В конуре (гет)

В конуре у Бето было как… в конуре. Незастеленная постель с бельем далеко не первой свежести, тарелки с остатками присохшей еды на столе, дохлые тараканы на полу. Впрочем, до сих пор ему и в голову не приходило этого стесняться. До той минуты, пока Гильермо не появился на пороге.

Первой реакцией на появление Гильермо была, разумеется, радость. Второй — досада.

— Черт, как ты меня нашел? — спросил Бето и тут же подумал: а какая, к хрену, разница? Конечно, нашел — он, Бето, до сих пор под надзором, а у Гише теперь в друзьях прокуроры, отчего бы не найти?

Он отступил, жестом приглашая внутрь.

Гильермо прошел спокойно, не обращая на бардак ни малейшего внимания, сложил грязную посуду в стопку и отнес в раковину, выставил на стол из большого пакета пиво и закуску.

Бето вздохнул. Не то чтобы он этого не хотел. Он и по Гише скучал отчаянно, только сейчас, вот в эту секунду, разглядывая, как тот открывает бутылки, понял, насколько отчаянно. А ведь прошло всего лишь чуть больше месяца с тех пор, как они виделись в тюрьме.

Гише ополоснул кружку и налил себе пива в нее, Бето взял бутылку. Выпили молча, словно оплакивали кого-то. Впрочем, так оно и было — оплакивали. Свою прежнюю жизнь.

— Ты сам-то в контору вернулся? — спросил наконец Бето.

— Вернулся, — ответил Гише. — Я взял еще одного партнера. Дел много, и для тебя они тоже есть.

— Нееет, это дохлый номер! Я к тебе в контору больше ни ногой, и ты знаешь почему.

— Нет, не знаю, — возразил Гише. — Ты так красиво говорил про то, что тебя вернула к жизни любовь. — Он посмотрел по сторонам. — Для этого?!!

— Гише, черт побери, ты же все видел!

Гильермо помолчал, глядя в окно на затухающий закат, потом сделал глоток и снова заговорил:

— Я все эти месяцы думаю, что же было самого неправильного в моих отношениях с Педро, почему все кончилось именно так?

И снова замолчал.

Сердце Бето сбилось от жалости. Он в очередной раз отметил, что за последние полгода Гише постарел, наверное, на десять лет.

— Ты не виноват, — горячо заговорил он. — Ты сам знаешь, что ты ни в чем не виноват. Что он сам не послушал тебя и захотел пойти к Камиле.

Он подвинул свой табурет к Гише и уткнулся ему в плечо, обнимая.

— Не послушал, — согласился тот. — Но все произошло еще раньше. Камила права, мы убили его вдвоем. Я убил его точно так же, как если бы нажал на курок. С самого начала, всегда, когда он колебался, я никогда не настаивал. Потому что боялся брать ответственность на себя. Боялся, что он будет меня потом упрекать… Он был прав, когда обвинял меня в этом. Я видел, что он не хочет жениться, и практически толкнул его в руки Камилы. Я не поговорил с ним о его сомнениях. Я мог бы поцеловать его раньше, еще раньше, чем он меня. Десятки моментов, когда стоило мне настоять чуть-чуть, проявить твердость, даже просто поговорить с ним, и он бы поддался. И мы бы могли… — голос Гише сорвался.

Он встал, поставил стакан на стол.

— Габриэла выходит замуж через четыре дня. Все эти дни она в конторе.

Бето проследил взглядом за удаляющейся спиной и уставился в захлопнувшуюся дверь.

Этой ночью он лег, как всегда в последнее время, пораньше. Смена начиналась в восемь, а еще надо было добираться на другой конец Буэнос-Айреса. Лег пораньше и полночи проворочался в попытках заснуть: слова Гише то и дело лезли на ум. И все вспоминалось, как Габриэла звонила ему по вечерам в те дни, когда в убийстве судьи обвинили Педро. И танец на пыльной дороге вспоминался тоже…

А потом, в пять, после обрывистого тяжелого двухчасового сна, он встал наконец с постели и позвонил приятелю с работы:

— Мики, дружище, ты не можешь меня подменить сегодня часов с десяти? Надо сходить на одно собеседование. Ага.

Закончил звонок и тут же снова перезвонил:

— И это… еще… у тебя не найдется деньжат до аванса? А то контора солидная, нужен хоть мало-мальски приличный костюм.