец, младший брат графа, смотре на собственного сына со смесью отвращения и, что было странно, страха. Поскольку Цабо уже слышал кое-что про эту семью от старшего оруженосца, он догадывался, что этот страх имел отношение к еще одному из братьев, второму по старшинству, погибшему в Эскобарскую войну. Но он явно не того боялся. Это юного Ришара стоило остерегаться.

— Хочешь пирожное?

— Я не голоден. — Тревожный симптом: обычно Бай старался в себя запихнуть столько сладкого, сколько мог.

— Хочешь узнать, как тебе быть, когда в следующий раз подерешься с кем-нибудь крупнее тебя?

— Ага.

— Правильно. Первое, что ты должен понять: самое твое большое преимущество — центр тяжести. Твой противник наклонится над тобой, его положение будет неустойчивым. Все, что тебе нужно — схватить его в этот момент и ударить пониже.

— По яйцам, ты это имеешь в виду? — переспросил Бай таким нарочито детским голоском, что Цабо специально в него всмотрелся и уловил злой блеск в полуприкрытых длинными ресницами карих глазах. Отлично, он начинает приходить в себя. Цабо придвинул тарелку со сладостями поближе к мальчишке.

— Вообще-то нет. Он будет этого ждать в готовности защититься от такого удара. Вместо этого бей по коленям. Это застанет его врасплох, и, если ты его хорошенько пнешь, то причинишь ему достаточный урон, чтобы он отпрянул. А затем — беги. Куда угодно, где есть люди, и где он не сможет зажать тебя в угол. Он сильней тебя, и ты не можешь бросить ему вызов, если будешь стоять на месте. Но ты можешь быть быстрее его. Понял?

— Да. — Но пирожные он так и не тронул.

— Есть что-то еще, что мне стоит знать?

Байерли отпил чая.

— Ришар сказал тебе, что мы просто играли, но это неправда. Он пытался выкинуть меня в окно.

В других обстоятельствах эти слова звучали бы комично в устах одиннадцатилетки. Но Цабо совсем не хотелось смеяться.

Мальчик широко распахнул глаза:

— Ты мне веришь, так ведь?

Не в первый раз Цабо слышал эти слова от одного из детей этого семейства. Когда им веришь, они реагируют с изумлением и облегчением.

— Верю.

Байерли наконец-то откусил пирожное, прожевал, сглотнул.

— Есть одна штука, про которую я не понимаю, — задумчиво протянул он. — Почему Ришар хотел меня выкинуть в окно? Он ненавидит меня с тех самых пор, как я назвал его лжецом, но мне все равно никто не верит, кроме моей сестры, не может же он хотеть меня убить просто за эти слова...

"Я тебя слушаю", — подумал Цабо и тут же с холодком страха спросил себя, не станет ли положение этого ребенка только хуже, стоит Ришару заметить, что кто-то из взрослых к нему прислушивается?

— ...а его папа старше моего. Ришар что, не понимает, что такое право первородства? — он произнес это слово аккуратно, почти по слогам, но правильно.

Цабо резко втянул воздух. Он произвел те же расчеты, но было ошеломительно слышать это от мальчика, да еще произнесенное так рассудительно.

— Конечно, он может на мне просто практиковаться, — продолжил паренек тоном, подразумевавшим, что для кузена Ришара такое было бы самым естественным делом. — но ведь он вряд ли сможет выкинуть в окно дядю Чарльза или Пьера. Они большие и тяжелые. — Он поймал взгляд Цабо и улыбнулся. Оруженосец выдавил ответную улыбку.

Прежде, чем что-то на это ответить, Цабо хорошенько подумал, но... пусть лучше мальчик верно понимает, что движет Ришаром. Он уже достаточно взрослый и явно вполне умен, чтобы часть этих рассуждений успеть проделать самостоятельно.

— Я дам тебе подсказку. Прежде всего, первородство — это еще не все. Порой выбор графа значит больше, особенно если у того нет собственных сыновей. А что ты знаешь про своего кузена Пьера?

— Что он не любит людей, — быстро ответил Байерли, уже полностью оправившийся от своего испуга и такой же разговорчивый, как всегда. — Поэтому он почти все время сидит у себя в комнате и не выходит, а еще он неопрятный, и никогда не открывает окон, и подолгу не принимает душ и не меняет нижнее белье. А когда он переодевается, то швыряет одежду на пол, и однажды я нашел в ней мышонка. А мама-мышь прогрызла дыру в одной из его рубашек, а он ее надел, даже не постирав. А еще он должен был жениться на сестре лорда Форхолланда, но не женился и с тех пор еще сильней не любит людей. А сейчас дядя Чарльз хочет отдать Донну за лорда Форхолланда, когда она закончит школу, хотя она за него замуж не хочет, и я думаю, это неправильно — заставлять ее...

Цабо был уже готов его прервать, одновременно изумляясь, сколько слухов сумело собрать это дитя, и намереваясь вернуть его от слухов к самому главному...

— ...но это значит, что дядя Чарльз поставил на Пьере крест.

Ого. Цабо внезапно понял, как этот казалось бы случайный набор симптомов мог сказаться на матримониальных перспективах лорда Пьера Форратьера.

— А еще он болен, верно? Он почти всегда лежит.

— Ты про своего дядю-графа или про Пьера?

— Про дядю Чарльза это все знают. Про Пьера, конечно.

— Хорошо. — "И ничего хорошего". — А что еще про Пьера ты узнал?

— Он всерьез ненавидит Ришара с его братьями, и им запрещено входить к нему в комнату. Против меня он особо ничего не имеет, потому что я не такой шумный хоть он и считает меня болтуном. — Байерли потянулся за очередным пирожным, хотя он и так съел их больше, чем ему обычно позволяли до ужина. Теперь у него был обычный вид мальчишки-озорника, когда он лукаво добавил: — Я ведь могу начать болтать вовсю рядом с Пьером и быть совсем несносным, чтобы он на меня разозлился, а Ришар это увидел бы. Как думаешь, это хороший план?

— Отличный план. И я полностью доверяю твоему умению вести себя несносно.

С ухмылкой мальчик схватил последнее пирожное и убежал. А Цабо вернулся к своему одиночному дежурству.