Ооками (джен)

— Второй этаж, вторая комната слева, — улыбается статная красивая женщина в деловом костюме темноволосому хмурому мальчику лет двенадцати. — Она принадлежит тебе. Скоро придет Сеймей, так что сильно не переживай, что будешь один. Я на работу.

Мальчик едва заметно кивает, с опаской оглядывается и настороженно поднимается по лестнице, держа в руках небольшую сумку с вещами. Толкнув нужную дверь, он чуть слышно вздыхает и опускает сумку на пол, разглядывая свою новую обитель. Теперь он будет жить здесь. Вдалеке от родных, привычных мест.

После смерти матери единственными родственниками оказались тетя с двоюродным братом, которые проживали в Канаде. За ним приехали спустя неделю после похорон. Долгие сборы, самолет, на котором он ни разу не летал, страх перед полетом, а затем полная апатия ко всему.

Ванкувер встретил его низкими темными тучами и мелким дождем, несмотря на то, что сейчас была середина лета. После аэропорта были несколько долгих часов на машине куда-то в глубину гор. И вот он здесь.

Он мягко закрывает дверь в свою новую комнату и подходит к окну. Дом новоявленных родственников находился недалеко от города — в горах с густым лесом и рекой. Из окна открывался прекрасный вид, но лицо мальчика не выражало ни восторга, ни радости по этому поводу. Он остался совсем один. Один на один с этим огромным миром.

«Мама…» — горько на душе, но слез нет. Он смотрит на хмурое небо, которое плачет за него, вместо него. — «Мама…»

Он все еще не может принять то, что произошло. Не может. Ему кажется, что мама сейчас разбудит его теплыми объятиями и с ласковой улыбкой позовет завтракать. "Но этого теперь никогда не произойдет", — шепчет дождь.

Внизу хлопнула дверь, знаменуя о чьем-то приходе. Мальчик вздрагивает и отрывает взгляд от сбегающих по стеклу дождевых дорожек.

Оглядывается, рассматривая комнату. Пастельные мягкие тона обоев, кровать, стол, небольшой шкаф, полки с книгами.

Он вздыхает, понимая, что вся его жизнь кардинально поменялась и такой, как раньше, уже не будет. Подойдя к сумке, оставленной у двери комнаты, он подхватывает ее и опускает около шкафа. Нужно разложить вещи до прихода Аояги-сан.

Резко распахнувшаяся дверь и — черноволосый парень лет девятнадцати, что прислонился плечом к дверному косяку, сложив руки на груди, недобро смотрит на него.

Вишневые глаза сощурено оглядывают мальчишку с ног до головы. Тот застывает и тоже в ответ разглядывает парня.

— Приехал, значит, — как-то зло бросает он, продолжая смотреть на мальчика. — А я ведь говорил… Но меня разве кто-то слушает?

Мальчик ничего не говорит на его слова и молча поворачивается к шкафу, чтобы открыть его и начать складывать вещи из раскрытой сумки.

— Эй, я вообще-то с тобой разговариваю.

Мальчик неопределенно пожимает плечами, продолжая разбирать вещи. Он и не думал, что здесь ему будут рады. Кто будет рад сироте? Никто.

Парень возмущенно фыркает и уходит, хлопая дверью. Дождь за окном набирает силу и стучит по стеклу, по крыше. Порывистый ветер качает из стороны в сторону вековые ели, дубы и клены.

Мальчишка, разобрав полностью сумку, вздыхает и подхватывает отложенные в сторону книги, которые привез с собой из Японии. Эти книги ему дарила мама на каждый день рождения, когда он научился читать.

Он смотрит на книгу, которую мама подарила ему последней, а потом прижимает ее к груди. Сердце сжимается от боли и хочется взреветь, как раненому зверю. Но глаза сухи. Зато плачет одинокая душа. Ведь мама была для него всем.

Внизу раздаются голоса и смех. Видимо, этот парень, который так недоброжелательно разговаривал с ним только что, пришел домой со своими друзьями. Он вздрагивает, и книга выпадает из его рук. В голове ни мыслей, ни образов, только зияющая мраком пустота.

Мальчик горько вздыхает и, подобрав книгу, убирает ее и все остальные на свободную полку. Остались только фотография в черной рамке, мамины палочки и белоснежные свечи.

Фотография поместилась тут же, около книг, к ней он поставил толстые невысокие свечки и собирался уже положить рядом палочки, как дверь комнаты вновь распахивается, а на пороге он видит, оглянувшись на шум, того же самого парня с еще несколькими.

— Как тебя там? — интересуется он. — А то мы так и не познакомились, а тут друзья вдруг тобой заинтересовались.

Трое парней, что стояли позади него, приветливо улыбались, но мальчику казалось, что ничего хорошего это не предвещает.

— Рицка, — спокойно в ответ, стараясь не подать виду, что вся эта ситуация его напрягает.

— Я — Сеймей, а это мои друзья, — представляется парень, и Рицка только сейчас вспоминает, что Аояги-сан говорила о нем. — Фред, Алан и Рю.

Сеймей заходит в комнату и парни, которых он представил, следуют за ним. Рицке не хочется, чтобы они видели фотографию его мамы.

Рю, высокий брюнет, с едва заметными азиатскими чертами лица, остановился, как раз возле стола с лежащими на нем палочками, которые Рицка не успел убрать.

— О, это же хаси, — брюнет берет их в руки, чтобы рассмотреть диковинный узор. — Твои? Сеймей сказал, что ты приехал к нам из самой Японии.

— Не трогай их, пожалуйста, — тихо просит Рицка.

— Ой, а что, нельзя? — улыбается Алан, зеленоглазый шатен, подошедший к другу и выхвативший палочки из его рук.

— Отдайте, — просит Рицка, подходя к парням. Он замечает, что Сеймей с интересом наблюдает за разворачивающейся картиной и ему это абсолютно не нравится. Понимает, что Сеймей сейчас попросту провоцирует его.

— Нет, они мне понравились, — поднимая руку с палочками вверх, говорит Алан. — Ты же не против их мне отдать, правда? Вроде в Японии есть такой обычай — после переезда приносить соседу какой-нибудь подарок.

— Это не подарочные палочки, — Рицка протягивает руку, ожидая, когда им надоест играть, и они отдадут вещь, принадлежащую его матери. — Так что — отдайте.

— Что это? — смеются парни. — Мелкий решил немного взбрыкнуть. Сей, а ты говорил, что он спокойный.

— Лучше тебе отдать их, малыш, — белозубо улыбаясь, говорит Сеймей, и Рицке впервые хочется ударить человека.

— Они не мои, так что отдайте! — он пытается подпрыгнуть и выхватить палочки из руки шатена.

Дружный смех и резкий взмах рукой — палочки летят в сторону Рю. Рицка недовольно смотрит на парней.

— Ну что — поиграем? — улыбается Сеймей. — А то нам скучно.

Палочки оказывались в руках парней попеременно. Рицка же стоял и ждал, когда им это наскучит, и он сможет положить палочки возле фотографии матери.

Но парни, видя такую реакцию мальчика, перестают швыряться палочками, которые им абсолютно не нужны и один из них, поймав, разламывает их пополам и швыряет к ногам Рицки.

Рицка с минуту смотрит на них, будто не понимая, что вообще произошло. А потом, когда осознает, что именно они сделали, медленно наклоняется и подбирает палочки. В следующую секунду на парней обрушивается ряд четких и точных ударов, а Рицка выбегает из дома под холодный дождь, не слыша, как ему вслед летят проклятия.

Он мгновенно намокает под проливным дождем, но все так же бежит, не различая дороги, спотыкается о камни, несется напролом, сквозь бушующий ветер. Останавливается только тогда, когда сбивается дыхание и дышать становится невозможно.

Оглядывается и понимает, что он в лесу, около которого стоит дом родственников, но как теперь найти обратную дорогу, он уже и не представляет. Дрожь страха прокатывается по позвоночнику. Рицка никогда не бывал в лесу, тем более в горном.

Дождь шуршит серебряными каплями, омывая деревья, кусты и высокие травы. Мальчик старается не запаниковать и, обернувшись, идет назад, но деревья не расступаются, поляна с домом не показывается и не мелькает среди деревьев.

Кругом тихо и серо, и только дождь поет свою неизменную песню. Рицка судорожно вздыхает и лишь крепче сжимает руку, в которой зажаты поломанные палочки. Слезы наворачиваются на глаза и тут же сливаются с холодными каплями, падающими с неба.

Так невыносимо больно в груди, что невозможно вздохнуть, но он судорожно хватает прохладный воздух раз за разом, и не замечает, что сидит на сырой земле и исступленно кричит и воет, захлебываясь слезами. Рицка впервые плачет после похорон матери. Ее образ стоит перед мутными от слез глазами и Рицка поднимается с колен, чтобы затем брести по незнакомой дороге в неизвестность. Если бы только можно было, то он хотел бы здесь умереть.

Тучи сгущаются, несмотря на то, что дождь практически уже прекратился. Рицка бесцельно идет меж деревьев, что расступаются перед ним, по щекам текут невыплаканные ранее слезы боли и одиночества.

Споткнувшись, он падает и катится по склону, больно ударяясь о выступы, камни, пеньки, скрытые под травой. Ударяется боком о ствол лежащего дерева и остается лежать там, слушая шепот листвы, неясное журчание горной реки, что расположилась не так далеко. Рука все так же сжимает палочки, которые невозможно починить.

Рицка всхлипывает и безучастно смотрит в серое небо, что становится все более темным. Ему слышится шорох, кажется, что на него кто-то смотрит, кто-то, кто таит в себе опасность. Он садится, опираясь на руку, затем пытается подняться.

Когда ему это удается, он оглядывается, но ничего не видит, только лес, который окутывает мягкий сизый туман. Паника таки затапливает разум, капли холодного пота скользят вдоль спины, липкий страх заставляет дрожать от напряжения тело.

Мальчик вздыхает, стараясь взять себя в руки, и поворачивается, чтобы пойти на звук воды, что раздается совсем близко. Но, не пройдя и пару метров, вновь поскальзывается на мокрой траве и кубарем летит вниз по склону, к которому успел выйти.

Палочки выскальзывают из руки, которой он больно ушибся о какой-то непонятный выступ, а сам Рицка остается лежать около реки, что шумит, омывая скалистое дно и такой же берег.

Ему не хочется двигаться, но он делает над собой усилие, чтобы найти потерявшиеся обломки палочек, и нащупывает их недалеко от себя, изранив пальцы об острые камушки. Крепко их сжимает в своих руках и сворачивается калачиком, закрывая глаза.

Ничего не хочется. В голове пусто, и душа замерла, будто в ожидании чего-то. То ли смерти, то ли избавления от боли и слез, что не прекращают идти.

Из-за туч выглядывает заходящее солнце, освещая макушки деревьев, оставляя темные жуткие тени по всему берегу, на который попал Рицка. Тихо поет что-то свое неизвестная птица, и туман, казалось, начинает рассеиваться, но Рицка сильнее притягивает колени к груди и бездумно смотрит на бегущую прозрачную речную воду. Не замечает, как постепенно глаза закрываются и он проваливается во мрак сна.

Его будит ласковое поглаживание по спутавшимся мокрым волосам и тепло, разлившееся по телу от прикосновений. Рицка, приоткрыв глаза, расфокусировано смотрит на неясный силуэт в белоснежных одеждах.

— Спи, — глубокий бархатный голос окутывает его еще не до конца пробудившееся сознание, а синие глаза с улыбкой глядят на него.

Рицка едва заметно улыбается уголком губ и вновь закрывает глаза. Ему кажется, что он умер и попал в страну мертвых, а значит, может найти свою маму. Вот это было бы здорово — вновь быть рядом с ней. Тогда бы никто…

Белоснежные длинные волосы всколыхнулись, когда человек поднял Рицку на руки и, аккуратно прижав к себе, понес его в сторону дома, из которого мальчишка сбежал.

Только на выходе из леса человек заметил в руках своей ноши зажатые разломанные пополам палочки для еды. Едва заметно улыбнувшись, он осторожно опускает подростка на скамью недалеко от дома, в котором проживает семья Аояги, и, высвободив сломанные палочки, кладет их на свою изящную ладонь. Касается кончиками пальцев неровных краев обломков, и все воспоминания, что связаны с ними, мелькают перед глазами.

Человек вздыхает, понимая, что именно значили эти палочки для мальчика, и какую боль причинил по незнанию черноволосый парень — сын Чияки.

Он легонько взмахивает рукой и, опустив ее на деревянные обломки, тихо шепчет что-то на неясном, зачарованном языке, а через несколько секунд вкладывает целые, будто новые, палочки в руку мальчика. Тот прижимает их к себе, как бесценное сокровище и едва заметно улыбается во сне. Человек долго смотрит на него и тоже улыбается, касаясь длинными пальцами вихрастых волос.

В лесу раздаются крики — хозяева дома ищут сбежавшего мальчишку, который в этот момент вздрагивает во сне и просыпается. Нехотя приоткрывает глаза. На улице темно и видны россыпи ярких звезд. Рицка чуть шевелится, оглядываясь, и видит неподалеку дом родственников.

Чувствуя боль во всем теле, замечает что-то белое за своей спиной и только сейчас понимает, что ему тепло. И только он хочет повернуться и посмотреть, как его спины касается ночная прохлада, а возле скамьи, на которой он лежит, стоит белая собака и смотрит на него.

Рицка несколько раз моргает, не понимая, как он вообще оказался возле дома, если был у реки и вновь смотрит на собаку, только теперь осознавая, что это вовсе не собака, а самый настоящий волк. Белый волк.

— Ооками… — непроизвольно шепчут дрогнувшие губы.

Волк наклоняет голову в бок и чуть слышно фыркает, озадаченно глядя на мальчика. А Рицка в оцепенении тоже смотрит на него и не верит тому, что видит, действительно видит это священное животное. Но разве они не водятся только в Японии?

— Это… ты вывел меня из леса? — нарушает он тишину, что окутала их со всех сторон.

Волк будто задумывается на минуту, стоит ли давать ответ или же нет, но затем медленно кивает.

— Спасибо, — склоняет Рицка голову в благоговейном почтении. А когда поднимает ее, то волка уже нет рядом.

Рицка взволнован этой внезапной, волшебной встречей. Он пытается вспомнить, как именно волк довел его до дома тети, но в голове нет ни одного воспоминания. А, может, все это ему приснилось?

Только вот палочки, на которые он все же обратил внимание, послужили теплым пониманием, что это не сон, а все случилось взаправду. Удивление в фиалковых глазах: как такое могло произойти, что палочки целы? Но Рицка не успевает додумать эту мысль и осознать в полной мере то, с чем же именно он успел столкнуться в этом загадочном лесу.

— Рииицкааа! — оглушающий вопль Чияки и крепкие объятия женщины. — Господи, я так испугалась. Ты как, Рицка? Почему убежал? Сеймей что-то сделал? Пожалуйста, не убегай в следующий раз, а звони мне, я тебе вот сотовый сегодня купила.

Рицка, оказавшись в объятиях женщины, замирает и чувствует, как слезы теплыми дорожками покатились по лицу. Все же, как хорошо, что он жив. Как хорошо, что белый волк спас его от неминуемой гибели, и он может видеть и слышать людей, созерцать и познавать этот мир; хоть рядом и нет самого близкого человека, он сможет жить дальше. Сможет. Даже если поначалу будет нелегко. Он справится. Ради мамы он должен справиться.

— Рицка, прошу, не пугай меня так больше, — Чияки осторожно отстраняет его от себя и стирает теплыми ладонями его слезы. — Ну-ну, все хорошо. Сейчас пойдем домой, приведем тебя в порядок, покушаем и ляжем спать. Тебе надо отдохнуть. А завтра пойдем на прогулку, я покажу тебе лошадей на ферме.

Рицка кивает и встает, чтобы пойти с ней в дом, который отныне он должен называть своим.

Волк стоит на небольшом пригорке и внимательно наблюдает за разворачивающейся сценой. Удостоверившись, что с мальчиком все теперь будет в порядке, что он в надежных руках своей тети, белый зверь поворачивается, чтобы уйти в лес.

Тихо урча и помахивая хвостом, он не спеша удаляется по своим делам, чтобы завтра вернуться и вновь встретиться с этим загадочным мальчиком, назвавшим его древнее имя.

Волк стоит в ожидании. Он приходит к дому Аояги каждый вечер на протяжении недели, но мальчишка все не выходит. Правда, вчера лесные птицы принесли весть о том, что его увозили в город. Но зачем, для чего и почему — неизвестно.

«Что же могло случиться с тобой?» — хотя волк чувствует, что с Рицкой все в порядке, но все же, что-то неуловимо поменялось.

Это порождает легкое беспокойство и ему уже хочется обернуться человеком и узнать, что такого могло произойти с мальчишкой.

Однако волк тихо недовольно урчит и, взмахнув хвостом, скрывается в лесной чаще. Сегодня мальчик не выйдет на улицу — набежавшие тучи и промозглый ветер совсем не располагают к прогулкам по лесу.

Рицка просыпается ближе к вечеру. Окидывает недоуменным сонным взглядом комнату. И только потом вспоминает, что находится в доме своей тети.

Пару дней назад она возила его в город, к врачу, который назначил кучу лекарств и сказал, чтобы мальчику обеспечили спокойную обстановку.

Чияки была так взволнована тем, что Рицка ни слова не проронил после того, как вернулся из леса. Два дня она ждала, что все разрешится само собой, а на третье утро просто сгребла мальчика в охапку и отвезла в город.

Сеймей, глядя на то, как его мама заботится о приемыше, саркастически скалился, возмущался и в итоге уехал в город, даже не соизволив попрощаться.

Рицка потягивается и зевает, прикрывая рот ладошкой. Вставать не хотелось, но желудок напомнил о себе громким урчанием.

Поэтому мальчик нехотя выползает из-под тонкого пледа и спускается вниз, на кухню, чтобы чего-нибудь перекусить.

Ему не кажется странным то, что он перестал разговаривать. Ведь сам не хочет этого. Да и не о чем ему разговаривать с новоявленными родственниками. Так смысл был его тащить к врачу?

Нет, конечно, лекарства, которые тот прописал, делали свое дело — Рицка стал более спокойным, тяжелые мысли отошли на второй план и он мог, наконец-то, спать без кошмаров.

Рицка немного рад тому, что он дома сейчас один. Нет ни Чияки, ни Сеймея. По поведению последнего легко было догадаться, что он не то, что недолюбливает появившегося в его жизни двоюродного братишку, а попросту ненавидит.

Разве Рицка виноват в случившемся? Была бы его воля — он ни за что бы не допустил того, то произошло с его мамой.

Открыв холодильник, мальчик видит приготовленные Чияки бутерброды и, вытащив тарелку, ставит ее на стол. Подогрев воду, наливает кипяток в заварку, добавив сахар. С удовольствием уплетает несколько бутербродов, запивая их сладким чаем.

Поев, выпив лекарство и вымыв кружку, Рицка поднимается в свою комнату и думает, чем бы заняться.

Ничего не придумав, он подходит к окну и смотрит на вновь хмурое небо и порывистый ветер. Это лето действительно самое сумрачное и неудачное в его жизни.

Вздохнув, Рицка чувствует, как его вновь начинает клонить в сон. Мальчишка укладывается на кровать, накрываясь пледом, и подтаскивает к себе с тумбочки одну из маминых книг.

«Легенды и мифы Востока», — гласило название книги. Мама всегда любила что-нибудь этакое. А на ночь всегда рассказывала очередную легенду, облекая ее в сказку.

Погружаясь в предания древности, Рицка не замечает, как соскальзывает в мягкую темноту сна.

Его будят легкие прикосновения к волосам. Мальчик чуть шевелится и, приоткрыв глаза, сонно смотрит на Чияки, которая улыбается ему.

— Доброе утро, Рицка, — женщина ласково поправляет черную челку, чтобы та не лезла ему в глаза. — Пора завтракать.

Рицка кивает и прикрывает глаза, думая о том, как это похоже на то, как было у них с мамой, но тетя — не мама и никогда ею не станет.

Чиаки покидает его комнату, и Рицка нехотя поднимается с кровати, чувствуя непонятную усталость и разбитость.

— Я сегодня останусь ночевать у подруги, так что к ужину меня не жди, — оповещает паренька женщина, когда он спускается на кухню. — И да, старайся не отходить далеко от дома, если захочешь погулять. Мало ли что. Я переживаю. Охотники говорят, что недалеко видели волка. Правда, он оказался альбиносом. Но все равно, Рицка, пообещай, что не пойдешь в лес один.

Рицка кивает, садясь за стол, на котором расставлены тарелки с типичным американским завтраком.

Вздыхает про себя. Так хочется домой, в родную Японию, где мама подавала вкусный рис с тунцом и соусом. Жаль, что теперь всего этого не будет в его жизни.

Позавтракав и проводив Чияки, Рицка поднимается к себе в комнату, намереваясь еще немножко поваляться в постели. А то ощущение такое, будто он вовсе не спал и его всю ночь били.

Полежав немного, но так и не уснув, Рицка встает, чтобы побродить по двухэтажному дому. Весь второй этаж занимают несколько спален, в том числе и гостевых, да обширная библиотека.

Рицка, недолго раздумывая, заходит в просторное помещение, заставленное от пола до потолка книгами, что разместились на полках из темного дерева.

Мальчик подходит к одной из них, невесомо касается кончиками пальцев то к потертым, то к новым корешкам. Но они все на английском, а Рицка плохо его знает, чтобы читать литературные произведения.

Он знает только разговорный язык и то не до конца его понимает. Чияки разговаривает с ним на японском и иногда на английском, наверное, для того, чтобы он привык.

Паренек возвращается в свою комнату за книгой, которую так вчера и не дочитал, а затем идет обратно в библиотеку.

Устроившись на широком подоконнике большого окна, из которого был виден лес, Рицка продолжает читать с того места, на котором он остановился.

Вникая в содержание, Рицка погружается в удивительный мир волшебства, и ему хочется, чтобы такое же волшебство случилось и с ним.

И тут Рицка вспоминает, будто очнувшись, о том, что видел белого, как снег, волка. Разве это не волшебство?

Рицка едва заметно улыбается. И где-то на периферии сознания — размытый неясный силуэт человека.

А еще — палочки, которые оказались целыми. Как такое могло произойти? Ведь Рицка сам видел, как их сломали друзья Сеймея. Странно, но почему-то хорошо.

Отложив книжку в сторону, он смотрит на лес. Высокие деревья, травы, устилающие землю, кустарники диковинных форм. Вроде бы самый обычный лес, каких много. Но все же…

«Охотники говорили, что видели белого волка…» — всплывают в памяти слова тети. Значит, не он один видел его. Тогда вдвойне странно и не понятно.

Рицка вздыхает, скользя взглядом по синему небу. Сегодня, будто извиняясь за столь неучтивый прием, погода, наконец, решила показать местную природу во всей своей красе.

Солнце золотит верхушки деревьев, высветляет полянку перед домом, где стоят несколько лавочек и небольшой столик. Птицы весело шныряют в небесной вышине, радостно переговариваясь о чем-то своем.

Рицка наблюдает за ними некоторое время, а затем опускает взгляд, собираясь вновь взять в руки книгу, и сталкивается со взглядом волка, что стоит не так далеко от дома.

Рицка замирает, боясь вздохнуть, растерянно смотрит на белого зверя, и чувствует неодолимое желание выбежать ему навстречу. И сам поражается, от чего вдруг так забилось сердце, словно знает о чем-то, поэтому и дрожит в ожидании очередного чуда.

Волк разрывает с ним зрительный контакт и, повернувшись, уходит в лес, но перед этим поворачивается и вновь смотрит на окно, в котором видит мальчишку, будто говоря, что вернется опять.

Рицка вздрагивает и, словно очнувшись, спрыгивает с подоконника, забывая про книгу, про слова Чияки, забывая обо всем. Быстро сбегает по лестнице вниз и, распахнув дверь, выбегает на крыльцо.

Волк стоит на невысоком пригорке, наблюдая из-за деревьев за мальчиком. Тот озирается по сторонам, а затем заходит в дом, чтобы тут же выйти и закрыть на ключ дверь.

Зверь чуть склоняет голову и тихо фыркает. Вот же ж, человеческий детеныш не в меру любознательный нашелся. Но он ни за что не причинит ему зла. Разве он, священный волк, может причинить зло тому, кто назвал его древнее имя?

Зверь тенью мелькает меж деревьев и выходит к поляне около дома.

Мальчишка, озиравшийся по сторонам, встречает взглядом его силуэт и, чуть постояв на месте, медленно подходит к прекрасному зверю, шерсть которого отливает серебром.

Волк внимательно следит за мальчиком и только когда тот подходит на расстояние девяти шагов, он не спеша идет ему навстречу.

Рицка в нерешительности останавливается. Белоснежный зверь тоже останавливается на расстоянии вытянутой руки и заглядывает в фиалковые глаза, полные растерянности и немого вопроса.

Волк аккуратно хватает зубами брючину широких джинсовых шорт и осторожно тянет в сторону леса.

— Что? — тихо шепчет Рицка, с непониманием глядя в синие глаза волка. — Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Волк выпускает шорты и отходит от мальчика, смотрит на лес и мельком оглядывается на Рицку.

Мальчишка вздыхает и, посмотрев на дом, решает все же ослушаться тетю и пойти за волком. Зверь, будто почуяв его решимость, слегка склоняет голову и идет вперед, изредка останавливаясь, чтобы проверить, идет ли мальчишка за ним.

Рицке, конечно немного страшно, но рядом с белым зверем лес кажется не таким уж и страшным, как показался в первый раз. Несколько раз мальчишка спотыкался, но волк подставлял свою голову или шею, чтобы тот мог опереться на них и не упасть.

Прикосновения к шелковистой длинной мягкой шерстке кажутся Рицке настолько восхитительными, что у мальчика возникает непреодолимое желание еще раз прикоснуться к священному зверю. Но он отметает это желание, думая о том, что это, возможно, не понравится волку.

Они долго бродят по лесу; волк водит мальчика по самым красивым местам, ненадолго останавливаясь в каждом, чтобы Рицка мог полюбоваться видом.

Парнишка с восхищением рассматривает изогнутые деревья на опушке, похожие на лесных чудовищ, которые сражаются между собой; его удивляет небольшая полянка с дикой земляникой, на ней они останавливаются дольше всего; потом отправляются к горной реке, возле которой лесной зверь и нашел мальчика в их первую встречу.

Рицка долго стоит у воды, наблюдая закат. Ему становится немного грустно, что нужно уже возвращаться домой, но вернуться необходимо.

Он утешает себя мыслью, что завтра будет еще один день, и они увидятся вновь.

Когда последний лучик солнца скрывается за горным массивом, Рицка подходит к кромке реки и окунает руки в прохладную воду. Зачерпывает немного и приникает к живительной влаге губами. А затем складывает ладони, благодаря ками за эту встречу.

Когда же Рицка оглядывается, чтобы попросить дивного зверя проводить его до дома, то пораженно застывает, видя перед собой человека, а вокруг на деревьях — странные язычки голубоватого пламени.

Белоснежные волосы рассыпались по плечам, белые одежды подчеркивают стройную фигуру и аристократичные черты лица, синие глаза смотрят на мальчика с толикой интереса, на губах играет едва заметная теплая улыбка.

— Здравствуй, — голос такой родной, будто уже слышанный, знакомый и незнакомый, но когда-то приснившийся.

Рицка вздрагивает и поспешно кланяется.

— З-здравствуйте! — мальчишка не понимает, что произошло, куда подевался волк и откуда взялся этот странный человек. Подозрение закрадывается, но он даже не успевает его осознать.

— Как тебя зовут, дитя? — мужчина подходит ближе и приветливо улыбается.

— Р-рицка, меня зовут Рицка, — голос не слушается, ему становится страшно. Ведь он один в лесу. И зачем только он…

— Не бойся, — мягко положив руку на плечо мальчика, говорит мужчина. — Мы же целый день провели вместе. И ты меня не боялся. А сейчас что послужило страхом?

— Вместе? — удивленно вскидывает ресницы Рицка, заглядывая в синие, как небо, глаза. — А вы… Ооками?

— Да, — кивает головой мужчина и одна из серебристых прядей соскальзывает с плеча на грудь. — Это я.

— А… Но… — Рицка не находил, что сказать. Вздохнув, он решил задать вопрос о том, что не так давно волновало его. — Это ведь вы привели меня в прошлый раз домой?

— Донес, — кивает Оками, склоняя набок голову и с удивлением наблюдая за Рицкой. Не боится ни капельки, стоило только признать, что он тот, кто он есть.

— Донес…ли? А?! — Рицка не знает, куда себя деть от смущения. — Спасибо вам, что не оставили в беде, — мальчишка почтенно склоняет голову.

— Рицка, — улыбнувшись, называет его имя мужчина, вслушиваясь в собственные интонации. — Не за что. Это была моя обязанность.

— Господин, господин, празднество уже началось. Мы вас искали-искали и только сейчас нашли. Пойдемте скорее, все ждут, — несколько птиц, перебивая друг друга, внезапно появились из чащи, прерывая разговор мальчика и мужчины.

— Не верещите, крылатые, — вздыхает мужчина. — Вы напугаете моего гостя.

— А? Что?! Господин?!

Рицка с изумлением смотрит на птиц, что летают вокруг мужчины, вдруг осознавая, что может слышать и понимать то, что они говорили Ооками.

— Эм… Простите, — тихо говорит Рицка. — А это как…

— Ты слышишь их, потому что я коснулся тебя, — тут же откликается мужчина, улыбаясь. — Не хочешь пойти на праздник звезд?

— Праздник звезд? — Рицка наклоняет голову вбок, раздумывая. Вспомнилась Япония и похожий праздник. Правда, сегодня не седьмое июля. — А можно?

— Конечно, — кивает Ооками и протягивает мальчику руку. — Я ведь пригласил.

Рицка вкладывает свою ладошку в большую изящную ладонь мужчины и идет за ним.

Они идут вдоль реки, огоньки светлячков освещают им путь, мужчина помогает Рицке карабкаться по скалистым склонам и вскоре они подходят к большой поляне, украшенной различными фонариками, цветными лентами, небольшими столиками с едой и напитками.

Рицка в восхищении оглядывается, стараясь запомнить этот волшебный, дивный вечер. Его не пугают ни животные, ни непонятные тени, похожие на людей. Рядом с мужчиной он чувствует себя в безопасности.

— Чувствуй себя как дома, — улыбается Ооками, когда они останавливаются возле небольшой охапки дров, сложенных для костра.

Мужчина берет в руки факел и все вокруг застывает, замолкает, а в небе над головами две звезды медленно пробираются сквозь огромные расстояния, чтобы встретиться.

— Спасибо всем моим друзьям. Спасибо всем моим врагам. Спасибо за встречи и расставания. Пусть и следующий год будет таким же благотворным и мирным, как этот, — мужчина, произнеся эту небольшую речь, поджигает хворост и через несколько секунд разгорается красивый костер.

Тишина прерывается пением и плавными движениями. Ооками протягивает руку Рицке.

— Ты не откажешь мне в просьбе?

Рицка улыбается ему и отрицательно качает головой, протягивая руку в ответ, и Хозяин леса утягивает его в хоровод вокруг костра.

Потом они гуляют по поляне, разговаривают, смеются, поддразнивают тех, кто присутствует на празднике (правда, это делает в основном мужчина, а Рицка лишь приглушенно хихикает над тем, как празднующие отзываются в ответ), едят вкусную еду.

Ооками спрашивает Рицку о том, откуда ему известно его имя, и Рицка с охотой рассказывает ему японские легенды, на что в ответ слышит очередной интереснейший рассказ о том, как Ооками остался один в этих горных лесах.

А после, утомленный длительными разговорами, танцами, песнями, он едва не засыпает, прикорнув возле какого-то дерева. Мужчина находит его и берет на руки, говоря, что отнесет домой. Рицка что-то протестующее отвечает, мужчина лишь фыркает в ответ и тихо говорит:

— Спи, Рицка, спи.

И Рицка засыпает. Ему снится дивный праздник, в котором он принимал непосредственное участие. Снится мама, что с улыбкой говорит, что все отныне будет хорошо.

Рицка сладко спит, впервые улыбаясь во сне.

Теперь Рицка часто уходит на прогулку в лес. Чиаки, правда, ничего не знает об этих прогулках.

Но вскоре среди охотников распространяется слух о белом волке и черноволосом мальчике, что каждый день сопровождает его по лесу.

— Привет! — улыбается Рицка, закрывая книгу, оставив на нужной странице закладку, и смотрит в синие добрые мудрые глаза зверя.

Волк кивает головой, стрижет воздух ушами, потягивается и взглядом зовет следовать за собой.

Рицка спрыгивает с небольшого валуна и догоняет хозяина лесов.

Ооками мог превращаться в человека только тогда, когда наступал вечер. Рицка поначалу дивился этому, а потом привык. Ведь это Ооками.

Сегодня мальчишка не зря захватил с собой книгу — ибо они вновь отправятся в волшебный мир легенд и сказок.

Они бродят по лесу меж высоких деревьев, приминая мягкую траву, чтобы вновь выйти на живописное красочное место.

Рицка за весь этот месяц, что находится здесь, кажется, уже успел изучить все ближайшие окрестности вверх по реке. Теперь же, как оказалось, волк повел мальчика в противоположную сторону.

Но Рицка уже слишком привык к зверю и хорошо знал, что и на этот раз Ооками приготовил для него что-то невообразимо прекрасное.

И правда, волк приводит его в удивительно красивое место.

Лес, расступившись, открыл взору небольшое озеро, водная гладь которого зеркально чисто отражала плывущие в небе белые кучевые облака.

Озеро обступают деревья, высокие травы и кустарники. Ближе к берегу и даже в воде стояли небольшие скалистые валуны. А невдалеке виднелся небольшой водопад, впадающий в озеро.

Рицка восхищенно оглядывается кругом, улыбаясь.

— Ооками, здесь так красиво! — но в ответ только слышится потревоженная водная гладь, по которой расходятся круги. — А? Эй! Ты что..?!

Волк, отфыркиваясь, медленно выходит из воды, в упор глядя на паренька и словно вопрошая: «А что здесь такого?»

Рицка, успевший взобраться на небольшой гладкий валун, едва успевает подавить смешок, смотря, как с серебристой мягкой шкуры стекают капельки воды.

Но, не сдержавшись, хохочет в голос, на что зверь, с укоризной посмотрев на него, подходит ближе, и, резко встряхнувшись, забрызгивает мальчишку прохладными каплями озерной воды.

А затем чинно удаляется и, взобравшись на валуны, что стояли в паре метров, с удобством укладывается на одном из них, чтобы погреться на солнышке.

Мальчишка беззаботно улыбается, из-под ресниц наблюдая за волком, даже не обращая внимания на то, что тот его всего забрызгал, а затем спрыгивает со своего места и идет в сторону валунов, на котором устроился белоснежный зверь.

Подойдя, Рицка молчаливо смотрит на него, но волк смотрит в синее небо и ухом не ведет, будто вовсе не замечает мальчишку. Рицка только пожимает плечами, едва слышно вздыхает и взбирается на валуны, чтобы приютиться под теплым боком.

Волк чуть заметно ведет ухом, кося на мальчишку индиговым глазом, а затем поворачивает голову и от души лижет горячим языком щеку Рицки, вызывая у того тихий смех и желание запустить руки в сияющую шелковистую шерстку.

Они пробыли на озере практически до самого вечера.

Когда подошли уже к самому дому, возвращаясь, Рицка на прощание ласково обнял зверя за шею. Волк тихонько заурчал в ответ на ласковое поглаживание.

Постояв так немного, Рицка со вздохом отстраняется и улыбается уголком губ, заглядывая в теплые глаза зверя.

— До завтра, — и, развернувшись, быстро уходит в сторону дома.

Белый зверь смотрит ему вслед, а затем сам разворачивается, чтобы уйти в лес. Завтра он обязательно покажет Рицке еще что-нибудь интересное.

Рицка, закрыв за собой дверь и скинув обувь, проходит в гостиную и останавливается, сталкиваясь с хмурым взглядом Чияки и надменно-насмешливым взглядом вишневых глаз Сеймея.

— Где ты был? — подает голос женщина.

Рицка молчит. Женщина знает, что мальчишка не может пока разговаривать и указывает ему на белый лист и ручку, что лежат на кофейном столике.

Рицка подходит и, сев на диван, пристально смотрит на листок.

— Напиши, раз не можешь сказать.

Рицка отодвигает от себя лист, поднимает глаза и со спокойствием смотрит на женщину. Он все равно ничего не сможет рассказать, иначе они подумают, что он сумасшедший.

Ну кто бы не подумал об этом, услышь о священном белом волке, что издревле живет в этих лесах?

— Не хочешь, значит, говорить. Ну что ж. Твое право. Но если тебе так невтерпеж гулять по лесу, по которому даже охотники одни не ходят, а в сопровождении, то ты теперь будешь ходить на свои прогулки с Сеймеем. Именно поэтому он и приехал, — высказав свое мнение, Чияки встала с кресла и ушла на кухню.

— Ну ты даешь, «братишка», — издевательски прошептал на ухо мальчику Сеймей. — Думал, что МОЯ мама не заметит, как ты уходишь гулять? А ведь она тебе запрещала. Ты, оказывается, такой непослушный.

Рицка, пронзительно посмотрев на парня, резко встает с дивана и уходит в комнату, слыша тихий смех, полный непонятной злобы.

На следующее утро, когда волк пришел к месту встречи, Рицки там не оказалось. Ооками, в растерянности осмотревшись вокруг, пошел к дому Чияки.

Но и там он не почувствовал ауры мальчика. Зверь тихо заурчал, волнуясь, и развернулся, чтобы вернуться в лес.

Он бродил по своим владениям, не понимая, из-за чего так тревожится волчье сердце. Не понимая, из-за чего мечется в смятении душа.

Птицы летали рядом с ним, выспрашивая, что так беспокоит их владыку. Он не обращал на них внимания, думая о том, почему же Рицка не пришел, и отчего его не было в доме Чияки.

И тут, услышав тихий говор трав, опрометью бросился в сторону горной реки.

Белыми мазками мелькая меж темных стволов старых деревьев, зверь несется что есть мочи.

Они были не на песчаном берегу, а на выступе скал. Единственное, что успел увидеть волк, когда уже практически добрался до них, так это то, как Рицка срывается с этого выступа.

Скользнув белой тенью, он бросается вслед за мальчишкой, не видя перед собой ничего, кроме него.

Несколько сильных, длинных прыжков, но он не успевает подставить свою спину, чтобы не дать пареньку соприкоснуться со скалистым выступом.

Рицка тяжело ударяется о камни, тихо стонет от пронзившей тело боли и закрывает глаза, проваливаясь во тьму.

Зверь, оказавшись рядом, осторожно облизывает щеку Рицки, тихо скулит, тычется мокрым носом в плечо, сетуя на то, что сейчас день и он не может обернуться человеком, чтобы хоть как-нибудь помочь потерявшему сознание мальчишке. И корит себя за то, что не уследил, не успел. Но все равно остается рядом с Рицкой.

Вскоре по лесу разносится вой сирены, а еще через некоторое время слышится людской говор. Волк не хочет бросать мальчика, но и позволить, чтобы его увидели люди, он тоже не хочет. И тогда он приказывает одной из птиц, что летала рядом, чтобы та проследила, куда увезут Рицку.

Когда врачи вышли из палаты, куда определили мальчика, Чияки сидела вся зареванная и осуждала себя за все, что случилось с племянником.

— Что с ним?

— Кома. Мужайтесь.

Сеймей находился в полной прострации от всего произошедшего. Он вообще не понимал, какого черта нужно было этому мелкому пацану лезть за упавшей книгой.

— Сеймей, скажи, — тихо всхлипнув, Чияки поднимает голову и смотрит на сына. — Это ты…?

Ей не хватает духу закончить вопрос, просто не может поверить в то, что ее сын настолько приревновал ее к племяннику.

— Я, конечно, его не очень жалую, — тихо говорит Сеймей в ответ. — Но я никогда не опущусь до того, чтобы убить того, кто мне не нравится.

— Прости.

— Это ты прости, — я не уследил за ним.

Ооками, что был в образе бесплотного духа, только горестно усмехнулся, глядя на людей, и отправился в палату, где на белых простынях лежал, весь опутанный проводами и системами, Рицка.

Через несколько недель, вечером, врач зашел в палату ребенка, что находился в коме, а потом весь этаж больничного крыла содрогнулся от его крика.

— Реанимацию!

Сбежались медсестры с приборами и препаратами. Врач делал все возможное, чтобы удержать жизнь мальчишки, что капля за каплей покидала его тело.

Ооками, замерев на месте, с ужасом наблюдал за всем происходящим, а потом, когда сердце Рицки остановилось, взметнулся, произнося зачарованное заклинание, вверх, вслед за душой мальчишки.

Раз.

Белая мгла, расступившись, являет взору удивленных фиалковых глаз водную гладь моря, пошедшую рябью.

Мальчишка вздрагивает, почувствовав на плечах чьи-то теплые руки. Оглядывается и застывает в изумлении.

— Ооками?!

Кивок и серьезный, смешанный с тревогой, взгляд темных синих глаз.

Два.

— Владычица Звезд, прошу, внемли моим словам, явись мне и изволь выслушать мольбу мою, — сложив ладони лодочкой и скрыв взгляд за пушистыми белоснежными ресницами.

— Чем обязана твоему визиту, о великий хозяин горных лесов? — мелодичный голос раздается отовсюду.

— Помощи пришел просить тебя, Звезд бесконечных хозяйка, — Ооками открывает глаза и смотрит на богиню.

Три.

— Что-то нешуточное случилось на земле твоей, раз ты соизволил прийти ко мне, — богиня чуть склоняет голову набок, приготавливаясь выслушать просьбу пришедшего.

— Этот мальчик, — Ооками притягивает Рицку, ошеломленного всем происходящим, к себе, — умирает. Помоги мне не допустить этого.

— Я не имею права нарушать закон, — качает головой богиня, невесело улыбаясь. — Ты же знаешь об этом.

Молчание. Тяжелое и горестное. Невыносимое.

Четыре.

— Его жизнь в обмен на мою силу, как Ооками, — мужчина уверенно и без сожаления смотрит на богиню, ожидая ее ответа.

— Ооками, что ты…? — Рицка в ужасе отталкивает его от себя. — Не надо! Не смей, слышишь?!

— Рицка, ты не понимаешь, — мужчина смотрит на него с ласковой грустной улыбкой. — Ты должен жить.

Пять.

— Но ты… Тогда тебя… Тебя не будет! Я не хочу так… Не хочу! — кричит мальчишка, не замечая, как горячие слезы бегут из глаз. — Мама, а теперь ты… Не хочу!

— Я буду жить, — качает головой мужчина, притягивая мальчика к себе и стирая слезы со щек. — Не так ли, Звездная богиня?

— Раз ты так того желаешь, постараюсь исполнить мольбу твою.

Шесть.

— Правда? — успокаиваясь, но продолжая тихо шмыгать носом, спрашивает Рицка. — Ты будешь жить? Обещаешь?

— Обещаю, — клятвенно заверяет его Ооками, с нежной улыбкой опуская ладонь на непослушные черные волосы.

— Ну что ж,— богиня, глядя на них, хлопает в ладоши. — Я помогу тебе, Ооками, раз такова твоя воля.

Тихий, но скорый и непонятный говор, звездная пыль, окутавшая их с головы до ног.

— И будешь ты впредь носить имя Соби и станешь ты смертным из рода человеческого.

Семь.

Ооками протягивает вперед руку и его ладони касается ладонь его темноволосого близнеца с ярко золотистыми глазами.

— Оставляю тебя, суть мою вторую, в лесах, что так любимы мною с детства, а другую предаю забвению и отдаю в руки владычицы Звездного неба.

Два волка, белый и черный трутся носами, прощаясь на века растянутых тысячелетий. Черный волк ласково слизывает слезы, что бегут из синих глаз белого.

— Жди меня, Рицка, — слышится голос мужчины, когда перед глазами мальчишки становится белым-бело, а затем наступает тьма. — Я приду за тобой, когда ты…

— Я буду! Я уже! Жду… Соби…

Глаза распахиваются, а с сухих губ срывается тихий стон. Рицка садится в постели, опираясь рукой о подушку, и проводит ладонью по лицу.

В который раз после того несчастного случая на реке ему снится этот красивый мужчина, давший обещание? И в который раз Рицка не может вспомнить, откуда знает его.

Рицка встает с кровати, переодевается и выходит из комнаты. Пить хочется просто до жути. Да и перекусить бы тоже не мешало.

Спускаясь по лестнице, Рицка слышит разговор, что доносится из кухни. Чияки что-то говорила о том, как ему, Рицке, повезло. А потом он услышал голос. Его голос. Голос, от которого перед глазами замельтешили пестрым хороводом воспоминания.

Смерть мамы, побег, переезд, середина лета, праздник, встреча, боль, тьма, волки, богиня и вновь тьма.

Ооками. Соби. Обещание.

Рицка со всех ног бросается на кухню, перескакивая через ступеньку, чтобы затем замереть на пороге, вглядываясь в такие знакомые и незнакомые черты лица.

— Конечно же, я заберу его. Ведь он мой сын, — глубокий баритон, теплые синие глаза, светлые волосы, рассыпанные по плечам. — Рицка…

Шаг навстречу. Улыбка, полная радости. Раскрытые объятия и ожидание.

— Соби… — тихо выдыхает мальчишка и бросается к мужчине, чтобы ощутить теплые руки на плечах, ласковые пальцы, что ерошат пряди волос на затылке, и сбивчиво шепчет, уткнувшись в его грудь: — Ты сдержал обещание. Ты сдержал…

— Да, Рицка.