Шорох во тьме (гет)

Быть единственным человеком земель Ууу — участь не из приятных. По крайней мере, так считал Дункан, выращенный когда-то Джошем и Маргарет. Когда-то он был неразлучен со своим сводным братом Джейком, но после рождения его детей они как-то отдалились. Теперь, когда Дункану исполнилось шестнадцать лет, он начал путешествовать по Ууу в гордом одиночестве. Нет, он не строил из себя героя или спасителя — ему были до лампочки чужие проблемы. Главной его головной болью были где бы поесть и где бы поспать. Каждый раз Дункан ночевал в разных местах, ибо поселиться на одном месте — всё равно, что собственноручно заковать себя в кандалы. А Дункану это нафиг не надо.

В один из таких дней он слонялся в особо тёмных окрестностях. В его кармане вместе с несколькими монетами бренчал перочинный ножик, а на плече был найденный недавно топор, так что Дункан не особо боялся за свою шкуру. Непринуждённая походка, мычание какой-то мелодии себе под нос, ленивый взгляд — кажется, что он был лёгкой добычей для какого-нибудь ночного хищника. Шорох во тьме. Дункан обернулся, выставив вперёд топор. Темнело, а ночлег всё ещё не найден, да и переться к Джейку и леди Ливнерог не хотелось.

Дункан ничего не видел перед собой, лишь чьи-то светящиеся во тьме глаза. Оно глядело прямо на него, не отрываясь и не мигая. Дункан был не из трусов, однако прекрасно понимал, что в случаях встречи с какой-нибудь неизвестной тварью лучше не рисковать. Медленно и не спеша, Дункан отступал, стараясь не опускать топор из рук. Тварь во тьме прищурилась, словно готовилась напасть и выпрыгнуть из кустов. Дункан, стараясь не выдавать страх, поднял топор повыше.

Тварь приземлилась рядом с ним и оскалилась. Дункан пригляделся и понял, что это девушка. Сероватая, словно у трупа, кожа и светящиеся глаза. Волосы отливали чернильной синевой, а на губах играла озорная улыбка, виднелись клыки. Разглядев Дункана получше, она расслабилась и даже приподняла одну бровь.

— Какой тёплый приём, — усмехнулась вампирша.

— Кто ты? — Дункан чуть опустил топор. Вампирша бросила взгляд на топор, хмыкнула себе под нос и ответила:

— Такое же могу сказать и тебе. Я Марселин, но можешь звать меня королевой вампиров.

— Нет, спасибо, — буркнул Дункан. Он опустил топор, харкнул на ладонь и протянул её Марселин: — Я Дункан. Просто Дункан.

Она скривилась и пожала другую его руку. Дункан ухмыльнулся и спросил:

— Почему ты следила за мной? Хотела меня напугать?

— Ну… — Марселин отвела взгляд, в её глазах плясали игривые огоньки. Похоже, она начала нравиться Дункану всё больше и больше.

— Ладно, не бери в голову. Знаешь, а ты, вроде, неплохая. Не знаешь, где можно сегодня перекантоваться?

— Да хоть у меня, — Марселин взлетела на несколько сантиметров вверх и взяла его за руку. — Пошли, покажу, где это.

— Подожди, как я узнаю, что ты не маньячка?

— А никак, — улыбнулась Марселин.

«Действительно», — хмыкнул Дункан и последовал за ней к её дому. Он был не из тех, кто особенно парится над самосохранением, хотя, с другой стороны, если что — топор ведь всегда при нём. Дом Марселин представлял собой аккуратный маленький коттедж. Один этаж, белоснежные стены и несколько надстроек.

— Это точно твой дом, а не какой-нибудь бабули? — Дункан шутливо ткнул Марселин в бок. Та ударила его по руке.

— Эй! Хотя, если учитывать, что мне уже больше тысячи лет.

«Неплохо сохранилась», — пронеслось в его голове.

Внутри обстановка была не лучше — коралловые диванчики, нежно — розовые стены, а кухню Дункан назвал одним словом «ретро».

— И где я буду спать?

— Можешь на диване, — Марселин уплыла на кухню и уже там спросила: — Есть будешь?

— Ага, — Дункан плюхнулся на диван и тут же скривился. — Ах, ты ж… что за дерьмовый диван?

— Я бы попросила, — строго сказала Марселин, влетев в комнату. В его руке был поднос с лёгким ужином: одно спелое яблоко и сделанный на скорую руку бутерброд. Дункан взял один и откусил здоровый кусок. Марселин впила зубы в яблоко и буквально высосала из него все соки, из-за чего оно сморщилось и посерело.

— Что это ты делаешь? — Дункан поудобнее устроился на диване и недоверчиво нахмурился.

— Я так ем. Так что расслабься, ночью я не буду пытаться тебя укусить.

— Жаль. А я бы хотел стать кровососом и жить вечно, — задумчиво ответил он.

В лице Марселин что-то изменилось: нахальность исчезла, а появилась некая отстранённость. Губы сжались в одну ниточку, и она опустила поднос на журнальный столик. Марселин залетела к Дункану сзади и наклонилась к его уху.

— Ты думаешь, быть вампиром это романтично?

— Ага, — он изучающе покрутил в руке яблоко.

Марселин грустно усмехнулась и опустилась рядом с ним. Ей не хотелось говорить об этом, и поэтому она решила перевести тему разговора в другое русло.

— Так, ты путешественник? Многое уже повидал?

— Путешествую уже года три. Насчёт многое не знаю: может да, может нет. А чем ты занимаешься?

— Ну, я, — Марселин говорила прозаичным тоном, словно для неё это было рутина, — играю на гитаре и пою немного.

— Надо же, — Дункан удивлённо приподнял брови и закинул руку на её плечи. — Может, споёшь что-нибудь? Для меня.

— Что? — если бы она была человеком, то на её щеках тут же появился бы румянец.

— А что такого? Рано ложиться спать я не люблю, а вот музыку послушать не откажусь. Давай!

Дункан игриво ударил её в плечо. Марселин бросила на него сомневающийся взгляд. Открывать душу первому встречному? Ага, щас. Хотя, этот Дункан, кажется, очень даже ничего. Может, всё же, стоит спеть ему что-нибудь попроще? В конце концов, Марселин же не всегда сочиняет сентиментальные песни-крики души.

— Эй, ты чего, зависла? — нахмурился он, но в его глазах плясали весёлые огоньки.

Она натянуто улыбнулась и встала с дивана.

— Ладно, я сейчас.

Она вернулась со своей гитарой в виде топора. Увидев его, Дункан присвистнул.

— Ого! А ты мне нравишься всё больше.

Она в ответ беззлобно закатила глаза и откашлялась.

— Я давно её не исполняла, так что могу что-нибудь забыть.

Я иду словно во тьме,

Не зная, куда идти.

Может, поможешь ты

Увидеть свет.

Знаю, тебе плевать на всех

Смотришь на всех снизу вверх.

Но, быть может, я для тебя другая

Не просто кукла, что в душе пустая.

Дункан усмехнулся. Да, песня немного слащава, но было в ней что-то. Не только в песне.

— Неплохо. Честно, я ожидал худшего.

— Ну, спасибо, — хмыкнула Марселин и опустила гитару у дивана.

— Дашь как-нибудь поиграть? Клёвая гитара.

— Конечно, — бросила она и отвернулась. Ей не хотелось ни улыбаться, ни говорить с Дунканом. Почему-то хотелось выгнать его и посидеть в одиночестве, но это было бы глупо.

— Ты чего? — он напрягся и встал с дивана.

— Ничего, — чуть ли не шёпотом ответила Марселин. — Просто настроение никакое.

— Из-за песни? Да ладно, зачем грустить из-за неё? Идиотизм же.

— Да откуда ты знаешь, — отмахнулась Марселин и хотела уйти, но Дункан ухватил её за руку. — Отстань. Можешь сегодня переночевать, но завтра уходи, понял?

— Да перестань ты. Я же не идиот. Вижу, что у тебя с настроением. Расслабься. В конце концов, блин, никогда бы не подумал, что скажу это, но всегда же есть, над чем улыбнуться.

Марселин подняла на него взгляд и увидела в глазах Дункана какое-то сомнение, слабость, но главное — желание помочь. Не зная почему, она опустила взгляд и смущённо улыбнулась. Он усмехнулся и сжал покрепче её руку.

— Пафосно, но, хотя бы, ты пытался помочь.

Между ними повисло неловкое молчание. Они оба опустили взгляды и не знали, что сказать. Наконец, Дункан отпустил её руку и, подойдя к дивану, спросил:

— Так мне можно сыграть на твоей гитаре или нет?