Зимнее дитя (гет)

Лорд Тайвин был предельно краток. Положение Ланнистеров в стране более чем неустойчивое — Джейме неведомо где, с тех пор, как отпустила его Кейтилин Старк, о нём ни слуху ни духу, Серсея из роковой красотки-интриганки превращается в полубезумную дуру, видящую опасность за каждым углом и заливающую все страхи и горести дорнийским красным. С тех пор, как Джоффри был убит — по всей видимости, отравлен одной из Песчаных Змеек, — а Мирцелла умерла в Дорне, по официальной версии, от серой хвори, на троне сидит несмышлёный Томмен, за право управлять которым борются Серсея, Маргери и Королева Шипов.

— Разумных людей из нашей семьи осталось полтора, — сказал, будто выплюнул, Тайвин. Под семьёй он подразумевал, разумеется, только основную ветвь Ланнистеров — всякую шваль из Ланниспорта или этого недоумка Ланселя, наследника Кевана, в расчёт брать не стоило. — К сожалению, продолжать род должен ты.

Эта беседа проходила в присутствии Сансы, но Тайвин делал вид, что её не замечает — со дня Красной Свадьбы, когда вырезали всю её оставшуюся семью и знаменосцев, жена Тириона превратилась будто в тень. Мало ела, почти не выходила из комнат, говорила только тогда, когда её напрямую о чём-то спрашивали.

— Если ты не прекратишь вести себя как евнух, даю слово, что скоро и вправду составишь Пауку компанию, — ледяным тоном продолжил Тайвин. — Возможно, у меня дело пойдёт быстрее.

При этих словах в глазах леди Сансы отразился ужас, а костяшки пальцев, судорожно сжимавших тёплый плащ на меху — даже в замке было холодно, — побелели от натуги. Едва они оказались в своих покоях, она впервые за время их семейной жизни встала перед мужем на колени:

— Пожалуйста, милорд, выручите меня! Я не хочу иметь детей от человека, устроившего Красную Свадьбу! 

Это всё было несколько месяцев назад. Осталась позади первая ночь, с беззвучным плачем жены и робкими ласками мужа, минули последовавшие за ней дни, когда Тириона преследовали насмешки насчёт того, как поздно он решился. Санса обнаружила, что в ночь их свадьбы Тирион был прав — исполнение супружеского долга отнюдь не всегда было докучливой, болезненной обязанностью. Более того, когда речь шла о браке с Тирионом, оно практически постоянно сопровождалось удовольствием. По крайней мере, хоть о чём-то в своей жизни Санса могла думать без отвращения или леденящего ужаса.

Зима полностью вступила в свои права. Королевскую Гавань замело снегом, Черноводная замёрзла. Простолюдины стекались к городским стенам — длинные цепочки огоньков на синем снегу виднелись из окон замка.

Санса жевала солёные грибы, слушая, как капает где-то вода — должно быть, протекала крыша. Молодая женщина пододвинулась ближе к очагу.

— Санса? — к ней заглянул Тирион. — Слышала новость? Самозванец умер от серой хвори.

— И он тоже? — без всякого интереса уточнила она. Самозванец или нет, неважно — юнец, звавший себя спасённым Эйгоном Таргариеном, больше не угрожал Королевской Гавани. Можно вздохнуть спокойно. Дейнерис Бурерождённая, правда, уже несколько раз посылала с Эссоса всяческие угрозы, но всерьёз их не воспринимали — агенты что Мизинца, что Паука докладывали одно: Мать Драконов считает своей родиной восточный материк, занимается политическими играми там и захват западного отложила на неопределённый срок.

— По крайней мере, так мы обязаны думать, — сказал Тирион. — Малышка, тебе не плохо? Какая-то ты бледная в последнее время.

Вдох, выдох, Санса, соберись.

— Я была у мейстера. Тирион, — она давно привыкла так его называть, — кажется, ты можешь докладывать отцу, что задание выполнено.

— Ты?.. Правда?.. — маленькие руки Тириона обхватили её плечи, и Санса прижалась к нему. Возле него она была спокойна. Могла ощущать себя в относительной безопасности.

Откуда-то пахнуло сквозняком, и Санса почувствовала, что щёки у неё мокрые от слёз. Как же она устала. Устала от жизни заложницы, которой её по-прежнему считают, несмотря на замужество. Устала от постоянного страха — что пойдёт новая волна кровопролитий, что Тайвин женится на ней сам, что она не переживёт эту зиму. Устала от мрачной, неприветливой столицы.

Что даст ей ребёнок? Спасение от Тайвина — да. Какой-то постоянный смысл в этой жизни. Но вместе с тем и новые страхи, новую тяжесть в душе. Потому что она не может дать этому малышу почти ничего. Если Старый Лев, Мизинец или Паук завтра решит, что от заложницы надо избавиться, это будет сделано, и младенец останется один. Если нападёт очередное войско, то лишённая разума масса меченосцев, не соображающих, на чьей они стороне и кто за кого, сметёт, раздавит и её, и ребёнка.

— Я всегда мечтал о том, что у меня будут дети, — прошептал Тирион, целуя её в щёку. — Санса, родная, спасибо тебе.

К горлу подкатил горький комок от этих незамысловатых слов. А ведь дело ещё не сделано. Младенца надо доносить до срока. Мало ли что может случится. Нерождённому может грозить что угодно — от слишком сильного и холодного сквозняка до тайком подлитого Королевой Шипов лунного чая.

Хотелось разрыдаться в голос, запротестовать, закричать, что она ещё не готова, не готова к этой кошмарной ответственности. Она с силой прикусила губу, чтобы сдержаться. Если не считать того раза, когда она в отчаянии упала на колени перед Тирионом, лишь бы не делить постель с убийцей её матери и брата, Санса уже давно плакала только молча.

— Я буду его защищать, — это чистая правда, и это то, что Тирион хотел от неё услышать. Хотя на его лице была улыбка, в его глазах она видела то же самое, что было у неё в сердце. У него были свои страхи, и Санса это знала. Но отныне, по крайней мере, один из них она была готова разделить — страх за ребёнка.

— Наше зимнее дитя.

Его ладошка, сама величиной с детскую, коснулась её заплаканного лица. Тирион не спросил, отчего она плакала. Всё было и так понятно.

Другую руку он положил ей на живот, и Сансе показалось, хотя ещё рановато было, третий месяц, что она слышит стук маленького сердечка.

Глаза снова защипало. Только сейчас Санса до конца осознала, что это значит — появление ребёнка. Ей представился румяный младенец, цепляющийся крохотными пальчиками за её руки. Златокудрый мальчик, бегущий с игрушечным копьём на соломенное чучелко, или рыжеволосая девочка, склонившаяся над книжкой о рыцарях. Звонкий детский смех после шуток отца, первое неумелое пение вслед за матерью. Встреча лета, которое неизбежно вернётся в Семь королевств, первого лета в юной жизни.

Жизни, которая сейчас зарождалась у неё под сердцем.

Жизни, а не смерти.

— Наше... — повторила Санса, прежде чем губы Тириона прикоснулись к её рту.

Раньше он никогда не целовал её в губы. То ли ему не хотелось, то ли он думал, что она не хочет. А теперь, Санса чувствовала, дело было не в простом желании. И даже далеко не в нём.

— Моя северная королева, — выдохнул Тирион, наконец прервав поцелуй.

— Я буду его защищать, — на сей раз голос Сансы был твёрже, она выпрямилась, положив ладонь себе на живот, величаво встала, словно вправду она была королевой родных земель Севера, а не запертой в этом опостылевшем замке пленницей.

— Я не оставлю его, — и почудилось ей, что кривоногий карлик вдруг стал гораздо выше ростом. Рука Тириона стиснула её руку. Было ощущение, что они снова дают священный обет, как на свадьбе. Только намного искреннее.

— Я расскажу ему об отваге Старков.

— Я научу его хитрости Ланнистеров.

— Я не позволю ему пасть жертвой войны.

— Я не дам до него добраться предателям.

И, не сговариваясь, одновременно:

— Он увидит наступление лета.

За окном выла метель, далеко на севере чудовища из земель Вечной Зимы атаковали древнюю Стену...

— Он увидит наступление лета.