Неизвестность (гет)

Кажется, Сарет впервые ощутил что-то именно там, в некрополе. Поднимаясь из последних сил по каменным ступеням под руку с Ксаной, он равнодушно прошел мимо тел некромантов, мимо разбитых шлемов стражников, мимо каменных гробов и рассыпанного повсюду праха. Вот только на алтарь, возле которого темнела кровавая лужа, почему-то так и не посмотрел — сказал себе, что ему все равно, ведь все уже закончилось. Когда он выбрался на поверхность, обнаружилось, что он весь залит кровью, и ему пришлось долго-долго оттирать сапоги.

Первое, что он сделал, почувствовав себя в безопасности, — переоделся. Ему почему-то казалось, что Арантир пропитал его целиком, с головы до ног, и Сарет стремился как можно быстрее избавиться от этого жуткого присутствия, хотя Ксана заверяла его, что он выглядит как герой, а герою кровь врага всегда к лицу.

Ему не хотелось выказывать слабость. Он чувствовал ответственность за этот город, за Стоунхелм, с того самого дня, когда, пошатываясь, вышел к войску, сообщил о смерти Арантира и был встречен ликующими солдатами как герой. После победы Сарета и изгнания некромантов горожане были единодушны — лорду Сарету, человеку благородного происхождения и защитнику Стоунхелма, доверенному лицу Менелага и леди Линны, было немедленно предложено стать городским головой, а заодно и военачальником. Сарет, помявшись, согласился, а Ксана под всеобщее ликование подарила ему нежный и целомудренный поцелуй, как бы благословляя его на новые свершения…

Они заняли пустующий дом Менелага. Ксана освоилась мгновенно, словно прожила там всю жизнь, а Сарет старался не вспоминать о Линне. Впрочем, Ксана, заметив его задумчивость, взяла дело в свои руки: днем Сарет занимался делами, едва не падая от усталости, а ночью она не оставляла ему времени на угрызения совести. Сарет, не знавший женщин, охотно поддался ей и с наслаждением осваивал премудрости любви. Ксана, казалось, была наверху блаженства и непрестанно призывала его к новым подвигам на ложе.

— О мой принц, мой Мессия, мой спаситель… — восхищенно говорила она, ясно показывая Сарету, чего желает.

Несмотря на ночные удовольствия и любовь горожан, Сарет чувствовал тревогу. Ксана однажды подошла к нему, обняла за шею и спросила:

— Сарет, любовь моя… Ты не опасаешься, что некроманты могут снова попытаться захватить Стоунхелм?

— Нет, — с деланной беспечностью ответил он, стараясь казаться уверенным. — Для чего мы им теперь нужны? Разве что нападут из мести… Но не волнуйся. Я распорядился построить новые укрепления, а до тех пор закрыть город, не пускать сюда чужих, ни одной души.

— Как мудро! — восхитилась Ксана, подарив ему жаркий поцелуй. — Вот уж воистину достойный спаситель мира! Ты очень предусмотрителен. Теперь все пути для некромантов отрезаны!

Она потянула Сарета за собой, но он внезапно остановился как вкопанный.

— Нет, Ксана… Не все. Портал под землей. Я совсем забыл про него!

— Портал? Ах, да, тот самый, через который ты попал в замок… О, это пустяки, мой принц. Ведь ты сумел закрыть его?

— Понимаешь, Ксана… Если портал можно закрыть, то его можно и открыть снова.

— Это так, любовь моя, но каким образом? Арантир благодаря тебе больше нас не побеспокоит. Конечно, он не один, кто мог бы отомкнуть врата, в землях Эриша немало сильных магов, но как им это сделать? Чтобы открыть проход, кто-то из них должен был либо раньше посещать Стоунхелм и знать расположение портала, либо проникнуть в город и отворить портал уже отсюда. Но ты сам говоришь, что город закрыт! Значит, нам не о чем тревожиться! Разве только кто-то из этих некромантов пробрался в город раньше, незаметно, но почему до сих пор не проявил себя? Конечно, отомкнув портал, некромант мог уйти через него обратно в Эриш, и именно поэтому мы не видим следов его — или ее — пребывания здесь…

— Все ясно, Ксана, — Сарет резко выпрямился. — Я все понял. Портал — вот наше уязвимое место! Нужно исследовать его как можно скорее.

— Даже два портала, — сокрушенно поправила Ксана. — Ведь есть еще и врата в некрополе… Но ты прав, полагаю, — скорее всего, некроманты пойдут привычной дорогой. Они такие предсказуемые, не правда ли?

— Правда, — кивнул Сарет. — Пожалуй, я спущусь туда и посмотрю, что к чему. За меня не волнуйся, я справлюсь, если что.

— О, я и не думаю сомневаться! Я видела это собственными глазами! Точнее, твоими глазами. Ах, как мы славно тогда размялись…

— Ты права, — Сарет торопливо поцеловал Ксану. Потом еще и еще. — М-м, Ксана, я вернусь… Вернусь, и мы продолжим. Надо убедиться, что опасность миновала. Никому пока ничего не говори, не стоит поднимать шум попусту.

Внезапно ему померещилось, что на его сапогах проступила кровь Арантира. Она хлынула Сарету под ноги, темные, почти черные потеки начали расползаться, потянулись вверх по голенищам, по одежде, добрались до шеи, потом до лица… Сарету показалось, что он вот-вот захлебнется отвратительной жижей, и отчаянно замотал головой, пытаясь отбросить кошмарное видение.

— Ты прав, любовь моя, — Ксана ласково погладила его по плечам, ничего не замечая. — Кто знает, как могут среагировать люди! Кто знает…

* * *

Почти весь гарнизон Стоунхелма был поднят по тревоге. Лорд Сарет, новый городской голова и военачальник, исчез. Ушел обследовать подземелья и как сквозь землю провалился.

Цепочки стражей с факелами растянулись по темным тоннелям.

— Лорд Сарет! — звали тут и там, но никто не откликался на зов.

Плачущая Ксана говорила Гарту:

— Не представляю, что могло случиться. Ведь это герой, настоящий герой! Вы бы видели, как он дрался! Словно дракон! Быть может, он упал в подземную реку и утонул, но он прекрасный пловец, это немыслимо!

— Но где же он может быть? Мы осмотрели, кажется, все закоулки!

— Гарт… — вдруг в ужасе ахнула Ксана. — Я поняла… Я все поняла! Знаете, он что-то говорил о некромантах. О том старом портале, который когда-то открыл Арантир, помните? Лорд Сарет сам воспользовался им однажды! И он опасался, что некроманты могут снова отомкнуть эти врата и напасть на нас. Неужели он был прав?! Какой ужас!

Она разрыдалась. Гарт обнял и вывел ослабевшую Ксану из подземелья.

— Некроманты… — задумчиво проговорил он. — Кто знает! Кто знает…

* * *

В полутемном зале переговаривались двое.

— Госпожа, вы уверены, что это именно тот человек?

— Я верю видениям избранного, он не мог ошибиться — убийца все время был перед ним. Верь ему и ты. Если же ты не в нем, но во мне сомневаешься, в том, верно ли я сама увидела то, что узрел умирающий владыка, то изволь убедиться лично. Пусть завтра соберутся все те, кто сумел убежать или был ранен, но выжил и запомнил мерзавца. Пусть посмотрят ему в лицо, пусть вынесут свой приговор. Я лично исполню, потружусь во славу Асхи и в память об Арантире. Его уже не вернуть, так пусть еретик стократной мукой оплатит нашу боль…

— Не мало ли быстрой гибели для стократной муки, госпожа? Не слишком ли для него легко? Пусть бы вековал упырем, как все предатели и убийцы…

— Ты все же недооцениваешь меня, дружок. Неужто думаешь, я отпустила бы убийцу Арантира, не добившись покаяния? Здесь он каяться не станет, но вот о чем помысли: эта извращенная душа не принадлежит Асхе, и Прядущая после смерти не примет его. Мы с владыкой, покуда он был с нами, не раз о том толковали. Лорд Арантир полагал, что демоново отродье после гибели немедля отправится в ад, к своим сородичам, и собственный отец этого ублюдка будет терзать его тысячи лет, слабого, жалкого, а то и вовсе позволит Ургашу сжечь его душу за ненадобностью, а земля наша обретет покой. Я же в том усомнилась — ведь в мире еще таких не рождалось, никто не ведает точно, что станется с ним. Куда денется сей пропащий, насильственно сотворенный дух, если не в ад? Быть может, просто исчезнет, не в силах подчиниться законам Асхи, разрушится и распадется. Быть может, станет вечно блуждать по миру теней и снов, никогда и нигде не находя себе приюта и бесконечно страдая, ведь он всем и всему чужероден и ни с чем не имеет полного сродства… Так или иначе он получит достойное воздаяние. Умри он сам — и случится то же, но слишком долго ждать сего. Я, во всяком случае, ждать более не могу. Поверь, ничего так не жажду, как вырвать ему сердце. Жаль, владыки нет, показать некому — смотри же, смотри, что я сделала с тем, кто дерзнул посягнуть на тебя…

— Даже в смерти вы столь преданы ему, госпожа! И ваша скорбь велика, и моя, и весь Эриш скорбит. Лишь бы дело лорда Арантира подхватили надежные руки, лишь бы с нами снова не случилось то же, что было прежде не раз! Зенда, Людмила, Маркел… Еще одного безумца, глупца или предателя мы не перенесем. Наш край может погибнуть, госпожа…

— …и это лишнее доказательство: сей щенок недостоин того, чтобы жить.

— Лорд Арантир не допускал иной судьбы для этого существа?

— Увы, нет, и сокрушался о том. Он ведь искал этого выродка, много лет искал, и если бы нашел в малолетстве, то все сложилось бы иначе. Теперь это не дитя, неповинное в своем происхождении, но зверь, матерый, злобный, неуправляемый зверь — того и опасался владыка более всего. «Из адского плода вырастет мерзость», — так он говорил. Ясно было, что демонопоклонники не вложат в эту сущность ничего доброго или мудрого! Вот и выросла тварь, хищная, отвратительная… тьфу.

— А если бы, как вы говорите, сложилось иначе?

— Хм… Лорд Арантир полагал, что если воспитать дитя, даже такое, в благочестии, в чистоте, с соблюдением правильных ритуалов, если упорядочить эту неестественно сотворенную жизнь, если приохотить сызмальства к познанию, к обузданию плоти и ненормальных чувств, к здравому суждению, если привести ребенка к той ступени, на которой даже подобная душа способна будет сделать верный выбор, то перелом произойдет — дитя сознательно обратится к добру, к служению, научится почитать божеств, мудрость и вселенский порядок и тогда сможет снискать милость Асхи, заслужить свое право на истинное бытие. Тогда милосердная Прядущая вплетет его в свою паутину, приютит, как добрая мать голодного сироту, и уже не отвергнет! Но мы не успели. Мы не нашли это создание, и мы все виновны в том, что случилось. И теперь Арантира нет… Почему мы не отправились с ним, почему не защитили его?!

— Не вините себя, госпожа, — такова была его воля. Вы ведь знаете. Завтра, если это и вправду то самое существо, вы сможете немного успокоить свою душу и душу погибшего, которая вопиет об отмщении… Понять бы еще, что произойдет с этим демоном потом.

— Кто знает, друг мой. Кто знает…

* * *

7-й день Смеющихся Ветров, второй час пополудни.

…Мы все-таки решили уничтожить портал и сделали это. Пришлось, конечно, призвать на помощь магов и заплатить из казны немалые деньги. Зато некроманты больше не смогут проникнуть в Стоунхелм! Надо признать: если бы не догадка леди Ксаны, над нами так и висела бы чудовищная опасность. Жаль лорда Сарета — он настоящий герой, защитивший наш город. Боюсь, леди Ксана права — похоже, он поплатился за это жизнью. Она сама безутешна: сидит затворницей в бывшем доме лорда Менелага и предается скорби. Говорят, никуда не выходит, а слугам едва удается уговорить ее принять хотя бы кусочек пищи… Как жаль бедную леди Ксану! Такая верность заслуживает уважения, и все же… Когда-то леди Линна казалась мне прекрасной, и я даже хотел жениться на ней, но леди Ксана не сравнится с ней. Она намного мудрее, намного проницательнее и, что греха таить, намного красивее. Не раз и не два я видел ее во сне (чернилами замазано несколько слов) в своих объятиях, и это было так живо, словно бы вовсе не сон, а видение…

(Вычеркнуты два абзаца.)

«Гарт, — шептала она мне, — о мой Гарт!» Это так волнительно! А сегодня меня позвали к ней — говорят, она хочет меня видеть! Это невероятно — такое везение! Быть может, теперь, когда лорда Сарета нет, у меня будет шанс снискать ее расположение? Она наверняка может управлять Стоунхелмом намного успешнее, чем лорд Менелаг или леди Линна, да простит меня несчастная. Жаль, что она погибла, жаль, что лорда Сарета уже не вернуть, но та защита, которую он успел дать нашему городу, и мудрое решение, подсказанное леди Ксаной, наверняка обеспечат нам желанную передышку. Мы еще сможем насладиться любовью и укрепить свои позиции! Я, по крайней мере, исполнен самых радужных надежд. Сбудутся ли они? Кто знает.

Кто знает…

* * *

Светильники были погашены, одежда валялась где-то за развороченной постелью, а нагая Ксана, оставшись в одиночестве, смотрела в окно. Ей давно хотелось полюбоваться городом без общества назойливых мужчин. Без них вообще, конечно, нельзя, но они должны появляться тогда, когда требуются, а им ведь не скажешь: «Уходи, ты мне мешаешь!» Каждый считает себя незаменимым — героем, лучшим любовником, превосходным защитником. А кто-то — ха, вот самомнение! — даже избранником Асхи. Впрочем, с такими Ксана дел не имела — не очень-то хотелось получить от фанатика ледышку или молнию в лоб и вместо парадного зала или сокровищницы, полной драгоценностей, оказаться в изрядно надоевшем Шио. Ну да, Арантир был могуч по-своему, вот такую бы силу не на всякие страшные и противные дела, а на что повеселее, цены бы ему не было! Совсем не верилось, что кто-то там, в Эрише, может скучать или плакать по этому холодному пауку, для которого Асха — единственная достойная внимания особа…

Представив толпу отчаянно рыдающих некроманток, Ксана фыркнула. Глупец, одно слово! Или ему просто попались в жизни не те книги. Она и сама любила когда-то почитать, но это не повод сходить с ума! Мужчины, которые слишком уж увлекались ученостью, ей уже не так нравились, как раньше, потому что все они в итоге менялись и из славных парней превращались в зануд с огоньком безумия в глазах. Это по-своему интересно, но опасностей и неприятностей от них куда больше, чем радости, более предсказуемые и простые спутники, как Сарет, все-таки лучше. Но такие скучны, надо признать. Вечно ими нужно управлять, куда-то подталкивать, к чему-то вести, изображая из себя слугу, покорную рабыню, восхищенную любовницу… Подыгрывать им порой надоедает, тянет побыть одной и посмотреть на кипение жизни издалека. Потом, впрочем, можно и снова принять у себя очередного смешного человечка, думающего, что она в его власти… Легко, скучновато, и все же здесь куда больше путей и возможностей, чем в аду.

«Прости-прощай, Кирилл. С тобой было весело, а наблюдать за тобой и Сарой было того веселее. Видели бы вы себя со стороны! А с твоими крыльями ты, Сара, все-таки красивее многих. Прощай, теперь Кирилл твой. Мне будет не хватать твоего вкуса, твоего жара и твоей ревности. И ты, Сарет, прощай. Я сопровождала тебя на твоем пути, как было приказано. Я сказала бы тебе правду, но ты же никогда не спрашивал о том, куда этот путь ведет».

Когда Ксана задыхалась от едкого дыма и молила о пощаде на костре, она слишком хорошо поняла одну, казалось бы, и без того очевидную вещь: не все на свете происходит так, как хочется, и не из всякого затруднительного положения есть выход. Мальчику тоже нужно было наконец усвоить хотя бы этот простой урок.

Ксана с удовольствием потянулась — в оболочке, пригодной для жизни среди людей, была своя прелесть.

— Что же, Асха, — проговорила она вслух. — Ты не можешь не признать, что я послужила тебе, притом послужила неплохо. Все, на кого ты рассчитывала, встретились там, где должны были встретиться, твои недруги теперь надежно заперты. Тот, кто убил твоего любимчика, вот-вот исчезнет из ткани бытия, если уже не исчез, и больше не помешает тебе, а своего паучка ты теперь можешь любить, ласкать и утешать, как хочешь. Он твой. Ведь ты на меня не сердишься из-за него? В конце концов, его же убила не я. Ты вернешь мне мое место на свете, раз вернула тело, и больше не отвергнешь мою душу, не сможешь. Ты закрыла передо мной дверь, а я пролезла в окно. Тебе нужна такая слуга, как я, богиня. Я никогда не вернусь в Шио, обещай мне! Обещай — и я еще не раз поступлю так, как ты желаешь. Только обещай!

Ксана смотрела на вечерние огни и городскую суету. Одна. Наконец-то одна. Костер, Кирилл с Сарой, Кха-Белех, кровь Арантира на каменном полу, объятия Сарета — все это осталось где-то далеко-далеко.

— Что дальше? — вслух спросила она сама себя. — Стоунхелм здесь, — она медленно сжала кулак. — Некроманты больше не сунутся сюда — они получили все, что хотели. Серебряные Города? Империя? Может, даже Эриш, раз теперь у него нет Арантира? Собрать потерянных слуг Асхи? Кто знает. Кто знает…