И вот они приехали (джен)

Прохладный, чуть задумчивый элафеболион [1] едва только сменился теплым и приветливым мунихионом [2], еще жители Дельф отходили от празднования в честь Эроса и готовились праздновать Дельфиний [3], а по городу уже ползли слухи.

— Вы знаете, что в этом году все будет иначе? — толковали озадаченные кумушки на рынке. — Правила меняют, да так, что ничего не останется от прежних Дельфийских игр!

— Безобразие! — сурово хмуря брови, говорили меж собой граждане на симпозиумах. — Разрешили участвовать не только этим, из колоний, но и вовсе иноземцам!

— Не к добру! — шептались все, недоуменно разводя руками. — Куда катится Эллада!

Между тем дельфийские жрецы, принеся положенные жертвы, воскурив положенные благовония и получив нужные знамения, утром шестого мунихиона торжественно вручили свитки с обновленными правилами Дельфийских игр глашатаям.

— С Дельфиний и по Таргелии [4] любой может объявить о своем желании создать команду, — вещали глашатаи. — Для этого надо оставить запись на доске у ворот храма, а потом поставить амфору с названием своей команды на площадь у храма, дабы любой желающий играть за команду мог бросить в нее жребий со своим именем. К амфоре следует приложить список с теми, кто уже есть в команде…

Глашатев слушали внимательно, пересказывали тем, кто не смог быть при зачитывании правил, обсуждали услышанное и, конечно же, пытались угадать, кто будет играть в этом году.

— Да что тут думать! Небось, опять афниняне своих рабов на голосование пригонят!

— Да ладно, афиняне! Вы только подумайте — в наши родные Дельфийские игры играют всякие варвары!

Шумные коринфяне и степенные галикарнасцы, немногословные спартанцы и странно одетые варвары из колоний, среди которых особо выделялись скифы, парфяне и этруски, — все с интересом прислушивались к глашатаям, часть тут же спешила по домам, видимо, рассказать соотечественникам о новостях, часть кидалась на площадь, к амофрам, кидать заранее заготовленные жребии и вешать списки.

* * *

Приам задумчиво шел с агоры. Он и раньше слышал о Дельфийских играх, но так, краем уха. А вот теперь, приехав в Дельфы по торговым делам, случайно оказался рядом с группой оживленно обсуждающих эти самые игры эллинов. Судя по одежде и говору, ионийцев.

«Надо бы эти правила почитать. А может, и вовсе копию сделать. Чем боги не шутят — вдруг получится собраться и поиграть…»

Копию правил удалось получить без труда — ушлый писец всего-то за какой-то обол согласился одарить Приама церой [5] с правилами, а за драхму — не церой, а свитком папируса. Приам подумал-подумал, да и на всякий случай взял и церу, и свиток.

В Колофон [6] он отправлялся через два дня. Встав с восходом солнца, неторопливо собрался и отправился в путь. Прибытие в родной город ничем не ознаменовалось — разве что осел при въезде громко завопил, но не обидно, как это обычно бывает у ослов, а скорее радостно, словно радуясь скорому концу пути.

— Ну и что?

Гомер, с которым Приам поделился новостями первым, быстро пробежал текст правил глазами, равнодушно пождал плечами и вернул свиток обратно Приаму.

— Как это что? — аж задохнулся от полноты невыразимых чувств Приам. — Это же… это…

Он бегал по перистилю [7], размахивая руками, и, периодически останавливаясь, взывал к богам. Боги были равнодушны — как и Гомер. В конце концов, Приам выдохся, устало махнул рукой и ушел домой, где-то в глубине души все еще надеясь, что Гомер все же передумает.

Именно в таком состоянии — внутренней опустошенности и тайной надежды — его и повстречал Автомедонт.

— Хайрэ, Приам! Да будет Гермес Агорей [8] милостивым к тебе, да не оставит Гермес Трикефал [9] тебя своей заботой! — как всегда велеречиво поприветствовал он Приама.

— Хайрэ, Автомедонт…

Как случилось так, что Приам не только рассказал Автомедонту про захватившую все мысли идею поучаствовать в Дельфийских играх, но и показал свиток — Приам потом вспомнить не мог. Ни вспомнить не мог, ни нарадоваться на это. Ибо Автомедонт, лишь бегло прочитав свиток, тихо хмыкнул и заявил:

— Плохой писец тебе писал — три ошибки и пять описок. Я бы его…

— А ты поучаствовать не хочешь ли? — словно дернул за язык Приама кто.

— А почему бы и не поучаствовать? — после недолгого раздумья ответил Автомедонт. — Если хочешь, я и племянника позову.

— Племянника? — постарался припомнить Приам.

— Ну да, — важно кивнул Автомедонт. — Да ты его наверняка помнишь, Мегасфен. Он как раз недавно из путешествия вернулся.

— Зови! — обрадовался Приам. — Всех зови!

Утром к нему ворвался Гомер.

— У меня тут идея одна, — запыхавшись от быстрого бега, выдохнул он.— Ну, давно бродит, да все как-то руки не доходили…

Приам слушал его и ликовал: теперь у них точно все получится. И пусть Гомер сказал, что напишет всего одно макси — он-то друга знал. Стоило Гомеру только начать что-либо писать, как к нему слеталось столько идей, что успевай только записывать.

— И Тидей сказал, что тоже не против, — вслух размышлял Приам после ухода Гомера. — Это нас уже пятеро, время еще есть…

Через несколько десятков дней из Колофона выехало несколько всадников. Город спал, не догадываясь о том, что его мирные граждане отправляются на своеобразный подвиг — бросать вызов не раз участвующим в Дельфийских играх жителям Хиоса и Милета, Рима и Сард, Фив и Тарквинии. Мирных, на первый взгляд, и бескровных, но не менее ожесточенных, чем иные гладиаторские бои или некоторые войны. Они не знали, какая судьба их ждет, но надеялись, что боги будут к ним благосклонны.

До начала Дельфийских игр оставалось около месяца.

* * *

Молоденький жрец, недавно прошедший посвящение, с некоторым ужасом взирал на широкий людской поток, вливающийся в городские ворота.

Дельфы никогда не были сонным и тихим городом — наличие святилища Аполлона делало свое дело. Паломники стекались в город круглый год, особенно на празднества, но столько?!

— Господин, — тихо окликнул он стоящего рядом жреца, — и что, каждый год так?

— Нет, — несколько самодовольно откликнулся тот. — В прошлом году было поменьше. А на следующий год, надеюсь, будет еще больше.

Он немного помолчал, вспоминая прошлый год и все дары, которые благодарные участники игр принесли в святилище и, видя недоумение молодого собрата по служению, пустился в объяснения.

— Чем больше людей, тем больше даров и тем богаче святилище. К тому же нельзя забывать и о том, что каждый, побывавший здесь, будет рассказывать своим соседям и родственникам о своем паломничестве. Люди — это слава, это богатство. Это милость богов! А всего этого много не бывает.

Он умолчал о том, что можно назвать обратной стороной этой блестящей с виду монеты. О самых крепких и спокойных служителях блистательного Аполлона Пиктеса [10] — тех самых, у которых в прошлом и участие в Олимпийских играх, да и не только в них — которые будут надзирать за порядком на улицах города и в его окрестностях. И старый жрец надеялся, что их не укроет полой своего гиматия Аполлон Улий [11], ибо зачастую бывало, что разгоряченных играми и наскифившихся [12] вином не вразумлял крепкий кулак, и тогда служителям порядка приходилось браться за оружие. Умолчал он и о веселых гетерах и разбитных порнах, слетающихся к городу, словно пчелы и осы на мед. Ничего не сказал о торговцах всех мастей, как честных, так и нечистых на руку, загодя устраивающихся на самых выгодных для торговли всем подряд местах.

О многом умолчал старый жрец. О том, как не спят ночами те, кто взялся за нелегкое дело проведения игр — дописывались последние пункты правил, приносились последние жертвы богам, дабы благословили они всех участников и не оставили их своей милостью. О том, сколько потрачено на глашатаев и охранников у амофр, дабы не чинили противники друг другу обид, не крали списки и не били амфоры, дабы те, кто не желает Дельфийских игр, не отваживали речами желающих кинуть свой жребий.

Все это молодой жрец увидит сам. Равно как и то, каким огнем горят глаза участников, каждой своей работой прославляющих Аполлона — покровителя города и вдохновителя игр.

* * *

1 Элафеболион — в афинском календаре соответствует нашему марту — апрелю

2 Мунихион — в афинском календаре соответствует нашему апрелю — маю

3 Дельфиний — праздник в честь Аполлона Дельфиния, покровителя мореплавания, праздновался 6 мунихиона

4 Таргелии — праздник в честь Аполлона и Артемиды как покровителей жаркого лета, празднуется 6-7 таргелия

5 Цера — дощечка для письма, покрытая воском

6 Колофон — город в Лидии, неподалеку от Эфеса, один из семи городов, претендующих на звание родины Гомера

7 Перистиль — внутренний дворик

8 Агорей — Рыночный, эпитет Гермеса

9 Трикефал — Трехглавый, эпитет Гермеса как покровителя перекрестков

10 Пиктес — кулачный боец, эпитет Аполлона у дельфийцев

11 Улий — Гибельный, эпитет Аполлона

12 Скифы, в отличие от греков, пили вино не разбавляя, отсюда и пошло выражение «наскифить вина», то есть налить неразбавленного