Чистильщик (джен)

Комната тонула в полумраке.

Освещаемая лишь световой рыбкой в маленьком аквариуме на стене, она была похожа на царство тишины и покоя. Приглядевшись к овальному окну, можно было рассмотреть проплывающую по своим делам стайку крошечных рыбёшек, рака, ползущего среди бурных водорослей, и даже покрытого шипами морского хищника, затаившегося среди камней в ожидании добычи. Но она уже давно привыкла к виду на морскую пучину из окна. Она рисовала.

Аккуратные мазки один за другим ложились на полотно, создавая фантастическую для этого мира картину — город не под водой, а на суше. Уходящие в небесную синеву башни-дома, кружащие над ними стаи птиц; даже небесная машина реяла в небесах, воплощая самые смелые мечты здешних жителей.

— Меган Лорис? — низкий холодный голос, по которому невозможно было определить не то что настроение, но даже пол собеседника, заставил её обернуться.

— Вы кто? — спросила она, всматриваясь в еле различимую в полумраке комнаты фигуру, которая для неё была подобна ожившей тени.

— Меган Лорис? Это вы, верно? — спросила тень.

Она отступила на шаг назад и задрожала от страха. Пугал её не жёсткий голос визитёра, не то, как он смог проникнуть в её обитель, не его угрожающая высокая фигура. Она испугалась другого. Этот человек, кем бы он ни был, назвал её именем, которое давно ей не принадлежало. Именем, которая она предпочла бы забыть и никогда не вспоминать.

Лицо Меган сразу же побледнело от страха.

— Кто вы? — дрожащим от ужаса голосом спросила она.

— Я всего лишь Чистильщик, — ответила тень. — Несколько лет назад вы нашли свой ключ. Для вас это определенный мазок кистью по мольберту. Он открыл вам путь в другой мир. Не думайте, что вы такая одна. Есть и другие. Гипотетически, переход может открыть кто угодно, только ключ у каждого свой. У вас — мазок, у других — это определённое слово или строчка из песни, у третьих — какое-то движение, у четвертых — эмоциональное состояние.

— Чего вы от меня хотите? — она задрожала и отступила ещё на шаг назад, упершись спиной в толстое оконное стекло. Как ей показалось, за ним всё потемнело, и только мелкие рыбёшки время от времени нарушали гегемонию темноты.

— Нужно, чтобы вы ушли, — сказала тень. — Обратно, в свой мир. Это необходимо, так как ваше пребывание здесь может сказаться отрицательно на этой вселенной.

— Вы не понимаете! — вскрикнула она. — Я не могу уйти! В моем мире не ценится то, чем я занимаюсь — лишь здесь написание картин приносит уважение в обществе!

— Вы должны уйти, — с этими словами тёмная фигура сделала шаг вперед, но лицо собеседника Меган всё равно рассмотреть не могла. — Или вас придется уничтожить. Выбор за вами.

— Я не могу уйти, — взмолилась она. — Здесь я могу заниматься тем, чем хочу, у меня появились знакомые...

— Это окончательный выбор? — спросил неизвестный.

— Я не могу уйти! — прокричала в ответ Меган.

— Выбор сделан. Посмотрите направо, — громко и чётко произнесла тень.

Меган повернула голову, пытаясь рассмотреть то, на что указывал незнакомец. Всё как обычно: её комната, полуоткрытый выдвижной шкаф, рыба-светильник в аквариуме на стене.

— Где? — спросила она и в этот момент наступила на брошенный впопыхах час назад тапочек. Её нога скользнула, тело не смогло удержать равновесия, и Меган с криком упала прямиком на овальное окно за её спиной.

"Где он? Кто это был? — оглянулась она, обшаривая взглядом комнату в поисках высокой фигуры. — Не мог же он раствориться? Неужели галлюцинации? Может, длительное пребывание в другом мире отрицательно сказывается на психическом здоровье?".

В этот момент Меган услышала хруст, но что это, поняла слишком поздно. Витиеватая трещина разрезала окно сверху донизу. Ещё секунда — и по ушам Меган ударил громкий режущий звук, а толчок в спину заставил её упасть на живот.

Вода, хлещущая из разбитого окна, вмиг заполнила комнату. Меган пыталась кричать, но это только способствовало попаданию жидкости в её легкие.

Последним, что она видела перед смертью, была рыбка-светильник, наконец-то вырвавшаяся из своего аквариума.

* * *

Длинный полукруглый коридор мог показаться бесконечным. Мягкий свет, исходящий от фонарей за его прозрачными стенами, выхватывал из водной бездны очертания обтекаемых зданий, редко проплывающие гидромобили, едва заметные пузырьки системы переработки водорода в кислород. Откуда-то снизу появился морской змей. Он секунду покружил вокруг фонаря, словно присматриваясь, не съедобен ли он, но поняв, что полакомиться здесь нечем, уплыл обратно в океан.

Новичок корпуса стражей Ирн Касси явно скучал. Надо же, вместо того, чтобы продемонстрировать премудрости работы, ему доверили самое скучное занятие — следить, чтоб на место преступления не прошли посторонние. Он то рассматривал свою новенькую синюю мантию, то отщёлкивал пальцами какой-то ритм, то корчил рожи проплывающим за стенами коридора рыбам.

Прислонившись к стене и глубоко вздохнув, он заметил двоих человек, приближавшихся со стороны стоянки гидромобилей.

Странновато выглядят, подумал он. Высокий длинноволосый мужчина в плаще в пол, вышедшем из моды лет пятьдесят назад, и женщина-блондинка, явно не аристократка. Одета по-простецки и со странноватой короткой стрижкой. Может, спросить их, что они здесь делают? Да они же идут прямиком сюда!

— Извините, здесь место преступления, вход закрыт для всех, — Ирн преградил дорогу странной парочке. — Страж Ирн Касси. Расскажите, пожалуйста, что вы здесь делаете?

Где-то в глубине души юный защитник правопорядка успел понадеяться, что в академии говорили правду об убийцах, часто возвращающихся на место преступления, и уже успел поверить в свой счастливый день.

— Марик Фирс, — не теряя невозмутимое выражение лица, мужчина наклонился к молодому стражу и продемонстрировал продолговатую серьгу в своём правом ухе. — Страж первого класса. А это Дориа Мейн. Моя ученица.

— Да-да, проходите, — юноша сразу отступил в сторону.

"Ахтур! — выругался он про себя. — Как же я мог его не узнать?".

Через аркообразный вход Фирс вместе с напарницей вошли в здание, спустились по узкой металлической лестнице к нужной квартире. Голж Стин — пожилой толстяк, проработавший в корпусе стражей всю жизнь, но так и не поднявшийся выше второго класса, как раз стоял возле двери нужной квартиры и опрашивал соседку жертвы.

— Голж, — окликнул его Фирс.

Стин сразу же отпустил возможного свидетеля и направился к коллеге.

— Что здесь?

— Судя по всему, нам здесь делать нечего: несчастный случай, — пробормотал Голж. — Стекло лопнуло, вода ворвалась внутрь, насосы безопасности вовремя не сработали. Лично я не вижу состава преступления, — пожал плечами толстяк.

— Вот поэтому ты до сих пор не поднялся до первого класса, — холодно усмехнулся Фирс. — Всё вместе вот так поломалось? Стекло лопнуло, система давления, которая не должна была пустить воду в помещение, тоже отказала. Насосы сработали не вовремя. Как-то слишком много совпадений.

Стин только пожал плечами.

— Кто жертва? — спросил Фирс.

— Женщина по имени Лори Кнаш. Художница. Только есть одна странность, — Голж секунду помедлил и рукой вытер пот с высоченного лба.

— Какая? — спросила Дориа.

— Я не могу отыскать в базе каких-либо родственников этой женщины. Ни родителей, ни братьев или сестёр — никого. Только что заметил, когда хотел сообщить близким об утрате.

— Как две недели назад, — призадумался Фирс.

Он вспомнил, как тогда погиб человек по имени Лир Менш. При похожих обстоятельствах. Его гидромобиль разгерметизировался под водой, он умер моментально — от переохлаждения. Как ни странно, у него тоже не оказалось ни единого родственника. Рабочей версией была неисправность гидромобиля, но компания-разработчик заверила, что одновременный отказ всех трёх систем безопасности попросту невозможен.

— Эмоциональный снимок сделали? — спросил Фирс.

— А толку? — поморщился Стин. — Сняли согласно процедуре. Страх. Что ещё можно чувствовать перед смертью?

— Смерть от подобного моментальная, — хитро усмехнулся Фирс. — Она бы попросту не успела испугаться. Эта женщина боялась до смерти. Она знала, что произойдёт, или видела того, кто с ней это сделал. Я осмотрюсь, — буркнул Фирс и быстрым шагом вошёл в квартиру.

Конечно же, после того, как комната заполнялась водой, искать какие-то следы здесь было просто бессмысленно. Марик безразлично окинул взглядом лежавший на полу посиневший труп, едва не наступил на мёртвую рыбу-светильник, взглянул на всё ещё мокрое полотно. Краски на нём смазались, но картина футуристического города на поверхности до сих пор угадывалась.

Не может быть, конечно, но что, если тот учёный, выступление которого он чисто случайно услышал несколько дней назад, был прав, подумал Фирс. Что, если действительно существует бесконечное множество миров и есть люди, способные переходить из одного в другой? Если принять это за истину, эта женщина могла быть, скажем, преступницей в своем мире. За ней пришли тамошние аналоги стражей, но она оказала сопротивление и была убита.

Домыслы это всё. Должно быть более рациональное объяснение.

Фирс приблизился к разбитому окну. Только система давления не давала многотонной водной массе снова проникнуть в квартиру.

Он всмотрелся в шевелящиеся на дне водоросли, крупную рыбу, которая куда-то неслась с поражающей скоростью, двухголового рака, притаившегося в иле.

— Никаких зацепок, — пробормотал он про себя, приглаживая волосы. — Никаких.

Будь на окне стекло, он бы заметил, как в отражении его ученица Дориа изрядно нервничает.

* * *

— Думал, всё так просто? — до Кисирама донёсся громкий давящий голос, который, казалось, снисходил прямиком с небес. — Думал, сможешь переместиться сюда и стать для местных чародеем, демонстрируя им простейшие технологии своего мира?

Кисирам стоял на отшибе скалы и трясся от страха. Он вглядывался в постоянно меняющие форму облака над головой, пытаясь понять, откуда доносится пугающий голос.

Тучи казались ему живыми и зловещими. То они становились гладкими, то покрывались острыми иглами, то уменьшались, то увеличивались; время от времени облака разделялись на клочки, открывая взору красное, цвета крови, небо, и снова сливались в единое полотно.

Когда Кисирам попал сюда впервые, он решил, что тучи и есть здешняя форма жизни, но их изменчивость оказалась лишь оптической иллюзией, создаваемой переизбытком какого-то газа в атмосфере.

— Кто ты! Покажись! — вскрикнул Кисирам, схватив валявшийся у ноги камень и изо всех сил сжав его.

— Мне уже один раз довелось проморгать такого, как ты, — донёсся голос, от которого, казалось, вот-вот начнут рушиться скалы. — И спустя несколько тысяч лет люди того мира считают его сошедшим с неба божеством. Тебе придётся сделать выбор. Навсегда вернуться домой или умереть.

Кисирам оглянулся по сторонам. Нигде, никого, только жуткий голос, который словно проникал в самую душу и леденил сердце. Показалось, что виски что-то сдавливает с неимоверной силой, что голова вот-вот треснет, словно овощ под ударом молота.

— Выбирай, Кисирам, — сказал голос.

— Я не могу вернуться туда! — вскрикнул он. — Там меня преследуют! Империя готова казнить меня только за то, что я придерживаюсь иных взглядов!

С этими словами Кисирам что хватило сил бросил камень в едва заметную тень на скале, но сразу же понял, что ошибся. Птица-игла взметнулась вверх, блеснула над скалами и, приняв продолговатую форму, улетела вдаль.

— Это окончательный выбор? — голос отразился от скал гулким эхом и сотни раз прозвучал в ушах Кисирама.

— Империя казнит меня!

— Выбор сделан, — Кисираму показалось, что в голосе прозвучали нотки сожаления.

"Неужели он отпустит меня? Кем бы он ни был".

Кисирам сделал шаг вперёд и почувствовал, как земля ушла из-под ног. А спустя миг он летел с обвалившейся скалы вниз.

"Проклинаю тебя, кем бы ты ни был", — эти слова были последней мыслью Кисирама перед тем, как его тело наткнулось на острые, словно бритва, скалистые образования.

— Кисирам! — послышался голос из-за скал. Уже другой. Низкий и хриплый. — Кисирам, ты звал на помощь?

Из скального разлома вышел невысокий черноволосый мужчина в зелёной накидке. Маншер был лучшим другом Кисирама, а дружба в этом мире скреплялась клятвой перед богами.

— Ты где? — окликнул Маншер, спускаясь всё ниже. Мелкие камешки трещали под его ногами, холодный ветер безжалостно стегал по лицу, но Маншер не сдавался.

— Кисирам!

Он приблизился к обрыву и, не желая смотреть, всё же опустил взгляд вниз.

— Кисирам! — истошный крик мигом разлетелся по скалам, побродил по ним и унёсся в вечно бурлящие небеса. Маншер упал на колени, а по его впалым щекам заструились ручейки слез. — Кисирам!

* * *

С виду гидромобиль был похож на каплю с рыбьим хвостом и двумя трубами ускорения сзади. У Марика Фирса он был ядовито-зелёного цвета, из-за чего знакомые иногда подшучивали над стражем. Почему-то его любимый цвет в обществе считался исключительно женским.

Фирс быстро отыскал свою машину на стоянке-аквариуме, голосовой командой заставил его поднять прозрачную крышу и уселся на сиденье.

— Садись, Дориа, — позвал он ученицу, одновременно давая автопилоту координаты места назначения.

— Что думаешь? — присаживаясь в мягкое сиденье, спросила она.

— Я не представляю, как он или они это сделали, — вздохнул Фирс. — Знаю только то, что это далеко не последняя жертва.

Он секунду помолчал, ожидая, пока крыша закроется и гидромобиль окунется в воду.

— Ахтур! — вскрикнул он, ударив кулаком по приборной панели. — Ни понятной картины преступления, ни свидетелей, ни кого-либо, у кого мог бы быть мотив; единственное, что связывает обе жертвы — это отсутствие родных.

— И что ты предлагаешь? — вздохнула Дориа.

— Единственный наш шанс — это найти тех, у кого нет родственников, и следить за ними. Рано или поздно убийца к ним явится. Не думаю, что подобных найдётся много.

— Сам-то он как их определяет?

— Два варианта, — вздохнул Фирс. — Или он с ними знаком, или он работает на должности, которая даёт доступ к базе данных. Скажем, он страж.

Дориа поморщилась и уставилась в окошко гидромобиля. Там, за ним, проплывали коралловые образования, целые леса водорослей, среди которых кипела жизнь. Пронеслась стайка рыбок-светлячков; в зелёной гуще промелькнул и сразу же скрылся усач; пара двухвостов, излучая синеватое свечение, кружилась в брачном танце.

Несколько минут — и гидромобиль выплыл на один из оживлённых путей. Среди проступающих в морской полутьме очертаний обтекаемых зданий сновали сотни светящихся подводных машин.

Гидромобиль Фирса пристроился между огромным восьмитрубным грузовиком с рулевым хвостом внушительных размеров и совсем миниатюрной одноместной камиолой.

Показались очертания совета — огромного здания, состоящего из пяти башен, соединённых туннелями-мостами. За ним промелькнула утыканная миллионом антенн сфера научного центра — одна из немногих построек, не касавшихся океанического дна и стабилизируемая с помощью давления. На бешеной скорости, мигая фиолетовым светом, пролетели с десяток патрульных гидромобилей. Наверное, одна из гигантских рыб решила вторгнуться в обитаемое пространство и её срочно требовалось отогнать.

Но созерцание вида за окном только лишний раз наводило Дориа на неприятные мысли. Что, если её раскроют? Что, если случится непоправимое? Марик подозревает что-то и только играет с ней — или ещё нет?

Она уже давно знала этого человека, но за всё время так и не научилась читать его эмоции. Он мог спокойно шутить в, казалось бы, безвыходной ситуации или казаться грустным и отстранённым без видимой на то причины. Сказать, что он ощущает, наверное, не смог бы даже робот-анализатор.

— Читаешь? Опять то же? — спросила она Фирса, глядя, как тот уставился в старую, сделанную по меньшей мере лет сто назад из переработанных алцимских водорослей продолговатую книгу.

— Ага, — повернулся к ней Марик. — Это старый философский трактат, всё никак не могу его переварить и понять. Загадка для разума. Уже раз с десятый, как минимум, перечитываю, и каждый раз что-то ускользает. Хорошая вещь для тренировки мозгов.

Нашёл себе увлечение, философ, подумала Дориа. А может, только делает вид, что читает, на самом деле следит за ней, анализирует, пытается выявить самые незначительные погрешности в поведении? Не зря Марика считают одним из лучших стражей в корпусе, а список раскрытых дел у него превысит аналогичный список у всех средних стражей, вместе взятых.

— Я тут случайно слышал выступление одного учёного на днях, — оторвавшись от книги, сказал Марик. — Он говорил, что существует бесконечное множество миров. Одни из них похожи на наш, другие — не очень, третьи — совсем отличные. Как думаешь, это может быть правдой?

От этих слов Дориа сильнее вжалась в кресло, а по её коже пробежал холодок.

"Знает? Откуда?".

— Я не знаю, — ответила она, чувствуя, как её голос дрожит. — Никогда над этим не задумывалась.

* * *

Кисирама возвращали богам всем поселением.

Сперва шаман пробормотал над телом какие-то невнятные слова, потом смазал его зеленоватым раствором. Затем помощники шамана окутали труп нежно-салатовыми тканями, после этого следовало отнести его на вершину одной из гор и оставить падальщикам.

Как считалось в местной культуре, падальщики относят тело двенадцати божествам, после чего, по их велению, умерший может возродиться в будущем.

"Он обязательно возродится, — думал шедший сразу за шаманами Маншер. — Он не просто человек. То, что он демонстрировал, не может быть человеческим. Кисирам обязательно вернётся".

Процессия, насчитывавшая больше сотни человек, двинулась в гору. Некоторые рыдали, другие злились, третьи сохраняли спокойствие, но каждый из них в этот момент думал, почему боги отозвали своего посланца обратно на движущиеся небеса.

Тучи, казалось, ускорились. По небесам одна за другой пошли серые волны, среди них мелькали разнообразные фигуры. Одни из них напоминали деревья, другие — животных, третьи — людей.

На миг там, вверху, показалось исполинское человеческое лицо. Оно посмотрело вниз бесчувственным взглядом и снова скрылось среди небесных волн.

Кисирам объяснял это, думал Маншер. Он говорил, что это не послание свыше, а всего лишь отражение того, что находится внизу. Так устроен этот мир, говорил он. Это всего лишь свойство атмосферы. Правда, что такое атмосфера, Маншер расспросить не успел. Кисирам погиб, причём погиб дурацким образом — сорвавшись с обвалившейся скалы.

"Он вернётся. Обязательно вернётся", — подумал Маншер и достал из наплечной сумки небольшое устройство-головоломку, которое он когда-то нашёл в лесу.

Это был прозрачный шар, внутри которого находился ещё один, такой же, а в нём — миниатюрный куб. Устройство нужно было вращать, пока оно не поймает свет и не сформирует из него вокруг себя изображение.

"Он состоит из разной мощности линз, которые должны преломить свет и сформировать изображение", — как-то так объяснял Кисирам. Но принцип действия этой игрушки Маншера не волновал, как и слова друга о том, что она не могла принадлежать этому миру. Кисирам считал, что кто-то подобный ему уже успел побывать здесь и оставить эту вещь.

Маншеру эта головоломка просто помогала отвлечься от всего происходящего вокруг. Она увлекала его с головой, заставляя забыть о Кисираме, его смерти и всём остальном.

Он медленно шагал за четырьмя несущими тело шаманами и вращал шар в руках.

* * *

Он знает, он всё знает!

С этой мыслью Дориа Мейн выбралась из двухъярусного гражданского гидромобиля, вошла в цилиндрический лифт с прозрачными стенками, который, тихонько зашипев, начал спуск в жилые сектора.

Ей всегда нравилось спускаться на этом лифте. Наблюдать за поднимающимися из пучины пузырьками, за танцующими огоньками гидромобилей вдали, за приближающимся огромным жилым комплексом внизу.

Но не сегодня.

Сейчас, по окончании рабочего дня, она не находила себе места. Лифт показался ей слишком узким, дышать было тяжело, она даже успела подумать о поломке системы подачи воздуха, но поняла, что во всём виновато её нервное напряжение.

С одной стороны, ей хотелось рассказать Марику всё, но с другой — она боялась, что Фирс не поймет её и сочтёт сумасшедшей.

Войдя в свою небольшую квартирку, она достала энергетический жезл — оружие стражей — и положила его на столик. Так она сможет в любой момент быстро дотянуться до него.

"Что же делать?".

"Что, если за мной придут?".

"Куда бежать?".

Дориа помнила, как десять лет назад, будучи совсем юной девушкой, рассталась с парнем. Сейчас тот поступок казался самой большой глупостью в её жизни, но тогда она взобралась на семнадцатиэтажное здание в своем мире и, широко раскинув руки, шагнула вниз.

Но, открыв глаза, Дориа поняла, что не умерла и даже не искалечилась.

"А может, умерла, и это — загробный мир", — подумала она тогда, поднявшись с холодного металлического пола и посмотрев в огромное окно, за которым плавали рыбы, сновали странные подводные машины, чернели очертания чего-то похожего то ли на здание, то ли на скалу.

Город на дне океана. Исчезнувшая Атлантида?

Тогда она испугалась, и ей жутко захотелось вернуться обратно, но она не представляла, как это осуществить. Со временем она адаптировалась к здешним реалиям. Это оказалось не так уж и сложно. Поскольку она ещё была ребёнком, её под крыло взяла организация, которую в том, прошлом мире назвали бы приютом; там она смогла изучить местный язык, к её удивлению, оказавшийся несложным. Потом Дориа поступила в академию стражей, где познакомилась с одним странноватым по здешним меркам человеком по имени Карс.

Тот человек рассказал, что может спокойно переходить из мира в мир — для него это один щелчок пальцев.

— Могу ли я вернуться домой? — спросила тогда Дориа, описав всё, что с ней произошло.

— Вряд ли, — ответил Карс. — Твой способ перехода, — замялся он. — Может, он связан с самим падением, может, с определённой высотой или с эмоциональным состоянием. А возможно, и то, и другое и третье вместе. Или ничего из этого. Ты могла моргнуть в определённое время или закричать, и это привело к переходу. Я бы не рискнул пробовать такой переход, да и здесь негде. Как видишь, везде вода.

— А ты не можешь меня как-то перенести? — спросила она.

— Невозможно переносить что-то, кроме самых простых и лёгких предметов — скажем, одежды, — ответил Карс. — Советую адаптироваться. Мир тебе выпал не самый плохой. Даже один из лучших. Повезло. Могла оказаться в мире, находящемся на доисторическом уровне развития, или во вселенной, где царит диктат. Или даже в месте, где людьми правят гигантские ежи. Это только на словах оно кажется смешным. Первый мир всегда случаен. Одним словом, повезло тебе.

После того они с Карсом больше не виделись.

Но сейчас кто-то убивал таких, как она. Пришельцев из других миров. Но кто? И зачем? Один из тех, кто может путешествовать между вселенными, обезумел?

Она бы сейчас всё отдала за то, чтобы снова встретиться с Карсом. Тот знал об устройстве вселенной гораздо больше, чем она, и, возможно, смог бы всё объяснить.

Дориа стояла у окна, всматривалась в изредка рассекаемую гидромобилями морскую чернь и дрожала от страха.

Завтра, если она переживёт эту ночь, нужно обязательно рассказать Фирсу обо всём. О том, откуда она и что ей нужна защита.

Легкий шорох заставил Дориа схватить энергетический жезл и сжать его в руках. Она вслушалась. Ни звука. Ничего. Абсолютная тишина.

"Сама себя накручиваю", — подумала она и собиралась положить жезл, но услышала грохот, напомнивший ей давно забытый раскат грома.

Она отпрянула, вжалась спиной в металлическую стену.

"Бежать, нужно бежать".

Холодные липкие щупальца страха связали её по рукам и ногам. Показалось, что за окном проплыла какая-то хищная тень, заставившая Дориа ещё сильнее сжать жезл.

— Выходи! Кто бы ты ни был! У меня оружие! — крикнула она.

— Нужно, чтоб вы ушли, — послышался чей-то голос.

Такого голоса Дориа не слышала никогда в жизни. Низкий, но вместе с тем высокий; грубый, но то же время тонкий. Голос, заставляющий сердце трепетать от ужаса. Её руки вспотели; показалось, что жезл вот-вот выскользнет из них.

— Выходи, — попыталась сказать Дориа, но поняла, что страх сковал её горло, и всё, что она может — это шептать.

— Этому миру грозят большие перемены. Нельзя, чтобы кто-то со стороны мог повлиять на историю этого мира, — продолжил голос. — Поэтому вы должны уйти или умереть.

* * *

Маншер спускался с горы в одиночку. Он предпочёл немного дольше побыть с телом своего лучшего друга, провожая его в мир богов.

Начинало смеркаться. Тучи над головой приобрели синеватый сверкающий оттенок и раз за разом меняли свою форму. На миг Маншеру показалось, что там, среди облаков, показался человеческий глаз.

Маншер сразу узнал его — глаз Кисирама.

Значит, он добрался. Вознёсся на небеса и воссоединился с миром богов.

Он всё ещё здесь, но уже в другой, более совершенной форме.

Маншер мысленно обрадовался. Его друг где-то рядом. Пусть с ним невозможно поговорить, но зато его можно почувствовать.

Он ускорил ход, вынул из кармана свою головоломку.

Если Кисирам здесь, он даст знак, он поможет решить эту головоломку, думал Маншер и, ловя последние лучи заходящего солнца, начал вращать её в руках.

Он шёл бездумно, оставив все свои мысли где-то там, на вершине горы. Он знал: сегодня головоломка сложится и это будет знак от его друга.

Поворот, ещё поворот. Солнце уже еле проглядывало из-за горизонта, но Маншер знал: он успеет.

Ещё один поворот блестящего шара и...

Вокруг сферы образовалось еле заметное свечение. Оно разрослось, обрело форму, а спустя миг над головоломкой появились слова.

Маншер не знал этого языка, но по каким-то неведомым ему причинам смог прочитать надпись.

Странно, подумал он, полная бессмыслица. Но в этот миг где-то внутри него происходили изменения. То, что он когда-то знал, но забыл, снова всплыло в памяти. Новые знания охватили его от пальцев ног и до кончиков волос.

Он больше не был ни Маншером, ни человеком вообще. Он был функцией. Без имени.

Чистильщик.

Он вспомнил, как убил Кисирама, заставив того упасть со скалы, но это его ни капли не волновало. Функция, придаток вселенной, не может сопереживать.

Он помнил, как головоломка складывалась в его руках десятки раз, заставляя его становиться Чистильщиком, а потом, когда миссия была выполнена, знания опять прятались куда-то в глубины подсознания, превращая его в простого парня Маншера.

Он знал: некто снова проник в этот мир — некто, кто может нарушить баланс, пустить мир по другому пути развития.

Его необходимо вернуть или уничтожить.

* * *

— Ты согласна вернуться в свой мир? — послышалось из-за спины.

Дориа резко развернулась и направила жезл на тёмную расплывчатую фигуру, стоявшую в углу комнаты.

"Как он смог сюда проникнуть?".

Тень, подумала она. Лица нет, очертания смазаны. Не человек. Тень.

— Но я не могу вернуться, — прошептала она. — Мой переход — это прыжок с высоты. Здесь это невозможно...

— Значит, выбор — смерть? — спросила тень.

— Нет, — прошептала она, — я не хочу умирать, — и с этими словами нажала активатор на жезле. Синеватая вспышка вырвалась из поблёскивающего шарика на кончике оружия, как показалось Дориа, на миг замерла, осветив комнату ярким светом, и вошла в тень.

Незнакомец покачнулся, но не упал. А ведь это оружие должно уничтожать нервную систему жертвы, моментально лишая её жизни.

Дориа ещё раз нажала на кнопку, и ещё раз. Она лихорадочно жала на неё раз за разом, пока в жезле не закончился заряд.

"Только бы сработало, только бы помогло", — думала она, чувствуя, как кружится её голова, а сердце стучит, словно заведённое.

Тень пошатнулась. На миг Дориа показалось, что она сейчас придёт в себя и направится к ней. Сердце Дориа сжалось ещё сильнее, дыхание затаилось, ставший бесполезным энергетический жезл выскользнул из рук и с разрывающим тишину грохотом упал на пол. Послышался стон, всхлипывание, а потом тень начала уменьшаться.

Секунда — и тени больше не было. Там, где она только что была, лежал человек.

Дориа сразу его узнала. Не могла не узнать.

Марик Фирс! Страж первого класса.

"Но зачем? Что ему потребовалось от меня? — крутились мысли в голове Дориа. — Он сошёл с ума? Почему он убивал пришельцев из других миров? Откуда он вообще узнал о нас?".

Она подбежала к Марику, пощупала пульс — его не было.

Мёртв.

Дориа не знала, что делать. Только что она убила наставника. Но не сделай она этого — он убил бы её.

Она принялась обшаривать карманы Фирса в поисках хоть каких-нибудь ответов.

Ничего. Лишь старая книга, сделанная когда-то давно из алцимских водорослей. Сама не зная почему, Дориа открыла книгу. Язык ей был неизвестен, но почему-то она понимала его, и с каждым словом новые знания проникали всё глубже в её разум.

"Чистильщик", — призадумалась она, перелистывая страницы. Теперь она одна из частей функции. Она поняла, что держит в руках артефакт, созданный самой вселенной. Артефакт, активирующий в человеке функцию Чистильщика, который, исполнив своё предназначение, на время глушит её.

Всё казалось ей настолько логичным, настолько целесообразным.

Хранить баланс. Уничтожать тех, кто пытается его нарушить.

Карс. Он был где-то в этом мире.

И она должна его убить.

* * *

Чистильщик стоял на склоне горы. Человек, лежавший перед ним с воткнутым в спину ножом, не был ему знаком. Чистильщику и не нужно знать своих жертв. Ему достаточно того, что они, желая или не желая этого, нарушают баланс.

Чистильщик почувствовал, как одно из его тел в другом мире умерло. Он ощущал их все. Каждое тело, к которому попал артефакт изменения сознания, подселения функции.

Но функция сразу же нашла себе новое тело. Лучше оно будет или хуже предыдущего — покажет время. Если оно не будет справляться — артефакт перейдёт к другому хозяину. Всё-таки каждый человек в любом мире — потенциальная часть Чистильщика.

Он чувствовал их все. Каждое воплощение в каждом из миров. Любое из них активировалось благодаря артефакту тогда, когда это требовалось, выполняло работу и до следующего раза глушилось в сознании носителя.

Чистильщик вздохнул.

Быть всюду и одновременно, уничтожать людей, даже не зная, кто они такие — это трудно?

Он не знал. Он лишь приспособление. Творение вселенной. Чистильщик развернулся, окинул взглядом меняющиеся с каждой секундой облака и ушёл вдаль, на ходу превращаясь в обычного парня Маншера.