Уроды (джен)

Когда ты что-то вспоминаешь, то уже не почти и не вспоминаешь о чём-то плохом — когда в памяти всплывает первая поездка на велосипеде, тебе не приходят в голову те ушибы и царапины, что ты получал.

Вот и они не помнили то дерьмо, что было в их прошлых жизнях. Именно прошлых, ведь после такого просто невозможно не разделить свою жизнь на до и после. Они не вспоминали, что друзей у них не было и в помине, а родители были далеко не лучшими воспитателями. Да и хотели ли эти родители понимать, вспоминать, что творится в душе, когда ты молод и только начинаешь жить? Вряд ли. Что ж, после стольких лет они успели не раз об этом пожалеть.

А насчёт друзей… их непросто завести, когда тебя держат в клетке. Золотая ли она, когда тебе дают всё, что ты хочешь, при этом совершенно не интересуясь тем, что у тебя на душе. Или, когда тебя наоборот, так сильно любят, что душат своей любовью, не дают увидеть мир и попробовать что-то самому. Это не назовёшь злом, ведь всё делается из лучших побуждений. Но, как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад.

Фильмы, книги — вымышленные миры, в которых так просто и соблазнительно спрятаться. Не нужно ни с кем общаться, никого видеть. Ему нравилось читать книги о храбрых рыцарях и спасённых ими леди в беде, а она зачарованно наблюдала за взаимоотношениями золотой молодёжи. Она к ним принадлежала, но никогда не чувствовала себя их частью — что-то невидимое и неосязаемое отделяло её от других.

Он почти всю жизнь прожил вдали от сверстников. Любопытство не покидало его, он хотел знать, прочувствовать, стать частью их мира. Кто бы мог предположить, что такое безобидное желание приведёт к тому, что случилось.

Шоу… оно напоминало те ужастики, где подростков мучает невменяемый убийца. Слава богу, до убийств пока не дошло, но продюсеры не планируют останавливаться. А всё так невинно начиналось.

Но хуже всего было даже не одиночество, не ограниченность, не равнодушие, нет. Хуже всех был Крис. Хуже всех остальных вместе взятых. За маской весёлого и беззаботного ведущего скрывалось абсолютное зло. Доброта, прощение, здравомыслие, благодарность для него не более, чем пустые звуки. Он наслаждался болью и страданиями всех, ему всегда было мало роскоши и крови — он жаждал большего почти до остервенения. И, что самое страшное — он с абсолютным спокойствием наблюдал за несчастьями тех, кому он нравился или кому был другом. Единственный человек, которого Крис по-настоящему любил — он сам.

Что было бы, если бы всё сложилось иначе? Что, если был бы хоть один шанс искупить свою вину? Нет… его дают кому-то вроде Дункана или Гвен, но только не им. Они для этого недостаточно хороши.

И всё же, в её жизни всё было не так уж и мрачно. Она могла говорить, мыслить и хотя бы немного взаимодействовать с другими людьми. А самое главное — в её жизни был Сэм. Этот милый, добрый и немного странный толстячок, в котором она не чаяла души. Они такие разные, словно из разных миров, но противоположности, как известно, притягиваются.

Он же был далеко не так везуч. В старой и новой жизнях ему нравились две девушки — они были так непохожи друг на друга, это было даже в какой-то степени символично — в старой ему нравилась добрая спокойная, дружелюбная Бриджит, а в новой — яркая, строптивая, грубоватая, но безобидная (если не трогать) Анна Мария. Но они были уже заняты, да и, если честно, всё равно не стали бы с ним встречаться.

После того, что с ней произошло, она ненавидела смотреть на себя в зеркало, поэтому дома они все были убраны. Никто не знал, сколько будет длится эта чёртова мутация. Врачи и учёные лишь разводили руками и не могли дать точного ответа, когда она вернётся к своему обычному состоянию. Сэм поддерживал её во всём. Она всё время говорила ему, что её не волнует, станет ли она снова нормальной или останется мутантом. Она лгала. Ей безумно хотелось вернуться в прежнее состояние, наконец-то завести друзей, а с этим уродством это было невозможно. Она сделает всё, чтобы вернуть свою прежнюю красоту. Она хочет быть красавицей, а не чудовищем.

Его случай был ещё хуже. Надежда на то, что рассудок когда-нибудь вернётся, словно свеча, угасала с каждым днём. Да и, если бы он снова стал человеком, кто бы его ждал? Среди участников нет того или той, кто бы скучал по нему, а родители… от них давно ничего не слышно. О чём они думают, как живут, что собираются делать дальше — загадка, которую вряд ли можно разгадать.

Силы держаться ещё есть, но иногда в голову прокрадываются предательские мысли о том, что всё это бесполезно, и война давно проиграна. Хочется гнать их как можно дальше, забыть о них, но они возвращаются и атакуют с новой силой, словно рой разгневанных пчёл.

Что делать дальше? Когда это закончится? И, главное, чем?