Ролевые модели для миссис Хайзенберг (джен)

Когда Скайлер и Младший накрывают на стол, расставляют тарелки и приборы, на минуту ей кажется, что ничего не изменилось.

В это очень легко поверить: на подоконнике лежит ноутбук с файлом, где она рассчитывала семейный бюджет. И сверялась каждый раз перед поездкой в супермаркет. А в том буфете в коробках все еще хранится разный хлам, который Скайлер перепродавала на eBay. Хлам до сих пор не распакован, и Скайлер уже не помнит, что такое она тогда купила. Наверно, что-то очень ценное.

Последняя вилка занимает свое место. Младший берет костыли и сообщает:

— Мам, слушай, мне надо кое-что сделать. Ты ведь меня позовешь, да, мам?

— Тетя Мари и дядя Хэнк уже едут, — напоминает ему Скайлер. И тут же сдается. — Позову.

Младший уходит в свою комнату. Скайлер бросает взгляд на кухню, где Уолт дожаривает мясо: делает он это старательно, а стейки переворачивает почти как заправский повар.

Наверно, думает Скайлер, метамфетамин он варит так же старательно.

Холли спит в переноске. Сегодня она почти целый день необыкновенно спокойна — это значит, что во время семейного ужина Холли решит проснуться. И потребует внимания.

Скайлер подходит к буфету, открывает дверцу — и правда, хлама скопилось немало. Она выбирает наобум одну из коробок, распечатывает ее: внутри керамическая статуэтка за десять долларов. Конечно, из Китая. Конечно, статуэтка волшебная и исполняет желания, если к ней прикоснуться.

Люди вообще любят пылесборники.

В голову приходит странная мысль: надо пожелать, чтобы все стало как прежде.

То есть, строчить никому не интересные истории. Вырезать скидочные купоны из газет. Заходить в секонд-хэнд.

Никаких автомоек, никакого метамфетамина. И не надо паковать пачки стодолларовых купюр в пластиковые мешки для одежды.

Да, решает Скайлер. Пусть все станет как прежде.

В самый последний миг она отдергивает руку.

В следующую секунду в дверь звонят.

Семейный ужин проходит лучше, чем Скайлер могла бы ожидать: Хэнк и Мари опять говорят про автомойку. Скайлер не возражает. Она хорошо подготовлена, и разговор идет в нужную сторону.

Хвалят Уолта. За стейки, конечно. И за то, что он такой заботливый муж и отец.

Проходит два часа. Младший давно в своей комнате — болтает с Луисом в скайпе. Уолт уходит за новой бутылкой вина, и за столом остаются только Скайлер, Мари и Хэнк.

— Ты теперь так много работаешь, — говорит Мари. — Ты уверена, что это не помешает тебе заботиться о Холли?

— Мари, — Скайлер качает головой. — Именно этим я и занимаюсь.

— Я просто сказала.

— Конечно, Мари.

Скайлер не нравится эта пауза: она уж как-нибудь сама придумает, как ей заботиться о дочери. Ссориться с сестрой не хочется.

— Хэнк, — начинает она, — Мари сказала, что вчера у тебя в гостях был Стив?

— Да, — отвечает Хэнк. — Заходил.

— Наверно, вы обсуждали что-то интересное?

— Конечно, — Хэнк хмыкает. И вдруг широко улыбается. — В основном женщин. Ты же знаешь, когда мужики собираются вместе, они обязательно говорят о сексе и о женщинах.

— Хэнк! — возмущается Мари. — Я думала, тебе уже не пятнадцать лет.

На это Хэнк улыбается еще шире, и Скайлер решает подыграть ему. Раззадорить. И чуть-чуть позлить Мари: та, разумеется, за столько лет привыкла к похабным шуточкам Хэнка, но до сих пор не перестает его одергивать.

У них это что-то вроде традиции, думает Скайлер. И задает вопрос:

— Неужели разговор шел о прекрасных дамах?

— Да еще каких.

— Расскажешь подробней?

— С удовольствием, — соглашается Хэнк. — Вот список: Энедина Арельяно Феликс, Бланка Казарес, Мария Хименез, Мирейя Морено (1). С кого начнем?

Мари снова качает головой.

— Джанис что, нашла себе место получше? — спрашивает она. — И ты ищешь новую секретаршу?

— Дорогая, когда я буду искать секретаршу, ты об этом узнаешь первой, — обещает Хэнк и подмигивает Скайлер.

— Тогда я даже не хочу знать, что это за дамы, — замечает Мари.

— А я хочу, — говорит Скайлер. — Давай начнем с Энедины. Интересное имя — Энедина. Никогда не слышала. Красивое имя. Наверно, она и сама красивая?

— Вполне, — кивает Хэнк. — В семидесятых она мечтала выиграть конкурс красоты. Правда, получилось так, что Энедина не смогла туда поехать. Но ты знаешь, я видел ее фотографии. Она и сейчас очень даже ничего.

Скайлер смеется. Мари приподнимает бровь.

— Зато по образованию Энедина экономист, — продолжает Хэнк. — Закончила университет. А еще у нее было шесть братьев. Рамон, Эдуардо, Бенжамин... э-э-э... Остальных я забыл. Одних убили, других арестовали. И тут нашей красавице пришлось возглавить организацию.

Наступает пауза. Скайлер ничего не понимает. А тревога уже дает о себе знать.

Мари находится первой.

— Организацию? — спрашивает она.

— Тихуанский картель, — объясняет Хэнк. — Вообще наши говорят, что финансовые дела картеля она ведет уже десять лет. А начинала, естественно, с отмывания денег.

Сердце у Скайлер начинает колотиться. Ей больше не нравится эта история, и ей не хочется ничего знать об этой Энедине.

И одновременно хочется узнать больше.

— Надо же, — произносит Скайлер.

— Вау, — вторит ей Мари. — А мне ты про нее не рассказывал.

— Решил сберечь на вечер, — говорит Хэнк. — Но это еще не всё. Есть версия, что Энедина уже давно управляет картелем. Только раньше она делала это за спиной братьев, а теперь в открытую. Знаешь, как ее называют? La Jefa. То есть босс. А еще — La Narcomami.

La Narcomami, повторяет Скайлер про себя. Наркомама. Крестная мать.

Надо что-то сказать. Не выдать волнения. Хэнк ведь просто рассказывает забавную историю, и ничего больше. Он вообще такой, этот Хэнк. То пришлет сэлфи с места преступления, то потащит Уолта на захват метамфетаминового притона.

— Образование ей, наверно, помогло, — замечает Скайлер.

— Еще как! — соглашается Хэнк. — Она там чуть ли не финансовый гений. Договаривается с конкурентами.

— Вот как, — произносит Мари. — Ты так говоришь, будто она просто ведет бизнес.

Просто ведет бизнес, молча повторяет Скайлер. Хэнк разводит руками.

— Работа у нас такая, — говорит он.

Наступает пауза. Уолт всё никак не возвращается, и это начинает раздражать. Возможно, Уолт нашел бы другую тему для разговора.

Скайлер порывается встать и пойти за мужем, когда Мари произносит:

— А остальные?

— Остальные? — хмыкает Хэнк и называет следующее имя: — Бланка Казарес! Тоже очень симпатичная. И тоже занимает высокую должность. Только она из другого картеля — из Синалоа.

— Про Синалоа ты как-то рассказывал, — замечает Мари.

А Скайлер вдруг понимает: вот про что разговаривают Хэнк и Мари дома. Про картели. Про наркотрафик.

Про таких, кто варит мет. И про тех, кто им помогает.

Про таких, как она и Уолт.

— Так что делает эта Бланка? — спрашивает Мари.

— Владеет девятнадцатью компаниями, — отвечает Хэнк. — Отмывает деньги для картеля.

Скайлер сейчас хочет только одного: чтобы сердце не билось так яростно.

Она поворачивает голову и смотрит на Холли. Та все еще спит и иногда лишь причмокивает во сне. Интересно, думает Скайлер, у Энедины есть дети? А у Бланки?

А Мари все не унимается.

— Значит, все эти женщины отмывают деньги?

— Не обязательно, — Хэнк смеется. — Есть еще, например, Мария Хименез. Настоящая бой-баба. Страшная, как моя жизнь.

— Хэнк, — Мари в очередной раз качает головой. — Мне не нравится, когда ты так говоришь.

— Прекрасная, как моя жизнь, — поправляется Хэнк. — Так лучше? Нет, правда, не хотел бы я с ней встретиться. Мария у нас командир наемников. Она из картеля Лос Зетас, а это бывшие военные. Слабаков они не терпят, и Марии пришлось сделать многое, чтобы в картеле ее стали уважать. И скольких людей она для этого замочила, уже не пересчитать: и копов, и журналистов, и, само собой, конкурентов Лос Зетас.

— Впечатляет, — говорит Мари. Таким тоном, будто сама не знает, следует ли ей ужасаться или удивляться. — Кто там еще в списке?

Хэнк берет свой бокал за длинную ножку и выливает в рот последние капли вина.

— Есть еще Мирейя. Мирейя Морено. Они с Марией коллеги, если можно так выразиться. В смысле, она тоже из Лос Зетас. Только Мирейя отвечает за территорию — и рулит трафиком в Монтеррее. А это, кстати, непростой район...

В это мгновение дверь на террасу распахивается — из дома выходит Уолт с бутылкой в руках.

— Извините, что так долго, — улыбаясь, говорит Уолт. — Представляете, вчера купил вино, поставил его на полку, а сегодня не смог найти!

— Бывает, — смеется Хэнк. — В следующий раз я все-таки привезу пива. Фирменного, «Шрейдерброй»!

— Отличная идея! — поддерживает Уолт. — Знаешь, Хэнк, а я как раз недавно читал статью о старых пивоварнях в Баварии. Оказывается, там используется совсем иная технология...

Скайлер слушает, что там прочитал Уолт. Улыбается. Смеется вместе со всеми. А когда Холли просыпается и начинает плакать, встает из-за стола, чтобы поменять пеленки.

И снова думает о той женщине. Об Энедине. А еще — о Бланке. И о Марии с Мирейей.

Проходит еще несколько часов, и, когда в Альбукерке наступает ночь, Мари с Хэнком собираются домой. Мари садится за руль: она почти ничего не пила, ей можно.

Уолт говорит, что позаботится о Холли. У Скайлер нет сил спорить.

Она подходит к буфету. Ставит рядом стул, садится и открывает дверцу.

Завтра суббота, и на автомойку Скайлер поедет только после обеда. Надо сделать кое-какие расчеты. Может быть, она все-таки придумает, как отмыть хотя бы пятую часть денег, которую недавно принес Уолт.

А сегодня — ей кажется, что сделать это надо непременно сейчас — она должна рассортировать пылесборники. Вазы, статуэтки, фигурки. Поэтому Скайлер сидит возле буфета и перебирает одну коробку за другой. Распаковывает и заглядывает внутрь. В последней она снова находит статуэтку, которая исполняет все желания. Любые.

Например, можно пожелать, чтобы всё стало так, как год назад.

Скайлер медлит. Она представляет, в какой колледж пойдет Младший. И в какую школу отправится Холли. Какая она будет, Холли, когда вырастет. Кем захочет стать. Что ей будет нравиться.

Нет, решает Скайлер. Я не хочу, чтобы всё было как прежде.

Она закрывает коробку.

И думает, что суббота — отличный день, чтобы выбросить весь скопившийся дома хлам.

----------

(1) Энедина Арельяно Феликс, Бланка Казарес, Мария Хименез, Мирейя Морено — все эти люди существуют в реальности.